ИЛАРИОН АЛФЕЕВ

См. персоналии XXI в.

Его: книга о Григории Назианзине; его перевод бесед Исаака Сирина, 1998; книга об имяславии; об Исааке Сирине.

Ипполит Римский.

Алфеев И. Христос - победитель ада. Тема сошествия во ад в восточно-христианской традиции. СПб.: Алетейя, 2001. 430 с.

Симеон Новый Богослов. Прииди, свет истинный. Избранные гимны. Пер. И.Алфеева. СПб.: Алетейя, 2000. 202 стр.

Его конфликт в 2002 г. с английскими православными, к которым был послан архиерействовать.

Его нападки на Константинопольский патриархат.

Брань в адрес греко-католиков Украины в связи с Майданом, 2014.

Кротов: в связи с его отзывом о Сирине, 2013.

Светлана Точкина из кочетковской общины, 2002 год (http://www.kuraev.ru/forum/view.php?subj=13920&id=&section=&pg=) передает любопытную деталь, защищая еп. Илариона Алфеева: "Еп. Иларион приезжал в Москву, много рассказывал и о том, в какие физические условия его поставили (например, зарплата в 200 фунтов, комната с потолками 2 м, и т.п.), и как приняли. Все это происходило сразу, с первых дней его там пребывания. Владыка Антоний давно не владеет информацией о ситуации в епархии. Ни в чем он не "разобрался". Что сказали, то и принял. ... ничему живому в нашей Церкви просто так не жить, без таких вот гонений, искушений, и т.п. Процветает только махровое язычество или особо приближенные к кормушке. Всем остальным трудно. Еще сыграл свою роль давний конфликт между митр. Антонием и архим. Софронием, учеником которого был еп.Иларион".

Алфеев, оказывается, расходится в показаниях. В своей речи он утверждал, что живет за свой счет - а в Москве жалуется, что ему мало платят в Англии. Насчет потолка в 2 метра - кому другому я бы посочувствовал, но владыка Иларион так сложен, что ему такой потолок все равно, что мне мой в два с половиной метра. Хотя, конечно, если в архиерейской митре... В любом случае, это смело: заявлять, что митр. Антоний - выживший из ума старик, а Алфеев - представитель живой струи в христианстве. Очень, очень смело.

Среди мелочей Алфеевской жизни: выступление за канонизацию Николая Романова, бывшего императором России в конце 19 - начале 20 в.

о его книге об Исааке Сирине полемика В.Лурье, 1998; за канонизацию Николая Романова 28.1.2000; за преподавание богословия в школах и вузах в книге о Григории; о том, что ассирийцы не несториане, 2000;

7.5.2003 синод: Епископом Венским и Австрийским назначить Преосвященного Илариона, епископа Подольского с поручением временного управления Будапештской и Венгерской епархией.

*

Интересно, что должен делать епископ, когда он должен сделать харакири? Вот еп. Иларион Алфеев получил публичную отповедь митр. Антония Блума. И какую! После такой отповеди либо объявлять Блума тоталитарным вождем тоталитарной секты (что уже мелькнуло в интернете - мол, спортились без твердой руки Москвы). Либо - харакири. Или просфорами объесться? Идти ли в храм молиться Богу, иль в лес - прохожих убивать, как писал Владимир Соловьев. Теперь это точнее бы звучало: идти ли в лес - молиться Богу иль в храм - прохожих заедать. Правда, нельзя не заметить, что митр. Антоний отчасти заслужил постигшее его несчастье, потому что изначально выбрал тактику "икономии". В то время, как англичане-католики, англичане-протестанты протестовали против гонений на веру в России, англичане-православные - молчали. Предпочитали худой мир доброй ссоре. Ну, вот из худого мира и вышла недобрая ссора.

БИОГРАФИЯ ЕПИСКОПА КЕРЧЕНСКОГО ИЛАРИОНА

Епископ Керченский Иларион (в миру Григорий Валериевич Алфеев) родился 24 июля 1966 года в Москве. С 1973 по 1983 год учился в Московской средней специальной музыкальной школе имени Гнесиных по классу скрипки и композиции. По окончании школы поступил в Московскую государственную консерваторию имени Чайковского по классу композиции. С 1984 по 1986 год служил в армии. По окончании воинской службы поступил послушником в Виленский Свято-Духов монастырь.

19 июня 1987 года архиепископом Виленским и Литовским Викторином пострижен в монашество, а 21 июня рукоположен в сан иеродиакона. 19 августа 1987 года по благословению архиепископа Викторина рукоположен в сан иеромонаха архиепископом Уфимским и Стерлитамакским Анатолием во время его посещения Виленской епархии. В 1988-89 годах служил настоятелем храмов в г. Тельшяй и с. Колайняй. В 1990 году архиепископом Виленским и Литовским Хризостомом назначен настоятелем Благовещенского кафедрального собора г. Каунаса.

В 1989 году окончил заочно Московскую духовную семинарию, а в 1991 году - Московскую духовную академию со степенью кандидата богословия. По окончании академии был приглашен ректором архиепископом Дмитровским Александром на преподавательскую должность. В 1991-93 годах преподавал в Московских духовных школах гомилетику, Священное Писание Нового Завета, догматическое богословие и греческий язык, а также Новый Завет в Православном СвятоТихоновском богословском институте и патрологию в Российском православном университете святого апостола Иоанна Богослова. Одновременно учился в аспирантуре МДА при ОВЦС, которую закончил в 1993 году.

В 1993 году по благословению Председателя ОВЦС митрополита Смоленского и Калининградского Кирилла был направлен в Оксфордский университет, где под руководством епископа Диоклийского Кал-листа писал диссертацию на тему "Преподобный Симеон Новый Богослов и Православное Предание". В 1995 году окончил университет со степенью доктора философии.

С 1995 по 2001 год работал в Отделе внешних церковных связей, с августа 1997 года - в должности секретаря ОВЦС по межхристианским связям. С января 1996 по декабрь 2001 года проходил пастырское служение в храме Святой великомученицы Екатерины на Всполье г. Москвы.

