|
Cила и Слава
Журнал "Новая Европа", 1995 г., №7. С. 120-121.
Ср. Меня о романе Грина позднее;
О книге: Грэм Грин. Сила и Слава.
Пер. с англ. протоиерея Александра Меня. М., Путь, 1995. 236 с.
Вышел роман Грэма Грина в переводе отца
Александра. Выходил он и раньше, в переводе Натальи Альбертовны Волжиной.
Сделаны оба перевода очнь давно и почти одновременно (у отца Александра, по-видимому,
чуть раньше), а потом, как всегда с Грэмом Грином, пошли приключения, которые
могут быть и чудесами. Перевод Волжиной начисто потерялся - и неожиданно нашелся.
Перевод батюшки жил странной самиздатской жизнью.
Заметим, что самиздатский перевод похож на средневековый. Прежде всего он по
ходу времени видоизменялся, иногда - самым диким образом, не говоря уже об опечатках.
(Особенно отцу Александру нравилось "нищенство" вместо "ницшеанство".)
В переводе о. Александра к гриновскому роману прибавляется голос его собственный;
интонация передает даже улыбку.
Отец Александр себя переводчиком не считал. Не считал он себя и писателем,
ма-
\\121\\
ло того - философом, богословом, библеистом. Я не знаю, с каким бы определением
он согласился, очень уж не любил он не высокопарности, ни ярлыков, но все-таки
скажем, что был он миссионером, проповедником, пастырем. Конечно, одаренность
просто била из него, склад ее - охарактеризовать трудно. Если бы ленинцы, среди
прочего, не обесценили слово "живой". оно бы подошло тут как нельзя
лучше. И даже отослало бы к словам из Писания: "Жив Бог и жива душа твоя".
Отец легко писал, легко усваивал науки, но и легко к ним относился. Сравним
его с обычным писателем или ученым и сразу увидим: у него, в отличие от них, нет
кумиров, не говоря уже о то, что он ни в малейшей мере не творит кумира из самого
себя. Трудно передать, как редко это бывает. То, что нужно проповеднику, он брал
отовсюду с какой-то немыслимой живостью. Библеист ли он? Настолько, насколько
требовала миссия. Философ? То же самое. Писатель? Вспомним, как охотно и благодарно
принимал он любую поравку. Перевод его, кажется, не правили, а он бы с правкой
согласился, хотя считал, что тот, кто любит кота, узнает его и в мешке.
Конечно, перевод Волжиной лучше, тут и говорить не о чем, однако новое издание
- это свидетельство, документ. Так передал отец Александр дерзкий роман Грина,
который испугал даже Пия XII. Казалось бы, жизнь нашего отца и жизнь безымянного
патера - похожи: оба исповедуют Христа в безбожной стране, оба - за это убиты.
Конечно, они - мученики в полном смысле слова, свидетели. Но патер (как обычно
у Грина) живет в мире максимально похожем на ад. Отец Александр видел мир преображенным.
Помню, как в 1975 году в маленьком новодеревенском домике, когда я пожаловалась
ему, что уже совсем нет сил, дышать нечем, он показал в окно на дерево и птиц.
И на кошку.
Конечно, и соблазны у гриновского героя иные: отец Александр был неправдоподобно
добродетелен, но опять же дело не в этом. Христианин неприятен миру по одной из
двух причин - из-за того, что он верен Христу (это для мира неудобно) или из-за
того, что неверен (и здесь мир прав). Гриновский герой неприятен по обеим причинам,
хотя грехи его - того человеческого свойства, которые другой замечательный священник
назвал "грехам Петра", это - жалкие слабости. О. Александр мог быть
неприятен миру по первой причине - из-за неповрежденной силы.
[При моей слабой памяти, мне все-таки помнится, что перевод о.А. делался
в тесном сотрудничестве с Зоей Аф. Масленниковой; другое дело, пошло ли это тексту
на пользу; я перепечатывал какие-то варианты перевода и, помнится, был в некотором
шоке от проскочившей безграмотности - "джентельмен", например. Я был
молодой и поправлял, а З.А. требовала, чтобы я ничего не поправлял, и теперь я
согласен с ней - не в смысле, конечно, что нужно писать "джентельмен".
Кстати, хорошее может быть слово: "лжентльмен". Джентльмен, который
лжет. - Яков Кротов, 23.2.2003]
Послесловие к роману Грэма Грина "Сила и Слава"
Тем, кто прочитал роман Грина, может быть небезынинтересно узнать, как сложилась
религиозная ситуация в Мексике после гражданской войны. На сегодня законодательство
траны остается таким же антицерковным, как было в эпоху, описанную в романе. По-прежнему
духовенство лишено гражданских прав, ему запрещено преподавание; по-прежнему официальные
лица от президента до последнего чиновника не могут открыто заявлять о своей вере.
То есть юридически католикам прегражден доступ к любым государственным должностям.
И тем не менее ни Церковь, ни дух народа не сломлены. Напротив, Мексика остается,
по оценкам наблюдателей, самой религиозной страной в мире. Или, по крайней мере,
во всей Латинской Америке. Курс на уничтожение христианства фактически потерпел
крах. Более девяноста шести процентов населения считают себя христианами, и шестьдесят
восемь процентов из них систе-
//с. 122://
матически посещают воскресные богослужения. На сорок милионов жителей страны
приходится более девятнадцати тысяч монахинь и двух тысяч семинаристов. Сотни
тысяч богомольцев постоянно стекаются в собор Гваделупской Богоматери в Мехико.
"Массы людей, приходящих туда для молитвы, - пишет один современный журналист,
- и сами формы выражения их религиозных чувств делают Гваделупскую базилику похожей
скорее на грандиозные центры религиозного притяжения Индии, чем на католические
меса паломничества".
Вопреки закону, появились и учебные заведения, где преподают священники. Туда
направляют своих детей даже государственные служащие. Как ни старается правительство
игнорировать эту реальность, она очевидна для всех.
Рай, о котором мечтал лейтенант полиции - герой Грина, - не наступил, хотя
с тех пор прошло уже полвека. Мексика славится самыми большими трущобами в мире,
и именно там самоотверженно работают католические монахи, борясь за человеческий
образ жизни миллионов отверженных. В романе священник сознает, что в дни своего
внешнего процветания духовенство делало много ошибок и было далеко от нужд народа.
В наши дни у таких, как он, прозревших есть немало последователей, которые противостоят
клерикальному консерватизму. Они видят возрождение Церкви в существовании
малых общин, читающих
Евангелие и стремящихся жить по нему, направляемых проводниками пастырского служения
в апостольском духе.
Это апостольское служение обращено в первую очередь на беднейшие слои населения
и индейцев. Центром его является Объединение религиозных институтов Мексики и
другие организации, которые время от времени подвергаются нажиму правительства.
В ответ на это верующие продолжают активно отстаивать свободу печати и совести.
Это положение Церкви оказывают благотворное влияние на дух христиан и на понимание
самих задач Церкви. |
