«И предшествовавшие и сопровождавшие восклицали: осанна! благословен Грядущий во имя Господне!» (Мк 11:9)
Две неточности синодального перевода: слова «во имя Господа» (грядущее царство) в древнейших рукописях Мк. отсутствуют (правда, у Мф. «во имя Господне» есть точно), и «приблизился к спуску» лучше всё-таки перевести как «приблизился к месту, где дорога идёт вниз», «где люди обычно спускаются с Масличной горы». Во всяком случае, Иисус был на горе.
Марк продолжает свою линию, у него Иисуса не называют сыном Давида, как у Матфея, не называют царём, как у Луки, царём Израиля, как у Иоанна. Просто Некто, едущий во имя Господне. Не в наше имя! Не царь! Как Гарун ар-Рашид, который одевался в отребье, чтобы узнать жизнь своих подданных.
Большая ли разница, к чему приставить выражение «во имя Господне» — к Иисусу или к царству («басилея»)? Большая, потому что «во имя» означает «обладающий всеми полномочиями от носителя имени». Сегодня, если бы Иисус ехал по Тверской, представители гламурного православия восклицали бы: «Да здравствует грядый от имени и по поручению!». «Осанну» следовало бы заменить на «Ура», потому что и «осанна» превратилось ко временам Иисуса попросту в возглас. Правда, «осанна» — возглас отчётливо религиозный, хоть и непонятный, а «ура» — отчётливо военный, но если речь идёт о Тверской, то разница между религиозным и военным отсутствует. В России армия очень религиозна и сама является родом религии, религия же у нас очень военизирована. Под ноги Иисусу (точнее, всё же, ослу) бросали бы одежды цвета хаки. Вообще всё идет к тому, что на Пасху в России станут служить не в красном — чтобы подчеркнуть отличие от коммунистов — а в хаки, чтобы напомнить о воинственности и победоносности Церкви.
Если всё действие происходило на спуске с горы, то цель его была — привлечь внимание тех, кто был в долине между горой и Иерусалимом, точнее — между горой и восточной стороной Иерусалима, увенчанной Храмом. Матфей и Марк говорят, что кричали «все», «народ», Лука — что кричали «ученики». Противоречие разрешить легко — закричали ученики, остальные подхватили. Однако, полезно помнить, что впоследствии много было любителей попрекать именно «всех», «народ» — мол, сперва приветствовали, а потом призывали распять. Да и ученички тоже — один предал, один отрёкся, остальные разбежались.
Вот были бы там члены Союза Православных Братств или сотрудники Отдела Внешних Церковных Сношений! Не было бы ни распятия, ни воскресения! Было бы то, что есть — и не только в России, а вообще в современном христианстве. Называется «триумфализм» — привычка считать себя победителями, источниками всего самого лучшего. Из этого триумфализма следуют крапивница, истерики, бледная злость и прочее всё, что образуется при встрече с реальностью. Если всё не так хорошо, как заявили «мы», то виноваты, разумеется, «вы». Тут кончается борьба с грехом своим и начинается ворчба на грехи окружающих.
Всё-таки, как сказал Павел, «Господь самое сладкое приберёг для нас» (Евр. 11, 40). Для тех, кто тогда кричал, высшей реальностью был Храм, Иерусалим, народ, Иисус же был только производным — или преддверием. Иисус без чудес — точнее, без силы, без динамики, коли уж брать корень из греческого оригинала — был не нужен. Они не Христа встречали, а свою надежду. Не Царство, а доказательства. Была эта встреча на песке. Сегодня встреча с Иисусом есть встреча не с доказательствами, а с Недоказуемым. До Воскресения Иисус был запредельной реальностью, после Воскресения Он — предельная реальность. Никакие восторги, ослы и одежды под ноги уже не нужны. Нужно лишь удержаться рядом с Ним, пока весь мир спускается под гору — не к Храму, а к Тому, Кто выше Храма.