ИСТОРИЯ ЦЕРКВИ В РОССИИ В НАЧАЛЕ XXI ВЕКА
К оглавлению. Ср. Манипуляция смертью.
АГРЕССИВНОСТЬ: ПОТРЕБНОСТЬ В МУЧЕНИКАХ
Верующие, так же как и неверующие, в России 2000-х годов обнаружили психологию милитаристскую, агрессивную. Её первый признак - убеждённость, что ты живёшь в осаде, что тебе угрожают. Главными героями при этом становятся мученики, якобы убитые врагами. На это накладывалась психология армейского иерархизма: жизнь стоящего выше по иерархической лестнице рассматривалась как более важная. Убийство священника - более тяжёлый грех, нежели убийство мирянина. Священники в России 2000-х гибли не чаще, чем журналисты, даже реже, но каждый раз подымалась истерика.
В 2006 г. в селе под Тверью погиб священник Андрей Николаев с семьёй (обстоятельства неясны - не исключалось, что священник убил семью; в любом случае, он был человеком с неуравновешенной психикой). Стали говорить о том, что он пал жертвой секулярного мира, пьющих сельчан и т.п. Дело так и не было раскрыто, во всяком случае, информации более о нём не поступало.
2008 ГОД: УБИЙСТВО КАТОЛИЧЕСКИХ СВЯЩЕННИКОВ
Смерть – ничто, но реакция на неё преинтереснейшая лакмусовая бумажка. За годы свободы слова много раз проявлялась неумение реагировать на смерть, обычно в виде чрезмерного восхваления умерших. Как будто говорят глуховатые люди, считающие, что без крика их не услышат. Резко выделяется лишь одна социальная группа, которая ведёт себя вполне европейски – учёные, и естественники, и гуманитарии. А вот журналисты… Убийства Листьева, Политковской, журналиста из «МК» сопровождались невероятными, хотя и сугубо словесными, заявлениями. Авторов не извиняет то, что было много истерик противоположного сорта. На демонизацию нельзя отвечать ангелизация, тем более, обожествлением.
Впрочем, неадекватная реакция у ещё одной группы – верующих, особенно неофитов. Впрочем, в России, где свобода веры насчитывает 18 лет, неофитов почти 100%. Конечно, религиозная бюрократия реагирует без истерик, но бюрократия вообще анализу не подлежит, будучи нежитью, наподобие «дублей» у Стругацких. Только «дубли» терпеть не могли документов, а бюрократия только документами и питается, не может же терпеть жизнь.
Многочисленные убийства духовенства (начиная с о.А.Меня) всегда сопровождались неадекватной реакцией – вплоть до требований немедленной канонизации и выдачи Нобелевской премии мира. Сразу говорят о гонениях, о мучениках веры. Мученичество за веру бывает - хотя бы в современной Индии. Однако, недостаточно погибнуть насильственной смертью, чтобы считаться мученичеством.
В октябре 2008 года в Москве были убиты в квартире-монастыре двое иезуитов, дядя с племянником, священники Отто Мессмер и Виктор Бетанкур. Погибшие католические священники, как и о. Александр Мень, вполне заслуживают, видимо, наименования "страстотерпецев" (правда, именно у римо-католиков такого "чина святости" сейчас нет). Однако, говорить о мученичество означает свистеть - и слишком высоко свистнуто.
Убийство в Москве двух католических священников в октябре 2008 году вызвало к жизни непристойную заметку: Михаил Амаров написал, что на месте преступления «были обнаружены следы застолья и даже, по неофициальной информации, использованные презервативы» (Амаров М. Убийство на Петровке // НГ-религии. 3.11.2008). Упомянуто было и коварство иезуитского ордена.
