На днях прочёл заметку митрополита Черновицкого и Буковинского Онуфрия (Березовского) «Чи потрібно перехрещувати філаретівців» . Сразу отмечу, что к автору отношусь с искренним глубоким уважением, как впрочем, и к его мнению. И именно поэтому мне бы хотелось поделиться впечатлениями и мыслями, которые возникли у меня по прочтению труда его высокопреосвященства.

Боль разделения и недоверия

Полностью согласен с тем, что тема перекрещивания является воистину для нас болезненной, хотя и не для всех, увы. Лишь тот, кто способен искренне любить своего ближнего, способен переживать боль разделения и разлуки с ним. Тот же, кому и так комфортно сидеть в безопасном удобном кресле, едва ли способен испытать боль, и, скорее всего, попросту ограничится формальным клише, — пусть даже и красивой, но пустой фразой о «широко раскрытых объятиях». Для таких действительно «нет и не может быть диалога!»… Но не стоит забывать, что болезненным вопрос перекрещивания является также и для наших братьев, с которыми мы разделены, которым непонятна та откровенная вражда, встречаемая ими с нашей стороны; нет, увы, не христианская любовь, не боль разлуки, а именно искренняя и живая вражда. Оправдания в стиле «а они тоже!» заводят любой диалог, любую беседу в тупик… Не говоря уже о том, что таковой принцип оправдания собственных поступков принципиально чужд православному мировоззрению.

Апостольское преемство и границы существования благодати

Что касается апостольского преемства, то знаем, что действительно не имеющее связи с апостолами служение не может иметь силы, даже если воспроизводит все его внешние формы. Однако простота и ясность сего утверждения никогда не покидала границ этой фразы, и едва ли выходила в реальную жизнь. В действительности, вопрос об апостольском преемстве возможности и условиях её разрыва в православной экклесиологии является одним из самых сложных и запутанных. Что до вопроса о том, возможна ли передача апостольского преемства в хиротонии, совершаемой вне Православной Церкви остаётся открытым до сих пор! Церковная история с самого начала лишь добавляет неясности в сей вопрос. Так, например, I Вселенский Собор (325 г.) признаёт действительность хиротоний и передачу апостольского преемства у раскольников новатиан. На этом же соборе решено было принимать в сущем сане еретиков мелетиан, включая самого расколоучителя еп. Мелетия. А Карфагенский Собор (411 г) постановляет принимать еретиков донатистов вообще без всякой дискриминации и равноправно делить с ними кафедры. Можно вспомнить и о св. Марке Эфесском, который, принимая участие в Ферраро-Флорентийском соборе (1438-1445), признавал католическую иерархию. К тому же, стоит напомнить, что, несмотря на догматические отличия или присутствие ересей, Русская православная Церковь признаёт апостольское преемство и действительность хиротоний, реальность благодати, например, в дохалкидонских церквах (в которых догматы отличаются в учении о сочетании двух природ – божественной и человеческой – во Христе), в римско-католической и в некоторых старокатолических церквах – то есть в тех обществах, которые мы должны считать еретиками и, исходя из упомянутого утверждения, безусловно отказывать в признании благодати. Здесь же не лишним можно будет вспомнить и труд святителя Московского Филарета (Дроздова) «О непрерывности епископского рукоположения в Англиканской Церкви», где он, в частности, пишет, что православный христианин с радостью и любовью находит следы благодати и за пределами Православия. Так что всё не так просто, как может показаться на первый взгляд, и как мы привыкли думать. К тому же напомню, что с нашими православными братьями, пребывающими в расколе, нас вовсе не разделяют догматические отличия…

А как быть со святыми, которые принимали рукоположение от еретиков? Василий Великий и Кирилл Иерусалимский – от ариан, св. Анатолий Константипольский – от монофизитов. В конце концов, как быть с почитаемым Православной церковью святым равноапостольным Константином Великим, который под конец своей жизни активно поддерживал ариан, и получил на смертном одре крещение из рук епископа Евсевия Никомидийского, радикального и наиболее активного арианского лидера?..

* * *

Владыка Онуфрий справедливо ставит вопрос — имеет ли право тот, кто отлучён от Церкви, совершать церковные Таинства? Ответ, который даёт его Высокопреосвященство: «конечно же нет!», помимо того, что он представляется наиболее удобным, кажется также наиболее простым, единственно логичным и вполне исчерпывающим. Однако, кроме вопроса о том, имеет ли право священнодействовать тот, кому это запрещено (дисциплинарный аспект), есть и другой, не менее интересный. – что же происходит с благодатью священства того, кто в той или иной мере отпал от церковного единства (сакраментальный аспект). И вновь обратим взгляд на церковную историю…

Вспомним образование многострадальной Болгарской Церкви, в частности, историю создания и существования Экзархата Болгарии в 1872. Сразу после образования экзархата его отцы-основатели были лишены сана и преданы «вечной анафеме» Собором Константинопольской матери-церкви; прещениям подверглись и все иерархи, клирики и миряне без исключения. В сентябре 1872 на Соборе в Константинополе это решение подтвердили все предстоятели Церквей (кроме патриарха Иерусалимского). Тогда же, кстати, и была осуждена ересь филетизма, а «все приемлющие филетизм» были отлучены. Т.е. фактически отлучение, вечная анафема действовали над всеми клириками и мирянами Болгарского экзархата, включая её предстоятеля вплоть до 1945 г., когда был подписан «Протокол о ликвидации существующей годами аномалии в теле Святой Православной Церкви», а спустя пару дней Вселенская Константинопольская патриархия издала томос, в котором благословила «автокефальное устройство и управление Святой Церкви в Болгарии» и вручила его в руки того, кто ещё вчера нёс в себе печать вечной анафемы вместе со своею паствою.

Наконец, можно вспомнить и о совсем свежем расколе в той же Болгарской Православной Церкви. Напомню, что раскольники, в 1992 году отделившиеся от патриарха Максима и создавшие «альтернативный синод» во главе с альтернативным же патриархом Пименом (бывший митрополит Неврокопский), были анафематствованы Собором Болгарской церкви. Однако по прошествии нескольких лет, в 1998 году на Всеправославном Соборе, проходившем в Софии, анафема, провозглашенная Болгарской церковью бывшему Митрополиту Пимену была снята, а его епископский сан был восстановлен. Неканонически совершенные епископские, священнические и диаконские рукоположения были признаны действительными. Кроме того, в соборном решении сказано, что «совершенные ими противоканонические чинодействия объявляются аутентичными, действенными и преподающими благодать и освящение» (!). По решению Всеправославного Собора Болгарская церковь должна признать и принять в свою иерархию неканонически рукоположенных епископов. Так же Собор постановил, что раскол 1992 года «устраняется от жизни и памяти Святейшей Болгарской церкви, а соответственно и от всей Соборной православной церкви для славы и чести человеколюбивейшему небесному Отцу, для укрепления и славы святой Болгарской церкви и её иерархов, для спасения и искупления и освящения христолюбивого её народа».

Кстати, вопрос, который поднимает владыка Онуфрий, можно также переадресовать в Московскую Патриархию… В 2005 году Архиерейский Собор Сербской Православной Церкви принял решение об извержении из сана всех архиереев и священников Македонской православной Церкви (МПЦ), более того, отлучил от церкви всех верующих МПЦ. И тем не менее, Русская православная Церковь считает отлучённых вполне православными и вовсе не отказывает иерархам и даже «расколоучителю» арх. Охридскому и Македонскому Стефану в действительности их хиротоний .

К тому же говорить о полном отсутствии таинств, их недействительности у всех, кто стоит вне канонического Православия, и при этом объяснять десятки, если не сотни исторических прецедентов исключительно позицией икономии представляется несколько поспешным и богословски непоследовательным. Замечательно на эту мысль ответил пат. Сергий Старгородский в своём труде «Отношение Православной Церкви к отделившимся от неё обществам». Вот что он пишет.

«Если мы вместе со строгими церковниками будем говорить, что вне Церкви никаких таинств нет, то… икономия будет совершенно непонятна: каким образом человек, в сущности некрещёный, может быть сочтён членом Церкви и допущен к её таинствам, до Святого причащения включительно? Да и могут ли эти таинства принести для невозрожденного духовно какой-либо плод? Ведь это почти то же, что давать пищу мёртвому. Если же такой невозрожденный попадет в клир, тем паче в епископы, может ли он преподать другим благодать, которой сам не имеет? А тогда можно ли сохранить общение с той Поместной Церковью, в составе иерархии которой имеются такие епископы и их ставленники?

Православная же наша Церковь полагает сущность крещения в «обещании Богу доброй совести», т, е. в посредствуемом благодатию произвольном и сознательном решении крещаемого перейти от ветхой к новой жизни по Христу… Если бы Православная Церковь действительно признавала всех без исключения инославных в сущности некрещеными, но из видов церковной икономии желала бы преподать некоторым из них благодать крещения через таинство миропомазания или покаяния, то... она не сделала бы этого молча, как бы тайком, а непременно вынесла бы по сему предмету определенное постановление, чтобы и присоединяющий и присоединяемый могли вполне сознательно отнестись к тому, что они делают. Далее, если инославные имеют лишь пустые формы таинств без благодатного содержания, то разница между ними и иноверцами (евреями, магометанами и пр.) фактически только формальная. Почему бы Церкви не распространить своей икономии и на иноверцев?».

