|
К оглавлению
Глава V. «Окончательное решение»
(1942 г. – начало 1943 г.)
В январе 1942 года немцы принимают «окончательное решение» еврейской проблемы, т.е. истребление всех евреев, находящихся в районах, взятых под контроль Рейха. «Окончательное решение еврейской проблемы, – уточняет протокол конференции в Вензее, – должно быть применено к почти одиннадцати миллионам человек».
I. Информация, поступившая Святому Престолу в начале 1941 года
Что Святой Престол точно знал по поводу истребления евреев с начала 1942 года? Таков один из основных вопросов, на который мы хотели бы иметь возможность ответить в нашем исследовании. Однако документы, которыми мы располагаем, не позволяют еще превозмочь стадии конъюнктуры. Там еще только надеются, что вскоре архивы Ватикана позволят исследователям добиться окончательного ответа.
Два документа, имеющие интересные пометки, создают впечатление, что в начале 1942 года Святой Престол уже может быть кое в чем сомневался.
Член немецкой миссии в Братиславе Ганс Гмелин заявил под присягой в июне 1948 года, что в двух нотах, переданных председателю словацкого совета Туке, Апостолический нунций в Словакии писал в феврале 1942 года, что он ошибочно верил, что евреи были отправлены в Польшу на работы, в действительности же они были там истреблены.
9 февраля Вайцзеккер записывает следующий разговор с нунцием Орсениго:
«Нунций просил меня изучить возможность перевода в Дахау священников, заключенных в концентрационном лагере Аушвиц. Для него, представителя Курии, это была, конечно, очень скромная просьбы».
Возможно, что причина этой просьбы состояла в том, что нунций располагал некоторой информацией, касающейся разницы между концентрационным лагерем» (Дахау) и «лагерем смерти» (Аушвиц).
II. Вмешательство еврейских организаций
17 марта 1942 года, после встречи с Апостолическим нунцием в Берне монсиньором Бернардини, представители еврейской общины Швейцарии прислали ему письмо и памятную записку следующего содержания:
«Ваше Превосходительство,
На основании аудиенции, которую Ваше Превосходительство так любезно соблаговолило нам предоставить вчера, мы позволяем себе передать Вам в этом конверте, как Вы соблаговолили нас об этом просить, краткую памятку (в двух экземплярах) о положении евреев в странах центральной и восточной Европы.
Мы просим Ваше Превосходительство соблаговолить принять уверения в нашем почтительном уважении».
Далее следует текст записки:
«1. Многочисленные меры, продиктованные неистовым антисемитизмом, которые были приняты против евреев, проживающих в Германии и на территориях, оккупированных Германией в последние годы, являются более или менее известными общественному мнению. Они состоят в недопущении евреев к занятию абсолютно никакими профессиями, ремеслами и экономической деятельностью вообще, если это не входит в систему принудительных работ, проводимых в нуждах войны. Они состоят также в конфискации почти всего их имущества и в бесчисленных случаях и таких преследованиях, как аресты,, заключение в концентрационные лагеря, или в массовых изгнаниях евреев, предварительно до нитки ограбленных, в Польшу или концентрационные лагеря во Франции.
Насильственной эмиграцией, продолжавшейся до начала войны, лишениями и преследованиями, претерпеваемыми евреями, их количество в Германии и Австрии уменьшилось с 800 тысяч до 200 тысяч человек.
То, что осталось от еврейского населения бывшей Чехословакии, проживавшего в «Протекторате Богемии и Моравии», численность которого превышала 70 тысяч человек, явилось со времени оккупации этих стран жертвой подобных мер и в настоящий момент стоит вопрос о том, чтобы заключить его в гетто, созданное в Терезиенштадте.
2. Аналогичные меры, в некоторых случаях менее строгие, но в других случаях еще более суровые, обрушились на евреев во всех оккупированных странах во время войны со стороны еврейской армии. В таких странах как Бельгия, Голландия, оккупированная зона Франции, Югославия. Греция, Прибалтийские страны и особенно в Польше, где концентрация еврейских масс в гетто, окруженных непреодолимой стеной, очень велика, возникает невыразимая нищета и вызываются эпидемии, которые в настоящий момент буквально истребляют это население.
3. Следуя примеру Германии, ее союзники встали на тот же путь и ввели антисемитские законы или начала свирепые физические преследования до полной экспроприации, или даже физического уничтожения. Так, в частности в Румынии, во вновь созданных государствах Хорватии и Словакии и до некоторой степени в Венгрии подготавливают в настоящее время включение всех евреев в возрасте от 18 до 50 лет в формирования для принудительных работ.
4. Среди примеров, из ряда вон выходящих, иллюстрирующих эти преследования, мы укажем на следующие:
а) создание в оккупированной Франции лагерей для репрессий в Дранси и Компьене, около Парижа, где примерно 600 или 700 евреев были арестованы на улице или в своих жилищах, где они буквально умирали от голода, они служили заложниками военных властей;
б) создание в неоккупированной зоне Франции концентрационных лагерей, например в Гюрсе, Ресебелу, Ное, Верне, Ривезальте и т.д., где собрано несколько десятков тысяч евреев из различных стран, как те, которые уже жили во Франции, так и те, которые прибыли сюда как беженцы вследствие вторжения немецких армий в Бельгию. Все они помещены в бараки, обнесенные колючей проволокой, более двух лет влача невообразимо нищенское существование, причем женщины и дети отделены от своих мужей и отцов. Германия также отправила 900 немецких евреев в лагеря, созданные несколько веков назад в Бадене и Палантине; кроме этих лагерей имеются также «команды иностранных рабочих» и «центры социального перераспределения», которые под различными видами служат использованию евреев на принудительных работах, производящихся в большей части под французским флагом во время войны;
в) среди жестокостей, чинимых немцами в оккупированных странах, мы укажем на пример, когда несколько сотен молодых голландских евреев, без каких бы то ни было обвинений против них, были отправлены в концентрационные лагеря Бухенвальд в Германии и Маутхаузен в Австрии, где почти все погибли в течение нескольких недель;
г) кроме медленного, но постоянного истребления в системах гетто по всей Польше, тысячи евреев Польши и оккупированной части России были уничтожены немецкими войсками;
д) 18 тысяч евреев, находившихся в Венгрии (среди которых было некоторое число венгерских евреев, а остальные были привезены из различных стран) были изгнаны по приказу правительства и в возмутительных условиях отправлены в восточную Галицию, где были переданы в руки немецких властей, которые расстреляли их всех, за некоторым малым исключением;
е) в начале прошлого года, во время мятежа Железной Гвардии в Румынии, несколько тысяч евреев подверглись массовым избиениям и истреблению на улицах румынских населенных пунктов; только в Бухаресте почти две тысячи человек из числа интеллигенции, служащих еврейских учреждений, коммерсантов и промышленников были убиты; возмутительные сцены развернулись, в частности, на скотобойнях Бухареста, куда Железная Гвардия волочила евреев, чтобы убивать их там как скот;