Епископ Иларион - автор более 150 публикаций на богословские и церковно-исторические темы, а также переводов творений отцов Церкви с греческого и сирийского языков.

В 1999 году Свято-Сергиевским православным богословским институтом в Париже удостоен звания доктора богословия.

Хиротония 14.1.2002, послан в Англию.

О себе в книге о Григории:

     Игумен Иларион (Алфеев) - православный богослов и патролог, доктор философии Оксфордского Университета, доктор богословия Свято-Сергиевского православного богословского института в Париже, член Синодальной Богословской Комиссии, руководитель Секретариата по межхристианским связям Отдела внешних церковных сношений Московского Патриархата, заместитель главного редактора журнала "Церковь и время", клирик храма св. великомученицы Екатерины на Всполье (г. Москва). Автор книг "Таинство веры. Введение в православное догматическое богословие", Le mystere de la foi, Introduction a la dogme et spiritualite orthodoxe (Paris, 2000), "Жизнь и учение св. Григория Богослова", "Мир Исаака Сирина", The Spiritual World of Isaac the Syrian (Kalamazoo, Michigan, 2000), "Преподобный Симеон Новый Богослов и православное Предание", St Symeon the New Theologian and Orthodox Tradition (Oxford, 2000), "Ночь прошла, а день приблизился", "Православное богословие на рубеже столетий", "Христос - Победитель ада", а также многочисленных статей в периодической печати. Составитель и редактор антологий "Отцы и учители Церкви III века" (в 2-х томах), "Восточные Отцы и учители Церкви IV века" (в 3-х томах). Переводчик творений Отцов Церкви с греческого и сирийского языков.

МЫ СОЗДАВАЛИ ОБЩИНУ ТРУДОМ И ВЕРОЙ
(НГ религии №6 от 21.08.2002)

Дорогой владыка Иларион, с чувством глубокой скорби начинаю это письмо. Неужели ты не понимаешь и не чувствуешь, что, давая всенародную огласку трагедии, которая разыгралась в Сурожской епархии со времени твоего прибытия в Англию, ты не только расшатываешь стройную (до твоего приезда) жизнь епархии, но подрываешь многолетний труд, положенный другими, и всенародно позоришь имя Русской Церкви во всей Европе и Америке? А картина, которую ты даешь, большей частью не соответствует действительности. И сколько озлобления и мстительности может непредубежденный читатель прочесть в твоих личных нападках на владыку Василия и других!

Ты пишешь, что я сам просил Патриарха отрядить тебя в Сурожскую епархию. Сначала речь шла о твоем назначении исследователем при Кембриджском университете. Позже митрополит Смоленский и Калининградский Кирилл сказал, что он тебя в помощь мне не отпустит иначе как в сане епископа. Я на это согласился с готовностью, ожидая в твоем лице чуткого, понятливого сотрудника. В этом я ошибся: я ожидал одного человека, а прибыл другой. В самый первый день твоего приезда ты мне сказал глубоко смутившую меня фразу: "Когда на меня возложили руки при хиротонии, я почувствовал, что я теперь архиерей и ЧТО У МЕНЯ ВЛАСТЬ". Это меня ужаснуло, так как я всю жизнь верил, что мы призваны СЛУЖИТЬ, а не властвовать. Я обратил на это твое внимание, но, видно, безуспешно: с самых первых дней твоего пребывания в нашей среде ты своим авторитарным обращением настолько восстановил против себя все лондонское духовенство, что у меня попросили разрешения устроить встречу между нами, на которой они могли бы высказать тебе свои переживания.

Эта встреча благого результата не имела, ты не сумел "услышать" крик раненых душ и только вынес вражду против тех, кто с искренностью и правдивостью говорил тебе правду. То же самое случилось и тогда, когда другая группа духовенства (владыка Анатолий, опытный и правдивый архиепископ, протоиереи Сергий Гаккель и Михаил Фортунатто) встретилась с тобой и высказала свои недоумения, к которым я прибавил и свои критические замечания. Ответить нам ты отказался. Смущение, связанное с тобой, стало шириться и "темнеть". Ты начал, пользуясь всеми встречами с прихожанами, собирать вокруг себя почитателей и сторонников, все больше разделяя приход на "своих" и "иных". Я попросил тебя посещать провинциальные приходы, что ты и сделал очень успешно, однако и в них после твоих посещений началось разделение на "своих" и "чужих" не только среди мирян, но и среди духовенства.

Впервые после пятидесяти трех лет моего служения в Великобритании и Ирландии начало рождаться взаимное отчуждение. Ты начал ставить священникам на вид, что даже после многих лет служения они не удостоились церковных наград. (Я на самом деле в награды не верю, считая, что служить Богу и людям - самая большая честь, которая может выпасть на долю человека, и отмечал крестом лишь многолетнее служение и саном протоиерея многолетние труды.) Также ты обращал внимание священников на незначительность их "зарплаты" и на то, что некоторые из них совмещают служение Богу и людям с мирской работой, ввиду того что приходы в провинции немногочисленны и пастырское окормление верующих не может заполнить "рабочий день". Я сам несколько лет совмещал пастырское служение с работой врача в Париже. Денежная тема, как и тема о награждениях, стала играть роль, которую она раньше не играла. (Сам ты потребовал 40 тыс. фунтов.)

