Юрий Сидяков

Православие в Латвии в 20-30-е гг. ХХ века

Ист.: http://shh.neolain.lv/seminar14/sidakof.pravoslavie.htm, 2006

Его же публикация мемуара Поммера.

Публикуемая статья, как это следует и из ее заглавия, посвящена преимущественно истории Латвийской Православной Церкви 20-30-х гг. ХХ века. Тем не менее, в начале позволю себе в нескольких словах охарактеризовать предшествующие этапы истории православия в Латвии.

Первые православные приходы на латвийской территории появились, очевидно, уже в XI в. в результате культурного влияния соседних восточнославянских (русских) племен, принявших христианство от Византии в конце Х века. Однако в большинстве своем племена населявшие восточное побережье Балтийского моря продолжали оставаться языческими. Первые документальные свидетельства о существовании здесь православных храмов относятся к началу XIII века — о них упоминается в «Хронике Ливонии» Генриха Латвийского, повествующей о завоевании немецкими рыцарями-крестоносцами земель, соответствующих современным Латвии и Эстонии.

В результате завоевания крестоносцами большей части восточной Прибалтики и обращения местного населения в католичество православие оказалось полностью вытесненным из прибалтийских земель. Вероятно, единственным исключением долгое время оставался лишь православный храм во имя Св. Николая Чудотворца, построенный уже в эпоху немецкого владычества в Риге русскими купцами. Первые письменные сведения о нем относятся к 1453 году, однако, по всей видимости, время его основания относится еще к XIII веку, когда после заключения торгового договора в 1229 году в городе образуется целое русское селение. Просуществовал этот храм до занятия Риги шведами в 1621 году.

В XVII в. русское поселение возникает и в Курляндском герцогстве, образовавшемся после распада созданного крестоносцами в XIII в. Ливонского ордена и включившем в свои владения часть его прежних земель. В 1670 г. это поселение грамотой курляндского герцога Якова было обращено в город Якобштадт (современное название — Екабпилс). Здесь также возникает православный приход и, очевидно, несколько позже, монастырь Св. Духа.

Новый этап истории православия в Латвии начинается с XVIII века — со времени присоединения территории Латвии к Российской империи. В Латвию приезжают русские чиновники, здесь же расквартировываются воинские части, появляются и другие переселенцы из России. Для удовлетворения духовных нужд возникшего таким образом православного населения возводятся храмы.

Первоначально латвийские православные приходы входили в состав соседней с Латвией Псковской епархии. С 1836 г. в составе Псковской епархии было учреждено специальное Рижское викариатство и на Рижскую кафедру назначен викарный епископ. В 1850 году была образована самостоятельная Рижско-Митавская епархия, в юрисдикцию которой вошли приходы, расположенные на территории Лифляндской, Курляндской, а с 1865 г. и Эстляндской губерний (Латгалия — юго-восточная область современной Латвии — по территориальному делению Российской империи являлась частью Витебской губернии и соответственно относилась к Витебской епархии). Рижскую кафедру в XIX веке занимали многие выдающиеся архипастыри, среди которых прежде всего следует упомянуть видного церковного историка и богослова Филарета (Гумилевского), а также Филарета (Филаретова) — талантливого ученого, знаменитого проповедника, издателя духовных журналов.

Несмотря на то, что согласно российским законам православие в Российской империи было признано господствующим вероисповеданием, положение Православной Церкви в прибалтийских землях оказывалось крайне сложным. Губернские власти, состоявшие в значительной мере из местного же немецкого дворянства, не заинтересованного в распространении русского культурного влияния среди подчиненного ему населения, всячески противодействовали просветительной деятельности православного духовенства. Этому противодействию, хотя это может показаться парадоксальным, способствовала и политика российского правительства, старавшегося не обострять отношений с прибалтийскими баронами. Особенно ситуация осложнилась в середине XIX в., когда начался массовый переход латышских и эстонских крестьян из лютеранства в «русскую веру». Переход этот очень часто был связан с бедственным положением прибалтийских крестьян и их надеждой на получение в этом случае поддержки от российского правительства. В свою очередь данное явление вызывало ответные меры со стороны местных помещиков, обвинявших русских священников в подстрекательствах крестьян к неповиновению.