ж) большая часть евреев Буковины, число которых превышает 170 тысяч, были вынуждены покинуть свои жилища и в начале зимы были отправлены в Россию в открытых вагонах; четверть из них умерла, не доехав до русской границы, оставшихся же в живых силой заставили идти в течение шести дней в направлении Могилева, те, кто был не в состоянии идти, былирасстреляны;
з) когда Бессарабия была вновь оккупирована немецкими и румынскими войсками, 92 тысячи евреев были расстреляны; в одном рапорте, заслуживающем доверия, говорится по этому поводу: в каждом городе или деревне евреи были собраны на площади; мужчины, женщины, дети, старики, больные и даже те, которые находились в больницах, и после многодневных пыток и морения голодом они были расстреляны (среди жертв находился Великий раввин Кишинева);
и) в Хорватии, где после расчленения Югославии находится 30 тысяч евреев, тысячи семей были депортированы на пустынные острова у далматского берега или заключены в концентрационные лагеря; по истечении некоторого времени все евреи мужчины Хорватии (по образцу того, как это происходило в оккупированной Германией Сербии) были отправлены в рабочие лагеря, где они использовались на осушительных и ассенизационных работах и где они в большом числе погибали из-за нечеловеческого обращения с ними и из-за недостатка пищи и одежды; хорватское правительство даже не разрешило послать им помощь, к тому же почти невозможно установить контакт с интернированными; в то же время их жены и дети были отправлены в другой лагерь, где они переносят страшные лишения;
к) в Словакии было введено антисемитское законодательство по образцу немецкого законодательства, которое регулирует все детали еврейской жизни. В начале текущего месяца разразилось тяжелое антисемитское волнение. В то же время правительство провозгласило новый декрет, направленный на «заключение» всего еврейского населения Словакии, насчитывающего 90 тысяч душ. Согласно сообщениям, полученным в последние дни, это заключение должно происходить в следующих условиях: каждому еврею разрешается взять один костюм (платье, пальто), одну рубашку и одну пару туфель, тогда как все остальное имущество конфискуется. Все подготовлено, чтобы отправить еврейское население отсюда 23 марта в лагеря или гетто, находящиеся около польского границы. Есть основания бояться, что оттуда их отправят в Польшу, где их постигнет та же судьба, что и массы евреев, изгнанных из Румынии.
5. Уместно отметить, что среди евреев Венгрии, Румынии и Словакии находится много семей, обладающих визами для эмиграции в Палестину или американские страны. Помимо демарша, который мог бы быть предпринят, чтобы вообще облегчить судьбу преследуемого и находящегося в опасности еврейского населения, является весьма срочным попытаться предпринять демарш перед компетентными властями, и, в частности – для случая эмиграции в Америку – перед итальянским правительством, имея в виду получение транзитных виз или возможный проезд в специально организованном поезде, чтобы эмигранты могли достигнуть порта их погрузки».
Этот документ, переданный вне всякого сомнения монсиньором Бернардини в Ватикан, подтверждает только информацию, исходящую из других источников, что мы предугадывали в начале главы. Святой Престол может быть отдавал отчеты тому, что немцы предприняли общую акцию, которая быстро должна была распространиться на все страны, поставленные под их контроль. Какова должна была быть его реакция? В 1942 году, помимо вмешательства нунция в Словакии, немецкие документы говорят о вмешательстве Апостолического нунция во Франции при правительстве маршала Петэна и о вмешательстве монсеньора Орсениго, характер которых мы опишем ниже.
III. Депортация евреев Франции
В июле 1942 года начинается депортация евреев Франции. Одного документа достаточно, чтобы показать довольно точную картину обстановки. С июля 1942 года гауптштурмфюрер СС Данненкер направляет в центральную службу безопасности Рейха следующий рапорт:
«Переговоры с французским правительством достигли следующих результатов:
Все евреи без гражданства оккупированной и неоккупированной зон будут держаться в готовности для депортации. Президент Лаваль предложил, чтобы во время депортации еврейских семей из неоккупированной зоны в них должны быть включены еврейские дети в возрасте менее 16 лет. Вопрос еврейских детей, остающихся в оккупированной зоне, его не интересовал…
Я заключение я добавил, что для приведения акции в действие вопрос в данный момент может касаться только иностранных евреев и евреев без гражданства. А во второй фазе перейдут в наступление на евреев, натурализовавшихся во Франции после 1919 или после 1927 года.»
И опять через посредничество нунция Валерио Валерии Святой Престол обращается к правительству маршала Петэна, чтобы смягчить принимаемые против евреев меры.
19 августа 1942 года Берген пишет:
«Как мне стало известно из весьма доверительного источника, Святой Престол вмешался через своего нунция при правительстве Виши с целью смягчения принятых во Франции мер против евреев. Ватикан сообразовывается с просьбами, которые поступают к нему с различных сторон по этому вопросу. Между тем, не следует придавать этой инициативе более важное значение, чем всем другим гуманным действиям, предпринятым Ватиканом в ответ на просьбы, поступающие от кого-то».
Спустя десять дней Посол Рейха в Париже Абетц олисывает следующие подробности:
«Доверительная информация, поступившая в посольство при Ватикане по вопросу вмешательства нунция в Виши, касающегося мер, принятых против евреев во Франции, не лишено некоторых оснований. Валерио Валерии заговорил об этой проблеме в процессе встречи с Лавалем несколько недель тому назад, не ссылаясь между тем на инструкции Рима. Лаваль воздержался от всякой реакции.
Вчера Лаваль дал мне знать, что Архиепископ Тулузы отдал приказ священникам своей епархии протестовать более энергичным образом с высоты своих кафедр против депортации евреев. Когда Лаваль узнал об этом, он немедленно пригласил заместителя отсутствующего нунция монсиньора Рокко и весьма прямо потребовал от него обратить внимание Папы и Статс-секретаря Кардинала Малионе на факт, что французское правительство не разрешает такое вмешательство Церкви в дела французского государства. Лаваль особенно обратил внимание Рокко на тот факт, что если священнослужители предоставят евреям, подлежащим депортации, убежища в монастырях или церквах, он без колебаний заставит их выйти оттуда с помощью полиции. К тому же, активные меры не представляют собой ничего нового для Церкви, потому что именно Папы первыми ввели ношение желтых шапок для обозначения евреев. Послание Архиепископа Тулузы читалось на прошлой неделе только в нескольких церквах. Почти половина священников не последовала данной инструкции… Но наоборот, обратила внимание префектур на подрывную деятельность Архиепископа».
