Оглавление

Олег Осиновский

Война с бесом в царстве небесном

Ранее

Царство небесное, как стена между Тобой и Отцом. Рассвет отгорел. Пламя погасло. Солнце восходит на холодную гору бело-пурпурного утра. К Отцу Ты вернулся из любви к Тебе Отца. Из византийских глаз Его в Иерусалим Твой. Ни родины, ни чужбины в Византии, в Иерусалиме. Мария в пустыне осталась Одна. Сын Девы Воскрес. Младенца Отец забрал у Неё. Оставил Деве Царство небесное. И Воскресла Она из Царства. Волчица кормящая Своих Волчат, Сына  и Отца. Едят и молчат. Доели Деву и Воскресли. Выпили Волчицу и ушли из Москвы в Рим.

Тело Воскресло. Не Воскресла душа. В Царстве небесном рождаются семьи бледов Коней в теле, в душе. Лошадей, жеребцов, жеребят согласное  ржание. Лёгкая рябь светлых очей в нищете бесстревожной, плоти на родине, души на чужбине. Как победить молитву сияньем оставленности бесстрастьем и страстью. Как Воскресать, не спасаться.

Тела вокруг образуется плоть Воскресения. Радость сохраняет скорбь чистой как в любви, так и в ненависти плоти к телу.

Во плоти Воскресая душа, пустыню творит в теле себе. Тело степь кочевая. Кочевник в степи Воскресение души. Ты ощущение Воскресения Твоего от встречи Его с душой Твоей. Мёртвая плоть Твоя живёт, как душа в Царстве небесном. Прощается с Воскресением тело Твоё, как Девой Ты, как с Ты Отцом у Неё во плоти. Один на Один с Собой остаёшься, Ребёнок домашний. Корень здоровый плоти в душе, сон во сне.

Воскресенья мгновенность. Далёкие зовы Его в рассеянном свете тела, души. В волненье житейском стоит, как гора на выпуклых скалах. Так страх Воскресать распадается на душу и тело. На расставание с плотью, с душой. С семьёй Воскресений. С новизной ощущений Младенца в теле, в душе Девы Марии. Как путешествие с войны воина мёртвого домой.

Ожидание долгожданное соблазняет оставленности обаянием. Одержимостью плоти, души Воскресением беспощадным к небесному Царству в них. К страдания подвигу под кровом радости. Под личиною воли победить Тобой себя. Войти в ад, как в рай. В райском аду принуждать к Воскресению душу и тело.

Душа Воскресая, Тебя от себя защищает. Её плоть становится Тобой, расстаётся с душой. В чужое душе, в родное Тебе выбирает душа куда Воскресать из Царства небесного ей. Ни ада, ни рая, ни тела за ней. Рай, ад, плоть они инстинкты души. Сладок плен душе инстинктов её. Жить с Тобой, как без Тебя. Завтра война. Сегодня перед войной лето зимой, весна осенью. Светла косточка-лодочка души во плоти. Мёртвая плоть защищает душу живую. Как жизнь до войны. Как в монастырь уйти воевать с молитвой. Как уходя оставаться. Как умирать Воскресая. Как жить хотеть. Молиться не сметь.

Похищает душа из Царства небесного день свой. И приятно, и больно душе в беглом к ней дне, в объятиях дня вожделеть себя. Негодовать на власть свою над собой. Противиться Воскресению, столь яростному и мощному, упорному и плодовитому, как с родины убытие.

Из Царства небесного душа по Лествице во времена последние поднимается. Открывается душе на Воскресение вид сверху вниз. Воскресает она, уходя из небесного Царства. Оставляет от себя в Нём, ступеньку за ступенькой своё Воскресение из Спасения своего. К Тебе смертному живая душа возвращает клеточку за клеточкой Твои. Смерти боится своей, не боится Твоей смерти в молитве. А сердце остановить, как возвратиться с войны.  К чужому ему своему, к родному Твоему. Воскресению молиться, Победителю покаяния. Не просить, не бояться.      

Уповает душа на страх. Укрывает его собой от Тебя. Отрекается от себя душа, Воскресая из страха раковины. Жемчужина бесчувствия, бесстрастия стражница страстная. Удовлетворяется, Воскреснув тем немногим, что дано ей Царством небесным. На родине, на чужбине войной с ними молитвы за них не родных, не чужих. Как победить молитву Тобой. Полюбить нелюбовь.  

В развалинах Царства небесного прячется местность свободная от рая и ада. И душа Воскресает двуликая, чистая от ликов Твоих и Отца. Вытесняет она страх из себя. Отцовский и Твой. Далеко, далеко за Воскресений воинство к Отцу Ребёнка. Так мёртвые идут на войну. И живыми с войны возвращаются. И соблазняется страхом душа. И вожделеет плоти его, Воскреснув из тела своего.

На каменном острове гора острая. Перерезает она тенью своей остров. И море глубокое бежит с горы острой тенистыми реками. С вершины небесного Царства, как тела душа вниз к теням Воскресения обоюдоострого. Как меч вознесённый Отцом над Тобой и Марией. Как после войны жить.

Создано Царство небесное Отцом по образу и подобию. Страха Твоего за Отца творящего Сына из души и тела Марии Девы. Из ничего Младенца Тебя Себе, не телу и не душе. И победу над телом одержала душа. И началась война души с собой. И возвратилась в плоть.

Личность страха чиста, беспечальна, безбытна. Без грёзы и скорби. Скитается она от Отца к Ребёнку, от Сына к Отцу. По жизни вольной, бездомной. И вдруг по домашней в даль безначальную. Как отвага расстаться тела с душой. Как Воскреснуть душе безобразной в прекрасную плоть. Как участвовать безопасно. Как домой уйти с войны. Как спастись от молитвы тишиной любви.              

Сила души жить без любви. Разрушительная и желанная замкнутость в себе открывает душе пресыщение собой девственности её. Избавление от уз воплощения мученичества в искушение Воскресением тёмным светлого Воскресения. Как довериться светлому и не исчезнуть из тёмного Царства небесного. Как порознь с душой жить. Испепелять душу  осверепелую невинностью перед ней ада и рая. Как не иметь куда возвратиться. Как спасти от себя рай и ад. Как подчиняться и оставлять.

Не оставила после себя плоти душа. Воскресая из  Царства небесного. В тело цветущее очищением от смирения души бестелесной. Чистой, бесплотной, как колодец в ведёрке. Как солнце сияющее из погасшей звезды. Как бояться жить,  Как из монастыря уйти в травы, в цветы. На гору высокую звёзд над солнцем. Как звенеть колокольчиком из тела душе. Как по ветру лететь в  тишине.

Страха посланец Ты падшей души. Пала светла душа Твоя рядом с Тобой. И оставил её, и стало светло Тебе, не душе. И тени над ней сгустились Твои. И в соблазнах она струилась теней. Ледяная в горячих тенях пропадала. Разрушала себя Воскресением Твоим, не своим. А в Царстве небесном стояла неистовая тишина дикая. Потаённая, беззащитная, яркая, звонкая птица с ликом звериным, крылатым. Как Мария в пустыне с волхвами. Как отпустить и остаться.      

Призрак души Воскресает в душе. Является ей в Царстве небесном. И душа тенью призрака своего, становится плотью его. Перестаёт быть собой. Рыбой, птицей, зверьком. Марией, Отцом, Тобой.  

Живёшь с Отцом, не узнаёшь Его. И в страхе Твоём обретает покой Отец Твой. И преследует Отца Тебе неведомый страх узнавания. Созревает в Отце, как молния в грома раскатах. Как любовь к расставанию с Тобой, пока Ты живой. И дождь идёт из молний, громов. То огненный, то ледяной, как Мария в пустыне. Как не видеть и слышать.  

Страха предтечи не душа и не тело. Не Царство небесное. Не Воскресение тела из тела, души из души. Открылся Ты Отцу Твоему не плотью и не душой. Он, рождённый Тобой Отец. Плод дуновения Твоего Воскресения. Семечко, косточка, зародыш дыхания. 

Стойкая, сочная мякоти вязкость. Как опытность Воскресать в Царств небесных стада. В ту пору до-чувствия, из которой не вернуться не в плоть, не в душу. Как мучить молитву её тишиной. Не Отцом, не Тобой, не собой. Как пережить себя и Тебя, и Отца молитвой. Как любя, ненавидеть.

Страдающий страх бесстрастен. Пресыщен собой. Как чистой душой душа падшая. Охваченная восторгом. Мороком воображения. Видением сияющим. Взором лазурным плоти на душу.     

Беззащитность души во плоти неощутима Воскресшему телу. И жертвует душу тело своему Воскресению. И не Воскресает душа. Созерцает она Царство небесное, пока не Воскресла. И умаляется перед душой смиренной её Воскресение мятежное. И тяготится Оно Собой, как плоть душой.

Осязаемый страх отпадает от невидимого себя. И творит душа тело себе. Деяниями страха плоти стать душой. Перестать оставаться собой. Воскресая к душе, расставаться с ней.    

Чувственности приманка страх пробуждающий. Как проснуться и спать. Как мучаться и не страдать. Тише жить души и плоти своих. Помирать первым. Воскресать последним.

Бесстрастна душа. Пережила себя, не дожила до Тебя. Обрела Твою Плоть, осталась с Тобой, рассталась с собой. Податлива страху, текуча. Как курица, напуганная ястребом, когда её топчет петух, высиживает ястребоголовых цыплят. И увидели они высокое дерево на берегу потока, и одна сторона его была охвачена пламенем от корней до кроны, тогда как другая – зеленела и покрыта была тучной листвой.

Событий души хроника плоть. И умоляет душа тело прервать на мгновение Воскресение её. И направляется Царство небесное строго на восток от солнца или на запад от луны. Беженец небесное Царство из рая, из ада. Золотой корабль под серебряной мачтой. 

Заветная сдержанность. Открытое безразличие. Бдение над своими страстями. Ни один удар судьбы не похож на другой. И плоть не плоть. И душа не душа. Воображаемая услада. В которой поровну есть от монаха и от искателя приключений.   

Забирает из ада Тебя Отец Твоего к Себе, в ад Свой. И в Отцовском аду души живут. Твоя и Отца покоем высоким, душа и душа. Ответвляется Царство небесное телесное от бесплотных души и души. От стволов душ божеством женским. У божества рот, нос, глаза дрозда. И резвится в реке лосось. Пением дрозд лосося влечёт из реки. И солнце стоит.

Ад проницаем для счастья. Разочарование в себе приятно душе падшей. Пробуждает в ней жалость и желание. Ад сливается с раем. Так рождается Царство небесное. Как посмел я Воскреснуть? Ни плоти, ни души не имея во плоти. Воскресая из ада, из рая. Из пустоты принимая то преувеличенное состояние Воскресения моего над телом и душой.

Уединяются от Тебя в Царстве небесном тело и душа Твои. Созерцают они Отца Твоего, расставшись с Тобой. И сходишь в ад Ты, не плоть, не душа, не Отец. И небесное Царство ад отворяет Тебе. Без тягостных сомнений и страстей о теле, о душе, об Отце. 

Смертью тела душа жива. Воскресает она в мёртвую плоть. Отводя от себя своё Воскресение. Плотью колеблемое самообладание души Воскресать неожиданно, страстно. Звоня в колокольчик маленький, звонкий, далёкий.

Видение тела душа. Танец души неподвижен. Петляющий по влажной от росы траве заяц замедляет свой бег и в удивлении привстаёт на задние лапы. И роса зайца пьёт. И тишина поёт.

Звёздам солнце окно. Небо в окне, как в глубокой траве высокий цветок. Как вечерний час, опоясанный утренней зарёй. Как трепет бесшумный листов в чаще лесной. Как Воскресать не прямо сейчас, а когда-то потом. 

Проводник плоть души. Обманываться рада душа телом в Царстве небесном. Так ненависть к внешней судьбе уступает место ненависти к себе. Мраморно чистой. Обретающей обособленность фонтана. Как умение различать эмоциональной волей. Одинокою гордость, невозмутимую. Созданную или выбранную бегством от жизни.    

Война круговая чаша. Самолюбивая уязвимость войны длит прикосновение. Мужчины к мужчине, женщины к женщине. Плотно любовь запирает двери и окна чувств. Не без тщания и не без подробностей. Не без обаяния фантазией. Перебредающей через узкую полоску. Нежных белых анемонов. Тёмно-синих колокольчиков. Напоянных росами вечеров летних.

Душа холодна, как плоти тепло. И становится плоть холодной, доступной, как лёд. Словно тепло происходит не от неё самой, но от отсутствия души во плоти.

Душа Воскресая, себя ощущает падшей капелькой тела в Царство небесное. И пробуждает в теле желание спастись от Воскресения последствий души из плоти. И небо стоит высоко, высоко над душой. Плотью спасённой её Тобой от меня. Далеко, далеко Воскресать от Тебя.

Душа и тело, ища себе свою противоположность, утоляют голод в сердцах друг друга. И душа забирает Воскресение тела. Тронув слегка падшей собой мёртвую плоть. И отшатывается от плоти душа. И вновь на неё набрасывается. Не жадно, а как бы случайно. Потрясенная встречей с плотью Воскресшей.

В пещере души вспыхивают белые светлячки от светлячков чёрных. Кров даёт светлячкам пещера душа. Потоку летящему. Истоку счастья звенящего тишиной. Страху чужда, тишина пребывает в бездомной тревоге звёзд о солнце. Обладает немногим, что было бы хорошо само по себе. Перескакивает с одного на другое. Создаёт всё остальное после себя. Как Ребёнок Отца. Как Сына Мария. Как во плоти возвратиться к душе. Как исчезнуть хотеть. Как Воскреснуть не сметь.

В Царстве небесном неведома телу душа. Ни следа от души во плоти. Душа и тело два белых оленя во мраке небесного Царства. Уединяется с оленем олень в светлой во тьме. И рождаются оленята, ад и рай. Прекрасные и ужасные. Разные и одинаковые. Жалкие и безжалостные. Очарованные собой под солнцем, луной, звездами. Не спасаются, Воскресают.  

Одна душа в ад, другая из ада. Судьбы душ остаются в аду. Души бегут судеб друг друга. Впадает в состояние искушения встречей душа падшая с Воскресшей собой. И небо плывёт дождём по росе. В лодке грозе под парусом грома. И ласточки летят над морем.

Чувственности приманка душа. Распаляет душа себя отсутствием тела. Зияет она в Царстве небесном, бездна в бездне. Одна бездна ад в душе, другая рай в ней. И в рай, вожделенный душой, поднимается адское пламя из бестелесной неё. Не отягощённой искушениями Воскресения. Движениями Воскресения, обращёнными в прошлое, как солнце к звёздам.

Душа Воскресая, отпускает на волю плоть от себя бесприютную. И по Царству небесному скитается тело в пустыне души. И видит душа голубя, летящего с омаром в клюве. С шероховатого камня лошадиный череп. Нечто под холстиной.

Ад наделяет телом Воскресшим падшую душу. Плоть Воскресая, распыляет по аду пылинки души. Сцепляет их жаром волнения. Из ада Воскреснув, исчезнуть и возвратиться пылинкой к душе. Соединиться с душой и обрести покой. На маленьком самом небе последнем в аду. Светлом, как дети в войну. 

Пока душа не родилась. Желание души родиться пленяет красота обладания. Душой места своего рождения. Плодами воображения падшего Воскресения и прекрасного. Поднимаюсь по склону горы. Открывается взору озеро, следом лес. Надо выбирать: или озеро, или лес. Вот только горы-то нет. Мария и Твой Отец без Тебя. С Ними Ты и Один. Забери Их к Себе. Увидь и оставь. Отлучись и предстань.

Душа свою пустоту заполняет потаёнными мечтаниями о Воскресении тела. И всякий опыт, сколь бы ни был он глубок. Всякое восприятие, сколь бы ни было оно утонченно и обостренно. Будут дарить меня лишь горькой грёзой о бесконечной энергии. Которой мне никогда не дано причаститься. И даже в лучшие мои мгновения во мне будут два человека. Один из которых тяжёлым взглядом смотрит на мгновенные признания второго.

Образы плоти возникают в душе. Фантазии, запахи тела.  Одно и то же действие Воскресению легче совершить при низменной движущей силе, чем при возвышенной.   