Это лишь отдельные примеры, приводимые в качестве некоторых дополнений  к заметке его Высокопреосвященства, — примеры, которые, искренне надеюсь, заставят наших соотечественников, и прежде всего членов нашей церкви, задуматься над некоторыми утверждениями и, быть может, критически осмыслить некоторые из богословских шаблонов, пусть и безупречных теоретически, но едва ли находивших воплощение в реальной жизни. Объяснять же большинство случаев лишь церковной икономией представляется чрезмерным упрощением церковной истории и, прежде всего, православного богословия, если не её искажением.

О природе таинства священства

Для человека, неискушённого в православном богословии и сакраментологии, все вышеизложенные примеры вполне могут звучать как абсурд, совмещение несовместимого. Как может тот, кто потерял сан, быть снова восстановлен в своих правах росчерком пера, а таинства, им совершённые, обрести силу, даже «задним числом», как это происходило во многих, если не в большинстве случаев уврачевания расколов на Теле Христовом. И действительно, как?! Полагаю, что более глубокий взгляд на православное понимание Таинства Священства может во многом пролить свет на «странность и абсурдность» исторических прецедентов. Дело в том, что Таинство священства изначально считалось (и по-прежнему считается в большинстве православных церквей) имеющим неизгладимую природу. Для православной богословской мысли знакомо лишь «запрещение в священнослужении». То, что мы знаем как «лишение сана» и уж тем более специальный обряд расстрижения – явление в православной мысли относительно новое и весьма локальное. «Лишение сана» впервые появилось примерно в XVIII веке, вначале в Русской, а затем и в Сербской церквах, да и то было принято лишь меньшинством богословов этих церквей. В своей же полноте Православная Церковь всегда держалась правила не повторять рукоположения, если оно совершено было правильно, хотя бы в обществах и неправославных . Вот, например, что говорит известный богослов архим. Киприан (Керн):

«По существу говоря, благодать, низвёден¬ная архиереем в таинственном священнодейст¬вии во время литургии, не может быть снята никакой властью на земле! Считать, что консисториальный акт может лишить человека благодати Св. Духа, является богословской непоследовательностью. Ни крещение, ни свя¬щенство неотъемлемы и неизгладимы. Даже грех отступничества не смывает благодати крещения, почему возвращающегося из апостазии не перекрещивают. Точно также и самый страшный грех, совершаемый священ¬ником и доведший его до осуждения на “лише¬ние сана”, не может сам по себе, как не может и консисториальный акт, лишить священника благодати. В случае какой-либо судебной ошибки такого расстриженного священника, который бы оказался невиновным, пришлось бы снова рукополагать, чего, конечно, не дерз¬нет сказать и самый строгий ригорист. […] Греки знают лишь пожизненное запрещение священ¬нослужения, но никак не “лишение сана”».

Ясную мысль о неизгладимости священства находим и у блаж. Августина:

«Не представляется никакой причины, почему тот, кто не может терять самого крещения, может терять пра¬во преподавать (крещение). Ибо то и другое есть таинство; то и другое преподается человеку через некоторое освящение, первое – когда он крещается, второе – когда он рукополагается».

А вот что пишет другой авторитетный богослов и канонист, один из выдающихся иерархов Православного Востока митрополит Смирнский Василий (Астериу) в своём труде "О хиротонии еретиков и схизматиков" (1876):

«Когда свв. отцы и учители Церкви Христовой, как светила, блиставшие в разные времена и все устроившие к душевному спасению людей, в силу епископской власти “о Духе Святом”, поставившем их к этой самой цели, позволяли, как мы видели, обращающихся из ереси клириков принимать с тою же священною степенью, какую они имели, получив хиротонию, так же, как и крещение, от еретиков; когда сами нередко многих таких приняли в общение Церкви, хотя они были рукоположены и крещены еретиками, несомненно низложенными и с соборного решения осужденными, – то они поступали так, обращая внимание на правильность и законность совершения таинств (“ибо не суть крещены не крестившиеся в то, что нам предано”, как говорит св. Василий Великий) и, следовательно, на неизгладимость и неотъемлемость этих специальных даров Св. Духа.

И несомненно заключаем, что при неоспоримой правильности крещения, следовательно, и рукоположения, клирики, присоединяющиеся к православной кафолической Церкви Христовой из еретиков, должны приниматься, только давая письменное исповедание веры и проклиная свою ересь, как практиковалось VII Вселенским Собором относительно обращающихся епископов и других клириков иконоборцев, или в то же время будучи – помазываемы священным миром, если прежде не помазаны, как определяется седьмым правилом II Вселенского Собора; клирики, рукоположенные низложенным епископом и обращающиеся из схизматиков, как принадлежащие еще к Церкви, должны приниматься в общение, согласно с определением 8 правила I Вселенского Собора, т.е. каждый в священнической степени и одежде» .

Собор Константинопольской церкви в 1879 г. утвердил специальное постановление «О действительности хиротонии клириков, рукоположенных схизматиками», в котором утверждается неизгладимость таинства священства и присутствие священнической благодати у схизматиков, однажды правильно поставленных и обретших апостольское преемство.

Доктор богословия, ректор Киевской Духовной Академии, епископ Каневский Сильвестр (Малеванский) в своём пятитомном труде «Опыт православного догматического богословия» (1891) говорит следующее:

«Что рукоположению усвоялось значение священ¬ного и таинственно благодатного действия, это отчасти видно из 68 апо¬стольского правила, в котором чин, получаемый чрез рукоположение, ставится наряду с крещением и признается, как оно, неповторяемым, конечно, вследствие своей особенной значимости. […]

Благодать, сообщаемая чрез рукоположение рукополагаемым, признается особенною и отличною от благодати, подаваемой в крещении, так как она соединялась с преподаваемым рукополагаемым лицам особенным правом и преимуществом быть раздаятелями благодатных даров Божиих. Но вместе с сим она признается также неизменною, как и благодать, подаваемая в крещении, точно так же, как и крещение».

То же утверждает и другой знаменитый богослов и выдающийся церковный историк митрополит Московский Макарий (Булгаков) в своём труде «Руководство к изучению христианского православно-догматичского богословия» (1895):

«Благодать священства, сообщаемая чрез рукоположение, хотя в различной степени, диаконам, пресвитерам и епископам и облекающая их известною мерою духовной власти, обитает в душе каждого из них неизменно; почему ни епископ, ни пресвитер, ни диакон в другой раз не рукополагается в тот же сан, и таинство священства считается неповторяемым”.

Вообще церковь постоянно держалась правила: ни в каком случае не повторять рукоположения, равно как и крещения, если только то и другое совершены правильно, хотя бы и в обществах неправославных. Посему не повторяла рукоположения даже над священнослужителями, обращавшимися к православию из некоторых сект раскольнических, как-то: из общества кафаров и донатистов, и ныне не повторяет над обращающимися от церкви римской».

А вот взгляд уже нашего современника, православного богослова, преподавателя канонического права, свящ. Александра Рентеля на то, что происходит с благодатью священства у отпавшего священника:

«Это не самый простой вопрос. Каноны, в частности, 21 правило Пято-Шестого (Трулльского) собора, говорят о священнике, который отпадает от благодати Святого Духа, данной ему при рукоположении. Причины, по которым могло произойти такое отпадение, перечислены в канонах: это и безнравственное поведение, и святотатство, и клятвопреступление, и уход в раскол, и, конечно, проповедь ереси. Но во всех этих случаях нужно помнить, что именно по своей воле диакон, священник или епископ отпадает от данной ему благодати. Теряет ли он благодать полностью? Нет! Потому что в том же самом 21 правиле Трулльского собора говорится: “Аще, приходя добровольно в раскаяние, отвергают грех, за который лишилися благодати, и от онаго совершенно устраняют себя: да стригутся по образу клира”, – возвращение предполагает повторное выстрижение тонзуры, но не повторное рукоположение. Ни один из канонов не упоминает случаев перерукоположения после извержения из сана!».

Епископ Александр (Милеант), другой выдающийся богослов современности, причём стоящий на весьма консервативных позициях, в своей работе «Соработники у Бога. О священстве и церковной иерархии» также говорит о неизгладимости таинства священства.

Как видим, во всех авторитетных богословских трудах красной нитью прослеживается утверждение о неизгладимости и неучтожимости таинства священства на однажды правильно рукоположенных лиц, хотя бы они уклонились в раскол или даже положены вне церковного единства. Именно поэтому Православная церковь признаёт благодатность иерархии у католиков, старокатоликов, монофизитов, несториан и других еретиков. И именно поэтому при уврачевании расколов правильно рукоположенные священнослужители, пусть даже и за пределами канонической церкви, не перерукополагаются.

Примечательно, что оба Таинства: Крещение и Священство имеют свойство неизгладимости. Это неслучайно. В таинстве Крещения люди обретаеют царственное священство (священство по чину Ааронову), по словам апостола Петра, становятся «родом избранным, царственным священством, народом святым, людьми взятыми в удел» (1 Пет. 2:9), и, как пишет литургист прот. Геннадий Нефедов, «каждый из них становится храмом Божиим. И в этом смысле все они получают благодатное священническое служение, предоставив свои тела «в жертву живую, святую, благоугодную Богу» (Рим. 12:1) . Подобным же образом в таинстве священства преподаётся благодать для апостольского служения, священства по чину Мелхиседекову (Евр 5:10). В обоих случаях таинство имеет неизгладимую природу.

