Яков Кротов. Путешественник по времени. Вспомогательные материалы.
2011 год, блог http://tareeva.livejournal.com
См. ниже записи о Навальном 2013 г.
Я вижу, что Навальный соблазнил всех, особенно молодежь, как гаммельнский клетчатый флейтист. Горожане его наняли для того, чтобы он их избавил от крыс, и он избавил, крысы пошли за его флейтой «и сколько сала, сколько сала им эта флейта обещала». А потом он увел и всех детей из города. Пошли за его флейтой, не смогли устоять. Так и с Навальным. Его флейта (его блог) поёт о борьбе с коррупцией, о недобросовестном отношении к миноритарным акционерам, с беспримерной смелостью говорит о властях, как не пойти за ней? Но куда вас приведёт флейтист? Кстати, в мои университетские годы мы знали, что самые смелые антисоветские речи произносят провокаторы. Им то за это ничего не будет, а тем, кто поддастся на провокацию и станет говорить что думает, несдобровать. Так посадили Наума Коржавина. Сейчас [2011 год] в городе Одинцово городские власти преследуют блоггера Дмитрия plemah Пронина, за перепост с сайта навального «Роспил». Но Навальному почему-то это всё сходит с рук.
Обаяние Навального дьявольское. Он вообще инфернальная личность. Я знаю, о чем говорю, испытала это на своей шкуре. Я с ним работала бок о бок почти четыре года, с 2004 до конца 2007 года.
Летом 2004 года председатель только что созданной Комиссии по партстроительству предложил мне принять участие в работе Комиссии. Я стала сначала членом, потом сопредседателем, потом председателем Комиссии. Навальный был членом нашей Комиссии от аппарата. Когда я первый раз пришла в офис на Пятницкой 31, Навальный и Яшин набросились на меня как два щенка и стали драть меня в клочья. Причиной их возмущения было мое письмо съезду, вернее Московской региональной конференции. Перед конференцией в Московском региональном отделении прошла перерегистрация членов партии и проводилась она, по моему мнению, неправильно, и мне это казалось важным. А перерегистрацию проводили Навальный и Яшин, чего я не знала. Явлинский согласился со мной, как мне передавали, и молодые люди получили взбучку. Теперь они громко объясняли мне, как я дурно поступила, употребляли выражение «подметное письмо» и прочее в том же духе. Я спокойно и не без удовлетворения выдержала нападение, сказала, что они молодые политики и взбучка им полезна, а что касается меня, то они меня еще полюбят и будут рыдать на моей могиле. Не знаю, полюбили ли они меня, но я их полюбила. По возрасту я Навальному не гожусь в матери, слишком стара, я скорее гожусь ему, а тем более Яшину, в бабушки. Бывает, что молодые родители, увлеченные своим делом, почти равнодушны к детям, но чтобы бабушки не любили внуков, такого история не знает. Письмо мое не было «подметным». Я его подписала и официально сдала в секретариат конференции, тем не менее, тема «подметных писем» постоянно возникала в наших с Навальным разговорах.
Яшина я знала прежде, а с Навальным познакомилась только после конференции. Я впервые в жизни встретила человека, который не верил в существование добра, в доброе начало в человеке, совсем не верил. Когда после первой с ним встречи я шла домой, то думала, кого может любить такой человек, разве что собаку. Назавтра я спросила, есть ли у него собака? Он ответил, что есть. И сказал: «А почему вы об это спрашиваете? Вам что-то рассказывали о моей собаке?» Я сказала, что не рассказывали, просто я его собаку вычислила. Сказала и увидела, что он испугался. Он спросил: «Вы меня изучаете?» Я кивнула утвердительно и подумала: «А тебе, оказывается, есть что скрывать». Всякий раз, общаясь с ним, я натыкалась на эту его нелюбовь к человеку и неверие в него, как на непробиваемую ледяную стену, и всегда от этого испытывала боль. Уходила в дурном настроении, не могла от него избавиться весь вечер, и обещала себе больше не общаться с Навальным, не позволять ему причинять мне боль. Но он единственный тогда в московском Яблоке занимался внутрипартийной работой, а это и была область моих интересов. Он занимался этой работой по обязанности, я - по внутренней необходимости. Мы постоянно спорили. Но я могла обратиться к членам партии, собрать людей только с его согласия. И ему я была нужна, ведь за работу все-таки отвечал он. Я как-то спросила, обрадуется ли он, если я выйду из партии. Он ответил, что придёт в отчаяние, идеологически мотивированные люди нужны. Значит, он знал, что есть и мотивированные как-то иначе. Это было странно. Малочисленная, непопулярная партия, не сулящая ни денег, ни славы, ни карьеры, из каких же кроме идеологических соображений можно в ней состоять? Из каких соображений состоит в ней Навальный? Умный, проницательный, очень красивый с двумя красными дипломами по самым востребованным специальностям: юрист (Лумумба, где хозяйничают спецслужбы) и финансист. Почему он здесь прозябает? В голову приходили самые дурные предположения.
В комнате, где он работал, стояло четыре стола. Вообще, 101 комната, где сидел аппарат московского Яблока, была местом особенным. Открыв дверь в комнату из вестибюля, нужно было спуститься по трём крутым ступенькам, комната была ниже уровня вестибюля и коридоров. Окна выходили прямо на тротуар, поэтому жалюзи были всегда опущены, и в комнате даже в ясную погоду было сумрачно, серо, прохладно и казалось, что сыро. Кроме того, в первое же посещение этой комнаты мне показалось, что в ней со старых времён сохранился дух страдания, какая-то тоска и физическая боль. Я подумала, что верно в этой комнате пороли крепостных. Но вроде бы пороть крестьян было принято на конюшне, а не в барском доме. Потом я прочла, что в этом барском особняке долго располагалась полицейская часть, и я решила, что здесь городовые избили задержанных. И вообще, люди здесь испытывали страх. Но ребята, которые работали здесь сейчас, не были так восприимчивы к ноополю и этого не чувствовали, но может быть, это всё-таки на них влияло.
Мне было жаль ребят, которые там работали. Из-за освещения они казались бледными. Я думала, они плохо питаются. Видела как-то, как Илюша Яшин ковырял перочинным ножом что-то холодное в консервной банке. Я предложила, что буду варить им борщ. Я живу совсем близко, донесла бы горячим. Я представила себе, что внесу в эту комнату кастрюлю украинского борща – яркого, с богатым букетом, жирного, наваристого. Комната сразу изменится и ребята после борща порозовеют. Но Навальный сказал: «Не надо». Ну не надо, так не надо, не хорошо навязываться.
Но вернёмся к нашей теме. Итак, в комнате стояло четыре стола, три из них, в том числе стол Илюши Яшина, стояли так, что работающие за ними были обращены к комнате. И только стол Навального был плотно придвинут к грязно-белой голой стене. Он сидел лицом к стене. Ну, надоели ему люди. Ну, глаза б его на них не глядели. В докладе Комиссии по партстроительству я сказала, что все мы, постоянно работающие в партии, изучили все мышцы на спине господина Навального, постоянно обращенной к нам, мы даже научились извлекать информацию из этой спины, а что делать, если источников информации у нас недостаточно? Все смеялись и Навальный тоже. Я не хочу сказать, что он не любил никого. Он любил свою красавицу жену, дочку, тогда она была единственным ребенком, и эту самую собаку. Но это все равно, что любить себя, другим же тут ничего не доставалось.
Во время избирательной кампании 2005 года (выборы в Московскую городскую думу) Навальный подошел ко мне и спросил вполголоса, почему-то конфиденциальным тоном, не соглашусь ли я организовать небольшую группу членов партии и вместе с ними работать агитатором в Юго-Западном округе. Я спросила, кто там от нас баллотируется. Он сказал, что он и Илья Яшин. Я тотчас же согласилась. Я была тронута тем, что, несмотря на наши разногласия и мои сомнения в нём, когда ему по-настоящему понадобилась помощь, он обратился именно ко мне.
Я собрала группу из пяти человек, которым больше всего доверяла, распределила работу, и мы к ней приступили. Оказалось, что работа эта оплачивается. Я сказала Алексею, что он, конечно, понимает, я не могу брать деньги у Яблока за то, что партия дает мне возможность «бороться за свои идеалы». Навальный сказал: «Энгелина Борисовна, оставьте ваши интеллигентские штучки». Я сказала, что интеллигентская штучка это я сама и собираюсь оставаться таковой до конца своих дней. Отсюда произошло прозвище и название блога. Потом Алексей сказал, что ему будет удобнее, если я возьму деньги. Тогда я буду его сотрудником, и он сможет на меня кричать. Я сказала, что разрешаю ему кричать на меня совершенно бесплатно, мне даже интересно, на меня еще никто не кричал, и я слышала, конечно, о его аффектах, что он кричит и чуть ли не дерется, но сама при этом не присутствовала, а любопытно было бы.
Деньги я всё-таки взяла после выборов. Навальный попросил меня не ставить его в неловкое положение и сказал, что я ведь могу потратить эти деньги на Яблоко. Я так и сделала. Я до сих пор благодарна Навальному за эту работу. Я мало сталкиваюсь с людьми не своего круга, а здесь я погрузилась в народную стихию с головой. И мне здорово досталось, выражений там не выбирали. Я увидела много тяжелого и некрасивого. Мужчины были пьяны с утра. Женщины не говорили, а лаяли. Я не понимала: женщины лают, потому что их мужчины пьяны, или мужчины пьяны, потому что женщины лают. Пробиться к человеку, к человеческому было не просто, но иногда удавалось. А интересно было невероятно. Я думала: «Люди ездят зачем-то на Бермуды и во всякую Тмутаракань, когда здесь в Солнцеве такая экзотика, вовек не разгадаешь». Жалко было всех ужасно. Кстати, наша работа принесла плоды, я даже не ожидала. Когда мы пришли в Солнцево, впечатление было такое, что мы наберём не более 1.5%, а мы набрали 7% с лишним. Мы тогда в Городскую Думу прошли, но Навальный был не первым в партийном списке и он не прошёл. Был очень разочарован.
На тех выборах я работала с утра до позднего вечера, потом валилась в постель, и живого места на мне не было. Иногда я вечером заходила на Пятницкую 31 в избирательную кампанию, там сидели поздно и рассказывала о своих разговорах и впечатлениях, это всех очень забавляло. Козьма Прутков сказал, что два дела раз начавши трудно перестать – рассказать о былых походах и чесать, где чешется. Когда я говорю о работе в Яблоке, это я рассказываю о былых походах и прошу простить мне многословие.