Говоря об истории православия в Латвии в XIX столетии, следует упомянуть о Рижском духовном училище и в особенности о Рижской духовной семинарии, основанной в 1851 году и давшей возможность получить образование многим выходцам из бедных латышских и эстонских семей. Семинарское образование позволяло ее выпускникам становиться не только священнослужителями, но и учителями, а также в дальнейшем продолжать свое образование в высших учебных заведениях.

В особенно тяжелом положении Православная Церковь в Латвии оказывается в период Первой мировой войны и последовавшей затем революции в России. В конце Первой мировой войны значительная часть Латвии, включая Ригу, была оккупирована немецкими войсками. Еще до занятия немцами Риги наиболее ценное церковное имущество было вывезено вглубь России, были эвакуированы духовные школы, выехала из Латвии и часть православного духовенства. Не осталось в Рижской епархии и собственного епископа, поскольку церковная администрация также была эвакуирована. Оккупационными властями у православных был отобран кафедральный собор и обращен в немецкую гарнизонную лютеранскую церковь. Церковная утварь из него была вынесена, а православные восьмиконечные кресты опилены — превращены в четырехконечные. Принадлежавший ранее Православной Церкви Св. Алексеевский монастырь с епископскими апартаментами был также отобран для нужд католической части немецкого гарнизона.

18 ноября 1918 года была провозглашена независимость Латвийской республики. 11 августа 1920 г. состоялось подписание мирного договора Латвии с Советской Россией, по которому независимость новообразовавшегося государства признавалась и революционным российским правительством.

В первые годы латвийской независимости положение Православной Церкви в этой стране продолжало оставаться крайне неблагоприятным. Правительство только что образованной республики с большим недоверием относилось ко всему, что в его глазах оказывалось связанным с имперским прошлым. Частью прежнего государственного строя воспринималось и православие. Несмотря на то, что православное население Латвии было достаточно многочисленным (около 9% от общего числа жителей), правительство не спешило признавать официального статуса Православной Церкви, новые латвийские законы ее полностью игнорировали. Согласно подписанному между Латвией и Советской Россией мирному договору бывшая собственность российского государства передавалась во владение Латвийской республике. Поскольку латвийское законодательство не проводило разграничений между прежней собственностью российского государства и имуществом Православной Церкви, то часть этих имуществ в начале 20-х годов оказалась отчужденной. Среди них — здания Рижских духовного училища и семинарии (в первом из них разместилось военное училище, во втором — медицинский факультет Латвийского университета); построенная еще в XVIII в. Петропавловская церковь стала собственностью эстонского лютеранского прихода. Кроме того был законодательно подтвержден переход во владение Католической Церкви Св. Алексеевского монастыря, закрыты и опечатаны кафедральный собор и находившаяся на привокзальной площади часовня (последняя позже была разрушена).

Лишенное руководства латвийское православное духовенство пребывало в крайней растерянности. Эстонский епископ Платон (Кульбуш), которому во время войны временно подчинялась Рижская епархия, был зверски убит вместе с другими заложниками в Тарту во время отступления из города частей Красной армии в 1919 году, связь же с Московской Патриархией в результате произошедших политических перемен оказывалась крайне затрудненной.

Настроение, которым было охвачено латвийское духовенство, нашло яркое отражение в сохранившемся письме священника рижской Вознесенской церкви (латышского православного прихода) Иоанна Бормана, адресованном в то время еще Пензенскому архиепископу Иоанну (Поммеру), вскоре занявшему Латвийскую кафедру. Письмо датировано 10 января 1921 г. Приведу небольшой фрагмент из этого письма: «Нам, сознательным православным труженикам, нужно сердцем и душой спешить на помощь народу и изъяснять ему, что следует не только с почтением и благоговением относиться к Святому Православию, принесшему латышам столько добра, но надо о нем свидетельствовать, утвердиться в нем, ибо только в Святой Вере счастье и вечная жизнь. Мы, нынешние церковно-приходские труженики — священники, без вождя-архипастыря неспособны осуществить этот великий труд. И если Небесный Первосвященник — Господь Иисус вскоре не пошлет его нам, то и лучшие из теперешних приходских священников вскорости разбегутся, и наши приходы останутся без пастырей и разбредутся по разным стойлам. Мы, нынешние приходские священники, без своего архипастыря никак не можем найти согласия и договориться между собой: нет у нас единства — каждый делает, что ему вздумается. Понятно, что такое бедственное состояние ведет нашу Церковь к увяданию, к смерти. Все сказанное определенно свидетельствует о том, что Вашему Высокопреосвященству следует при первой же возможности прибыть на свою Родину и взять на себя высшее руководство нашей Церковью. Родину нельзя забывать, ибо она священна для каждого сына ее».