О нашей ответственности

Признаюсь, меня немного удивило, что владыка Онуфрий поднял для обсуждения такие сложные вопросы, тем паче, что при более глубоком их осмыслении мы приходим к выводам – будем откровенны — не вполне для нас удобным. Ведь безусловно, в административном, дисциплинарном смысле было бы много проще отказаться от свойств неизгладимости как крещения, так и священства. Изгладимость того и другого уменьшила бы груз ответственности, возникающий как при крещении, так и при хиротонии (сугубое внимание и осторожность к чему постоянно звучит на протяжении всей церковной истории), ведь в чрезвычайной ситуации всегда можно было бы не просто отказаться от вредоносного члена церкви Христовой, но и угасить однажды дарованную благодать. И всё же необходимо иметь достаточно честности, чтобы перевести вопрос о благодати в раскольнических сообществах из области сакраментально-догматической в область дисциплинарно-каноническую, и признать, что таинства отделившихся от нас членов являются нелегальными, «нагло творимыми», но, тем не менее, продолжающими нести неизгладимую благодать священства. И ещё больше честности и мужества требуется для того, чтобы признаться себе самим, что ответственность за «благодатные угли» раскольников лежит прежде всего на нас, членах канонической Церкви Христовой, не проявивших однажды надлежащей ответственности в выборе и хиротонии ставших бывшими священнослужителей, на нас, пренебрегших апостольскими заветами... «Рук ни на кого не возлагай поспешно» — предупреждает апостол Павел (1 Тим. 5:22), а в другом месте указывает требования к служителю Божию: «епископ должен быть непорочен, как Божий домостроитель, не дерзок, не гневлив, не пьяница … не корыстолюбец… любящий добро, целомудрен, справедлив, благочестив, воздержан, держащийся истинного слова, согласного с учением, чтобы он был силен и наставлять в здравом учении и противящихся обличать» (Тит. 1:7-9).

Именно из-за сугубой осторожности православное богословие оставляет вопрос о наличии и «объёме» благодати за пределами видимой ограды канонического православия открытым и переносит фокус на наличие благодати у нас. Полагаю, всем нам необходимо помнить мудрые слова арх. Нафанаила (Львова) РПЦЗ. В сборнике «Беседы о Священном Писании и о вере» он говорит следующее:

«Резкость осуждения отделившихся от нас группировок, объявление о том, что их благодать - не благодать, что их таинства - не таинства, а “пища демонов”, никогда не были полезны, раздувая враждебность и становясь часто препятствием при попытках той или иной группировки или части группировки вернуться на правый путь. Господь не дал нам конкретных данных, чтобы судить: совершилось ли то или иное таинство или не совершилось. Одно мы знаем, веруем и исповедуем, что в нашей непорочной, святой и правой Церкви и во всех Церквах, имеющих с Ней общение, Таинства благодатию Божией воистину совершаются, и причащаясь, мы воистину причащаемся Тела и Крови Христовых. Относительно же отделившихся от нас мы не знаем и не можем знать, совершаются у них Святые Таинства или не совершаются. Ignoramus et ignoramus. Относительно же позиций отколовшихся группировок мы судить не можем. Господь дал нам разум и совесть, и мы знаем, что их позиции неверны, неправы. Будем же держаться того, что открыл нам Господь, и не будем пытаться проникнуть в тайны, которые от нас сокрыты. Нас должна очень пугать возможность ошибиться и впасть в страшное кощунство, возможность назвать “пищей демонов” подлинные Тело и Кровь Христовы».

О стиле и терминах

Признаюсь, что меня несколько удивило название заметки владыки Онуфрия, в частности, употребление клички «филаретовцы». Сомневаюсь, что название принадлежит самому автору, а не редактору сайта г-ну В. С. Анисимову, и всё же… Как бы то ни было, такое наименование наших братьев представляется мне не совсем уместным вот почему. Во-первых, название предлагает перенести фокус с раскола как такового на единственного человека, бывшего митрополита Филарета (Денисенко). Во-вторых, как и всякое клише, наименование «филаретовцы» заслоняет собой и общую боль, и людей с их верой, сомнениями, ошибками и упованиями, подменяя неким беспристрастным явлением, а оттого открывает пути для вражды и восприятии наших братьев как врагов, что нередко, увы, можно встретить в нашей церкви.

Что касается болезненной практики перекрещивания братьев, переходящих из раскола, то помимо экклезиологического противоречия и нарушения церковной традиции, есть ещё нечто очень существенное. И по прошествии 17 лет мы всё ещё по инерции видим в братьях, от нас отделённых, «тех, кто ушёл от нас», забывая о том, что в существующем расколе уже выросло не одно поколение священнослужителей и верующих, которые от нас не переходили, поколения тех, кто уверовал, обрёл веру православную, быть может, даже обнаружил спасение от тоталитарных сект… именно в том, что мы именуем словом «раскол». Забываем о сотнях тысяч… миллионах искренне верующих во Христа Спасителя наших братьев, чуждых приписываемым им злобе и скверным помышлениям сердца, чуждым околоцерковных интриг и не вникающих глубоко в богословские вопросы… Так вот опасность непризнания крещения таковых, непризнания того самого «обещания Богу доброй совести», о которой говорил патриарх Сергий, является тем самым и отрицанием их искренней, дарованной однажды Господом веры сердца, а также обретённых даров Св. Духа: любовь, радость, мир, долготерпение, благость, милосердие, вера, кротость, воздержание (Гал. 5:23).

В конце концов, неужели власть «вязать и решить», направленная в упразднение всех крещений и отпеваний, совершённых пусть ущербно и незаконно, но с неизгладимою благодатью священства во Имя Божие может принести больше пользы душам человеческим и единению, чем власть «вязать и решить», направленная в мистическое дополнение совершённых священнодействий и примирение.

О ДИАЛОГЕ С БРАТЬЯМИ

вторник, 24 марта 2009 г.

г. Вагенинген (Нидерланды)

«И врачуют рану дочери народа Моего легкомысленно, говоря: "мир, мир!", а мира нет»

(Иер.8:11)

О стиле публикаций

Честно говоря, у меня с годами уже какое-то отторжение появилось от всей это противофиларетовской тирады, носимой из статьи в статью, из публикации в публикацию и не несущей уже ни то, что ничего нового, но вообще не несущей уже ничего, кроме эмоций. Мне всегда представляется, что автору нечего сказать, если приходится заполнять пространство титулами Филарета или же титулами просто любых оппонентов или просто несогласных. Особенно перегружают этим Одесские источники и сайт заслуженного журналиста Украины Василия Семёновича Анисимова, где постоянно слышны просто таки базарные интонации, быть может приемлемые для громких сенсаций бульварной прессы, но никак ни в Церкви или в каком-либо серьёзном издании! Например, простая информация из трёх слов «Филарет Встретился с Ющенко», будет звучать примерно так:

«Как известно, «блистательный еретик», глава непризнанного мировым Православием «киевского патриархата» (УПЦ КП), анафематствованный Церковью Филарет Денисенко многолетний агент КГБ (агентурная кличка КГБ «Антонов»), занимающийся вербованием отрядов в Чечню и беспощадно, цинично захватывающий храмы встретился с назначенным верховным судом по указке США и под прикрытием мировой закулисы тайным униатом и агентом ЦРУ Ющенко» - вот уж и целый абзац. И получается, что страница текста по сути передаёт в лучшем случае мысль из одного предложения. Фильтровать просто лень!

Согласиться с таким стилем решительно не могу по ряду причин.

Во-первых, это базарный стиль, попирающий величие и достоинство, как автора, так и читателя. Мне, например, искренне противно читать публицистические помои, завариваемые в тех же Одесских источниках, и которые «с благочестивым человеколюбием» направляются в адрес оппонентов. Многое в природе имеет симметричные свойства и церковное публицистическое пространство Отечества нашего отнюдь не является исключением! Например, многие годы в УПЦ КП была фактически зеркальная копия В. С. Анисимова, публицист Ю. Дорошенко (если я правильно помню). Впрочем, давно уже не видно его трудов; вероятно, хватило ума задвинуть "во имя мира". Однако, к сожалению, в УПЦ до сих пор ещё существует сайт В. С. Анисимова, причём существует вопреки решениям священноначалия и постановлениям Св. Синода. И, по-прежнему, там практически всё пространство занимает политика, раскольники, секты…гораздо реже информация о жизни Церкви, и уж едва ли можно найти о Православном мировоззрении.

Во-вторых, мне искренне жаль было бы столь много внимания, времени и места переводить в тщету, расписывая по сотому разу титулы Филарета и прочих оппонентов и несогласных.

В-третьих, использование такого стиля явно деструктивный метод, в том смысле, что он не просто не конструктивный, и не достигает добрых целей увещевания или пояснения, но он именно деструктивный. Он чаще всего настраивает потенциального оппонента против, подогревает вражду. У митрополита Сурожского Антония (Блума) есть замечательная идея, которая мне дорога и близка, и которую я стараюсь не забывать в общении с людьми и оппонентами в частности:

«Против человека нет смысла говорить; как только вы говорите против человека, он, разумеется, будет себя защищать, потому что всякому страшно быть уничтоженным, всякому страшно, чтобы ему доказали его несостоятельность. Никогда не говорите против своего собеседника, говорите выше его, так, чтобы он слушал и вырос над собой и восхитился бы тем, чем он мог бы быть, если бы он только мог подняться над своим собственным уровнем... Так можно говорить с любым человеком»

В-третьих, такой путь - тупиковый, потому что подобный стиль приведёт к переходу на личности и копании в чужом белье. Собственно и осуждать читателя, который по принятию на себя порции помоев выплеснет такое же ведёрко автору в ответ нельзя. Он ни лучше и не хуже, чем писатель - он такой же!