Кстати, о внешности Навального. Посмотрите мой пост «Красота». Человек в черном свитере – это он. Я, правда, при встрече не узнала в нем того, кого мельком видела в темном зале. И только некоторое время спустя поняла, что это был он, определила методом исключения. Так что не исключено, что может быть это он, спас мне может быть жизнь, а я, неблагодарная, всех против него настраиваю. Но «Платон мне друг, но истина дороже». А истина заключается в том, что Навальный – националист. Казалось бы, что человек, не любящий людей, не может любить и нацию. Но здесь дело не в любви, а в чем-то другом. Бритые молодчики выбрасывают руку с криком «Зиг хайль!», празднуют день рождение Гитлера, который уничтожил миллионы русских и обрушил неисчислимые беды на Россию, и при этом считают себя русскими националистами. Значит, в их национализме нет ни капли любви к русским и к Родине.
Но я о Навальном. В "Яблоке" не принято проявлять национализм, и Навальный, я думаю, старался сдерживаться. Но иногда срывался. В пылу спора сказал яблочнице-азербайджанке: «А ты, черножопая, вообще молчи, твое место на рынке». Женщина выбежала в слезах, пожаловалась, поведение Навального обсуждалось, он оправдывался, ему поверили. Таких эпизодов было несколько. Но я буду говорить только о том, что видела и слышала сама. Не знаю, распространялся ли его национализм на меня, я слишком русский человек, и это очень заметно. Но кто поймет националиста.
Я вообще считаю, что человек принадлежит не крови и не территории, а языку. В языке полностью закодирован национальный менталитет со всеми особенностями и деталями. К тому же человек становится тем или иным, не в утробе матери, а когда выходит из нее в окружающую среду. Известно, что дети, которых воспитывали животные, как Маугли, потом вообще не могли научиться говорить. Они не только не принадлежали к какой-нибудь нации, но сомнительна даже их принадлежность роду человеческому. Членораздельная речь – признак Homo sapiens, а они ведь не немые и не глухие. Так что если родной язык человека - русский и он вырос в русской среде, то он не может быть ни кем иным, кроме как русским, даже если он этого не хочет. Каковы бы ни были его убеждения, пусть даже антирусские, исповедовать их он будет как русский, вести себя как русский во всех случаях жизни.
Илюша Яшин как-то спросил у меня, есть ли во мне еврейская кровь. Разговор был в комнате, где сидел Навальный и весь московский аппарат. Я сказала, что есть в количестве ста процентов. Но я люблю Россию и русских, и всё русское не меньше, чем Яшин и Навальный. И я считаю, что моя любовь выше, чем их. Они просто любят себя, а я люблю другого. И люблю без взаимности. А благороднее такой любви ничего быть не может. И ребята со мной согласились. Правда, Россия заплатила мне за любовь и очень щедро. Самый русский из русских Игорь Тареев любил меня «как никто никогда никого не любил» до последней своей минуты. Внешне он очень был похож на Навального, только больше его во всех измерениях. Алексей был как бы копией уменьшенной и несколько исправленной в направлении приближения к классическим образцам. Это роковое сходство мешало мне объективно относиться к Навальному. Игорь был для меня всем, и он ушел, и боль не проходила, а тут я вдруг, всегда неожиданно и всегда как первый раз, встречала взгляд тех самых родных глаз. Сердце падало. Холодноватые глаза, в которых холодок сохраняется даже при улыбке, но я то знаю, как этот синий лёд может превратиться в синее пламя.
Я хотела, разоблачая Навального, говорить о том, что видела и слышала сама. Но вот, начала, и оказалось, что я не могу этого сделать. Это были доверительные разговоры, не то, чтобы Алексей говорил мне о себе что-то, чего не говорил другим, но он конечно не рассчитывал на то, что я расскажу обо этом всему интернет сообществу. Я и не расскажу. Алексей сказал: «Когда все меня бросят, Энгелина Борисовна останется со мной». Переоценивал силу моей слабости к нему. Хотя, если бы его действительно все бросили, мне бы ничего не оставалось, как быть с ним. Это моё призвание, находиться с человеком, которого все бросили. Но Навальному это не угрожало.
Мы продолжали спорить обо всем: о внутрипартийной работе, которая по моему мнению велась недостаточно хорошо, и я склонна была винить в этом Навального; о человеке как таковом, здесь не было прямого философского спора, но столкновение двух противоположных взглядов. Когда я говорила хорошо о каком-нибудь человеке, или говорила о поэте, что он не гений, но в его стихах поражает какая-то пронзительная чистота, Навальный смеялся холодным сардоническим смехом, умеет он так смеяться, и это всегда меня ранило. Мы с ним были как Тузенбах и Соленый, которого я ненавижу. На все возвышенные речи Тузенбаха Соленый отвечал либо «цып-цып-цып», либо «а он и ахнуть не успел, как на него медведь насел». Я на него злилась и мечтала ему отомстить, задеть его также больно, и однажды мне это удалось. Он сидел буквально надув губы, и был похож даже не на обиженного мальчика, а на обиженную девочку. Я радовалась, сказала, что написала это специально, чтобы причинить ему боль, но не надеялась, что мне удастся пробить такую шкуру, а он сказал, что он самый уязвимый человек в «Яблоке». Всё-таки, «Я-концепция» - удивительная вещь.
В наших спорах конечно же присутствовал и национальный вопрос. Отношения Навального к тому или иному человеку во многом определялось национальной принадлежностью этого человека. Я этого не могла понять. Мне казалось, какие бы ты ни исповедовал националистические убеждения, когда перед тобой стоит конкретный человек, ты видишь в нем все-таки личность, а не представителя нации, но здесь было не так.
Навальный не любил и презирал яблочника-грузина только за то, что он грузин. Называл его всегда с презрением в голосе «старый грузин», хотя он не был старым и был красивым. Я его любила. Я написала о нем пост «Мой грузинский друг». Мы с ним работали в Комиссии по партстроительству и организовали дискуссионный клуб «Вольнодумец». Но для Навального всё это ничего не значило. Главным было то, что перед ним грузин. Когда я произносила слова «грузинская поэзия», он смеялся своим вышеуказанным смехом. Его смешило само словосочетание «грузинская поэзий». Если я говорила, что грузины приняли христианство на несколько столетий раньше, чем русские, и что у них появился великий эпос мирового значения письменный памятник «Витязь в тигровой шкуре», когда в России были только «Поучения Владимира Мономаха», он пропускал это мимо ушей. Сдвинуть Навального с его националистических позиций было невозможно. Особенно презирал он страны и народы Юга и Юга-Востока.
Словом, сам Алексей Навальный создал такую ситуацию, что национализм его стало невозможно не замечать. Митрохин долго старался это делать, не хотел потерять Навального. Исключили его из Яблока в декабре 2007 года. Когда я поздравляла 101 комнату с Новым годом, он там еще был. Я тогда ещё не была членом Регионального совета, и меня никто не спросил, поддерживаю ли я решение об исключении. Когда исключали Илью Яшина, совсем по другим причинам, я не только сама высказывалась против, я собрала нашу комиссию в Сахаровском центре, мы пригласили членов Солидарности, еще кое-кого и приняли решение в защиту Яшина. Мы оказались в меньшинстве, и Яшина исключили. А когда до того исключали Навального, наша комиссия не знала о таком намерении. Наши связи с руководством шли через него, а он не счел нужным нам об это сообщить. Вероятно, справедливо считал, что его мы защищать не станем, обвинение ему предъявлялось уж очень серьезное.
* * *
Вот уж не повезло, так не повезло! Как гласит казахская пословица: «Если джигиту не везёт, то его и на верблюде собака укусит». Только я начала писать о Навальном, хотела вас предостеречь, как он стал героем и даже мучеником. Теперь я уж точно выступаю одна против великого множества. Но что делать? Как сказал Дон Кихот: «не моё дело считать, моё дело сражаться». И ещё он сказал: «В мире столько зла, что только и отдыхаешь, когда сражаешься». А что касается мученичества, молодые люди очень гордятся тем, что были задержаны и провели в милиции сутки-двое. Говорят, о своих «сроках». Совсем не понимают, что такое действительно срок и трюма. От их сроков им нет никакого вреда, окромя пользы. Илью Яшина задерживают уже не первый раз, а для Навального это как бы первая награда, первое признание. Ему делают биографию.
Я считаю Алексея Навального самым опасным человеком в России. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понимать, что самое страшное, что может случиться с нашей страной – это приход к власти националистов. Память о нацисткой Германии еще жива. Даже столь нелюбимый мною Прохоров понимает, что национализм это дорога в ад. Поражение в Холодной войне и падении империи - лучшая питательная среда для национализма. Но пока националисты – это ДПНИ, РНЕ, бритоголовые зиговцы - приход националистов к власти нам не грозит. Совсем другое дело Навальный.
Он боролся как лев за то, чтобы остаться в нашей партии, похоже, что исключение воспринималось где-то как провал, иначе зачем бы ему эта партия. Оказавшись вне ее Навальный в 2007 году стал соучредителем национал-демократического движения «Народ». С Навальным ушли еще три человека из аппарата Яблока, получавшие в партии зарплату, один Илюша в 101 комнате остался. Ушедшие сняли офис вблизи офиса Яблока.
В самом центре города аренда дорогая, не знаю, кто их финансировал. Всех ушедших я любила, скучала по ним, не могла войти в опустевшую комнату, звонила им, все собиралась их навестить, радовалась, когда встречала на улице, «и тех, кого я полюбил, я разлюбить уже не в силах». Но в июне 2008 года на конференции «Новый политический национализм» движение «Народ» подписало соглашение о сотрудничестве с ДПНИ. И здесь слабость, которую я питала к Навальному испарилась в одно мгновение. Что такое ДПНИ я видела своими глазами и слышала своими ушами. Наш дискуссионный клуб «Вольнодумец», соучредителем которого я была, решил организовать дискуссию с ДПНИ. Я была против такой встречи, считала, что мы не должны вводить членов ДПНИ в Сахаровский центр, где мы собирались, осквернять эти священные стены. Я сказала, что если такая встреча состоится, я на нее не приду. Так думала не только я, но наши по дурости своей такую встречу-дискуссию все-таки организовали. Меня и моих единомышленников на ней не было.