Еще ранее, чем было написано это письмо, Собор латвийского духовенства, состоявшийся 25-27 февраля 1920 г., единогласно постановил пригласить архиепископа Иоанна возглавить Латвийскую Церковь. Соответствующее прошение было послано и Святейшему Патриарху Московскому и всея России Тихону, который лишь в июле 1921 г. «в виду неотступных просьб Латвийской Церкви» нашел возможным отпустить архиепископа Иоанна в Латвию. Латвийской Церкви при этом была дарована автономия.

Лучшего выбора нового правящего архиерея для латвийской паствы нельзя было предположить. Латыш по национальности, архиепископ Иоанн пользовался большим уважением и среди русского православного населения Латвии. Своим авторитетом ему удалось сгладить противоречия, которые грозили расколоть Латвийскую Православную Церковь по национальному признаку.

Архиепископ Иоанн (в миру Janis Pommers ) родился 6 января 1876 г. в латышской православной крестьянской семье. Окончил приходскую школу, затем обучался в Рижском духовном училище и в Рижской духовной семинарии. По окончании семинарии три года учительствовал. В 1900 г. поступил в Киевскую духовную академию. Будучи студентом академии, в 1903 г. принял монашеский постриг. В 1904 г. он становится преподавателем Черниговской Духовной Семинарии, затем инспектором Вологодской (1906) и через год ректором Виленской, одновременно являясь настоятелем Виленского Св. Троицкого монастыря; тогда же был возведен в сан архимандрита. В 1912 г. хиротонисан во епископа Слуцкого, викария Минской епархии. Затем следуют перемещения в Одессу и вскоре в Таганрог — после революции в Тверь и правящим архиереем в Пензу с возведением в сан архиепископа. В Пензе служение будущего Рижского архиепископа проходило в крайне тяжелых условиях — в борьбе с учинившим церковный раскол и поддерживаемым большевистской властью бывшим Пензенским архиепископом Владимиром Путятой. В результате он был арестован и лишь по счастливому стечению обстоятельств избежал смерти. После освобождения из заключения был вновь возвращен на Пензенскую кафедру.

24 июля 1921 г. архиепископ Иоанн прибыл в Ригу. Встреча была торжественной. Крестный ход растянулся более чем на километр. Во время первой его службы кафедральный собор был переполнен и не мог вместить всех желавших видеть и слышать своего архипастыря. Однако, как с сожалением отмечала выходившая в Риге на русском языке газета «Сегодня», никто из правительства, кроме городского головы г. Андерсона, не вышел встретить нового православного архиепископа Латвии.

Прибыв в Латвию, архиепископ Иоанн активно принялся за восстановление православной церковной жизни. За 1921-1924 гг. им было совершено более 400 богослужений. Было написано и произнесено более 250 проповедей, совершено более 100 посещений приходов. С 1923 г. начинает выходить печатный орган Латвийской Православной Церкви — журнал «Вера и жизнь» на русском и латышском языках, архиепископ Иоанн становится одним из деятельных его сотрудников.

Предпринимались новым рижским архиепископом и попытки к возвращению отчужденного церковного имущества. В виде протеста против передачи Католической Церкви Алексеевского монастыря и епископского дома, прибыв в Ригу, архиепископ Иоанн поселился в сыром подвале рижского кафедрального собора. Вернуть уже отчужденные имущества в основной их части не оказалось возможным, однако дальнейший переход прежней церковной собственности в государственное пользование был прекращен. Удалось отстоять и кафедральный собор.

Много сил было положено и для возвращения церковного имущества, эвакуированного во время Первой мировой войны (возможности для этого предоставляли условия уже упомянутого мирного договора между Латвией и Россией). Договоренность о реэвакуации в принципе была достигнута, но из-за бюрократической волокиты процедура растянулась на долгие годы. Лишь в 1927 г. остатки в значительной мере расхищенной за десятилетие советского правления собственности Латвийской Православной Церкви были доставлены в Ригу — в том числе более 100 колоколов, частью, правда, в разбитом состоянии.