В ответ по русскому интернету прокатилась неадекватная волна возмущения: римо-католики отвергли саму вероятность того, что убитые могли быть замешаны в чём-либо греховном. Стали рассказывать факты из истории иезуитов (разумеется, только позитивные факты). Только это ведь вздорный ответ на вздор. Орден иезуитов не мировая закулиса в духе Дюма (Арамис - иезуит) или Эжена Сю, но орден иезуитов и вовсе не какой-то хрустально непорочный орден меченосцев. Многие иезуиты страдали (кстати, не обязательно от иноверцев - иезуит Тейар де Шарден пострадал, окончив дни в ссылке и под запретом печататься, от единоверцев в Ватикане). Но многие иезуиты - причиняли страдания.
Журналист "Независимой", конечно, зря от частного случая (к тому же, очень неясного, пока следствие не окончено) перешёл к глобальным выводам. Но не менее зря неумеренные ревнители католичества (кстати, среди них - ни одного священника или епископа) ответили глобальными нападками на прессу, которая якобы только и жаждет "сенсаций". "Сенсация" - от слова "чувство". Газета обязана давать материал для размышлений, и материал этот - чувственный. Разум без фактов как покупатель без денег. Нет ничего печальнее многих религиозных газет, где и факты тривиальные, и размышления, соответственно, бессодержательные. Такую газету описал Марк Твен в "Янки при дворе короля Артура": "В понедельник король катался в парке. Во вторник король катался в парке. В среду...".
Еще менее христианским и очень настораживающим является взрывная жажда "справедливости" с очень оригинальным обоснованием:
«Знаете, я не люблю, когда у меня крадут куски жизни. Это причиняет мне дискомфорт, а я, видите ли, изрядный гедонист. Убийцы о. Отто и о. Виктора оторвали от моей жизни преизрядный кусок. И я не хотела бы, чтобы это осталось безнаказанным. Милосердие Божие - очень, очень крутая штука, но за последние два дня я уверилась окончательно, что в данном конкретном случае хочу Правосудия. Здесь и сейчас. Зримо и явственно. И пусть никто не уйдет обиженным! В общем, у меня есть интенция - чтобы преступники были найдены, чтобы следователи были мужественны и следовали правде, чтобы справедливость осуществилась и истина была открыта».
Это абсолютно антирелигиозная реакция, она отрицает азы христианства, к которым относится и вера в то, что всякий человек грешен. Свят один Бог. Поэтому о Боге мы свидетельствуем больше прощением, чем мстительностью. Мстительность исходит из того, что грех – случайность, прощение – из того, что грех закономерность.
Если от неверующих, до сих пор убеждённых, что Бога нет, потому что есть биология, болит сердце, то от единоверцев голова. "Нужно что-то среднее, да где же его взять".
Прощение несовместимо с наказанием. Между тем, в течение многих веков и даже до сего дня многие верующие, не говоря уж о прочих, этого не понимают. Бог во Христе простил людей, освободив их от наказаний и проклятий. Креститься и означает принять это прощение, поблагодарить за него, увидеть его реальность.
Очень часто даже верующие не понимают, что «епитимья» - не наказание. Понимают по-животному: я совершил грех, я об этом сказал Богу, а священник от имени Бога определил мне наказание и простил, полагая, что я это наказание сам над собой исполню. Да нет – прочесть молитву (а таково большинство епитимий) не наказание. Точнее, это наказание лишь для неверующего, которого должно «ломать» от чтения молитвы.
Средневековое христианство было крайне далеко от Христа именно в самые важные мгновения – когда Церковь осуждала человека за его взгляды, прощала и – передавала в руки светской власти для сожжения на костре. Можно назвать это лицемерием, но тогда и землетрясение следует называть временным переносом центра тяжести. Это хуже, чем лицемерие – это богохульство, это отрицание основ Евангелия.
Не надо обольщаться. Сегодня священники почти нигде уже не сопровождают осуждённых на эшафот по требованию государства и Церкви, заключившей с государством союз. Однако, и сегодня многие христиане считают нормальным сказать человеку «я тебя прощаю» и нанести ему удар, уволить, поставить в угол, лишить сладкого, дать подзатыльник, просто надуться. «Прощение» тогда отождествляется с отказом от насилия. На самом деле, прощение есть свобода, прощение есть выброс любви, нежности, силы добра.