Нам рассказали, что все прошло хорошо и что назначили еще одну встречу. На вторую встречу я, Елена Николаевна Иваницкая, Валентин Павлович Есаулов и др., кто не был на первой встрече пришли. С нашей стороны выступали Андрей Бабушкин (известный правозащитник, председатель общественной правозащитной благотворительной организации Комитет «За гражданские права», член Общественного Совета при Министре юстиции РФ, зам. Председателя московского «Яблока»), Михаил Кригер, предприниматель, лидер комитета антивоенных действий, не яблочник, Давид Горелишвили (руководитель общественной приемной Московской Хельсинкской группы, член «Яблока»). Со стороны ДПНИ идеологические позиции движения защищали три члена Национального совета. Первыми выступили наши противники. И сразу стало ясно, что название ДПНИ (Движение против нелегальной иммиграции) не отражает сущности движения. Это просто способ легитимизировать движение, представить его как борца за законность. На самом деле незаконная миграция их интересовала меньше всего, она даже была им полезна, что ясно из вышесказанного. На встрече с нами они о незаконной миграции и не упоминали.
На первый взгляд могло бы показаться, что ничего страшного они не говорили. Но Елена Николаевна не выдержала и десяти минут и с криком выбежала из зала. Я потом читала запись об этой встрече в ЖЖ одного из националистов: «Какая-то тетка, вероятно, вспомнив кишиневский погром, с криком выбежала из зала». Елена Николаевна – чистокровная казачка по матери и по отцу. Так что кишиневский погром не имел к ней никого отношения, но ДПНИвцы не могли себе этого представить. Мне тоже было сильно не по себе. У меня было ощущение, что меня поместили в темное холодное безвоздушное пространство, и я замерзаю и задыхаюсь. Наши явно терпели поражение в так называемой дискуссии, и это неудивительно. Я тоже не знала бы, что возразить, но я и не стала бы возражать.
Дискуссия здесь невозможна. Это как разговор ягнёнка с волком в басне Крылова: «Ты виноват уж тем, что хочется мне кушать». Тон был агрессивный. Тон бескомпромиссного презрения и неприязни ко всем нерусским. Мы и они. И ничего общего быть не может. ДПНИвцы говорили, что русские самая обиженная нация в России, у них нет даже своей государственности. У ненцев, у чукчей, у якутов есть свои автономии, а у русских нет. То, что Россия и есть русское государство, и что автономии выделены для малых народов, чтобы они чувствовали себя равными, для ДПНИвцев ничего не значило. Непонятно было, в каких границах они представляют себе и требуют русское государство. Еще они говорили, что ненцам или бурятам легко пойти в гости к своим единоплеменникам, а русским трудно. Русскому, чтобы повидать другого русского иногда надо пересечь всю страну. Ну, например, от Москвы до Владивостока. А это очень дорого. И русский не может себе позволить навестить другого русского. Словом, они так всем заморочили голову своей русской обездоленностью, национальными меньшинствами, что А. Бабушкин почти согласился, что русским нужно предоставить бесплатные билеты для проезда и пролета по стране.
Я собиралась уйти, уже встала и дошла до двери, как услышала, что слово попросил В.П. Есаулов, которого я люблю. Я остановилась, чтобы послушать Валентина Павловича. Он рассказал о своем военном детстве. Во время войны он жил в эвакуации в Карагандинской области. Там на небольшой территории жили местные русские, эвакуированные русские и русские ссыльные – жертвы репрессий 1937 года, беженцы евреии, а также казахи и высланные немцы Поволжья. Они вместе выращивали хлеб для фронта, для победы, и там царила атмосфера солидарности, взаимопонимания, дружбы и, похоже было, даже любви. Сам Валентин Павлович, тогда мальчишка, работал помощником комбайнера, а его шефом – комбайнером – был немец. Никто не поминал ему, что он немец, он был хороший работник и порядочный человек, и все относились к нему с уважением и сочувствием. От картины, которую нарисовал Валентин Павлович, всем стало как-то хорошо.
Но ДПНИвцы сказали ему очень холодно, почти грубо и с невыразимым презрением: «Вы сначала определитесь какой вы национальности, а потом принимайте участие в дискуссии». ДПНИвцем и рай был не нужен, если это рай для всех, а не только для русских. Они и христианство считаю «слюнявой космополитской религией», и тяготеют к языческим племенным богам, а те их них, кто исповедует православие, исповедуют его не потому, что это христианская конфессия, а потому что считают его фрагментом национальной культуры. Валентину Павловичу Есаулову не нужно определять национальность. Его фамилия говорит о том, что его предки были казаки. Но ДПНИвцам этого недостаточно. Демократов, либералов и просто не националистов они русскими не считают.
Но повторяю: к ДПНИвцам, к РНЕ, к бритоголовым с железными прутьями в руках порядочные люди не примкнут. Другое дело Навальный. Ему в голову пришла идея столь же бредовая, сколь гениальная. А может, это не он придумал, а ему откуда-то спустили. Я имею в виду национал-демократию. Это сочетание слов – оксюморон. Они не сочетаемы. Демократ не может быть националистом, а националист демократом. Возможны национал-социализм и национал-большевизм. А национал-демократом быть нельзя. При демократии людей не делят ни по национальному, ни по классовому признаку. Однако, это словосочетание и причастность к нему Навального, который не щадя сил и средств борется с коррупцией и другими отрицательными явлениями нашей жизни, легитимизируют дикую ксенофобию и этнический национализм, уровень которых сейчас в России беспрецедентный. Националисты любого пошиба, благодаря Навальному, смогли почувствовать себя респектабельными людьми. Ведь движение Навального заключило с ними договор о сотрудничестве. Демократы с националистической червоточинкой, которые боролись с этим в себе, скрывали это от других и от самих себя, теперь могут этого не стыдиться. Это допустимо и чуть ли не престижно.
* * *
Ужасное случилось! Трагедия произошла. За бесстрашные нападки на власть, за то, что Навальный назвал власть имущих, жуликами и ворами и похуже, власть ему отомстила. Неправедный суд приговорил его к немыслимому сроку – 15 суток. Надеемся, что за этот срок в тяжелейших условиях северного холода, непосильного труда и издевательств вертухаев он, не смотря на нечеловеческие страдания, сумеет остаться человеком. Пожелаем ему этого и продолжим. Впрочем, нет. Еще одно отступление. К чему привело следование рекомендации Навального голосовать за любую партию, но не за «Единую Россию»?
Соображения о том, что нужно голосовать за партию, которая гарантированно пройдёт в думу, иначе голос достанется ЕдРу, естественно пришли в голову каждому избирателю. Результаты, я думаю, были хорошо просчитанны Навальным, а он человек умный, да и люди, стоящие за ним, тоже отнюдь не дураки. Голосование по Навальному накачало коммунистов, жириновцев, Справедливую Россию. Теперь в Думе представлены кроме Единой России: 1) коммунисты, которые не демократы и, кажется, таквыми даже не прикидываются (вот православными они прикидываются), но они сталинисты, потомки сталинского тоталитарного режима; 2) жириновцы – кгбшное отродье, произносят провокационные речи, а голосуют, как требует власть, играют роль националистического крыла власти; 3) справедливороссы - сложный кремлевский проект, который блестяще удался, многоходовая комбинация, будут как бы левым крылом власти. Таким образом получится, что самая демократическая партия в парламенте - Единая Россия, что и требовалось. Если бы люди голосовали не по политиканским расчетам, а голосовали не политиканским расчетам, а согласно со своими убеждениями, то все те, кто голосовал за три вышеуказанные партии, проголосовали бы за Яблоко. И Яблоко прошло бы в Думу. Мы и так проходили, если бы не фальсификация, но если бы за нас проголосовало много больше избирателей, то нас не решились бы угробить. А так не решились нарисовать нам меньше трех процентов, что намечали сделать, а три процента – это уже возможность существовать. Мы остаемся с Вами.
Вообще на этих выборах имел место некий ренессанс Яблока. В наш офис на Пятницкой действительно все время стояла длинная очередь волонтеров-наблюдателей. Мы взяли три с половиной тысячи человек, а желающие еще оставались. И это были именно волонтеры – платить нам нечем. Старые яблочники, сидящие на Пятницкой, говорили, что за двадцать лет существование партии такого не было. И это неудивительно. Яблоко единственная демократическая партия, которая участвовала в выборах. Партия, которая ничем себя не запятнала. Мы никогда не принимали участия ни в каких мероприятиях, где были лимоновцы или другие силы, враждебные демократии. Наши лидеры не участвовали ни в каком распределении благ, не богатели ни на каком бизнесе, в отличие, скажем, от Немцова, который чем только не занимался и в чем только не участвовал.
Нас упрекают в основном в чистоплюйстве, в том, что мы слишком заботимся о белизне одежд. Да, есть такой грех, но, на мой взгляд, мы заботимся об этом еще недостаточно. Если политика не может быть нравственной, то и Аллах с ней. Наш лидер человек верующий и православный (я имею в виду идейного лидера – Явлинского) и он был таким задолго до того, как это вошло в моду. Тогда еще в Москве действующих церквей было раз, два и обчелся. Но никто и никогда не видел его ни по телевизору, ни на фотографиях, стоящим со свечой в церкви и молящимся публично. Я решилась написать все это, рассчитывая на то, что Григорий Алексеевич моего ЖЖ не читает, ему ведь некогда. Ну, а если узнает, то надеюсь, простит, учитываю чистоту моих намерений.
Что бы дало присутствие в Думе фракции Яблока, пусть хоть самой малочисленной? Мы могли бы делать депутатские запросы, у нас были бы депутатские приемные, у нас была бы трибуна для разговора с народом. А главное, мы могли бы предложить альтернативный бюджет, альтернативную военную реформу, альтернативный план модернизации и прочее. И возможно, какие-то наши предложения были бы приняты и реализованы, конечно, без указания нашего авторства. Ведь власть не хочет взрыва, не самоубийцы же они. Мы также не хотим взрыва, революции, потому что неизвестно, к чему бы она могла привести, и потому, что братоубийство и кровопролитие это в любом случае зло. К тому же власть к такому варианту подготовилась. В бюджете следующего года предусмотрено большое увеличение расходов на силовые структуры. Поскольку война с внешним врагом не предвидится, то значит, власть готовится воевать со своим народом.