А теперь я хочу перейти на основную тему и сказать несколько слов о самой Сурожской епархии, являющейся "наследницей различных течений в истории современной Русской Церкви". До революции во всех столицах были посольские храмы, после революции их не стало, но зародились молитвенные центры либо в оставшихся часовнях и храмах (как в Париже), либо в домовых церквах. Они обслуживались духовенством, которое уже жило за границей, либо новоприбывшими изгнанниками. Их отличала крайняя беднота и пламенная русская православная вера в Бога и Родину. Поколение моих родителей и мое поколение познали Бога "по-новому": до революции Бог пребывал "во славе" в церквах и соборах, здесь же Бог открылся нам как Изгнанник, преследуемый на нашей Родине и "не имущий, где главу преклонити". В Нем мы с изумлением познали Бога- Изгнанника, Который все понимает, "ниже Которого никто не может быть унижен". В предельной бедноте домов и храмов Он жил среди нас, Он был нашей надеждой и силой, утешением и вдохновением. И из этих глубин прозвучал голос Бердяева, говорящий нам, что мы не побежденное стадо, но что Бог нас избрал, чтобы мы в немощи нашей принесли православие всему миру. И мы по-новому увидели и себя, и земли нашего изгнания. Мы нашли призвание в том, в чем раньше было неизбывное горе. И мы стали свидетелями православия и возлюбили нашу бедноту, которая открывала нам доступ к самым обездоленным.

Много лет спустя я встретил Патриарха Алексия I, будучи только что рукоположенным во епископы, он мне дал поручение: строить Церковь, которая была бы православной до самых своих глубин, чисто русской духовной и богословской традиции и была бы открыта всем, кто ищет Бога или Его еще не ищет, какова бы ни была их национальность и язык. В то же время и лондонский приход созрел для осуществления этого призвания. Умножились смешанные браки, дети стали менее свободно говорить по-русски. Мы тогда открыли школу, где преподавался русский язык и все предметы, которые связаны с русской культурой и православием. Мы обнаружили, что русская стихия дремлет даже в душах детей, для которых русский язык уже не был языком их мысли и речи. Когда мы стали учить детей русским песням, одна девочка подошла ко мне и сказала: "У меня всегда было чувство, что что-то в моей душе спит, с тех пор как мы начали петь песни на русские мотивы, случилось, будто чья-то рука коснулась дремлющих струн моего сердца, и оно все запело". Но смешанные браки числом увеличились, все больше мужей и жен уже не были русскими по происхождению (за все годы мы совершали браки на восьми языках). Тогда русскоговорящие члены прихода решили вводить в богослужения английский язык (до этого я в частном порядке для небольших групп детей и молодежи периодически служил по-немецки, по-французски и по-английски). Так вырос многоязычный, многонациональный приход чисто русской традиции. И когда мне митрополит Крутицкий Николай (Ярушевич) предложил перейти на служение в Америку, я ответил, что для твердого установления многоязычного многонационального русского православия в Англии мне нужно еще тридцать лет.

Эти годы прошли, и ты, владыка, мог бы полностью включиться в работу, охватив и огромный наплыв новых русских эмигрантов. Но ты стал разделять одних от других, тогда как при прекрасном знании языков ты мог бы стать "всем для всех". Я тебя просил не вносить ничего нового в епархию, пока ты не впитаешь ту жизнь, которой она жива, но ты решил вести "свою" работу по-своему. На замечание одного священника о том, что ты меняешь нашу практику, ты ответил: "Он поступает по-своему, я - по-своему".

Такое строительство было возможно лишь при ПОЛНОЙ ВЗАИМНОЙ ОТКРЫТОСТИ всех членов прихода и епархии. Эта открытость требовала с самого начала готовность прислушиваться друг ко другу независимо от иерархического положения, ибо воля и истина могут открыться только через готовность слушать и слышать другого, кто бы он ни был. Этого ты не сумел принять. На критику ты отозвался негодованием, чувством унижения и обиды и отреагировал враждебным отношением к тем, кто не только имел право говорить с тобой без обиняков, но считал это своим долгом перед тобой и перед общиной, Церковью все высказывать без прикрас. Только на началах такой открытости надеялся я построить общину, состоящую из ответственных людей, не боящихся высказываться на все темы жизни. На этих началах мы строили приходские советы, приходские собрания, собрания священников, съезды епархии, архиерейские совещания, одним словом, все встречи, на которых каждый мог бы все сказать, что он думает, в уверенности, что будет услышан. Такой подход исключает всякую авторитарность ("с епископом не спорят"). Такой подход требует глубокого принятия другого не как иного, а как друга, как частицу Тела Христова.

После короткого времени твоего пребывания в нашей среде, когда взаимные отношения стали слишком натянуты, я решил созвать все духовенство на встречу, на которой каждый смог бы все высказать и на которой я сам вдумчивым обсуждением проблем смог бы водворить мир и открыть путь к открытости и крестному принятию друг друга. Я сознательно тебя на эту встречу не пригласил, чтобы все могло быть высказано и объяснено, чтобы открылся путь, быть может тернистый, но такой путь, по которому мы пошли бы, "взяв крест" и с готовностью собой пожертвовать ради тебя и друг друга. Увы! Кто-то дал тебе знать об этом собрании. Ты на него прибыл, разразился часовым докладом и погубил возможное единство. И сделал ты это, даже не снесясь со мной. Собрание стало стычкой, еще резче отделившим тебя и "твоих" от "других" и перепутавшим все в сознании многих, так как мирное обсуждение твоего положения и той бури, которая грянула в связи с твоим приездом, стало невозможным. До этого еще твои сторонники начали "наводнять епархию полемической литературой, вербуя и священников и мирян в твой лагерь", при активном и вредном участии твоей матери (которая за все месяцы пребывания в Лондоне ни разу не подошла ко мне даже поздороваться). Весь упор такого собрания в том, чтобы верующие - ответственные православные - воссоздали то единомыслие и единодушие, которое было пошатнулось. Этому ты не дал сбыться, а только углубил разделение, радуясь, что "многие" стали на твою сторону, не понимая, что речь ла не о победе одних над другими, а в воссоздании того единства, которое существовало в течение ЗЗ лет до твоего приезда. Мы создавали с трудом и верой ответственную, зрелую общину. За этот труд мы должны взяться заново. Ты оказался причиной (не только поводом) к разрыву. Мне пришлось после нашего разговора втроем (с тобой, владыкой Василием и мной) попросить тебя подать Святейшему прошение о переводе тебя на другую кафедру или должность. (Письмо, посланное тобой Патриарху, ты не счел нужным мне показать, я об этом и не просил, доверяя тебе.)