Под ударами знания об одиночестве. Даже перед лицом наивысшей красоты. Ритм жизни в раю сбивается в дрожь рая. Бесчувственного, спокойного. Переброшенного мостиком через Царство небесное, как душа через тело. Так останавливает сердце себя душой. Воскресающей в мёртвую плоть из детского сердца. Так любовь к Тебе она страсть не спасаться и Воскресать. В любви разлучнице с жизнью зовущей быть трусом.

В Царстве небесном рай островок падшей души в теле Воскресшем. Огромная водоросль в лесном озере, благоуханно ветвится рай. Чайка, лесная птица, по озеру бродит, аки посуху по морю. И пьёт воздух крылами чайка, как радуга.    

Послушание тяжести рая искушает душу в раю. Саморазрушением ради спасения. Ранит раем себя падшая душа. Играет она с собой в Тебя с Отцом.   

Зависимость от каприза жить оказывается рабством. Царства небесного раю.

Полезностью искушений. Желаний молчанием. Преданностью телу, душе, не Тебе. Лето на луне. Осень на солнце. Весна на звездах. Зима собирает цветы с луны, с солнца, со звёзд. Дожить бы до жизни такой, в которой ни плоти, ни души. Только Ты.

Раем себя искушает душа. Переживания рая душой изгоняют её из него. Позволяют душе страдание самой чистейшей горечи. Страдание, предназначенное для преступников, как гарантия подлинности Воскресения. 

Страдает душа в раю. И душу рай оставляет. И душа Воскресает из рая. Удаляется от себя в нём. То с собой расстаётся, то с ним. Как с чернецом молитва.

Тело душу творит себе из разлуки с ней. Пришла пора отказаться от души, чтобы быть достойным оплодотворить её бесплотным собой. Привязанностью к себе, не к ней. Счастья хотеть и не сметь иметь, как детей на войне. И возвратиться с войны победителем их. Из сна о душе к Тебе.

Доверие к искушению. Телом души, душой плоти. Подавляет желания их смирением Воскресения перед ними. Ниточкой любви колеблемой. Привязанностью молчания к шёпоту отрешённости. К шорохам снов, полных стона и ликования. Как воздух к дыханию.   

Ты силой меня возьми. Вызови во мне сопротивление Тебе. Огради Себя мной. Стеной тела, души моих. Не милосердствуй к ним Воскресшим. Сердце останови. Детей возврати с войны.

Неведомы тела пределы душе. Жертва так же запятнана силой, как и палачи. Говорят маленькие птицы на языках больших птиц. И душа болит. Боль её способ плоти являться. Как дрозд ястребу. Тяжестью и благодатью.

Согласие Сына от Отца родиться. Порождает в Отце взгляд на Младенца, ещё не рождённого. Остр, зорок, точен и строг плоти вздох о Воскресшей душе. Ребёнок в процессе игры может со смехом перенести физическую боль. Которая, будь она частью наказания, стала бы для него чудовищным испытанием.

Плоть, отделившись от собственной души. Может неуловимо вылепливаться другими душами. Вмешиваться, отсутствовать, вкрадываться. Пребывать праздной, податливой. Летящей и спящей.

От зла в себе и от в себе добра. В сторону плоти бесплотной отступает плотская душа. В равновесие Царства небесного во плоти и Воскресения души. Душа Воскресая, обладает тем, от чего отказывается тело её, Воскресшее прежде неё. И чернец расстаётся с монастырём. И сердце поёт инока. Молится оно без молитвы. Как унижение, которое заставляет отказаться даже от ощущения безнадёжности. От счастья ради любви. Как пропасть и не судить.

Доверие тела душе мучает душу. Душа избегает страдания. Её отрешённость от плоти полна бесстрастной любви к жизни во плоти. Не бывает отрешённости без боли. Боли не бывает, претерпеваемой без ненависти и лжи. Рядом с которой, светла и лукава, не стояла бы луна над звездами. На маленьком самом небе последнем. В теле Воскресшем в ощущениях души, не в своих. Как любить, не Воскреснув, душу и тело. Просить прощения за любовь. Не утешения, а очищения от себя, любя.  

Между реальным адом и воображаемым раем душа выбирает ад. Необходимость выбора ставит душу в положение тела. В состояние умирания за то, что сильно, а не за то, что слабо. Или хотя бы за то, что будучи в раю слабым, всё же хранит ореол силы ада.  

Ужас преступника передаётся палачу. Невинный в момент страдания знает правду о своём палаче. Палач же его не знает её. Падшая плоть спасает душу от холода силы души. Вот как ощутить себя дома, находясь в изгнании. Как не спасаться, спасаясь. Как не Воскресать, Воскресая. Как не воевать, убивая.  

В Царстве небесном сгорают Воскресшие тело, душа. Вот как к Тебе из огня являются не Воскресшими плоть с душой. Огненными над Тобой поднимаются пламени языками из ада, из рая. Дерзость и раболепие только что на волю отпущенных рабов возрастают одновременно со счастьем не Воскресения тела из тела, души из души. Куполом иллюзий. Жёсткостью, стойкостью. Внятностью, нервностью. Полнотой искушений грёзами о душе и о теле. С обеих сторон: стороны палача и стороны жертвы. Вот как мёртвые дети с войны возвращаются к детям живым. И сердце болит.

Воскресение без сомнения в Нём тишины. Оно плотью, душой воображаемое умирание. И в Царстве небесное возвращается Воскресение. Печалью Своей о теле и о душе. Тягой Воскресения к распространению страдания за пределы души и тела. Безнаказанностью ада и рая в небесном Царстве.

Душа позволяет себя любить. Как собаки или кошки, получающие пищу, тепло и ласку. И, как они, жаждет получить их как можно больше. В зависимости от случая либо привязывается, как собака, либо, как кошка, равнодушно позволяет себя любить.

Праведность не деятельна. Безобразная и прекрасная, рабыня бесстрастия. Как бы жалка не была, навлекает она наказание не на себя. Царством небесным за Воскресение.

На рабыню другую, любимую и чужую, навлекает наказание. Благодать и тяжесть.   

Благодеяние - страсть. Внимание, связанное с желанием. Не с волей, а с согласием Воскреснуть. В не возделанное Воскресением Царство небесное. В счастливое бесстыдство уйти и возвратиться. В заботу воображения мёртвого тела о плоти живой. На расстоянии от себя стоять, как душа.   

О завтрашнем дне не заботятся ни душа, ни плоть. Раз за разом становится телом душа. Страдает она, бесстрастная, от себя, не впадая в состояние кошмара. И поселяется во плоти. Чужая себе, а телу родная. И день души длится. И каждая проходящая секунда завтрашнего дня уносит душу к чему-то, что ей не по силам перенести. Как отмолить, не простить и любить. 

Тело, душа моментами страсти Воскресения к Царству небесному живут. Ничуть друг друга не наследуют, не преследуют. Не мешают Воскресать и расставаться. А Воскресли и встретились, и расстались. И смерть из небесного Царства к ним возвратилась чистая. Как жизнь после жизни. Как только сердце остановилось.  

Невозможность – дверь к чудесному. Можно лишь постучаться в неё. Открыть должен кто-то другой. Чтобы выбраться из мечтаний, нужно прикоснуться к невозможности души стать телом. И о завтрашнем дне сегодня не беспокоиться. Царство небесное падает в землю семечком с древа Воскресения Твоего. Лес Воскресений Ты насадил Отцу Твоему. И заблудился в тихом лесу Отец. И не вышел из леса к Тебе Он. На зов, на шёпот Твой.

Зло - оно не что иное, как само добро. В круговороте Воскресений Твоих. Весеннее небо в тиши осенней листвы. Дети войны тела и души – Отец и Ты. И к Деве пришли пастухи. Не к Тебе, не к Отцу Твоему. В листву, в листву, как муж в жену.

Себя не щадит душа. Бежит она, не Воскреснув, в Воскресение тела. И помыслы плоти чисты об исходе души.

Душа, Воскресая, повторяет в направлении обратном Воскресение тела. Она возвращается в плоть, оставляя её. Сначала на время, потом навсегда. И звёзды стоят, над звездой звезда. И тёмная сторона ночи становится светлой. Как ощущение телом Воскресения души на ощупь в ночи.

Нравится подчиняться телу душе в последний день жизни своей во плоти. И отказывается душа от Царства небесного ради Воскресения из плоти. И плоть не готова к Воскресению души. И душа, Воскресая, распространяется вовне небесного Царства. Искуплением тяжестью Воскресать. Благодати принимать за Тебя сердце своё. И грезит о нём в день свой последний. А в Твой день первый с Отцом без Девы.        

При свете лунном пруд камышовый. У кромки пруда плуг. И на ветру ночном даль, сияющая за плугом. Как лань на другом берегу пруда. В сверкающем колпаке, как Царство небесное на земле.

Воскресение не судит. Оно творит добродетельные поступки вместо тела и души. Те, от которых они не могут удержаться, Воскресая. И Царство небесное забирает у Воскресения Тебя. Не тело и не душа Тебя забирают, а небесное Царство. И Воскресать Тебе страшно.

Мёртвая плоть, сострадающая – искушение душе её живой. Страстно жаждущей оставленности своей телом. Ради Воскресения его, а не своего. За пределами слёз плотских о Воскресении души. Желание добра от себя Тебе предполагает принятие крайней степени несчастья от Тебя себе. Наказания, претерпеваемого против воли Твоей.

Как кротость и гнев. Как дом то на Небе, то на земле. Как с озера лёд по реке.

Тело душе отдаёт день свой. И, Воскресая, душа не ощущает прикосновения дня. И земля сразу на Небесах. Не вдруг, не по чуть-чуть, не вскользь Небо под землёй. Как умереть за то, что сильно. Как за Сына Отец умереть. Как отнять у смерти её горечь. И в то же время награду отнять за смерть. Воскресать не сметь.

Гром и гроза после дождя. Искала душа и нашла тело себе. И ветер светлел. И облака пылали, гасли и разгорались. Наслаждением острейшим от согласия сновидных куниц лесных. Или звёзды несчитано ярки?

Душа Воскресает. Извне разрушает тело душа. И ветер откинул холстину с камней. Два матовых камня мерцали под ней. Камень душа и камень тело, как яблоки шелестели. Перекатывались, созревали. Камень к камню не прикасался. И роса на камнях лежала.

И тишина, как яблоня молодая росла и сгущалась.

Душа никогда не одна. К мёртвой плоти и к плоти живой любовью полна она. Мёртвая плоть и живая в любовь Воскресают души к ним. Не боится любить их душа. Боится любить себя.

Пала душа на дно тела Воскресшего своего прежде неё. И ощущения тела Воскресли в падшей душе. Смутно и зыбко, но отнюдь не весомо. Как любовь отпущенная на волю. Участью души добыть себе плоть и не иметь плоти. Как Дева Ребёнка.

Красота Твоя пронзает Тебя смирением перед ней Твоим. В почти неподвижном море в поисках покоя и тишины. Крошка перламутровых ракушек, намытых тонкой линией вдоль кромки воды.

Плоти отказ душой стать освобождает душу от тела. Стук в дверь. Входит женщина и ставит на стол блюдо, на котором немного плодов. Когда-то она была довольно красива, но сейчас лицо осунулось, щёки впали. Встреть я её в ином месте, я бы сказал, что виной тому радости плоти и жажда удовольствий. Но нет, то были восторги воображения и жажда прекрасного. И как только я утолил голод, женщина вошла вновь.  

Чтобы изнурить собой плоть, утихомирить её. Чтобы ещё живыми войти в те врата, в какие каждый день входят мёртвые тело и душа. Плоть приходит извне к душе. Как мама возвращается из-за гроба. И руками, которые в минуту спешки могут стать зримыми, умеет приголубить заброшенное без призору дитя, качнуть колыбель. Как вдруг проснуться во сне. Прикоснуться к себе и от себя отшатнуться. Как дождаться Воскресения и не вернуться в Царство небесное. Как сверкнуть и исчезнуть. Как низвергнуть дерзнуть милосердие в бездну прощения.  

Царство небесное разлучает тело с душой Воскресением её. И владеет душа не своим, а Твоим в Небесах телом, Воскреснув. И вольна она тело Твоё оставить ради Воскресения своего тела. И довериться ему своему, а не Твоему. Как Дева Отцу.

Отпускает на волю Отца Твоя душа. И свободный Отец приходит к душе. И ждёт, и не ждёт Его она. И растёт, как стена между Тобой и Отцом. То Он за стеной, то Ты её любви. И посылает любовь солнечные лучи и дождь как на доброе, так и на злое Царство небесное. Пока не Воскреснете вместе в небесное Царство. Отец без Тебя, Ты без Отца. И причиняете Самим Себе страдание, которое обрушивается на Вас извне. И Вам даже нужно, чтобы оно было несправедливым. Раз уж Царство небесное связано с несправедливостью, недостаточно страдать справедливо. Вам надо пострадать от несправедливости. Успеть Воскреснуть и не родиться успеть. Освободиться от Воскресения. И любить, как пастухи Деву. И созерцать, как волхвы в пустыне Марию неуловимую.

Душа перестала телу служить. Не смогла Воскреснуть, уйти. Осталась она во плоти.

Плоть слушала душу, как тишину утро. Добро не Воскресшей души. Раздробленное душой на кусочки. Просеянное сквозь зло защищённости. Прикосновениями к ветру тишины. Исчезновения к любви.    

Молитва непрерывная длится лишь мгновение. Источник и пещера. Широкий поток и одинокая звезда. Как жизнь Девы на Небесах. Пока Младенца не родила Мария. Не забрала Сына Дева к Себе от Отца. Отводя травы с заглохших троп. Кроткая и строгая, как Ребёнок с Отцом. 

Душа, не Воскреснув возвращается в тело. Прячется плоть от неё в счастье не встречи с душой. Потаённый и страстный душа плоти осколок. И побеждает тело за телом. С изумлением, без устали взирает она на иззубренный меч и помятый свой щит. Победив тела свои. Победив, как Мария Отца и Сына. Дева уже заполнила до краёв Ребёнка с Отцом. И на миг застыла прежде, чем пролиться через край.

В Царство небесное душа забрала тело своё с собой. И оставила на Небесах плоть душа без себя. Перестала желать тела себе. От Отца Дева перестала желать Младенца. И явились к Марии Отец и Сын. К Невесте Их. Как ветер из тишины. Как дети с войны.

Царство небесное над Воскресением, как хищная птица летит. Вниз не глядит птаха звенящая, гулкая и бесшумная. Казнит и любит.

Душа источает ложь, чтобы не умереть, выжить во лжи. Погубить собой плоть и Воскресить её. Обратить тело в бегство из Воскресения. Не простить и просить прощения. 

Отец Твой нагой пред Тобой. Тело Твоё одето в Его наготу. Пока не помру, я не Воскресну. Не посмею до мёртвого себя дотронуться, не боясь наготы своей. Не стыдно помереть, стыдно Воскреснуть в жизнь перед смертью.

Зари свет холодный. Тише и тише море грохочет. Топот шагов и крики заполнили дом. Царство небесное от Воскресения прячется в смерть. Строит из смерти домик себе выше и выше, не низкий, не высокий. Хорошо, что жизнь остановится.

Воскресая душа, обладает тем Воскресением, от которого она отказывается. То Воскресение, от которого не отказывается, от неё ускользает. И Царство небесное там наступает, куда душа не Воскресает.

Претерпеть принуждение души и тела Воскреснуть. Как умереть прежде смерти. И просеивают сквозь себя плоть и душа меня.

На небесное Царство и тело разъята душа Воскресением. Дважды душа Тебя оставляет. Когда убивает и когда Воскрешает. Она переносит зло из нечистой части в чистую часть себя, претворив его в чистое страдание.

Отец Твой в доме Твоём живёт. У Него Своего дома нет, только любовь к Тебе. Та часть души Сына, которая не создана Отцом Его. Она пристанище для любви Отца. И стоит тишина между Ним и Тобой. Улитка ползёт.

Плоти боль и боль души, как же вы укромные, кроткие хороши. По сердца вольному веленью течение дней Марии Сын остановил. Она не умерла и не Воскресла. Жила-была. Спала и просыпалась. Сама от Себя вдаль по утрам удалялась. Ракушки, камешки собирала и волнам оставляла.

Сына Мария хоронит к Отцу. Льёт по Ребёнку слёзы Отца Она. Целомудренно тело  бегущее души в её пустоту. Так проклятые души пребывают в раю, но для них рай – это ад.

