ЭКОТЕОЛОГИЯ

ГОЛОСА СЕВЕРА И ЮГА

Под редакцией Дэвида Г. Холмана.

К оглавлению

ЭДВАРД П. АНТОНИО

ПУСТЬ РЕШАЮТ ЛЮДИ

К созданию этики экологического выживания в Африке

Проблема в том, что бедность не есть результат отставания в развитии, она результат развития, во всяком случае настолько, насколько существует значимая связь между бедностью и разрушением окружающей среды.

Журнал "Эколоджист"

При обсуждении концепций, пытающихся раскрыть сущность демократии, очень часто заходит речь о "демократии соучастия". Ниже этот принцип используется для того, чтобы сжато и в общих чертах подвергнуть критике многочисленные популярные ныне экологические теории и методы за то, что они лишь на словах уделяют внимание вовлечению автохтонных народов в разработку и исполнение экологических программ. Целью этой критики является выработка этики выживания, основанной на христианском и африканском "гуманистическом" представлении о "вовлеченности" людей в экологическую проблематику. Я хотел бы поразмышлять о нескольких проблемах с точки зрения важной для меня проблемы вовлечения людей в совместную деятельность, и я надеюсь, что эти размышления смогут послужить основой для встречи и диалога богословов Севера и Юга. Доклад разделен на две части: в первой речь идёт о вовлечении людей в совместную деятельность, о сбалансированном промышленном развитии, об отношении Всемирного банка и промышленных корпораций к экологическим проблемам; во второй части рассматриваются противоречия между современными стандартами поведения и тем, что я бы, вслед за "Экологом", назвал экономикой нравственности и вовлеченности.

С какой стати речь зашла о "демократии соучастия"? Робин Шарп отметил несколько причин, по которым нужно коснуться этой темы; мне бы хотелось начать с напоминания о его метких словах: "Всякий разговор о сбалансированном промышленном развитии вращается между двумя полюсами: проблемой прав человека и проблемой ответственности человека". 1 Шарп считает, что сама сущность сбалансированного промышленного развития требует, чтобы люди активно участвовали в том, что касается условий их существования. Я широко использую статью Шарпа в ходе собственных размышлений, я в принципе согласен с его аргументацией, но я сомневаюсь в том, что само по себе сбалансированное промышленное развитие является основой для попыток сделать всех людей соучастниками происходящего с природой. Если бы это было так, то идеи соучастия и совместной ответственности были бы порождением совсем недавно появившихся концепций. Идея "сбалансированного развития" возникла совсем недавно и входит в число идей, порожденных в основном западными реалиями. То же можно сказать и относительно других причин, по которым, как считает Шарп, следует говорить о демократии соучастия, например, относительно Арушской Декларации о Всеобщем Соучастии в Развитии (1990), Манильской Декларации о Всеобщем Соучастии и Сбалансированном Развитии (1989), в которых подтверждалась необходимость участия всех людей в принятии решений по вопросам, которые прямо влияют на их жизнь. И эти декларации, и та волна борьбы за демократию, которая прокатилась по странам Африки южнее Сахары с 1989 года, глубоко укоренены в концепциях и социальных институтах, характерных для современной экономики и политических структур.