А теперь, не довольствуясь той смутой, которую ты произвел в сложной, но единой созревающей епархии, ты и твои сторонники решили вынести всю эту тьму в среду иноязычных недоброжелателей, только ожидающих повода затопить грязью нашу многострадальную Русскую Церковь. Епархия "в становлении" (в ней собрались различные национальности Христа ради, как в древней Церкви, кладущей начало будущей Православной Церкви Западной Европы, живущей верой и кровью мучеников Церкви Русской) будет воспринята как распадающаяся община, которая не устояла и забыла свое призвание.

В твоих публичных выступлениях меня прежде всего поразило непонимание встревоженности ответственных деятелей епархии. Владыка Василий, например, ждал воего приезда, как и все мы, с открытым сердцем, надеждой на сотрудничество и с надеждой на будущее. Ты напрасно усмотрел у него недоброжелательность. Однако он вернулся из России после участия в твоей хиротонии в смущении. Ходили слухи о том, что, как только я уйду на покой, именно ты будешь назначен митрополитом Сурожским без году неделю после того, как стал епископом, самым младшим архиереем Русской Церкви. Это шло против всех наших ожиданий и было несовместимо с правилом об избрании архиерея епархией и принятием его Патриархией. Мы все ожидали, что на мое место вступит владыка Василий, и были удивлены тем, что такое решение принято Москвой без единого слова, обращенного к нам. Ты сам по приезде сообщил мне ту же новость якобы со слов митрополита Кирилла, взявшего с тебя слово, что ты мне об этом ничего не расскажешь. Ты не счел возможным этого скрыть от меня как от своего духовника. Но когда в силу распространившихся слухов я поставил напрямик вопрос владыке Кириллу, то он мне ответил, что это ложь, что ничего подобного он тебе не говорил... Как избежать смущения?

Известие это, конечно, потрясло многих, усмотревших в нем то, что ты называешь "вмешательством Москвы". Причем не Патриарха, а именно ОВЦС, являющимся всего лишь административной инстанцией, а не иерархическим началом, которым может быть только Патриарх.

В действиях владыки Василия ты усмотрел вражду по отношению к себе, тогда как на самом деле его реакция соответствует нашим чувствам на подобное самоуправство. Так же как владыка Василий и я, отреагировали и выборные члены епархиального и епископского советов, но без той личной злобы, которую ты усматриваешь во всяком проявлении неодобрения. Для тебя они стали врагами, тогда как на самом деле они являются хранителями строя епархии, защищающими нас от управления ОВЦС, которому многие русские не доверяют из-за сложных отношений, существовавших и, быть может, до сих пор еще существующих между Церковью и государством.

Мы в свое время предоставили Патриарху набросок возможного Устава, соответствующего и Вселенским канонам, и Постановлениям Собора 1917-1918 гг., и, что немаловажно, законам Великобритании. Патриархия на нашу повторную просьбу рассмотреть и принять этот Устав (если нужно с небольшими поправками) ни словом не отозвалась. Мы предполагали безмолвное согласие, имея в виду слова, сказанные мне покойным Патриархом Алексием I: "Мы этот Устав в данное время принять не можем, но живите по нему". Согласие, а не холодное отвержение без обсуждения. Но мы горько ошиблись: видимо, в твоем лице ОВЦС хочет безраздельно управлять всей русской диаспорой.

В течение десятилетий было невозможно пригласить кого-либо из России в нашу епархию из-за недоверия, которое внушали нам некоторые деятели, посещавшие нас из далекой, любимой, но все еще несвободной Родины. Этим объясняется то, что у нас нет достаточного числа русских молодых священников. В этом также играют роль и стесненные денежные обстоятельства (много лет мы не хотели получать какую бы то ни было помощь из России, чтобы деньги не стали кандалами на наших руках и ногах, а главное, на нашей совести и свободе).

Все сейчас меняется, и кое-что можно было бы и пересмотреть. Но, во всяком случае, выбор священника должен быть, безусловно, за нами. Если бы ты приехал к нам священником и после нескольких лет осел бы окончательно и был бы нами принят, то не было бы теперешних проблем.

Я не стану возвращаться к вопросу о том, как архиепископ Анатолий был принужден уйти на покой для того, чтобы уступить тебе свое место. Об этом я писал отдельно.

Дорогой владыка, пожалей Русскую Церковь и вели своим сторонникам прекратить подрывную деятельность. Замолчим все, станем молить Бога о его мире и положим благое начало дальнейшему строительству Сурожской епархии и твоей новой деятельности на благо Русской Церкви вне приделов Великобритании и Ирландии. Да будет Христос посреди нас!

НА ЗАЯВЛЕНИЕ ЕПАРХИАЛЬНОГО СОВЕТА

СУРОЖСКОЙ ЕПАРХИИ

Заявление Епархиального Совета Сурожской епархии, зачитанное митрополитом Антонием и Ириной Кириловой за Литургией с амвона в Лондонском соборе 16 июня, было тогда оставлено мною без ответа. Теперь же, спустя более месяца, я считаю своим долгом ответить на клевету, повергшую меня в состояние глубокого шока. На несколько часов я даже потерял дар речи. Когда я слушал это заявление, читаемое по-английски Владыкой Антонием, мне было больно, горько и стыдно прежде всего за Владыку, которому Епархиальный совет поручил эту позорную миссию, не пощадив его седин, его немощи, его многолетнего беспорочного труда на благо Церкви. Когда же затем на амвон вскочила Ирина Кирилова и начала под возмущенные крики прихожан зачитывать заявление по-русски, стало ясно, кто является его истинным автором и кто виновник происходящего в епархии возмущения и разделения.