Душа плоть ранит собой. Пламя из ранки бьёт. Купает в огне Младенца Отец. И ранка в размерах уменьшает Отца. И выпадает роса огненная с Него на Ребёнка Его.

Родина не зовёт. Она навсегда от себя отпускает, как на время. В Царство небесное и Отца, и Деву, и Младенца. И останавливается сердце. Как война младенцев с младенцами, с девами дев, с отцами отцов. То мертва плоть, то жива. И Воскресает душа в никуда, в никуда. Как дождаться Тебя и перестать ждать.

Воскреснув душа, в теле она своём не живёт. Память лежит на дне судьбы, как душа во плоти. Душу свою пережить, как Воскреснуть из тени души. Не хотеть жить. Помереть бояться. Как Воскреснуть и не остаться в небесном Царстве.

Как убудет душа, так и пребудет. Душа лица своего не имеет, Воскреснув. У неё бестелесной плотское лицо. Она не судит плоти ни утром, ни ночью, ни днём, ни вечером. И не судя тела, отдаёт Воскресение ему своё. И остаётся бесплотной, как осенью роща.

Молюсь о Тебе Отцу Твоему. На юг и на север, на запад и на восток. Каштан цветёт и черёмуха, и сирень. А родина не здесь, не там. Как любовь к ней, своей и чужой. Не летом, не осенью, не зимой, не весной. После всего, что произошло.

Ласточки, как чайки. Воробьи, как снегири. Ты родился. Не родилась душа Твоя. Ни ада, ни рая там, на чужбине души. Синицы и стрижи.

Тело себе оставляет душа без меня. Она рождается от встречи мёртвой плоти с плотью живой. Перестаёт быть душой. Становится мной.

Сама себя Воскрешает душа. Тебя Отец отпускает к душе. Душа Твоя светла. И тень Отца на ней лежит. Сверкает и летит.  

Пока душа жива, она не Воскресает. Меня не оставляет наедине с Тобой. И ветер льёт на дождь дыханья облака. Как же душа легка, не умерла пока, пока не Воскресла. Не знает она податься куда из небесного Царства. Ни ада, ни рая. И так далее. Легче и легче душе хотеть и не сметь помирать, Воскресать. Как звать Тебя и не звать. Отлюбя и любя.

Не прощаю себе своих ни тела, ни души. Меня оставляют они, а не Тебя. И Воскресают так не к Тебе, не ко мне. Родней и родней становясь. Как остаться здесь и пропасть. Как детей воевать провожать, не ждать.

В Царстве небесном душа и тело гостят плоть и душа. И в гостях не щадят друг друга. Пощаду ждут от Тебя. Пьют и едят с Тобой. Прочь не гонишь голодных их. Ими Ты сыт, одинок. И подносишь к груди Марии младенцев её, тело с душой. Воскресших и бессердечных, как в тишине эхо.

Душа Воскресая, себя обрекает, живая на встречу с мёртвой собой, телесной, плотской. Смерть моя, тебе хвала и мука. Течёт река, не утекает. Из далёкого колодца зачерпнув живой водицы. Берега реки летучи, глубоки. Крылышкуют, не могут напиться. С утра, как бабочки. В ночи, как мотыльки. И садится бабочка на мотылька. И под сердцем мотылёк носит ребёнка её.

Воскресает душа. Оставляет Тебя в мёртвом теле своём. И по свету бредёт, бестелесная. Живёт бесплотная и не живёт с Тобой. То ждёт, то не ждёт её Отец Твой.

Бездомность сиротства. Слепая случайность. Милый привкус каверзы и тайны. Пустота, как душа телу сулящая приключения. Обратимость событий, как жизнь после жизни. Полная свобода беспечальна. Смирение и свобода одно. Когда судьба становится домом. И доверие к ней простирается степью в летнюю ночь. Под сенью луны, витающей в облаках. Как в объятиях тела душа.

Душа и плоть расходятся  по сторонам от мёртвого меня ко мне живому. И не имеют крова ни тело, ни душа. И волен я им свой отдать кров у Тебя. И отдаю. И слёзы лью. И мёртвый пью живого я себя. Пронизанный слезами Твоими и не плачу. Пугливый, стыдливый, страстный. Счастливый и несчастный.

Разрушает себя душа ради плоти живой своей. И приходит смерть за душой, не за телом. И шорохи смерти прячутся в эхо души во плоти. Пока с Отцом Ты.

Уподобилась плоть мёртвой душе. Как утренний день ночи вечерней. И воздух родился дыхания после. Как живая душа от мёртвой души. Ты надыши душу Твою Отцу. Не уходи к нему от меня. Забери от Отца. Воскреси и оставь. Отлюби и отдай. Доживи жизнь мою за меня. Умри со мной и возврати её.

Отец к Тебе Воскрес. Не Ты к Нему. Был шум. Тишина стояла. Шумя, прикасалась к себе, как Отец к Тебе. И душа оставляла Отца. Возвращалась в Тебя.

Позвали на пир меня свой плоть с душой. Вошёл и пирую с ними. Чужой и любимый. Неминуемый, невыносимый. Бесчувственный и ранимый.

Душа – трава. В душе траве кузнечик. Блед крылатый Конь стрекочет, воздух пьёт. И гонит прочь своё дыханье от себя. Как ласточку Мандельштам.

И Отца, и Деву и Царство небесное родила Младенца душа. Расстояние – душа прекрасного. Взгляд и ожидание – вот отношение, подобающее прекрасному. Душа родилась, когда тело Воскресло. Как не иметь сердца и Воскреснуть. Как погубить Воскресением себя. Как души не любить, любить Тебя.

Любовь Твоя к Отцу. Предавшая стран мечу Твоему. Зародилась в душе Отца Твоего. Озарила на мгновение Его взор, прежде чем устремиться своим путём.

Сердце остановится само. Ни плотью, ни душой не Воскресить сердца. Тебе его возвратить настала пора. Оставить без себя тело и душу, уйти. Отсутствовать в них и чувствовать, что свои.

Душа созерцает себя в пустыне очами плотскими. Ночью душа представляет то, о чём размышляет днём плоть её. Облик души живёт во плоти. Приносит дары тело душе. Привязывается к дарам плотская душа. Жена испытавшая болезни рождения и ставшая матерью. Привязывается к своим детям. И тем крепче, чем болезненнее рождение.

Погружаясь в себя. Засматривается душа на свою красоту. Красота убегает взглядов души. На дары свои душе. И падает свет стайкой лучей на третий день в красоте, на сороковой, на девятый. Колокольчиками, васильками, ромашками. И тишина наступает.

Похищает себя из тела душа. Следует она за ним не своим. Путями плотскими душа в пустыне. Становится чужой плоти родной. Обходит стороной душа ад. Рай стороной обходит. Солнце восходит над адом, над раем. Облачко плоти под солнцем душа. Весна, весна.

В бездне Твоей любви. То тело светлей души. То тела светлей душа. И однажды душа возжелала пожать себя. Из ада, из рая собрать урожай. Чадородием плоти возжелала душа урожай собрать. Раю и аду радовалась. Собирала плоды с них. И раздавала детям их. Плясала, танцевала, пела душа телу. Возвращалась в детство. И останавливалось сердце.

Делит тело душа на рай и ад. То в раю, то в аду душу свою плоть ждёт. Гнёздышко вьёт душе тело в себе. И вместе с душой не делает того, что без неё делает с собой.

Слева душа. Справа душа. Впереди, позади избыток души. Вверху, внизу в лесу душ. Исчезает душа. Созерцает себя из ада, из рая. Погружается душа в лес. Небес не видит из леса. Глядит душа в рай. Видит в раю ад. Глядит в ад душа. Видит рай в аду. И тишина в лесу. Ни чужбины, ни отечества. Видит свет небесный душа. Сердечки стучат и стучат. Мёртвое и живое сердце и сердце из глубокого леса. Родина, где ты? Где ты, чужбина? Эхом света лучи от смерти, от воскресения. То в отечестве, то на чужбине. И неба душе не видно в чистилище. От чужбины, от отечества в чистилище от них. И ни души. Одни лучи душ в тишину, в тишину. Пусто в аду, в раю пусто. Заберут и отпустят. Тишину слушать. 

Душа в жертву телу Воскресшему. Приносит себя. Любовью к себе полна. Жертвует душа телу. И оставляет попечение о плоти Воскресшей мёртвому телу. Не имеет душа где головы преклонить. Не гневит душа ни ада, ни рая. И тишина наступает.

Правит душа судом над собой. Молнией кротость его из ада, из рая. На Страшном суде сверкает душе. С небес в раю, в аду. И взбирается суд на небеса в рай, в ад. Весна, весна.

Составлены из любви страсти души. Побеждает душа любовь. Страстью любовной душа становится. Рыдает по раю. По аду плачет. Душа побеждает рай, ад. Стоит тишина. И Ты забираешь меня.

Не имеет где головы преклонить плач души. Обращается к плачу душа своему. Подобно тому, как поступают врачи, которые, оставив больного, много говорят с родными его. Как Мария без слёз с тишиной, с тишиной. Когда Ты с Отцом.

Каким я был, таким остался Ты. Дням моим дни Твои. Танцевали, пели. Звали меня петь танцевать. Третий, девятый, сороковой дни. Окно отворить. Веселиться, радоваться. Плодится и размножаться. В раю, в аду. Слушать тишину.

Душа умирая, благодеяния совершает воскресшей себе. Воскресла душа. К Тебе забрала себя мёртвую. Вошла в дом Твой вместе с мёртвой собой живая душа. Вот тогда и позвал меня Ты. Таким как я был без Тебя. Ни ада, ни рая. Ни чистилища. Ни души, ни души между Тобой и мной. Ни Девы, ни волхвов. Ни Отца. И стоит тишина.

На самом последнем маленьком небе. Светлеет в душе от тела над ней. В лучах над душой поднимается плоть. Из облачка плоти сверкает душа. Не предпринимает она дальних путешествий. Взлетает телом душа над собой. Над адом, над раем в себе. Умереть не смеет. Не смеет воскреснуть. И неприметно утешение получает душа. Весна, весна.

В страданьях души дьявол скорбит о ней. От Тебя бес спасается плачем своим о Тебе в душе своей. Из ада душа ободренье к терпению получает. Она утешается общением с бесом. Потерпевшим одинаковые бедствия с душой в аду. Тебя избавляет дьявол от постигающих её зол. Слёзы он роняет Твои. Плачет Твоими слезами дьявол. Три дня, девять дней, сорок. Вместе со мною дьявол скорбящий. Днями моими. Девятым, сороковым, третьим. Об отечестве на чужбине. О чужбине в отечестве. Были и не были.

В защиту себя от тела. Живёт в нём душа. Во плоти она то птица, то змея, то рыба, то зверь. Не знает душа где головы преклонить. Летит, бежит, ползёт, плывёт. Не отворяет дверей тело душе. Не затворяет дверей плоть от неё в девство своё. Весной, весной!

Девство Твоё Мария хранит в сердце Своём. Дева огнём опаляет Тебя. Она из огня поднимается в пламени к Отцу Твоему. Бросается в пламя Отец. Собирает в огне искры цветы. Из искр цветов Ты с Отцом плетёте венки. Деве Марии венки Отец и Ты. И сердце болит.

Тело душа Тебе сберегла. Небо зажгла у Тебя во плоти. И родился Ты. Были лучи тенями души в сердце Твоём. И Дева с Отцом под сенью лучей. И небо в огне. Светом во тьме. Эхом в тишине.

Ты Ребёнок души и её Жених. Неневестной Невесты Твоей, Младенец. Вольна душа Твоя возвратиться к Отцу Твоему. Прожить с Ним жизнь Твою в раю, в аду. Даром достались душе ад, рай в Отце. Из рая, из ада душа урожай собрала для Отца Твоего. И стало светло в аду, как в раю. Танцуют, поют ад, рай. Радуются урожаю. И тишина наступает.

Погружаясь в себя, обретает душа Воскресшее тело. Свою наготу прячет душа от плоти нагой. Плод Воскресения плоть. Зёрнышком во плоти домик души. Ни стен, ни дверей, ни окошек в наготе обречённой. Душой и плотью на красоту исхода души из тела. Ни тьмы ни света в паденье души. Семечко Воскресения.

После себя плоть оставляет след в тишине. Не насовсем, на время Воскрешения тела. Поющей душе и молчащей, бегущей, ползущей, плывущей, летящей. Живучей, как чувство страха, преступное и сладчайшее. Доступное аду и раю.

Душа стена. Плоть за стеной. В стене окно. В окне светло от Неба в нём. И свет плотской и день, и ночь в душе Твоей волной лучей. И кров лучам даёт Твоя от плоти тень. Зовёт к Себе Отец Тебя. Отцовский зов окно, окно. И тишина стена, стена. 

Молитва стоит на пути тишины. Ты в молитве Отцу Твоему. Отец в тишине Твоего сердца. Сердце Твоё ступенька Лествицы между Тобой и Отцом. Лествицы следующая ступенька сердце Отца между адом и раем. Третья, девятая, сороковая ступеньки. Лествица преодолевает ад и рай. Не обходя их и не отстраняя, а проходя сквозь них. И окошко горит.

Ты не Один и ни души. Твоей душе с Тобой не одиноко. Очи у неё бездонные. Облик у неё Отцовский. Глядит в Твои глаза. И видит душа себя. Отдаётся созерцанию своего взгляда. На волхвов с дарами. На Марию с Младенцем. И болит сердце.

Благодарен Тебе тишайший Отец. Молится Он, Сын за Тебя. И стоит тишина в молитве Отца. И Мария входя к Отцу в тишину. Оставляет за тишиной волхвов голоса, как плоть душа.

Из воздуха и солнца рождается душа. Надышала Тебя она Отцу Твоему. И встретил рассвет Отец Твой третьего её дня. Встретил Отец закат дня её девятого. Встретил Отец ночь сорокового её дня. Столько смертей кругом, что смерть почти перестала быть страшной и стала временами для меня реальнее, чем жизнь. И чем больше близких уходит туда, тем легче делается этот переход.

За стенами страшного Суда. Не осуждает живая душа моя душу мою не живую. Редеет лес в душе моей смертей и Воскресений. И свет над лесом тот же, что в лесу. По лесу душ кружу. Не тронутый иду ни Воскресением, ни смертью. На Суд сквозь детство.

Тело Твоё на Небе дом душе Твоей. На земле плоть Твой дом. Грозы и громы домы радугам и дождям. На Пасху Твоя плоть стала душой гроз и громов, радуги и дождя. Ни ада, ни рая в домах. Ни скорбей по раю, по аду на Суде страшном. Ни страшного Суда. Детски просты встречи смерти и Воскресения. Приведение себя в состояние молитвы. В ребяческую радость вибрирования светлого земли и Неба.

Близость души к хрупкому островку Спасения в раю.  От ответа на Суде Твоём за течение дней моих. Возвратившихся с Суда обратно в ад. Тебя ждать в аду. На хрупком островке избавления от плена одиночества моего. И на несколько мгновений я испытал совершенно необычайное состояние: я определённо выступил из себя, а вместе и как участник смерти своей, переживал всё происходящее с ней и со мной, как безусловно правильное, как какую-то икону, частью которой был и я.

Погибает душа, погружаясь в себя. Ни ада, ни Рая на пути души. Один Ты. Ожидает она движения встречного смерти к Тебе. Такого неверного, шаткого, тяжёлого движения, что смерть душе совсем не страшна. Как светлое пристанище, где нет болезней, печалей, а главное – нет разлуки. Ни с отечеством, ни с чужбиной души разлуки нет. И в минуты грусти мне почти радостно думать, что я буду с ними, что жизнь их вернее моего призрачного существования.

Потустороннее живёт иными формами к одиночеству любви плоти и души. В послушанье душа освобождается от меня. Отрекается она от праха моего. Переступаю я через него. Собираю душе его. Горсточку праха из ада. Из рая горсточку. Отворяет душа окошко Раю и аду. И затворяет окошко за ними, то с родины, то с чужбины. И приходят волхвы. Приносят дары. И уходят неслышно от Ребёнка с Марией. В Черногорию из России.

