Лк. 1, 4 чтобы ты узнал твердое основание того учения, в котором был наставлен.

№4 по согласованию. Фразы предыдущая - следующая.

Петербургский библеист Дм.Браткин провёл в 2008 году огромное исследование, комментируя эту фразу. Дело в том, что она может означать примерно следующее: "Чтобы ты узнал правду на основании надёжных документов, а не клеветнических слухов". Тут противопоставляется некая "асфалея" - "твёрдое основание" - "услышанным словам" (катехизисным логосам). То же слово - в "асфальте", который тоже твердое основание (точнее "нерушимое", "а-сфальт"). Проблема в том, что в Деян. 21,21 слово "катехен" употреблено в резко отрицательном смысле - "слухи", даже "клевета". Ухо одно, корень слова один, а смысл может быть очень разный.  С другой стороны, в Деян. 25, 26 слово "асфалия" обозначает абсолютно конкретный юридический документ - протокол суда над апостолом Павлом.

Браткин изучил несколько десятков судебных протоколов I-II столетий. Сохранились они все в Египте - который для античности то же, что Новгород для древней Руси. Тут земля сохраняет папирусы в течение тысячелетий. Конечно, не исключено, что египетские протоколы писались не так, как палестинские или сирийские, но других параллелей вообще нет. Выяснилось, что уже в конце I века слово "асфалея" стало обозначать именно юридические документы.

К этому прибавляется ещё одна деталь, хотя намного более поздняя: в III столетии Луку один источник называют сведущим в законе. Выражение достаточно расплывчатое, оно позволяет даже предположить, что Лука был адвокатом. Лука описывает семь судебных процессов - в этом смысле его сочинение (обе части) напоминает "Сагу о Форсайтах", где суды оказываются узлами сюжетов. Правда, лишь в описании суда над Иисусом и суда Галлиона над Павлом (Деян. 18, 12-16) налицо необычно пристальное внимание к юридической процедуре.

Браткин приходит к выводу, что совпадения некоторых элементов текстов Луки с египетскими документами позволяет предположить, что Лука писал в конце I века и что он, если и не был адвокатом или законником, то разбирался в особенностях судебного делопроизводства и, вполне вероятно, использовал иногда подлинные документы. Римская империя была очень информационно насыщенным пространством, архивы были в недурном состоянии и частные лица имели возможность копировать документы, которые имели к ним отношение.

*

"В котором был наставлен". И.Крекшин (Aequinox, 1991, с. 42): на греческом "наставлен" - "катехетес". Некоторые библеисты считают, что Феофил был оглашенным, только учился основам веры, но в ранней Церкви не было такого обычая -- долго учить. И в Деяниях Лука часто подчеркивает, что крещение следует сразу за обращением.

Как со всяким изменением, встает вопрос, а нужно ли оно было - и всем ли оно нужно? Может, и не стоит учить вере? Современная культура, основанная на школе как конвейере, распространяет и на религию железный закон последовательного и непременного обучения через слово. Но если уж возвращаться последовательно к тому, как это было "при Христе", то учить не надо. Феофил стал христианином, не читая Евангелия. Лука сперва его крестил, признал наставленным в вере, потом написал ему Евангелие. Катехизация совершилась, а до написания первого катехизиса было еще три века. До эпохи, когда от готовящегося к крещению требовали прочтения нескольких десятков книг и выслушивая десятков лекций, оставалось еще две тысячи лет - и четыре тысячи километров.

Проблема в том, что для христианина всякое время "при Христе", и если жив Бог, значит, каждую минуту Он может потребовать от нас что-то изменить. И иногда нужно вместо молитвы учиться, а иногда наоборот. И часто кажется, что Бог все делает назло нам - вот я не хочу учиться, а хочу молиться, а Он вдруг делает пируэт и требует учебы. И наоборот. А как еще с самым оборотистым существом в мире -- человеком.

*

Совершенно особо описывает Рождество Лука. Строго говоря, только Лука и описывает Рождество, потому что Лука описывает то, что было до Рождества - "основание учения". Учение-то и у Матфея вполне изложено. Основание оказывается довольно хлипким - нет ничего беззащитнее рассказа о Захарии с Елизаветой, о Марии. "Беззащитный" - не означает "слабый". Рассказ Луки устоит перед любым скепсисом, цинизмом, гиперкритицизмом не потому, что он доказателен, а потому что он не "стоит", а парит в воздухе. Таков замысел автора. Это рассказ о новом Исходе, о новой Пасхе, в которой Бог - это зародыш в животе нищей еврейской девочки, а вместо Моисея с ражими молодцами (Исх. 15) гимн Спасителю поют две ненормальных беременности - одна слишком старая, другая слишком юная. Вполне оценить замысел Луки можно, если осознать, что "Деяния" - это часть замысла, а не просто приложение к Евангелию. Вознесение - центр сюжета Луки. Рассказ о Рождестве симметричен рассказу о пребывании Павла в Риме в последней главе "Деяний". Начинается с освобождения из плена - из плена у предрассудков собственного народа, из плена старческой немощи, из плена страха. Заканчивается описанием того, как свободен Павел, пленённый в новом Египте - Риме, преданный единоверцами, соотечественниками то ж, словно Моисей. Начало и конец пронизаны одной идеей: "Незнатное мира и уничиженное и ничего не значащее избрал Бог, чтобы упразднить значащее, - для того, чтобы никакая плоть не хвалилась пред Богом". Поэтому рассказ о Захарии - победа не над бесплодием, и над властолюбием, над самой примитивной мужской самоуверенностью, доходящей до спора с Богом. Павел (а его взгляд на Христа сквозит через Луку), конечно, жуткий мачист, но когда доходит до главного, происходит фантастическое: мужское высмеивается, немеет, и спасение совершается через женщин. Вопрос о том, сочинил Лука гимны, которые поют Елизавета, Захария, Мария, важен лишь для тех, кто ленится понять природу литературного творчества. Действительно же важный вопрос: каким чудом в этих гимнах, сплетённых из псалмов и пророков, отсутствует то, что в псалмах и у пророков звучит подчас громче всего: месть. Да, "рассеял" - но не уничтожил, "низложил" - но не казнил, "отпустил ни с чем" - а не заставил скрежетать зубами.