Да что там говорить? Что было бы если бы? Случилось то, что случилось. Единая Россия оказалась самой демократической партией в Думе, остальные еще хуже. И Навальный имеет к этому отношение. Он не мог не понимать, к чему приведет его предвыборный лозунг. Кстати, при таком составе Думы, протесты и митинги против нечестных выборов выглядят неубедительно и нелепо. Все остались в дураках. Получается, что протестующие хотят видеть в Думе больше жириновцев или коммунистов, или справедливороссов? Да ведь они хуже Единой России. Неужели Жириновский во главе государства выглядел бы приличнее, чем Путин? Или Зюганов, или Миронов, у которого на физиономии на писано, что он, бедняга, отнюдь не титан мысли. Ирина Воробьева, бывшая яблочница, теперь сотрудник "Эха Москвы" говорит, что голосовала за КПРФ и ей не стыдно. Как это понимать? Она коммунистка? Нет, конечно. Значит она голосовала за своих политических противников, против собственных убеждений, которые она предала. А что касается стыда, то с этими политиканскими расчетами многие стыд потеряли.
Теперь, Навальный после выборов. Происходит некая балаганизация протеста. Ясно, что новых выборов не будет. А если будут, состав думы изменится в пользу коммунистов. Жириновцы и Справедливая Россия голосуют в Думе с ЕдРом, это очевидно. Вообще, в этих выборах было много странного и загадочного. Е.Г. Ясин и его семья голосовали за Справедливую Россию, он объявил об этом на весь мир. Эта партия размахивала лозунгом национализации собственности. Лозунг этот они перехватили у коммунистов, чтобы отнять у них голоса, и это удалось. Но Ясин экономист и рыночник, и конечно, он против национализации. Два полковника милиции, с которыми разговаривали наши товарищи в ТИКах, голосовали за Яблоко, оба понимали, что Справедливая Россия это фальшивка и подстава. Милиционеры понимали, а Ясин не понимал. Этого быть не может, к тому же, он вхож в круги и сферы. Почему же он не голосовал прямо за ЯдРо? Всё-таки, они тоже рыночники. Очевидно, так были распределены обязанности. Навальный был совсем не тот, которого мы знали в Яблоке. В Яблоке он отвечал за уличные мероприятия и за внутрипартийную работу. Но мы не видели его такого – агитатора-горлана-главаря. Мы не знали, что он так умеет заводить толпу, возбуждать разрушительные инстинкты толпы. Навальный: «Простим ли мы им это?!» Рёв толпы: «Не простим!!!» Навальный: «Забудем ли мы это?!» - «Не забудем!!!» Почему, работая на Яблоко он не использовал эти свои способности? Уши спецслужб торчат отовсюду.
* * *
Навальный призывает: «Хватит кормить Кавказ». Как это понять? Россия двести лет завоевывает Кавказ и, как мы видим, не завоевала. Тем, кто в наше время откололся от России и хочет быть действительно независимым, Россия мстит, как например Грузии. Интересно, предложение не кормить Кавказ относится ли к Абхазии и Южной Осетии? Думаю, что нет. Как же не кормить своих граждан (а там у всех российские паспорта), живущих в опасной близости со злодеями грузинами. Вообще, если страну нельзя завоевать, можно попробовать купить её по частям. А Чечня, которую насильно удержали в составе России, сравняв с землей селения, уничтожив значительную часть населения и истерзав другую, причем, и своих солдат не жалели. Похоже, Чечне оплачивают ущерб. Впрочем, вряд ли стоит говорить об ущербе и чувстве вины. Просто Рамзан Кадыров – главная опора Путина на Кавказе. Поддержав один бандитский клан и отдав ему всех других, Путин создал себе в Чечне преданных сторонников, готовых для него на всё.
А том, как Россия завоевывала Кавказ, рассказал Толстой, не могу не воспользоваться поводом, чтобы лишний раз не высказать мое восхищение Толстым. В России было три жгучих проблемы: крепостное право, польский вопрос и Кавказ. Никто из русских писателей, великих гуманистов, человеколюбцев не сумел показать гибельность крепостного права для нации, в Росси не было своей Бичер-Стоу; также никто не сделал своим героем поляка, репрессированного после национально-освободительного восстания; и никто не сделал своим героем чеченца. Никто кроме Толстого. В рассказе «Утро помещика», написанном в 1856 году, Толстой рассказал о молодом помещике, прекрасном человеке, который решил посвятить свою жизнь крестьянам и пытался улучшить их положение. У помещика ничего не вышло. Невозможно помочь рабам. Толстой показывает настоящую клиническую депрессию (любой врач по описанию поставит диагноз, хотя автору мысль о клинике не приходила в голову), как социально-национальную болезнь. Рабу, человеку который не принадлежит себе, а принадлежит другому, который не может жить по собственному плану, не знает, что с ним сделают завтра, ничего не нужно. Им владеет апатия, он ко всему равнодушен. Крепостной крестьянин в рассказе Толстого не хочет переезжать в новый хороший дом, который предлагает помещик, ему проще оставаться в своей развалюхе, которая валится ему на голову. Толстой написал пронзительную повесть «За что?» о ссыльном поляке, ее экранизировал Анджей Вайда. Толстой написал повесть «Хаджи-Мурат», главу из которой я привожу здесь. Этот текст каждый русский должен переписать большими буквами и повесить на стену, и читать, всякий раз, как почувствует ненависть или хоть неприязнь к кавказцам. Я именно так и делаю. Вот эта глава:
Аул, разоренный набегом, был тот самый, в котором Хаджи-Мурат провел ночь перед выходом своим к русским.
Садо, у которого останавливался Хаджи-Мурат, уходил с семьей в горы, когда русские подходили к аулу. Вернувшись в свой аул, Садо нашел свою саклю разрушенной: крыша была провалена, и дверь и столбы галерейки сожжены, и внутренность огажена. Сын же его, тот красивый, с блестящими глазами мальчик, который восторженно смотрел на Хаджи-Мурата, был привезен мертвым к мечети на покрытой буркой лошади. Он был проткнут штыком в спину.
Благообразная женщина, служившая, во время его посещения, Хаджи-Мурату, теперь, в разорванной на груди рубахе, открывавшей ее старые, обвисшие груди, с распущенными волосами, стояла над сыном и царапала себе в кровь лицо и не переставая выла. Садо с киркой и лопатой ушел с родными копать могилу сыну. Старик дед сидел у стены разваленной сакли и, строгая палочку, тупо смотрел перед собой. Он только что вернулся с своего пчельника. Бывшие там два стожка сена были сожжены; были поломаны и обожжены посаженные стариком и выхоженные абрикосовые и вишневые деревья и, главное, сожжены все ульи с пчелами. Вой женщин слышался во всех домах и на площади, куда были привезены еще два тела. Малые дети ревели вместе с матерями. Ревела и голодная скотина, которой нечего было дать. Взрослые дети не играли, а испуганными глазами смотрели на старших.
Фонтан был загажен, очевидно нарочно, так что воды нельзя было брать из него. Так же была загажена и мечеть, и мулла с муталимами очищал ее.
Старики хозяева собрались на площади и, сидя на корточках, обсуждали свое положение. О ненависти к русским никто и не говорил. Чувство, которое испытывали все чеченцы от мала до велика, было сильнее ненависти. Это была не ненависть, а непризнание этих русских собак людьми и такое отвращение, гадливость и недоумение перед нелепой жестокостью этих существ, что желание истребления их, как желание истребления крыс, ядовитых пауков и волков, было таким же естественным чувством, как чувство самосохранения.
Перед жителями стоял выбор: оставаться на местах и восстановить с страшными усилиями все с такими трудами заведенное и так легко и бессмысленно уничтоженное, ожидая всякую минуту повторения того же, или, противно религиозному закону и чувству отвращения и презрения к русским, покориться им.
Старики помолились и единогласно решили послать к Шамилю послов, прося его о помощи, и тотчас же принялись за восстановление нарушенного.
Ермолов завоевывал Чечню напалмом. Напалма, правда, тогда не было, но он сумел создать эффект напалма. Все, что не сгорало, срубали. Когда наступил мир, если это можно так назвать, вернувшиеся домой чеченцы уже не смогли вырастить фруктовые деревья на такой высоте, на какой выращивали их предки.
В наша время война с Чечней была столь же жестокой и кровавой. Разрушали селения, убивали мирных жителей, не жалели и крови русских мальчиков. Их убивали, калечили, брали в плен, похищали, продавали в рабство. С нашей стороны погибших было больше, чем в Афганистане за все годы войны. Хуже того, русские солдаты оказались кровниками чеченцев. Кровная месть – это закон чести. Ты должен убить кровника, даже если ты его любишь, тем более, если ты его любишь. У кровной мести нет срока давности. Необязательно мстить непосредственно обидчику, можно убить любого человека из его рода. Так что своих ребят мы здорово подставили.
Не кормить Кавказ можно только при условии, что Россия его отпустит. Если ты держишь кого-то в заключении, ты должен его кормить. Возможность отпустить Чечню была, и этой возможностью даже хотели воспользоваться. Я имею в виду Хасавюртовские соглашения. Тогда в Чечни были такие люди, как Масхадов, Закаев и подобные, могло образоваться даже приличное карликовое государство, и оно могло быть дружественным России. Теперь эта возможность упущена. Вместо борцов за независимость, за «свою землю» России противостоят борцы с «неверными» за мировой ислам. С этими одержимыми договориться нельзя.
Допустим, что предложения националистов о привилегиях русским, то есть большинству будут приняты. Вы думаете, меньшинства с этим согласятся? Это, безусловно, вызовет взрыв террористической деятельности. Шумные бритоголовые с железными прутьями с одной стороны, тихо крадущиеся кавказцы с динамитом и ножами в другой, куда мирным гражданам прятаться.
Объединённые вместе записи из блога http://tareeva.livejournal.com, лето 2013 г.