В течение нескольких месяцев я хранил молчание относительно причин и виновников нынешней смуты. Я надеялся, что вопрос будет решен мирным путем, и делал все от меня зависящее, чтобы конфликт, инициированный всего лишь несколькими людьми, не стал достоянием гласности и не расколол епархию. Теперь же, поскольку эти люди вынесли вопрос на публику, я вынужден защищаться и назвать их имена.

Виновниками происходящей смуты я считаю прежде всего епископа Сергиевского Василия, протоиерея Сергия Гаккеля, священика Александра Фортиропулоса и Ирину Кирилову. У каждого из них есть на то свои причины. Именно они настояли на том, чтобы я подал прошение Патриарху об отставке, даже не дожидаясь окончания двух-трех месячного срока, назначенного мне Владыкой Антонием. Главной причиной такой спешки было объявлено то, что с каждым днем моего пребывания в епархии число людей, поддерживающих меня, растет, а это, по мнению епископа Василия, раскалывает епархию.

И епископ Василий, и о.Сергий Гаккель, и Ирина Кирилова являются членами Епархиального совета, от имени которого написано данное заявление. Однако некоторые другие члены Епархиального совета не учавствовали в обсуждении моей ситуации и не подписывали заявление. Какова, в таком случае, легитимность этого заявления? Чьё мнение оно выражает? Я не говорю уже о том, что ни прихожан Лондонского собора, ни прихожан других храмов епархии вообще не спросили о том, как они видят себе выход из создавшегося положения. Священнослужители епархии, за исключением двух-трех клириков Лондонского собора, были также фактически отстранены от обсуждения данной проблемы, и голос многих из них был проигнорирован. Не обсуждалось заявление и на Епархиальной Ассамблее 29 июня. Приговор был вынесен мне без широкого обсуждения, вопреки воле многих людей, которые были шокированы и потрясены тем, что они увидели и услышали в Лондонском храме 16 июня.

Перейду к содержательной части заявления Епархиального совета. Оно начинается с обвинений в адрес митрополита Смоленского и Калининградского Кирилла, который якобы вопреки воле митрополита Антония, без всякого предупреждения, внезапно и грубо отстранил архиепископа Керченского Анатолия от должности викарнного архиерея и назначил меня на его место. Далее в заявлении говорится о том, что митрополит Антоний приглашал меня сюда священиком, а митрополит Кирилл настоял, что я должен приехать епископом. Для того, чтобы опровергнуть эту ложь, мне придется изложить здесь всю историю своего назначения.

Это назначение имело долгую предисторию. Я впервые встретил Владыку Антония более двадцати лет назад в России. С 1993 по 1995 год я учился в Оксфордском университете, совмещая написание докторской диссертации со служением на приходах Сурожской епархии. Именно тогда Владыка Антоний впервые предложил мне приехать в Великобританию на постоянное служение. Я отказался, так как хотел вернуться в Россию.

В 1999 году Владыка Антоний вновь предложил мне приехать на служение в Сурожскую епархию. На этот раз я согласился. Владыка написал письмо митрополиту Кириллу, в чьем подчинении я тогда находился, с просьбой прислать меня в Англию. Митрополит Кирилл наотрез отказался. В марте 2000 года он направил Владыке Антонию письмо, в котором сообщил, что имеет на меня другие виды. 11 ноября 2000 гола, т.е. уже более полутора лет назад, Владыка Антоний вновь написал митрополиту Кириллу письмо, в котором впервые прозвучала мысль об отставке Владыки Анатолия и направлении меня в епирхию в качестве викарного епископа: "Рано или поздно Владыка Анатолий попросится на покой, и нам будет необходим второй Викарий, чисто русский, а с моим уходом на покой или путем переселения в Вечные Обители, его роль, тщательно подготовленная, может охватить значительную долю пастырской рабооты среди все возрастающей русской паствы. Владыко! МОЛЮ Вас - передумайте свое решение и подарите не нам только, но ВСЕЙ Русской Церкви верного и опытного работника в сложной и все расширяющейся области Пастырской и меж-церковной работы. Настоятельно прощу Вас, Владыко! Примите мой совет". Насколько мне известно, на это письмо Владыки Антония ответа из Москвы не последовало.

В марте 2001 года Владыка Антоний направил на имя Святейшего Патриарха новое письмо, в котором, ссылаясь на свой преклонный возраст, просил освободить его от должности епархиального архиерея, назначив на его место епископа Василия. В этом письме Владыка Антоний вновь затронул вопрос и назначении меня викарным архиереем Сурожской епархии: "Я хочу просить Вас, Владыко, назначить в Англию Викарием Сурожским игумена Илариона. Нам необходим русский епископ в помощь архиепископу Анатолию и новому епархиальному архиерею. Число русских настолько увеличилось, что ни я, ни Владыка Анатолий не может осилить пастырскую работу, требующую обучения и духовного образования вновь прибывающих россиян. Из прилагаемого письма Вы увидите, что Кембриджский университет готов его обеспечить содержанием на три года, с тем, чтобы он возглавил основанный нащей епархией Богословский институт... Прошу Вас, дорогой Владыко, не откладывать этих решений. Я до сих пор никогда не обращался к Вам с такой настойчивостью, но время теперь не терпит: я ухожу на убыль, а горизонты открываются все шире и глубже".

Решения, однако, вновь и вновь откладывались - главным образом, из-за сопротивления митрополита Кирилла, который не хотел отпускать меня из Москвы. Эти решения, может быть, никогда не были-бы приняты, если бы митрополит Кирилл по настоятельной и многократной просьбе Владыки Антония не приехал в Лондон в ноябре 2001 года для встречи с Владыкой. В ходе этой встречи митрополит Кирилл, наконец, согласился на доводы Владыки Антония о необходимости направления меня в Сурожскую епархию в качестве викарного архиерея. При этом Владыка Антоний обещал взять на себя разговор с Владыкой Анатолием относительно его ухода на покой. Такой разговор состоялся в тот же день. Когда затем митрополит Кирилл встретился с Владыкой Анатолием и предложил ему на выбор назначение в другую епархию или увольнение на покой, Владыка Анатолий выбрал последнее.