Жизнь католического духовенства очень замкнутая сфера. Гласности в ней нет, священники превращены в послушные пальцы высшего начальства, большинство из них - безликие, легко заменяемые, словно стандартные детали механизма. Поощряются "господа молчалины", "иереи в футляре". Так было не всегда – эта система сложилась в последние несколько веков. Так Рим ответил на упрёки протестантизма. Не хотите священников с опухшими от пьянства рожами? Получите священников с лицами, которые невозможно и не нужно запоминать. На место средневекового изобилия, где были, действительно, и "рожи", но были и совершенно потрясающие личности, пришла система, где на входу - разные люди, а на выходе, после форматирования (по польски о семинарском воспитании говорят "формация") - люди с одинаковыми лицами. Конечно, в глубине душа есть, личность есть. Для особо доверенных людей эта личность приоткрывается. Но на поверхности - гвардейский полк, где разнообразие лиц недопустимо.
Безликости достаточно и в православной Церкви, и среди протестантов. Особенно, конечно, в России - ведь, где личность, там всегда трения с безликой махиной государственной машины и национализма, а зачем церковному руководству трения? И всё же среди, к примеру, интернет-публицистов ("блоггеров") много православных священников, выступающих под собственными именами, много протестантских пасторов, а католических священников - ни одного.
На Западе, конечно, лучше. Только вот беда: личность и там - на периферии. "Блаженны нищие духом". Чем ближе к Ватикану - тем безличнее. В фавелах Латинской Америки или среди американских мигрантов из Пуэрто-Рико - о, там много священников, о которых можно романы писать. А в России, увы... В православии тоже встречаются настоящие заповедники безликости, где паства вообще элемент случайный - как Отдел внешних церковных сношений, где духовный сан лишь приложение к канцелярской должности. Тем не менее, тут всё-таки остаются ещё и яркие личности самых разных направлений, и то тут, то там при попытке избавиться от этих личностей вспыхивают протесты прихожан. А у католиков патеров подвергают ротации такой же неумолимой, какая в России XVII века применялась к воеводам, чтобы не срастались с горожанами. Между отношения, отношения священника и общины подобны отношению жены и мужа. Что ж это за жена, которую в любой момент могут заменить на другую?
Самый ужасный факт в истории с убийством патеров – то, что их никто не хватился в воскресенье. Священник не пришёл на воскресное богослужение – и никто из прихожан, никто из тех, кто будет оплакивать гибель этого священника и называть себя его интимным другом – не позвонил ему выяснить, что случилось. Только бухгалтер через пару дней позвонил.
Эта история достойна стать символом взаимозаменяемости и безликости элементов в системах определённого рода. В Церкви незаменимых есть! Сама суть спасения в том, что человек выделяется из безликой человеческой массы. Можно заменить Александра Македонского – один завоеватель не лучше и не хуже другого. Никто и никогда не произнесёт проповеди, какие произносил о. Александр Мень или митр. Антоний Блум, столь непохожие друг на друга. Но в течение веков в храмах читали одни и те же проповеди, написанные яркими личностями – Иоанном Златоустом, Ефремом Сириным. Сегодня во многих храмах – протестантских, католических, православных – разные люди произносят абсолютно идентичные проповеди. Одинаковые не тем, что они одинаково хороши. Хорошее не бывает одинаковым. Одинаково стандартные, мутноватые, безжизненные.
