См. Ц. у православистских интеллектуалов - Каплан, 2011. Отличие от пессимизма. См. о Толстом как цинизмоборце. См. материализм - редукционизм. Антропофобия.
Циник - не всякий материалист или, точнее, цинизм есть проявление идеального направления в материализме. Человек, который отвергает идеалы и защищает своё право на материализм и эгоизм, ещё не циник - это просто мещанин в состоянии самообороны. Цинизм начинается там, где человек признаёт, что идеалы должны существовать и существуют, но отрицает возможность их достижения. Циник предаёт самое царственное в себе: способность ставить высшие цель, ибо, отрицая возможность достижения цели, он отрицает целеполагание как разумную деятельность. Цинизм бесчеловечен, потому что человек по определению есть животное с высшими идеалами. Цинизм всегда - агрессия: человек считает своим долгом сказать, выкрикнуть, что в России (например; можно подставить "мир", "Гваделупа") всегда всё было, есть и будет плохо, и бесполезно пытаться что-то изменить, потому что все сволочи, кроме него, пишущего. Зачем тогда человек берёт на себя труд говорить? Или показать, что он сам не сволочь? Почему он решил что меня можно изменить? Видимо, считает, что он сильнее и умнее меня. Все люди примерно одинаково сильны и умны, почему никто никого переубедить не может. Нетрудно быть сильнее страны или народа - ведь они абстракции. Циник и надувает эти абстракции ещё туже. Делает он это из лучших чувств - показать, что он циник не до конца, что всё-таки он человек и потому должен говорить даже, когда говорить бесполезно. Только лучше бы молчал. Подонок и карьерист, который служит деспотизму, всего лишь сооружает своё личное благополучие. Циник, который провозглашает бесполезность борьбы с деспотизмом, намного опаснее: он оживляет деспотизм, перекачивает в него своё дыхание. Подлец изготавливает резинку, саму по себе совершенно бесплодную, а циник надувает эту резинку и выходит огромный воздушный шар с надписью: "Никто никогда ничего не может!" Цинизм отрицает не цель, он отрицает возможность достижения цели, но из этого незамедлительно следует отрицание и цели - ибо не может считаться целью утопия. В политике цинизм ещё и комичен, потому что как ни хрупка свобода, она всё же существует, и циник, который кричит, что свободы не может быть, похож на человека, засунувшего голову в мусорный бак и вопиющего, что нет и не может быть чистоты и простора.
Каждое свойство психики имеет своего двойника: отражение в чужой психике. Отражение это не всегда точное, очень часто искажённое словно кривым зеркалом. Цинизм, к примеру, не вызывает симпатий даже у циников - чужой цинизм, не свой. Свой цинизм всякому нравится (как заметил древний философ, своё govno всегда благоухает). Тем не менее, и цинизм чужой может нравиться - если его воспринимают как трезвость или смелость. Соответственно, трезвость или смелость могут обзывать цинизмом безо всяких к тому оснований. Тем не менее, отличие очевидно: смелость и трезвость не только признают возможность цели, цели достижимой, но и призывают её достичь, тогда как цинизм хочет лишь поудобнее устроиться в бесцельном мире.
Цинизм пытается уравнять чуму с чумкой, иногда то же делает властолюбие, но разница между пассивным и активным соучастием в победе тоталитаризма есть.
*
ЦИНИЗМ ПРОТИВ ИДЕАЛИЗМА
Циничный Генри Менкен заметил: «Идеалист думает, что если роза пахнет лучше капусты, то и суп из розы вкуснее».
Таков цинизм без идеализма — красив, но инфантилен. Цинизм убеждён, что всё полезное плохо пахнет. Символ цинизма — те розы без малейшего запаха, которыми торгуют крупные монополии. Запах надо покупать отдельно — у монополий парфюмерных. Фразочки Менкена очень напоминают парадоксы Уайльда, только Уайльд был не только циником, но и идеалистом. Идеалист думает, что повариха, которая сварила отличный капустный суп, будет радоваться, если ей подарят розу. Циник думает, что розы дарят исключительно затем, чтобы есть вкусный капустный суп.
Цинизм хорош для богатых и сытых. Если нищий циничен (что бывает реже, чем полагается согласно цинизму), то это двойная нищета - нищета кошелька и нищета духа. Нищета духа - прямая противоположность нищете духом. Цинизм и святость одинаково не зависят от количества денег в кошельке, только цинизм есть нищета духа, а святость есть нищета духом.