Наконец, 14 сентября Берген сообщает в Берлин последние подробности, которые он только что узнал по этому поводу:
«Из кругов, близких к Ватикану, ко мне только что поступила следующая доверительная информация: меры, принятые против евреев во Франции, вызвали в католических и интеллектуальных кругах страны исключительное возмущение.
Когда правительство Петэна на следующий день после перемирия приняло первые активные меры, оно встретило общее одобрение. Тогда речь шла в основном об изгнании лиц, бежавших из Польши, Румынии и других стран, которые были приняты Францией без всякого различия в свой собственный ущерб.
Теперь наоборот, французские евреи были переданы Германии как из оккупированной зоны, так и из свободной. Эти меры подверглись критике духовных властей и особенно за тот способ, каким они были выполнены. Архиепископы Парижа и Лиона и много других епископов протестовали. Эти протесты в возможной степени носили характер признательности населению, но в них не ссылались на инструкцию Ватикана.
Французское правительство отдало приказ об аресте священников, которые предоставили бы убежище евреям, подлежащим депортации, или помогли бы им каким-то образом от нее освободиться. Многие священники Лионской епархии уже арестованы, одни за выражение протеста их Архиепископа, другие – за отказ выдать детей еврейской расы, которые были им доверены.
Демарши, предпринятые Святым Престолом перед французским правительством с целью смягчения мер, принимаемых против евреев, остались без результата. Информация, поступающая в Ватикан, производит здесь огромное впечатление».
Среди арестованных французских священников находился глава иезуитов Лиона отец Шайе, обвиненный в укрывании и восьмидесяти еврейских детей.
Часть епископата и священников Франции заняли смелую позицию перед лицом преследования евреев.
В декабре 1941 года монсиньор Теас, епископ Монтобана, адресует следующее письмо раввину своего города:
«…Притеснения, зверские преследования, объектом которых являются ваши единоверцы, вызывают протесты христианской совести и всего того, что есть честного в человечестве.
Я заверяю вас в моей живой симпатии и моих молтвах. Час божественной справедливости пробьет. Будем верными…»
14 июня 1942 года отец Дияр в заполненной прихожанами церкви Святой Луизы в Виши призывает верующих молиться за военнопленных, «но также за 80 тысяч французов, над которыми глумятся, заставляя носить желтые звезды». Отец Дияр нашел свою смерть в Дахау.
30 августа монсиньор Сальеж, Архиепископ Тулузы, приказал прочитать во всех церквах своей епархии пастырское послание, на которое Абетц указывает в своей телеграмме:
«Мои дорогие братья,
Есть христианская мораль, есть человеческая мораль, которые предписывают обязанности и признают права. Эти обязанности и эти права проистекают из человеческого естества.
Они исходят от Бога. Можно их нарушить. Но не во власти каждого смертного их отменять. То, что к детям, женщинам, отцам и матерям относятся как к презренному стаду, то, что члены одной семьи отделяются один от другого и вывозятся в неизвестные места, заставляет нас быть свидетелями этого печального спектакля в наше время. Почему больше не существует права убежища в наших церквах? Разве мы побежденные? Господь имеет к нам сострадание. Божия Матерь молит за Францию. В нашей епархии в лагерях Ное и Ресебеду имеют место ужасные сцены. Евреи – это мужчины. Евреи – это женщины. Иностранцы – это мужчины. Иностранцы – это женщины. Ничего не дозволено против них, против мужчин и против женщин, против этих отцов и матерей семей. Они составляют часть человеческого рода. Они являются нашими братьями, как и другие. Христианин не может этого забывать. Франция – наше любимое отечество, Франция, несущая в сознание всех своих детей традицию уважения человеческой личности, Франция благородных рыцарей, я в этом не сомневаюсь, ты не ответственна за эти заблуждения.
Примите, мои братья, мои уверения в моей сердечной преданности.
Юлий Жерар Сольеж, Архиепископ Тулузы».
В тот же день монсиньор Тес приказал зачитать следующее письмо:
«Я выражаю негодующий протест человеческой совести и провозглашаю, что все люди, арийцы и неарийцы, являются братьями, потому что они созданы Богом, что все люди, какими бы ни были их раса и их религия, имеют право на уважение как отдельных лиц, так и государства. Поэтому настоящие антисемитские меры выражают презрительное отношение к человеческому достоинству, являются нарушением наиболее священных прав личности и семьи».
Зарегистрированы публичные протесты многих священников оккупированной зоны, такие, как протесты настоятелей церквей Святого Ламберта и Святого Этьена Горского в Париже. Приведу в качестве примера короткую проповедь, произнесенную в августе 1942 года другим парижским священником, настоятелем прихода Святого Петра:
«Вы спрашиваете меня, какова позиция католиков? Знайте, что сделали невозможным добиться смягчения того, что было первоначально предусмотрено.
Моя проповедь будет короткой: я знаю, что она, быть может, будет мне стоит концентрационного лагеря. Но моей обязанностью является еще раз сказать: Папа Пий XI осудил расизм. Да будет так!»
Между тем, в то же самое время епископы Ниццы, Фрежюса и Монако, а также аббаты Лейрена и Фреголе направляют телеграмму с заверениями в своей лояльности маршалу, в которой заявляют, что они не солидаризируются с христианами – плохими патриотами, кажущаяся забота которых о евреях маскирует отсутствие верности по отношению к режиму.
IV. Демарш союзников перед Святым Престолом
В августе 1942 года Герхард Регнер, представитель Всемирного еврейского конгресса в Женеве, передал в Нью-Йорк через Посольство Соединенных Штатов в Берне следующее послание:
«Получил тревожный рапорт, согласно которому в генеральном штабе Фюрера был подвергнут обсуждению план, имеющий в виду одновременное истребление подавляющего большинства евреев в оккупированных странах, контролируемых Германией, после того, как они будут депортированы и заключены в концлагеря на Востоке. Число подлежащих истреблению евреев составляет от трех с половиной до четырех миллионов. Таким образом, еврейский вопрос в Европе разрешается раз и навсегда. Акция приготовлена на осень. Средства уничтожения еще дискутируются. Говорят о синильное кислоте. Направляя информацию со всеми оговорками, поскольку ее точность не может быть нами проконтролирована, прошу подчеркнуть предполагаемую тесную связь информатора с наиболее высокопоставленными немецкими властями, а также то, что его рапорты в общем заслуживают доверия».
Это был первый рапорт, касающийся «окончательного решения» таким, каким оно было. Другая информация, говорящая о мерах истребления, применяемых в Польше и России, была получена в столицах союзников в начале лета 1942 года. Это в то время, когда представители демократии пытались побудить Ватикан занять открытую позицию.