В жизни есть множество ситуаций, когда нужно притушить личность. Это катастрофические ситуации, где жизнь прерывается, где болезнь или смерть. Поэтому носят форму (и, по возможности, убирают все личное из общения) пожарники и полицейские, врачи и солдаты. Долгое время носили форму учителя и священники, словно школа и Церковь – место смерти и болезни, словно ребёнок, который растёт – больной, словно взрослый, который идёт к Богу – калека. Школа и Церковь тогда строились прежде всего как иерархия, в которой более сильные, умные, благодатные помогают слабым как учителя или врачи помогают. Учителя от формы освободились. Во многих конфессиях и священники освободились от формы. Однако, мало освободиться от форменной одежды (и не одежда самое главное). Главное – научиться в Церкви (и в школе) быть личностью, не быть «выше», а быть «слугою», как сказал Иисус. Он – был Личностью, потому что занял место слуги. Не случайно в спектаклях и опереттах самые яркие личности не герои и не первые любовники, а – слуги. Им в иерархическом общество разрешено быть просто собой. Поэтому Бог и входит в мир как слуга – чтобы быть Собой.
Нельзя заменить не только святых, грешников тоже нельзя заменить. Нельзя заменить блудницу или мытаря, которых простил Иисус. Потом и простил, что они – незаменимы. Простил разбойника, умиравшего вместе с ним – простил не потому, что тот уже был наказан, а потому что простил.
* * *
Бюрократия, обезличивающая людей, пожирающая ресурсы, подменяющая жизнь администрированием, - это раковая опухоль на теле Церкви. В католической Церкви она больше уже потому, что там и людей больше, но к этому добавляется гипер-централизация (которая есть не реализация идеи папства, а её кошмарное, опять же подобное раку, извращение). Многих католиков эта система устраивает. Однако, принятие этой системы несовместимо с истериками. Вот у православных, где священник может быть и яркой фигурой, понятны завихрения, возникавшие вокруг убийств. Но если система закрыта, принципиально не выдаёт никакой информации, обезличена, - тогда странно выступать с категорическими заявлениями. Нет информации – нет уверенности. Последние дни о. Александра Меня или убитых оптинских монахов легко было восстановить по минутам – открыто жили, нараспашку. Жизнь католических патеров настолько была закрыта, что даже их отсутствие на воскресной службе никого не обеспокоило, только бухгалтер через три дня испытал потребность найти начальство. Нет информации – нет, не должно быть ни обвинений, ни апологетики. В криках истерических слишком много попыток спихнуть на окружающий мир собственную вину - ведь не создали вокруг священников живой среды, удовлетворились поверхностным общением.
Люди, которые восприняли материалы предварительного следствия как клевету, здорово рискуют. Они погрешают не только против нравственного богословия, которое напоминает, что свят - Бог, а не люди, и что любой человек может согрешить любым грехом. Они погрешают против такой специфически католической добродетели как "пруденция", благоразумие. Вот если завтра выяснится, что погибшие были в чём-то нехорошем замешаны, отшатнутся от их гробов плакальщики? Убитого священника, к примеру, пьяницу, будут оплакивать с такой же силой как трезвенника и постника? Надо бы - с такой же и даже с большей, восхищаясь тем, что человек и во грехе сохранил тягу к Богу.
Если вдруг выяснится, что у о. Александра Меня была любовница, стану ли я меньше его любить, почитать, перестану ли молиться ему как пребывающему на небесах и перестану ли молиться о прощении его грехов? Конечно, нет, прямо наоборот! Любовницы у о.Александра не было, а чувство юмора и смирение - были, он бы первый посмеялся над чрезмерно-величавыми некрологами по поводу его кончины.
Здесь, как никогда, обнаруживается, что лучшая реакция на смерть – минута молчания (для неверующего) или годы молитвы о прощении грехов – для верующих.
Завершилось расследование убийства патеров плохо. Процесс по просьбе иерархов Римо-Католической Церкви объявили закрытым, тогда как надо было, напротив, максимально широко освещать его в прессе, чтобы доказать: убитые не были распутниками. Присяжные признали обвиняемого виновным в первом убийстве, но не во втором.
