ПЕРСОНАЛИИ
ШТАБНАЯ ПЕЧАТЬ
См. журналистика.
Много было при советской власти пропагандистов - забыли всех, когда диктатура поменяла идеологию, и ни единой мысли от них не осталось. Много и в сегодняшней России людей, на разные лады пропагандирующие
право правительство править. Это своеобразные "евреи при губернаторе" - конечно, не все евреи по крови, не все одинаково умные и честные. В следующем поколении и они забудутся начисто, но в этом поколении они могут сыграть важную роль в судьбе других людей. Ведь их пропаганда занимает огромные объёмы. Бердяев много писал, но сотни современных ему большевистских, меньшевистских, черносотенных публицистов писали в тысячи раз больше.
Живы многие из пропагандистов ещё предыдущей эпохи - в своём роде уникальным случаем является ренегат Е.Дулуман (1928), который теперь уже совершенно бесплатно продолжает то, что начал в 1958-м году и за деньги, и по заданию.
Вообще граница между "администратором" и "журналистом" в этой области мрака условна. Вот свящ. Вл.Вигилянский (1951) - был советским журналистом, стал православным пропагандистом, а с 2005 и администратором - пресс-секретарь Патриархии. Даже под знаменем Церкви с большим энтузиазмом и искренностью травит тех, кто ненавидит. Вместе с ним ненавидит и травит его жена, "поэт" О.Николаева (1955). Вигилянский с тем большим энтузиазмом служит режиму православистскому, что пытался в перестройку устроиться в США, но не сумел и вернулся. Такие возвращенцы часто особенно озлоблены и циничны (случай и А.Гордона, р. 1964, или из старшего поколения В.Познер, р. 1934)). Юлия Окулова ("Вознесенская") (1940) - яркий образец человека, который в 1970-е был конъюктурным диссидентом, изображала феминистку и поклонницу модернистского искусства, добилась высылки из России, после чего стала антизападницей, ультра-православисткой и в 2000-е прославилась в России как автор "православных фэнтези", "ответа Гарри Поттеру".
В 2000-е годы ряды таких пропагандистов значительно сплотились, потом нефтедолларов обеспечивает им довольно большие возможности, они уже не брюзжат, как в 1990-е. Некоторые из них не только пропагандисты, но имеют и нормальную профессию (если они историки, то упоминаются выше), но в качестве пропагандистов они - на фронте, а не в мире.
В 2008 г. дебютировал в качестве тележурналиста о. Тихон Шевкунов. Сергей Валерьевич Чапнин руководит "Церковным вестником", его жена Ксения Валерьевна Лученко работает на третьем телеканале, ведёт программу "Русский взгляд".
Конечно, не все работают за деньги. Есть фундаменталисты искренние, только в России они обычно не очень-то и оплачиваются - идеалисты не нужны, нужны холуи. Да в нормальных странах множество людей вполне советских по психологии - и своих жириновских, и своих фундаменталистов-реакционеров. Таков, к примеру, рижский лютеранин Павел Левушкан (1973), критикующий, чтобы выглядеть "консерватором", хотя в реальности он, кажется, просто человек, который обещает больше, чем делает. Впрочем, Левушкан - выходец из России, и в России (Томске) бывает часто, да и источники финансирования своей деятельности не раскрывает. Конечно, большинство нефтедолларов номенклатура берёт себе, но всё-таки кое-какие брызги (довольно существенные в абсолютных цифрах) достаются самым разным людям, включая и авантюристов, и идеалистов. Лютеранин Левушкан как две капли воды похож на своего сверстника православного Кирилла Фролова, который возглавляет "российских неоконсерваторов".
Вот объединение таких пропагандистов в "Русском историческом обществе": Михаил Сергеев (1966) - специалист по славянофилам, а о современности говорит просто: даже британский фонд защиты природы, если он работает в России, должен финансироваться не из Британии, а только русскими. (Понятно, что у "русских" денег нет - все деньги у правительства России, вот ему и решать, кто имеет право жить, кто нет). Александр Архангельский (1962), тоже специалист по началу XIX , в начале 1990-х либерал, стал одним из ведущих пропагандистов путинского режима, причём специалист, умеющий изобразить дистанцию - путинизм таких ценит, они ему нужны как "оперативное прикрытие", таким больше доверия, чем прямолинейным чекистам. Архангельский - новое издание Льва Анненского (1934), выполнявшего точно ту же роль в предыдущем поколении. "Экономист" Владислав Иноземцев (1968), главный редактор журнала "Свободная мысль-XXI" (выполняющий вполне ту же функцию в неосоветском обществе, что академик Иноземцев, он же главный редактор "Правды", в обществе советском - кажется, дядя этому Иноземцеву). Так и Пётр Георгиевич Щедровицкий (1958) выполняет ту же функцию придворного интеллектуала, что и его отец. В этом обществе "экономист" Михаил Делягин (партия "Родина"), и Глеб Павловский (1951), и Михаил Борисович Смолин (1971) - заведующий издательским отделом в журнале «Москва», руководитель Православного центра имперских политических исследований, главный редактор журнала «Имперское возрождение», специализирующиеся на православии Максим Шевченко (1966). Как в эту державную компанию попался Янов? А для того и нужны державники в либеральной упаковке вроде Архангельского и Анненского, чтобы на свадьбе государства с государственниками был свадебный генерал либерализма.
Символом
преемственности является неизменный руководитель курсов подготовки советских пропагандистов ("журфак МГУ")
Я.Засурский. Попавшие в эту журналистику в краткий период оттепели 1989-1991 г. новые люди были вскоре либо
выдавлены, либо мутировали. Мутация журналистики отражает в целом динамику режима: кроме классического советского
типа абсолютных конформистов, по-прежнему преобладающего, появились "стёбщики", своеобразные юродивые
от лакейства (Максим Соколов, Мих. Леонтьев, Александр Архангельский): в критический момент они безоговорочно
восхваляют власть и топчут свободу, в остальное же время топчут свободу и критикуют власть за то, что она недостаточно
соответствует их идеалам. Такие люди сами легко продаются и потому всюду видят продажность. Александр Кабаков (1943) был весьма демократичен в начале 1990-х, а как в 2006-м году стал обозревателем правительственного информагентства, заговорил совсем иначе, стал высмеивать правозащитников и либералов, объяснять, что церковная номенклатура - лучший друг девушек.