О Таинственном: как не оказаться слоном в посудной лавке

Наконец, я не разделяю того абсолютного, аксиоматичного категоризма в суждениях о таинственном: благодати, Таинствах и «том, чего хочет Бог» (иной раз складывается впечатление, что у мит. Агафангела и г-на Анисимова выделенная линия для связи с небесной канцелярией). В область таинственного, церкви, благодати, я стараюсь входить очень осторожно и осмотрительно. К тому же, в отличие от канонического права латинян, православному праву, делающему упор на индивидуальности, чужды однозначные, категоричные, безальтернативные и всеобъемлющие формулировки.

Именно поэтому мне было непонятно, когда ещё в начале 2000-х многие священники и епископат нашей церкви (купно с мит. Агафангелом (Савиным) и мит. Илларионом (Шукало)) вещали о РПЦЗ как о безблагодатной еретической секте, и душепагубности её таинств. До сих пор в Интернете без труда можно найти все яркие и непогрешимые высказывания, в том числе и упомянутых владык, в адрес РПЦЗ. Можно также вспомнить перлы и от известного московского священника Даниила Сысоева: «Зарубежная церковь находится в состоянии ереси»; «Зарубежная церковь имеет черты не только раскольнического, но и еретического сообщества»; «Поскольку в расколе нет благодати, то и таинства у зарубежников в России не совершаются»; «грех раскола, не исцеленный покаянием, неизбежно губит человека и потому будем избегать тех людей, которые хотят нас лишить вечной жизни». В том же духе выражались почти все официальные представители РПЦ. Митрополит Агафангел так вообще стращал «сатаниноугодными т.н. танствами раскольников». Но не прошло и пяти лет, и... тот же митрополит с коллегами заявляет, что «мы никогда не сомневались в благодати РПЦЗ». Можно вспомнить и о ярком случае в Донецкой епархии. Когда в 1999 году поднялся вопрос об отношении к святому РПЗЦ арх. Иоанну (Максимовичу), в присутствии духовенства всей епархии в день память Иоанна Затворника в Святогорском монастыре тогда ещё архиепископ Донецкий Илларион кричал, что никакой Иоанн, не святой, а безблагодатный раскольник и еретик. Но проходит лишь несколько лет и в журнале Донецкой епархии «Живой источник» под цитатой «память праведного с похвалами» (Прит. 110:7) публикуют житие свят. Иоанна (Максимовича) и его иконы.

Вот он плод суждений безальтернативных, категоричных и не ведающих сомнений! Но попросил ли кто прощения за сказанные слова о «душепогубительности т.н. таинств» или в адрес святителя Иоанна?! Не знаю такого случая ни единого, увы! А может владыка Агафангел и владыка Илларион позабыли слова Спасителя, что за всякое праздное слово, дадут они ответ в день суда (Мф. 12:36)?

В отношении к таинственному в Церкви мне очень близка мысль арх. Нафанаила (Львова) РПЦЗ. В сборнике «Беседы о Священном Писании и о вере» он говорит следующее:

«Резкость осуждения отделившихся от нас группировок, объявление о том, что их благодать - не благодать, что их таинства - не таинства, а «пища демонов», никогда не были полезны, раздувая враждебность и становясь часто препятствием при попытках той или иной группировки или части группировки вернуться на правый путь. Господь не дал нам конкретных данных, чтобы судить: совершилось ли то или иное таинство или не совершилось. Одно мы знаем, веруем и исповедуем, что в нашей непорочной, святой и правой Церкви и во всех Церквах, имеющих с Ней общение, Таинства благодатию Божией воистину совершаются, и причащаясь, мы воистину причащаемся Тела и Крови Христовых. Относительно же отделившихся от нас мы не знаем и не можем знать совершаются у них Святые Таинства или не совершаются. Ignoramus et ignorabimus. Относительно же позиций отколовшихся группировок мы судить можем. Господь дал нам для этого разум и совесть, и мы знаем, что их позиции неверны, неправы. Будем же держаться того, что открыл нам Господь, и не будем пытаться проникнуть в тайны, которые от нас сокрыты. Нас должна очень пугать возможность ошибиться и впасть в страшное кощунство, возможность назвать «пищей демонов» подлинные Тело и Кровь Христовы».

Безусловно, я не призываю к равнодушию и беспринципности, но лишь к особой осторожности. Просто не вести себя в области таинственного, как слон в посудной лавке. Я искренне не могу поверить, что крещение, например, совершённое представителем УПЦ КП или УАПЦ или каким бы то ни было раскольником или даже еретиком, тем более совершённое над человеком искренне не знающим и не ведающим правды, крещение, совершённое во Имя Отца и Сына и Святого Духа, во Имя Божие будет «демоноугодническим» и «душепогубительным», как модно сейчас говорить и как о том учит двухпанагийный одесский митрополит Агафангел. Я также не могу ни понять, ни принять, когда ворвавшись в очередной «освобождённый» («захваченный») храм сбрасывают с престола священные сосуды, громят иконы под предлогом того, что это «всё равно безблагодатное» или «не наше» (случаи того можно встретить в обоих лагерях). Для меня это кощунство и варварская дикость, чем бы она ни оправдывалась! И признаюсь, меня искренне удивляет отсутствие реакции со стороны правящих архиереев на подобные действия.

Что же касается таинств в раскольнических и еретических сообществах вообще, то вслед за арх. Нафанаилом (Львовым) можно повторить, да, у нас есть гарантия действительности наших таинств, но «мы не знаем и не можем знать, совершаются у них Святые Таинства или не совершаются». Даже с позиций сугубой акривии, с позиций самых категоричных у нас нет гарантии, что в каждом конкретном случае таинство раскольников или еретиков – лишь пустота, нет гарантии того, что, например, не произошло чудо, Господом данное по вере человека, искренне верующего, по обетованию слов Своих «по вере вашей да будет вам» (Мф. 9:29). Именно поэтому я бы не смог сбросить на пол и растоптать дары, хранящиеся на престоле в УПЦ КП или у еретиков. Даже, если в 99 случаях хлеб остался хлебом, и лишь в одном случае произошло чудо (как и прочие чудеса, которые происходят даже у еретиков), я бы не взял на себя ответственность сказать «чудо не произошло», как смело делают это сотни и тысячи наших соотечественников. Может, у кого-то и есть тонкое видение различать детали в области таинственного. У меня, грешного, сего видения нет.

Также не могу согласиться с тем, что крещение раскольников (католиков, лютеран....) «ниже ноля», что оно «демоноугодническое» и «душепогубительное», или говоря словами заявления Одесской епархии, что это «фактически, сатанинские действия. Там на престоле вместо духа Божия пребывает лукавый, сатана» и прочее, как о том вещали многие года и сейчас вещают многие «боговидцы», дающие например советы «обходить Владимирский собор за 200 м., а когда там идёт т.н. богослужение, то не приближаться ближе 500 м, дабы не осквернится от бесоугоднического действа», не говоря уж о мощах св. Варвары, которые, «как ни сопротивлялись, а уже и они сатаной дышат» (меня лично в этом пытались убедить). Не могу принять то, что бесы наделяются большею властью и большею силою, нежели Спаситель, и Его имя, призываемое! Не могу согласится и с тем , что в случае возможной смерти младенца «лучше никакого крещения не принять, нежели принять из рук раскольника и душу свою обрести на вечные муки», что призыв имени Божьего над младенцем со словами «крещается... во имя Отца и Сына и Св.Духа» (а не во имя Филарета, Папы Римского или Кальвина!)... что призыв Имени Божия может быть «демоноугодническим» и погубить душу младенца.

О «соглашательстве» и «соглашателях»

Сейчас реальные инициативны по уврачеванию раскола в Украине у многих почему-то вызывают подозрение. Даже сам факт того, что с братьями, пребывающими в расколе, начинается диалог, что им не отвечают «благочестивым» молчанием с гордо поднятой головой, что перед ними «человеколюбиво» не захлопывают двери, у особо «благочестивых ревнителей» почему-то вызывает недоумение и даже негодование. Все кто протягивают руку братьям, инициаторы, или простые участники объявляются «соглашателями», «предателями» и «отступниками».

Но сама такая реакция «благочестивых ревнителей» (ревнителей чего, кстати?) – нонсенс! Ведь никто же не призывает «ходите куда хотите - всё одно». Просто то, что обозначается «соглашательством» непременно должно быть. Невозможно ничего достичь, никакого диалога даже вести невозможно зацементировав себя в сугубой акривии. Да, можно устроить показательный цирк, такую себе охоту на ведьм: «Никаких уступок врагам рода человеческого, пусть приползут на коленях и прильнут к благодати, которую мы храним!». Цирк можно устроить, но нужно понимать, что это будет именно цирк, и, если цирк сей прикрывается лозунгами о «широко раскрытых объятиях всякому возвратившемуся в спасительное лоно святой соборной и апостольской Церкви», то это откровенная и цинична ложь перед Богом! В конце концов, что каждый из нас сделал, чтобы возвратить брата своего заблудившегося в недрах неправды? Что? Не просто стать в позу «взгляд наш обращён горе, мы готовы - ползите! да пониже нагибайтесь». Что реально?!