ВСЕОБЩЕЕ СОУЧАСТИЕ, СБАЛАНСИРОВАННОЕ РАЗВИТИЕ И ЭКОЛОГИЧЕСКАЯ ПРОБЛЕМАТИКА

Шарп прав, уделяя столько внимания демократии соучастия, но он напрасно считает себя первооткрывателем. Всеобщее участие в управлении давно известно многим деревенским общинам Африки. На протяжении долгого времени именно этот принцип помогал общинам существовать и выстраивать правильные отношения с природой. Общество такого типа смыслом своего существования считает не "развитие", а саму жизнь. Идея сбалансированного развития безусловно хороша как концепция, помогающая справиться с реальностью назревающей экологической катастрофы, но строить на её основе политические концепции, которые предусматривают всеобщее участие в управлении, означает предать забвению тот факт, что такие концепции уже отлично знакомы деревенским общинам и автохтонным народам. При этом мы рискуем сузить наше понимание идеи всеобщего участия рамками теории сбалансированного развития, забыв про то, что о всеобщем участии надо говорить применительно к более глобальным нуждам людей и общин. В результате мы либо будем игнорировать существующий опыт соучастия людей в управлении, либо молча позаимствуем формы этого соучастия, вложив в них чуждое им нравственное содержание, и в этом искаженном виде будем навязывать их тем же людям, которые эти формы создали.

Капитализм эпохи "постмодернизма" обладает, помимо прочего, одной приводящей в трепет способностью: он умеет нейтрализовать критические нападки на себя со стороны оппозиционеров и маргинальных групп, делая их частью своего бытия. Так произошло и с идеями борцов за экологию, и с "демократией соучастия". С недавних пор Всемирный Банк и Международный Валютный Фонд заговорили об экологическом кризисе. 2 К хору защитников окружающей среды присоединился большой бизнес и транснациональные корпорации. 3 Идею "экологически чистого свободного рынка" подняли из грязи на щит.

Эта внезапная перемена вызвана к жизни псевдодемократическим утопизмом, который заявляет, что перед лицом угрозы существованию человечества, которая вызвана экологическим кризисом, должны стушеваться все социальные и экономические различия. Экологический кризис уравнивает всех: и христиан консервативно настроенных, имеющих репутацию оторвавшихся от жизни чудаков, и неграмотного жителя городской трущобы, и респектабельного директора МВФ. Перед лицом кризиса все должны осознать чудовищную возможность глобальной катастрофы, все должны стремиться объединиться, чтобы использовать хоть какие-то возможности к выживанию.

С этой точки зрения выживание возможно, если мы примем этику, основанную на принципе "цель оправдывает средства". Неважно, какие средства пойдут в ход, чтобы спасти богатых и сильных мира сего. Ради этого можно устраивать свалку ядовитых отходов в Замбии, ради этого политики и бизнесмены Севера готовы делать вид, что их чрезвычайно заботит положение бедняков, разрушение хрупкой природы Юга. В некоторых регионах Третьего мира этика вседозволенности привела к тому, что людям - и часто под предлогом их собственного блага - навязываются экологические программы, которые в конечном счете спасают природу за счет тех, кто живет к ней ближе всего. Здесь действует та же колонизаторская логика, которая навязывала лесным племенам концепцию "прогресса".

Но разве транснациональные компании, международные фонды, правительства Севера и Юга действительно обеспокоены выживанием человечества или экологическим кризисом? Конечно, не стоит впадать в цинизм. Конечно, следует смиренно признать, что судьба нашей крохотной планеты и наша собственная волнует не только нас, народ Божий. Но не будет цинизмом признать, что именно те организации, которые ответственны за углубление неравенства в мире, теперь бьют тревогу, разглагольствуют о грядущей катастрофе, твердят о необходимости нового, экологически надежного будущего.

СОВРЕМЕННЫЕ СОЦИАЛЬНЫЕ ИНСТИТУТЫ
И ЭКОНОМИКА, ОСНОВАННАЯ НА ЭТИКЕ ВСЕОБЩЕГО УЧАСТИЯ

Я, конечно, не отрицаю того, что экологический кризис затрагивает всех. Я не отрицаю ни того, что обитатели Земли живут не по средствам, ни того, что экологическое движение Севера и Юга добилось многих ощутимых побед. В каком-то очень глубоком смысле нужно считать успехом этого движения, что капитализм и другие попутчики экологов вынуждены были поддержать заботу о земле, усвоили экологический язык. Тем не менее этот язык является в высшей степени универсалистским ("наше общее будущее", "наша общая судьба", "всеобщий кризис"), и тем самым он многое говорит христианам, чья вера сама отличается универсализмом. Одновременно, однако, ряд важных факторов оказывается в тени.

