Яков Кротов. Путешественник по времени. Вспомогательные материалы: Катакомбная церковь.

 

Вера, дочь Анны

[ВОСПОМИНАНИЯ О КАТАКОМБНОЙ ЦЕРКВИ]

Запись И.Осиповой. http://www.histor-ipt-kt.org/vosp.html

 

Рассказывает дочь Веры, Анна

 

В детстве мы каждый день читали «Псалтырь» и «Евангелие», и «Ангела хранителя» тоже. Нас, маленьких, будили полуночницу читать, а это — почти час. И причащались мы по пятнадцать-двадцать раз в году. Нам говорили, что в современную церковь нельзя ходить, так мы и до сих пор такого же мнения.

И в школе нас, конечно, иногда обижали, обзывали «богомолами», с одного мальчика крест сорвали мальчишки. Но мама нас учила сдачи не давать, говорила: «Отойди и все». А на Крещение приходили туда, шумели, свистели, кричали: «В проруби их надо утопить!» Односельчане ко мне относились неплохо, но говорили с насмешкой «богомолка». Расстраивалась я маленько, но не особо, так ведь ко всем нашим относились. Когда родители встали на этот путь, мне пятнадцать было, хотелось ведь и поиграть, но воздерживалась — мама держала меня строго.

На молитву в Аксубаево девушки ходили с пояском, приходили, и сразу верующих видно было: платье у них длинное, платочки темные или белые, не цветные. И я так ходила, когда пешком до Билянска шла на молитву, и на ключи, и на горку отца Михаила. По восемьдесят километров ходили — и было так приятно. Запомнился мне праздник Крещения с отцом Филаретом . Луна тогда была яркая, у всех на душе радостно. Сначала молились, потом по огороду народ ночью шел к проруби купаться. Народу было очень много, в двенадцать часов ночи купались все, мужики по три раза с головой окунались. Кто мог, все купались, по пятьдесят-восемьдесят человек купались — и никто не болел. И вода как горячая была, а после купания служба продолжалась.

Я поначалу боялась, но внушала себе, что грехи простятся, что во очищение иду. Посмотрела — все купаются, а оттуда пар, тепло. Из дома вышла одетая, раздевалась уже в бане на берегу. Держали нас мужчины, по два человека, и окунали — под лед с головой уходила — и так три раза. И совсем не холодно было, да и вода такая теплая. Потом из проруби достали, накинули шубу — и бегом в дом. И так приятно и хорошо стало, и совсем не страшно. Затем опять молились. Такие хорошие воспоминания остались, как мы купались. Видать, к Богу стремилась.

Еще мне запомнилось, как к Пасхе готовились. Накануне три дня постничали, не ели совсем. Народу много было, вся молодежь приходила, и достойно встречали праздник. Приезжих много было, в деревне своих верующих много было, так что изба была полна, воздуху не хватало, все потные. Кормили, угощали всех, тетя Катя с мамой всех кормили. В сенях, во дворе — везде полно было народа. Приятно было выстоять на молитве, а потом вместе с мамой идти. Зарево — восход. И так хорошо на душе! И мы не просто родные по крови, а по духу родные.

Нас все время вызывали, грозили в ссылку отправить, отобрать все. Раз утром милиция приехала, спросили меня: «Почему не подчиняешься советской власти? Пойдешь с нами». Я им: «Пойду, если заставишь. И лишь с руками вверх. А так не пойду». Оставили меня в покое. И когда свободное время было у нас, всегда духовные стихи пели: сядем все кучкой и поем. Как одна, очень большая и дружная семья. Эх, вернуть бы те времена! И ничего советская власть богоборческая с нами не сделала. Не смогла сломить нас, выстояли с Божьей помощью…

Отец был участник войны, но никакими льготами не пользовался, никакие подарки не принимал. Когда вызвали, чтобы ордена вручить, он не поехал. Сколько раз из военкомата звали, он все отказывался. Орденов у него столько — вся грудь, а он: «Есть у меня один крест, вот его и буду носить. Нет места, чтоб ордена вешать». И когда его двоюродный брат, не воевавший, купил себе ордена, то папа в сердцах плюнул, сказал ему: «Сними, не позорься». Он говорил мало, но обдуманно и всегда по существу.

А когда папа умер, то лицо его в гробу так изменилось, помолодел он, посвежел, стал такой красивый — и как живой… Надежда Васильевна еще не знала, что папа умер, но на молитве у нее появилась мысль, что надо говорить «новопреставленный».  Ревет-ревет она, поминает «новопреставленного» и сама удивляется, почему так говорит. Потом уж ей сообщили.