Простота души от созерцания любви Твоей к душе. Любя Тебя, в ад душа отправляется вслед за Тобой. В простоте его живёт, как в раю она Твою жизнь, как невидимую свою. Облекается душа адом. И занавесь разрывается в простоту двух миров – призрачного и реального – в спасительное умирание и в страх Воскресения. Странное душа растение: мясистый прямой стебель фиолетового цвета вместо листьев покрыт тонкими фиолетовыми чешуйками, а на верхушке души огненный цветок. Впечатление ядовитости и тайны. Как если бы Тебя не распяли.

Из жизни Твоей Ты и Отец в один день Воскресли в Твоём сердце. И облако разверзлось. Сторон света занавесь разорвалась. Не стало меня. Остались плоть моя и душа с Тобой и с Отцом Твоим. Незаметно полетели дни мои. Они были внешне однообразны, но так же легки и светлы, как холодный и солнечный воздух надо мной превосходства плоти моей и души. И сердце болит.

Как отпоёт меня, раздаёт душа дни мои своим дням. И очищен я от себя душой. Надышал её, я дыханье душе. Наг предстал перед ней и отдал ей дыханье моё. И она от него, сама не дыша, Воскресала душа. И не стало меня.

Солнце сокрыла тьма. И отступила она. Чёрный огонь с солнца сошёл. Он зажёг тьму. И звёзды к огню из низринутой тьмы ринулись вниз. И не было неба. И небесная тень светлела во тьме. Как томленье в душе о теле пред ней. Как своя душа проходит в ворота плоти, в которые проходила когда-то как гость. И Воскресает плоть.

В своё прошлое смотрит душа, Воскресая. Для обладания мной душой моей - ад испытание и рай испытанье душе. Сейчас и здесь, как бы ни была душа мертва или жива, есть в ней стихия тишины, которая ни от жизни, ни от смерти. И тишина слышна, как постоянное чувство неудовлетворённости мной души мёртвой. Как чувство беспокойства обо мне души живой. Как не заглушённый тишиной голос Твой из ада, из рая. Как ангелов шёпот на жатве. Сорокового дня девятым, девятого дня днём третьим. Как опять детство.

Просыпаюсь рано. Быстро умываюсь и бегу на угловую восточную башню монастыря. Как звёзд в небесах, так много меня у тебя, душа. Дни мои дней тебе прибавляют. Дыша мной, ты торопишь то жизнь, то смерть мою. Воскресению твоему, негде Ему головы преклонить в дне последнем моём. Крылатое существо над башней восточной монастыря твоё Воскресение, душа. И над Ним, Воскресением души, совсем высоко, опираясь на туманы своими лёгкими очертаниями, горница. Тайная в горнице Вечеря сорокового дня, девятого дня и дня третьего, крылатых существ. Собираются вместе крылатые существа - девятый день, третий, сороковой. И ночь за окном. И в каждом душа Воскресает. И останавливается сердце там, где Воскреснет.

Тернии и шипы Воскресения души Тобой устроены. Тёмные стороны и стороны светлые её Воскресения. И Воскреснув, не попадает душа в рай. И умерев, не попадает душа в ад. И стайки летят к ней из рая смертей. И стайки летят из ада к душе Воскресений. Как если бы тело стало душой, и душа не оставила его.

Так любишь меня, как будто Тебя не распяли. И не будет Суда надо мной Твоего. А после Него будет суд мой над собой. И вновь Тебя не распнут. Так я себя люблю. Звёздная ночь в свете погасшего дня. День на звездах в ночи. Ад дал мне сил выйти из ада. И возвратиться обратно в ад. Искать рай в аду. Рая пока не найду, я не умру.

Плоть на высотах души и Ты во плоти. И Твоя над Тобой душа, её взгляд на Тебя. И тело к Тебе Твоё, как ветер с Небес от неё. И пустые глаза души горят и светлы. И объята душа  пламенем глаз и холодна, как взгляд.

Раньше меня душа родилась. Побывала она и в аду, и в раю, пока я был не живой, не родился ещё из них для неё. И в том, как избегаю я своего одиночества, мне видится скрытый душой от меня страх перед моей смертью. И когда умираю, я очищаю душу живую от смерти своей. И растит смерть душе живой дни её. Из своих дней растит смерть дни душе. И отворив день, видит глаза дня невидимая душа.

Судит душа Твоя душу мою судом плоти Твоей. Тело Твоё о душе моей плачет. И становятся слёзы его плотью её. И плотская души облекается жизнь телом Твоим. И как не было у неё тела моего. И душа моя не моя. И как не было над ней суда. И Воскреснет она, и не станет меня.

Воскресает душа. Расступаются небеса перед ней. И движенье небес душа повторяет, в себя погружаясь. Избегает она встречи с собой. И по Лествице плоть сходит к душе, как солнечный свет. И светится тело во тьме душевной. В своей келье я убираю нишу плющом и ставлю высокую плоскую чашку у иконы. К вечеру иду за водой. Родник далеко внизу, обделан тёсанным камнем, из него бьёт ледяная струя. И наполняется тишина шумом перебивающих друг друга звуковых отражений, гулом Воскресения.

Солнце выше звёзд ночью поднялось. И лучи его встали над звездами. И земля металась между светом, тьмой. Небо под землёй горело. И в огне тени от лучей пламенели над лучами в небесах. Пламя погасало и у врат стояло своего огня, как облако в лучах. Как у входа в ад Ты Один. И волхвы пришли.

Душа Воскресенья невеста, Воскресенье жених души. Тени они тел своих. Невесты и жениха светятся тела. Его плоть плоти её гнёздышко вьёт. Подхожу к гнезду, смотрю в темноту гнезда. И отвожу глаза.

Во плоти островки для жизни души. Меж островками бездна и душа в ней. В бездне волхвы, Дева. И Ты в бездне Младенец. И тело Твоё в бездну зовёт душу Твою. Искушает Тебя душа дьяволом и пустыней, волхвами, Марией. Островками чужбины в отечестве. И Воскресением неумолимым из отечества на чужбину. 

Одна душа со мной, не одна с Тобой. Душа Воскреснет и меня не встретит, Тебя встретит. Как утешиться мне? – плакать о себе, о душе не плакать. На Суде страшном не бояться души в днях Твоих с ней, в днях моих без неё. И возвратится, и заберёт.

Прячет меня душа от Тебя. И на страшном Суде Воскресает во мне. Воскресаю не я, Воскресает душа. Отпускаю душу на небо и ложусь в землю. И в земле, как во сне сон, перед собой я и надо мной небеса. И над Тобой небеса. И сходит душа с небес в сон во сне. Вздрагиваю и просыпаюсь. Как бы умираю и не чувствую смерти.

При свете душа сама себе тьма. Душа во тьме сама себе свет. И по воле души свободно лучи душу влекут в адское пламя и райский огонь раздувает его. И не страшно душе на страшном Суде расставаться с Тобой, оставаться живой. Прикасаться к Тебе, как небеса к земле.

Душа дала тело мне. Оставила плоть и меня с Тобой. В теле моём не было её. Оно и я в гостях у Тебя. Только душа дома на небесах, на земле. Ни ада, ни рая в душе. Играет с ней рай в ад, ад в рай играет с душой. Играют маленькие с большой. И ласточки за окном.

Детски проста в теле душа во плоти родилась. Воскресило себя тело Твоё детской душой. И свет шёл от тела к душе. Как Дева к Тебе, умаляясь в пути, как душа во плоти.

Душу мою на небесах встречает Твоя земная душа. Ты на земле. Жизнью души Твоей моя душа неземная жива. И Воскресаю с неба к Тебе на землю. Из небесного детства в детство земное я вновь Воскресаю. Вот так Воскресаю, Тобой облекаюсь, но не забираешь.

Воскресая душа, поднимается над Воскресшей собой. На свет родилось Воскресенье её. Небо ещё не родилось. Не было неба. Не погасал день, и конца не было дню в душе Твоему. Ад и рай рождались уже на сияющем дне дня Твоего. Рядом с душой Воскресали они и падали вниз, едва родились. Шёпотом повторяю молитвенные прошения. Потом находит полоса невнимания, потом опять слова молитвы.

Мёртвая плоть и тело души живое, из них пред Тобой предстала душа. Пока Воскресала она, смешались тела, живое её и мёртвое. И душа оставила тела свои. И предстал пред душой Ты в телах души. И не оставил их, ни мёртвого, ни живого без Твоего крова на страшном Суде. И забрал Тебя Отец.

С днями вместе душа Воскресла. Ты отделил дни от души. Не погасил их. Жизни дней длились. И дни были длинней жизней своих лучей. Шумел лес тел в лесу душ. Свет горел свою темноту. В темноте эхо от света горело. И небо гремело грозой. Громы на зов слетались грозы. И сверкали дожди. Ты меня подожди.

С днями вместе душа Воскресла. Ты отделил дни от души. Не погасил их. Жизни дней длились. И дни были длинней жизней своих лучей. Шумел лес тел в лесу душ. Свет горел свою темноту. В темноте эхо от света горело. И небо гремело грозой. Громы на зов слетались грозы. И сверкали дожди. Ты меня подожди.

Плоть приходит за мной и уходит с душой к Тебе. Кто я себе на земле? Не тело я, не душа. И под небом земля, и подо мной. Кто я себе под землёй? По Воскресению скорбь? Мёртв и не мёртв, жив и не жив. Ни плоти и ни души. Ты Воскресил их. И ждёшь меня. С Тобой Воскресать к ним. И тишина стоит.

Дни мои обступили меня. Отступил я из дней к падшей душе. И стояла душа звездой надо мной. И огнь горел глубоко в звезде. В пламя огня упадала звезда. Остывала в лучах своих и зажигала их. Отворяю с утра врата в монастырь. Как странно звучит колокол на вершине пустой горы – ведь никто не услышит, никто не придёт. И эта бесцельность звона делает его особенно волнующим, особенно значительным.

Дни души впереди неё. Одним днём живёт душа. Восстаёт из дня, остаётся в нём. Не забрав его Воскресать с собой. И Тебя зовёт не воскресший день. И на свет к душе Ты из тьмы души, Ты выходишь с ним. И проходит жизнь дня перед душой светом от него. Через толщу дней горсточкой лучей. На Твоём суде над ней. На её суде надо мной. В горном монастыре, я там не с вами, дни мои. Я с Тобой. И вас ведь нет сейчас. Есть только искристое пятно в долине. И если бы вы все умирали сейчас – я не почувствую этого.

День души сгорел. И свет из дня на небо взял меня. И плакала душа, и счастлива была в аду, в раю. И прятала свою от света жизнь, от тьмы. И где я жил, там не жила она. Стояла тьма между душой и мной. Небесной тьмой светился Ты с невидимой души. И шли лучи с неё к Тебе, как звёзды по земле.

Пока я живой, и душа жива. Отпускает меня на небеса она. Облекаюсь Тобой. Оставляю её. Разлетаются ночи мои и дни прочь от души. Только Ты, да я. Всё остальное душа.  

Ты, да я души дома. На два дома живёт. Странствует от дома к дому. Пока Страшный суд Твой не погонит её прочь из домов. И перед ней град до небес на Страшном суде. Ни Тебя, ни меня. И в града стенах ад и рай. Дворец и дворец в Воскресшей душе. Зачем ей Ты, зачем я? Ни души во дворцах. Молитва и тишина.    

Воскреснув душа, не имеет куда дальше пойти. Она на пути стоит своём, погружена в себя. Жизнью живёт, которую прожила и вновь начала. Рай позади души, позади ад. И жизнь опять. А позвать Тебя, как пропасть, любя.       

После души остаётся её жизнь у Тебя. И гибнет душа, Воскреснув из дней. И бездна пред ней дня Твоего. Она из него поднимается ввысь, Воскресает. А Ты падаешь вниз.  

Воскресшая душа себе страшна. И страх её распахнут пред Тобой. На небесах земной и на земле небесный. И свет в душе от бегства. Лучей из света на землю и на небо. Рассеялись земля и небеса. И в жертву принесла меня. И встретила Тебя душа. 

Душа во плоти Воскресает в пути тела на небо. Душу свою Воскресшая плоть Тебе отдаёт. И сердце Твоё замирает на миг от страха души перед Тобой. То смерть заберёт душу, то жизнь. Ты подожди её забирать. Позови и оставь.

Воскресая душа, обрекает себя Воскресением на забвение о себе. Негде ей преклонить головы. И бежит своих дней душа. К Тебе от меня. От Тебя ко мне. И как страсти в душе, Ты да я. И болит душа.  

Душа Воскресая, небеса зажигает. С горящих Тебя спасает она, себя не щадя. Воскресает душа из ада, из рая. И горят, не сгорая ад и рай. Обступают душу огнём. Живущую днём одним. С Тобой Твоим. С собой своим. И солнце горит. И ночь не погасла. Неживое бесстрастье становится страстью живой. Радуга дождём.

Не своей умирает смертью душа. Окружает себя смертями, не прячется и Воскресает. Спасается и пропадает. Сначала на время, потом навсегда. И остаётся одна. И стайки смертей Воскресают в душе. Смерть своя, как чужая. И душа облекаясь чужой, как своей,  здесь и сейчас Воскресает. Из первого дня в последний свой день. Живёт на дне Воскресения, не на поверхности, бессердечная и смиренная. И ждёт от смертей умаления Воскресением из Отечества на чужбину. Искушенья молитвой ждёт за всё, что пройдёт. 

От себя в тайне душа Воскресает. Она избегает встречи с собой, Воскресшей, чужой себе. И плоть перед ней. Зияет ничья, своя не своя. И свивает душа из плоти ничьей. Из жил и костей пустыню Тебе. И гром на луне, и грозы на солнце. Ни волхвов, ни Младенца, ни Девы на Небе последнем. Ни чужбины, ни родины. Забери из молитвы. Тишиной от неё защити. За мной приди.  

Немощью сильна, Воскресла душа. Сменила гнев к себе на милость. В пустыню удалилась. Себя опустошая, душа Воскресала. Удалялась она в пустоту от Тебя свою. И попадала в Твою. И в Твоей пустоте являлся ей бес. Дьявол был полн души пустотой. Ты дьявола дни погасшие длил. Воскресали они вместе с душой, день за днём. И не было ночи в бесе. Тьма ночная была светла. Как монах в лучах из рая, из ада. То в рай попадая, то в ад, молясь. Не умирая, не Воскресая. Не зная пути назад в монастырь из молитвы монах. Позови и оставь.

Перед смертью душа Воскресла и умерла. Душу взяла к себе из Воскресения смерть. И  вернулась душа. Из смерти своей тенью к Тебе. Сверкнула, как луч из дождя. Бегущим по каплям теням луча. И жил Ты в тени погибшей души. И живая душа звала Тебя в ад. И не было беса в аду. Светлом, как небо в грозу.

Не стало меня. И душа родилась. Забрала жизнь мою, сохранила свою. Днями моими себя оградила на страшном Суде. От ада во мне, от рая в себе. Монашка душа с монахом была. Искушала монаха страшным Судом. И не была с Тобой. Являлась на страшном монаху. Танцевала нагая ему. Одевалась во тьму. Удалялась во тьме от монаха к Тебе. 

Спасает меня, не спасает себя душа. Воскресение своё мне отдаёт. Не остаётся со мной в Нём. Оно дом мой, не её теперь. Ни окон в доме, ни дверей. Дом мой то зверь, то птица, то рыба, то змея. Бежит, летит, плывёт, ползёт. Живёт сейчас и здесь на страшном Суде. Не Твоим над душой, а души надо мной. И закрыть глаза, как глаза открыть. Не любя, любить.

Имеет душа себе от Тебя всё, что Тебе отдала. День прожила свой. Теперь он Твой. После души его Ты опять проживаешь. Дня истончается тьма в душе. Тьма сгущается дня в Тебе. Опустошает набег конца света на страшный Суд небеса вокруг страшного Суда. И забираешь меня, не судя.

Тело Воскресло Твоё. Плотский огонь на землю сошёл. Небесному телу земная душа танцевала Твоя. Спаслась из огня. И Тебя спасла. 

Душа Воскресая, свет вытесняет душа из себя. Облекает Тебя, черна, светом своим душа. И как не было дня Воскресенья души. Был Ты. День с ней прожил её. И пережил его. И родились Твои дни из дня. И расступилась тьма. И наступила опять. И расступилась. И забрала Отчизна меня на чужбину. Как душа молитву.