Поскольку в данный момент я говорю о проблеме всеобщего участия в управлении, надо упомянуть то обстоятельство, что универсализм лексики не позволяет заметить: различные люди в зависимости от своего культурного и экономического опыта по-разному переживают "экологический кризис". 5 Если мы этого не поймем, мы не поймем и того, что способы преодоления этого кризиса также должны разниться в зависимости от культурного контекста. В частности, это означает, что решение, выработанное Всемирным Банком или какой-нибудь общественной организацией для решения конкретной проблемы в конкретном регионе, совершенно не обязательно должно рассматриваться жителями этого региона как абсолютная истина.

Во-вторых, широковещательные экологические лозунги затуманивают тот факт, что экологические системы как таковые неразрывно связаны с образом жизни конкретных людей, а в этот образ жизни входят и правила, предписания, структуры, организации, которые формируются, с одной стороны, под влиянием традиций выработки решений, а с другой под влиянием этических и нравственных установок, регулирующих сбалансированные отношения с природой. Жители сельских общин в буквальном смысле живут за счет природы, они связаны с ней более непосредственно и прямо, чем жители городов. Их знания о мире, их восприятие реальности определяются тем, как они взаимодействуют с окружающей их природой. Они зависят от того, что "Эколоджист" столь точно назвал "нравственной экономикой" аборигенов. 6

В этом контексте "участие" не может быть планируемым процессом, облегчающим использование демократических институтов современной западной цивилизации для улучшения судьбы обездоленных людей. Участие должно быть, скорее, процессом природным, способом бытия. Участие не сводится к правильному выбору тех, кто будет выбирать "участников", определять, когда, на каких условиях и сколько власти им следует предоставить (хотя очевидно, что и это важные составные части процесса). 7 Речь идет прежде всего о взаимоотношениях людей с их природным окружением. Бессмысленно говорить о традиционных, общинных формах соучастия в управлении (которые рассматривают такое участие как способ бытия в мире или как санкционированные культурой механизмы общения с природой), пока мы не увидим, что все эти формы участия существуют в контексте, где экологическая система крепко связана с образом жизни людей, то есть пока мы не поймем, что для них "участие" есть ценность, без которой невозможна жизнь, от которой зависит выживание.

Жизнь при этом не есть только биологическое существование. "Жизнь" включает в себя мир предков и их отношения с природой, отношения, которые сами по себе определяют нравственные устои, основываясь на которых члены ныне живущего поколения людей определяют, как они будут взаимодействовать друг с другом и с природой. При этом хороший урожай является результатом не только тяжелого труда или удачи, точно так же, как и дожди, от которых зависит урожай, не являются физическим явлением, духовно или нравственно нейтральным. Дождь в нужное время, удачный урожай показывают, что общество находится в нравственном единстве с природой. С этой точки зрения, стабильность общества есть плод послушания заповедям сакрального порядка, наблюдаемого в природных явлениях. Природа становится своего рода этическим или юридическим текстом, который содержит правила, регулирующие поведение человека. Определенные реки, горы, деревья или животные являются священными; названия племен, обозначения родов и людей вписаны в природные явления таким образом, что самопознание человека не может осуществляться в отрыве от природы. Это мироощущение превосходно представлено в системе тотемов, широко распространенной в Африке и подробно разобранной Дюркгеймом в его книге "Элементарные формы религиозной жизни".

Речь не идет о том, что ради преодоления экологического кризиса мы должны начать верить в предков или принять систему тотемов; нужно, однако, помнить, что когда мы говорим об экологическом кризисе в слишком широковещательных терминах, мы добиваемся только разрушения культурных установок других народов, уничтожения самосознания, непохожего на наше. Иначе говоря, мы не противостоим кризису окружающей среды (а может быть, и приближаем его), когда игнорируем неразрывную связь экологии с образом жизни традиционных обществ. Ведь окружающая среда намного больше природы или "объективного мира". Она включает в себя и отношение людей друг к другу и к природе.