18 декабря 2001 года Владыка Антоний написал Патриарху: "...Обращаюсь теперь к Вам с дополнительной просьбой: о назначении отца Илариона викарием, кому будет поручено, как я вам раньше писал, преподавание в Кембриджском университете и специальное окорммление русской паствы, которая растет...До сих пор русскими занимался усердно и успешно Владыка архиепископ Анатолий. Но, как вы знаете из его собственного прощения, приближается время и ему уходить на покой. Я бы просил Вас "формально" удовлетворить его прошение, разрешив ему, однако, оставаться в Англии до того времени, когда закончится постройка храма и окончательное оформление прихода в Манчестере. Новопоставленный епископ Иларион займется как в Лондоне, так и на всей территории епархии русскими, как в Великобритании, так и в Ирландии..."

Именно это письмо Владыки Антония, а также собственноручное прошение Владыки Анатолия, о зачислении заштат по состоянию здоровья и по возрасту, стало основанием, на котором Священый Синод Русской Православной Церкви 27 декабря 2001 года освободил Владыку Анатолия от должности викария Сурожской епархии и назначил меня его приемником. 14 января 2002 года в Москве, в Храме Христа Спасителя, состоялась моя архиерейская хиротония, в которой принял участие, в числе прочих, и епископ Сергиевский Василий.

Все эти сведения, с цитатами из писем Владыки Антония (копии этих писем, которые не были конфиденциальными, хранятся в архиве Московского Патриархата), я привел для того, чтобы опровергнуть настойчиво распространяемый миф о том 1) что мое назначение в Сурожскую епархию было инициировано миртополитом Кириллом, 2) что Москва без согласия Владыки Антония, иницировала отставку Владыки Анатолия, 3) что я приглашался сюда как священник, а приехал как епископ.

Хотел бы добавить, к этому, что запоздалая благодарность Епархиального совета Владыке Анатолию звучит скорее как оскорбление и насмешка, чем как искреннее выражение любви и симпатии. Когда Владыка Анатолий приехал в Англию, его встретили так же, как меня, если не хуже, и многие еще об этом помнят. Перввое время Владыка Анатолий вообще не имел ни жилья, ни зарплаты. Затем его поселили в холодном и сыром подвале, начислив зарплату в размере, если не ошибаюсь, 260 фунтов стерлингов в месяц (для сравнения, зарплата старших священников Лондонского собора составляет примерно 1200 фунтов в месяц). Владыка Анатолий до сих пор живет в подвале и ходит в собор пешком (это чуть больше часа ходьбы), чтобы не тратить деньги на метро. Думаю, что ни один архиерей Русской Православной Церкви не живет в таких условиях, и ни одна епархия Русской Православной Церкви не относится к своим архиереям с таким преступным пренебрежением. Если Епархиальный совет действительно так ценит и уважает Владыку Анатолия, почему ни Владыка Василий, ни Ирина Кирилова, ни другие его члены не позаботились о том, чтобы хоть в чем-нибудь изменить эту постыдную ситуацию?

Перейду к обвинениям Епархиального совета в мой адрес. Епархиальный совет утверждает, что я "разъезжал" по епархии, общаясь "почти исключительно" с русскими и игнорируя англичан. Хотел бы на это ответить следующее. Из приведенных выше писем Владыки Антония должно быть очевидно, что он мыслил себе мою пастырскую работу как прежде всего ориентированную на рускоязычное население ("нам будет необходим второй викарий, чисто русский, а с моим уходом на покой или путем переселения в Вечные Обители, его роль, тщательно подготовленная, может охватить значительную долю пастырской работы среди все возрастающей русской паствы") в письме от 11 ноября 2001 года; "новопоставленный епископ Иларион займется в Лондоне, так и на всей территории епархии русскими" в письме от 18 декабря 2001). Однако я видел себе свою роль несколько по-иному, считая, что епископ не может служить только одной этнической группе, но должен быть, по слову апостола Павла, "всем для всех". Именно поэтому с самого начала я общялся и с русскими, и с англичанами, и с греками, и с грузинами, и с украинцами, и с белорусами, и с представителями других национальностей. Никогда ни для кого я не делал исключения и никогда не представлял себя "епископом для русских".

Когда я приехал в Англию, Владыка Антоний предложил мне не ориентироваться на Лондонский собор, но обратить внимание на приходы епархии, которые он предложил мне объехать. Выполнением этого поручения я в основном и занимался. В марте- апреле я посетил приходы в Суиндоне, Уолсингеме, Нориче, Девоне, Оксфорде, Кембридже, Портсмуте, Экзетере, на Лазареву субботу служил в Дареме, на Вербное воскресенье в Нотингеме, на Пасху в Дублине. Из перечисленных приходов только два (Суиндон и Дублин) являются преимущественно русскоязычными: в них я служил главным образом по- славянски. Остальные приходы являются англоязычными, и там я служил по-английски. Общался я с прихожанами в основном по-английски, иногда по-русски, по-гречески или по-французски. В Девоне, например, я провел три дня, общаясь с настоятелем прихода о.Бенедиктом и его многочисленной паствой исключительно по-английски; в Дублине, напротив, чаще пользовался русским; в Дареме и Кембридже приходилось говорить преимущественно по-английски и иногда по- гречески.