30 июня 1942 года Гарольд Титманн, американский представитель при Святом Престоле, в отсутствие Мирона Тейлора направляет следующую телеграмму в Государственный департамент:
«В моих недавних рапортах в департамент я обращал внимание на факт, что отсутствие всякого публичного протеста со стороны Святого Престола против зверств нацистов ставит в опасное положение его моральный престиж, подрывает веру в Церковь и Святой Престол как таковой. Неоднократно я вежливо напоминал Ватикану об этой опасности. То же самое делали некоторые мои коллеги, но безуспешно. Ответ остается неизменным: Папа в своих речах уже осудил посягательства на мораль во время войны, а быть более определенным – значит только ухудшить положение.
Вчера Посол Бразилии при Святом Престоле пришел ко мне, чтобы спросить, не могу ли я присоединиться к согласованному демаршу (не общему, а, скорее, одновременному) с целью убедить Папу публично и в конкретных выражениях осудить нацистские злодеяния в оккупированных немцами районах. Господин Ачиоли сказал мне, что он уже получил необходимые инструкции своего правительства принять участие в таком демарше, и что он пытается добиться сотрудничества представителей Великобритании, Польши, Бельгии, Югославии и, насколько возможно, стран Южной Америки. Посол Бельгии уже дал свое согласие, а британский Министр так же, как и Посол Польши направили телеграммы, чтобы получить инструкции. Посол Польши добавил, что у него сложилось впечатление, что его правительство недавно осуществило демарш в этом смысле перед некоторыми правительствами союзников. Хотя я весьма сомневаюсь, что это может понудить Папу проявить желаемую инициативу, я не вижу в этом демарше ничего такого, что бы могло нанести вред, и я думаю, что он послужит поддержке индивидуальных напоминаний, которые ему делались в этом отношении до настоящего времени.
Если департамент считает желательным, чтобы я принял участие в этом демарше, я был бы признателен за получение инструкций настолько скоро, как это возможно».
4 августа Государственный секретарь США Кордель Гуль отвечает:
«Если Посол Бразилии прилагает усилия понудить Папу публично осудить нацистские злодеяния в оккупированных немцами районах, и если вы проинформированы о такой деятельности, вам разрешается осуществить независимый, но одновременный демарш перед Статс-секретарем Ватикана и указать на всемирное осуждение, которое вызвали эти невообразимые ужасы у всех свободных народов. Вы можете также указать на спасительный эффект, который имело бы подобное осуждение со стороны Папы, чтобы сдержать, насколько это возможно, акции нацистских сил».
Несколько дней спустя заместитель Государственного секретаря США Сумнер Виллес описал встречу, которую он только что имел с Министром Великобритании в Вашингтоне:
«Сэр Рональд Кэмпбелл посетил меня сегодня утром по его просьбе.
Министр заявил, что Министр Великобритании при Ватикане получил разрешение обратиться к Кардиналу-Статс-секретарю одновременно с другими представителями Объединенных Наций по инициативе Посла Бразилии, с требованием, чтобы Ватикан сделал все, что в его власти, для публичного осуждения убийств невинных людей, чинимых немцами на оккупированных территориях. Я сказал Министру, что американский представитель Титманн тоже уже получил такое же разрешение».
Титманн 14 сентября отправляет следующую ноту Кардиналу Малионе:
«В соответствии с инструкцией своего правительства, Поверенный в делах Соединенных Штатов при Святом Престоле имеет честь обратить внимание Его Превосходительства Кардинала-Статс-секретаря на жестокое и нечеловеческое обращение, которое гитлеровские войска применяют к гражданскому населению оккупированных немцами районов. Желательно подчеркнуть, что эти невообразимые злодеяния были повсюду осуждены и что это всеобщее осуждение было выражено всеми свободными народами.
Поверенный в делах уполномочен также своим правительством подчеркнуть, что подобное осуждение этих зверств Святым Престолом могло бы помочь несколько сдержать действия сил нацистского режима».
Бразилия, Великобритания, Бельгия, Польша, Уругвай и Югославия направляют в Статс-секретариат ноты подобного же содержания. Несколько дней спустя Мирон Тейлор направляет Кардиналу Малионе ноту несравненно более ясную:
«Град Ватикан, 26 сентября 1942 года.
Мой дорогой Кардинал Малионе, я имею честь обратить внимание Вашего Превосходительства на меморандум, который только что получен моим правительством: то, что далее следуетЮ было получено из женевского бюро еврейского Агентства для Палестины в письме, датированным 30 августа 1942 года. Это бюро получило настоящий рапорт от двух свидетелей-очевидцев, заслуживающих полного доверия (арийцы), один из которых прибыл из Польши 14 августа.
1) Происходит ликвидация гетто в Варшаве. Все евреи, безо всякого различия возраста и пола, вывезены из гетто группами и расстреляны. Их трупы были использованы для приготовления жира, а кости – для приготовления удобрений. Трупы с этой целью даже выкапывались из земли.
2) Эти массовые уничтожения имеют место не в самой Варшаве, а в специально для этого приготовленных лагерях, один из которых находится в Бельцеке. Около 50 тысяч евреев было уничтожено в Ламберге в течение прошлого месяца. Согласно другим сообщениям, в Варшаве было уничтожено 100 тысяч человек. Не осталось в живых ни одного еврея во всем восточном районе Польши, включая оккупированную Россию. Сообщают также, что уничтожено еврейское население Севастополя. Чтобы не привлекать внимания иностранных государств, уничтожение еврейского населения Польши не было осуществлено за один прием.
3) Евреи, депортированные из Германии, Бельгии, Голландии, Франции и Словакии, истребляются, а «арийцы», депортированные на север Голландии и Франции, эффективно используются на работах.
4) Действительно, такого рода уничтожения слишком привлекли бы внимание на Западе, поэтому нужно было в первую очередь депортировать евреев на Восток, где для находящихся там людей существуют меньшие возможности знать, что происходит.
В течение последних недель большая часть еврейского населения, депортированная в Литву и Люблин, уже уничтожена. Возможно, по этой причине депортированным было дозволено общение только между собой. Большое количество немецких беженцев было депортировано в Терезиеншщтадт. Это место, между тем, является лишь временной остановкой, и людям, здесь проживающим, предназначена та же судьба (что и другим).
5) Меры, принятые для новых депортаций, оставляют достаточное место для всевозможных расправ. Часто можно заметить поезда, увозящие депортированных в вагонах для скота. В каждом вагоне около сорока человек…
Я был бы особенно признателен, если бы Ваше Превосходительство смогло проинформировать меня, располагает ли Ватикан информацией, которая подтверждала бы сообщение, содержащееся в этом меморандуме. Если таковая имеется, я хотел бы знать, имеет ли Святой Отец предложения, касающиеся практических мер, которые могли бы быть предприняты силами цивилизованного общественного мнения, чтобы помешать продолжению этих злодеяний».
