В этот день читаются два евангельских отрывка, Марка и Иоанна, второй в память о св. Феодоре Тироне. В этом втором одна из самых соблазнительных фраз Иисуса:
«Если бы Я не сотворил между ними дел, каких никто другой не делал, то не имели бы греха; а теперь и видели, и возненавидели и Меня и Отца Моего».
Соблазн в том, что свободен человек верить или не верить. Это же вера. К тому же, тут «они». Но ведь на браке в Кане были не абстрактные «они», а несколько десятков человек, которые уж точно Иисуса не распинали. Да хоть бы Понтий Пилат и ходил по воде — и Пётр ходил, да упал. В конце концов, чудеса дела такое — вот увидел человек чудо, понял, что это чудо, и это именно и вызвало сопротивление. И какая вера сильнее — которая верит благодаря чуду или благодаря отсутствию чуда и присутствию благодати, вполне невидимой?
Вот при чтении таких фраз и хочется позвать «новозаветников». Эти с готовностью объяснят, что Иисус ничего такого не говорил, это кто-то ему присочинил. Да только это откладывание проблемы, а не решение проблемы, ведь «кто-то» веровал в Иисуса, как и я верую. И я готов вложить, подписаться под вложенным.
Всё правильно, главное зло в мире от верующих, которые вдруг увидели, в Кого они, собственно, веруют. Это старая средневековая побасенка об Иисусе, приходящем в монастырь под видом нищего калеки и получающего ведро помоев на голову. И все великие и невеликие инквизиторы — им страшно в мире свободы, в мире Божием. Им нужен Бог связанный, упакованный, разрезанный на мелкие кусочки и разложенный по мощевикам.
Что мы видим без веры? Мы видим однородные ряды религиозных самозванцев, серии чудес, десятки претендентов на роль Мессии. Самые сумасшедшие из них — самые безобидные. Самые опасные — те, кто подстраивается под вялые упования религиозных масс. Ну что такое Иисус выдумывает — «каких никто не сотворил». Он, может, был не в курсе, а мы историю религии знаем, вполне себе стандартный набор чудес.
Ну в самом деле, единственное чудо, которое делает Иисуса Христом — Его воскресение. Но именно этого чуда никто не видел.
Это для неверия. Для веры единственное чудо Иисуса — это Крест. Чудо умножения боли и отчаяния. Чудо обращения к Богу оставившему как к Богу присутствующему неимоверно близко. Чудо прощения.
В рассказе Марка об исцелении параличной руки как раз очень наглядно про «видели и не поверили». Синагога. Недоброжелатели «наблюдают» за Иисусом. В славянском тексте вообще «надзирают». Не вылечит ли кого, проказник эдакий. А Иисус их «оглядел». Они на Него глядят как здоровые на больного, как честные свободные надзиратели на преступника, Он на них — как свободный на свободных. И лечит.
Есть такая икона — «Спас ярое око». Он там действительно очень того… грозен. И всё же и такой Спас — Спас. А всякие доброжелательные врачи-надзиратели — губят одним тем, что надзирают, вместо того, чтобы спуститься и побыть рядом с больным или с преступником.
Иисус глядит сердито, но — исцеляет. Заклеймил — и пошёл умирать за тех, кого заклеймил. Вот — мировоззрение Божие, взгляды Спасителя. Откроет глаза и мне — пожалуйста, ярись. Но — исцеляй. Ах, не можешь? Тогда лечи взглядом. Смотри на другого — даже на того, кто смотрит на вечность как на препятствие у себя на дороге, подлежащее сносу — так, чтобы разглядеть вечность, в которой недостатки исчезнут, а другой останется.
