Ян Потоцкий

РУКОПИСЬ, НАЙДЕННАЯ В САРАГОСЕ

К оглавлению. К предыдущему тексту.

Когда дон Педро Веласкес рассказал нам свою историю, в пещеру вошел старый цыган и объявил, что нужно спешно совершить переход и углубиться в горы Альпухары.

– Слава Всевышнему! – сказал каббалист. – Так мы еще скорей увидим Вечного Жида, а так как ему не позволено отдыхать, он пустится вместе с нами в поход, и мы сможем с ним побеседовать. Он многое повидал, и никто не может быть его осведомленней.

Старый цыган повернулся к Веласкесу и промолвил:

– А ты, сеньор, желаешь пойти с нами, или дать тебе проводника, чтобы он отвел тебя в ближайшее селенье?

Веласкес минуту подумал, потом ответил:

– Я оставил кое-какие важные бумаги возле постели, на которой третьего дня заснул, а потом проснулся под виселицей, где меня нашел сеньор капитан валлонской гвардии. Будь любезен послать в Вента-Кемаду. Если я не найду своих бумаг, мне незачем ехать дальше, придется вернуться в Сеуту. А пока, если позволишь, могу путешествовать с вами.

– Все мои люди – к вашим услугам, – ответил цыган, – я сейчас пошлю несколько человек в трактир; они присоединятся к нам на первом ночлеге.

Шатры были убраны, мы двинулись в путь и, отъехав на четыре мили, устроили ночлег на пустынной вершине горы.

ДЕНЬ ДВАДЦАТЫЙ

Утро прошло в ожидании прихода тех, кого старейшина послал в венту за бумагами Веласкеса, и мы, охваченные невольным любопытством, всматривались в дорогу, по которой они должны были прийти. Только сам Веласкес, найдя на склоне скалы кусок сланца, отполированного дождем, покрывал его цифрами, иксами и игреками.

Написав множество цифр, он вернулся к нам и спросил, почему мы так встревожены. Мы ответили, что тревожимся за судьбу его бумаг. На это он сказал, что тревога о его бумагах говорит о доброте наших сердец и что, как только он кончит свои вычисления, он придет тревожиться вместе с нами. После этого он довел свои выкладки до конца и спросил, почему мы все ждем и не пускаемся в дальнейший путь.

– Но, сеньор геометр дон Педро Веласкес, – сказал каббалист, – если ты сам никогда не испытывал тревоги, то, наверно, тебе случалось наблюдать ее у других?

– Действительно, – ответил Веласкес, – я часто наблюдал тревогу и всегда думал, что это, наверно, пренеприятное чувство, с каждой минутой прогрессирующее, но так, что никогда невозможно точно обозначить темп этой прогрессии. Но все же можно в общем утверждать, что он находится в отношении, обратно пропорциональном силе инерции. Отсюда следует, что я, будучи вдвое невозмутимей вас, только через час достигну данной степени волнения, тогда как вы будете уже на следующей. Рассуждение это относится ко всем страстям, которые можно считать возбудителями волненья.

– Мне кажется, сеньор, – сказала Ревекка, – что ты прекрасно знаешь пружины человеческого сердца и что геометрия – самый верный путь к счастью.

– Поиски счастья, – возразил Веласкес, – по моему разумению, можно рассматривать как решение уравнения высшей степени. Вы знаете, сеньорита, последний член и знаете, что он составляет сумму всех оснований, но прежде чем исчерпаешь делители, приходишь к мнимым числам. А там смотришь – и день прошел в непрерывном наслаждении вычислениями и подсчетами. Так и жизнь: приходишь к мнимым величинам, которые ты считал действительными ценностями, но в то же время ты жил и даже действовал. Действие – всеобщий закон природы. В ней ничто не бездействует. Кажется, вот эта скала находится в покое, в то время как земля, на которой она стоит, оказывает противодействие, превосходящее силу ее давления, но если б вы, сеньора, могли подложить ногу под скалу, то сразу убедились бы в том, что она действует.

– Но разве чувство, которое называется любовью, – сказала Ревекка, – тоже может быть оценено путем вычислений? Утверждают, например, что близость у мужчин уменьшает чувство любви, а у женщин – усиливает. Можешь, сеньор, объяснить это?

– Вопрос, который сеньора задает мне, – ответил Веласкес, – говорит о том, что одна любовь развивается в возрастающей прогрессии, а другая в убывающей. Следовательно, должен наступить такой момент, когда влюбленные будут любить друг друга одинаково. Таким образом, проблема разрешается на основе теории максимумов и минимумов, и ее можно представить себе в виде кривой линии. Я нашел очень удобный способ разрешения всех проблем такого рода. Допустим, например, что икс…

В ту минуту, когда Веласкес дошел до этого пункта своего анализа, показались посланные с найденными в венте бумагами. Веласкес взял, внимательно просмотрел их и сказал:

– Здесь все мои бумаги, кроме одной, которая хоть и не очень мне нужна, но сильно заинтересовала меня в ту ночь, когда я оказался под виселицей. Но – не важно, я не хочу вас больше задерживать.

Мы двинулись в путь и ехали большую часть дня. А когда остановились, общество собралось в шатре вожака цыган и после ужина попросило его продолжить рассказ о его приключениях. Он начал.