«Иисус сказал: Был человек богатый, у которого было много добра. Он сказал: Я использую мое добро, чтобы засеять, собрать, насадить, наполнить мои амбары плодами, дабы мне не нуждаться ни в чем. Вот о чем он думал в сердце своем. И в ту же ночь он умер. Тот, кто имеет уши, да слышит!» (евангелие Фомы, 63).
Как и притча в Лк 12:16-20, притча у Фомы повторяет мысль Сираха. Мысль проста: да, Бог благословляет праведника. Быть хорошим означает жить хорошо. «Даяние Господа предоставлено благочестивым, и благоволение Его будет благопоспешно для них вовек» (Сир 11:15).
Серах затем деликатно напоминает: «Иной делается богатым от осмотрительности и бережливости своей, и это часть награды его, когда он скажет: «я нашел покой и теперь наслаждаюсь моими благами». И не знает он, сколько пройдет времени до того, когда он оставит их другим и умрет».
Иисус это напоминание заостряет до такой степени, что встаёт вопрос: а игра стоит свеч?
Ответ ясен: конечно, лучше быть богатым и здоровым, чем бедным и больным. Здоровье можно купить. Бедняк точно так же свалится от инсульта, но богач перед инсультом полноценно жил, а бедняк прозябал как зяблик.
Гейтеркол считает, что тут налицо ещё один триптих: притча о богаче, о пире, о слугах. Но ведь притча о богаче перекликается и с 54 афоризмом о блаженстве бедняков, и с 55 о несении креста. Формально — да, вполне возможно, что изречения объедины по жанровому параметру.
Гейтеркол полагает, что цимес притчи — «атака на коммерцию», критика бизнеса, который позволяет человеку достичь самодостаточности (мнимой). Любопытно, что в притче ни слова не говорить о коммерции. Не сказано даже, что человек нанимал батраков. Сам, своими ручонками, вспахал, засеял. Не тратился на излишества, не женился, не имел детей. Не гонится за лишним — просто «не нуждаться». Матушки, да кто ж об этом не мечтает? Кто не боится нужды? А почему тогда упоминаются деньги? Так надо ещё волов купить, плуг, зерна. Сколотил богатство на службе у Ирода, а теперь потратит с умом.
Кстати, Гейтеркол переводит «много денег», но в оригинале нет слова «деньги», а именно некоторое более расплывчатое «добро», «богатство», «собственность».
У Луки фраза, которая предшествует притче и её инициирует, у Фомы — 72 изречение. Фраза, которая следует за притчей, у Фомы — 36 изречение. Изменилась и логика образа: не сперва добро, а затем забота о месте хранения добра, а некое «добро», которое нужно сперва превратить в зерно.
Есть исследователи, которые считают, что вариант Фомы первоначальное, потому что он проще и без моральки в конце, но ведь далеко не всегда «проще» означает «первичные». Уж мы-то в России нагляделись, как горе-реставраторы превращают искусство в китч.
Один мудрый аноним заметил, что психологически вполне вероятно, что человек потому и умер, что тревожился о том, как бы не тревожиться. Сердце разорвалось от всего, что он в сердце думал — кстати, у Луки сердце в этой притче не упоминается. Это не означает, что сердце должно быть пустым, голова бездумной, человек бессердечным. Просто есть амбар — храни в нём зерно, а есть сердце — храни в нём себя, оно для этого. От смерти это не спасёт, даже от инфаркта не застрахует, зато по ту сторону будет, что предъявить себе, людям, Богу.
