БОГОЧЕЛОВЕЧЕСКАЯ КОМЕДИЯ
IV ВЕК: "ХРИСТИАНИЗАЦИЯ ПРОСТРАНСТВА" ИЛИ ПАГАНИЗАЦИЯ ХРИСТИАНСТВА?
Историк Роберт Маркус писал:
"К четвёртому веку христиане располагали священной историей, а в этом столетии они обзавелись священнй географией, в которой эта история отображалась" (1990, 87).
"Христианизация пространства", - так назвал Маркус начавшееся в IV столетии изменение в психологии верующих. До этого Бог был всюду - как и обещал Иисус (не в Храме, а повсюду, где Дух). Теперь случилась ремиссия - возвратилось сознание, которое можно назвать ветхозаветным, а можно и языческим, потому что тут иудеи и язычники были одинаковы, разделяя пространство на святое и обычное, "профанное".
На святой земле нужно разуваться - "И сказал ему Господь: сними обувь с ног твоих, ибо место, на котором ты стоишь, есть земля святая" (из проповеди Петра о Моисее, см. Исх. 3,5).
"Вождь воинства Господня сказал Иисусу: сними обувь твою с ног твоих, ибо место, на котором ты стоишь, свято" - это вовсе не Христу было сказано, а полководцу Иисусу Навину. Мир, который принёс Иисус, затопил всю землю святостью, так что уж если ходить босиком, то повсюду.
Христиане, правда, не разуваются при входе в храм как мусульмане, но почитание святых мест в христианстве развито не менее, а более. Начал, как и указывал Маркус, император Константин, построивший в Риме целый комплекс христианских церквей. Назвать это "христианизация" можно только, если "христианизация" - не от имени и учения Христа, а от христианской традиции Средневековья, которая в данном отношении более языческая, чем христианская, и даже антихристианская - настолько, насколько возвращает религиозное сознание к дохристианскому мироощущению. "Язычник" на латыни "паганус" - так вот это явление вернее называть "паганизация".
Можно, конечно, обозвать такой процесс разрушением христианства, его фальсификацией. Однако, христианские лидеры проявляют здесь весьма разумную и деловую снисходительность. Логика проста: неизвестное лучше познаётся через известное, второстепенным можно пренебречь ради уяснения первостепенного, так что пускай сперва язычник примет главное, а потом уже подтянется во всём остальном. Сам язычник или его потомки. Спешить некуда!
Любопытно, что эта неторопливая педагогичность соседствует с ощущением скорого Второго пришествия. На самом деле, идут на компромисс с язычеством именно потому, что боятся - времени нет, история скоро кончится, некогда шлифовать сознание. Между тем, Иисус в Евангелии одну притчу за другой, один убойной силы образ за другим посвящает как раз тому, чтобы подчеркнуть: времени очень мало, поэтому надо быть совершенным. Из одной посылки делают совершенно противоположные выводы. Потому что под "совершенством" понимают разное - Иисус говорит о совершенстве "я", церковные пастыри - во всяком случае, с IV века - чаще имеют в виду "мы".
Снисходительность замечательна - беда в том, что она избирательна. Двойной стандарт! Хорошо, когда язычник принимает христианство сперва как наживку, хотя бы формально принимает - например, из страха смерти. Потом углубится и возрастёт! Плохо, когда кришнаит принимает Христа, носит нательный крестик, а в церковь не ходит, архиерея не слушает. Это не та динамика, которая нужна! Ещё очень плохо, если иноверец, проповедуя своё учение, идёт на поблажки и уступки, не требует веровать во всё, готов принять и "полувера" - это клеймится как "сектантское лукавство". Готтентотская выходит мораль: если я снисходителен, это педагогическая мудрость, если мой враг снисходителен, это злонамеренное коварство.
См. Маркус. - Пространство. - Христианизация.