Сколько сотен тысяч наших соотечественников находятся в искреннем незнании, но в такой же искренней вере?!! Неужели, как предлагают «ревнители», власть «вязать и решить», направленная по пути сугубой акривии и упраздняющая все крещения и отпевания совершённые, пусть ущербно, пусть верою одной лишь, но во Имя Божие, принесёт больше пользы душам человеческим и единению, чем власть «вязать и решить», направленная по пути икономии, в мистическое дополнение.

Однако когда вдруг во всём этом бесконечном диомидовско-ипполитовско-кауровско-агафангеловском хоре «ревнителей» и «хранителей чистоты» (а судьи чистоты кто?) вдруг раздаются конструктивные голоса, то мигом на таких обрушивается гнев «великих человеколюбцев». Кстати, если начинать разбирать чистоту веры, то из Одессы запросто навскидку можно вынести целый мешок ересей. Тут и провозглашённая ими «ересь аполитичности» и экклезиологическая ересь о том, что автокефалия приводит к утрате соборности церковной и противоречит Символу Веры «о единой соборной...», и ересь о некой благодатности церковнославянского и русского языка и безблагодатности украинского (напоминает ересь триязычия[1], существовавшую во времена Кирилла и Мефодия).

Кстати, особо страстным ревнителям чистоты и буквы полезно будет напомнить пример с новатианами. Когда еп. Наватиан в III в. ссылаясь на прошлое и на предание протестовал против принятия «павших» и отступников (принесших жертву языческим богам под давлением гонений имп. Декия) и требовал их перекрещивания, формально он был прав. Но как замечательно отмечает о. Александр Шмеман в труде «Исторический Путь Православия», «в том все дело, что учение Церкви не логическая система и строится не силлогизмами. Верный логике Новатиан оказался оторванным от жизни Церкви. Новатиан и его последователи, ради "принципов", оказались вне Церкви – такова логика каждого раскола; они уединились в горделивом презрении к «запачканной» Церкви павших». Последователи Новатиана, кафары (т.е. «чистые») как они сами себя называли, распространились повсюду. Но именно они, а не церковь, стоящая на позициях снисхождения (и как мы бы сейчас сказали «позициях широкой икономии») были осуждены как еретики на Первом Вселенском Соборе. Думаю, что нынешним последователям Новатиана «ревнителям чистоты» есть о чём задуматься.

О чёрно-белом восприятии мира

Когда никаких аргументов у «ревнителей» нет, а придумывать что-то достоверное фантазии не хватает, то зачастую прибегают к утверждению, что сторонниками реального врачевания раскола движет некое чувство «украинской исключительности». Из Одессы, Донецка и других мест Отчества нашего часто слышен ропот такого толка, обвиняя всех несогласных с ними в национализме. Чаще всего, пожалуй, достаётся молодым и энергичным священнослужителям и епископам, которых среди прочего модно обвинять в гордости и амбициозности.

Мне кажется, что многие наши проблемы у нас оттого происходят, что люди (в т.ч. клирики) всякое изображение воспринимают только в чёрном или только в белом цвете (а всякие полутона почитаются за ересь и отступничество). У таких никогда не бывает никаких сомнений, ни даже теорем, которые можно и нужно доказывать, но одни сплошь «аксиомы» (а Одесская епархия исключительно аксиомами и говорит), а посему нет, и не может быть в принципе при таком подходе никаких дискуссий. Результат известен: у нас или благословляют с триумфом или, наоборот, проклинают.

Недавний пример с почившим Патриархом Алексием I. Пролистать публикации, интервью, репортажи... Или в стиле брежневской эпохи «величайший святитель церкви Православной, коего не знала ещё земля Русская!» (Иов, Гермоген, Тихон, Филарет... все меркнут), «наибольшая вершина современного православного богословия. До последнего дня своего не оставлял Святитель своих богословских трудов» (я не богослов, но могу навскидку назвать труды еп. Илариона (Алфеева) по догматическому богословию, по переводам, по философии Исаака Сирина и Симеона Нового Богослова; труды арх. Вениамина (Пушкаря) по текстологии и истории Ветхого и Нового Заветов, не говоря уж о трудах мит. Каллиста (Уэра) по экклезиологии и сакраментологии; известны труды Сербского патриарха Павла по переводам, литургике, герменевтике, но серьёзные богословские труды почившего Патриарха мне неведомы, тем более в преобильном написании; может быть они и есть где-то, и тайно хранятся в спец. хранилищах), «величайший оратор», «великий миротворец» и прочая, прочая.

Или же всё с точностью до наоборот: «косноязычный» и «бездарная серая личность». Но и один, и второй взгляд – попрание правды. Редко можно было встретить материал, где давалась бы взвешенная оценка с искренним стремлением к объективности. Кстати, также было и с Филаретом (Денисенко). До 1992 года были сплошные панегирики «великому деятелю», а после – сплошь демон. Даже в авторитетном издании «Православная Энциклопедия» в обширной статье, посвящённой Филарету нет и слова позитивного за всю его жизнь: ректорство, европейское епископство, киевское митрополитство, организация торжеств 1000-летия – ни единого слова нет положительного: всё сплошь демон.

Хотя автор энциклопедической статьи В. Петрушко, при всём моём уважении, упускает из виду, что этим он совершенно дискредитирует саму РПЦ. Ведь получается, что рядом был демон, и это было всегда и всем очевидно и, тем не менее, его лишь возвышали и пели панегирики? Я не знаю Филарета лично, лишь однажды встречался, но думаю, что при всём его «демонизме» есть хоть что-то, что можно признать как положительное (например, думаю, что он обладал прекрасными организаторскими способностями). Ведь даже у Гитлера было доброе пятно в душе, небольшое, но было: он любил живопись и неплохо рисовал сам. Кто знает, как бы повернулась история, если бы его приняли тогда в Венскую Академию Изящных искусств, не взяв на его место более талантливую художницу, которая к несчастью для мировой истории оказалась еврейкой.

Но вернёмся к нашим украинским церковным деятелям. К ним, увы, такое же отношение: или чёрное или белое. Их или благословляют и восхищаются (не объясняя почему) или же поливают грязью (также, не объясняя причин). Собственно, утруждать себя объяснениями и не надо, ведь у нас сплошь «аксиомы», которые ни доказательств, ни объяснений не требуют. А кто усомнился в аксиоматичности аксиом – тот еретик. И попробуй на таких принципах поговорить всё с тем же двухпанагийным обитателем Одессы с его армией кликуш...

О Гордости

Что касается гордости, то, конечно же, молодость всегда является мишенью для неё, и каждый из маститых архиереев наверняка может себя в молодости вспомнить прежде, чем бросить камень в соседский огород. Конечно же, я предполагаю, что амбиции есть у каждого из молодых и талантливых, и это в определённой мере нормально, – более нормально, чем закапывать себя в ложной скромности, отрекаясь от всех талантов, подаренных Богом. Вот, кстати, у Соловьёва в его труде «Смысл Любви» есть замечательные слова:

«Ложь и зло эгоизма состоят вовсе не в том, что этот человек слишком высоко себя ценит, придает себе безусловное значение и бесконечное достоинство: в этом он прав, потому что всякий человеческий субъект как самостоятельный центр живых сил, как потенция (возможность) бесконечного совершенства, как существо, могущее в сознании и в жизни своей вместить абсолютную истину, - всякий человек в этом качестве имеет безотносительное значение и достоинство, есть нечто безусловно незаменимое и слишком высоко оценить себя не может (по евангельскому слову: что даст человек в обмен за душу свою?). Непризнание за собою этого безусловного значения равносильно отречению от человеческого достоинства; это есть основное заблуждение и начало всякого неверия: он так малодушен, что даже в самого себя верить не в силах, - как может он поверить во что-нибудь другое? Основная ложь и зло эгоизма не в этом абсолютном самосознании и самооценке субъекта, а в том, что, приписывая себе по справедливости безусловное значение, он несправедливо отказывает другим в этом значении; признавая себя центром жизни, каков он и есть в самом деле, он других относит к окружности своего бытия, оставляет за ними только внешнюю и относительную ценность.»

Поэтому, амбиции, конечно же, есть, и они необходимы для осуществления Богом данных талантов, но вместе с тем, совершенно уверен, что есть неподдельное, искренние стремления сделать что-то реальное во благо. Думаю, что нужно помнить, что для молодого поколения священников и епископов проблема раскола эмоционально не так ощутима, как для поколения старшего. Точнее, ощущение раскола и абсурдности его, патологичности конечно же есть, но обид, личных обид, личных трагедий, живых и до сих пор кровоточащих, когда сердце не может произнести – и хотело бы, но не может искреннее произнести – «я прощаю»... этого пожалуй нет. Именно поэтому среди молодого поколения во всех конфессиях нет этой искренней вражды, искреннего категорического непонимания и неприятия друг друга. Это можно заметить даже по стилю статей молодых авторов, – более энциклопедичному и лишённому фонтана эмоций, в сравнению с более старшими авторами, труды которых преимущественно категоричны и эмоциями обилуют. К тому же, нужно помнить, что и в УПЦ КП и в УАПЦ уже выросло поколение, которого ниоткуда не переходило, не уходило, громко хлопая дверьми и обливая своих бывших помоями «успокоения своея души ради», оно пришло к вере именно в УПЦ КП и УАПЦ (как бы ни хотелось думать иначе «ревнителям», приписывая это к неким политическим посулам или гонениям), поэтому и там нет этой живой вражды в отношении к братьям из УПЦ. Именно поэтому я уверен, что наличие стремлений у молодых к миротворчеству, к реальному (а не пышно-декларативному) уврачеванию раскола, к поиску конструктивных путей вполне реально и естественно в силу хотя бы простой психологии.