Везде в приходах я встречал самый теплый и радушный прием со стороны духовенства и мирян. В некоторые приходы архиереи не приезжали в течение многиих лет: священники там чувствуют себя изолированными, оторванными от центтра, забытыми. Их проблемы оставались без внимания, а их письма, адресованные руководству епархии, без ответа. Многие священники делились со мной тем, что наболело, рассказывали о своих трудностях. Говорили о том, что если в каком- нибудь отдаленном приходе возникает конфликт, епископ, как правило не вмешивается в его разрешение: все внимание обращено на Лондон, а другие приходы как будто и вовсе не существуют. Почти все священнослужители епархии, за исключением, опять же, Лондона, вынуждены работать в миру (психиатрами в клиниках, продавцами в книжных магазинах и пр.) для того, чтобы зарабатываать себе на жизнь; приходское служение они совершают бесплатно, в свободное от основных обязанностей время. От этого у священнослужителей накапливается усталость, разочарование, от этого так часто случаются нервные срывы. Большой проблемой для епархии является то, что средний возраст ее священнослужителей составляет 50-60 лет, некоторым священнослужителям далеко за 70, молодых клириков почти нет. Обо всем этом и о многом другом говорили мне священники Сурожской епархии, и я надеялся, что со временем удасться эту ситуацию хоть в чем-то изменить к лучшему.

В заявлении Епархиального совета говорится о том, что стиль моего богослужения резко отличается от принятого в Сурожской епархии. Я привык совершать богослужение по уставу Православной Церкви и не понимаю, как "стиль" отдельной епархии может противоречить этому уставу. Действительно, в Лондонском соборе богослужение совершается по своеобразному чину, присущему только Владыке Антонию. Но в других приходах, например, в Оксфорде, где богослужение совершается попеременно Владыкой Василием и Владыкой Калистом, стиль богослужения максимально приближен к уставному. Когда Владыка Василий служил в Нотингеме, он облачался вне алтаря, начинал службу вне алтаря и входил в алтарь только на малом входе: именно так совершается уставная литургия архиерейским чином, и именно так я совершал ее в Нотингеме и других приходах епархии. Когда на собрании духовенства 25 мая речь зашла о моем стиле богослужения, священнослужители епархии один за другим описывали служение мною литургии в их приходах в самых положительных тонах; с их стороны не было никакой критики.

Приведу в переводе на русский язык письмо, полученное мною 17 июня от настоятеля одного из англоязычных приходов:

Дорогой Владыка Иларион, благословите!

Я глубоко опечален происходящими событиями. Я надеялся, что разделения внутри епархии могли быть уврачеваны и что мог быть достигнут прогресс на пути в будущее. Ваш визит вдохновил нас, как и многих по всей епархии. Вы были проводником благодати, мы были тронуты Вашей добротой и благородством духа; Ваше служение Божественной Литургии было вдохновляющим, молитвенным, неспешным, величественным. Мы увидели, каким могло бы быть наше будущее: молодой (но не слишком молодой) архиерей, окруженный молодыми будущими священниками. Казалось, что Вы сможете привести свежесть, новизну, обновление и животворящий дух.

Знайте, что Вас любят и уважают многие, и мы с надеждой молимся о том, чтобы Бог благословил Вас и укрепил в это трудное время. Я искренне надеюсь, что мы встретимся вновь и что Вы не будете смотреть недоброжелательно на епархию, которая так плохо обошлась с Вами и которая явно не готова к изменениям, необходимым для будущего. Я надеюсь, что Бог, по Своей великой милости, простит наши недостатки и нашу неспособность использовать возможности, которые, как я верю, Он дал нам. Патриарх прислал нам самое лучшее, что у него было, но он был отвергнут узостью взглядов и непониманием, которые, я уверен, могли быть исцелены терпением и молитвой...

Сейчас, когда Вы в наших сердцах, мы будем поминать Вас за каждой Литургиеей...

А вот письмо от другого священнослужителя, тоже написанное по-английски и тоже полученное мною 17 июня:

Я глубоко потрясен тем, что выпало на Вашу долю, и испытываю чувтво позора за то, что с Вами так обошлись в Великобритании. Я также глубоко опечален тем, что, возможно, Вам придется уехать на другое служение вместо того, чтобы оставаться с нами, и надеюсь, что даже сейчас сохраняется возможность для Вас остаться в этой стране...

С Вашим приездом открылись новые возможности для Церкви в Британии - как внутри, так и за пределами Сурожской епархии... Ваше письмо [обращение к духовенству на собрании 25 мая] деманстрирует такое видение Православия в Британии, которого я ждал в течение многих лет, и я чувствовал, что заря новой эры загорается с Вашим приездом. Я не могу представить себе, что случится, если Вы уедете. Только Бог знает, откроются ли еще раз в этом поколении в Великобритании те возможности, которые воплощены в Вашем видении. Я просто не могу представить, есть ли кто-либо еще, способный воплотить это видение в жизнь или даже просто выразить его!

Я не называю авторов этих писем, дабы не подвергнуть их гонениям со стороны тех, кто пытается сейчас расколоть епархию. Подобные письма приходят ко мне из многиих приходов, от священнослужителей и мирян. Огромное количество писем в мою зашиту получено Владыкой Антонием. Пользуясь случаем, чтобы поблагодарить всех, кто в той или иной форме, письменно или устно, поддержал меня в эти трудные дни. Я был особенно потрясен тем, что после богослужениия в Лондонском соборе 16 июня люди, подходя к кресту, выражали мне поддержку и сочувствие: такой результат был, по- видимому, совершенно неожиданным для авторов заявления Епархиального совета, зачитанного за этим богослужением.

Почему же все-таки мои поездки по приходам, вызвавшие столь позитивную оценку в самих приходах, описаны в заявлении Епархиального совета в столь негативном и карикатурном ключе? Думаю, причина здесь заключается в том, что этими поездками крайне недоволен Владыка Василий. До моего приезда именно на нем главным образом лежала обязанность посещения приходов. Он действительно посещал их, но не с той регулярностью, с которой этого желали священнослужители. Так напримет, на одном приходе мне сказали, что Владыка Василий там был за неделю до меня, но что это был первый и единственный визит за девять лет его архиерейства. Говорю это не для того, чтобы бросить тень на Владыку Василия: я прекрасно сознаю, что от человека его возраста нельзя ожидать постоянных поездок по приходам, что требует больших физических и нравственных сил. Но если я, будучи на тридцать лет моложе Владыки Василия, могу восполнить этот пробел, то почему же мне надо ставить это в упрек?