Высказывают предположение, что я пишу о Навальном, потому, что он конкурент Митрохина на выборах мера Москвы. Я - яблочница, и предположение логичное, но неверное. Я писала о Навальном то же, что пишу сейчас, два года назад, когда Навальный никуда не баллотировался. Я не собиралась писать о нем сейчас, но вынуждена это делать в связи с ответами Навального на вопросы Айдера Муждабаева. Навальный прямо обвинил меня во лжи. Я бы, может, не обратила на это внимании, но читатель написал в комментарии : «выходит, вы нам с три короба наврали?» . Я поняла, что если промолчу, то все так и подумают. Пришлось отвечать. А что касается избирательной кампании, то, может быть, вы заметили, что «Яблоко» проявляет к Навальному некую, не совсем понятную мне, сверхлояльность. Явлинский никогда не сказал о нем ни одного худого слова. Он говорил, что Навальный был исключен из «Яблока» по причинам идеологическим, но он готов признать, что Навальный - человек незаурядный. Это признание меня удивило. Митрохин также ничего дурного о Навальном не говорил. Митрохин любил Навального, возможно, любит и сейчас, чувства нам неподвластны. Митрохин, как мог, долго тянул с исключением Навального, не обращая внимания на мнения других членов партии, а когда вопрос об исключении все же пришлось поставить, и исключение состоялось, то Митрохину далось это труднее, чем всем нам. Возможно, есть даже какое-то партийное решение о лояльности к Навальному. Я уже немногим более года как не член Регионального совета Московского Яблока, из дома не выхожу, на Пятницкой, 31 не бываю, решения до меня не доходят, и я могу себе позволить высказываться, как частное лицо. Конечно, очень тянет поговорить о яблокофобии в нашем обществе, о ее причинах и последствиях, и о нашем кандидате в меры Сергее Митрохине, может, я это и сделаю как-нибудь в другой раз.
Читатель спрашивает, была ли я свидетельницей эпизода с азербайджанкой, что видела лично я, было ли разбирательство на собрании или только разговор с Явлинским. Меня удивляет этот интерес к деталям. Что событие имело место, подтверждают все источники, фраза о «черножопой» есть в них во всех, и какое значение имеют подробности. Мне не понятно желание поклонников Навального его здесь отмазать. Этот термин используют 90% русского населения Москвы, и использование его Навальным может только прибавить ему популярности в широких массах. Широким массам это нравится, а либеральную интеллигенцию, как мы видим, это нисколько не смущает. И если бы даже не было этого эпизода, то, что Навальный назвал грузинов «грызунами» прочли все, и один из «грызунов» – Борис Акунин (Григорий Шалвович Чхартишвили) спокойно это проглотив, продолжают оставаться его сторонником.
Читательница назвала «чистоплюями» либералов, которых националистические выходки Навального настораживают. В кои- то веки появился реальный кандидат, а эти чистоплюи-либералы не хотят за него голосовать. Сегодняшние выборы мэра Москвы не определяют судьбу России, а думать надо о ней. Я не понимаю, как можно так увлечься, даже не политическими, а политиканскими играми, чтобы забыть о главном.
Я вижу две главные опасности, угрожающие нашей стране, а уже об этом писала и говорила, в частности, в интервью для журнала «Огонек», и там это было опубликовано. Эти две опасности – культ золотого тельца (религия денег) и национализм. Первую для меня воплощает Прохоров, вторую – Алексей Навальный. Оба любимцы публики. Я много об этом писала в преддверии парламентских выборов. Мне отвечали бранью. Сторонники Прохорова отличаются от сторонников Навального тем, что не используют ненормативную лексику. Сторонники Навального матерятся. Прохоров это откровенный кремлевский проект. Ему велят участвовать в выборах – он участвует, не велят – он не участвует, ясно, что имущество за рубежом это предлог. С Навальным все обстоит несколько сложнее. Я думаю, что если бы мы узнали имена тех, кто выпустил этого джина из бутылки, то удивились бы.
Я хочу напомнить, что Гитлер пришел к власти, в частности, под лозунгом борьбы с коррупцией. Значительная часть германской интеллигенции поддерживала Гитлера и способствовала его приходу к власти. Потом они об этом пожалели. Пожалели те, кто успел пожалеть. Многие опомниться не успели, не успели понять, что происходит, как утратили способность жалеть о чем-либо или чему либо радоваться. Бродский как-то писал в связи с нашими делами «… но ворюги мне милей, чем кровопийцы» мне так не приятны ворюги, что мне трудно принять эту позицию Бродского. Но теперь, когда мы оказались перед реальным выбором, я без колебаний выбираю ворюг. Если коррупцию можно уничтожить, только установив тоталитарный режим с концлагерями, то пусть процветает коррупция.
Меня удивляет, как много людей, нерусских по национальности, поддерживает Навального, об Акунине я уже говорила, из известных можно назвать Виктора Шендеровича, Евгению Альбац, список можно продолжить. Правда, о евреях Навальный публично не высказывался, но на это есть причины. Во-первых, кавказцы сейчас более актуальный объект ксенофобии, они больше раздражают, а, кроме того, среди тех, кто финансирует проект «Навальный», наверное, есть и вексельберги, глупо было бы резать курицу, которая несет золотые яйца (яйца Фаберже, в частности). Похоже, что национальным чувством собственного достоинства, обладают в нашей стране только татары. Об этом свидетельствуют вопросы Айдера Муждабаева, полутатарина, и комментарии моего читателя, татарина. Читатель рассказал, что задал Навальному вопросы об его отношении к тем, кто, живя в России, все-таки настаивают на своей национальной идентичности, не хочет считать себя русским и, получил ответ, что таким людям придется уехать. Услышав это, он перестал поддерживать Навального. Остальные же, готовы отдать свой народ на заклание русским националистам ради искоренения коррупции России. Цель, конечно, достойная, но, может быть, можно попробовать ее достигнуть, не обращаясь к самым темным силам . Я не понимаю, как можно настолько увлечься сегодняшними политическими играми, чтобы потерять историческую перспективу.
Года полтора, два назад, Акунин опубликовал в Интернете большое интервью с Навальным, не интервью, а целое исследование. Он сказал, что взял на себя задачу «разъяснить Навального» всем нам. Читать это интервью было смешно и грустно. Прочитав его, я написала пост, который назывался «Борис Акунин, Алексей Навальный и Эраст Фандорин». Тогда я этот текст не опубликовала, потеряла к этому вопросу интерес, увлеклась чем-то другим, а теперь не могу найти его в своих бумагах. Вероятно, мои помощники, приводя в порядок бумаги, решили, что этот текст уже не понадобится, выбросили его. Если найду хотя бы какие-то куски, то опубликую их в ЖЖ. Сейчас я хочу только сказать, что диалог Акунина с Навальным - это был разговор Красной Шапочки с Серым Волком. Невинная и прекрасная Красная Шапочка смотрела на Серого Волка наивными глазами и доверчиво тянула детские ручки, чтобы его погладить. Волк ей очень нравился, он был такой красивый, смелый и сильный. Волк смотрел на Красную Шапочку благосклонно, позволял себя гладить. Он хотел, чтобы все видели, что дружба между Серым Волком и Красной Шапочкой не только возможна, а вот она, перед вами. Он знал, что эта прелестная картинка привлечет к нему множество Красных Шапочек. Так и случилось. Удивительно, что Акунин, который придумал Эраста Фандорина, в данном случае вел себя, как антифандорин. Каждое слово Навального он принимал на веру, он и не думал ни в чем сомневаться, ничего самостоятельно исследовать, ни в чем разбираться, что, конечно, непременно бы сделал Фандорин. Он воспринимал сказанное Навальным, как высказывание верующего на исповеди. Отношение либерально-демократической интеллигенции и Навального именно таковы.
Как может придти в голову человеку демократических убеждений мысли делегировать власть Навальному – это и вообразить невозможно. Умеренных националистов не бывает. Если этот микроб есть в организме, то болезнь будет развиваться. И национал -демократии тоже быть не может. Демократия предполагает равенство, а слово национал говорит о заведомом, заданном неравенстве. И откуда уверенность в умеренном национализме нашего героя. Он спокойно ставит свою подпись под подписями Крылова и Тора, которых умеренными не назовешь, я имею в виду решение, которое было предложено Координационному Совету, кроме крайних националистов его подписал только Навальный.
Вчера я узнала, что Навального поддерживает Юля Шапиро. С Юлей мы были в одной районной организации «Яблоко», в ЦАО, она мне очень нравилась. Теперь Юля и ее муж, страстные сторонники Навального, ее муж даже заменил в ЖЖ свою фотографию на фотографию Навального. Если уж Шапиры, которые во все времена и во всех странах были гонимым, преследуемым меньшинством, то чего тогда ожидать от Ивановых, Петровых, Сидоровых, которые дискриминации никогда не подвергались.
* * *
Не так давно, кажется, в начале мая, я участвовала в телепередаче Людмилы Телень, посвященной Навальному. Я не могла поехать в студию и меня включили по телефону. Перед передачей Людмила Телень по телефону спросила меня: «Что Вы думаете, как Навальный будет вести себя в судебном процессе?» Я сказала, что не знаю, как именно он будет себя вести, но не сомневаюсь, что он будет вести себя оптимальным образом, он ошибок не делает. Действительность подтвердила мою правоту. И теперь Навальный отвечает на вопросы господина Муждабаева оптимальным образом с точки зрения его целей. Правда, один из моих друзей считает, что вот здесь как раз Навальный совершил ошибку. Ему не нужно было отрицать общеизвестный факт, я имею в виду эпизод с азербайджанкой, зафиксированный в партийных документах. Лучше было сказать, что этот случай имел место, что то, что он сказал, он сказал в состоянии аффекта, а вовсе не по тому, что так думает, что он сожалеет об этом, и извинился. Ведь в действительности все так и было. Но не уверена, прав ли мой друг. Давать советы Навальному, как он должен себя защищать - мне кажется с нашей стороны это большая самонадеянность. Эпизод с азербайджанкой был. Было разбирательство на партийных собраниях, я думаю, протоколы этих собраний хранятся в партийных архивах.
По поводу злополучного борща. Борщ почему то привлек всеобщее внимание, как-то это было неправильно прочитано и неправильно истолковано. Я никогда не писала, что кормила Навального борщом. Я не писала этого. Не писала. Обратитесь к тем постам и убедитесь в том, что я говорю правду. Борщ упоминался вот в какой связи. Я писала, что ребята из аппарата Московского Яблока сидели в 101 комнате, очень неуютной и какой то неприятной. К тому же, комната была полутемной. Жалюзи были всегда опущены, потому что окна низкого первого этажа выходили прямо на тротуар. Ребята сидели там с утра часто до позднего вечера, и мне их было очень жалко. Было в это что-то сиротское. Однажды я увидела, как Илюша ковыряет перочинным ножом в консервной банке какую-то еду, холодную и мало съедобную на вид. Тогда я предложила, что буду варить дома борщ и носить им в 101 комнату, благо я живу рядом, и буду рассматривать это как часть своей партийной работы. Я предложила это не вполне серьезно, но если бы ребята согласились и поймали меня на слове, то мне бы ничего не оставалось, как варить этот борщ. Мне еще казалось, что ребята мало зарабатывают, "Яблоко" бедная партия, и ходить в обеденный перерыв в рестораны или кафе им не по карману. А борщ я варю очень вкусный и красивый, и запах у него умопомрачительный. Но Навальный сказал: «Не надо». На этом все и кончилось.