*
«Нормализуется жизнь общества – нормализуется и жизнь Церкви. Всё более очевидным становится, что «религиозные потребности», потребности совести верующего человека – это не только культовые потребности. Это ещё и жажда активного человеческого служения; нормально для Церкви обращаться к миру, а не убегать от него. Поместный Собор Русской Церкви в Троице-Сергиевой Лавре – свидетельство тому. Православная Церковь называет себя «соборной». … Слово «собор» наиболее точно передаёт смысл греческого «экклесиа» - «церковь», «собрание». Но двести лет, которые церковные истории называли «вавилонским пленением» Русской Церкви в Русской Империи, соборная природа Церкви была ясна только богословам: ни одного Поместного Собора не смогла созвать Русская Церковь с конца 17 века по 1918 год. Принимаемый Собором 1988 года Устав призван сделать регулярно созываемые соборы нормой церковной жизни».
Андрей Кураев. Не поддаваясь магии круглых чисел. // Московские новости. №24. 12.6.1988 г.
«Каноническое право Православной Церкви вообще не знает такого понятия как "Поместный Собор". На Вселенских Соборах древности право голоса имели только епископы. Приглашение мирян к соборным дискуссиям и голосованиям появилось на общей революционной волне начала ХХ века. … Поместный Собор есть знаковое событие именно революционной эпохи: впервые работал он в 1917-1918 годах. Если же мы сегодня расстаемся с революцией (и с контрреволюцией как ее двойником), то естественен и отход от структуры, которая, с одной стороны, незнакома прежним векам церковной истории, а с другой — сама слишком сроднена с революцией, современницей которой она является. … Так кто же рвется на Поместный Собор? Обычный церковный человек вряд ли будет стремиться к контролю над своими священниками и епископами. … В Уставе Русской православной церкви значится, что ее высшим органом управления является Поместный Собор. Но в 2000 году из Устава было убрано упоминание о какой бы то ни было привязке созыва Поместных Соборов к временным рамкам. ... Нашлись люди, которые сочли, что такая перемена ограничила их права. И вот при виде архиереев они не склоняют головы - "Благослови, владыко!", а скандируют: "По-ме-стный Со-бор!!! По-ме-стный Со-бор!!!"».
Андрей Кураев. Почему не созывают Поместный собор. // Труд. №193. 12.10.2004.
*
*
Кроме юродивых есть и огромное количество "прямых" пропагандистов деспотизма. Правда, даже они предпочитают называть себя "новыми консерваторами" - например, Д.Володихин (1969).
Вот в одном номере "Политического журнала" несколько его статей. Достойная смена Проханова:
"Страна постепенно идёт к восстановлению традиционной идентичности, а именно идентичности русской православной державы, что означает, по сути, национальное возрождение России. Движение это происходит не столь быстро, как хотелось бы, но и не столь медленно, как в проклятых 90-х" (Политический журнал. - 3 сент. 2007 г. - С. 35).
Он же: России необходима
"защита традиционных ценностей (прежде всего основывающихся на христианском мировидении) на уровне государственной политики ... в виде адекватных госзаказов и отсечения деструтивных технологий в образовании и культуре" (Политический журнал. - 3 сент. 2007 г. - С. 67).
Этот защитник традиционных православных ценностей женат третьим браком.
Наталья Иртенина (1976) вторит Володихину, даже конкретнее (как и Володихин, она пишёт фэнтези - видимо, некоторый кружок образовался, получивший в своё распоряжение трибуну). Необходимы:
"Государственный протекционизм в отношении производителя национально культурного продукта, апеллирующего к русским базовым ценностям, – русского искусства, кино, литературы, русской научной и философской мысли и пр. Одновременно с этим ... обложение большими пошлинами различных нетрадиционных для России религиозных, особенно оккультных организаций, их проповеднической, издательской и благотворительной деятельности, а также прямое запрещение наиболее невменяемых и одиозных".
Решать, кому давать денег, а кого запрещать, Иртеньева, конечно, будет сама. И всё это называется мультикультурализм, только а ля рюсс:
"Одна-единственная стержневая (государствообразующая) культура и определяющая ее религия – и сколько угодно культур периферийных, сохраняющих свою самобытность и автономию. Это и есть мультикультурность подлинная, не вульгаризованная вавилонским всесмешением и уплощением, негибельная" (Политический журнал. - 3 сент. 2007 г. - С. 73).
Конечно, тут у Иртеньевой некоторое противоречие - с одной стороны, вроде бы можно потерпеть некие "иные" культуры в качестве "периферийных", с другой всё-таки - "прямое запрещение наиболее невменяемых". Определять, кто "наиболее невменяемый" будет, видимо, Особая тройка: Иртеньева, Володихин, Путин.
Переселения душ нет, а переселение бездушия. Причём бездушие не ждёт, пока носитель его скончается. Человек ещё жив, а бездушие, в нём обитающее, переселяется в следующего желающего. Иногда этот процесс идёт особенно активно и наглядно - как в России, Германии, Китае в 1930-е. Гитлер ещё живой, а уже бездушие его переселилось в миллионы людей. И в наши дни в России глядишь - ещё жив и в расцвете физических сил, хотя нравственно разложился, циник, работающий в газете, министерстве, мэрии, а уже его характерные черты, блеск в глазах, обороты языка обнаруживаются в другом, на двадцать лет помоложе активисте несвободы. По логике материальной люди, которые почти без глумливости обвиняют ближнего своего в том, что те пишут по заданию ЦРУ, должны были бы исчезнуть после 1990 года, умереть от старости - и вдруг не только те в добром здравии, но появляются и новые, тридцатилетные молодцы, повторяющие избитые клише советской пропаганды. Безусловно, это переселение бездушия в новые тела.
Ещё это называется беснованием. Но "переселение бездушия", кажется, добрее.
