Из Исайи читается монолог Творца: «Я Господь, это — Мое имя, и не дам славы Моей иному и хвалы Моей истуканам». Творец, собирающийся разрушить сотворённое — разрушить, чтобы спасти. Жёсткие слова в адрес Израиля: созданный видеть ослеп. Слова, которые христианин легко может отнести к Мессии, потому что там выражение «Мой слуга», но в этой речи противопоставляется не Израиль — Спасителю Израиля, а Израиль — не Израилю. Израиль должен быть поводырём для человечества, но Израиль ослеп. Слепой — поводырь слепых.
Выход один — Бог вновь и вновь напоминает о том, что Он — один. Собственно, вера именно в этом, но что такое «верить в единственность Бога»? Верить в собственную единственность.
Хочется стать единым. Уничтожить вокруг себя всё, что не ты — уничтожить — то есть, присвоить, съесть, сделать своим. «Приобрести весь мир» — означает «уничтожить весь мир». Приобрести, а потом удивляться — ой, как мне одиноко! Где все? Куда подевались? Сиротинушка, ты ж всех слопал!
Приобрести весь мир и желать, чтобы тебя любили не за то, что ты божество, сожравшее весь мир, а самого по себе. Во-первых, как отделить людоеда от того, что он сожрал (или думает, что сожрал), во-вторых, если ты всех сожрал, то к кому ты, вообще, обращаешься с просьбой тебя полюбить как простой единичный логос?
Бог не даёт Своей славы и Своего имени истуканам... Бог и не берёт, не отбирает ни у кого, ни у чего их славы, их имён, их сияния.
Человек слеп, когда глядит вокруг свысока, алчно, презрительно, как хозяин. Превращает мир в белую тросточку, которой ощупывает — что? Пустоту.
Знаменитый торг вокруг Содома (второе чтение в этот день) — сколько нужно праведников, чтобы пощадить легион грешников — потому прервана была Богом с явным раздражением, что Авраам начал с пятидесяти и остановился на десяти. Мир спасён благодаря не пятидесяти Христам, не десяти Христам, а одному-единственному.
Спасение вообще не в том, что десяток праведников, которых Бог не имеет права убить, заслоняет собой толпу пьяных мужиков, а в том, что толпа мужиков — вполне трезвых, кстати, — убивает одного Праведника, причём с полным правом, за богохульство. А Он оживает!
Не давать своего имени никому и ничему, и сияния, славы своей не давать, не делиться, не инвестировать. Деньги — давать, любовь — любить, а личность — не отдавать. Напротив, просить Бога, чтобы Он всё-таки дал и Своё имя, и Свой свет, и Свою волю — не мне, а всем. А я уж так... побуду в единственном числе. Анти-Содом. Не праведник среди грешников, а я единственный содомит, а все вокруг праведники. Ну, содомит... Зато единственный! Я всё отпускаю, всё освобождаю от себя, всё, и всех, и каждого, и стою в пустоте... Я один слепой. Вот тогда начинается воскресение к нормальной жизни, в которой радуешься каждому, потому что он может поделиться знанием, видением, зрением и потому что его можно увидеть — если Бог станет моими глазами.