На счет того, что я Навального видела несколько раз в офисе. Я была членом комиссии по партстроительству Московского Яблока, потом сопредседателем комиссии, потом председателем. Навальный был членом нашей комиссии как представитель аппарата партии. Он присутствовал на всех заседаниях комиссии, собирались мы часто, заседания были бурными. Мы, наша комиссия, считали, что внутрипартийная работа ведётся плохо, а это, собственно, и есть партстроительство. Мы хотели в корне изменить ситуацию, у нас были большие планы. Но реализовать эти планы мы могли только с согласия и при помощи Навального. Наша комиссия по вопросам внутрипартийной работы была в оппозиции к аппарату и с этим было связано много конфликтов. Все это я описала, это можно найти в моем блоге. И если это не называется совместной работой, то что тогда ею называется. На выборах в Московскую городскую думу Навальный попросил меня организовать работу агитаторов в избирательном округе, где баллотировался он и Илья Яшин. Я охотно взялась за это и вкалывала с раннего утра до позднего вечера. И считаю, что мы достигли больших успехов, что для меня самой стало неожиданностью. Я это тоже описала в журнале. Я была благодарна Навальному за эту работу, это стало моим хождением в народ, а я была от него далека почти как декабристы. Было еще много всякой совместной работы.
А вот что касается влюбленной бабушки, то это в точку. По возрасту я действительно гожусь Навальному в бабушки или даже в прабабушки. И про влюбленную все правда. Навальный поддел меня и поделом мне. Не надо влюбляться в того, в ком сразу распознал чужого и даже чуждого и враждебного всему, что для тебя важно, дорого, что ценишь и любишь и считаешь добром. Но здесь особая ситуация. Дело в том, что я очень интересуюсь людьми, это мое хобби, единственное, но всепоглощающее. Я коллекционирую людей и их изображения. Изображений у меня была огромная коллекция. А Навальный - это феномен. Иммануил Кант считал две вещи неизменными: звездное небо над нами и нравственный закон внутри нас. Так вот это не про Навального. Он исключение из этого правила. Из всякого правила есть и должны быть исключения. Но за свою долгую жизнь полную людей я такое исключение встретила один раз. Я увидела это при первом знакомстве и не поверила своим глазам. Я понимала и не понимала, естественно это было очень интересно. Не могу сказать, чтобы погружение в это явление и изучение его доставляло мне удовольствие. Я уходила с Пятницкой домой всегда в дурном настроении и обещала себе, что больше не буду биться лбом об эту стенку, но не могла выполнить этого обещания. Мне очень хотелось разобраться и понять, как может существовать то, что, на мой взгляд, существовать не может. Я даже гадала Навальному по руке. В молодости меня научили основам или, скорее, азам хиромантии, и, пользуясь этими знаниями, я пыталась найти на руке Алексея какой-то особый знак, отличающий его от других. Сравнивала его руку со своей, с другими руками, но знака не нашла. Между прочим, это я ему предсказала по руке второго ребенка. Жена у него на руке была одна, а детей двое. Конечно же, он ничего этого не помнит.
Исследователь, как правило, влюбляется в объект исследования, без этого не бывает, даже если объект исследования, например, опасное и вредное животное. Его организм может быть по-своему совершенен, может восхищать его жизнеспособность, его приспособительные механизмы, его способы добывать пищу, спасаться от врагов.
Я готова поверить, что Навальный совершенно искренне не помнит ни меня, ни азербайджанку, ни вообще все это Яблоко. Это был всего лишь эпизод в его богатой событиями жизни. Возможно, он обладает способностью вытеснять из памяти все то, что ему больше никогда не пригодится. Счастливая способность. Я думаю у него много таких способностей, он вообще очень приспособленный организм. А я помню все, потому что в тот период Яблоко было главным в моей жизни.
Когда в четверг, 18 июля 2013 г., утром я услышала приговор по делу Кировлеса - 5 лет колонии, то была возмущена и потрясена также как и все. Более того, это был шок. Такого публичного надругательства над законом и правосудием, все-таки, никто не ожидал. Это была пощечина всем нам, нас всех оскорбили и унизили. Как велось это дело - это вообще фантасмагория, Гоголю и Салтыкову-Щедрину такое присниться не могло. Даже из текста обвинительного заключения было видно, что состава преступления нет вообще. 160 статью, казалось бы, никаким даже боком нельзя притянуть к делу, она вообще не про это, ни для таких дел. Максимум можно было судить по 159 (мошенничество), но по ней реальный срок, по-моему, вообще не предусмотрен. Недели две назад судили заместителя префекта северо-восточного округа Москвы. Судили за прямое хищение бюджетных средств (чистая 160 статья) в размере 400 млн. рублей – это против 16 млн. инкримированных Навальному и Офицерову. К заместителю префекта применили 159 статью, и он отделался легким испугом, условным сроком. Говорят дело Навального - политическое. Я не уверена, что подходит это определение. В политическом плане этот судебный процесс принес нашей стране такой вред, который я даже не знаю с чем сравнить. Это похоже не на политическое дело, а на личную месть человека, у которого жажда мести помутила рассудок, и он готов мстить даже во вред себе. В первый год своего правления Путин любил рассказывать о себе. Он рассказывал, что в связи со спецификой своей работы разведчика он часто проходил психологические обследования. Все обследования показывали железную норму, за исключением одного качества. Исследования показывали, что у него пониженное чувство опасности. Путин рассказал об этом несколько раз, он очень гордился этим своим свойством, считал, что это доказывало, что он отчаянный храбрец. Я, признаться, тогда ему не верила, думала хвастает. А теперь я вижу, что психологи были правы. Пониженное чувство опасности - плохое качество для лидера государства. Опасность для него может быть опасностью и для государства. С его пониженным чувством опасности нам всем не долго и до беды.
Кроме того, что за страну было обидно, и Навального с Офицеровым было по-человечески жалко. Я не могла представить себе Навального в зоне среди уголовников. С его самурайскими замашками, с его манерой держать голову чуть приподнятой и обращаться со всеми так, будто он их чуть-чуть выше, ему на зоне было бы несдобровать.
Но теперь ситуация изменилась, Навальный на свободе, дело будет пересмотрено и, возможно, переквалифицировано, альфа-самец может опомниться, и тогда приговор будет 2 года колонии. Я ждала этого приговора, обычно Путин так наказывает тех, кто его лично обидел. Девушки из Pussy Riot получили именно этот срок, за то, что просили Богородицу убрать Путина. За несколько дней до приговора я спорила с четырьмя своими друзьями о том, каким будет приговор Навальному. Жаль, что спорила не на деньги, могла бы разбогатеть. Все мои друзья, также как Михаил Касьянов и прочие политики, политологи, журналисты и общественные деятели утверждали, что приговор будет обвинительным, но срок условным. А я говорила, что срок будет реальным, и оказалась права.
* * *
Не могу не ответить на статью Алексея Пономарева, помещенную в lenta.ru. Она называется цитатой из моего поста «Самый опасный человек в России». Пономарев призывает «не демонизировать Навального».
Господин Пономарев! Вы клевещите и на меня, и на Навального, когда утверждаете, что я якобы писала, что Алексей Навальный не ест борща. Я ничего подобного не писала. Я допускаю, что он не только ест борщ, но даже, что борщ – его любимое блюдо. Я написала только, что на мое предложение варить борщ для 101 комнаты Навальный от имени всех сказал: «Не надо». Предложение было сделано в шутливой форме и отказ в такой же. Ребята, может быть, и не представляли себе всей серьезности моих намерений. Дело в том, что я их всегда очень жалела и беспокоилась за них. Моя дочь говорила, что с моей стороны странно жалеть и беспокоиться за Илью Яшина и Навального, что с ними все будет в порядке, что лучше бы я о себе побеспокоилась, что они устроятся. Но я продолжала беспокоиться. Теперь моя дочь считает доказанной свою правоту, а я и теперь в этом не уверена. С Навальным все вроде бы в порядке, но Илья не кажется мне столь уж благополучным.
Дальше вы пишете, что в моих постах либеральная ярость граничит с материнской любовью. Граничит, видите ли! Да это трагедия античного масштаба. Аристотель определил трагедию, как действие, в основе которого лежит противоречие между чувством и долгом в душе героя. Вот такую аристотелеву трагедию я и переживаю. Эдип – щенок в сравнении со мной. Ничего себе граничит! Но шутки прочь. Вы считаете, что нельзя строить никаких предположений на основе того факта, что стол Навального, единственный из четырех столов в комнате, был повернут не к комнате, а к стене. Навальный, единственный в комнате, сидел спиной к посетителям и лицом к грязно-белой стене. Вы считаете, что это ничего не значит. Позволю себе с вами не согласиться. Говорят Бог кроется в деталях, также говорят, что дьявол кроется в деталях. Оба эти выражения означают, что в сущность явлений можно проникнуть только через детали. Человек может говорить, что угодно и писать, что угодно. Император Нерон сказал: «Язык мне дан для того, чтобы скрывать свои мысли». Потом эту фразу повторяли многие политики и дипломаты – Талейран, Фуше и пр. Но детали всегда выдадут, их не подделаешь.