О чувстве украинской исключительности

Что касается «чувства украинской исключительности», то, во-первых, не уверен даже, что такое чувство по крайней мере в такой формулировке есть, и уж тем более, что оно является движителем действий. Однако, что ж, чувство это может существовать… Признаюсь сразу, что мне сложно об этом говорить, потому что я лично так не чувствую по своему опыту, т.е. моя национальная идентификация «я украинец» – она, конечно же, присутствует, но она будет стоять где-то ближе к концу списка, уж точно после «я христианин», «я православный», «мне 28 лет», «я любитель Бердяева», «любитель свободы мысли», «я любитель Баха, Гайдна и Рахманинова» и мн. др. Поэтому мне сложно так чувствовать, мне чужд этот примат национального над духовным и интеллектуальным, как и чужд примат врождённого и невыбираемого над чем-то уникальным и личным. И всё же, я думаю, что «чувство украинской исключительности» вполне естественная и даже необходимая реакция на «чувство российской исключительности», многие годы нескрываемо пропагандируемая в РПЦ вперемежку с брезгливостью ко всему украинскому. Можно вспомнить и знаменитое Филаретовское (в бытности его законным митрополитом Киевским и «величайшим деятелем Русской Церкви») о том, что «украинского языка не существует, есть польско-жидовский гибрид» и его же реакцию на просьбу регента Литвиненко и мит. Никодима (Руснака) озвучить какие-то вещи богослужебные на украинском: «вы что хотите раскол учинить?!» (но, кстати, где тогда были нынешние яростные клеватели Филарета за эти выскзывания? Не рукоплескали ли они ему тогда?). Или вспомним нынешние епархиальные праздники российского флага в Одессе и проклятия в сторону всего украинского и пр. пр. Когда откровенный российский шовинизм объявляется «любовью к истокам» и «христианской любовью к Отечеству», а вот любые даже просто симпатии к чему-то своему украинскому в Украине же (!) вызывают подозрения и стигматизируются, как «национализм», ересь филетизма. В то время, как в церквях той ж Одесской епархии вполне реальна картина, когда украино-язычных посетителей брезгливо одёргивают: «говорите на нормальном языке!» (и хорошо ещё, если из храма не изгоняют).

Думаю, что это вполне естественная реакция человеческая защитить то, что пытаются растоптать. Может быть, при таких условиях я бы и сам стал «националистом», не знаю, — Господь избавил от таких испытаний. По мне любой шовинизм и любой примат национального над Христовым – будь-то украинский, греческий, российский... является неприемлемым. Я не космополит и ни в коем случае не призываю к глобализации и упразднению национальных особенностей. Напротив! Считаю, что особенности естественны, необходимы и прекрасны! Они должны быть и уничтожать их под девизом «единства», «унификации» или каким бы то ни было является преступлением. Национальные особенности и традиции, как жизнь народа, жизнь конкретного этноса, отражение его исторического пути – важны! Просто всё это НЕ имеет права заслонять собой Христа.

Так же, как мне непонятен примат национального, как православному христианину, непонятен и примат статуса церковного управления над Православием и над Христом. Ни национальность, ни форма административного управления не являются теми высокими христианскими идеалами и добродетелями за которые нужно или можно даже стоять в ущерб единству в любви Христовой, и жертвовать многими жизнями. Признаюсь, мне также глубоко непонятна позиция Сербской Православной Церкви в отношении Македонской Церкви, когда во имя административного единства было принесено в жертву единство во Христе, т.е. евхаристическое единство. Имеется в виду решение Св. Синода Сербской Православной Церкви 2005 года об отлучении всех верующих, принадлежащих к Македонской церкви (а этого около полутора миллионов человек), таинства которых признавались благодатными до сего злополучного дня. Я уж не говорю о том, что отлучение как средство исторически скорее опровергло, чем подтвердило свою эффективность.

Точнее, позиция Сербской Церкви мне понятна с мирской точки зрения, но непонятна с точки зрения христианских идеалов, и, на мой взгляд, глубоко чужда им. Как непонятны призывы «ревнителей» чуть ли не до крови отстаивать административное единство церковного управления, оставляя в тени подлинное единство православное – единство во Христе! Быть может, если бы я был католиком и административное («видимое») единство было бы частью моей веры, я бы понял и разделил его сказав: «да, единство с Апостольским Престолом (или в данном случаем с престолом Московским, Белградским или Константинопольским, или каким бы то ни было), видимое единство с преемником Петра, это то, чему учит меня Святая Католическая Церковь, это условие без которого нет и не может быть спасения», однако я не католик, а православный, и, в отличие от «ревнителей православия» экклезиологические взгляды католиков я не разделяю. Так что, отношение к автокефалии у меня соответствующее. Я не демонизирую автокефалию при всех её возможных негативных последствиях, но и при всех её возможных добрых плодах, я не вижу в ней автоматического средства умиротворения.

О путях реального диалога и Крещении

Я не сторонник лозунга «есть у революции начало - нет у революции конца»; в детском саду как-то не успели привить, всё больше о «фабрикантах и капиталистах – врагах людей всего мира» говорили. Как ни банально это звучит, но изменились времена, изменилось восприятие людей, пришли поколения с новым сознанием. И во время, когда пора созидать и строить… в это время призыв к борьбе, беганию и маханию шашкой (как делает, например, В. С. Анисимов)... всё же не строит, и скорее приносит больше вреда, чем пользы.

Но как донести хоть какую-то мысль, как можно говорить с кликушами, которые везде есть? С чего начинать? Есть, конечно же, здравые силы, умные интеллигентные люди, священники и иерархи во всех лагерях, но, увы, голос их заглушается многократно более громкими воплями этих самых кликуш.

Очевидно, что нужен какой-то свежий, трезвый взгляд без политики и клише, диалог не ПРОТИВ («раскольников», «националистов», «шовинистов», «москалей», «консерваторов», «реформаторов», «нечистых», «неистинных», «жидомассонов» и пр. пр.), но диалог ЗА, диалог ВО ИМЯ Христово! Мне кажется, именно такой позитивной цели, а не цели от противного, не хватает в нынешнем мировоззрении всем сторонам. У о. Александра Шмемана в его «Евхаристии» есть замечательная мысль:

Люди, не объединённые чем-то и во имя чего-то, объединятся против чего-то. Там, где церковная жизнь не основана прежде всего на Христе – а значит на постоянном живом общении с Ним в Таинстве Его Присутствия, – там неизбежно рано или поздно на первый план выступает какое-нибудь иное средоточие приходской деятельности: имущество, отношение к религии, как к "национальному культурному наследию", материальный успех… Там уже не Христос, а что-то мирское или даже греховное будет преобладать…

Я лишь призываю к рассудительности и к отказу от клише и однозначной рубки с плеча «и так всё понятно» или «я свидетель! А что случилось?» – излюбленный алгоритм мышления кликуш. Пробежаться хотя бы по форумам, где наиболее категоричные и безальтернативные суждения часто следуют за фразой со всей честностью выраженной: «я совершенно не разбираюсь в канонах и мало смыслю в церковной истории, НО…», и далее следует безальтернативное и не терпящее возражений утверждение. Подобные суждения также нередко провозглашаются вопреки действительности, обретённым знаниям и даже вопреки собственному опыту: «ну и что? А я всё равно думаю вот так». Впрочем, каждому по желаниям его. «Блаженны алчущие и жаждущие правды, ибо они насытятся» (Мф. 5:6). Но насытятся лишь те, что стремятся к правде, а кто не жаждет её, и даже не испытывает к ней ни малейшего интереса… тот и не насытится… Рассудительность и вдумчивость необходима!

§ Во-первых, всё сложнее, чем может показаться на первый взгляд, и православная экклезиология, зная три чинопринятия – тому подтверждение.

§ Во-вторых, даже при всей канонической строгости находим в истории множество исключений, не говоря уж о разнообразии поместных церквей, о чём, например, можно прочесть в недавней статье арх. Ионафана (Елецких) «Практика перекрещивания еретиков и раскольников в древней Православной Церкви». Можно также вспомнить о решении по мелитианскому расколу на Первом Вселенском Соборе (325 г), когда раскольников решено было принимать в «сущем сане», включая и самого расколоучителя еп. Мелития... Или решение о донатистах – еретиках, о которых на Карфагенском соборе (411 г., правила 112, 132) решено, что следует принимать епископов донатистов вообще без всякой дискриминации и затем равноправно делить с ними территории епархий.