Я сейчас впервые говорю столь откровенно о своем старшем собрате по архиерейству и делаю это с большой болью. Бог свидетель: я прилагал все усилия для того, чтобы разногласия между двумя викарными архиереями Сурожской епархии были решены келейно, без широкой общественной дискуссии. Владыка Василий избрал иной путь: он решил апеллировать сначала к духовенству, а потом и к мирянам. На собрании 25 мая он надеялся собрать голоса клириков против меня, однако своей цели не достиг, и так как большинство священнослужителей в той или иной форме меня поддержали. Тогда и было составлено заявление от имени Епархиального совета. Заявление было, как известно, зачитано в Лондонском соборе, однако никакого обсуждения не последовало и не последует: людей просто поставили перед фактом. И многие были этим потрясены и оскорблены.

На встррече духовенства 25 мая Владыка Василий критиковал священноначалие Русской Православной Церкви за ошибочную, с его точки зрения, линию по отношению к зарубежным епархиям. Владыка Василий считает, что Патриарх взял курс на русификацию этих епархий, в которых якобы все внимание уделяется русским. На самом деле это не так. Не стану отрицать, что во всех зарубежных епархиях, кроме Сурожской, количество приходов в последние годы возросло в 2-3 раза (приходы открываются даже в тех странах, где их раньше не было, например в Индии, Таиланде, Исландии, на Кубе и пр.) и что главной причиной этого является наплыв эмигрантов из бывшего Советского Союза, которые нуждаются в пастырском окормлении. По расширении епархий отнюдь не означает того, что они превращаются в этническое русскоязычное гетто. Я посещал многие зарубежные епархии и приходы Русской Православной Церкви и видел, что двери этих епархий и приходов открыты для всех, никому не отдается предпочтение, все принимаются с любовью.

В заявлении Епархиального совета говорится, что я обсуждал открытие и закрытие приходов без ссылки на митрополита Антония. Это не соответствует действительности. Я нигде и никогда не говорил о закрытии существующих приходов. Напротив, я говорил о том, как сохранить существующие приходы, в том числе и те, в которых количество прихожан стремительно падает. Говорил и о необходимости открытия новых приходов, как в Лондоне, так и в других городах Великобритании, - но не вместо уже существующих, а в добавление к уже существующим. Все свои мысли я прежде всего высказывал Владыке Антонию и только получив его одобрение делился этими мыслями с другими.

Многие спрашивают меня теперь, почему я согласился сам написать прошение об отставке на имя Патриарха и не подождал, пока такое прошение напишут за меня другие? Я это сделал не по требованию Епархиального совета, который не имеет никакой канонической власти в епархии, являясь лишь консультаттивным органом, а из послушания митрополиту Антонию, который сказал мне, что мое присутствие раскалывает епархию на партии и что если я останусь, некоторые клирики уйдут в другую юрисдикцию. Думаю, что епархию раскалываю не я, а те люди, о которых упоминалось выше: именно они раздули этот конфликт; именно они сделали его публичным,, именно они стравливают людей друг с другом, пытаясь в тоже время заглушить голос тех многих клириков и мирян, которые не согласны с их образом действий. Многие говорят мне сейчас, что мой уход не предотвратит раскола, что раскол неизбежен, что почва для него уже подготовлена. Не знаю, так это или нет. Но я со своей стороны готов принести себя в жертву, а потому и направил Патриарху прошение об освобождении от должности викарного архиерея Сурожской епархии. Поступая так, я следовал примеру святителя Григория Богослова, который на Константинопольском соборе 381 года, когда встал вопрос о его отставке, выступил со следующей речью:

Мужи, которых собрал Бог для совещания о делах богоугодных! Вопрос обо мне считайте второстепенным: он незначителен и не заслуживает внимания такого Собора, чем бы ни кончилось мое дело, хотя осужден я напрасно. Вы же к более важному устремите свои мысли. Соединитесь, скрепите единство, в конце концов! До каких пор мы будем оставаться объектом насмешек как люди неукротимые, которые научилиись только одному: дышать ссорами? Подайте друг другу с готовностью руку общения. А я становлюсь пророком Ионной: отдаю себя для спасения корабля, хотя и не виновен в происходящей буре.

В том, что происходит сейчас в Сурожской епархии, вопрос обо мне является второстепенным. Первостепенным является вопрос о будущем епархии, о будущем русского Православия на Британских островах. Вот в чем суть вопроса, и вот почему обвинения выдвигаются не только и не столько против меня, сколько против священноначалия Русской Православной Церкви, которое якобы избрало курс, которое якобы делает акцент на усиление епископской власти, которое якобы русифицирует зарубежные епархии, которое якобы стремится "вмешаться" в дела Сурожской епархии (как будто эта епархия уже и не относится к Русской Церкви). Вся эта клевета направлена на то, чтобы подорвать доверие к Патриарху и Синоду.

Сегодня я отправляюсь в Москву, где надеюсь встретиться со Святейшим Патриархом и детально обсудить создавшуюся в Сурожской епархии ситуацию. В Москве я буду ожидать решения Священного Синода, намеченного на 17 июля. В эти трудные дни я молюсь не о себе и не о своем будущем, ибо, однажды и навсегда вверив свою судьбу Богу, я не сомневаюсь в том, что Он и далее будет заботься обо мне. Я молюсь о Сурожской епархии, которую успел полюбить, и о людях, которые успели полюбить меня, несмотря на то, что срок моего пребывания здесь был столь кратким. Молюсь о том, чтобы в епархии восстановился мир - не тот ложный мир, который достигается благодаря устранению неугодных лиц, а тот "глубокий и неотъемлемый мир", который является даром Божиим, наградой людям за мужество, за честность и за верность Церкви Христовой.

Да будет благословение Гоосподне и покров Его Пречистой Матери над всеми нами.

Епископ Керченский Иларион

Викарий Сурожской епархии

Лондон

9.07.2002