«Ученики его сказали ему: Двадцать четыре пророка высказались в Израиле, и все они сказали о тебе. Он сказал им: Вы оставили того, кто жив перед вами, и вы сказали о тех, кто мертв» (евангелие Фомы, 52).
Перевод Трофимовой тут делает одну важную ошибку. Ученики не утверждают, а спрашивают, и спрашивают скептически. Разве пророки о Тебе говорили? Это обнаруживается благодаря тому, что бл. Августин цитирует это изречение. Более того, Августин уточняет «о пришествии твоем», «de adventu eius».
Прежде всего, встаёт вопрос о количестве пророков. Их насчитывалось 23. Именно столько пророков в сочинении «О жизни пророков». Это меньше десятка страниц (на русский не переведено), написаны, видимо, в Палестине в I-II веках.
Встаёт вопрос: а кто 24? Ответ напрашивается: Иоанн Предтеча.
Такой ответ не устраивает сторонников гностического характера евангелия Фомы. Гностики должны отвергать и пророков, и вообще иудаизм! Никаких «ни единая йота не прейдёт». В результате Гейтеркол с порога исключает вероятность того: что тут имеется в виду Предтеча, и заявляет, что речь идёт о 24 книгах Библии, которые были автор 4 книги Езды считал главными, обязательными для изучения всеми (а для энтузиастов он прибавлял 36 «второстепенных книг», выходило чудесное кругло 70).
Цифр можно найти сколько угодно. Например, Иосиф Флавий, Ориген, Евсевий, Тертуллиан считали, что главных книг 22. Это красивая цифра, кругленькая, потому что в еврейском алфавите 22 буквы.
Главное, впрочем: было бы странно ожидать от, к примеру, книги Бытия упоминания о приходе Помазанника. А вот от пророков — логично.
Просто приверженцев теории «гностичности» Фомы это не устраивает. Кстати, это может не устроить и христиан, ведь Новый Завет настойчиво говорит о том, что пришествие Иисуса пророками описывалось, причём с яркими деталями.
В любом случае, для Гейтеркола важно, что Иисус отверг «Ветхий Завет». Это, мол, мертвечина.
Только вот текст совершенно о другом. Иисус укоряет последователей, а не пророков. Может, пророки и предсказывали Его пришествие, ну и что? Что первично: предсказание или предсказанный факт? Факт, разумеется. Если предсказание говорит, что в январе случится наводнение, а в январе происходит пожар, то не надо юлить и доказывать, что «пожар» это такое поэтически обозначенное наводнение. Нахлынул-де огонь. Между тем, такое юление очень часто бывает у верующих, и оправдано оно может быть лишь неофитским энтузиазмом. Вот он, факт! С алыми парусами или с голубыми парусами, он тут, и кто ошибся в цвете парусов, пусть не беспокоится. Ну, не предсказали!
Не предсказали — может смутить лишь того, у кого Библия заслонила Бога, текст заслонил реальность. Таких людей куда больше, чем хотелось бы, это ведь не только о Библии. Окостенение, механичность мышления случается и в любви, и в науке, и на войне, и в труде, и в болоте, и в Боготе. О чём, собственно, и говорит Иисус: ну, опечатка, так не будьте рабами опечатки, разуйте глаза! Буква сдохла, дух воскрес, какого рожна вам ещё надо? Ну нет у вас безошибочной Библии, зато у вас есть я.
Преклонение перед текстом для современного человека странная глуховатость. Такое преклонение, однако, неизбежно на заре такого великого открытия как письменность. Да когда начался интернет, его обожествляли куда больше, перед ним преклонялись самым идиотским образом, а сколько обещали, сколько денег вкладывали — и всё лопнуло в одночасье в 1998. Это помешательство не было глупостью, оно было даже продуктивно, помогало преодолеть страх перед новым, создавало здоровый напор. А страха было много, его и сейчас много, боятся, что дети утонут в планшетах. Вы планшетов не бойтесь, вы министерства обороны бойтесь. Хорошо организованная мертвечина. Неприятие жизни — всякий, кто «жив перед вами», кажется врагом. Нам страшно, потому что мы считаем кажемся себе умирающими рядом с Богом. Да и не только рядом с Богом, а рядом со всяким, кто здоровее, богаче, сильнее нас. Ну да, умирающие — ну и что? Помирали и живём дальше, уже не своим нахальством, а той жизнью, которая перед нами.