В отличие от Православных Церквей большинства вновь образованных после распада Российской империи государств (Эстонии, Финляндии и Польши), которые под давлением правительств этих государств в одностороннем порядке вышли из юрисдикции Московской Патриархии и перешли в подчинение Константинопольскому патриарху, Латвийская Православная Церковь при архиепископе Иоанне продолжала сохранять каноническую связь с Москвой.

В 1925 году архиепископ Иоанн становится депутатом Сейма Латвийской республики, представляя в нем интересы православного населения страны. Благодаря его деятельности, в 1926 году был, наконец, принят закон о юридическом положении Латвийской Православной Церкви, согласно которому ей присваивались такие же права, какие еще ранее были присвоены другим конфессиям.

Помимо предусмотренных законом юридических прав, Латвийская Православная Церковь уже с 1925 г. стала получать от государства субсидии, что помогало восстанавливать разрушенные во время войны храмы. Хотя предоставляемых правительством средств было недостаточно, но, тем не менее, это все же была ощутимая поддержка позволявшая налаживать церковную жизнь.

Отстаивая в Сейме интересы православия, архиепископу Иоанну приходилось вести напряженную борьбу с депутатами левой ориентации, заявлявшими себя противниками религии и Церкви.

1 декабря 1926 г. возобновила работу Рижская духовная семинария. Первоначально курс обучения был рассчитан на 4 года, однако ввиду недостатка средств его пришлось сократить до 2-х лет. С 1931 г. был введен трехлетний срок обучения. Образование в семинарии было бесплатным, однако на жизнь воспитанники должны были зарабатывать самостоятельно и проживать на частных квартирах. В связи с этим занятия проводились в вечернее время. Только для особенно нуждающихся предполагалась стипендия в размере 20-ти лат (в соответствии с покупательной способностью лата того времени сумма не особенно значительная). Поскольку собственного здания у семинарии не было, занятия проводились в помещении Синода. Официальным языком обучения был латышский, но так как не все воспитанники свободно владели латышским языком, предметы читались как на русском, так и на латышском языках. Курс богословских наук был ориентирован на программу дореволюционных семинарий, из дополнительных предметов были введены история и география Латвии. С 1926 по 1933 год семинарию окончило 40 человек из них — 11 латышей и 29 русских. Лучшие из выпускников направлялись для продолжения образования в Православный богословский институт в Париже. Просуществовала возобновленная Рижская семинария до 1936 г. В 1936 г. на ее основе был создан Православный богословский институт, а в 1937-м по предложению правительства было открыто православное отделение на теологическом факультете Латвийского университета (в 1937 г. на нем обучалось 12 студентов).

Из действовавших при Православной Церкви в 20-е — 30-е годы религиозных организаций наиболее значительная роль в деле духовного просвещения принадлежала Русскому Студенческому Православному Единению (РСПЕ) — филиалу Русского Студенческого Христианского Движения (РСХД), центр которого находился в Париже. РСПЕ было образовано в 1927 г. в результате объединения трех кружков — Библейского кружка для взрослых имени Креста Господня, руководимого священником Михаилом Николаевичем Бурнашевым, Кружка молодежи по изучению церковной истории имени Василия Васильевича Болотова (знаменитого русского историка), руководимого историком же Василием Васильевичем Преображенским и студенческого кружка при Христианском Союзе Молодых Женщин (YWCA).

РСПЕ в Латвии, так же как и филиалы РСХД в Эстонии и Финляндии, мыслило себя в первую очередь как организация русского национального меньшинства и ставило перед собою двоякую задачу: во-первых, развития и сохранения национального самосознания, во-вторых, согласования его с положением национального меньшинства, в котором оказались русские в этих странах. Движение должно было оставаться вне политики, в его задачу входила лишь борьба за духовную культуру и ее ценности.

Работа движения происходила в кружках, в начале 30-х гг. число их возросло до 13-ти. Ежегодно проводились общие летние и зимние съезды. В работе движения принимали участие виднейшие русские религиозные философы и мыслители, выступавшие с докладами на ежегодных съездах, а также приезжавшие в Ригу с чтением лекций. Так Латвию в 20-е — 30-е гг. посетили Н.А.Бердяев, В.В.Зеньковский, С.Л.Франк, В.П.Вышеславцев и др.