6 октября Титманн информирует Государственный департамент, что другие страны Латинской Америки примкнули к инициативе Посла Бразилии Ачиоли. Поверенный в делах добавляет:
«Кажется, что усилия г-на Ачиоли полностью и активно поддерживаются иезуитами. Мне хочется верить, что Папа обратит серьезное внимание на этот вопрос. Общее впечатление таково, что он должен что-то сделать в подходящий момент. Что касается мудрости демарша Ачиоли, то мнения в Ватикане сильно разделились.
Святой Престол еще недавно был убежден, что открытое разоблачение Папой нацистских злодеяний, даже по меньшей мере того, что касается Польши, могло бы иметь результатом смерть еще большего числа людей.
Между тем, монсиньор Монтини заявил мне, что может наступить момент, когда, несмотря на достаточно тяжелую перспективу, Святой Отец почувствует себя обязанным говорить.
… Другим мотивом, и может быть самым важным, который определяет молчание Папы в отношении разоблачения нацистских злодеяний, является его боязнь того, что если он сделает это теперь, немецкий народ в будущем в горечи поражения может упрекнуть его за то, что он способствовал этому поражению, хотя и косвенно. Мне сообщили, что подобный способ общения был применен немцами против Святого Престола после Первой мировой войны за некоторые фразы, произнесенные Бенедиктом XV во время военных действий.
Поскольку считаются с фактом, что Пий XII провел многие годы в Германии, не может казаться чем-то поразительным, что он особенно чувствителен к такого рода аргументам».
10 октября 1942 года Титманн передает ответ Статс-секретариата:
«Святой Престол ответил сегодня на письмо г-га Тейлора, касающегося страданий евреев в Польше, официальным заявлением без подписи, которое мне было передано Кардиналом-Статс-секретарем, – пишет Титманн.
После благодарности послу Тейлору за информацию, доведенную до сведения Святого Престола, в ноте заявляется, что рапорты, исходящие из других источников, касающиеся суровых мер, принятых против неарийцев, также поступали в Ватикан, но до настоящего момента не представлялось возможным проверить их достоверность. Между тем, добавляется в ноте, хорошо известно, что Святой Престол использует все случаи, которые представляются для смягчения страданий неарийцев.
Я сожалею, – заканчивает Титманн, – что Святой Престол не может больше вселять ободрение, но было очевидным по позиции Кардинала-Статс-секретаря, что он не имел практических предложений по этому вопросу. Я думаю, что возможно имеется мнение в отношении надежды сдержать зверства нацистов другими способами, но не посредством силы, происходящей извне».
17 декабря все союзнические нации официально осуждают истребление евреев нацистами и заявляют, что виновники не уйдут от ответственности:
«Эти правительства (правительства союзников) по многочисленным рапортам, полученным из Европы, сделали заключение, что немецкие власти не довольствуются отказом в самых элементарных человеческих правах людям еврейской расы. Они на всех территориях, поставленных под из варварский контроль, осуществляют намерение, часто повторяемое Гитлером, истребить еврейское население Европы. Из всех оккупированных стран евреи перевезены в Восточную Европу в ужасных условиях насилия и зверств. В Польше, где была создана основная нацистская скотобойня, гетто, основанные немецкими захватчиками, постоянно освобождались от всех евреев, за исключением нескольких рабочих очень необходимой квалификации военной индустрии. Физическое здоровье людей постепенно уничтожалось путем непосильных работ в лагерях. Немощные предавались смерти путем истощения, или запросто уничтожались во время кровавых расстрелов. Признают, что число жертв этих кровавых бесчеловечных деяний превышает многие сотни тысяч мужчин, женщин, детей совершенно неповинных ни в чем.
Вышеуказанные правительства и французский Национальный комитет самым решительным образом осуждают эту зверскую политику исполненного хладнокровия истребления. Они заявляют, что подобные события могут только усилить решение жаждущих свободы народов свергнуть варварство гитлеровской тирании. Они еще раз подтверждают свое торжественное решение сделать так, чтобы виновники этих преступлений не избежали наказания, и ускорить практические меры, необходимые для достижения этой цели».
Американское правительство пытается еще раз понудить Святой Престол к принятию открытой позиции. Накануне Рождества Титманн направляет Гуллю следующую телеграмму:
«В процессе недавнего разговора с Кардиналом-Статс-секретарем я сослался на общую декларацию Объединенных Наций по вопросу массового истребления евреев на территориях, оккупированных Германией, и спросил у него, не может ли Святой Престол что-либо сделать в этом смысле. Он, как и прежде, ответил, что Святой Престол не может разоблачать частные злодеяния, но что он часто осуждал злодеяния вообще. Он добавил, что, в частности, все было сделано, чтобы предотвратить страдания евреев. Очень сожалел об актах жестокостей, доведенных до его сведения, он заявил, что Святой Престол не может проверить данные союзников, касающиеся числа истребленных евреев.
Согласно некоторых слухов, Папа в своем рождественском послании займет энергичную позицию по этому вопросу, но я боюсь, что всякое отступление от общих выражений, содержащихся в его последних посланиях, было бы невозможным».
Святой Престол, возможно, получил в конце 1942 года еще более точный рапорт, чем рапорт еврейских организаций или союзников, это рапорт полковника СС Герштейна.
V. Рапорт Герштейна
Пьеса Рольфа Хохута «Викарий», поставленная на сцене, прекрасно воссоздала персонаж полковника Курта Герштейна, завербовавшегося в СС, чтобы «увидеть» то, что происходит, и предупредить мир.
В августе 1942 года Герштейн, только что присутствовавший на операциях уничтожения газом, попытался быть принятым нунцием Орсениго, но ему вежливо отказали. И вот тогда он сообщает рапортом юридическому советнику Архиепископа Берлина монсиньора Прейзинга, прося, чтобы этот рапорт был передан Святому Престолу. Нет никаких оснований думать, что этот текст не был отправлен в Рим.
Рапорт Герштейна 1942 года был почти идентичен с рапортом, составленным им 4 мая 1945 года, описывавшим то же событие. Действительно, в 1942 году полковник мог вспомнить подробности с большей точностью, чем три года спустя. Что касается правдоподобности заявлений Герштейна, ни один историк не ставит их под сомнение.
Здесь небесполезно воспроизвести краткую суть рапорта 1945 года, так как, принимая во внимание, что Святой Престол до настоящего времени не опроверг получение им рапорта Герштейна во время войны, мы вправе предполагать, что текст, почти идентичный тому, который мы будем цитировать, был передан Верховному Первосвященнику монсиньором Прейзингом в конце 1942 года.