Появился и тип "информационного киллера", аналог Жириновскому в политике:
люди безо всяких идеалов, кроме ненависти и готовности безо всяких ограничений стилистических и нравственных
"мочить" инакомыслящих, иноверцев, инородцев: Юлия Калинина ("Моск. комсомолец"), Дм. Соколов-Митрич (1975). Соколов-Митрич поносил в "Известиях" и выставку в Сахаровском центре, и шарлатана Грабового (за
это получил премию "Золотой гонг" в 2004 г.). С 2005 г. в "Известия" был нанят второй человек на ту же работу, чуть постарше и, что пикантно, неверующий - Борис Клин (1970). Он отличился тем, что в 2007 г. изобрёл ругательство "православная секта" (обрушившись, впрочем, на того же о. Глеба Якунина, на котором оттачивали свои перья ещё штабные 1960-х гг.).
Причём, тот же главный редактор весьма ксенофобного "Московского комсомольца", который в начале 1990-х обличал коррупцию министра обороны, в середине 1990-х жал этому министру руку и предлагал дружбу, в середине 2000-х стал в "общественной палате" главой комитета по борьбе к ксенофобией в печати.
Тип "отвязного", демонстративно ангажированного "православием" журналиста является воскрешением
черносотенных фельетонистов начала ХХ в. и газетчиков сталинского времени. Этот тип не руководит, он - "на
подхвате", и ответственность за его деятельность несут прежде всего те, кто, оставаясь невидимым, этих
журналистов подбирает и публикует. Это люди стилистически другие: например, в "Известиях" деятельность Соколова-Митрича направляет Алексей Панкин (1957), сын Бориса Панкина - главного редактора "Комсомольской правды" в самые застойные годы, в 1980-е
гг. посла в Швейцарии, при Горбачёве министра. Младший Панкин окончил институт при МИДе, специализировался на
международной тематике, в середине 1990-х годов сотрудничал с Г.Павловским. При этом Панкин - член жюри премии
им. А.Д. Сахарова «За журналистику как поступок», сам себя считает "англофилом" - как Путин считает
себя германофилом, видимо. Панкин-отец всерьёз считает, что его могло арестовать КГБ за смелые публикации "Комсомолки"
1970-х гг., - видимо, Панкин-сын тоже считает себя "диссидентом" - на фоне Соколова и Соколова-Митрича.
Так продолжается традиция квази-либерализма, главным врагом которого является, конечно, не деспотизм, а настоящий
либерализм.
Премия им. Сахарова в 5 тыс. долларов была учреждена в 2001 г. эмигрировавшим из России баптистом Питером Винсом,
год отсидевшим "за веру", вручается журналистам, на фоне Соколов-Митричей выглядящих либералами -
той же Политковской. Впрочем, иноверцев в 1990-е Политковская травила так же, как и Митрич. Имя Сахарова оказывается
прикрытием как для номенклатурной журналистики, так и для не слишком либерального баптизма.
Более всего, конечно, пропагандистов деспотии в газетах, которых деспотия и финансирует различными - в неосоветской России обычно косвенными - способами. Режим самовоспроизводится, и пропаганда - одно из основных средств самовоспроизводства. Ещё один типичный герой путинщины - Александр Гамов . Путин покритиковал нескольких чиновников, Гамов одобряет: "Подобреет ли Путин? Могу успокоить - подобреет. Но, похоже, не раньше 2008-го, когда уйдет из президентов. А добреть к нашим чиновникам раньше - значит, позволить им всю страну превратить в кругляк и продать за кордон" ("Комсомольская правда", 12.4.2006).
Диктатура представлена как антибюрократический механизм, тогда как реально ни один чиновник не пострадал, и инвективы президента лишь оперативно прикрывают репрессии против совсем других субъектов политики. Гамов - типичный журналист "жёлтой прессы", в которой критика "отдельных недостатков" и "отдельных чиновников" призвана подчеркнуть необходимость "сильной руки" и пагубность демократии. Гамов и Путина критикует - за недостаточную жёсткость. Диктатор молодец, только надо еще деспотичнее.
С.Кара-Мурза (1939) - некогда "либерал", но казённый (заместитель директор института истории техники), а с 1990-х годов ярый сторонник православной империи - только не под руководством Синода, а под руководством Кремля.
Советская журналистика была серьезной, советский журналисты были ироничны.
Ирония разворачивалась вне текста и утешала авторов текстов, которые были предательством
правды, профессионального долга журналиста, человеческой порядочности и т.п.
Так в нищих квартирах советских интеллектуалов пятно на обоях превращали в
деталь рисунка. Денег на новые обои не было - и ирония над своей нищетой помогала
смягчить позор и работать дальше.
В 1990-е годы ирония из оружия нищих превратилась в оружие богатых.
К сожалению, не изменилось главное: были нищие предатели, стали богатые. Конечно,
и в брежневские времена не все, кто поддерживал власть интеллектом, зарабатывали
на дачу и автомобиль, не все и в эпоху Ельцина и далее зарабатывали воспеванием
власти достаточно, чтобы каждый месяц отдыхать от воспеваний в Париже.
Иронию, это могучее средство нападения и самозащиты, использовали не для того,
чтобы справиться с искушением наличными, а чтобы поддаться этому искушению. Был
краткий миг, когда иронии не было - рубеж 1980-1990-х годов. Тогда была сатира,
был юмор, но не было необходимости ёрничать.
Ёрничество требуется, когда интеллектуал погибает, но не сдаётся, - оно же
необходимо интеллектуалам, когда они топят других. К 1993 году ёрничество воскресло
в обоих видах - и как ёрничество Шендеровича, и как ёрничество Соколова, Леонтьева
и прочих.
Люди, предашие любовь к свободе, верность точному слову, предали и иронию.
Они использовали её для того, чтобы спрятать своё предательство. Возможно, их
беспокоила совесть.
Ирония и здесь проявилась прежде всего как самоирония, только дурная. Люди,
давно зарабатывающие на жизнь журналистикой и только ею, а за предательство получившие
очень недурные даже по западным меркам оклады, провозгласили себя дилетантами.