Отношение архиепископа Иоанна к РСПЕ в первые годы его существования было вполне благосклонным. Однако в начале 30-х годов положение дел коренным образом изменилось. Одной из причин такой перемены послужили визиты в Латвию в 1931 году одного из руководителей РСХД А. И.Никитина, принимавшего участие в работе летнего и зимнего съездов движения. Вскоре после отъезда А.И.Никитина Синод Латвийской Православной Церкви отправил в находившийся в Париже Центральный Секретариат РСХД письмо с просьбой впредь в пределы Латвийской Церкви А.И.Никитина не командировать. Инициатором этой акции был, очевидно, архиепископ Иоанн. Ему же, по всей видимости, принадлежало и написанное в довольно экспрессивной форме разъяснение, посланное в ответ на запрос Центрального секретариата о причинах, вызвавших подобное решение Синода. В ответе проявилось крайне неприязненное отношение его автора прежде всего лично к А.И.Никитину. Последний обвинялся в некомпетентности, авантюризме и кроме того в том, что его действия угрожали осложнением отношений между Православной Церковью и латвийскими государственными органами. В написанном несколько позже письме к митрополиту Евлогию, возглавлявшему русскую церковную эмиграцию в Париже, архиепископ Иоанн подверг решительному осуждению уже само РСХД. Неприемлемым автору письма представлялся интерконфессиональный характер, который, с его точки зрения, начинало приобретать Движение, вносившее таким образом, по его мнению, дезорганизацию в церковный строй. Негативное отношение к РСХД и РСПЕ, проявившееся в письме, очевидно, частью определялось и личными причинами. Особую ожесточенность тону письма придает упоминание в нем о получившем широкую огласку направленном против архиепископа Иоанна пасквиле. Пасквиль был написан в форме послания, обращенного к А.И.Никитину от имени членов РСПЕ. Набор обвинений, содержавшийся в пасквиле, довольно стандартен и характерен для использующихся в политической борьбе подобного рода документов. Архиепископ обвинялся в непомерном честолюбии (включая претензии на занятие вакантного в то время Патриаршего Престола в России), в халатном отношении к обязанностям депутата Сейма, равнодушии к нуждам русского национального меньшинства в Латвии (хотя в действительности деятельность его в Сейме свидетельствовала скорее об обратном). Само обращение архиепископа Иоанна к политической деятельности объяснялось в пасквиле корыстными побуждениями (желанием обеспечить себя высокой пенсией за работу в парламенте). Кроме того он обвинялся в безнравственной жизни. Пасквиль носил характер политической провокации и происхождение его в действительности едва ли было связано с РСПЕ. Скорее всего в данном случае был лишь использован имевший место накануне конфликт. В этом отношении примечательными оказываются заключительные строки документа: «Пора его (архиепископа Иоанна) разоблачить. Пора его проучить, если он забыл, как его учила большевистская Ч.К.». Такая апелляция к опыту деятельности советских репрессивных органов оказывалась совершенно несовместимой с программой и реальной деятельностью РСХД и РСПЕ, организаций к тому же по своему духу антикоммунистических.

Последние годы жизни архиепископа Иоанна были омрачены политической травлей, которую вела против него главным образом левая радикальная пресса. Кроме того им было возбуждено уголовное дело в связи с подозрениями о финансовых злоупотреблениях в церковном ведомстве, что в свою очередь привело к резкому осложнению его отношений с некоторыми из служителей Латвийской Церкви.

В ночь на 12 октября 1934 г. архиепископ Иоанн был зверски убит на архиерейской даче, расположенной в пустынном месте вблизи Кишозера. Перед смертью он был подвергнут пыткам, и затем заживо сожжен. Находившиеся в доме деньги и ценные вещи убийц не заинтересовали. Однако определенно было заметно, что они рылись в бумагах и искали какие-то документы. Преступление не было раскрыто, и его причины до сих пор с полной определенностью не ясны.

