Год издания III
№ 7 ((январь-март 1996 г.)
АКТУАЛЬНЫЕ КОММЕНТАРИИ
ПАТРИАРХ ЗАЩИТИЛ ВСЕЯ РУСЬ ОТ САМОДУРСТВА
Ежегодно Патриарх Алексий II проводит собрание настоятелей всех
московских церквей. Прошедшее недавно собрание поводило итоги 1995
года. Широкой публике этот год запомнился, пожалуй, громкими выступлениями
ряда московских священников с обличениями всех и вся: женщин, делающих
аборты, и женщин, использующих косметику, газет, которые смеют писать
о христианстве не по их указке, сотрудников этих газет, их читателей,
радиостанций, проповедующих слишком "доброе" христианство, да и
просто всех, кто шагает не в ногу. Счёт идёт на миллионы людей.
В сущности, анафематствован весь русский народ, ибо человек еще
может не читать газету, в которой печатаются вольнодумные или бездумные
материалы, но кто может поручиться, что среди его знакомых нет поклонников
такой прессы? Анафему же эти ревнители благочестия изображают чем-то
вроде атомного взрыва, она поражает людей волнами: сперва тех, кто
ближе всего к пороку, потом их знакомых, потом знакомых из знакомых.
Специальный комитет ведёт борьбу за нравственное возрождение Отечества.
Одна беда: чем воевать? У Церкви есть одно-единственное средство:
отгородиться от тех, кого она считает своим врагом. Но, конечно,
нельзя запретить человеку входить в храм, молиться. Реально можно
проконтролировать только участие человека в церковных таинствах,
и единственное, что может священник, это запретить человеку причащаться.
Это не так мало, как может показаться неверующему человеку. Крошечная
частица Святых Даров весит больше любых богословских трактатов,
значит больше самого Евангелия, делает человека уже здесь и сейчас
причастником жизни в мире вечности. Неудивительно, что каждому священнику
напоминают, с каким трепетом он должен относиться к врученному ему
таинству. Понятно и то, почему священники учат такому же отношению
к таинству своих прихожан. Проблема в другом: средством обучения
слишком легко священники выбирают отлучение. Сделала аборт — не
можешь причащаться столько-то лет. Напечатал статью в защиту абортов
— до гроба потерял право причащаться. Прочел статью против абортов
или просто поглядел на витрину с колготками, где женщины полуголые
— осквернился, потерял право на благодать на год или три года, тут
уж как батюшка изволит. А есть батюшки, которые отлучают от причастия
за все подряд: за работу в праздник, за брюки у женщины, за серьгу
в ухе у мужчины.
Ретивые священники основываются на церковных канонах. Беда в том,
что они желают знать лишь часть правил и канонов, а другие забывают.
И вот про эти правила Патриарх на епархиальном собрании и напомнил.
Начал он мягко: "Не советую священникам, особенно молодым, отлучать
от причастия на длительные сроки", а кончил жестко, приказав вообще
"не брать ответственности за отлучение от причастия на себя. Следует
помнить, что отлучение от Святого Причастия есть дело архиерея как
обладающего полнотой церковной власти и что священникам при рукоположении
делегирована лишь часть этой власти".
Зная склонность жестоких священников к сварливости, Патриарх напомнил
им, что указ Священного Синода аж от 28 февраля 1722 года гласил:
"Кающегося и исповедующего грехи свои, какие бы ни были, к причастию
святых таин пропускать безотложно, ведая, что Бог истинно кающихся
приемлет скоро". А в 1734 году Синод издал указ, определяющий: "Ни
за какие вины от входа церковного не отлучать и треб церковных не
лишать, ибо без благословения епископского священник не имеет права
наложить запрещение". Так что изуверы не сегодня появились, ещё
два века назад против них издавали указы.
Конечно, изуверы руководствуются добрыми намерениями. Христа тоже
распяли из добрых намерений, чтобы другим урок был. Справедливость
без любви и милосердия приводит как раз к тому, что человек начинает
распинать других, вместо того, чтобы жертвовать собой ради других.
Как цыган, который пытался приучить своего осла ничего не есть,
неразумный духовный пастырь пытается приучить своих прихожан (а
часто, что еще прискорбнее, и чужих) носить "бремена неудобоносимые".
А потом удивляются: почему храмы пустуют, почему при слове "православие"
люди морщатся и сплевывают.
Практически Патриарх приказал священникам, если их совесть заела
и хочется запретить человеку причащаться, спрашивать разрешения
у своего начальства. Хочешь анафематствовать "МК" — пожалуйте к
владыке Арсению, или к самому Святейшему, а не печатай брошюрки
от имени своего или хотя бы сотни священников. Это вовсе не означает,
что священник должен нарушить тайну исповеди: просто расскажи случай
и спроси разрешения, не называя имени. А к начальству священники,
между прочим, относятся точно так же, как все русские люди: предпочитают
лишний раз с ним не связываться, чтобы самим не получить ненароком
по шеям. Всегда ведь и у самих есть какие-то недоработки; кто без
греха! Так что даже изувер-священник храбр лишь против своей паствы,
а своего архипастыря трепещет, и лишний раз к нему не пойдет.