КУЛЬТ СВЯЩ. ДАНИИЛА СЫСОЕВА
В 2009 г. в Москве был убит православный священник Даниил Сысоев. На следующий день о нём говорили как о новомученике, погибшем от рук мусульман. Один священник заявил, что гибель Сысоева показывает: "Две религии: в одной убить за Бога — значит попасть в рай, в другой — умереть за Бога значит попасть в рай".
Это не специфически российский феномен. Исламофобия и паранойя распространены и на Западе, хотя не в такой степени, но среди христиан - больше, чем среди неверующих. И на Западе люди видят в исламе многовековую угрозу, забывая о том, что именно "христианский мир" (включая Россию) в течение последних пятисот веков успешно завоевывал исламские страны, разрушил Турецкую империю, и даже в 2000-е годы вёл войну в Ираке и Афганистане. Всё под классическим милитаристским девизом самообороны.
Свящ. Даниил Сысоев, даже если был убит именно а свою антиисламскую пропаганду (очень активную, он был наполовину татарин и, видимо, болезненно это переживал), был убит не беспричинно. Он крайне агрессивно, в резких выражениях обличал не только ислам, но и католичество (предлагая "восстановить" Римскую Поместную Церковь), активно участвовал в антиабортной пропаганде. Стиль его был такой, что за ним в православной же среди утвердилось ироническое прозвание "православный ваххабит".
* * *
*
23 декабря 2009 года в Подольске пьяница убил выстрелом в спину священника в подъезде дома, где тот жил и где имел смелость сделать пьянице замечание. Не первая трагедия с духовенством. Обычная истерика: "Такое быдло, как это животное, затрелившее в спину священника, невозможно как то там "перевоспитать", "исправить" и т.п... Такую мразь возможно держать под контролем только страхом". Сбор денег семье. Разговоры о том, как помочь в принципе. Мне кажется, что всё, что может быть математизировано, должно быть математизировано. Есть же страхование жизни. Глянул Ингосстрах, они дают такой пример:
"Сорокалетний отец семейства с доходом 3600 долларов США в месяц принял решение застраховать свою жизнь и обеспечить супруге и сыну финансовую безопасность. Его программа срочного страхования «Семья» рассчитана на 20 лет. При взносе 1000 долларов США в год он получит страховую сумму в размере 71 210 США долларов. За дополнительный взнос 348 долларов США клиент приобрел страховую защиту на случай диагностики критического заболевания – 25 000 долларов США, что позволит получить финансовую защиту, если будет диагностировано заболевание, угрожающее жизни".
И если приход не может заплатить страховку священнику тысячу долларов в год, тогда вообще чего собрались? Почему всё время за фразой: "Я хочу помочь России" следует "поэтому дайте мне денег из российской казны, а то своих нет"?
Ну и, конечно, не надо выделять смерть духовенства. Священник в штатском повёл себя по-мужски - сделал замечание путиноидам, которые в сортире Родину охраняют, а нужду справляют, соответственно, на Родину. Его застрелили в спину, - вполне по-путински. Но ведь такие случаи происходят и с мирянами, и с атеистами даже. К счастью, трусость перебарывают вне зависимости от вероисповедания. Точно так же нет нужды делать особые выводы из того, что в апреле того же года в Ростове священник 38 лет застрелил жену и сына, потом застрелился. Настоятель сказал, что проблемы с психическим здоровьем у коллеги были.
КУЛЬТ НИКОЛАЯ РОМАНОВА
В Перми развивается почитание Николая Второго как мессии: крестный
ход до Ганиной ямы 12 июня (Русь державная, №94, 2002, с. 4). Икона
Вл. Макарова с изображением "Ангела пустыни" Предтечи,
держащем в руках блюдо с головой Николая (вместо традиционной собственной).
Стихира гл. 6: "Великим тайнам Божиим служитель и причастник
еси ты, Царю-Искупителю Николае". Во главе хода прот. Александр
Петропавловский.