Герштейн находился в лагере Бельце:
«...Поезд прибыл из Львова: 45 вагонов, в которых находилось 6700 человек, 1450 из которых были уже мертвы. За решетчатыми окнами видны дети, ужасно бледные и испуганные, с глазами, полными ужаса, мужчины и женщины. Поезд подошел к вокзалу. 200 украинцев открывают двери и кожаными плетьми выгоняют людей из вагонов. Через громкоговоритель дается инструкция: снять всю одежду, включая протезы, очки и т.п. Передать все ценные предметы в окошечко, без чеков или расписок. Тщательно связать обувь (для склада одежды), так как в куче высотой более 25 метров никто не сможет найти пару обуви. Женщины и девушки – в местные «парикмахерские», где им в два-три приема срезают ножницами волосы, которые затем складывают в мешки из-под картофеля.
Один унтершарфюрер службы СС сказал мне: «Из них (волос) делают что-то специальное для подводных лодок».
Затем начинается марш. Во главе с очень красивой девушкой они идут вдоль аллеи совершенно голые, мужчины, женщины, дети (без протезов). Я вместе с капитаном Виртом стою на рампе между камерами. Матери, прижимая своих грудных детей к груди, поднимаются и, колеблясь, входят в камеры смерти. В углу здоровенный эсэсовец обращается к несчастным громким пастырским голосом: «Вам не предстоит никаких мучений! Нужно только очень глубоко дышать в камере, это укрепляет легкие и это является средством предупреждения болезней и эпидемий».
На вопрос, какова будет их судьба, он отвечает: «Естественно, мужчины должны работать, строить дома и улицы. Женщины принуждаться к этому не будут и займутся хозяйством и кухней». Для некоторых из этих бедных людей это было последней надеждой, достаточной, чтобы заставить их без сопротивления идти к камерам смерти. Большинство знало, на что они идут, запах возвещал им их судьбу. Они поднимались по маленькой лестнице и видели всех. Матерей с младенцами, прижимаемыми к груди, маленьких детей, пожилых людей, мужчин и женщин, совершенно голах, они колебались, но входили в камеру смерти, толкаемые другими, находившимися позади них, или под ударами плетей эсэсовцев, большинство – не говоря ни слова. Многие молились. Я молился вместе с ними. Я втиснулся в угол и молил своего и их Бога. Как я хотел бы войти вместе с ними в газовую камеру, как я хотел бы умереть их смертью. Но могли бы обнаружить в газовой камере офицера в форме СС, сочли бы это за происшествие, и было бы возбуждено дело. Но я еще не мог этого сделать. Я должен был дать знать о том, что я здесь видел.
Камеры заполнялись. «Хорошо заполнить!» – приказывает Вирт. Люди так сжаты, что наступают друг другу на ноги.700-800 человек на 25 квадратных и 45 кубических метров! Эсэсовцы прижимают их одного к другому, насколько это возможно. Двери закрываются. В этом время другие, совершенно голые, ожидают снаружи. Мне скажут: «Но ведь это, кажется, было зимой!» Я добавлю: «Но ведь они должны умереть». «Для этого они и находятся здесь». – скажет мне эсэсовец. Выхлопной газ дизеля предназначен для убийства несчастных. Но мотор еще не работает… Люди ожидают в газовых камерах. Напрасно… Слышны их плач и рыдания… Спустя 2 часа 49 минут – часы все это регистрируют – дизель начинает работать. До этого момента люди продолжали жить в четырех камерах, по 750 человек в каждой, объемом по 45 кубических метров. Проходит 25 минут. Многие уже мертвы. Это видно через маленькое окно, так как электрическая лампочка моментам освещает внутреннюю часть камер. Спустя 28 минут живых остается мало. Спустя 32 минуты умерли все!..»
В своем рапорте 1945 года Герштейн пишет:
«Я попытался поставить в известность Апостолического нунция в Берлине. Меня спросили, солдат ли я. После чего мне было отказано во встрече, и от меня потребовали покинуть Посольство Его Святейшества… Я рассказал об этом сотням людей, в том числе д-ру Винтеру, советнику католического епископа Берлина, прося его сообщить об этом Папе…»
Можно сослаться на то, что если даже рапорт Герштейна поступил Святому Престолу, он не мог никого убедить в силу странности личности его автора: как верить эсэсовцу, совершенно враждебному к режиму, желающему обнародовать такие секреты? Не правда ли, это личность беспокойного духа? В действительности такая ссылка совершенно недопустима, так как рапорт Герштейна только еще раз уточняет и подтверждает рапорты еврейских организаций, союзников, наконец, различных немецких офицеров, по меньшей мере один из которых специально приехал с русского фронта к Кардиналу Фольхаберу, чтобы сообщить ему то, свидетелем чего он являлся.
Отметим, наконец, что в письме монсиньора Сапеги, Архиепископа Кракова, от 8 декабря 1942 года, последний жалуется генерал-губернатору Франку, что польские рабочие были использованы при уничтожении евреев.
VI. Рождественское послание Пия XII 1942 года
Гарольд Титманн писал в декабре 1942 года, что «согласно некоторым слухам, Папа в своем рождественском послании займет энергичную позицию, но, – добавлял Титманн, – я боюсь, что всякое отступление от общих выражений, содержащихся в его последних посланиях, было бы невозможным».
В действительности, Пий XII скажет кое-что и, как на это указывают документы, которые мы представим ниже, он, казалось бы, думал быть весьма определенным. Невозможно воспроизвести здесь полный тест этого очень длинного рождественского послания. Мы ограничимся воспроизведением двадцать четвертой страницы текста из двадцати шести страниц, в нем имеющихся, на которой изложен интересующий нас вопрос:
«Хотят ли народы оставаться бездейственными свидетелями такого губительного развития (войны)? Не нужно ли еще до полного разрушения общественного порядка, трагически доказавшего свою неспособность обеспечить благо народа, объединить все праведные и благородные сердца в торжественном обещании трудиться без устали до тех пор, пока во всех народах и нациях, ставших легионом войск тех, кто решил оторвать общество от нерушимого центра тяготения божественного закона, появится стремление пожертвовать собой ради служения человеческой личности и общине, получившей благородство в Боге?
Этим обращением человечество обязано неисчислимому множеству мертвых, похороненных на полях сражений; жертва их жизни во исполнение их долга является жертвоприношением новому лучшему социальному порядку.
Этим обращением человечество обязано бесконечным страданиям матерей, вдов, сирот, лишенных света, силы поддержки в их жизни. Этим обращением человечество обязано неисчислимому множеству изгнанных, которых ураган войны вырвал из их отечества и рассеял по чужой земле, и которые могли бы заявить свою пророческую жалобу.
Этим обращением человечество обязано сотням тысяч людей, которые безо всякой вины с их стороны, лишь за их принадлежность к своей нации или расе, были обречены на смерть или постепенное вымирание.
Этим обращением человечество обязано тысячам и тысячам мирных граждан: женщинам, детям, больным, старикам, у которых бомбардировки с воздуха, отвратительность которых Мы неоднократно разоблачали с самого их начала, отняли без всякого различия жизнь, блага, здоровье, дома, приюты милосердия и молитвы».