Конечно, это не означает, что теперь можно каждый день делать аборты,
смотреть порнуху, писать лживые заказные статьи и при этом требовать
в храме: "Ну-ка, причастите меня!" Христос приходит только к кающимся,
только к признающим грех — грехом, только к тем, кто хочет более
не грешить и ищет Его помощи. Сбегать на исповедь, чтобы завтра
опять гадить ближним — мерзко и подло.
Патриарх, однако, напомнил духовенству, что священник — всего лишь
помощник епископа, и не должен судить выше сапога. Аборт — это одно,
а статья в защиту презервативов — совсем другое. На многие вопросы
Православие пока не даёт ответа, и вопрос о противозачаточных средствах,
не убивающих зародыш, относится к их числу. Кому это не нравится
— пожалуйста к католикам, у которых все строго расписано. Но решать
за всю Церковь нельзя, потому что тогда Церковь исчезает и остаётся
хамство плоти, и воцаряется парткомовское самодурство там, где должны
царить Христовы разум, справедливость, и милосердие.
Из выступления Патриарха Алексия на епархиальном собрании в декабре
1995 г.
(по магнитофонной записи):
"Украшенность храма это как бы отражение внутреннего состояния
человека. Если он внутренне ощущает и переживает праздник, он и
внешне отображает это, украсив храм. Иногда проявляется безвкусица,
аляповатые киоты, иконостасы, сделанные порою в стиле модерн, подобного
же рода светильники, скамьи, мало чем напоминающие православный
храм. В ряде таких храмов ... по-прежнему висят светские объявления,
не имеющие отношения к богослужению, по-прежнему отсутствует святоотеческая
литература, в то же время обилие современной, далеко не православной,
а иногда и инославной литературы, свидетельствующей о соответствующей
настроенности духовенства прихода." ...
"Я официально заявил, что ... было достигнуто совместное и подписанное
соглашение о том, представителями православной церкви и римо-католической,
что уния не ведет к единству церкви. Раз так, тогда это нужно открыто
сказать, и признать ошибку, покаяться, а не праздновать широко.
И нельзя успокаиваться на том, что представители римо-католической
церкви оказывают помощь (и оказывали помощь), но в результате этой
помощи они тихо пытались влезть в душу нашего народа. Вот я в конце
ноября получил доклад от архиепископа Ярославского и Ростовского
Михея, который докладывает, что в русской глубине, в отдаленных
приходах, где и народу-то мало осталось, католическая организация
"Дом Марии" покупает дома и осуществляет широкую работу с молодежью,
причем начинается все это безобидно, казалось бы: вместе ходят за
грибами, вместе ходят на рыбную ловлю, дают подарки. Сначала детям.
Потом гуманитарную помощь родителям. А потом начинают вести католическую
пропаганду. И идет окатоличивание русской глубинки. И на это нельзя
не обращать внимание. Я думаю, все мы должны осознавать это и видеть
ту опасность, которая эта тенденция имеет. .. Мне иногда кажется,
что особенно сильно проникновение польского католицизма в Белоруссию.
... И насаждают польский национализм и католицизм, и занимаются
прозелитизмом неприкрыто. И на это взирать успокоенно нельзя. То,
что я сказал о клире - к счастью, это крайний случай, но общее ослабление
приверженности к церковным традициям, которое сейчас начало проявляться,
нас тревожит. В основном это связано с духом времени и с общим обмирщением,
секуляризацией сознания и поведения.. В церковное сознание властно
вторгаются светские понятия ..."
"В качестве примера могу указать на перенос гражданско-правовых
понятий и политических терминов в церковную жизнь. Некоторые рассуждают
или стараются активно внедрить на приходе религиозно-демократический
плюрализм, хоят в рамках единой Церкви правомерно и справедливо
говорить о религиозном плюрализме в государстве, но не внутри Церкви.
Плюрализм - это принцип конгрегационалистско-протестантский. В Церкви
не демократический плюрализм, а благодатная соборность и свобода
чад Божиих в рамках закона и святых канонов, которые не стесняют
доброй чистоты, свободы, но ставят преграду греху и чуждым Церкви
элементам. Известно, что тем, кого сегодня стесняют каноны и традиции,
кому трудно или чуждо послушание священноначалию, завтра им будут
мешать и догматы, и начнутся утверждения об их неактуальности, реакционности.
Для каждого православного понятно, что догматы и каноны нужны для
бессмертной его души и вечной жизни, а не для сиюминутных мирских
интересов. Апостольские, святоотеческие традиции, каноны - это основа
структуры Церкви. Без этого все рухнет в Церкви. ... Но есть и частный
аспект этого негативного процесса. ... в клир пришло много вчерашних
неофитов ... эти люди младенцы в вере, неокрепшие в церковном подвиге,
им трудно перемениться, отрешиться от прежних интересов и понятий.
