«Ученики его сказали ему: В какой день наступит покой тех, которые мертвы? И в какой день новый мир приходит? Он сказал им: Тот (покой), который вы ожидаете, пришел, но вы не познали его» (евангелие Фомы, 51).
Среди гностико-христианских рукописей Наг-Хаммади есть небольшой текст о воскресении («Послание Регину»). Так вот тот текст — гностический, потому что в нём есть и термин «плерома», и термин «эон». Правда, текст одновременно и христианский, потому что явно говорит о приходе Христа во плоти, называет Иисуса Сыном Божиим, отрицает воскресение в теле. Что ж, таково идейное пространство — если идея достаточно популярна, великое множество её модификаций можно распределить подобно спектру, так что «христианский», «гностический» будет обозначать лишь крайние точки спектра. Важно другое: евангелие Фомы никак не в «гностической» части спектра. В том числе, в этой фразе. «Покой» тут, по мнению всех исследователей, синоним воскресения.
Послание Регину говорит о том, что воскресение в том, чтобы избегать телесного. Телесное — это зло разделения, частичности, раздробленности. Воскрес тот, кто изменил своё мышление. А дальше интересная мысль о том, что человек, который знает, что он обречён умереть — уже умер, сколько бы лет ему не было отпущено существовать. Сама мысль о смерти отравляет человека, делает его трусом, конформистом, «человеком в футляре» (гроб тоже ведь футляр). Но тогда справедливо и обратное — «почему бы не считать себя воскресшим?» Живи по вере в воскресение — и ты воскресший!
Потому и смог гностицизм переплестись с христианством, что религиозное сознание — любое! — способно удвоить бытие. Двоевластие — не «бытие определяет сознание», а «бытие Божие определяет сознание». Или, скромнее: «Сознание бытия Божия определяет бытие человеческое».
Конечно, тут легко впасть в самообман. Поэтому есть «Царство Божие внутри вас» (Лк. 17, 20), но есть и сарказм апостола Павла (убийственный и для гностиков): «Вы уже обогатились, вы стали царствовать без нас!» (1 Кор. 4, 8). «Без нас» — это «без меня, Павла». Так ведь и Иисус говорит не о переживании, а о Себе — Я среди вас, Я и есть царство Божие!
Идеал, вечность, счастье, — это личность или абстракция? Сын Божий Иисус или некое пребывание с Отцом? Этот же вопрос можно задать иначе: воскресение — это счастье, нирвана, просветление, вполне доступные в одиночестве и даже делающие одиночество идеалов, или воскресение — это всегда с другим? Покой — не избавление от врага, а превращение вражды в любовь?
«Покой» в греческом оригинале и канонических евангелий, и евангелия Фомы — «анапауза» (отсюда и «пауза»). «Передышка». Что Фанк и Гувер считают, что в евангелии Фомы термин «покой» употреблён в сугубо гностическом смысле (восхождение к изначальным эонам, глубине и тишине) — это их личное предположение, основанное на том, что как раз и надо доказать — что евангелие Фомы текст гностический.
Важнее другое. Грехопадение начинается с жажды познания добра и зла, с жажды святой и жажды святого, только выбравшей неверный способ познания — агрессивный, механический, монологический. Спасение есть познание — «познание покоя» (Фома) или «научение от Иисуса» (канонические евангелия). Познание не вивисектора, который режет лягушку, убивая её, а познание ученика, который, прежде всего, должен научиться тому, что не всё в мире — лягушка, что главное можно познать только в диалоге, слушая Бога, осваивая Бога и представляя Богу осваивать себя. Это и будет покой — пауза в грехе, звучащая вечно.
Гейтеркол считает, что эта и две следующие фразы являются полемикой с иудаизмом и христианством: учение о воскресении, пророчествах и обрезании. Воскресение не в будущем, а в настоящем, пророки не в прошлом, а в Иисусе, обрезание не в теле, а в духе. Однако, слово «покой» крепко связывает этот афоризм с предыдущим.
«Под серию» и изречение 113 о том, когда придёт Царство: оно уже пришло, но люди его не видят, его и невозможно выглядеть, ткнуть пальцем и сказать «вот оно». Это хорошо знакомая мысль: «Тогда, если кто скажет вам: вот, здесь Христос, или там, — не верьте» (Мф 24:23).
Конечно, словечко «не познали» — бальзам на душу всех сторонников гностицизма евангелия Фомы. Только ведь Иисус здесь не говорит ни о необходимости познания, ни о возможности. Он не призывает «познавать» новый мир. Нечего познавать. Нет «что». Есть Кто. Он, Иисус. Когда Иисус спрашивает Петра, кем тот считает Его, это — гностическое? Нет, конечно. Когда Иисус говорит о духовной слепоте и глухоте?
Отражён ли здесь спор первых христиан о воскресении, вроде того, что запечатлён в 1 Кор 15? Нет. Это не о воскресении, а о Христе. Который, конечно, и путь, и истина, и жизнь, но прежде всего — воскресение.
Все проблемы в жизни от того, что человек идолопоклонствует, видит жизнь в мёртвом объекте, в вещи, и от того, что человек бессердечен, видит в человеке вещь, объект.
Сам по себе вопрос учеников повторяет каноничное: «скажи нам, когда это будет, и какой признак, когда всё сие должно совершиться?» (Мк 13:4). О покое мёртвых говорит уже Сирах: «С упокоением умершего успокой и память о нем, и утешься о нем по исходе души его» ἐν ἀναπαύσει νεκροῦ, 38:23).
«Новый мир» — новый космос — это то же, что у Павла «новое творение» (2 Кор 5:17, Гал 6:15). У Марка (10:30) — «жизнь вечная». В позднейшем иудаизма — олам а ба.
Главная проблема в языке. Язык определяет восприятие мира, и в языке забито время. Есть день, дни, моменты. Всё происходит в какой-то момент. Да, всё. Кроме «нового мира». Новизна нового, небесность неба, божественность Иисуса в том, что они не во времени. Время — как дом, в котором живёт человечество. Когда Солнце влезет в дом? Когда мы выйдем из дома! Перестанем глядеть на часы и посмотрим на Христа, чтобы увидеть Бога, себя и других.