Существуют три наиболее распространенные версии убийства. Первая из них связывает его с уже упомянутым конфликтом, возникшим между архиепископом Иоанном и руководством РСХД и РСПЕ. Эта версия разрабатывалась и следствием. Вскоре после трагической гибели рижского архиепископа РСПЕ было распущено латвийскими властями и значительная часть его участников арестована. Следует также отметить, что у политического управления, которое занималось расследованием, существовало предвзятое отношение к Движению и превратное представление о его деятельности. РСХД и РСПЕ воспринимались его сотрудниками как организации монархические, ставившие своей целью восстановление Российской империи в прежних ее границах. Однако в ходе следствия никаких фактов, подтверждающих причастность РСПЕ к убийству обнаружено не было, и все арестованные его члены были освобождены. Вторая версия видит причину преступления в обстоятельствах проводившегося по инициативе архиепископа Иоанна следствия в связи с фактами церковного воровства, тем более, что по некоторым сведениям, 12 октября он намеревался предоставить следователю какие-то важные документы. И, наконец, третья версия возлагает ответственность за убийство на действовавшую в то время в Латвии советскую разведку. Действительно, деятельность архиепископа Иоанна, резко антикоммунистически настроенного, вызывала недовольство советского посольства. В 1927 году в связи с его речью, произнесенной после панихиды по жертвам большевистского террора, латвийскому правительству советским посольством была представлена нота протеста. Могла вызывать недовольство советской разведки и та политическая борьба, которую архиепископ Иоанн вел в Сейме с левыми депутатами, среди которых, можно предполагать, находились ее агенты. Однако, с этой точки зрения, уже осенью 1934 года устранение архиепископа Иоанна едва ли было целесообразным. 15 мая 1934 г. в Латвии был совершен политический переворот, в результате которого была установлена авторитарная форма правления, и Сейм был распущен.

Все изложенные версии строятся лишь на догадках. Никаких определенных фактов, подтверждающих какую-либо из них, следствием обнаружено не было.

Похороны архиепископа Иоанна явились свидетельством глубокого уважения и любви, которые испытывала к нему латвийская паства — десятки тысяч людей, не имевших возможность попасть в кафедральный собор, где совершалась заупокойная служба, заполняли улицы по пути следования погребального шествия. Заняты были также все балконы и окна домов. Рижская газета «Сегодня» так описывала эти события: «Рига еще не видала подобных погребальных шествий. <...> Вечерние сумерки спустились над городом, когда голова шествия приблизилась к кладбищу. У открытой могилы-склепа, с правой стороны Покровского храма горели яркие лампионы и газовые фонари. На кладбище были допущены только духовенство и делегации. Но и этого оказалось достаточным, чтобы небольшое пространство кругом могилы было сплошь заполнено многоголовой толпой. <...> После литии гроб был опущен духовенством в могилу. Под печальное пение “Вечной памяти” и погребальный звон осиротевшая паства, не желая сдерживать своих чувств, рыдая, оплакивала своего архипастыря. <...> Хотя, согласно просьбе Синода, речи, произносившиеся у могилы, и не были продолжительными, все же возложение венков представителями многочисленных организаций и приходов заняло около 2 часов времени. <...> Огромное количество венков превратило могилу архиепископа Иоанна в благоухающий холм. До поздней ночи к могиле нашедшего на Покровском кладбище вечное упокоение Владыки струился поток верующих, склонявших головы в молитвенном молчании перед могилой святителя». На похоронах присутствовал и представитель правительства Латвии — заместитель премьер-министра М.Скуениек, сказавший в своей речи много теплых слов о почившем архиепископе.

24 сентября 2001 года на соборе Латвийской Православной Церкви мученически окончивший свою жизнь архиепископ Иоанн был причислен к лику святых.

После гибели архиепископа Иоанна митрополит Московский и Коломенский Сергий (Страгородский), возглавлявший в то время Московскую Патриархию (поскольку после смерти Патриарха Тихона в 1925 г. советские власти не давали возможности провести выборы нового Патриарха), назначил временно управляющим Латвийской епархией митрополита Литовского Елевферия, остававшегося верным Московской юрисдикции. Однако под давлением правительственных кругов, не заинтересованных в дальнейшем подчинении Латвийской Православной Церкви Москве, Латвийский Синод отказался признать канонические права митрополита Елевферия. 3 ноября 1935 г. в Ригу прибыл посланник Константинопольского Патриарха митрополит Герман. 11 ноября того же года Синод Латвийской Православной Церкви составил прошение о переходе Латвийской Церкви в юрисдикцию Константинопольского Патриарха с просьбой о даровании ей автономии по образцу Эстонской Православной Церкви. На своем заседании 19 ноября кабинет министров Латвийской республики это прошение одобрил, а в феврале 1936 г. Константинопольский Патриарх Вениамин просьбу Латвийской Церкви удовлетворил; Латвийской Церкви при этом была дарована автокефалия.