... Сейчас проблема кадров для Москвы, по крайней мере, уже не стоит
остро. ... Все вы знаете, что продолжается религиозная экспансия,
подлинное нашествие инославных проповедников на Россию. Они активно
проповедуют, навязывают учение, чуждое исконному историческому духовному
менталитету русского народа. ... Наши люди оказались слабыми в вере,
нестойкими, подверженными всяким влияниям. Инославные миссионеры
активно привлекают к себе чаще не вчяерашних атеистов ... а наших
формально крещеных православных, но непросвещеных ... Мало у нас
серьезной катехизаторской работы. ... Нет тревоги и ответственности
за каждую потерянную овцу. ... Почему так легко отдаем заезжим миссионерам
своих людей ... Кстати, тактика религиозной экспансии за последнее
время изменилась. Она стала скрытнее, хитрее, изощреннее, но цель
осталась прежней: подорвать, раззорить, разрушить нашу Святую Церковь.
Мы обязаны всеми силами противостоять этому и бороться за каждого
человека. Надо все сделать для того, чтобы люди поняли и почувствовали,
что православная вера для них единственная истинная, светлая, духовно
сильная, что Церковь единственная для них заботливая и любящая мать.
..."
"Отвращаясь от негодного пустословия... Эти же слова мне хотелось
бы напомнить и некоторым священнослужителям, ведущим так называемые
просветительские беседы по радио и с экранов телевизоров, пытающихся
привлечь к себе внимание призывами встать на их защиту и направлять
телеграммы в адрес Московской Патриархии, чтобы тем самым уберечь
их от неких мнимых репрессий. Поэтому хотел напомнить сказанное
мною на предыдущем собрании: мы ни из кого не собираемся делать
мученика, как этого неоторые бы хотели. Но в то же время мы вынуждены
будем принимать необходимые миры к пресечению тех или иных действий,
направленных против православия, расчитанных на раскол церкви и
на разрушение ее веками освященных традиций. В этом случае никакие
телеграммы не помогут. ... И я думаю вообще вот то давление, какое
иногда пытаются оказать на меня, оно совершенно неприемлемо. Оно
будет обратное иметь действие. Я не потерплю давления и сбора подписей,
ни среди духовенства, ни среди мирян. И обращения к телезрителям
или к радиолсшуателям защитить нас не помогут. Ни с кем мы не собираемся
на этом собрании расправляться. Но и апеллировать не надо к общественному
мнению. Оно только создает неправильное представление о тех, кто
апеллирует к общественному мнению".
На собрании были зачитаны цифры о состоянии бюджета Патриархии.
На 20.12.95 - поступило 2,4 млдр. руб.. Инфляция 5-6 проц. ежемесячно.
Поступления от московских храмов составляют 21 проц от общецерковных.
Казанский собор дал 200 млн. Храм Всех святых на Соколе - 262 млн.,
Пимена Великого — 130. На Храм Христа Спасителя было церквами Москвы
перечислено 838 млн., из них Елоховский собор - 120, Всех святых
на Соколе - 100 млн., Казанский собор - 52 млн. Всего поступило
в Патриархию 2 млрд. руб. Патриархия перечислила в фонд восстан.
3 млрд.
Всего в Патриархии 20 млрд. из них 9 млрд дали церкви и Софрино,
остальное заработала сама. На содержание аппарата Патриархии идут
только заработанные ею деньги - за 11 мес. почти 95 миллиардов.
Средняя зарплата работников аппарата 400 тыс.
Для сравнения ортметим, что на строительство храма Христа Спасителя
тратится по миллиарду в день (360 млрд. в год). На содержание московской
мэрии, думы и правительства уходит 766 млрд. в год.В 1995 г. на
исполнительную власть в столице было потрачено 310 млрд.
Из выступ. бухгалтера: "Надо отметить, что получать бюджетные деньги
это непросто, и это очень сложная и трудная работа, и например если
Московская Патриархия за прошлый год выбрала свои бюджетные деньги
полностью, то другие конфессии и министерство культуры выбило из
минфина только 20 процентов этих средств".
СМЕРТЬ ЗАЛОЖНИКОВ — ГИБЕЛЬ РОССИИ
Свобода пугает Россию, потому что свобода от коммунизма пришла
рука об руку со смертью. Случайно или закономерно за освобождением
последовал всплеск насилия в самых разных видах, от бандитских "разборок"
и роста самоубийств до "заложничества" в самых разнообразных видах?
Коммунисты говорят, что насилие вытекает из свободы, что ограничить
насилие означает ограничить свободу: свободу передвижения — регистрацией
и всевластием милиции, свободу слова — внешней и внутренней цензурой,
свободу предпринимательства — всевластием чиновников. Маленькие
ограничения и самоограничения действительно ограничивают насилие,
мы все это знаем, и каждый задумывался, нельзя ли окончательно истребить
зло, наращивая насилие.
Искушение обманывает: количество далеко не всегда переходит в нужное
качество. До определенного предела человек тем сильнее, чем он выше
и толще; однако трехметровый гигант — существо тяжело больное. Дубинка
прибавляет милиционеру силы, а право врываться в квартиры без ордера
— убавляет. Война в Чечне (как и война Америки во Вьетнаме, Англии
в Ирландии) показала не столько безграничные возможности партизанского,
национально-освободительного движения, сколько ограниченность государственной
мощи.