Как явью сон, полна любовь тенями яви. Крылатыми зверями и птицами без крыл. Зверей небесных, птиц земных Ты Воскресил. Воскресшие они исчезли с неба и с земли. Исчезли небеса, земля. Тело и душа исчезли. Дева родила Младенца.

Из дыханья душа своего Воскресает. Оно выдыхает Воскресшую и вдыхает умершую. Умиранье своё душа пьёт, как вино, ломает, как хлеб. И на земле, и на небесах радуется своей смерти душа. Не умирает и радуется умиранию своему, как хлебам и вину. Спасает Тебя, умирая. А сама не спасается, Воскресая.

Отпускает душа Воскресенье на волю. Теперь свободна от мёртвой себя и от себя живой. До встречи с Тобой. 

Опять и опять Воскресает душа. Избегает она встречи с собой мёртвой. И ждёт от смерти чудес, Воскреснув в ней. Отшельница смерть смиренна, легка. Воскресений стада в раю и в аду заступницу ждут от ада, от рая. Отшельницу смерть, безучастную, страстную. От спящих, летящих рая и ада, заступницу гулкую. Грозу утром. Ночью дождь. Радугу на закате. 

Слеза монашка. Плач монах. Пуста душа Твоя. Из пустоты глядишь в пустыню Ты. Себе чужой. Воскресший, не живой. Живой и не Воскресший. Не небесный, не земной. И пред Тобой пустыня. Ни Тебя в пустыне. Ни Отца, ни Марии. Жизнь остановилась Твоя. Заново началась. Забирай и оставь.

Долгий дождь глубокой ночью. Горы светятся в ночи. Ночь стоит, огнём горит. Погасает, опять распаляет себя. Мраком погасшим. И наступает вчерашний день. Как тишина в дожде. Младенец спит. Спит Мария. Пустыня спит. Жизнь остановилась. Ты был, как не было Тебя. Воскрес и Девой стал.  

Мертва душа. Себя пережила своею смертью. В аду, в раю. Они живые, ад и рай. А позвать Тебя, как перестать дышать. Дыханье отдать Тебе, не оставить душе.

Воскресение тень от света в Тебе на небесном Твоём суде над Собой. Судишь Себя. Минует душа суда Твоего. Дожила до него. Обрела покой. Перестала душой быть, чтобы дожить. И стал её плотью Ты.  

Душа Твоя слаба. Погасшая она светла. Ты сильней теченья дней души Твоей. Воскресает душа. Искушает Тебя собой, падшей живой. Теряет облик свой. Обретает Твой. Страдает в Облике Твоём. Остаётся в Нём и пропадает. Не живёт, а Воскресает.

С Тобой не одиноко такой далёкой от Тебя душе. Она не родилась. Уже Воскресли в ней и первый, и последний дни её. Живую душу Ты в аду обрёл. В раю обрёл Ты душу неживую. И встретились в Тебе душа живая с неживой душой. Прогнал прочь. Была ночь. Был день. Тихо в монастыре.

Воскресая душа, перестала дышать. Выдох и вдох пережили её. Она отдала им жизнь. Не забрала их жизней душа. Погрузилась в себя. Заградила собой молитву и тишиной.

Уходит от меня к Тебе жизнь в монастыре. Земные дни души то ниже дней её небесных, то выше и светлей. И облако в душе, как домик в ней. И в облаке душа плотской огонь разводит. То холод от огня, то ледяное тепло живое. Монастыря мужского.

Душу телом живым Воскресив. Ты душе жизнь, вернёшь ей Твою. Жизнь мою у неё заберёшь. Пройдёт сквозь плотской огнь душа. Конь из огня выйдет к ней Блед. Тенью Твоей к Воскресшей душе. Разверзнется тень Твоя. Прежде, чем я, Воскреснув умру. К Тебе прикоснусь.

Провожает Тебя к Отцу Твоему тоска по Нему. После Тебя остаётся тоска Отца по Тебе. И тишина в душе. И стена в тишине. Ты стеной стоишь пред Собой. Открывается вид на Тебя со стены. И болит душа, не болит. Ты победил Твою душу душой Отцовской. Кротость Свою любовью к Отцу Ты победил. Тишиной победил молитву. Не помиловал и простил. Отлюбив, Воскресил.

Колеблется свет между раем и адом. Душа охраняет рай от ада, от рая ад охраняет душа. Она спасается от себя в раю, в аду она от себя спасается. Воскресает душа туда, куда не спрятаться, откуда не вернуться. Так забираешь душу.

Очищает Тебя душа от себя. Тело своё Тебе отдаёт. Одним днём Ты живёшь. Облекаешься в тьму и являешься дню. Погружаешься в день, оставаясь во тьме. Тьма, объятая днём, сгущается в нём. Становится дня лучом тьма, оставаясь тьмой. Без плоти душа, как солнце она в лучах. Плотских, погасших живых.

Холод плотской на небесах обретает душа. Убивает она тело своё, Воскреснув в нём. Забирает душа у тела жизнь, Воскреснув и убив. Не погубив плоти, пригубив её холод любовью к ней. Вот колодец на дне пустого ведёрка. Вот голубое солнце. Вот звёзды зелёные в голубом. Вот плоть дождь. Вот душа радуга. Тишина и дыхание.

Ждёт Твоего Воскресения душа. Не ждёт своего она Воскресения. Открывается бездна между Тобой и душой. В бездне островок. На островке Отец, из бездны Пришлец. Волхвы пришлецы идут к Пришлецу. По островку ниоткуда к Нему.

Воскресение с душой делает то, что после Него совершает с Тобой душа. Отдал Тебя душе Отец. Жизнью иной Ты живешь, чем она. Очищает тьма в душе свет Отцовский в Тебе от Твоего в Отце света. Наедине Отец с Тобой, не с душой Он. Воскресла, и как не было её.

Сама себя на небеса провожает душа. Встречает на небесах себя сама. Ямка в душе светла. От встреч тайных души с телом Воскресшим своим. Негде жить душе во плоти. Свободна душа от Воскресшего тела. Встретилась с ним, и как не было Воскресения души. Прочь ушла, возвратилась. И как только его убила, тотчас Воскресила.

Небо в хлебе разверзлось. В винограде солнце погасло. Преобразилась души беззащитность при виде лика своего плотского. Глядит в него с болью душа, победив беззащитностью страх перед ним. Страдают плоть и душа Твои за Тебя. Только они страдают, не Ты.

Волны по морю бегут в тишину. Горное солнце над солнцем морским высоко стоит. Проходит не жизнь, приходит не смерть. Холоден свет свободных лучей. Кроток Отец с Тобой. Ты грозен с Отцом. Тих, как любовь к Сыну Отца. Отпустил Он Тебя от Себя. Убил и позвал к Себе. Отдал Тебе день Свой. Сам погрузился в ночь. Погасил и зажёг её. Облаком огнь стал. Плотью стала душа за вратами Суда. Лицо моё оставило меня, заградило собой, затворило врата за мной родины и чужбины. Вновь явилось лицо моё мне на высокой горе, в море глубоком. Любовь на лице была, не было меня, как не родился. Воскрес и сгинул.  

Как в небо лучи с земли, к Тебе шли волхвы. Одним был Ты из приносящих, летящий и спящий. Дары приносил Себе. Из чистилища смирну, злато из рая, ладан из ада. Дары от летящего принимал, спящему раздавал. Плоть Твоя волхв и душа Твоя волхв. Ты посреди них, им невидимый. Ушли и возвратились.

Ты жизнью плотской живешь. Бесплотна душа Твоя. Не больно душе Воскресать. Больно Тебе умирать. Воскресая душа, как живая была, а была мертва. Поднималась, как мгла над мёртвой собой. И орошала мглой погасшую ночь. Вытесняла её из тьмы, разгоралась душа в ночи. Занимал Ты души место во мне. Она Воскресала, оставляла Тебя и меня, душа Воскресая. И тишина стояла.

Ты жил Один. Не приходил Отец к Тебе. Ты звал Отца, не звал Тебя. Росла душа Твоя в Его душе. И отгорал Твой день, Отцовский разгорался в лучах погасших. Гроза мерцала, гром сверкал. Тишина стояла.    

Отец наедине с Тобой. Небо без Него. Без Тебя земля. Тень на земле Твоя. Тень на небе Отца. От тени Отцовской к тени Твоей Лествица облачком плоти к душе. Тело ступенька, ступенька душа. Воскресение Лествица. Оставляешь душу и плоть. Бегут прочь от Тебя плоть и душа. Ты Воскресаешь, их бежать отпускаешь. И тишина наступает. Тишины крыла чистилище, ад, рай. Луна радугой на крылах.

Второе рожденье плоти из тела, души из души Ты остановил. И на пути рождений Твоих встал. Не сразу душа Воскресает. Не она оставляет плоть, а плоть оставляет её. Уходит душа и приходит. Круги расходятся души во плоти. Волхвы пришли за душой Твоей. От волхвов шёл свет к ней. Не было лучей у него, а свет шёл. Дева в нём стояла нагая, не пряталась, улыбалась.

Воскресая, душа светла. Погасает душа, Воскреснув. От лета до лета только весна, не осень, не зима. После Тебя сразу Отец. Ни ада, ни рая между Отцом и Тобой. Негде душе головы преклонить, молиться и не просить. А Воскреснуть душе, как не бояться Тебе, обретя Отца, потерять Себя.

Умаляется, Воскресая. Облик плоти душа принимает. Тебя облекает плотью душа своей, расставаясь с ней. Разжигает в Тебе страсти свои душа. Ты в страстях, душа бесстрастна. Нагая она безобразна, желанна, прекрасна.

Облекается телом Воскресшим душа не Воскресшая. Воскресшее тело оставляет душа, погружается в себя. Поднимается со дна души гора. На вершине горы монастырь. Ты Один в монастыре монах. И стоит, как Отец тишина.

Отца позвать Твоего, как Тебя забрать у Него. Не душа и не плоть Воскресают Твои. Возвращается жизнь не к ним, а к Тебе, как в молитву Отец. Монахом стать, как перестать Воскресать. Не Воскреснуть, исчезнуть. Не иметь ни тела, ни души, Воскреснуть без них.

Позади жизнь. Впереди дни её. Себя я потерял. И просиял в душе своей, в неведомое ей. В ней не было ни света, ни лучей. И был я гость души. И кровом жизнь моя была душе моей. А мне убежищем от дней, душою прожитых со мной. А Воскресение душе, ей было избавленьем от меня, губителя себя. Явиться бы опять Воскресшему себе, как Отец Тебе. И смерти не бежать. Родиться, жить, не Воскресать.

Набегает душа на тело, и останавливается сердце. Она, как занавесь между бесплотной собой и собою плотской. И даёт кров плотская душа себе бестелесной, как Деве Младенец. Душа от себя спасается во плоти. Воскресает душа, отдавая жизнь не Воскресшему телу, как Дева Младенцу. 

Душа собой занимает плоть. Отец земной и Отец Небесный Воскресли в теле одном. Младенец Твоё тело свободно для отца и Отца. И останавливаются сердца их. И Воскресают отцы, земной и Небесный. Опадает листва с небесных дерев на дерева земные. Открывается вид отцам на Тебя. Ты невидим, а они глядят, как отпустить не хотят.

Облака над Тобой. Облако душа. Облако плоть. Ты в облаках поднимаешься ввысь, как душа во плоти. Душа не спасается. Она Воскресает из Царства небесного. Оставляет в Нём спасенье своё душа. Полна ощущеньями от Воскресения после спасения.

Испытывает душа к жизни страх. Висит тишина между душой и страхом, как гроздь виноградная. Гора виноградина чёрная. Море алая виноградина. Звёзды тёплые. Солнце жаркое. По волнам, по камешкам, по краю пропасти страха облачко катится. Ледяное и не погасшее, как любовь не растраченная. Душой на плоть, телом на душу. Воскреснут к Тебе, ко мне не вернутся. Ни дьявола, ни Тебя. Жаждет страха душа, как монах вина.

Поле в озеро плывёт по первому снегу. Лёд на озере встаёт, как над лесом небо. Зимние слетелись птицы. Лес остановился. Ледяной глубокий, как лесное солнце в полынье крылатой. А рассвет с закатом полыньи крыла. Зимушка зима. До зари тишина, до заката. До звезды луна. До луны душа. На луне душе, негде ей преклонить головы. Зиму пережить в соловьях, в снегирях, в радугах лунных. А потерять душу, как монахом стать. Тебя распять.

Чем неба меньше, тем сердце легче. А чем небо тяжелей, тем сердце светлей. Легко и светло далёкое близкое, как жизнь после жизни. Улыбка молитвы плоть. Веселится молитва, танцует, поёт. Душу зовёт петь, танцевать, как Отец Тебя.

Отец забрал тело души Твоей Себе. Одела душа телом Отца. Море после дождя тёплое. Дождь со дна поднимает морского ледяное небо горящее. Плоть Отцовская бабочкой мотыльком влетает в огонь ледяной. Собираются чайки в стайки над горным монастырём. Плоть с душой на одно лицо. Другой души лик бесплотен, как Ты. Скройся, молись. В монастырь из молитвы уйди и молчи.

Жизнь души остановилась. Явилось душе тело в монастыре. Душа разжигает страсти плотские. Она ими согревает себя, и погибает, молясь душа. Воскресает, болит, пережив во плоти Воскресение тела и смерть. И смиренье в душе перед телом Воскресшим прежде смерти его. И некуда деться, исчезнуть домой из Воскресшего тела не Воскресшей душе в монастыре. Утешить, отпеть, а Воскреснуть не сметь.

Высока стена монастырская. За высокой стеной солнце лесное, как озеро горное. Кроткое, бездонное, крошечное, тяжёлое, невесомое, холодное. Как плоть обретённая душой бездомной. А монаха душа, беззащитная победительница молитвы. Жизнь отдала, возвратила душа себе жизнь, тело убив. Тела не держит душа. Она от себя отпускает его на мороз. Тела суд, как снег в лесу. Лес под снегом, и свет из леса. Позади души жизнь бежит, монастырь стоит. Душа монаха, как снежинок стайка. Хищница душа, как снега чиста. Холодна, как молитва горы монастырской радугам зимним.

В ожидании тайны сбывается явь. В теле Воскресшем душа страшна. Как любовь намоленная не любовью. Так плоть уходит в монастырь души. Светлое тело становится чернецом. За кротостью чернеца боль тепла холодом монастыря прочь из молитвы к Тебе. А жить не хотеть, как хотеть Воскреснуть. Не иметь ни тела, ни души. Исчезнуть в монастыре от них.

Небо тенью становится плоти в монастыре. Прожитой телом жизнью души. Облаком поднебесным, чернецом предрассветным. Дождём по ветру летящим. Беглецом из монастыря в любовь бесстрастную из страстной любви. Так останавливается жизнь. А душа бежит в молитву из жизни в монастырь и счастливая гибнет.

Солнечная гора звёзд луна. Звёзды с луны в ночь поднялись. Светла стала тьма и погасла. Забрала тишина из монастыря молитву. Тебя я увидел.

Плоть душой разжигает себя. Воскресает душа. Свет погасает в душе. От себя в тайне душа Воскресает. Долго душа после Суда жила Твоего и не была душой. Из огня огонь разгорался в пламя. Душа Воскресать боялась. Облекаться телом. Останавливать сердце.

Долго душа короткой жила жизнью плотской. Длилась любовь тела к душе. Одинокости свет горел. Мёртвый Ребёнок Воскрес. Сын Воскресил Отца. Жизни после - ни души, ни плоти. Жизни до - в монастырь домой. В монастырь душа забрала меня от Тебя. И как не было меня, а смерть была.

Ты монастырь. Отец Твой в монастыре чернецом. Душа Твоя пощады ждёт Отцовской плоти. Ночь, как цветок на горных звёздах. И тишина светла. Оставила душа Тебя, молясь за Отца.

Светло на горе в чёрном монастыре. Воздух в душе становится плотью, монастырской горою. Белое небо на голубом, как на луне цветок.

Душа чернеца перестала ждать Воскресшего тела. Она умереть не умела вместе с ним. Воскреснуть из жизни в смерть. Молился чернец, жить не хотел.

Мёртвое сердце стало живым. Душа перед ним стояла, молилась и не дышала. Такое вот детство души. За молоком ушёл. Не принёс молока. Луной расплескал.

Родиться впервые, как повторить рожденье своё телом, душой. Где тело, не там душа. Они вместе, жених и невеста. Не муж, не жена. А семью создать, как луну расплескать. Стать чернецом, расстаться с монастырём.