“Дилетантизм” есть понятие крайне условное. Можно быть физиком-дилетантом,
но нельзя быть поэтом (да и прозаиком дилетантом) — пишешь, значит уже профессионал.
Профессионалы объявили себя дилетантами иронически и для того, чтобы пожалеть
себя, любимых. Что непростительно профессионалу, простительно дилетанту. Что для
Юпитера позор, для быка - достижение.
К чести дилетантов, впрочем, надо сказать, что они-то как раз любят представляться
Юпитерами, — только профессионалы (не из лучших, конечно) пытаются урвать лишний
лавровый веночек, прикидываясь любителями.
Иронический дилетантизм бывает талантлив, как и профессионализм (и так же
– не всегда), но он значительно чаще профессионализма слаб нравственно. Этот дилетантизм
ведет себя как пошляки конца прошлого века, которые начинали как декаденты, а
завоевав себя репутацию и пост, быстро превращались в пай-мальчиков и держиморд.
Такую же эволюцию проделали многие казавшиеся дерзкими в начале 1990-х годов перья:
начав со стёбного бунта против российского самодурства, они стали стёбно же проповедовать
то, что Салтыков-Щедрин называл “воблушкиной правдой”: уши выше лба не растут-с!
Правда, до такой стилистической отточенности им все-таки трудно подняться,
и даже самый выдающийся из этих чечёточников, к середине 1990-х вполне одомашненный
Максим Соколов защищал держиморд языком эзоповым, словно боялся побиения камнями
от вольнодумцев: “Есть такая вещь, как коридор возможностей”. Из чего делал
приличествующей воблушке вывод: да здравствует начальство, которое всякий коридор
проломить может, “сверхъестественным напряжением политической воли и, как правило,
с изрядным пренебрежением к святости демократической процедуры”. Позор тем,
кого “рациональные соображения ... не в должной мере удерживают от упорных
усилий по дальнейшему раскачиванию лодки” .
Непонятно, зачем Соколову понадобилось прибегать к “воле избирателей”, которую
он трактует в высшей степени расширительно: мол, если они знали об ответственности
Ельцина за войну в Чечне, но избрали его президентом вторично, то это “фактически
означает неподсудность по деяниям, совершенным в течение предыдущего президентского
срока” . Когда призывали голосовать за Ельцина, говорили не о том, что обсуждается
вопрос о его ответственности за бомбежки граждан России, а о том, что надо остановить
коммунистов – а теперь вон как повернули воблушки.
Еще один шажок, и бывший потрясатель основ заговорит совсем уж суконным языком
парткома, да и сейчас уже его витиеватость вряд ли заставит кого-то поверить в
святость начальства вообще и начальственного казнокрадства (к которому и сводятся
все нынешние российские кризисы) в частности. Проламывание коридоров и сверхъестественное
пренебрежение к демократии на бесстрастных скрижалях истории резюмируются обычно
просто: очередной топтыгин очередного чижика съел. Так что люди, увидевшие было
в Максиме Соколове воскресшего Салтыкова-Щедрина, к 1998 году с подобающими чувствами
убедились, что перед ними совсем иное: сбывшаяся мечта номенклатуры о Щедринах
“подобрее”. Чего не добились таской, добились лаской.
Аналогичную же трансформацию проделал Иван
Охлобыстин, некогда герой эпатажа, который в тех же “Известиях” вел религиозную
колонку, в которой всерьез утверждал, к примеру, что по статистике среди верующих
меньше преступников, чем среди неверующих. После ареста руководства Госкомстата
такие ссылки вызывают кривую улыбку. А попытки оправдать Церковь: она-де “вынуждена
зарабатывать деньги на ремонт храмов и содержание священнослужителей ... вынуждена
пользоваться услугами юристов и политиков” и улыбки не вызывают: настолько
не видеть дистанции между Церковью как Невестой Христовой и отдельными церковными
лидерами, оправдывать всякий грех человека в рясе страданиями Христа – неприлично.
Нынешние защитники “воблушкиной правды” считают себя очень прогрессивными, ибо
чуют, что время благоприятствует частной жизни, каковую они якобы защищают от
посягновений всяких идеологий. Здесь, однако, есть существенный оттенок. Частное
Время – не время частностей, а время достижения Целого частными, а не коллективными
усилиями.
Попытка современных интеллектуалов выглядеть защитниками обывателя или даже
прямо обывателем, простым человеком, который просто взял да и написал умную статью,
оборачиваются сплошной стилизацией. Это ярко проявилось в журнале “Столица” 1997
года: идеолог журнала Сергей Мостовщиков полагал, что сумел попасть в тон, угодный
публике – тон отвязный и развязный, желающий принципиально ограничиваться чревом,
игнорируя всякую политику как заумь. Если такие интеллектуалы и пишут о политике,
то претендуют выражать мнение “простых людей”, которые просто хотят безопасности,
нормального государства, их защищающего от всевозможных бандитов-кавказцев, морализаторов-шестидесятников,
идиотов-диссидентов.
Но “простые люди”, “обыватели” – настоящие, а не стилизованные – очень интересуются
политикой. Они на собственной шкуре знают правоту того же Салтыкова-Щедрина: “Есть
множество средств сделать человеческое существование постылым, но едва ли не самое
верное из всех – это заставить человека посвятить себя культу самосохранения”.
Обыватели понимают, что безопасности обывателя более всего угрожает стремление
защитить эту безопасность любой ценой, поставив ее выше права и закона. Это обыватели,
а не интеллектуалы, устроили и бостонское чаепитие, и английскую революцию. Это
благодаря обывателям в Европе царствует право и закон, а не Генрихи с Людовиками,
не Гитлеры и Сталины.
Только интеллектуал способен сказать: "Забудь, что твоих сограждан грабили
и бомбили, и затем возьми одр твой и гряди". И сто лет назад призывали забыть
о справедливости и чести, чтобы не подыграть нигилистам – и именно уход в такой
отказ расчистил дорогу нигилистам. Если образованный человек делает вид, что все
в порядке там, где порядка нет, то необразованный человек получает право даже
и на взятие Зимнего дворца.