Есть задачи, где по определение сила применена быть не может. Легче
Ивану сломать иглу и убить Кащея, чем тому же Ивану пройти через
игольное ушко в Царство Небесное. Однако, вновь и вновь ломают иглы,
не замечая, что на Кащеев это давно перестало действовать. В России
за последние три года постоянно наращивается мощь "силовых ведомств",
но преступность от этого ущерба не несет. Остаётся последнее средство:
добавить к мощи оружия мощь идеологии, обвязать весь народ единомыслием,
и именно к этому зовут и коммунисты, и националисты, и православисты.
Однако, это уже все испробовано — при Сталине, при Николае II, при
Николае I, и все оказалось негодным. Символом этой негодности может
служить Чечня, которая при всех режимах оказывалась "незамиренной".
Насилие не обязательно сопровождает свободу, и это все это прекрасно
знают на примере "цивилизованного мира", в котором всяческие органы
безопасности куда меньше, чем в России, а безопасности куда больше.
Цивилизованность, оказывается, измеряется не длиной дубинки, а длиной
языка. Трудно в это поверить в стране косноязычия, где говорят так,
что чем лучше, тем меньше. Только ведь не всякое словоговорение
— речь. Именно об этом бросил Христос: "Кто же скажет брату своему
... "безумный", подлежит геенне огненной" (Мф. 5, 22). Это сказано
и о войне в Чечне. Ее питают не только экономические и политические
интересы. Её питает ненависть, неспособность найти общий язык. После
захвата чеченцами заложников в Кизляре сколько раз было сказано
людьми самых разных направлений: "С такими бандитами нельзя садиться
за стол переговоров". Имеется в виду не политическая невозможность,
а нравственная. Но именно нравственно невозможно, прежде всего,
называть людей бандитами. Здесь — критическая точка, после которой
примирение невозможно. Они в ответ называют бандитами нас (и, право
слово, очень непоследовательны люди, называющие бандитами чеченцев,
но воздерживающиеся от такой же оценки в адрес тех, кто заварил
чеченскую кашу, начиная с Ельцина).
Конечно, с бандитами садятся за стол переговоров. Именно с бандитами
и садятся! С любимыми и друзьями садятся не за стол переговоров,
а совсем за другой стол. Или за стол переговоров садятся только
с противниками, способными разговаривать, а бандит, беря заложников,
показывает, что он разговаривать не способен? Увы, когда человек
берет в плен любимых нами людей, или когда человек кончает жизнь
самоубийством, или когда человек убивает нас, очень часто он поступает
так не потому, что не может объяснить нам своих желаний и намерений,
не может найти с нами общий язык, а потому, что мы отказываемся
общаться с ним, мы проявляем собственное неумение разговаривать.
Это справедливо в коммерции, это справедливо в частной жизни, это
справедливо в политике. Смерть слова предшествует смерти человека.
Сперва англичане оказались неспособны начать разговор с ирландцами,
наотрез отказались от диалога, а уже потом начался ирландский терроризм.
Сперва русские оказались неспособны разговаривать с чеченцами иначе,
как бранью и угрозами, а потом уже начался захват заложников. И
рано или поздно придётся сесть с бандитами за стол переговоров;
пришлось отказаться от называния террористами палестинцев или ирландцев,
и с чеченцами иного пути из тупика нет, кроме как найти в себе способность
видеть в террористах — равных себе людей. В случае с Россией, это
не так уж, между прочим, и трудно.
На бойкот, хамство и зверство отвечают в зависимости от уровня
собственного зверства. Человек либо убивает другого, либо убивает
себя. Когда русские войска вторглись в Чехию, Чехия ответила самосожжением
Яна Палеха; в 1972 году так же поступил литовец Ромас Каланта; но
российская власть не вняла самоубийцам, как не внимала и словам.
В Чечне мы, наконец, столкнулись с адекватным ответом: на насилие
нам ответили насилием. Вот почему столь многие русские так возмутились:
они наконец-то услышали протест против своих действий. Но ужасаться
нужно не протесту — не терроризму, не самосожжениям, не "проискам
НАТО" — ужасаться нужно собственным деяниям. Ужасна нация, которая
содрогается лишь при виде горы трупов, у души которой так понижен
порог чувствительности, что слова на неё не действуют вовсе или
вызывают циничную ухмылку.
К сожалению, никакой терроризм не способен нас затерроризировать.
Наоборот: на терроризм Россия ответила террором, на ужас — ужасом.
На дудаевскую ложь мы ответили собственной ложью, утверждая, будто
не ведём в Чечне войны. А ужасаться надо тому, что нам уже никакие
захваты заложников не страшны. Когда людей берут в залог, это подло,
но все-таки подлец рассчитывает на благородство врага, а на наше
благородство рассчитывать не приходится. Так что, по пословице,
"взял черт душу под заклад, да и сам ей не рад". Не снаружи, а лишь
изнутри можно победить зло. Никто, кроме русских, не способен победить
русскую подлость.
Нужно, чтобы каждый русский твердил себе, своим друзьям, своим
читателям, своему начальству: война с Чечней есть нравственная гибель
России. Единственный выход — единственный на сегодняшний день! —
даже не переговоры, ибо мы не способны к переговорам. Единственный
выход: уйти из Чечни, вывести войска, вывести всех, кто захочет
уйти с войсками. И дело не в том, что на войну мы тратим стократ
больше, чем нужно, чтобы поселить всех чеченцев в шикарных коттеджах
в Подмосковье. Дело в том, что мы просто должны научиться быть людьми,
что правителям нашим надо предъявить максимальные требования, чтобы
они выполнили хотя бы минимум.