Если мы хотим помочь другим справиться с экологическим кризисом (который во многом является побочным результатом влияния западной культуры), мы должны пересмотреть наше отношение к местным культурам, к непривычным для нас системам нравственности: прежде всего следует предотвратить разрушительные последствия этого влияния, а после этого подумать, не можем ли мы поучиться у людей чужой для нас культуры чему-то, что поможет спасти нашу планету.

Именно этого категорически не делают современные политические организации, которые пытаются справиться с экологическими и промышленными проблемами как на государственном, так и на международном уровнях. Часто эти организации игнорируют местные особенности под предлогом, что они препятствуют прогрессу. 8 Они утверждают, что во имя прогресса и модернизации "экологическую проблему" следует решать, просто выполняя решения, выработанные ими. Проблема заключается в том, что сами эти политические структуры и их экономические системы основаны на концепция модернизации и прогресса, порождены той самой системой погони за прибылью, которая выдавливает из нас человечность, способность заботиться друг о друге и о творении. Именно эти структуры и концепции поставили нас лицом к лицу с вероятностью гибели нас, гибели творения, поощряют в нас греховность и волю к власти. Именно эта воля к власти, проявляющаяся в угнетении природы и других людей, создает глубокую несовместимость "политических решений" и "народного участия", "макроэкономических" и "народных" структур.

Эта несовместимость не сводится к противостоянию объективных (как принято думать) технических и демократических концепций современности с "отсталыми" (как принято думать) аграрными сообществами, хранящими верность строго определенным ценностям, живущими ритуалом. Скорее, это противостояние двух систем ценностей, которые по-разному понимают и оценивают природу. Словечками вроде "демократический", "объективный" прикрывается нравственная система, в которой культурная ориентация и идеалы вдохновляют мощный и всеохватывающий техницизм - предельную идеологию прогресса и развития. Только вместо слов "развитие", "модернизация" употребляют слова "лучший", "прогрессивный", "освобождающий", заставляя нас верить в возможность внешнего улучшения мира. Напротив, для традиционных культур южной Африки природа не есть бездонная бочка, которую нужно приватизировать и использовать в интересах науки и прогресса. Природа - это друг, мать, дающая и поддерживающая жизнь.

Я не хочу приукрашивать традиционные общества, я не утверждаю, что они только и делают, что черпают из древней сокровищницы экологической мудрости, которая существовала до прихода европейцев и которая может каким-то чудесным образом вытащить нас из пропасти экологического кризиса. Но я убежден, что именно эти сообщества по сей день сохраняют нравственную чуткость, которая не всегда понимает, но всегда ощущает динамизм первого и второго законов термодинамики. 10 Если серьезно отнестись к этому факту, именно он приоткрывает возможность добиться сбалансированного будущего. Именно в этих сообществах хранится этика, основанная на природе, чувствительная к ритмам смерти и жизни, распада и обновления. Природа - вот учитель, который учит нас, как создать такой образ жизни. Я уверен, что земля и мы сами выживем, если будем внимательны к тем урокам, которые преподают нам ритмы природных процессов.

Поясню, что я имею в виду под отношением к природе как учителю. Я уже упоминал, что для традиционных социумов природа есть своего рода этико-юридический "текст". Это означает, что люди в этих социумах взаимодействуют друг с другом в зависимости от того, как они воспринимают самих себя и свое общество, а это понимание определяется религиозно-тотемическими установками, согласно которым то или иное животное сохраняется за тем или иным кланом, та или иная часть мира природы объявляется неприкосновенной, защищена от вторжения как имеющая священное значение. Одним из следствий такого миропонимания является то, что из религиозно-тотемических установок подсознательно выводятся способ поведения, особенности образа жизни. При этом положение человека в обществе определяется тем, насколько он поддерживает этически и, более того, духовно выверенное отношение к своим предкам и их тотемическому происхождению, насколько он точно занимает место в природе, которую признает и уважает как необходимую часть своего физического и духовного существования.