Циник - не материалист. Материалист знает, что мир состоит из атомов, но материалист знает, что атом сам, в свою очередь, состоит из электронов, и что мир сложнее, чем составляющие его атомы. Циник же полагает, что если мир состоит из атомов, то атом это и есть мир.
*
Цинизм отрицает цель. Поэтому цинизм акцентирует внимание на средствах и причинах, а не на цели. Неважно, зачем человек бескорыстен, важно якобы - почему он бескорыстен.Цинизм считает "настоящим" лишь то, что из "настоящего", но при этом само "настоящее", "реальное" определяет как "абсолютное". А настоящее и абсолютное - вещи разные. Цинизм специально высоко задирает планку истинности, чтобы отбить веру в то, что возможно хотя бы приближение к истине. Циник боится хотя бы малого добра - он отождествляет малое с "недолговечным", "поверхностным". Но ведь малым бывает и зерно.
*
Цинизм пытается уравнять чуму с чумкой, иногда то же делает властолюбие, но разница между пассивным и активным соучастием в победе тоталитаризма есть.
*
Революция была результатом веры в силу. Мир делится на сильных и слабых, сильные могут и должны вести слабых. Кто именно силён, а кто слаб может выясниться лишь в бою. Большевизм есть вера в то, что меньшинство может подчинить себе большинство, подчинить грубой физической силой, террором. Точно так и фашизм, и нацизм были изнасилованием большинства - меньшинством.
Пропаганда в господстве тоталитарных режимов играла всегда подчинённую роль. В России пропаганда эсеров была успешнее. В Германии пропаганда помогла нацистам прийти к власти, но не пропаганда, а грубое насилие дали им удержать власть. Лишь уничтожение непокорных и запугивание оставленных в живых создавали иллюзии всеобщего согласия и энтузиазма. Пропагандистские успехи Сталина и Гитлера были имитацией успеха. Энтузиазм масс организовывался искусственно, не был глубоким и существовал недолго.
Миф о том, что "каждый народ имеет то правительство, какое заслуживает", - это миф тоталитарный, переживший тоталитаризм. Гитлер, Сталин, Муссолини полагали, что они отражают волю народу. Победители нацизма поддерживали этот миф - он оправдывал войну и насилие. Третьим источником этого мифа оказались интеллектуалы. Многие из них по сей день проповедуют, что массы выдвинули Сталина, пошли за Сталиным.
Как в споре о том, что сперва - благодать или молитва о благодати - в мифе господствует неясность. То ли Сталин призван на царство, то ли Сталин крысолов, который заманил за собой царство. Это принципиальная неясность, которая должна снять ответственность с интеллектуалов. Они пытаются объяснить себе, почему их антитоталитарные речи остались неуслышанными. Признать, что эти речи были недостаточно внятными, трудно. Легче свалить вину на то, что другие - тупое быдло, которое идёт не за самым умным, а за самым громким.
Цинизм хуже тоталитаризма. Сталин-то знал цену своей пропаганде, не обольщался и за фиговым листком советских газет держал мощный репрессивный аппарат. Запугивание, не зомбирование - основа деспотизма. Это не означает, что у деспотизма нет искренних приверженцев. Но это искренность адаптации, искренность от безысходности, а не от глупости. Человеку трудно жить без смысла - а жить в рабстве, зная, что выхода нет, означает лишиться смысла. Основа же деспотизма - не глупость и даже не корысть, а желание быть деспотом. Тоталитаризм зиждется на том, что распределяет деспотизм среди своих подданных. Это феодальная лестница несвободы.
Точно то же желание быть деспотом побуждает интеллектуалов - противников тоталитаризма - требовать цензуры, ограничения свободы слова во имя защиты слабеньких и глупеньких от зомбирования. Нельзя давать микрофон Гитлеру, он опять придёт к власти. Это высокомерное (и трусливое) отношение к другим отражает неуверенность не в других, а в своих собственных творческих силах. В реальности же единственное, что можно противопоставить любому зомбирующему слову - это другое слово. Гитлер истерично вещает - скажи так, чтобы это перевесило Гитлера, и не лги, что люди идиоты и предпочитают истерику. Если ты циник, так твой цинизм и есть главная, а то и единственная причина твоей неудачи. Цинизм оказывается истоком цензуры. Деспот циничен иначе, более умно: он ни во что не ставит пропаганду, он может даже отменить цензуру или ослабить её, он знает, что его опора - не слово, а насилие.