С чеченцами нас объединяет простая человеческая солидарность. Ведь
все их безобразия, в сущности, есть лишь воплощение мечтаний русского
народа. Кто из нас не аплодировал идее Жванецкого: сесть в танк,
приехать в магазин и потребовать нарезать колбасы? Это ведь всё
о том же. Мы все поставлены в такую ситуацию, что слова бессильны
и остаётся лишь браться за оружие, захватывать заложников, в общем,
— переходить на нечеловеческие способы общения.
Почувствовать, каково чеченцам, очень легко, если вспомнить, чему
нас учили в школе. Наши правители восстанавливают храм, воздвигнутый
в память победы над Наполеоном. В войне против Наполеоновских "двунадесяти
язык" положение России было такое же аховое, как положение Чечни
в борьбе с Россией. Воздвигая памятников победе над агрессором,
кощунственно и самоубийственно вести агрессию. Мы все учили про
"дубину народной войны": "Благо тому народу, который в минуту испытания,
не спрашивая о том, как по правилам поступали другие в подобных
случаях, с простотою и легкостию поднимает первую попавшуюся дубину
и гвоздит ею". Чеченцы подняли против нас дубину не с легкой душой;
тем более стыдно нам жаловаться, что они "гвоздят" не по правилам.
Нужно совсем уже переселиться в мир бумажной реальности, чтобы забыть
о том, что чеченский народ и русский народ — разные народы, и этот
факт первичнее любых конституционных записей, и дает чеченцам такие
права, какие не ООН признаются, а самим Создателем. Они малочисленнее,
они слабее, они не нападают на Москву, что бы ни писали уголовные
хроники, а защищают свою столицу.
В конце концов, дело не в том, какие чеченцы, а в том, какие мы,
русские; неужели мы в самом деле вовсе Христа забыли? Можно Христом
Богом молить прекратить стрельбу первыми, вывести войска первыми
(благо что нам, в отличие от чеченцев, есть куда выводиться). Невозможно
Христом Богом молить расстреливать террористов, тем более, вместе
с заложниками, ибо не будет Христос с теми, кто убивает, даже с
теми, кто убивает убивающих, но Христос есть и будет с теми, кто
найдет в себе силы отказаться от убийства.
ПРОТИВОПОЛОЖНЫЕ КОНЦЫ КРЕСТА
31 января президенту Борису Ельцину было направлено два открытых
письма; совпала не только дата, совпали отправители. В заголовках
обоих писем подчеркивается, что они от православных. Только одно
письмо (опубликовано в "Русской мысли") призывает прекратить войну
в Чечне, второе (будет, верно, напечатано в "Москве"), напротив,
"предпринять решительные меры по подавлению криминального мятежа
в Чечне".
Антивоенное письмо подчеркивает, что Патриарх Алексий "неоднократно
призывал к прекращению кровопролития в Чечне". Оно подписано только
священнослужителями (по-апостольски, двенадцатью). Провоенное письмо
о позиции Патриарха не упоминает, среди полусотни подписавших его
лишь два священника. Можно сказать, что пацифисты подчеркивают,
что выражают позицию иерархии Церкви, а милитаристы скромно говорят
от своего лица. На самом деле, именно милитаристы претендуют на
нечто грандиозное, на то, чтобы представлять не только Церковь,
но и весь русский народ, всю Россию, некоторой частью которой является
и Церковь. Они надписали свое послание: "Обращение представителей
русской православной общественности", а подписали: "Участники Православного
политического совещания и поддержавшие их".
Последние слова несколько комичны, ибо напоминают о "примкнувшем
к ним", но в целом все звучит угрожающе. "Политическое совещание",
пусть даже православное, это не просто круглый стол, это какая-то
из ступеней лестницы, восходящей к "Учредительному собранию". Нынешние
кавказские кровопролития начинались именно с таких совещаний непонятно
чьих представителей.
Два письма предлагают не просто два отношения к войне, но два отношения
к политике. В письме против войны ничего не говорится о других проблемах,
лишь вскользь упоминается, что силы России лучше бы направить "на
освоение своих собственных пустующих пространств". Письмо же провоенное
дает последовательную программу действий, оно заключает в себе цельное
мировоззрение: Россия призвана к "державной работе", "пора оставить
пугливые оглядки ... на мировую закулису" (кто не знает, это еще
один синоним жидомасонов), правительство поощряет геноцид русского
народа, не может "оградить основы национального бытия". Обязательной
частью этого мировоззрения является ненависть к борцам за права
человека (письмо закавычивает само слово "правозащитники", добавляя
"моральное изолгавшиеся") и к демократической прессе ("совершают
моральный геноцид нации, последовательное разложение нравственных,
культурных и государственных устоев русского народа").