9 марта 1936 г. новым возглавителем Православной Церкви в Латвии был избран протоиерей Августин Петерсон. 29 марта 1936 г. была совершена его епископская хиротония, и он был возведен в сан митрополита.

Церковная позиция митрополита Августина в основных своих положениях вполне удовлетворяла латвийское правительство того времени, и сравнительно недолгий период его управления Латвийской Церковью не был отмечен какими-либо конфликтами с государством.

В 1940 г. Латвия насильственно была включена в состав Советского союза, что неминуемо отразилось и на судьбе Латвийской Православной Церкви, но это уже другой сюжет.

Генрих Латвийский. Хроника Ливонии. М.; Л., 1938. С. 126.

Позже — в XVI в. на большей части территории Латвии (также и Эстонии) произошла реформация, в результате которой здесь утвердилось лютеранское учение.

Подробнее об этом храме см.: Кампе П. Православная церковь Св. Николая Чудотворца в городе Риге. Рига, 1939.

См.: Православные русские обители: Полное иллюстрированное описание всех православных русских монастырей в Российской империи и на Афоне. СПб., 1994. С. 600.

Об истории Православной Церкви в Латвии в XIX веке подробнее см.: Гаврилин А. Очерки истории Рижской епархии: 19 век. Рига, 1999.

См. об этом также: Озолиньш К. Положение Латвийской Православной Церкви в 20-е годы ХХ века // Православие в Латвии: Исторические очерки 2. Рига, 1997. С. 13-29.

Латвийский государственный исторический архив (далее ЛГИА). Ф. 7131. Оп. 1. № 3. Л. 2 (перевод с латышского языка).

См.: Архиепископ в подвале // Сегодня. 1921, 26 июля.

См.: Феофан (Пожидаев), игум. Архиепископ Иоанн (Поммер). Рига, 2000. С. 69.

Об истории реэвакуации имущества Латвийской Православной Церкви подробнее см.: Озолиньш К. Положение Латвийской Православной Церкви в 20-е годы ХХ века. С. 19-21.

Хотя законодательное положение о Евангелическо-Лютеранской Церкви было принято только в 1928 г., фактически ее права были признаны с первых же дней независимости Латвийской республики. Отношения государственной власти и Католической Церкви с 1922 г. определял конкордат Латвии с Ватиканом.

Подробнее об истории православного духовного образования в Латвии в этот период времени см.: Труфанов. Из истории Рижской Духовной семинарии (1926-1936) // Православие в Латвии: Исторические очерки 2. Рига, 1997. С . 5-12; Latvijas universitate 75. Riga, 1994. Lp. 228.

О деятельности Русского Православного Студенческого Единения подробнее см.: Плюханов Б.В. РСХД в Латвии и Эстонии: Материалы к истории Русского Студенческого Христианского Движения. [Paris], 1993; Фелдман-Кравченок Н.К. Русское Православное Студенческое Единение в Латвии // Православие в Латвии: Исторические очерки 2. Рига, 1997. С. 105-126.

ЛГИА. Ф. 7131, Оп. 1. № 43. Л. 30-31.

Там же. Л. 39-41.

Там же. Л. 52 .

Таинственная история гибели архиепископа Иоанна неоднократно привлекала внимание различных авторов, писавших о нем. Более подробный критический разбор существующих версий см.: Сидяков Ю. Иоанн (Поммер) глазами биографов, историков и публицистов // Даугава. 2002. № 4. С. 146-154. В этой же публикации дан подробный перечень существующей в настоящее время литературы о Владыке Иоанне.

Шествие на кладбище и чин погребения // Сегодня. 1934 22 октября.

О выходе Латвийской православной Церкви из юрисдикции Московской Патриархии подробнее см.: Кулис А. К вопросу об автокефалии Латвийской Православной Церкви в 30-х годах ХХ века // Православие в Латвии: Исторические очерки 1. Рига, 1993. С. 65-74.