А теперь совсем серьезно. Я, собственно, не очень понимаю, в чем пафос вашей статьи. Она написана как-то «темно и вяло», пользуясь выражением Пушкина. Вы пишете: «Всем хорош Навальный, но подсознательно каждый из нас чувствует, что что-то с ним не так». Не совсем понятно, это вы пишете иронически или всерьез. Если иронически, то ирония недостаточно выражена, а если всерьез, то от бессознательного и от интуиции, предостерегающей об опасности, нельзя отмахиваться, особенно, если она сигнализирует об опасности «каждому из нас». Пока разум соберет доказательства, проанализирует эти доказательства, сделает вывод, опасность может нас уничтожить, мокрого места не останется. В нестабильном, быстро меняющемся мире выживает тот, у кого развита интуиция, и кто умеет ей доверять. Далее вы пишете, что «диапазон претензий к «вождю сетевых хомячков» столь широк, что не очень понятно к каким из них нужно в первую очередь искать достойные ответы штабу потенциального кандидата в президенты России». Не знаю, принадлежите ли вы к этому штабу, о котором пишете без кавычек, но вы пытаетесь сформулировать эти претензии и найти «достойные ответы». Первая претензия, которую по-вашему предъявляет Навальному всякая кремлевская молодежь - он разваливает страну как Горбачев. На эту претензию вы не ищете ответа, а зря. Ведь основной жанр Навального – разоблачения, а лозунг – долой! То и другое разрушительно. Вам следовало бы хоть несколькими словами охарактеризовать ситуацию в стране, объяснить, что Навальный разоблачает и что «долой», и упомянуть о его положительных идеалах. Чтобы ясно было, что он не только разрушает. Почему вы этого не делаете? Положительных идеалов нет? С разоблачениями не все чисто? Если человек громче всех кричит «держи вора», это ещё не значит, что сам он честный человек?
Вторая претензия, уже не от «Кремляди», а от либералов касается «заигрывания» Навального с националистами. Вы ошибаетесь, речь идет вовсе не о заигрывании, а о том, что Навальный сам является органическим носителем этой идеологии. В "Яблоке" он не хотел это демонстрировать, но удержать это в себе для него было невозможно. В одном из крупных региональных отделений "Яблока" председатель этого отделения, назовем его Абросимов, выступил с националистическими заявлениями. Стал вопрос о его пребывании в партии. Питерское региональное отделение, которое я считаю самым сильным в нашей партии, приняло решение обратиться к федеральному руководству партии с предложением, рассмотреть вопрос об Абросимове как можно скорее и освободить от него демократическую партию. Встал вопрос, присоединиться ли московскому региональному отделению к решению питерцев. Председатель нашего отделения сказал, что нам нужно хорошенько подумать, если мы присоединимся, то сразу встанет вопрос о Навальном. А расставаться с Навальным ему было жалко и нам тоже. Кажется, мы не присоединились. Но скоро Навальный не оставил нам выбора, и пришлось поставить вопрос об его исключении. Он боролся как лев за то, чтобы остаться в "Яблоке", не знаю, зачем ему это было нужно, он у нас умирал со скуки.
Я все это пишу, господин Алексей Пономарев, чтобы вы поняли, что Навальный действительно националист. Национализм для него не популистский лозунг, эта зараза есть в нем, а она беспощадна. Как рак превращает здоровые клетки организма в раковые, и приводит к гибели организма, так и зараза национализма съедает все здоровые клетки души и заполняет всю душу только этой болезненной страстью. Впрочем, вы этого и не отрицаете, вы пишете только, что Навальный умеренный националист, и что он не давал оснований заподозрить себя в подготовке «окончательного решения национального вопроса». Окончательное решение – это газовые камеры и печи крематориев.
Заметьте, господин Пономарев, это не я, а именно вы вспомнили об окончательном решении в связи с Навальным. Гитлер пришел к власти демократическим путем, и, возможно, тогда он о таком решении и не думал. За него голосовали не только националисты. Его победу решили голоса немецких Юлий Латыниных, Евгений Альбац и Викторов Шендеровичей. Без них он бы, возможно, не победил. Какая судьба их постигла – известно. И, признаюсь, мне их не жалко. Пришедший к власти с их помощью Гитлер обрушил такие беды на их страну и на мою родину, и на другие страны, что как бы мучительно они ни кончили, им поделом. Они ведь думали, что для национал-социалиста Гитлера национализм – популистский лозунг, а сам он разумный человек, а оказалось, что для него социализм – популистский лозунг, а сам он – националист. Я, кстати, только теперь, наблюдая поведение нашей либеральной интеллигенции, все эти ужимки и прыжки, впервые, наконец, поняла, как Гитлер получил власть. В сочетании национал-демократия для Навального несомненно важнее первая часть. Что-то ничего демократического я не заметила в его истерическом, и, как вы пишете, «довольно бессмысленном» выступлении на проспекте Сахарова.
Желая привлечь на свою сторону либеральную интеллигенцию, Навальный иногда все-таки несколько маскируется. Здесь очень показателен эфир с Евгенией Альбац на Эхе Москвы. Это вообще был интересный разговор. Евгения Маркова выглядела не слишком умной пожилой женщиной, а Навальный был умен, ловок, увертлив, трогательно называл свою собеседницу Женей и вертел ею, как хотел. Она несколько раз спрашивала у него, какова будет идеология партии, которую он хочет создать. А он всякий раз умело уходил от ответа. Он говорил, что это ведь не будет партия вождистского типа. Они соберутся и обсудят, и проголосуют идеологические вопросы. Как это понять? По какой же причине они вместе соберутся? Объединятся вокруг фигуры Навального, у которого и идеологии-то нет? И это называется партия не вождистского типа? Так же ловко Навальный уходил от вопроса о том, какие именно претензии он предъявил бы Путину в личном разговоре, если бы таковой состоялся. Навальный не хотел формулировать свои претензии. Вообще этот эфир напоминал «Сказку о глупом мышонке» С. Маршака. Мышонку так понравилась кошка, что он доверчиво уснул под ее сладкий ласковый голос, а потом «прибежала мышка-мать поглядела на кровать, ищет глупого мышонка, а мышонка не видать». Тяжело видеть уважаемых людей в положении глупого мышонка или мышки-матери, которая своего ребенка доверила кошке.
Дальше господин Пономарев пишет интересную вещь. Он пишет: «Если Навальный и перегнул, то быстро исправился. Однако заметьте, сколь детально обсуждаются все эти его перегибы, оговорки, сиюминутные эмоции. В России до сих пор не было политиков, за которыми бы следили так внимательно и придирчиво. Это в традиции скорее американской…» Интересно все-таки, когда Навальный был искренен - в оговорках и сиюминутных эмоциях, или когда быстро исправился? Но если Пономарев прав, и Навального действительно изучают внимательно, то это лучшее, что случилось с русским народом за последние сто лет. Народ, наконец, понял, что нужно не слушать популистские речи ловких политиков, а постараться понять, кто тот человек, который зовет за собой. А Алексей Пономарев уговаривает нас: «Друзья, при всех порой мистических странностях фигуры Алексея Навального, он пока остается единственным вариантом для объединения всех оппозиционных сил – правых – левых – зеленых – голубых. Поэтому я скорее бы искал в этом человеке положительные черты, чем старался заранее вызвать на волю всех его возможных внутренних демонов».
То есть нам предлагается слепо идти за Навальным, потому что «надо ведь что-то отвечать, если встанет вопрос «Путин? Да или нет?»
Если вопрос: «Путин? Да или нет?» - будет звучать «Путин или Навальный?», я бы хорошенько подумала. Бродский писал о переменах в нашей стране: «Но ворюги мне милей, чем кровопийцы». Я тогда не могла заставить себя с ним согласиться. Ворюги мне настолько отвратительны, что я не в силах была предпочесть их даже кровопийцам. Но теперь, когда настал момент реального выбора, я предпочитаю ворюг. Навальный – гаммельнский крысолов, я уже об это говорила, «и сколько сала, сколько сала нам эта флейта обещала». Он придумал прекрасный лозунг – краткий, понятный, звонкий: «Долой жуликов и воров». Как не пойти за ним? Зовет и манит. Почти как: «Земля - крестьянам, фабрики – рабочим». Лучше лозунга не придумаешь. Но крестьяне не получили земли, а рабочие не получили заводов, также, как на место нынешних жуликов и воров, которым мы сейчас кричим «Долой!», придут другие жулики и воры.
Навальный - проект структур, которые у нас государство в государстве. Они плетут сети настолько прочные и настолько тонкие, что мы все барахтаемся в них и их не замечаем. Они умеют придумывать и реализовывать комбинации настолько сложные и многоходовые, что нам их ни за что не проследить. Путин катастрофически теряет популярность. И, хотя Путин осыпал этих людей несметными благами, если случится так, что он не сможет гарантировать им сохранность и увеличение этих благ, они пожертвуют им, глазом не моргнув. И, похоже, это время приближается.
Они не могут не думать, кем бы заменить Путина. Навальный – подходящая кандидатура: молод, привлекателен, умён, ловок, не брезглив, искренний националист, прекрасное политическое прошлое, «Яблоко», всё-таки, а не ЛДПР или КПРФ. Легенда составлена очень умно. В жизни Навального легко заметить американский след, и если он попытается отбиться от рук, всегда можно обвинить его американской креатурой. Этого будет достаточно, чтобы народ от него отвернулся. Антиамериканизм – это сейчас наша единственная национальная идея, объединяющая большинство.
Я не совсем понимаю, господин Пономарев, зачем вы написали вашу статью. Она неубедительная, неясная, расплывчатая, ухватиться не за что.
Вы пишете: «Повсеместная демонизация Навального тем более удивляет и раздражает, что он сам собственно говоря, ничего такого еще не сделал… Ну выступил дважды на общегражданских митингах «За честные выборы!», говорил резко, эффектно, довольно бессмысленно».
Если это все, что Навальный сделал в политике, то совершенно непонятно, почему вы считаете его кандидатом в лидеры объединенной оппозиции. На чем основано его право на лидерство? На личных качествах? На заслугах? Анализа и хоть какой-нибудь захудалой аргументации в вашей статье нет. Удивительно то, что вы ничего не пишете о заслугах Навального. Он стал популярен благодаря казавшейся бескомпромиссной борьбе с коррупцией и недобросовестностью кампании по отношении к акционерам. Почему вы не пишете об этом? Вы не можете не знать, что существует точка зрения, что Навальный «борется» выборочно, что он «мочит» одних по заказу других, по заказу конкурентов. Вроде бы доказательства его нечистоплотности можно найти, в частности, в его переписке, добытой хакерским способом и помещенной в интернете. Я её не читала, но то, что вы молчите об этом, усиливает подозрения. Борясь за Навального, вы должны были бы эту переписку проанализировать.