Исчезли плоть с душой. В последнюю любовь Воскресли выходцы из нелюбви утешной, губительницы нежной. Родился жених невестой. Родилась невеста женихом. Семья чернецов и братьев, и сестёр себе нарожала. Испугались, сжалились, пропали. Чернецами стали братья и сёстры. Их душа ребёнком была тела, любви хотела. Так Тебя родила Дева.

Души первенец Ты Воскресший. После Тебя только душа с Тобой жила. Отдавала жизнь свою, забирала Твою. Ты жил с мертвецом, с живым Собой. Доживала душа Тебе Твои дни, Воскреснув из них. Боялась любить Тебя, не любить себя.

Любовью полна плоть чернеца. Не проходит ни дня без любви. Сердце стучит. В монастыре жить чернецу, как сердце разбить монастырю. Не оставить камня на камне. Затворить небеса слезами. Отворить монастырь глазами, как увидеть ласточку Мандельштаму.

У Тебя глаза Отца, Марии лик. Невидим Ты ни Деве, ни Отцу. Просителям любви Твоей и милости, Младенец в Судный день. А чувства на Суде Твои светлей, сильней любви, разлучницы бесстрастной разбуженного счастья со счастьем спящим. Ни Мамы и ни Папы. Они ушли. Ты остался.

Страшно за душу Твою Отцу, пока Воскресает она к Нему. Где Ты Воскрес, после Тебя плоть остаётся, а не душа. Душа выбирает тело Тебе, а не Отец. Серебряный снег на луне. Луна в снегу, как звезда к утру серебрится, как летучая мышь, быстрокрылая ласточка рогатая  и хвостатая, как Распятие. Волна морская туман по глади гонит моря. Восходит солнце на волну, единорогом на луну. Единорог то мертвый, то живой, то мотылек ночной, то бабочка дневная отчаянного молчания.

В Царстве небесном прячется в тело душа от себя. Потеряла тело душа. Стало тело монастырём. Череп душой стал, облаком голова. Неадертальской флейтой, медведя бедренной костью. Бременем залюбовным, Воскресением грозным.

Свет на луне от звёзд, как снег под дождём. Снежинки монастыри, дожди чернецы. Жизнь остановилась. Ты родился. Дева не родилась. Пережила Тебя Дева. Забрала сердце, Младенец, Твоё. Бездна разверзлась в нём. Из бездны Отец Воскрес к Деве, не к Тебе, чернец брат. Вместе из монастыря уйдём. Воскреснуть себя заставить, как оставить тело душе, не себе. Исчезнуть в Царстве Небесном, как душа в теле. Счастье там, за вратами. Луна со звездами, тишина, как платье. Теряешь, сбрасываешь, надеваешь.

Не оставляет живая душа мёртвой плоти. Душа Воскресает, облекается в мёртвую плоть. Никто не одинок, одиночество такое вот.

Тебя беречь, как себя потерять хотеть. Гора потерь, как бабочка в цветах хотений. Счастливы вместе, счастливы врозь душа, плоть. Воскресает душа. Душа не спасает себя Воскресеньем тела от счастья смерти. Осталась Дева с Тобой, не с Отцом Мария Твоим. Ты с Марией, не с Ним. В Царстве Небесном с Девой без Отца. На горе в цветах. Сердце Твоё Деву убьёт. Воскресит Отцу Марию Твою. Ты жив, потому что умру.

В Царстве небесном спасается бес. Тайно дьявол себя Воскрешает. Воскресением явным Тебя искушает бес. Останавливается сердце беса. Урожай Воскресений собирает душа Твоя дьявола для. Пришла пора Воскресать перестать. Начать и остановиться. Не бояться не родиться. Бояться жить во плоти. Стоять на пути души. Отлюбя, любить. Легка и безвольна, не оставляет, уходит, невесома и тяжела душа, пока жива. И не она душа, а облик её плотской, родной и чужой над мёртвой  душой.

За что чернецом сделали меня тело, душа, стали стенами монастыря? Постриг мой плотью, душой, как после любовь к ним нелюбви. Они чернецы. Ты со мной, не с ними. Жизнь забери, в монастырь уйди. Твой потомок я за стенами монастыря. Не плоть, не душа. Тишина и глаза горят. Прячется тьма в ночь, в день свет в монастыре. Чернец на луне. Тьмы островки стоят на звездах. Луна на островках, как цапля в пустыне. Как жаба молитва. Мотыльков колокольчик, ведёрко в колодце. Как счастье без плоти жить, без души. Жить безысходно, свободно. Легко и безвольно. Дотронуться, не прикоснуться. Гостем домой вернуться.

Душа Твоя Воскресла. Забрала Дева душу Твою. Вернула Отцу Тебя. Не вернулась душа к Тебе. Так Воскрес.

Телу, душе, им Воскресать. Жить без меня жизнью моей. Растить детей себе, не мне. 

Царство небесное страшное место. Царство растёт, отцветает. Присваивает Тебя. А бывает так с Тобой. Воскресаешь, Отца не ждёшь. Воскреснешь, не встретишь Отца. Раз за разом Воскреснешь. Отца не встретишь. Заласкает, исчезнет. Расплескает, доверится.

В Царстве небесном мало надо душе. Счастлива день душа и другой. Возвратилась домой. Простилась с Тобой. Осталась одна. Перестала ждать Тебя и ждала.

Царства небесного прежде на свет родилась душа. Не было куда душе Воскресать. Было где любить и хотеть. Подчиняться и пропадать. Отдавать, не брать.  Было откуда вернуться, отлюбленной и доступной. Счастливой, пропащей, любимой, летящей, спящей.   

Небесное Царство здесь и сейчас. Не тело, не душа Твои, а на Небесах островки молний, громов. Островок души. Плоти островок. Никто не одинок. Заберет Тебя плоть. Душа отдаст Тебя плоти. Отпрянет, нагрянет, вопьётся, дотронется, отшатнется. Никто не одинок. Ни шепот громоподобный, ни молчанья гроза. Ни жажда расстаться и рядом остаться. Какая радость Воскресать! Не забирать к Тебе, не оставлять себе.

В Царстве Небесном разверзлась душа. Стала бездной душа, оставила небеса. Воскресла, перелетела с неба на небо. Сверху глядела вниз на себя. Воскресила Тебя.

В Царстве небесном затворяет Себя Воскресенье. Воскресение в свете Своём не живёт. Отдаёт Воскресение свет Царству Небесному, не оставляет света Себе. А Дева Младенца Себе оставляет. В Тебе убывает Мария. Глядит сквозь Тебя на Твоего Отца. Отводит взгляд. Она – волк. Ты – волчица. И вот-вот Литургия. Собирает душа урожай Воскресений. И оставляет Небо до урожая следующего душа. Окружает себя небесами пустыми, царствует над Ними на Литургии.

Плодятся и размножаются ощущения Воскресения. На Небе последнем, маленьком самом тесно от ощущений не Воскреснуть, остаться в небесном Царстве. Стать себе братом, сестрой, живя врозь с собой. За стеной тела, души с семьёй, без семьи. И сердце болит.

Плоть живет прошлым души. Плоти живет настоящем душа. И тишина стоит. Шаги тишины слышней и слышней в теле, в душе. Требует к Себе Тебя Отец, не душа и не тело в Царство небесное. Останавливается сердце. Воскресает Отец вместе с Тобой, не с телом, не с душой. И как не было Его, Ты был. Приходил, уходил. Погубил Себя, возвратил Отца.  

Небесное Царство не утешает Утешителя. У стен души Ты стоишь. Ад за стенами. Душа на стенах. Защитница ада душа, беззащитная перед ним, трепетным и невинным, светлым, безвидным. Тебе хранимым воительницей с Тобой счастливой душой. Войти не даёт в ад, зовёт Тебя.

Царство небесное внешняя жизнь Твоя. Место куда Отец взял Тебя, хотя не звал. Воскресает душа. Пропадают в душе Небеса. И душа пропадает в ощущеньях Твоих простоты любви.

После себя плоти душа оставляет Тебя. Ты во плоти. Душа в небесах просит Спасти, не просит простить. Не страшно душе, страшно Тебе. Ожиданье сближает. Разлучает встреча в Царстве Небесном.

Расплата за Воскресение душа и тело. Ни тела, ни души, ни души, Воскрес Ты без ниx. В Царстве небесном Тебя они встретили. Летящего, спящего, нагого. Тиxие, как ветер в  раскатаx  грома.

Душа наследует Воскресение от тела. Преследует телом себя в Царстве небесном душа. Ни глаз, ни лица у Воскресшей души. С рожденья с ней Ты. Не Отец, не Мария с душой. Они гости её в доме Твоём. Твои у неё очи и лик. Живёт во плоти, как без плоти душа. Полна тишиной, как гостями Твой дом.

Воскресает душа, погасает. Ни ада, ни рая. Они Воскресли вместе с душой. Отец пришёл за ней, не за Тобой. Ждал Отца. Душа не ждала. Не подпускала к Нему, Воскресала. Не отпускала Тебя от себя. Счастлива была и в раю, и в аду душа. На островках Небесных радовалась, пела, танцевала Отцу Твоему, нагая, холодная и родная. Не прикасалась, искушала, искушалась. Не останавливалась, Воскресала.

Царство небесное безучастная местность к обитателям Царства. Воскресая душа попадает туда, откуда Тебя позвать, как перестать Воскресать. Вернуться к Тебе, как душу себе не вернуть. Как иметь чернецу жену, детей в монастыре. Как сверкнуть душе. Как Воскреснуть и не спастись. Исчезнуть, простить.

Небесное Царство на свет рождается маленькое. Улыбается, плачет. Растёт, уменьшается. Открывается Царству вид на Себя из монастыря. Ни Сына, ни Отца. Им Воскресать, расти. Марии рожать, умаляться. Опустошать Царство. Являться Сыну, Отцу. Населять пустоту раем, адом. Мерцать в аду, в раю монашенькой чернецу. Спасаться в земную Свою на Небесах жизнь. Волховать, ворожить. Взгляд отводить. Взглядом испепелять ад, рай. Возвращаться на Небеса.

Царство небесное рождается в теле. Стяжает из тела Царство душа. Воскресает она с Неба в плоть. Плотской живёт жизнью, Воскреснув. Боится смерти, ищет защиту её душа от мёртвой себя. А сама не мертва. Полна душа стыда непостыдного. Радуется, веселится. Летящая спящая. Безучастная страстная. Нищенка грязная чистая. Как дьявол в пустыне. Как чернеца молитва.

Душа оставляет тело в Царстве небесном. Воскресает Твоя душа из Царства к Отцу. Как тишина в шум тишины, в чувства  Твои. Отец душу Себе без Тебя оставляет. Сияет тело Отца душе. Беспечальной, беспощадной, девственной. Как смерть без оглядки на Воскресение. Летящее, спящее, беззащитное. Веселящееся, спящее, послушное. Как души поступок не чувствовать свою участь.

Небесное Царство ковчег неслиянный с волнами в нём Воскресений. Ребёнка из Девы. Из Сына Отца. И бежит по волнам Марии душа. К Сыну, к Отцу, как тропинка в лесу душ. Застигнутых мигом Воскресенья с тропинки леса дремучего в ковчеге тишайшем. Трепетном и безжалостном, как Тебе молитва Отца. И стоит тишина, как Дева между Тобой и Отцом. Как домик для плоти Отцовской в теле Твоём. И Небо влечёт Деву Воскреснуть, не иметь сердца. Как счастье не быть, оставаться живым. Жить непреступным телу, душе. Не мучить ни душу, ни плоть собой.

Ты Суд остановил. Душу отпустил с Суда. Тебя душа оставила на Суде. Отдала день Тебе свой на Нём. Ночь отдала. С Тобой не была ни днём, ни в ночи. Огонь опалял Суда её, не Тебя. Из пучины огня поднимался ковчег пуст. Рос, как куст. В ковчеге, в кусте небо ясное, как лес на поляне. Умереть не страшно. Страшно смерти хотеть. Не иметь ни страстей. Ни чувства достоинства. Как звук наполненный тишиной. Как восторг виной.

Небесного Царства светлее душа. На Небесах полна предощущениями Воскресения. Утешением, неприятием. Умалением, не ожиданием. Уверенностью беспощадной. Трепетной, безучастной милостью Воскресения. Как Отец милостью Младенца. Как любить и не верить. Носить под сердцем.

Легки холодные узоры души на Небесах. С Неба веет не душа, а Воскресения ветер. Кустится Воскресение. И свет в кусте клубится дуновений, как жизни день последний. Не боится душа родится опять и не Воскреснуть. Боится исчезнуть в Тебе. Не потерять Тебя, потерять себя.   

До не любви дожить себя, как полюбить Тебя. Как оградить собой жизнь с Тобой. Как не сметь Воскреснуть. Как с Последнего Неба в Тебе  исчезнуть. Как иметь сердце и не иметь сердца.

Не родилось ещё Царство небесное. Уже Воскресение в Него родилось, как в бездомность домой. Как из тела росток души. Как с Тобой жизнь. Как жизнь без себя. Как не Воскресать, Воскресая. Как искушать собой душу, плоть. Как любовь чувствовать, не любя. Как звёздная ночь в солнечный день. Как бездомность под сенью ощущений домашних от встречи не с Царством небесным. А с Воскресением в Царство. Плоти из тела, души из души. Как не любовью любить.

Небесную Твердь засевает душа Воскресеньями тела. Урожай собирает она Воскресений с Тверди Небесной. А в день последний жатвы не собирает душа урожая. И сама Воскресает.

Имеет душа тело на Небесах. Не имеет в нём дома. Живёт от плоти свободно. Не неволит вольной собой не свободную плоть. Даёт кров телу. Умрёт за него и Воскреснет. Остановит сердце. 

Душа Воскресает до времени Воскресенья души. И течение жизни душа останавливает, Воскресая. И небеса обступают недоступную небесам душу Воскресшую. И участь её небесная живёт от неё отдельно. Рождается Царство на небесах, когда Воскресает душа. А когда душа пропадает, рождается Царство в ней. Спасается в падшей душе, как туман в дожде.

Воскресает душа. Она от себя отпускает Тебя. Не подпускает к себе, Воскресает к Тебе. Спасается в ней Царство Твоё. Не в Царстве живёшь Ты. Море с горы в волны бежит, падает рядом с волнами. И роса выпадает из моря на гору. И солнце восходит.

Не однажды душа умирает, пока Воскресает. Смерти души – круги. Воскресение – шар, повисающий на кругах смертей. Шар вращается, повисая. Неподвижны круги дыхания шара. Ты – камень. Воздвигает на камне небесное Царство Отец, как всадника на коне. Не прикасаясь к Тебе.

Только мёртвые Воскресают. Живые ждут, когда умрут. И Царство Небесное наполняется светом смерти. Поднимается свет из Царства вверх. Выше и выше, как жизнь жизни после. И ни живых, ни мёртвых. Были и не были. Не выжили и Воскресли. 

Отпустил Воскресение Ты восвояси. Освободил Его от Себя. Вошёл, не Воскреснув в Царство небесное. Душа и тело Тебя оставили. Танцевали в Царстве, пели. Дождям, как радуги шелестели. Не Воскресал и Суда не было. Радость и веселье.  

Подобен Марии Сын Твой, Отец. Он и Тебе подобен, Младенец в яслях. Плоть и душа Отца. Тело Девы, душа Её. В одну ночь, Ребёнок с Тобой родились. Снова и снова рождались в ночи они. Глубоко спал Ты. И Воскресали сны. Явь повторялась на Небесах. Трепетала, мерцала, спасалась. Не была и была желанной.

Глаза Суда Твоего распахнуты широко. И пустота в глазах. Погружается Царство Небесное в пустоту Воскресения. Неминуемого, безудержного, как смерть. Воскресение – местность свободная от тела, души. Воскресли не они, не плоть с душой. Воскрес Ты на Суде Твоём над ними. Доверились и Воскресли.

Одновременно мёртвое тело и плоть живая Воскресают. Встречаются в Царстве небесном, не расстаются. Поют и танцуют душам своим, как Отцу Ты. Чувственным и чужим. Бесчувственным и родным.

Мария и Сын оставили Отца. И родилась Семья без Него с Ребёнком у Неё в Царстве небесном. И расстались, и Воскресли.