Ясно, почему против войны могут объединяться люди весьма разных
политических взглядов, а боевитость всегда подразумевает униформность
во всем. Чтобы убить человека, надо перестать быть человеком, надо
раствориться в толпе, создать толпу, поднять не руку, а миллионнолапую
конечность. О каждом подписавшем миролюбивое письмо можно написать
отдельный рассказ: архиепископ Виленский и Литовский Хризостом не
похож на отца Александра Борисова (настолько, что в свое время отказался
его рукополагать), священники Сергий Гаккель, Владимир Лапшин, Борис
Ничипоров, — непохожи друг на друга так, что можно было бы сказать
"страшно непохожи". Но непохожесть всегда прекрасна. А вот "участники
Православного политического совещания и поддержавшие их" давно уже
слиплись в комок, плюющийся в каждого, шагающего не в ногу. Клыков,
Кожинов, Куняев — испуг перед "мировой закулисой" давно стер с их
лиц всякое индивидуальное выражение. Был интересный эссеист Виктор
Тростников, был профессиональный искусствовед Владимир Махнач, был
оригинальный диссидент Игорь Шафаревич, но с каждым годом все решительнее
они превращаются лишь в "участников и поддержавших".
Столкновение двух позиций, одинаково подчеркивающих свою православность,
у кого-то вызовет недоумение, у кого-то злорадство. Слишком много
людей, привыкших к однозначности земных авторитетов. В одной газете
пишут, что пацифизм есть ересь, в другой, что ересь - милитаризм,
в одной выступления Патриарха толкуют так, а в другой сяк. Кого
прикажете слушать: епископа, выступающего против войны в Чечне,
или епископа, выступающего за войну в Чечне? Смотреть, у кого чин
повыше, кто в фаворе у Патриарха, у кого борода длиннее и кто чаще
употребляет слово "русский"?
Христианство началось с заповеди: "Люби ближнего, как Бог любит
тебя". Бог любит нас, ни с кем не советуясь, страшно рискуя (и попадая
на крест). Вера в такого Бога, вера в Христа, распятого светскими
и церковными авторитетами, ставит верующего перед самостоятельным
выбором, перед возможностью гибели своей и своих, близких, родных,
гибелью в результате именно правильного духовно решения, а не ошибочного.
Чтобы убивать, надо раствориться в ненависти, чтобы любить, надо
родиться, стать личностью. Каждый сам, оставив в покое патриархов,
совещания, духовников, решает, рисковать ли России, оставляя Чечню
в покое, или все-таки больший риск - бить булыжником по бомбе.
СУД НЕСКОРЫЙ И НЕПРАВЫЙ
10 февраля 1996 г. городской суд Киева после двухлетнего следствия
вынес приговор по делу Белого братства. Срока дали солидные: Юрию
Кривоногову семь лет, Виталию Ковальчуку 6 лет, Марине Цвигун (жена
Кривоногова) — четыре года.
Называть Марину Цвигун так, как она сама себя называли (Мария Деви
Христос) очень не хочется. Однако, многие люди, подчеркивающие свое
неверие в Христа, называют же Папу Римского Иоанном Павлом II, а
не Каролем Войтылой. Сегодня, правда, есть любители поиграть с именами,
назвать бывшего митрополита Киевского просто "Денисенко". Люди подчеркивают
так свое несогласие с притязаниями владыки Филарета (или Марии Деви
Христос). И люди в своём праве. Только не даёт покоя воспоминание
о протоколе допроса первого послереволюционного патриарха, когда
святого Тихона называли "гражданин Белавин". Может быть, если мы
сегодня откажемся от своего права называть другого так, как нам
хочется, завтра нас не назовут так, как нам не хочется?
Решение киевского суда кому-то покажется чрезмерно строгим, кому-то
слишком мягким. А оно просто неправосудное. Разговоры о вторжении
в святыню (где до сих пор лишь музей) прикрыли желание упрятать
за решетку инаковерующих, белых ворон. Увы, начала не Украина: неправосудно
было и осуждение "аумовцев" в Москве за взрыв в Токио, за какой-то
там "гипноз". Если мы, христиане, не будем говорить о параноидальности
подобных приговоров, то следующий приговор вынесут христианам за
то, что они - члены Церкви, которая сожгла Джордано Бруно, протопопа
Аввакума, салемских ведьм, за то, что одурманивают народ опиумом.
Не стоит успокаивать себя тем, что Белое братство судили как "тоталитарную
секту". Американские социологи считают обязательным признаком тоталитарной
секты подчинение всех членов движения одному человеку. Нельзя говорить
о тоталитаризме там, где руководят на равных хотя бы двое человек,
а Белым братством руководили трое. Казалось бы, какая разница: двое
тиранов или один? Но попробуем представить себе Сталина, который
позволяет Аллилуйевой распоряжаться наравне с ним, или Гитлера,
который допускает к управлению страной Еву Браун. Непредставимо!
У пирамиды наверху всегда только одна вершина. У тоталитаризма всегда
только одно полушарие. Крушение коммунистического тоталитаризма
и началось, видимо, когда руководство страной стало хоть чуть-чуть
коллективным.
Человек, способный уравнять с собой хотя бы одного другого человека,
хотя бы собственную жену, уже не может быть Большим Братом, уже
проявил человеческое в степени, невозможной для тоталитарного диктатора.