Такая позиция, видимо, основывается на убеждении, что всякое чрезмерное давление на природу оборачивается катастрофой для нас самих. Другими словами, природа есть учитель, потому что диалектические отношение природы и культуры заставляет нас осознать, что допустимо применительно к природе, а что - нет.

Я не считаю, что нужно остерегаться каких-либо контактов с автохтонными народами ради сохранения их культур и образа жизни. Я признаю, что культура не может быть неизменна, но я знаю и то, что многие (безусловно, не все) проекты по улучшению положения различных народов и защите окружающей среды часто разрушительно сказываются на традиционных способах этического поведения, на устоявшихся системах экономического производства. Если продолжать это разрушение, пускай даже во имя сбалансированного будущего, мы фактически станем соучастниками разрушения огромной и важной части окружающей нас среды. Ведь окружающая Среда - это не только природа, это и люди, их образ жизни, их способ поведения в мире. Другими словами, окружающая среда есть неповторимое соединение человеческих взаимоотношений, их знаний об окружающем мире, социальных структур, организующих функционирование этих знаний, и внешнего мира рек и деревьев, почвы и земли, пространства и времени. Так что Файо и Тэлбот, изучавшие экологические программы различных африканских правительств, совершенно верно напоминали нам о том, что "важнейшей отправной точкой является накопленное тем или иным обществом знание". Они высказывали надежду, что принятие концепции участия произведет культурную революцию в современном мире. 11

Подобная надежда, однако, будет тщетной, если запас знаний этих социумов останется предметом изучения антропологами или социологами, а не превратится в предмет диалога с эндогенными структурами традиционных социумов и той основанной на нравственности экономики, которая позволила им просуществовать на протяжении многих поколений. Чисто социологический или антропологический подход к пониманию таких социумов опасен тем, что он обычно содержит в себе мощный потенциал ассимиляции и адаптации к условиям современности, которая считается, как правило, чем-то высшим. Таким образом, программы защиты окружающей среды и развития ставят перед вовлеченными в них народами такие цели, которые требуют растворения автохтонных народов в глобальной политической и экономической системе. Именно с точки зрения глобальных моделей развития описывается и оправдывается существование автохтонных народов. Самосознание же этих народов становится служебным по отношению к целям развития окружающей среды. Поддерживая эти модели, экологические организации лишают себя и необходимости, и возможности научиться у автохтонных народов их системе поведения и познания, в которых экономика имеет нравственное измерение.

Примечания

1 R.Sharp."Organizing for Change:People's Power and the Role of Institutions", in Johan Holmberg, ed., Policies for a Small Planet, London, Earthscan Publications, 1992, p.40.

2 Ср.: The Ecologist. Whose Common Future? Reclaiming the Commons., London, Earthscan Publications, 1993, p.111.

3 Ibid. ch.5. Все статьи этого сборника показывают, что даже на Всемирном форуме ООН по климату в Рио корпорации имели специальные связи с секретариатом форума.

4 Критика этого способа рассуждений см. там же стр. 2.

5 См. например: M.Jacobs. The Green Economy: Environment, Sustainable Development and the Politics of the Future., London, Pluto Press, 1991, pp.17-19.

6 Op. cit. p.2.

7 Francois Falloux and Lee Talbot. Crisis and Opportunity: Environment and Development in Africa. London, Earthscan Publications, 1993, p.109.

8 Cf. Samir Amin. Mal-Development: Anatomy of Global Failure. London, Zed Books, 1990, p.96.

9 Sharp. pp. 42, 52.

10 Ср. изумительно внятный доклад Якобса о законах термодинамики применительно к экологии. Sharp, p.11.

11 Falloux and Talbot, pp. 109, 115.