В Очищении новые кожица и тело страстей занимают место старых. Как живуча душа, зависимая от мёртвой плоти! А независимая судит себя телом Воскресшим. И красота Царства небесного соблазняет плоть, что добиться позволения проникнуть в душу. Не погубить, прикоснуться.

Как угодно душе, её живёшь жизнью Ты. И перед душой на Суде Твоём над ней держишь ответ. И между просвет душой и Тобой, как мёртвая плоть. Родство зла Суда с силой, с бытиём и добра Его со слабостью, с небытиём. И тишина зияет, зовёт.

Разбежались, рассеялись душа и тело. На Суде Твоём над плотью и душой. И стали они Тебя судить. И невидим им Ты был. И закрыл глаза, и увидел Отца. Глаза открыл и Себя увидел. Стал невидим Отцу. И вдруг прикоснулся к Нему.

Ты здесь и сейчас. Отец не забрал Тебя. И отпустил Отца от Себя. Твоим умением удаляться из Воскресения к Отцу Твоему, в интимность не встречи с Отцом. И не ведает Воскресение, что творит с Тобой и с Ним. Оно любит ту перспективу смерти, которая может открыться лишь с той точки, в которой стою я. Я же образую перегородку между Отцом и Тобой. Мне нужно удалиться. Увидеть пейзаж небесного Царства таким, каким он будет, когда в нём не будет меня.

Одно солнце встаёт, другое солнце садится. Воскресая, Ты иноком был простым. И сотворил душу Отцу из души Твоей. И продолжал Воскресать. И оставляла Отца душа Твоя. И не Воскресал к Тебе Отец. Как тело к душе в монастыре. То в смерть, то в Воскресение. То в никуда, как уход из монастыря Тебя чернеца в любовь и страх.       

Ждал и не звал Тебя Отец к Себе. И ветер пел Тебе на языке Отца. Молчали Небеса. Сияла гроза громам безмолвным. И солнце в грозе светлело, как Младенец во чреве Девы. И сердце Младенца гремело телу, душе Марии. И тишина стояла, клубилась. Отца носила под сердцем Твоим Мария. Под сердцем Своим Она носила Тебя. Никогда не была Одна.   

Душа доживает в теле век свой. Ни с мёртвой, ни с живой тело с душой не расстаётся в Царстве небесном. И умирают вместе, и Воскресают вместе они. Как Отец и Сын.

Не ради Отца Воскресал Ты к Отцу. И было Ему мало Тебя. И забрал Отец, и не отдал Тебе душу Твою. И душа Твоя не смогла для Него создать никого, кто был бы живучей её. И мучала Его собой, любила. Как Мария Сына.

Жизненный инстинкт мой выживает даже при вырванных с корнем привязанностях. Моё существование – оно Твоё ожидание моего согласия. Не существовать так, как тело и душа. Не так Воскресать, как Воскресают они. Не мои, а Твои. Длится и длится их жизнь. Не моя, а Твоя. И прячут глаза. 

Просит у Тебя только смерти себе душа. То отдаёшь ей смерть, то смерть у неё отбираешь. И пока помирает, душа выбирает как ей Воскреснуть. В теле или без тела. Воскресение – древо. Плодоносит Оно плотью, душой. Урожайное Воскресение, безжалостное к Тебе. И не провожает Отец Тебя Воскресать. И прячет глаза Твои в Свои. И на пути стоит Он Твоём. Чужой и родной. Не мёртвый и не живой.

Воскресая душа, не различает Отца и Сына. Она над Ними парит и вниз на Них не глядит. И встречи не ждёт. Не живёт и живёт. Вот-вот в вышине пропадёт. Пропала. Но Воскресать не перестала.

У Отца душа. Душа у Тебя. Вы и они в один день родились. Дни другие явились за Вами. Вас не застали в первом том дне пустом. На небо взошёл день первый. И небо исчезло. И родилась Дева. Собой наполнила пустоту Мария. Мужеством не родиться ни Отцом, ни Сыном. И солнце взошло, не садиться. Невыносимо Ей было под ним Сына любить любовью Отцовской, не своей в первый день. И как не было Девы. Не Воскресла из первого дня Она. Ни Отец не позвал Марию, ни Сын. Отпустила, оставила Их не ждать и любить.

Сын во плоти у Марии родился бесплотной. И Воскресила Мария Сына Отцу Твоему. И чуть-чуть не Ему, а Себе Воскресила. И сердце Девы остановилось.

Лёгок Тебе Твой Отец. Подбрасываешь Отца в облака. И ловишь Его с облаков. Он и не Он в облаках, пока не поймал, ждал и не ждал.

К смерти своей не готов, Ты боишься встречи с Отцом. К смерти Твоей готов Отец Твой. И видимый свет невидимым стал. Обступили Тебя плоть и душа Отца. Он отпустил от Себя их к Тебе. Освободился от них Отец. Сверкнуло и Ты Воскрес.

Любви необходима реальность. Любить сквозь телесную видимость ужаснее смерти. Смерть тела не может отнять у любимого существа того, что оно существовало. И только душа его от Тебя заслоняла.

Воскресая душа, болит Твоя. Ты отдаляешься от Отца, не она. Не тревожишь Его болью её. Не плачешь, чтобы не быть утешенным души Воскресением. Не жить с ней Воскресшей, а жить без неё с Отцом.

Не Воскресаешь и не отделяешь мёртвого Себя от Себя живого по воле Отца Твоего. И вверяет Отец плоти Твоей и душе волю Свою. Подавляет волю Твою не Воскресением Твоим. Смирением перед Ним благой нищеты плоти, души. Чужой Ты им. Родной Твоему неминуемому Отцу. Зовущему в нищету, а не к Нему.

Одно и то же страдание гораздо труднее вынести ради чего-то возвышенного, чем ради чего-то низменного. Когда я окончательно превращусь в грязь, смогу ли я ничего не запачкать? Чтобы всё прекрасное и благое не стало мне чем-то вроде оскорбления в облике Воскресения.

Душа Воскресает вовсе не для того, чтобы больше не воспринимать плоть, но для того, чтобы воспринимались одинаково плоть с душой Тобой и Отцом. Я Воскресаю и не меняюсь. В Царстве небесном поднимается ветер. По ветру летят тело, душа. Обмениваются тайнами Отец и Сын. И сердце болит.

Вернулись к Отцу тело, душа Твои. Воскрес Ты без них. Не в Царство небесное Тебя Воскресение привело. Мимо с Тобой прошло небесного Царства. Тесней и тесней прижималось к Тебе Воскресние. Желал и не смел прикоснуться к Нему. Ускользнуло и просверкнул.

Чтобы научиться не уважать чужую родину, нужно из собственной родины делать не идола, а ступеньку к Тебе. Культура Воскресения. Ни следа поклонения силе. Преходящее – всего лишь мост. Искомое душевное состояние – не интенсивность чувств, а чистота.

Мне нужно, чтобы Ты взял меня силой. Потому что, если сейчас смерть, уничтожив перегородку плоти, поставит меня перед Тобой лицом к лицу, я сбегу.

Только усилие без желания несёт в себе воздаяние. Воскресение – окольный путь в Царство небесное. Плоть готовит душу, душа готовит тело к Воскресению. Они не Воскреснут, если сперва не отступят в войне со смертью. И заново с ней не встретятся, прежде чем Дева с Тобой перед войной.

Оплакивает Мария Сына слезами Твоими. Слёзы в глазах Марии Твои горят. Едва погасает взгляд Отца на Тебя. Ты обоняешь Себя, трогаешь, ешь, пьёшь. Вместе с Тобой Отец пьёт, ест. Даёт Он Имя Тебе Твоё не Твоё. Оно хлеб и вино, не тело, не кровь. И Дева берёт Твоё не Твоё Себе Имя. Евхаристия.

Ты истощаешь Себя, чтобы достичь души и пленить её. Если она позволит вырвать у себя полное и чистое согласие, тогда Ты её завоевал. И когда она станет принадлежать Тебе целиком, Ты её оставляешь в полном одиночестве. Душе приходится в свой черёд искать тело Того, Кого она возлюбила. Так душа повторяет в обратном направлении весь тот путь, который проделал с ней Ты. Это и есть Крест.

Слишком большое несчастье души ставит её Воскресение по ту сторону жалости к ней: отвращение, ужас и презрение. Жалость нисходит до определённого уровня, но не ниже. Воскресению удаётся спуститься ниже. Падшее столь низко, Оно испытывает жалость к Себе. Двигается вниз, вниз, но таким движением, к которому сила тяжести не причастна. Причастие.

Радость совершенная исключает само чувство радости. Потому что в душе заполненной Тобой, уже не остаётся никакого уголка, из которого ей возможно вернуться к Тебе. Ты никогда не один, когда она была одна. И не оставляла Тебя, не Воскресала душа. Сверкала, как гром, как гроза грохотала. Распространялась вовне Воскресения. Была Твоей тенью душа. И к ней Воскресал, а не она к Тебе.

Бесславно умирает, славно Воскресает падшая душа. Да и как могло бы добро полюбить зло без страданий? Да и зло страдает в своей любви к добру. Страсти души по Воскресению – вот существование совершенной праведности, без всякой примеси неправды. Исповедь. Праведность по самой своей сути не деятельна. Нужно, чтобы она была страдающей. Покаяние.

Воскресая душа, представляет собой то, что предельно отдалено от Тебя. На том неотступном от смерти пределе. Где нет ещё абсолютной невозможности вернуться к Тебе. Из неминуемого Воскресения, первого и не последнего.

Плоть и душа – противоядие против меня. Безразличие моё к себе. Любимому только собой, не плотью и не душой. Радостное приятие того, что моё зло – это Твоё добро. И мне Тобой уготовано от добра удаляться. Не Воскресать, Воскресая. Не умирать, умирая. Любить Тебя сквозь зло. Любить Тебя сквозь ненавистное чистое зло. Любить Тебя в качестве творца зла. Ненавистью к которому плоть моя полна и душа. Вот и забрал от плоти, души. Кто Ты со мной после них?

Ты истощил Себя, совлекшись своей божественности. Я должен истощить себя, совлекшись ложной божественности, с которой рождён на свет. Цель моих усилий – стать никем. Именно с этой целью я принимаю страдание. Именно с этой целью молюсь. Даруй мне стать никем. В той мере, в какой я становлюсь никем, Ты любишь Себя сквозь меня.

Если бы Твоя жизнь была связана с моей таким образом, что две смерти должны были бы произойти одновременно, тогда желал бы я Тебе смерти? Если всё моё тело и душа устремлены к жизни и если, отбросив всякую ложь, я всё же отвечаю «да», тогда имею право убить.

Горы, скалы на меня падите. Защитите меня от гнева Агнца.  Самая низменная часть души моей - великая милость, оказанная душе Воскресением моим.

Горстка плоти Отца Твоя душа. Покорен Отец душе Твоей. Это ужасно – или же, бесконечно прекрасно, - если только Его смирение перед ней без цели, как Воскресение прежде смерти.

В присутствии Тебя, в отсутствии себя Воскресает душа. Бунтует она, Воскресая, против Воскресения чистоты; чтобы спасти свою жизнь, ей нужно запятнать чистоту. Запятнать – значит коснуться. Обладать – значит запятнать. Приобрести власть души над умиранием своим – значит запятнать, Воскреснув, умиранием Твоим ожидание прикосновения моей смерти к Твоей смерти.  

Пока жива душа плотью, душе всё-таки стоит превратить своё ощущение усилия жить во плоти в пассивное ощущение страдания мёртвого тела от его живой души. Пока насилие живой души над собой позволительно лишь в том случае, если оно продиктовано мёртвой плотью, захлестнувшей живую душу благодатью бесчувствия бегущего по волнам бесстрастия.

Воскресая, позволять воображению задерживаться на том, что является злом, уже своего рода подлость. Выбор душой ада после Воскресения возможен лишь в силу её страстной привязанности к своей чистоте от зла. Чистота – это отрицательная добродетель. В том, что касается смерти, всё полностью наоборот. Полон пустой ров той чистотой, которая видима из рва только тогда, когда наступает момент мучительного отрыва души от чистоты. Молитвы от тишины.

Красивая женщина, рассматривающая своё изображение в зеркале, вполне может полагать, что она есть это. Некрасивая женщина знает, что она не есть это. Моё существование, - это не что иное, как Твоё ожидание – моего согласия не существовать. Мне Тобой дана была воображаемая душа, чтобы я ради Тебя мог совлечься её.

Настоящее не обладает целенаправленностью. Не обладает ею и будущее, потому что оно – лишь то, что однажды станет настоящим. Если я направлю на настоящие остриё того моего желания, которое соответствует моей целенаправленности не умереть, оно проткнёт его насквозь и выйдет в пустыню, как Ты из Марии.    

Воскресая, я умираю оттого, что я мёртвый, отсутствующий и невредимый, становлюсь плодом своего воображения о себе живом, чем-то лживым для души и тела своих в присутствии их. Как хочется жить без плоти и души! Воображаемые мои смерть и Воскресение в этой ситуации становятся способами Твоего со мной существования, плодами Твоего желания перестать умирать и Воскресать. Стать, как я без Тебя.

Только благодать может придать храбрости, не задев нежности или же придать нежности, не задев храбрости. И, поскольку не моё добро, а добро души моей связывает её с моим злом, то, если моя душа стремится к добру моему и, Воскресая, не желает распространять вокруг себя моего зла, она вдруг вынуждает меня Воскресать вместе с собой, раз уж избежать душе невозможно Воскресения своего.    

Царство небесное освобождает душу Твою от обязательства Воскресать. Вот так зло одиночества очищается чистотой Твоего ожидания с душой расставания. И ещё силой, но совсем иным способом. Отцу Твоему, который всё может, Тобой всё позволено. Сила Твоя освобождает Его от пары противоположностей: добро - зло. Она освобождает как Отца, который силу применяет, так и Сына, на которого обрушивается сила. И ждут, и не ждут Они от Марии любви. Ибо отсутствие силы ждать - самое чудесное свидетельство совершенной любви Девы к Ним. Именно поэтому так прекрасна чистая необходимость расстояния между необходимым и благим. Необходимость, явным образом отличная от блага, как Сын от Отца.

Звёзды и плодовые деревья в цвету. Полнейшее постоянство и предельная хрупкость дают одинаковое чувство поступка, совершённого Тобой на самом деле и всё-таки воображаемого Отцом. Отец рассматривает любое Твоё действие не в связи с Тобой, но в связи с Твоим побуждением его не совершать. Твоя чистота – это способность Отца созерцать не Тебя во плоти, а Себя из Твоей чистоты. Созерцать и чистое, и нечистое в Себе, не в Тебе. Поэтому и Воскрес Ты к Отцу и не к Нему.

Сын не судит души Своей, когда она у Отца. Не Ты, а Отец Твой судья над душой. И мерило такого суда над ней Его, не над Тобой – страдающая невинность её. Не судить Тебе душу Твою – это не равнодушие к Отцу и не уклонение от суждения о Нём, но счастье Твоё Воскресать не к душе, а к Нему. Спасать, не судя и утешать, подражая суду.

Воскресая к Отцу, Ты милость оказываешь Ему и вдруг отказываешься Воскресать. И оставляет Тебя душа, и поселяется у Отца не навсегда, на время, и возвращается в тело уже не своё, не Твоё. И Отец у ворот плоти стоит, Он входит, выходит из них. Так душа, высовывающая голову за пределы Сына, обладает полнотой реальности, но только в качестве видимости. В качестве же чего-то иного, отличного от смерти и от Воскресения, возведённая Отцом на престол, душа ещё меньше прежнего способна стать благом.    

Душа падшая не пытается, Воскресая, изменить в себе или подавить желания и приступы отвращения к смерти, радость и боль от неё. Она пассивно подчиняется им и воспринимает их также, как воспринимает ад или рай, но не доверяет ни раю, ни аду душа. Ибо в них, защитниках души от Тебя на Суде Твоём над душой, а не в Тебе имеется над ней насильственное начало. Забери из ада, из рая, а Сам возвратись и останься.