Не в толстых неосоветских учебниках журналистики, а в фельетоне лучшая характеристика
нынешних газетчиков: "Лакеи в передней перебрасываются, глумясь, стоптанным
и грязным барским сапогом" (Пищикова Е. Тюнинг свободы // Новая газета. -
18.4.2005. - С. 15).
РУСТАМ АРИФДЖАНОВ
Советская власть не порождала советских журналистов, а была их порождением.
Ленин был первый советский журналист, а ещё более было советских журналистов,
которые в жизни ни строчки не написали, даже читать и писать не умели, однако
умели стрелять, умели ныть, умели быть советскими людьми. Эти совки до Совка не
делали революцию, они вообще ничего делать не умеют. Революцию делали разные люди,
но все-таки люди идеи, потом пришли - советские. Взял Зимний Подвойский, а воспользовался
этим - Ленин. Гражданскую войну выиграл Троцкий, а воспользовался этим - Ленин.
Этим интересны крипто-советские интеллектуалы. Обычный совок молчал до 1990
года, молчал и после. Интеллектулы говорят - и проговориваются. Казалось бы, интеллектуал
- занятие одинокое. Но советский (и крипто-советский) интеллектуал - коллективистичен.
Это не архаичный коллективизм, не природный, а искусственный. Этот коллективизм
симулируют, чтобы спрятать свою гниль в гнилости коллектива. Что делает обычный
интеллектуал, если его обвинили в заискивании перед властью, в выклянчивании денег
у казны, в творческой бесплодности? Высокомерно молчит. Отвечает. Крипто-советский
интеллектуал идёт к другу, который одновременно коллега, а кстати, и начальник.
И друг вступается, причём вступается за всех сразу. Вот Рустам Арифджанов в 2002
году защищает И.Охлобыстина - а заодно целое "поколение журналистов"
- своего свояка Сергея Мостовщикова, Максима Соколова, Михаила Леонтьева, Андрея
Кураева.
Интеллектуалами "информационно-пропагандистские работники" могут
быть названы условно, потому что интеллектуал всё-таки должен уметь не только
составлять слова, но и мыслить рационально. Если интеллектуала обвинил в том,
что все его проекты не удаются, он должен привести в ответ проект удавшийся. Арифджанов
на подобное обвинение отвечает кратко и, как ему кажется, веско: "Это неправда".
Условный интеллектуал предпочитает, как это делали пропагандисты всех времён,
переводить разговор в эмоциональную плоскость. "Имярек не любит Россию".
Имярек испытывает "ненависть вообще к нашему поколению журналистов".
Что имярек сам тоже принадлежит к "поколению журналистов" - это слишком
сложно для условного интеллектуала. Что нельзя называть "поколением"
людей с разницей в возрасте в треть века - этому уму непосильно. Что не может
дюжина пропагандистов, пусть даже хорошо спевшихся, вещать от имени "поколения"
- как же не может, если он - вещает?
Условный интеллектуал предпочитает не мыслить, а разыскивать заговоры - вполне
в духе тех, кому он служит и кого он породит, если вдруг разыскивающие исчезнут.
Ему - про то, что неприлично журналисту принимать у власти золотые часы и квартиру,
он в ответ - про заговор олигархов, про то, что он "критически" относится
к тому, кто даёт ему золотые часы и квартиры.
Конечно, тут вполне двойной стандарт: всё, что публикует враг, даже если это
правда - результат заговора, хорошо оплаченного заказа и т.п. Потому что мы -
такие хорошие, что от чистого сердца нас никто критиковать не будет. То, что публикует
друг, даже если хорошо оплачено и написано по прямому указанию начальства - крик
души, искренний и белоснежный. Потому что мы - такие хорошие, что критикуем от
чистого сердца и для блага человечества даже тогда, когда пишем под диктовку чекистов.
Друг Арифджанова, заявляющий, что зарабатывает десятки тысяч долларов, тем не
менее просил квартиру у префекта одного из округов Москвы. Арифджанов его защищает:
мол, у друга пятеро детей, "ничего предосудительного в его визите я не вижу".
Условный интеллектуал страдает ресентиментом,
он обижен на всех и на вся, ему вечно кажется, что могли бы заплатить ему и побольше,
что без него эта власть не удержалась бы. Поэтому условный интеллектуал во всех
видит обиженных: если его критикуют - так это от обиды. Диссидент - значит, хотел
бы быть во власти, да отвергнут. Критикует священника - значит, обижен, что сам
не священник. Нападает на меня, талантливого - значит, сознает свою бесталанность.
Условный интеллектуал, коли он пишет, условно точен. Вот Арифджанов вспоминает
советское прошлое:
"Нынешним участникам всевозможных телевизионных "фабрик"
даже и присниться не может популярность Фарида Сейфуль-Мулюкова, Генриха Боровика
и других журналистов-международников. В Оренбурге или Улан-Удэ годами не видели
сосисок, но дружно собирали деньги на помощь детям Никарагуа" (Арифджанов
Р. Рамштайн и снайперы. // Националь. - Дек. 2004. - С. 2).
Точно так же описывал советское прошлое Леонид Парфенов. К счастью, всё было
не так. Никакой популярности у советских пропагандистов не было даже среди советского
народа.
Условные интеллектуалы условно похожи на нормальных людей. Они могут быть редакторами
"как бы настоящих" глянцевых журналов, но внутри - прежняя советская
муть, и даже ещё откровеннее - древний псевдорусский шовинизм. Арифджанов, получив
главное редакторство в журнале "Националь", провозгласил: чуваши и марийцы
интереснее немцев и сербов, "потому что это про нас" (там же). Интереснее
то, что входит в Империю. В результате в очерке о греках указано количество греков
даже в Новой Зеландии, но не в Греции.
И уж, конечно, в этом номере нашлось место материалу об Украине, где тогда
свершалась "оранжевая революция", с поношением всего оранжевого и указанием
на истинных виновников происходящее: западные спецслужбы и Ватикан субсидировали
врагов России. А в качестве неотразимого доказательство приведено мнение анонимного
чекиста. Такие же материалы Андрея Солдатова Арифджанов публиковал в 2002 году, когда был главным редактором газеты "Версия".