§ В-третьих, у сторонников сугубой акривии, сторонников дословного и однозначного прочтения канонов, которые всегда готовы измерить благодать линейкой, можно и должно полюбопытствовать есть ли, например, благодать в таинствах Финляндской Православной Церкви, которая отмечая Пасху вместе с католиками (а следовательно иногда и вместе с иудеями), подпадает под соборные анафемы или даже есть ли благодать в большинстве Православных церквей, которые пользуются новым календарём для непереходящих праздников, или говоря языком ревнителей «еретическим календарём» (какая находка мысли!).

§ В-четвёртых, снова хочу подчеркнуть, что категоричные и однозначные суждения непозволительны в области таинственного в принципе. Ведь можно ненароком впасть в грех кощунства и хулы на Духа Святого, которая, по слову Спасителя, не простится ни в сем веке, ни в будущем (Мф. 12:32), как сталось со многими пастырями и архипастырями совсем недавно, утверждающими «безблагодатность и погубительность так называемых таинств в Карловацком расколе».

Кстати, "ревнителям" необходимо напомнить, что сейчас не рассматривается вопрос о всех таинствах, между которыми есть существенные различия по форме и материи (если оперировать терминами детальной римской сакраментологии), Сейчас поднят и обсуждается вопрос об одном лишь – таинстве Крещения. Можно начать хотя бы с достаточно строгого, с позиций сугубой акривии, труда пат. Сергия (Старгородского) «Об отношении Церкви Христовой к отделившимся от нее обществам»:

«Только ее (истинной церкви) священство - истинное священство, только ее Таинства — благодатны и спасительны. Вне её – вне Христа. Там священство перестает быть священством, Таинства – пустые обряды, не сообщающие никакой благодати. Исключение делается разве для Таинства крещения».

Таинство крещения по своему уникально тем, что действительность его, согласно православной сакраментологии, признаётся даже в случае, если оно совершается мирянином «во Имя Отца и Сына и Св. Духа», которое впоследствии дополняется таинством миропомазания, как знак единения с церковью. То же читаем в Пространном Катехизисе св. Филарета (Дроздова):

«Самое важное в священнодействии Крещения - это троекратное погружение в воду с произнесением слов: «Крещается раб Божий (имя) во имя Отца. Аминь. И Сына. Аминь. И Святаго Духа. Аминь». А сила крещальных заклинаний заключается в имени Иисуса Христа, призываемом с молитвой и верой. Господь Иисус Христос дал верующим обещание: именем Моим бесы ижденут (будут изгонять бесов) (Мк.16:17)».

Получается абсурдная ситуация: крещение от человека когда-то во младенчестве крещённого и однажды лишь посетившего храм должно признавать действительным (повторное крещение тогда грозит отлучением), как должно признавать крещение англикан, лютеран, кальвинистов... а вот если на этом мирянине наперсный крест, полученный в УАПЦ или КП, то крещение является «демоноугодническим».

Да, абсурдность эта, пожалуй, иногда и может оправдываться причинами дисциплинарного характера, зависящими «от степени переживания поместного болевого синдрома» (выражаясь ярким термином арх. Ионафана (Елецких)). Но ведь кроме болевого фактора от причинённого ущерба есть ещё и не менее болевой фактор от наличия раскола и горение сердца, реальные стремления раскол уврачевать (или же отсутствие таких стремлений). Примечательные слова находим у В. В. Болотова в его «Лекциях по истории Церкви»:

«Практика римской церкви (имеется в виду принятие новатиан без прекрещивания) произвела впечатление даже на христиан африканских. Некоторые лица стали обращаться к епископу Киприану за разъяснениями по этому поводу. Карфагенский епископ был человек с крепко сложившимися убеждениями в отношении к спорному вопросу. Не без влияния на его поведение, конечно, остался и тот факт, что для африканской церкви новатианство было чужою бедою; а в подобных случаях человек бессознательно становится строгим принципиалистом, теоретиком, на воззрения которого влияет только логика, нисколько не умеряемая психологическими данными, которые человек получает из практических сношений с сектантами».

Но говоря об уврачевании раскола, мы же не рассматриваем какие-то отдалённые проблемы другого континента, где можно бюрократически и с принципиальной жёсткостью вывести какие-то решения. Это не какие-то абстрактные, а вполне наши, увы, раскольники, и, прежде всего, наши братья.

Если мы обратимся к Карфагенскому собору, то увидим, что по решениям его (и это подчёркивает даже сам Киприан – ярый сторонник перекрещивания), каждый епископ должен руководствоваться своими собственными убеждениями, как лицо, имеющее дать ответ Господу за свои действия. И тут, конечно же, необходимо помнить об ответственности за то, по какому пути было направлено право «вязать и решить» – в упразднение или дополнение, о чём упоминалось ранее.

В 314 г. Арльский собор (прав. 8) принял несколько иное решение и постановил, что еретиков, обращающихся в церковь, должно допрашивать, как они веруют во Св. Троицу, и если они веруют православно, то следует принимать их без перекрещивания. Это решение и поддержала впоследствии Церковь (Трулл. 95; Констант. I, 7; Ник. I, 8).

Это примечательное решение, потому что в соответствие с ним многие обитатели всё той же «чистой» Одесской епархии, впрочем, как и большинство наших «ревнителей» наверняка бы не прошли «допрос» о православности своей веры.

Если же разбирать таинство Крещения, то, собственно, крещение во имя Отца и Сына и Св. Духа осуществляется именно во Имя Божие, безотносительно к юрисдикции. «Привязка» к конкретной церкви (если позволительно употребить такой термин) осуществляется посредством преподавания даров Духа Святого в таинстве миропомазания как «знак соединения с церковью от которой происходит миро». Вероятно, именно поэтому крещение в юрисдикции хранящих неповреждённое учение о св. Троице признаётся действительным, ровно, как и крещение, полученное от мирянин.

* * *

Что касается поднятого вопроса о крещении, как ,впрочем, и начала обсуждения вопросов уврачевания раскола (именно обсуждения, а не выкрикивания лозунгов с обеих сторон), то, конечно же, несмотря на всю сложность, неоднозначность и эмоциональную даже трудность такого обсуждения, уверен, что это шаг добрый и необходимый. То, что вместо обвинений, клише и политизации в УПЦ КП стали наблюдаться подвижки к диалогу в богословской плоскости (о чём подчеркнул пресс-секретарь Предстоятеля УПЦ, Блаженнейшего мит. Владимира, о Георгий Коваленко, и чего бы хотелось больше видеть с нашей стороны) это радует. Но «ревнители» тут же закричали «они неискренне!». Ну что ж, насколько искренни эти стремления – судить отнюдь не нам, а самим авторам и им же отвечать перед Богом; нам лишь необходимо поддержать эти стремления. Мне представляется, что на данном этапе это самое главное.

На одну единственную тему - «против раскольников», работали чуть ли не все публицисты и весь клир УПЦ последние 20 лет. По сути, кроме этой темы никаких других не существовало, как и не существовало никакого другого стиля кроме - «Взор наш обращён горе. Мы готовы, ползите сюда демоноугодники, да пониже нагибайтесь!!!!». Может, пришло время внести разнообразие и в темы обсуждаемые, и в сам стиль? Я, конечно же, понимаю боль и кровоточащие раны обид, искренне понимаю. Порой очень непросто простить причинённые обиды, предательство, поношения... Но, может быть, пора наконец сделать шаг навстречу, обратить взор в сторону братьев с нами разделённых, и увидеть в них не врагов, а людей. Или же честно признать: «да, наши объятия закрыты, и зубы сомкнуты, мы не можем сделать этот шаг, мы не готовы из-за боли, которая ещё жива». Но это будет честно, по крайней мере, честно перед собой и перед Богом.

А что касается людей, то от раскола устали все. Искренне устали! И я уверен, что есть искреннее стремление уврачевать раскол со всех сторон, особенно среди молодых, в силу причин, изложенных мною ранее. Что ж, ревнители меня тоже вполне могут записать в «соглашатели» и даже наверняка это сделают. Однако я убеждён (и изложил почему), что уврачевание возможно лишь во имя Христово (а не исходя из противления чему-то). Если этого нет, если есть поиск собственной победы ( над врагами? ), поиск путей мщения и проучения, поиск торжества собственной правды, то никакого реального уврачевания не будет, хоть даже и будем создавать комиссии и кричать громче всех, что «наши объятия широко раскрыты».

* * *

Жаль, что неделя о Блудном Сыне уже позади, думаю, что взгляд на поднятые вопросы с позиции этого события был бы очень полезен. Если говорить упрощённо, то весь вопрос, собственно, сводится к тому, КАК встречать блудного сына, возвращающегося к отцу. Уверен что с такой постановкой согласятся даже самые «ревностные и чистые ревнители чистоты». Обсуждая вопрос о возвращении братьев, пребывающих в расколе, много говорится о блудном сыне, и практически ничего, по сути, об Отце, о том, как он готов встретить и принять этого блудного сына.

Сейчас же я с надеждой в сердце смотрю на изменения методов ведения диалога. Во-первых, потому что впервые, пожалуй, обратили серьёзный взгляд на позицию Отца самой постановкой вопроса «как встречать?». Во-вторых, может быть в будущем, сумеют иначе встречать блудного сына (наших братьев), чем этого делалось до сих пор. Да, можно много говорить о боли, обидах, разгромах, об искреннем и вполне понятном желании возмездия, победы и пр., но ведь у Отца, принимающего сына причин для боли и кровоточивших ран было не меньше. Но можно ли хотя бы даже приблизительно сравнить позицию Отца и классическую позицию многих наших церковников?