Поэтому и Белое братство не может быть названо "тоталитарной сектой".
Скорее уж Папу Римского можно назвать главой тоталитарной секты.
А на самом деле, вообще нет тоталитарных сект, нет "программирования",
нет, соответственно, и "депрограммирования". Между тем, уже есть
истерика по поводу "превращения тысяч молодых людей в своеобразных
инвалидов, трудноподдающихся пациентов психиатров" (Максим Кустов,
Московский комсомолец, 12.2.96). Уже русские суды присудили родителям
тридцатилетних оболтусов двадцать миллиардов (!) с АУМ Синрике на
"депрограммирование", хотя пока все депрограммирование сводится
к молитвам перед иконами, которые никаких денег не требуют. Уже
даны срока самым наивным из тех, кто поверил в долгожданную свободу
совести. Уже журналист (тот же Кустов) призывает "подхватить" "украинское
начинание". "Вдруг всевозможные "АУМы", Виссарионы и прочие псевдорелигиозные
команды и деятели потеряют уверенность в безнаказанности своих действий?"
Поражает не ярость. Поражает избирательность, с которой мы сердимся.
Запретить АУМ требовали хором все газеты. И они же хором требовали
не запрещать КПСС. Посадить лидеров Белого братства, одурманивших
несколько тысяч человек, требуют. А посадить сотрудников идеологического
аппарата КПСС, дурманивших (и успешно, как мы теперь видим) миллионы?
Нет, этих — защищали от запрета на профессию, эти сидят не в тюрьме,
а в прежних (или лучших) кабинетах. Цвигун и Кривоногова организовали
в Софийском соборе получасовую вялую манифестацию — им впаяли срока.
А митрополит Филарет (Денисенко), организовавший у той же святой
Софии летом 1995 г. кощунственное и небескровное побоище во время
похорон патриарха Мстислава? А Горбачев, организовавший кровавые
трагедии Тбилиси, Вильнюса, Сумгаита? Против тоталитарных сект все
молодцы, а против Лукьянова и Зюганова — овцы? Вся энергия канализируется
на разоблачение шарлатанов, сексуальных маньяков и посмеивание над
Ковалевым, а на маньяков политических, на подлинных тоталитаристов,
на коммунацистов сил не осталось?
Бросающие ныне грязь в спину Белого братства не смели критиковать
его в пору популярности; они-то и раздували эту популярность. Более
того: Белое братство называет теперь "бесовской сектой" та же газета,
которую группа православных ортодоксов публично предала анафеме
за бесовщину! Конечно, бесовщины в бульварной прессе не больше,
чем алкоголя в кефире. Если есть бесовщина в "МК", то она не в рекламе
секс-услуг, а в слащавых репортажах о монастырях, она, в конце концов,
в самом названии, которое в корне своём родственно именно коммунизму,
не какой-то другой идее и партии. Да лучше вдвое сократить тираж,
чем носить название, подобное "Берлинский Гитлерюгенд". Впрочем,
приговору одинаково проаплодировали и Сегодня, и Советская Россия.
Означает ли это, что нужно судить не Белое братство, а коммунистов?
Да нет же! И лидеров Белого братства надо оставить в покое и амнистировать,
и лидеров богородичников, и мунистов, и виссарионовцев не надо под
суд тягать, и коммунистов не надо сажать, расстреливать, бить. Конечно,
это не означает, что "белобратчиков" нужно считать подлинными носителями
духовности, что нужно им отдать храмы; не надо судить коммунистов,
но не следует и разрешать коммунистам участвовать в выборах, отдавать
им то, чем они столько десятилетий неправедно распоряжались и испоганили.
Не равновесия ярости и безответствености нужно миру, а равновесия
прощения и благоразумия.
РЕЦЕНЗИИ
Тиллих Пауль. Избранное. Теология культура. М.: Юрист, 1995.
Рец.: Павел Гуревич. Святыни культуры. - Независимая газета, 13.10.96.
Доценко В.Д., Клавинг В.В. Морские храмы России. Спб.: Логос, 1995.
Тираж книги 300 экз.
Рец.: Ирина Сухнева. Во исполнение пастырского долга. - Московская
правда, 27.1.96. Похвальная.
Емельянов Б.В., Новиков А.И. Русская философия серебряного века.
Курс лекций. Екатеринбург, издательство Уральского университета.
1995. 281 с.
Рец.: Елена Борзова. Открывая закрытые страницы. - "Русская мысль",
10.1.96. Рецензент считает, что книга существенно обогатила русскую
мысль, хотя, если судить по рецензии, в книге творчество Соловьева,
Бердяева и др. сводится к "необходимости защиты духовности, ценностей
искусства, религии, морали в противовес бездуховному утилитаризму".
Неизвестная Россия. Современная русская религиозная живопись. (Из
частных коллекций). М., Новая книга.
Рец.: Виктор Кунцев. Делать обычное необычным. - Независимая газета,
20.1.96. Рецензия отмечает, что картины далеко не всегда православны,
что альбом вышел сразу на русском и английском языках. Составитель
Сергей Тимченко. Самым известным художником из представленных в
альбоме является Харитонов. Рецензент считает замысел альбома "сомнительным".