Интеллект - условен, а сотрудничество с Кем надо - безусловно.
См. его фельетон против меня, 2002.
Газета "Версия", №26, 2000, передовица Рустама Арифджанова, главного редактора: сердится на державников
-- мол, в Австралии, Канаде, США, стремятся не к величию, "к тому, чтобы люди жили сытно". Неправда: там прежде
всего берегут свободу, и за нее готовы поголодать. Ошибка вроде бы маленькая, но я помню, как до дефолта Арифджанов,
Мостовщиков, Охлобыстин стебались, хвастая перед другими своими высокими долларовыми гонорарами как доказательством
собственной гениальности и демократичности России. Они были сыты, они ни о чем не беспокоились -- забеспокоились
теперь. Но не из того места их фрондерство растет, так что и плода оно не принесет. Жажда сытой жизни еще никому
не помогала жить. И в этом же номере -- о том, что Иван Охлобыстин собирается на деньги московского мэра снимать
кинофильм. Вспоминается дивный фельетон Дорошевича о декаденте, который женился на купчихе, возжаждавшей страсти
экзотической, а вместо страсти сел стричь купоны.
Количество интеллектуалов, которые целиком или частично основывают свои теневое существование на церковной риторике, велико - больше, чем на Западе. Впрочем, граница между православными и неправославными политехнологами достаточно условна: секуляризма в России нет. Глеб Павловский (1951) не склонен подчиняться синодальным лидерам, пока начальство высшее этого не потребует, но не брезгует православной риторикой. Росту числа таких политтехнологов способствовал в первой половине 1990-х увеличение количества православных, а в первой половине 2000-х годов - увеличение количества нефтедолларов, которые Кремль через каналы закачивал в православизацию. "Политтехнологи" претендуют быть кукловодами, но являются куклами - наиболее популярный из них Андрей Кураев (1963) выполнял самые различные кремлёвские поручения, вплоть до агитпоездок на Украину в 2006 г. (без успеха).
*
Ложные умозаключения разнообразны, в отличие от истинных. Все софисты сходят с пути правды по-своему. Кураев, защищая "собор" 2006 г., который провозгласил православие единственным подлинным правозащитным движением, произвёл подмену реальности не так, как Кабаков. Одну - банальную: отождествил свободолюбие (либерализм) с атеизмом и богоборчеством, а церковную номенклатуру - с церковью. Вторая подмена - из серии "перевернём бинокль". "Церковь" изображена слабой и беспомощной, либералы - всевластной кликой, которые недовольны, потому что "подготовленная и зафиксированная жертва вдруг предпринимает самостоятельные шаги". Защищает Кураев не совсем то, что проповедовал на соборе митр. Кирилл - Гундяев критиковал идею прав человека и говорил, что "Отечество" выше прав человека, Кураев утверждает, что речь шла о том, чтобы "посмотреть чуть дальше" элементарного понимания прав человека. Он подчёркивал, что "в документах, принятых Собором, ни разу не употребляется слово "запретить". Это призыв к положительному творчеству" (Кураев А. Кого и почему испугал Собор // Труд. - 11 апр. 2006 г.).
В реальности "собор" претендовал быть именно властным органом и в своей "декларации" говорил о том, что "нельзя": "Нельзя [курсив наш. - Я.К.] допускать ситуаций, при которых осуществление прав человека подавляло бы веру и нравственную традицию, приводило бы к оскорблению религиозных и национальных чувств, почитаемых святынь, угрожало бы существованию Отечества".
Преемства среди пропагандистов Кремля нет, они, скорее, склонны грызться между собою вокруг кормушки, но замечательно, как они дышат друг другу в затылок: Лев Аннинский - 1934, Александр Кабаков - 1943, Глеб Павловский - 1951, Максим Соколов - 1951, Александр Архангельский - 1962, Максим Шевченко - 1966, Кирилл Фролов - 1973, и, как и во всякой демографической пирамиде, чем моложе, тем больше...
Николай Лисовой, постоянный автор "Москвы"
и "Радонежа" проповедует православный милитаризм, империализм, хвалит даже и сотрудничество Церкви
со Сталиным, один из руководитель Палестинского общества (и автор статьи о "чуде" благодатного огня".
православный писатель-патриот солженицынского направления Олег
Павлов. (публ. "Октябрь"). Свобода - в православном солидаризме. Анаст.
Вл.Митрофанова (1973), МИД, идеология "православно-имперской цивилизации". Вл. Махнач
(1955) отождествляет православие с антиамериканизмом и антизападничеством, поддерживает патриотизм вплоть
до призывом к организации физического отпора врагам России.
Дм. Быков («Огонек», № 44 (4719), октябрь 2001 года): "Обыватель является вынужденным носителем здравого
смысла, именно он, человек массы, никогда не увлечется структурализмом и постпримитивизмом
и будет читать нормальную прозу, и светская хроника никогда не станет главным
содержанием его жизни. И в секту обыватель никогда не хлынет, а пойдет в церковь.
Величие Честертона в том и было, что на рубеже веков при выборе между продвинутой,
умной сектой и косной церковью он предпочел церковь. Сама официозность и подчеркнутая
будничность, которые спасают прихожан от блужданий по темным лабиринтам своего
и чужого подсознания. Я тоже сделал такой выбор. Хотя бы потому, что секта всегда
тоталитарна, а церковь просто иерархична, но не может мне ничего приказать".
Следует ли понимать так, что Быков стал христианином? И теперь уже с твердой
базой критикует "издевательское всеотрицание" Уайльда, либерализм как
цинизм и пр.? Вот уж точно, кто как обзывается, тот так и называется. Бранит интернет,
который "дал шанс бездари высказаться по любому вопросу".
И, наконец: через Путина "придет в Россию христианская цивилизация, основанная
на здравом смысле и законопослушности".