*
Павел Сергеевич Таранов - автор десятков книг "по истории философии", "по психологии". Вот книга "Задворки лукавства" (М.: Эксмо, 2004. 318 С.). На четыре пятых книга состоит из цитат, иногда из многостраничных - целиком интервью Окуджавы (не Таранову) и пр. Видимо, таковы и другие книги, заявленные иногда честно как "хрестоматии". Оригинально у Таранова - цинизм и вера в то, что человека вполне можно описать, "человека ничего не стоит переоснастить" (С. 6). Типичнейший для ресентимента колтун (как выражался Мамардашвили) мысли: человека легко загипнотизировать, и поэтому сейчас я легко научу не допускать, чтобы вас гипнотизировали. Ворох неологизмов-терминов (и просто не очень грамотных оборотов) призван, видимо, продемонстрировать владение приёмами НЛП. Циническая убеждённость в том, что совесть попы выдумали, принимает наукообразную форму и провозглашает, что Моисей - первый гипнотизёр и это хорошо весьма:
"Самая первая закладка в нас постулатов общего исполнения была произведена Моисеем. Она опиралась на такие приёмы влияния а людей, как "Воздействие авторитетом", "Зарони!", "Заставь задуматься"," "Целиком, всё сразу". Кроме того, сработал систематизационный эффект и был пробуждён к жизни принцип сопричастности: людям открыто указали, что законы множественности отличаются от индивидуальных правил" (С. 108).
Цинизм не знает и не хочет знать реальности (реальный Моисей и не имел такого успеха, который ему приписывается, не был авторитетом, и психология и его, и его слушателей была совершенно отлична от современной). Но главное - цинизм тыкает пальцем в пыльный пузырь: "Я же говорил, что это всего лишь мыльный пузырь!" и тут же начать выдувать пузырь из того же самого мыла, но свой, предлагая считать этот мыльный пузырь - хрустальным шаром премудрости.
*
"Опыт - лжец, а мудрость - это лжица" (Юнна Мориц). Опыт показывает, но не даёт съесть, а мудрость - протягивает, чтобы человек съел. Только усвоенный опыт есть мудрость, цинизм же есть опыт объективированный.
Высшая безнравственность - утверждать, что борьба нравственности с безнравственностью нескончаема.
Зло бессмысленно, но для человека может быть полезно. Тем людям, которые упрекают
русских защитников свободы, что они любят свободу, потому что им хорошо платят,
бессмысленно указывать, что неплохо, даже намного больше платят и многим русским
проповедникам холуйства и империализма. Бессмысленно указывать на то, что цинизм
слишком универсальное оружие, он убивает и того, кто цинически судит ближних.
Имеет смысл только указать на то, что абсолютное большинство защитников свободы
в России - не за деньги её защищают, часто расплачиваются жизнью. Циник видит,
что кому-то платят за добро, но не видит тех, кому за добро не платят - а их всегда
больше. Циник видит тех, кому сейчас платят за добро, но не видит, что за добро
обычно платят тому, кто долгие годы делал добро бескорыстно, а то и в ущерб себе.
Это не означает, что добро лучше зла, а свобода - лучше рабства. Так мученичество
христиан не доказывает истинности Воскресения. Это не означает, что всякая проповедь
свободы - бескорыстна. Иногда проповедь добра и свободы - обман, но проповедь
зла и холуйства - всегда самообман.
*
"Мы не дети и знаем, как это делается", - сказал российский
консул в Черногории, объясняя, почему он обвиняет американцев в оплате нападок
на России в местных газетах, хотя фактов у него нет (цит. по: Новое время, №15,
2005, с. 4).
Цинизм есть подростковое состояние: человек думает, что знает, "как это
делается", потому что он уже знает, как "это" выглядит со стороны.
Что со стороны "это" вообще никак не должно выглядеть, он ещё не понимает.
То, что видно "со стороны", когда речь идёт о любви, есть не "факт",
а порнография, не понимание, а непонимание. Любовь есть преодоление подростковости
через объединение детства со старостью, непонимания со сверхпониманием. Большевизм
есть политическая порнография, самоуверенное "понимание": то, о чём
мечтал Гегель, оказалось не пониманием-самообладанием, а пониманием-насильничеством.
Потому что понимание в одиночку, понимание без реальной самоотдачи другому, даже
хуже непонимания.
*
Умереть - не встать!
Это выражение восторга, но не всякого восторга, а восторга цинического, отчаявшегося,
изумления перед человеческой глупостью не эразмианского, не творческого, а раблезианского.
Один при виде идиотизма жизни подымает руки, чтобы писать, чтобы бунтовать, чтобы
пахать - другой, чтобы поесть и напиться.