Намек на тех, кто лишь за принадлежность к своей расе были обречены на смерть или постепенное вымирание, кажется, не был замечен многими слушателями Папы и, в первую очередь, немцами. Ни один документ Вильгельмштрассе, посвященный анализу папского послания, не поднимает этого вопроса.
Сразу же после Рождества Гарольд Титманн встречается с Папой:
«Что касается его рождественского послания, – пишет Титманн, – Папа старался, чтобы я искренне поверил, что он довольно ясно выразился в нем для удовлетворения тех, кто в прошлом настаивал на произнесении Папой нескольких слов, осуждающих нацистские злодеяния. Он был очень удивлен, когда я ему сказал, что все не придерживаются такого же мнения.
Он мне сказал, что, по его мнению, для всех является очевидным, что, говоря о сотнях тысяч убитых людей или о замученных безо всякой вины, которая бы им вменялась, или их национальности, он подразумевал поляков, евреев и заложников.
Он мне сказал, что он не мог бы, говоря об этих злодеяниях, указывать на нацистов, не указывая равно на большевиков, и, по его мнению, это, вне всякого сомнения, не понравилось бы союзникам.
Он заявил, что он боялся, что сведения союзников о злодеяниях были основаны на некоторых преувеличениях в целях пропаганды. В общем, он считает, что его послание должно быть хорошо принято американским народом, и я выразил свое согласие с ним».
Выражения Папы в данном случае особенно трудно интерпретировать: фраза, касающаяся «преувеличения в целях пропаганды» не особенно ясна, если учитывать соответствующие рапорты, возможно, полученные Святым Престолом в 1942 году. Что касается большевистских злодеяний, на которые указывает Верховный Первосвященник, на что он ссылается?
Событие, которое приходит на память, относится к периоду 1939-1944 годов, – это расправа над 30 тысячами польских офицеров в Катыни, которую в общем склоняются приписать русским. Но первое сообщение, касающееся этой расправы, было распространено немцами, проявившими особый интерес к этому в апреле 1943 года, т.е. спустя много месяцев после встречи между Титманном и Папой. Следовательно, Папа, вероятно, не мог сослаться на что-то определенное и осудить большевиков в общих выражениях.
Мы касаемся здесь, между прочим, того, что, кажется, стало основной заботой Святого Престола, начиная с 1943 года: большевистская опасность. Ссылаясь на большевистские злодеяния, которые, вероятно, трудно было уточнить в январе 1943 года, и приводя этот аргумент, чтобы объяснить свое молчание перед уничтожением евреев, Верховный Первосвященник создавал впечатление, что имеется связь между этим молчанием и боязнью большевистской опасности. Действительно, осудить немцев значило ослабить оплот против большевизма, которым являлся Рейх. Это, конечно, только гипотеза, поскольку ни один текст этого ясно не подтверждает.
Наконец, отметив, что мы уже располагаем двумя различными объяснениями, данными Святым Престолом в оправдание его молчания: объяснение Кардинала Малионе, который указывает, что Папа не может разоблачать определенные злодеяния, и объяснение Пия XII, который подчеркивает, что не мог бы разоблачать немецкие злодеяния, не делая то же самое по отношению к злодеяниям большевиков. Папа затем дает другие объяснения в своем письме к монсиньору Прейзингу в апреле 1943 года и в своем выступлении в Сакре-колледж (Священной Коллегии) в июне того же года.
VII. Письмо Папы монсиньору Прейзингу и выступление в Священной Коллегии
30 апреля 1943 года Пий XII адресует монсиньору Прейзингу, Архиепископу Берлина, следующее письмо:
«Прежде всего Мы хотим, досточтимый брат, поблагодарить вас за добрые пожелания, которые вы нам направили лично, от имени вашего духовенства и вашей епархии по различным случаям, и особенно в декабре, по случаю рождественских праздников и годовщины Нашего избрания Верховным Первосвященником. Мы знаем, из какого преданного и исполненного духом веры сердца они исходят. Мы вас особенно благодарим, вас и ваших верующих, за ваши святые молитвы. В вашем письме от 27 февраля с.г. Нас заверяли в ваших настойчивых молитвах, хорошо сознавая, что «редко Господь возлагает такое тяжкое бремя на плечи Папы в начале его понтификата с этой ужасающей мировой войной, бедами и грехами, являющимся ее следствием». Конечно, нужно всегда быть осторожным, когда хотят сравнить настоящее с прошлым, и Мы ни в коей мере не хотим приуменьшать заботы и беды, которые давили на плечи Наших предшественников. Между тем искренняя воля Папы беспристрастно идти навстречу всем силам этого мира, в обширном и потрясающем конфликте, который их противопоставляет, и в то же время тщательно предохранить Святую Церковь от его последствий, является для Святого Престола редким и тяжелым испытанием. Но наибольшую заботу вызывают «все то зло и грехи, которые являются следствием войны», по вашему весьма справедливому выражению. Жестокость военной техники, которая развивается неудержимым образом, дает несносные перспективы, что это взаимное уничтожение будет продолжаться еще долго. День за днем приносит Нам бесчеловечные акты, которые не вызываются необходимостью в условиях войны и которые вводят нас в оцепенение и ужас. Только посредством молитвы перед Богом. Который все видит, перед дарохранительницей Искупителя, можно найти моральные силы, позволяющие физически преодолеть впечатление, вызываемое такими актами».
Нацистская позиция перед усилиями Папы сделать войну более человечной.
«Вам также должен быть известен ужасный опыт ведения войны в мучительной форме воздушных бомбардировок. Еще раз Мы говорим вам и прихожанам вашей епархии, как Мы вместе с вами оплакиваем разрушение кафедрального собора Святой Ядвиги в результате последнего налета на Берлин. Верующие должны знать, что каждый день Мы специально молимся и благословляем тех, кто в этот день в том или другом лагере (воюющем) стали жертвами воздушных бомбардировок. Мы делаем все, что в Нашей власти, чтобы смягчить беды войны, и непрерывно работаем над тем, чтобы уберечь, насколько это возможно, гражданское население, не гнушаясь самыми малыми шансами на успех. Это не Наша вина, если всеобщая справедливость перед проблемами, поставленными войной, обязывает Нас теперь, когда Германия наиболее страдает от воздушных атак, предпринять скромное посредничество независимо от факта, что немецкие власти в результате присутствия в Риме Архиепископа Нью-Йорка, или скорее в результате имевших место слухов о его визите в Рим, публично заявили, что Германию не интересуют усилия Папы, чтобы сделать войну более человечной. В Нашем демарше сделать войну более человечной, Мы имеем одинаковую заботу о всех жертвах войны, о всех тех, кто страдает материально или морально по ее причине. Те там, в Германии, как и в остальной части мира, питают надежду на Нашу помощь.