И праведность и аскетика без любви мертва! Если взять «гимн любви» апостола Павла, как точку отсчёта, в качестве критерия, то с горечью можно констатировать, что многие церковники наши отнюдь не долготерпят, не милосердствуют, они превозносятся, и раздражаются, они ничего не покрывают и ничего не переносят! Это может быть звучит банально, но если кто исполняют все заповеди любви к Богу, следует всем предписаниям, правилам и канонам со всей строгостью, и ведёт исключительно аскетический образ жизни, но не имеет любви к человеку, то, по сути, вся любовь к Богу такого человека искажается и извращается, а сам человек – будь он хоть мирянин, священник, великий постник или митрополит с двумя панагиями – медь звенящая или кимвал звучащий (Кор. 1:13). Для таких суббота (не каноны, принятые соборно, а завет непосредственно Богом данный (!) и данный со всею строгостью) – выше человека, а сами они монофизиты (т.е. отрицающие человеческий фактор со всеми его слабостями) в духовно-моральном смысле, сколько бы они не исповедовали безупречные церковно-догматические формулы.

Я не призываю к бесхребетности и безразличию к истине!!!! Но то, что необходимо изменить позицию в отношении блудного сына, чтобы хоть отдалённо, хоть малостью какой-то она напоминала заповеданную в Евангелии и так часто проповеданную на словах, на мой взгляд, очевидно.

Мне сейчас вспоминается ещё один пример, который приводит мит. Антоний (Блум):

«В жизни старца Силуана, есть рассказ о том, как он обсуждал миссионерскую деятельность с одним из русских епископов, живших на Востоке. Этот епископ был очень прям, очень убежден и очень строг в вопросах вероучения. И Силуан его спросил: как же вы стараетесь убедить, обратить в христианство людей, которые вас окружают?

Тот ему ответил: я иду в буддийское капище и обращаюсь ко всем присутствующим, говорю им: то, что вы видите, все эти статуи – это идолы, это камни, это дерево, это ничто; бросьте, разбейте, поверьте в истинного Бога!.. Силуан ему говорит: а что с вами тогда случается? Миссионер ему отвечает: эти бесчувственные, безумные люди меня выкидывают из храма и бьют!..

Силуан ему говорит: а знаете, что вы могли бы достичь лучших результатов, если бы вы пришли в их храм, посмотрели, с каким благоговением эти люди молятся, как они чтут свою веру, позвали бы нескольких из них посидеть на лестнице снаружи и сказали бы: расскажите мне о вашей вере... И каждый раз, когда-то, что они говорят, давало бы к тому повод, вы могли бы им сказать: как прекрасно то, что вы только что сказали! Если б только к этому прибавить вот такую-то мысль, как это бы расцвело в полную красоту!.. И так вы внесли бы в их мировоззрение то тут, то там ту или другую мысль из Евангелия или из веры православной. Вы их не обратили бы сразу, но вы бы обогатили их тем, что Христос принес на землю...»

И большинство возгласов (у меня не поворачивается язык произнести слова «обсуждение», «беседа», «диалог») против раскольников за последние 20 лет прозвучали именно с позиций такого епископа. Естественной реакцией на то, когда говорят против собеседника, является защита, не поиск истины, а именно защита, и она лишь крепла с каждый новым нападением. Ко всем таким «обличениям» появился крепкий иммунитет с улыбкой на устах, а раскол лишь усугубился, разросся ветвистым дубом.

Можно и дальше говорить против, в каждой новой статье, воззвании, публикации уделяя до половины печатного объёма осуждению и констатации неправильности и «нечистоты», но нужно отдавать себе отчёт, что естественной реакцией будет защита, ещё большая закрытость и возрастание неприятия. Это естественно в силу простой психологии! И не следует ожидать грандиозных исключений.

Однако не лучше ли было бы встать на позицию св. Силуана, и выявить готовность облечь гарантией и, при необходимости, дополнить силою власти от Богом данной «вязать и решить» то, что, быть может, было ущербно содеяно (те же отпевания и пр. обряды или даже таинства)?

Говоря о путях диалога полезно будет вспомнить и историю с обсуждением на Поместном Соборе 1988 и предсоборном совещании «Обращения к чадам, не имеющим канонического общения с Матерью–Церковью». Думаю, что и двухпанайгийный одесский митрополит со «прочия ревнители» должен об этом помнить, ведь он участвовал в соборе, как правящий архиерей Хмельницкой епархии. Я напомню лишь некоторые моменты (обращаясь к труду церковного историка Дмитрия Поспеловского).

«…В конечном итоге было принято полное любви, и даже кротости обращение к зарубежным церковным группировкам, не имеющим литургического общения с РПЦ (МП), прежде всего к Русской Православной Церкви за границей. Митрополит Сурожский Антоний (Блум) принял живейшее участие в обсуждении проекта этого обращения. Митрополит Антоний стремился предотвратить повторение ошибки в «Обращении» Предъюбилейного послания, которое заключало призыв вернуться в лоно РПЦ (МП), победить окаменелость своих сердец, принести покаяние.

Митрополит Антоний сказал, что надо обратиться к ним,

«как бы со словами апостола Павла: «Сердце наше вам отверсто, объятия отчии вам открыты»…. Я думаю, было бы хорошо, если бы мы обратились к ним с такими словами… призывая вступить с нами в молитвенное и евхаристическое общение. При этом нужно подчеркнуть, что мы не требуем от них… отречения от своих политических и общественных взглядов…. И, невзирая на долгие годы вражды, мы можем сказать, что мы благословляем Господа за то, что на Западе, отчужденные от корня Русской Церкви, они сохранили в чистоте православную веру,… наше православное богослужение, сохранили духовность нашей Церкви,… создали монастыри и приходы, издательства, благодаря которым… мы здесь имеем доступ к богослужебным книгам,… что мы ликуем об этой верности и с открытым сердцем предлагаем молиться вместе и от единой Чаши причащаться.… Указать на то, что благодарим Бога, что… в Русской Церкви оказались свидетели веры, которые до крови, до плахи…сумели остаться верными Христу…и этим они прибавили к сиянию святости в Русской Церкви…».

Обращение, текст которого несравнимо бледнее горячего призыва митрополита Антония в окончательном виде гласит:

«Мы с вами знаем, что в основе существующих разделений лежат не вопросы веры, но внешние исторические обстоятельства, в обстановке которых между нами выросла стена отчужденности. Но мы должны верить, что общими благими усилиями эта стена может быть разрушена…. Нужно лишь захотеть этого. Ведь у нас с вами одно общее... Святое Православие... Наш общий долг — беречь наше наследие и в единомыслии и согласии свидетельствовать в мире о том, чем мы, по милости Божией, обладаем. Некоторые наши братья, находящиеся в разделении, имеют желание вступить с нами в диалог. Мы приветствуем это и надеемся, что такой диалог, милостью Божией, мог бы привести нас к столь желаемому восстановлению церковного общения, помог бы разрушить разъединяющие нас ныне преграды. Заверяем вам, что никоим образом мы не хотим ни стеснить вашу свободу, ни получить господство над наследием Божием (1 Пет. 5.3), но всем сердцем стремимся к тому, чтобы прекратился соблазн разделения между единокровными и единоверными братьями и сестрами, чтобы мы все могли в единомыслии единым сердцем возблагодарить Бога у единой Трапезы Господней"

Какое же из обращений – Предсоборное или Соборное – по сути, и по стилю ближе евангельскому образу Отца, принимающего блудного сына? На какое из обращений более вероятен позитивный добрый отклик? И какое – напротив, скорее закроет «окаменелые сердца»?

Для меня, безусловно, и очевидно, что соборное послание ближе Евангельскому образу, чем предсоборный призыв, как и то, что оно скорее принесёт добрый плод! Собственно история это и подтверждает. Я говорю о позитивной рефлексии в среде РПЦЗ в ответ на соборное послание и ещё более позитивной реакции на письмо мит. Антония.

И теперь взглянем на содержание и стиль посланий, обращений, увещеваний, публикаций, заметок, отзывов... практически всех документов исходящих из УПЦ за последние 20 лет? Результат я описал выше... И именно поэтому, я категорически против всякого рода пасквилей и именно поэтому я искренне радуюсь ныне происходящим реальным добрым шагам в направлении друг друга. Пусть пока ещё острожным, но всё же добрым, в присутствии Христа.

Наблюдая за негативной реакцией на эти шаги, за критикой и нападками в адрес чужих и своих, деления на партии «истинных» и «неистинных» и т.п. можно сказать, что наблюдаем сейчас кризис. По сути, это совсем даже неплохо, ведь слово «кризис» происходит от греческого «krisis» и означает поворотный пункт, где происходит переосмысление многих вещей, переосмысление собственной жизни даже. Искренне верю, что каждый из нас сумеет осмыслить произошедшее в прошлом и проходящее ныне, и вынести должные и – самое главное – добрые плоды. А все мы станем более близкими, и, наконец, сумеем нелицемерно произнести слова «объятия наши широко раскрыты», и при жизни успеем увидеть уврачевание ран на теле Христовом!

[1] На латинском Западе под влиянием высказываний Исидора Сельвинского начиная с VII века сложилось убеждение, что хвала Богу может воздаваться только на трех "священных" языках – еврейском, греческом и латинском. Проповедь на славянском языке Кирилла и Мефодия в конце IX в. была воспринята как ересь.