Цинизм бесправного и обобранного очень удобен власти. Власть призывает победить
рабство улучшением качества рабовладения - это и есть увещевание не прямее встать,
а получше умереть. Стать перегноем для жизни тех, кто наверху. Поэтому-то среди
импульсов, которые питали ожидание Мессии, самый мощный - не богословский-философский,
а жажда Судьи. Судья, правда, не наказал никого. Но, в отличие от политиканов,
Иисус платит за Свою кротость Сам: Он умирает вместе с теми, кого карают неправедные
судьи, Он гол как сокол вместе с теми, кого обобрали князи мира сего. На призыв
политиканов "не встать - умереть", но плач угнетённых: "умереть
- не встать", Иисус отвечает: "Умереть - и встать!" И Сам за всех
это делает.
*
Цинизм, к сожалению, совместим и с верой, и с неверием. Циник отвергает не
свои ценности, а чужие. Он подозревает зло в мире в зависимости от того, о какой
части мира идёт речь: своей или чужой. В своём саду циник не видит зла, в чужом
- только зло и видит. Этим цинизм отличается от скепсиса, который склонен добродушно
относиться к чужому саду, к чужой жизни, зато постоянно обегает взглядом собственную
жизнь: нет ли какой потравы? Не пожухла ли трава? Не пора ли подрезать розы?
*
Формально это похоже на библейское «нет человека, который был бы жив и не согрешил». Но Библия подразумевает, что грех — пятно на жизни, российский цинизм подразумевает, что грех — это и есть жизнь, и всякое добро, всякий идеал это всего лишь маскировочные пятна, нанесенные все теми же эгоистами и подонками на реальность. С точки зрения вечности человек живет, хотя грешит — с точки зрения цинизма человек живет, потому что грешит. Это не «после нас хоть потоп», это «мы — потоп! Расступись, govno, der'mo идёт!» Все козлы, а потому мы будем первыми среди козлов!
Кто ищет Бога, забравшись в ведро с иллюминатором, тот находит лишь космическую пустоту. Кто оглядывает мир Божий, щурясь через прицел и повторяя: «Все сволочи!» тот увидит лишь перекрестье прицела и врага. Оторвись от прицела — и увидишь Крест и человечество — грешное, греховное, но живое и отнюдь не мерзкое. Ради мерзкого Иисус не стал бы идти на крест. Он бы сразу после Рождество воскрес и вознёсся. Сын Божий пришёл спасти людей по любви к нам. Если бы Иисус был нынешнего российского умонатсроения, Он бы послал бесов завоёвывать нас и руководить нами, и был бы Иисус тогда не Христос, а антихрист.
Да, люди несовершенны. Да, люди провозглашают идеалы, а живут вопреки идеалам. Да, люди двуличны и подлы. Но — всё же они люди. Их идеалы — не прикрытие для греха, а с невероятным трудом добытое сокровище. Да, мы неверны себе, но мы же знаем это и живём, пытаясь это преодолеть. Само существование понятий «подлость», «ложь», «обман» - итог великого духовного открытия (и откровения): то, что кажется единственной реальностью, вовсе не есть последнее слово. Это лишь плесень на хлебе, и надо счищать эту плесень, чтобы спасти хлеб, чтобы не умереть с голоду и другого накормить.
Вера в человека, как и вера в Бога, есть вера, а потому доказана быть не может. Но и опровергнута — тоже! Цинизм ничего не опровергает, цинизм попросту не верует в то, что нужно что-то опровергать. «Мы пол-Украины обошли, одних бандеровцев нашли» - это такой же вздор, как и про небо с Богом. Надо не обходить небо, не завоевывать его ракетами с бомбами, надо на нём жить — или хотя бы под ним. А кто залезает в танк, завинчивает крышку и смотрит на бытие через прицел, тот, конечно, и будет видеть всюду вонючую белесость — только он сам её и напустил. Снимай шинель, горе-астроном! Вылезай из железной коробки, в которую ты превратил своё существование! Посмотри на мир не как военный на космос, а как ребёнок на звёзды, и ты увидишь доказательство того, что есть Бог, что есть правда, что не зло, смерть и ложь управляют миром, а воскресение, истина и надежда. Это доказательство — ты, ты сам и миллиарды подобных тебе людей. Не надо обходить полнеба — обойди своё отчаяние, свой цинизм, своё властолюбие и самоуверенность, и тогда найдёшь возможность — только возможность, но как же это много! - взлететь, не летая, верить, не видя, и жить мирно не потому, что ты в танке, а потому что ты в добре.