И дальше Быков просто повторяет известинскую пропаганду (Соколов, Архангельский
и пр.): "По-настоящему тоталитарна была Россия пять лет назад, когда тот,
у кого были деньги, диктовал все и всем".
Быков из атеиста стал православным, у него появились свои кумиры: "Послушайте,
какими словами сектанты поливали «православного фундаменталиста» Кураева и «шизофреника»
Дворкина."
Дмитрий Быков на третьем телеканале 17.5.4 обличил московскую евангельскую
церковь "Факел" в том, что это - зомбирующая тоталитарная секта. Показал
мужчину, который утверждал, что его - через жену - мошенники лишили двух автомобилей,
трех телевизоров и т.п. Пастор общины обратился к адвокатам и те нашли пострадавшего:
оказалось, молдаванин, который пожаловался на телевидение, только вот незадача:
он никогда не утверждал, что его жену охмурили в церкви. Мужчина позвонил на телевидение,
но ему ответили, что "таковы закона жанра".
У меня запись телепередачи от 1.12.2003, где Быков заявил:
"Сегодня 1 декабря, годовщина появления в России такого
явления как тоталитарные секты. Правда, тогда это называлось психической эпидемией.
Появилась эта тоталитарная секта 1 декабря 1894 года под Киевом, основателем ее
был Кондратий Малеванный, и все члены секты отличались тем, что ходили постоянно
с веселыми лицами (тут Быков приставил растопыренные ладони к голову и помахал
им, сделав шутовское выражение лица) и все свое имущество отдавали основателю
секты. Потом их появилось очень много: Белое братство, МММ и многие другие подобные
организации".
Быков - не невежественная бабуля из подъезда, для которой весь мир враги. Он
отлично знает, что никаких "тоталитарных сект" нет. Этот выпад он делал
вполне с чужих слов, тоже в высшей степени приблизительных: Малеванный был насильственно
помещен в сумасшедший дом за свои проповеди уже в 1891 году. Свободолюбивая пресса
заступалась тогда за него, для черносотенцев он тогда уже был ненавистным изменником
православия и отечества (Малеванный делал особый акцент на обличении социальной
несправедливости, в отличие от других штундистов).
А в личной жизни Быков - очень, очень порядочный человек, верный супруг, горячо
пекущийся о своей cобственной репутации порядочного человека и считающий свой
круг общения - порядочным..
Сюжет снимал и комментировал Глеб Стерхов, критикуя неопятидесятников в Останкино:
некий православный заявил, что их богослужение основано на культе вуду (сам не
видел). Это старая история: пятидесятники купили клуб завода "Калибр",
теперь завод требует здание обратно без возврата денег. Тогда пастор Роман отказался
пустить Впрочем, не помогло - Стерхов устроил съемку скрытой камерой. Полагаю,
разумнее было бы пустить - дом Божий открыт для всех, и это железный принцип,
первейший любых разумных соображений.
*
Дм. Быков (Вечерняя Москва, 1.3.2001) одобряет патриотическое воспитание, деньги на которое выделило правительство:
"Боюсь, что без патриотического воспитания современный школьник просто не будет знать, что такое любовь
к Родине. ... все, что угодно может стать патриотическим воспитанием - лишь бы занимались этим серьезные и умные
люди, желательно нестарые. Вроде того же Леонида Парфенова". Попал пальцем в небо: уж Парфенову-то
из путинских денег не дадут ни копейки. Под разговоры Быкова о любви к родине деньги дадут как раз, кого Быков
высмеивает за глупость.
Впрочем, еще цитата: "Прыщавый подросток, вступающий в лимоновскую НБП, мне милее и симпатичнее чистенького
яппи ... когда придется умирать ... бывшему подростку из НБП будет что вспомнить". Видимо, озабоченность
тем, что перед смертью нечего будет вспомнить, указывает на хронопатию, неполадки в отношениях со временем.
А вдруг ничего вспомнить и не захочется?
СОЛДАТОВ НЕВИДИМОГО ФРОНТА
В 2002 году правительство России выслало из страны полтора десятка католических
священников и епископа.
Европейцы изумились. Большинство русских промолчало. Всё-таки католики. Не
исламские террористы.
Не смог молчать Андрей Солдатов, которому тогдашний главный редактор газеты
"Версия" Рустам Арифджанов доверил "отдел
нацбезопасности". Солдатов ещё и в интернете ведёт сайт "Агентура".
Интерес к госбезопасности в данном случае, видимо, наследственный. Отец Андрея
Солдатова - Алексей Анатольевич Солдатов - в 1990-м возглавил "Релком",
первую структуре в стране, занимавшуюся организацией компьютерных сетей между
Россией и Западом. Причем "Релком" был создан на базе ВЦ Курчатовского
института. Ясно, что если чекисты не контролировали Релком, то лишь потому, что
они есть квинтэссенция советских людей и халтурят тоже больше всех нас. Впрочем,
в декабре 1999 году Солдатов-отец на встрече с Путиным подчеркивал, что правительство
должно контролировать "безопасность" и в интернете, гарантировать "безопасность
пользователя от ненужной ему информации". Солдатов-отец предлагал объединить
всех провайдеров и во главе поставить одного, постарше и поопытнее, через которого
госбезопасность и осуществляла бы контроль за интернетом. Путин согласился.
Солдатов-сын недолго проработал в "Сегодня", еще меньше в "Известиях"
и осел в "Версии". В апреле 2000 года он опубликовал статью против католического
священника Стефана Каприо. После выхода
статьи Каприо был арестован, но в тот раз его выпустили на свободу, не предъявляя
обвинения. В апреле же 2002 года Каприо был лишен визы.
Солдатов-сын не скрывает, что берет материалы на Лубянке. Правда, противоречит
при этом сам себе. В 2000 году он утверждал, что офицер ФСБ заявил: "То,
что сейчас делают здесь католики, называется сбором разведывательной информации.
Они занимались этим накануне выборов в декабре, и они не стеснялись направлять
своих людей даже в Грозный в прошлую войну". Его коллега по подразделению
добавил: "Вспомни, развал Союза начался не с Прибалтики, а с Западной
Украины. И именно Ватикан принимал участие в создании украинской националистической
организации УНА-УНСО. Той самой, чьи бойцы воевали и сейчас воюют против нас в
Чечне".