Б.Мееровский. Реформированное христианство: от XVI к XXI веку.
- Свободная мысль. 1996. # 1. С. 123-125. Рецензия на кн.: Очерки
истории западного протестантизма. М.: Институт всеобщей истории
РАН, 1995. 256 с. Каких-либо критических замечаний в адрес книги
Мееровский не дает, лишь отмечает существование монографии О.В.Чернышевой
"Церковь и демократия. Опыт Швеции" (М.: Наука, 1994).
ПОЧИТАНИЕ СВЯТЫХ СЕГОДНЯ: Евгений Рашковский. Открытое письмо о.
Александру Борисову.
Печатается с благословения о. Александра.
Дорогой о. Александр,
недавно Вы обратились к прихожанам вверенного Вам храма с просьбой
сообщить - по возможности - какие-либо сведения о влиянии свидетельств
о святом старце Силуане Афонском и матери Марии Кузминой Караваевой
на нашу жизнь.
Спешу откликнуться на Вашу просьбу.
Книгу архимандрита Софрония о старце Силуане прочел еще где-то
в 60-е годы; дали мне ее на короткое время друзья из круга о. Александра
Меня. Если память ме не изменяет, я получил эту книгу из рук Михаила
Аксенова-Меерсона, которому со временем суждено было стать настоятелем
храма Христа Спасителя в Нью-Йорке.
И, думается, книга эта кое-что определила в моем тогдашнем и, возможно,
более позднем религиозном опыте. Отмечу лишь два момента.
1. Меня с детства ужасало в некоторых "православных" неблагородное,
неблагодарное, мизантропическое отношение к миру и к людям. И книга
об авве Силуане оказалась для меня счастливым противоядием от недостойного
соблазна.
В этом плане особо впечатлила меня записанная архим. Софронием
мысль старца о том, что если красота Земли - такая проникновенная
- есть не более, чем падший и незамутненный образ красоты Первообраза
- Царства Божия, - то каков должен быть сам Первообраз! И в этой
записи я увидел призыв не отвращаться от красоты мира, но стараться
благодарным сердцем искать пути к Изначальной, Творящей красоте.
2. Далее, об отношении к людям.
Сильное воздействие оказало на меня описанное Софронием обыкновение
старца постоянно молиться обо всех окружающих людях, внутренне переживая
их уникальные трудности, боли и проблемы. Вскоре после этого я завел
алфавитную книжку, в которую стал заносить имена тех, судьба которых
меня особо заботит, а также и тех, кто сделал мне что-то доброе,
или же - напротив -причинил или продолжает причинять мне какое-то
страдание. И стал ежедневнопрочитывать по несколько имен из этой
алфавитной книжки. Такую форму молитвы продолжаю практиковать и
по нынешний день.
Далее, под влиянием опыта аввы Силуана сложилась у меня еще одна
форма молитвы, - Правда, творится она довольно редко, по вдохновению.
Находясь в обществтвенном транспорте, среди несчетной массы движущихся
и меняющихся людей, - я начинаю вглядываться в их лица и молиться
об этих людях. И тогда люди в моих глазах теряют массовидную обезличку,
индивидуализируются. Конечно же, понять каждого из проносящихся
мимо людей в отдельности я не в состоянии. Но в самом опыте молитвы
вверяю людей вседневно к милосердию Господа.
Но в конце концов и это показалось мне недостаточным. Пару лет
назад, - опять-таки с оглядкою на духовный опыт великого Силуана
и с благословения одного из священников Космодомианского храма,
- я обратился к Господу с просьбой о том, чтобы всякую мысль (пусть
даже самую краткую, ассоциативную и мгновенную) о каком-либо человеке,
что проходит через мое сознание, Господь - по безграничной Его милости
к моему недостоинству - воспринимал бы как некоторое подобие молитвы.
Ибо почти физически чувствую, как тысячи вокруг меня нуждаются в
каком-то молитвенном заступлении, в какой-то молитвенной солидарности,
тогда как сам перегружен своими научными и педпгогическими занятиями,
не говоря уже о заботах о самых родных и близких.
Книгу о. Сергия Гаккеля о матери Марии до сих пор прочесть не успел.
Да и не знаю, успею ли.
А вот сама мать Мария занимает важное место в моей жизни - опять-таки
- с 60-х годов, когда начал ей молиться, ибо читал посвященные ей
статьи И. А. Кривошеина, Д. Е. Максимова, Е. Богата и др.
Чуть позднее начал читать произведения - стихи, мистерии, статьи
- самой подвижницы. Из этих произведений более всего поразила меня
одна из ее статей конца 30-х годов, где во всеоружии огромного духовного
опыта подвижница обосновывает мысль, что любой из эпизодов Евангельских
повествований, любая из фундаментальных идей Нового Завета всегда,
в любых обстоятельствах имеет самое прямое отношение к любому из
мгновений нашей жизни. Евангелие объемлет каждого из нас, а мы (вне
зависимости от уровня своего понимания) - открыты его многомерности
иглубине. И, стало быть, небессмысленна наша жизнь.
Испрашиваю, дорогой о. Александр, Вашего пастырского благословения.
15.02.96, Сретение Господне.
|