Вас «удивляет и раздражает» повсеместная «демонизация Навального», но вам совершенно неинтересно, откуда она взялась. Вы пишете, что не надо вызывать внутренних демонов Навального заранее, а надо сейчас искать в нем положительное. Но какое же здесь может быть «заранее», если мы хотим, чтобы Навальный был нашим лидером? Когда он с нашей помощью придет к власти, бороться с его демонами будет уже поздно. И насчет того, что Навальный выступает не против народов Кавказа, а против коррумпированных северокавказских режимов. Здесь, в России, все работают на коррумпированный российский режим, кормят его. Может быть, для начала давайте мы здесь в России перестаем его кормить, и тогда на Кавказе он сам издохнет.
С первого дня знакомства я почувствовала: Навальный – носитель зла. Известно, что зло красиво, привлекательно, теперь модно говорить, что оно эротично. Я все это испытала на себе. Но я представляла себе некое абстрактное зло, я не думала о том, что зло должно воплощаться в какие-то конкретные формы, только так оно может действовать. Если за праведной борьбой Навального стоят большие деньги, то вот вам и конкретные формы. Подозрения такого рода высказывала яблочная молодежь, когда ходила в пикеты против точечной застройки, которые организовывал Навальный, но я о таких подозрениях и слышать не хотела. Теперь я стараюсь вспомнить детали тогдашних разговоров.
В недемократической стране чтобы удержать народ в повиновении, нужны сила и объединяющая идея. Даже самые жесткие тоталитарные режимы, как гитлеровский и сталинский, без такой идеи на одном насилии не могли бы существовать. У Гитлера это была идея превосходства арийской расы, немецкой нации, у Сталина – идея социальной справедливости. И в Северной Корее такая идея есть. Мы недавно видели по телевизору как народ этой страны искренне оплакивал Ким Чен Ира, мы видели искаженные горем лица людей, которые при этомдиктаторе жили впроголодь. У Путина такой идеи нет. У Навального она есть. Неизвестно, какая часть народа пойдет за националистической идеей. Но на всякий случай иметь в запасе Навального с его идей очень разумно. Можно сомневаться в умеренности национализма Навального, но в его искренности в этом вопросе сомневаться не приходится, а искренность всегда привлекательна. Именно в этом смысле Навальный самый опасный человек в России. Возможно, в ближайшее время появится другой герой с другой идеей, но демократическую идею гайдарочубайсы похоронили, и вряд ли это Лазарь воскреснет в ближайшее время.
* * *
В пятницу, 19 апреля, раздался телефонный звонок, и женщина на том конце провода представилась, сказала, что она Людмила Телень и у нее ко мне вопрос и просьба. Я была так обрадована и польщена тем, что мне звонит сама Людмила Телень, что я тут же мысленно решила, что выполню любую ее просьбу. Может быть, не все помнят, что в 90-е годы мы все относились к Людмиле Телень с большим уважением, она работала в газете «Московские новости», была соратницей Егора Яковлева, которого мы еще больше уважали и любили, а газета «Московские новости» была рупором самых передовых идей, свободы и демократии. Людмила Телень попросила меня участвовать в передаче, посвященной Алексею Навальному. В студии будет она, четверо участников передачи, она назвала мне их, но я не запомнила имен, поскольку они мне ничего не говорили, а я, так как я из дома не выезжаю, могу участвовать в передаче по телефону, будет звучать мой голос и будет стоять моя фотография. И я спросила, какая фотография, и где они ее взяли. Она сказала, что взяли в Интернете, и что, конечно, они должны были согласовать со мной, какую я хочу фотографию, но осталось уже мало времени, и сейчас уже сложно что-то менять. Я сказала, что уж ладно, какую выбрали, такую выбрали, не так уж это и важно. Она сказала, что каждому участнику передачи будет задан один вопрос: «Как вы считаете, суд и приговор увеличат популярность Навального или поставят крест на его политической карьере?».
Я согласилась принять участие в передаче, потом мне позвонила редактор, сказала, что передача будет идти с 9 до 10 вечера, что меня включат в прямой эфир, примерно, в середине передачи, и сказала, что многие теряются, их пугает прямой эфир, но, вероятно, это не мой случай. Я согласилась, что это, действительно, не мой случай. Я человек бывалый, давала интервью многим телевизионным каналам, включая итальянское телевидение, и многим печатным изданиям, включая газету, которую издает китайская оппозиция за рубежом (представляете, какие храбрецы), эта газета брала у меня интервью дважды, так что я за себя была спокойна. Правда, был у меня однажды зажим. Снимался социальный ролик. Цель – убедить молодежь внимательнее относится к старикам и родителям. Я изображала такого родителя, говорила с дочерью по телефону, текст разговора придумала сама. Снимали у меня дома, и снимал мой друг Юра, директора проекта «Интеллигентская штучка». Словом, лучших условий съемки придумать невозможно. И тут на меня напал этот самый зажим. Не могу слова сказать, голос не мой, не могу пошевельнуться, голову повернуть. В общем, сняли кое как. Я потом сообразила, что можно было снять несколько дублей, но мы сняли только один раз. Я была этим роликом очень недовольна, хотя он получил первое место на конкурсе, и после этого ролика Бекмамбетов предложил Юре снимать микробюджетные фильмы, но развития эта история не получила. Мы выкладывали этот ролик в нашем ЖЖ. Словом, с передачей и Людмилой Телень получилось то же. Меня включили в прямой эфир, сказали, что у меня есть две-три минуты, и я растерялась оттого, что прямой эфир, и, значит, ничего нельзя будет исправить, и оттого, что нужно уложиться в две-три минуты. В тот же день Юра нашел отклик на эту передачу. Какой-то человек написал, что он смотрел передачу, к сожалению, не с начала, а со второй половины, с выступления Энгелины Тареевой. Энгелина Тареева, рассказал он, которая работала в «Яблоке» вместе с Навальным, много писала о нем в своем блоге, и все это записки разнообразно разочарованной соратницы. То же он услышал и в передаче. Но это еще не самый страшный отзыв. Он мог написать, и что в передаче была не разнообразно разочарованная соратница, а бездарная дура, и был бы прав, и мне нечего было бы возразить.
Я хочу здесь написать то, что я сказала в передаче, но просто более отчетливо. На вопрос, как повлияет суд на популярность Навального, я ответила, что он не просто повысит популярность Навального, а вызовет скачок этой популярности, и высоту этого скачка мы пока не можем себе представить. Мученики во все времени и у всех народов вызывали сочувствие и почитались, а уж Россия здесь стоит особняком. Если западная формула жизни – принять любой вызов и победить, то русская формула жизни - вынести любое страдание и остаться человеком. Страдание на русской шкале нравственных ценностей занимает высокое место. У меня есть свое мнение о Навальном. Оно сложилось в процессе нескольких лет совместной работы, и я твердо убеждена в его правильности. Но перспектива тюрьмы мгновенно все меняет. Я не хочу, чтобы он сидел. Не хочу! Мне его жалко. Мне страшно представить себе его, такого красивенького и чистенького, в тюремной камере среди уголовников, возле параши. Они непременно поместят его возле параши, на них его обаяние не подействует. И если я, при моем критическом отношении к Навальному, при моих сомнениях относительно мотивов его поступков, не хочу, чтобы он страдал, то можно себе представить, как это примут другие.
Еще я сказала в передаче, что не верю в красивую картинку: борец-одиночка, герой, выходит не трапу войны, чтобы один на один сразиться с могущественными силами, как Давид с Голиафом, вот не верю я в этого Давида. Я думаю, что за Навальным стоят влиятельные люди, умные и расчетливые, что Навальный – это их проект, они делают на него ставку. И, конечно, эти люди не американцы, как нас пытаются убедить, а очень даже россияне. И кандидатуру они выбрали очень умно, лучше и не найдешь, и расчет их может оправдаться. Если бы эти люди не хотели, чтобы был суд, то суда бы не было. А если суд есть, то, значит, они рассчитывают, что суд сработает на их проект.
И ещё, когда меня подключили к прямому эфиру, я услышала конец выступления предыдущего оратора. Он говорил, что Навальный не пользуется широкой поддержкой и доверием. И, прежде чем ответить на основной вопрос, я сказала, что не согласна с предыдущим оратором, что популярность Навального не стоит недооценивать. Когда я в своём блоге высказывала сомнения относительно намерений и целей Навального, на меня обрушивался, мне казалось, весь Интернет - с бранью вплоть до ненормативной лексики, и с угрозами вплоть до «кишки на мостовую». И, судя по лексике, брань и угрозы были не от интеллигенции. А что касается либерально-демократической интеллигенции, Навальный там всех соблазнит – Бориса Акунина, Виктора Шендеровича, Юлию Латынину, Евгению Альбац, Артемия Троицкого и пр. Артемий Троицкий сказал, что если Навального посадят, то вскоре ликующий народ на руках вынесет его из тюрьмы. Прекрасная перспектива. Но для того, чтобы человека на руках вынесли из тюрьмы, ему нужно прежде в неё сесть, нужно создать некий эффект Манделы. И, возможно, это и происходит на наших глазах.
Вот, собственно, и все, что я хотела рассказать вам об этой передаче. Я хотела вам сказать, что сыграть себя в предлагаемых обстоятельствах – это вовсе не простая задача, и в случае с роликом, о котором мы вспомнили, и в случае с передачей, у меня это не получилось, я не сумела быть собой, меня там не было, и голос был противный.
* * *
Я много раз говорила и писала, что я думаю о Навальном. Говорила я это и в передаче Людмилы Телень. И я не верю в прелестную картинку, в которую поверили многие, на которой юный прекрасный юрист один на один вышел сразиться с огромной государственной машиной. Этого не может быть, просто потому что так не бывает. История не знает такого героя-одиночки. Я бы не поверила в это, даже если бы не была лично знакома с Навальным, но я с ним лично знакома. Я считаю, что за Навальным стоят умные, сильные и влиятельные люди, это их проект, они сделали на него ставку. Они умеют считать и рассчитали правильно. И если бы судебный процесс им был не нужен, то их влияния хватило бы на то, чтобы этого процесса не было. Значит, судебный процесс входит в проект. Кто-то сказал на «Эхе Москвы», что если Навального посадят в тюрьму, то вскоре ликующий народ вынесет его из тюрьмы на руках. Но для того, чтобы его вынесли на руках, он прежде должен в тюрьму попасть, нужно создать эффект Нельсона Манделы. Я имею ввиду, что когда/если лидер окончательно потеряет популярность, то те, кого он вытащил наверх, обогатил и пр. сдадут его не колеблясь. На этот случай нужен преемник, и, может быть, Навальный не единственный их проект.
См. также: Ксения Ларина и Навальный.