А вот статью от 29 апреля 2002 года Солдатов начинает с утверждения, что ранее
не осведомлялся на Лубянке о католиках. То есть, он прямо и откровенно опровергает
именно то, что писал в 2000 году. А далее Солдатов пишет:
"Я решил выяснить, есть ли в ФСБ подразделение, которое занимается
деятельностью Ватикана в России. Оказалось, что такого отдела в нашей контрразведке
нет, нашёлся лишь один человек, который вроде бы что-то слышал об этой проблеме.
Но поскольку его основная работа - ловить чеченских боевиков (он служит в департаменте
по борьбе с терроризмом и защите конституционного строя), то времени на католиков
ему не хватает".
Основательные изменения! Впрочем, типичные для добровольного помощника Лубянки,
вынужденного повторять то, что ему приказали надиктовали.
Все материалы Солдатова сводятся к переписыванию придумок чекистов. Вспоминаются
даже басни 1920-1930-х годов. Якобы в 1920-е годы католики пытались завоевать
Россию, "когда православных священников отстреливали, как кроликов".
Что православных священник отстреливали предшественники Путина и прочих героев
невидимого фронта, что те же персоны католических священников тоже отстреливали,
начальство с Лубянки Солдатову сказать, очевидно, забыло.
Якобы кардинала Миндсенти в 1948 году в Венгрии арестовали за шпионаж. Якобы
и причисленный в 1998 году к лику блаженных епископ Евгений Боссилков был расстрелян
за шпионаж. "В 80-х гг. Ватикан превратился в своеобразный центр по проведению
секретных операций против стран восточного блока".
Как на высший авторитет Солдатов ссылается на "известного советского историка
Иосифа Григулевича".
Видимо, "эксперт по агентуре" не подозревает, что Григулевич
еще с середины 1930-х годов был агентом Лубянки под кличкой "Юзек",
вместе с другими организовывал убийство Троцкого.
Уровень доказательств практикуется такой. Каприо во время учебы в Риме жил
(не учился, а жил) в общежитии института "Руссикум". А некий анонимный
знакомый Солдатова, священник, в "Руссикуме" учился. И был поражен:
приезжает, а в институте знают, "где родился, был рукоположен в сан и в каком
приходе служит вновь прибывший студент". Интересно, а в каком ВУЗе принимают
студентов, не ознакомившись с их биографией?
* * *
Случай Солдатова сперва удивляет. В 1970-1980-е годы было много партийных пропагандистов,
- это были либо седовласые неприступные бонзы, либо хамоватые моложавые проныры.
Первые казались идеалистами, вторые циниками. Но с какой стати человек 1975 года
рождения, сформировавшийся в 1990-е годы, ступает на тот же путь?
На самом деле, то, что произошло в 1990-е, повторяет происходившее в 1920-1930-е
годы. Люди делятся, делятся иногда на первый взгляд случайно, делятся не по признаку
"талантливый/неталантливый", а по какому-то другому. Но те, кто выбирает
подличанье у власти, быстро теряет талант. Как писали об этом Стругацкие: "Господин
президент считает, что купил живописца Р. Квадригу. Это ошибка. Он купил халтурщика
Р. Квадригу, а живописец протек между пальцами и умер".
Солдатов, видимо, не относится к числу, кого была необходимость покупать. Возможно,
он (или его отец) ещ` и сам доплачивает за право озвучивать Лубянку. Талантом,
разумеется, тут тоже не пахнет - чтобы повторять суконные придумки советских пропагандистов
надо обладать совсем другим.
В 2002 году Солдатов ещё стыдился своего занятия. Но путинский режим не слишком
поощряет стыд. В 2002 году Солдатов даже пытался скрыть стыд за любимым ходом
советской журналистики: а
разве можно исключить, что... католики ответят России высылкой православных:
"В скором времени, видимо, следует ждать взаимных высылок священнослужителей".
Разумеется, никаких православных священников ниоткуда не выслали, наоборот: Ватикан
любезно помог тем, кто высылал католическое духовенство, построить православную
церковь в Риме. Но это уже история о подлости совсем других людей..
* * *
Тысячи расистов, нацистов, просто людоедов с высшим гуманитарным образованием не так однородны, как кажется. Часть из них - и не самая зубодробительная - простые ландскнехты власти. Но есть и такие, которые никакой власти не подчиняются, у которых своё видение будущего, свой проект. Этим объясняется странный конфликт: националистический и державнический режим давит националистов и державников (радоваться этому не стоит - в конечном итоге, задавят свободу точно так же). В более мягкой форме то же было и при самодержавии: царский режим не радовался тому, что его поддерживают черносотенцы. Трону нужны не помощники, тем более - не наставники, а шавки. Поэтому в светской политике Кремль довёл до тюрьмы Эдуарда Лимонова, а в церковной путинский бизнесмен Александр Алекаев перехватил у черносотенца Константина Душенова (1960) его агентство "Русская линия". А в начале 1990-х Душенов был секретарём митр. Иоанна Сычёва, писал за него антисемитские националистические статьи. Путинскому режиму такие скорее мешают. Душенов же ответил озлобленностью и нарастающей критикой в адрес Путина и иерархов МП.
Викт.Аксючиц (1949) один из огромного числа людей, в миниатюре
повторяющих путь Солженицына: сочетание национализма, антизападничества, членства в Московской Патриархии (иногда
- в какой-нибудь альтернативной группе, но только более реакционной, чем патриархия) - и оппозиционность церковному
начальству. Аксючиц и начинал как "демократ", правда, с антиинтеллигентским пафосом, но к 1993 году
уже закончил инволюцию. Очень наглядно размежевались нормальные люди и военные люди из-за войны в Чечне. Андрей Битов оказался по одну сторону, против войны, а Василий Аксёнов (а ещё Юрий Кублановский, Анатолий Королев и Владимир Маканин, Анатолий Курчаткин и Евгений Попов, Лев Тимофеев и Алла Латынина) - по другую. |