Мария способна любить Сына только чистой любовью. Убийство Отцом Ребёнка леденит душу Девы вне зависимости от того, будет ли Отец его совершителем или жертвой, так же как и любое насилие, пусть даже не доводящее до своего предела Его любовь к Её Ребёнку. И жаждет Она любви, способной защитить Отца от ран Сына. Любовь Марии к Сыну стремится идти ещё дальше любви к Ребёнку Отца. Но у такой любви есть предел – Воскресение Девы к Тебе. Перейдя через него, Её любовь превращается в ненависть Девы к Себе, когда перед Ней Отец не Отец, Сын не Сын. И среди Них Она не Она, любимая Ими, ненавидящая Себя. Сойди к Деве с Креста, оставь Отца, не Воскресай.

Снова и снова в день Воскресения Девы Отец за Тобой приходит. И забирает Тебя от Марии. Раз за разом Она оставляет Сына Отцу, отдаёт Ребёнка Ему, не навсегда, на время в день Воскресения Своего, не Твоего. И скитается Дева по Воскресению не Твоему. К Ней сбегаются дни Твои, один мёртвый, другой живой. А когда такое случается с Отцом, искушается Он днями Твоими, не относя происходящее с Марией в днях Сына даже к малейшему оттенку дней на Ней тени. И не Воскресла Мария, ибо в почти адском страдании на Кресте Твоём, как и в совершенстве Её, есть что-то безличное, как к жизни любовь после жизни, чистая, невыносимая.  

Ты жив не ради Отца, но в силу необходимости с Ним Твоей встречи. Плод Твоего Воскресения - не плоть, не душа, а Твоя от Себя отрешенность. Против души и плоти Ты готов свидетельствовать на Суде над Тобой тела с душой. Отец Твой не их Воскресил, а Тебя. Но возникли они перед Отцом. И облаком Ты опустился на Него.

Воскресение Сына к Отцу – это обратная перспектива Воскресения Отца к Сыну. А Царство небесное представляет собой огромного, доброго зверя. Единственное, что способно Его превратить в зверя злого - это Отец без Ребёнка. Но любое Твоё прикосновение к зверю и к зверю - имеет вид либо возвращения доброй души в злое тело, либо ухода доброй плоти от злой души. Точка тишины.

Душа, Воскресая, движется вниз, но таким движением, к которому сила тяжести Воскресения души не причастна. Тяжесть любви её к себе двигает душу вниз. Себя любя, попадает она в объятия любви Твоей к Отцу и в ней пропадает, Воскреснув. И оставляет душа Царство небесное, ради Тебя и Отца и вселяется в Деву.

Плоть, Воскресая, отказывается от души, чтобы быть достойной её получить. Любая мечта Воскресшего тела о душе заслуживает того, чтобы быть разбитой душой. Желание плоти ускользнуть от одиночества, обретя душу – трусость. Ведь куда менее ад в душе для Воскресения опасен, чем в теле небесное Царство.

Власть Воскресения над Тобой осуществляется телом и душой. Но это противно природе Царства небесного, когда Ты, Воскресая, входишь в Него после тела и души. Ты их победишь Воскресением, если только победа над ними, не для Тебя, а для них, окажется спасительной и разрушительной. Победа Воскресения, которое кладёт, а не душа и не тело, на одну чашу весов Царство небесное и благодать, исходящую от Отца, как радость и страх Воскресать. Как обретя тишину и Любовь, потерять душу и плоть.

Низость души и поверхность тела находятся на одном и том же уровне. Плоть любит душу страстно, но низко – вот как Царство небесное в аду к Тебе близко. Душа любит плоть глубоко, но низко – вот как из Царства Ты вышел, в ад ещё не вошёл.

Воскресение души – мгновение в ней пустоты. Душа бросается в пустоту, останавливается на лету, повисает над пустотой, созерцает её. Перестаёт быть душой на миг Воскресения. И вьёт гнездо Тебе на Кресте. Души птенец - Ты в гнезде. Вылетел из гнезда. Веселится, танцует, поёт она, и становится вдруг тишиной душа. И круги расходятся от Креста.

Страдание - превосходство души над Тобой. Ты во плоти бесплотной душе являешься, а не Тебе является душа. И Воскресаешь к ней, и оставляешь ей тело Твоё, и оставляет она его. И забирает лицо у Тебя, чтобы сошёл с Креста Ты без лица к душе, возвратился на Крест, не изменился в лице на Кресте.

Душа Твоя раньше Тебя Воскресает. Она возвращается плодом встречи Мамы с Твоей душой. Опять и опять оставляет Тебя душа. Длится и длится Марии с ней встреча. Ждёшь Ты и ждёшь Воскресения Твоего, которое раз за разом начинается в продолжение встречи и прекращается при удалении Девы с неё к Тебе. Вот так и Воскрес, чтобы к Маме сойдя с Креста, вновь на Кресте оказаться в небесном Царстве и не расстаться с Мамой.

Спокойно плоть живёт с душой. И без души есть в теле жизнь. Не глубоко душа, а высоко. Тело – склон, по которому душа поднимается в Царство небесное. Душа – это такая телесная привлекательность, которая удерживает душу на расстоянии от тела и диктует душе воздержание от самого интимного – от воображения душой себя плотью, которую она непрочь поглотить, добыть себе тело, побыть одновременно и Младенцем, и Девой.  

На выбор души Твоей – Ты либо Сын, либо Отец. И бежишь Ты к душе от Отца, от Себя. И Воскресает она не к Тебе, не Отцу, а туда, где тени живут Его и Твоя вместе с тенью её. И трепет в душе, как дом без дверей, без окон. И Воскресла уже, а ещё не живёт, только зовёт.

В Царстве небесном жива душа не Воскресшая. Прежде она Воскресшей была. Жизнь свою отдала душе не Воскресшей, забрала дни её жизни себе, а не душу из дней. И прошли перед ней рождения день и смерти день. И между днями небесное Царство стояло, как ветер над степью. И отдалялось и приближалось, обладало и отпускало, полыхало и погасало, опустошало и расцветало, гремело, сияло и свет заслоняло.

Страшна душа в Воскресшем теле. Она ведь уже не душа, ещё не плоть. И даже когда душа мертва, обладает она власти полнотой над плотью живой, как разлука с душой. Потому что не бывает отрешённости без боли. И точно так же не бывает боли, претерпеваемой без ненависти и лжи, рядом с которой не стояла бы отрешённость души.

Царство небесное представляет собой то, что предельно отдалено от Девы с Младенцем, как в Отечестве зло и добро на таком последнем пределе, где нет ещё абсолютной невозможности Ей и Тебе вернуться в Него и отсутствовать в Нём доступном чужом, недоступном родном. Суть Царства небесного в том, чтобы быть посредником между Марией и Тобой, а не Воскресением и Отцом. Ведь одинаково ожесточает: как вообще не верить в то, что за пределами Отечества существует бесконечное милосердие, так и верить в мерцание такого милосердия в Царстве небесном.             

К Отцу ли Ты Воскресаешь? Или Отец Воскресает к Тебе? Всегда ли в Нём совпадает то, что Он любим Тобой, когда Ты ненавидим собой? Может то, что Ты ненавидишь в себе свидетельствует Ему лишь о потребности Сына в любви к Отцу, но только любви в какой-то иной форме, чем над душой Твоей облако Его плоти?

На Страшном прекрасном чудесном суде, на сияющем островке в Царстве небесном оставляет Младенца с Марией Тебя Отец и встречается с Ней в глубине островка, и возвращается к Сыну Она от Отца из сердца суда, и разлучает Дева Ребёнка с Отцом, чтобы Воскрес Он.

Красота Воскресения – в том что Оно не имеет цели и позволяет душе получать удовлетворение от ужасного – или же, наоборот, бесконечно прекрасного небесного Царства.  Ведь уже находясь в том или ином Царстве небесном, душа прилагает усилия по необходимости, а не ради того или иного блага, - из-за удара любви к Тебе, а не по приманке лучшей с Тобой участи себе, - чтобы поддержать Твоё с собой существование и хоть как-то свести концы с концами, Воскресая.

Под бременем Воскресения Сына изнемогает душа Отца. Ужели в небесном Царстве обретает она, не Твоя, утраченное Воскресением утешение и согласие между мёртвым Тобой и живым Отцом, как иноком и монастырём?

Когда прячется от себя душа в Тебя, тогда мёртвая душа из мёртвой души Воскресает, а живая душа из души живой Воскресает, освобождает место в Царстве небесном для мёртвой себя. Чтобы любовь, которую она уделяет умершей себе, была совершенно чиста. И стоит на пути души Воскресение Твоё, и бежит её Воскресение своё.

Того ждёт от Тебя душа, что сам не ждёшь от Себя. Истощаешь душой Воскресшей Царство небесное, подчиняешь Его душе, в Нём прощаешься с ней, чтобы не умерла она смертью Твоей, умерла своей смертью и Воскресла.   

Воскреси себя сам – слышишь Ты от Отца – и стоит тишина. Уходи в тишину – Сын говорит Отцу – она поглотит Тебя и Воскресит меня. Из чрева её Воскресение моё – птице-рыбой – зверо-змеёй – выпорхнет-выплывет – выбежит-выползет – Сына выдохнет и вдохнёт – выплачет без слёз – и Крест зацветёт.

Из нищеты душа Воскресает в гордыню души. С вершины гордыни глядит и видит как Ты низок и нищ, унижен и наг стоишь у врат в небесное Царство, и Тебе отворяет врата не Отец, а душа. Она Крестом за Тобой врата затворяет и Тебя оставляет в Царстве небесном, и останавливает Твоё сердце, чтобы Воскрес, не Воскреснув.

Воскресая душа, не защищает себя смертью Твоей от смерти своей. Прощает она себе смерть Твою и не прощает Тебе смерть свою. А чтобы прежде не умереть, чем Воскреснуть, душе приходится либо умолять Тебя не умирать, либо господствовать над Тобой, либо делать и то и другое одновременно в отблесках Твоего света во тьме Царства небесного.

Прежде Тебя с Креста Воскресла душа. Душу Отцу Ты возвратил и жил на Кресте без души. И дышала Твоя плоть без неё, и не мёртвой была, а живой без Отца и с Тобой. Тело Твоё было, как день, а светилом был Крест. И змеились лучи по Кресту от Сына к Отцу. Не убивал Отец змей, возвращались к Тебе змея и змея, ярче и ярче горя. Стояла жара такая, что свет преломлялся в огне, не прикасалось тело к душе, оставляло в ней жало оно своё, убивая себя, не её.  

Испытание тела изгнанием связано с желанием плоти расстаться с душой. А когда душа раз и навсегда Воскресает, Воскресение души распространяется лишь на некоторые движения некоторых мускулов изгнанника. И не мучает душу участь тела не насовсем Воскреснуть. И способна душа отогнать плоть от себя, чтобы Тебя распять.

В Царстве небесном когда свет погасает, свет в Тебе тогда разгорается. И Тебя забирает Отец во тьму. И во тьме Отцу, в свете Ребёнок Твоём, гнездо вьёшь Ему, снова и снова из звёзд луну. И возле гнезда вьёшь другое гнездо Ты для Него, полное тьмой для Отца. И ни звезды, и луна.

Воскресение души в высшем Своём проявлении то же самое, что оставленность Сына душой при встрече её с Отцом. Это когда в душе появляется потребность покаяния перед ней Отца за смерть Сына, ибо Отец забрал Тебя у неё, а душа отпустила к Отцу и очутилась в аду. И встретилась с Твоей смертью, и не расставалась с ней, и тогда Ты Воскрес.

Если душа умрёт Воскресая, смерти она перестанет бояться, а станет бояться жизни после себя, чтобы войдя в Царство небесное, или не расставаться со смертью, или из Царства Воскреснуть к Тебе. Взять вверх над собой, очиститься от своего Воскресения Твоим Воскресением, остановить сердце.

Если Ты не Воскреснешь, а душу отпустишь к Отцу, тогда от Отца возвратится душа, но не снимет она Тебя с Креста. Ибо душа Воскресая, Тебя распинает, чтобы к ней Ты Воскрес, чтобы её к Тебе не отпустил Отец. Ведь Воскресение Твоё покоится на противоречии между Тобой и душой. Это одновременно и добровольная жертва душе, и наказание Тебе от неё, претерпеваемое против воли Отца Твоего. Не Воскресай, оставайся со мной. Ведь если мне видеть в Тебе только добровольную жертву, тогда можно было бы пожелать такого и для себя. Но невозможно возжелать наказания, претерпеваемого против воли.

Ради любви к Отцу потерял Ты душу Твою. А потеряв Тебя, душа обрела себя рядом с Отцом и облеклась Тобой, но не в любовь к Тебе она облеклась. И не Воскресла душа. И мёртвое облако над душой поднялось, и Отец Твой в него вошёл, в облака плоть и кровь. И стало оно живым обликом Твоим, чтобы Он смог войти, настолько любил Ты Твоего Отца, который стал облака мёртвого кровью и плотью, невыносимой любимого Сына любовью и не Воскресив души, Воскресил Ребёнка.

Ни душа, ни плоть Отца Твоего не являют Его Тебе – телу, душе Твоим. И встреча с Ним бессильна убить Тебя или Воскресить так – чтобы Ты, Воскресая – не встречался с Собой живым, а умирая – с мёртвым Собой не встречался. Чтобы Царство небесное Отец уменьшил в размерах ради такой блаженной не встречи. Чтобы исчезли и Отечество, и чужбина. Чтобы Крест отворился Сыну, и Сын, как в пустыне затворился в Кресте. Чтобы вышел зверь из Креста, как из тела душа. Ведь терпение состоит именно в том, чтобы не превращать страдание в преступление. И этого вполне достаточно, чтобы превратить преступление в страдание.

Кружила орлом душа над Крестом. И солнцем палима она ворожила Тебе о судьбе Отца. И небо с Креста взмывало к душе, и взывал к ней Отец. И озаряла Крест не Твоя судьба, а судьба Отца без Тебя. Так у того из вас, кто счастлив, любовь равнозначна желанию разделить страдание того несчастного, на которого направлена любовь. А у того из вас, кто несчастен, любовь равнозначна бездушному чувству полноты судьбы – просто знание о том, что тот, кто любим, пребывает в радости, не только не приобщаясь к этой радости, но даже не желая к ней приобщаться.  

Душа не спасается в Царстве небесном. Она Воскресает не ради спасения в Нём от того, что стало душой, когда душа перестала Тобой быть, чтобы войти и не спастись. Чтобы Ты её Воскресил, а сам не Воскрес. Чтобы Тебя не забрал Отец. Чтобы Ты не вернулся к Отцу, а мёртвую душу вернул в душу живую. Чтобы отмучились и мёртвая, и живая. Чтоб всё-таки вдруг тишина настала.

Ты победил Царство небесное и перестал быть телом Твоим и душой, чтобы были они с Тобой в Царстве небесном, а Тебя в Царстве не было с ними Воскресшими, но не живыми. Чтобы Ты душу убил и вернулся живым к душе в недоступное ей Твоё Воскресение, чтобы из мёртвой неё и не свободной ещё от зова смерти, всё-таки чтобы Воскрес. Но если однажды атом чистого добра души к Тебе войдёт в Царство небесное, то даже самая большая слабость, самая преступная слабость Царства куда менее опасна, чем предательство Тебя душой ради Воскресения Твоего.

Душа – вспышка света внутри Воскресения души. Но когда душа Воскресает, в ней свет погасает. И ставит пределы она Воскресению, не выходя за них. И забирает жизнь из Царства небесного душа Воскреснув, наследница смерти Твоей. И душе утешение Твоё убивает Тебя, не её. И расступается перед душой Царство небесное, пока она не Воскресла. А Воскреснет когда, исчезнет луна и солнце, и звёзды. И ребёнок вернётся живым с войны, не возвратив души в ад. И как стыд тишина окружит дитя. И Воскресит Тебя. И очистится тишина. И прекратится война между адом и раем такая сякая, неверная светлая молодая. Занавесит, забрезжит и не Воскреснут дети.  

Когда Воскресает душа, она забирает меня у Тебя. Гоню душу прочь, чтобы Ты не мучил души. Ибо мёртвой душе Воскресать, а живой умирать. Чем мертвее душа, тем светлее она. И в небесное Царство мертва, живая душа возвращается. Зачем же Воскреснув, Ты не убил душу Твою, потому что Воскресну и тут же умру.

Далее

См.: История человечества - Человек - Вера - Христос - Свобода - На первую страницу (указатели).

Внимание: если кликнуть на картинку
в самом верху страницы со словами
«Яков Кротов. Опыты»,
то вы окажетесь в основном оглавлении.