|
СЕКСУАЛЬНАЯ РЕВОЛЮЦИЯ
Сексуальная революция "открыла Америку": что человек ненормален.
Если норма - это наиболее распространенное поведение, если традиция
- это то, что передается из поколения в поколение, то нормально
и традиционно многое из того, что считается грехом. Сопротивляющиеся
сексуальной революции говорят о "традиционных ценностях",
они защищают ценности нетрадиционные. Развод - норма (если нет рабства).
Однобрачие - патология. Так в начале 1990-х годов в Москве открыли
центр ворожбы, приговоров и пр., назвали его "центр нетрадиционной
медицины", а в конце десятилетия переименовали в центр традиционной
медицины. И по праву: медицинской науке и двухсот лет нет, а у ворожбы
тысячи лет за плечами.
Медики, однако, тоже люди, более того - они всего лишь обслуга.
И вот уже сексолог, пропагандирующей традиционные ценности - "чем
больше спаривания, тем лучше, с кем угодно, когда угодно и как угодно"
- сокрушается, что растет число женщин, не выходящих замуж: они
на выборах поддерживают фашистов и националистов, а в Англии во
время референдума по смертной казни за сохранение смертной казни
проголосовали 35% граждан, но из них 90% составляли одинокие женщины
(Полеев А. Все, что Вы хотели знать о сексе. СПб.: Питер, 2004.
с. 267).
ГЛАВНЫЕ ПОЛОВЫЕ ОРГАНЫ
Есть вопросы, решить которые означает уничтожить предмет вопрошания. Решение социального вопроса XIX века означало исчезновение самого предмета вопрошания – того социума, который был характерен для эпохи. Исчезли не только цепи пролетариата, но и сам пролетариат. Достигнуто это было не благодаря «пролетарской» или «социальной» революции, а там, где такой революции удалось избежать.
Есть вопросы, решить которые означает придать предмету вопрошания подлинное существование. Революции информационная, зелёная, промышленная были не «переворотами», а, скорее, родами. Информация наконец-то стала сама собою – не жалкими крупинками золота, которые где-то прячут, чтобы укрепить свою власть, а золотистым светом, наполняющим весь мир. Растения стали расти, а не гибнуть, промышленность так же отличается от средневекового «промышления» и «промыслов», как взрослый человек от ребёнка.
Сексуальная революция одновременно и уничтожает сексуальное, и делает его зрелым. Исчезает сексуальное как властное, одностороннее, социальное действие, сексуальное как извращённое – глубоко запрятанный обломок золотой вазы, ставший манией владельца, единственным смыслом его жизни, о котором он не смеет говорить и которое превращается в его раковую опухоль. Пить из этого обломка неудобно, можно лишь потихоньку хвастаться им, сравнивая с другими. Появляется сексуальное как подлинно интимное – интимное не в смысле «скрытое», «глубинный механизм социального», а интимное в смысле «диалогическое», «межличностное».
Насколько извращено сексуальное до сексуальной революции, видно из того, что первый вопрос её противников о том, как можно говорить о сексуальном, если все названия половых органов непристойны. Дело даже не в том, что появление «присто йных» н азваний не условие, а результат выздоровления сексуально озабоченных людей (а все люди до сексуальной революции сексуально озабочены, как до социальной революции все озабочены социально, до зелёной – продовольственно). Дело в непонимании того, что для сексуального общения называть половые органы так же второстепенно, как для разговоров о кулинарии – называть органы пищеварения. Скотство не в том, чтобы погружаться в физиологию, а в том, чтобы сводить сексуальное к физиологии, как и в том, чтобы сводить социальное – к господству, экономическое – к распределению, интеллектуальное – к толкованию, эстетическое – к иллюстрированию. Главные половые органы человека – сердце с головой. |