Мы бы очень желали, чтобы Наша служба информации от пленных могла приносить пользу в Германии, как и в других странах. Это в результате просьб о вмешательстве Святого Престола, на которые очень часто другие службы не могли бы ответить, эта служба получила свое развитие и стала тем, чем она является в настоящее время. В то же время Наши другие учреждения войны, и Мы за это благодарим Господа, смогли сделать много доброго. Мы никак не можем понять, какими мотивами руководствовались немецкие власти, запретив доступ на немецкую территорию понтификальных учреждений. Это запрещение особенно почувствовалось здесь, когда речь зашла о тысячах писем, касающихся немецких пленных, обратившихся к Нашей службе с тем, чтобы эти письма отправили в их семьи в Германии. Мы в конце концов сделали это, но окольными путями и с большими трудностями.
Начиная с осени 1942 года из Германии всегда в громадном количестве поступают просьбы по вопросу пропавших без вести или пленных, бывших на русском фронте и особенно в Сталинграде. Эти демарши выражают потрясающую скорбь. С Нашей стороны Мы делаем всевозможные демарши, чтобы получить сообщения от пленных, находящихся в России, но, к сожалению, до настоящего времени Мы не добились никаких результатов.
Пастырское письмо немецким епископам:
«Мы вам очень признательны, досточтимый брат, за ясные и откровенные слова, с которыми в различных случаях вы обращались к вашим верующим и через них – к обществу. Среди других Мы имеем в виду ваше заявление от 28 июня 1942 года о христианской концепции права, а также заявление в воскресение поминания мертвых в ноябре, о праве каждого человека на жизнь и любовь. Мы особенно имеем в виду ваше пастырское послание из Авента о суверенных правах Бога, правах личности и семьи, которое было также воспринято в немецких церковных провинциях Запада.
Пусть не утверждают, что смелое принятие позиции епископами, когда они требуют от своего правительства прав на религию, на церковь, на уважение человеческой личности, когда они высказываются в пользу беззащитных и угнетенных гражданской силой, наносит ущерб вашей родине перед мировым общественным мнением. Далеко от того, чтобы компрометировать вашу родину, эта смелая защита права и человечества заслужит для вас и для Церкви уважение мирового общественного мнения и в будущем найдет свое полезное подтверждение.
Будучи Верховным Пастырем верующих, Мы заботимся, чтобы убеждения и вера ваших католиков оставались чистыми от компромиссов с принципами и действиями, противоречащими Закону Божьему и духу Христа. Этот закон и дух часто являются предметов насмешки. Для Нас было утешением узнать, что католики, и особенно католики Берлина, показали множество примеров милосердия перед страданиями «неарийцев». Пусть это будем для Нас случаем выразить Нашу отцовскую признательность и Нашу глубокую симпатию монсиньору Лихтенбергу, который находится в тюрьме.
Но Нам причиняет боль одна мысль, что постепенно, и может быть бессознательно, эти концепции могут проникнуть в умонастроение католиков, и особенно молодых в силу привычки и бесконечной пропаганды. Вы знаете, что Святой Престол рассмотрел возникшие у вас литургические вопросы, как достаточно важные, чтобы обратить на них внимание. Между прочим, Мы признаем, что Мы придаем исключительную важность тому, чтобы христианское сознание воспитывалось против всякого такого яда, который ей угрожает. К чему бы нужны были прекрасные литургии в Церкви, если за стенами ее мысли и действия верующих в их жизни становились бы чуждыми закону и любви Христа?»
Причины сдержанности Папы:
«Что касается епископских заявлений, Мы возлагаем заботу на самих пастырей на месте оценивать величину опасности репрессий и принуждений, а также, может быть, другие возникающие условия, связанные с длительностью и психологией войны, в силу которых следует сохранять сдержанность, несмотря на здравый смысл вмешательства, чтобы избежать еще больших бед. Это один из мотивов того, что Мы сами лимитируем себя в Наших заявлениях. Опыт, который Мы провели в 1942 году, предоставляя верующим свободно воспроизводить и пользоваться понтификальными документами, оправдывает Нашу позицию в той мере, в какой Мы можем это видеть.
Мы долго говорили об этих вопросах не потому, что вы нуждаетесь в Нашем призыве к действиям, а потому что, с одной стороны, Мы знаем вашу смелость и большую заботу о чести Святой Церкви, и с другой стороны, Мы знаем, что вы оцениваете обстановку осторожно и хладнокровно. Для представителя Христа тропинка, по которой он должен идти, удерживая точное равновесие между противоречивыми требованиями его пастырского долга, является всегда наиболее тягостной и каменистой.
Мы думаем о мерах, направленных против Церкви, о которых вы нам сообщили в вашем письме: конфискация церковного имущества, закрытие вашей семинарии в Гедвигсхоехе, ограничение или запрещение апостолата в отношении депортированных в Германию поляков и религиозного обучения польских детей; запрещение совершать таинство бракосочетания поляков и т.п. Все это, как всегда и еще в большей мере, является только частью широкого плана, направленного на удушение жизни Церкви на территории, где действуют немецкие власти. Наиболее тяжелый удар, как вы это знаете, был нанесен католической Церкви Вартегау. Мы очень страдаем от неописуемых бедствий верующих этого района и тем более, что все попытки вмешательства в их пользу перед правительством наталкиваются на непреодолимые препятствия. Соображения, о которых мы говорили выше, и, в частности, случай Вартегау, особенно боязнь, что существование самой пастырской жизни там будет поставлено в опасность – удерживают Нас до настоящего времени от открытого разоблачения положения, в котором там находится Церковь.
Мы относительно хорошо осведомлены о положении и судьбе священников, находящихся в концентрационных лагерях, среди которых насчитывается большое количество поляков, привезенных издалека. Если каким-то образом представится возможность, нужно было бы дать знать каждому священнику и их товарищам по неволе, что они являются предметом Нашей особенно глубокой симпатии, что в это время страданий и жестокостей немногие судьбы так близки Нашему сердцу, как их, и что каждый день Мы за них горячо молимся.
Мы имеем перед Нами памятный текст, посланный немецким епископатом правительству Рейха. Теперь вы сами можете видеть ничтожность шансов на успех, которые может иметь доверительное прошение, направленное правительству. Между тем, во всяком случае, эта памятка послужит оправданием епископату перед миром после войны».
Действия Святого Престола в пользу евреев:
«Для «неарийцев»-католиков так же, как и для «неарийцев» иудейской конфессии Святой Престол предпринял в меру своей ответственности милосердное действие в материальном и моральном планах. Со стороны исполнительных органов Наших учреждений помощи это действие потребовало много терпения и бескорыстия, чтобы ответить на ожидания, можно даже сказать на требования тех, кто просил помощи, а также чтобы для достижения цели преодолеть появлявшиеся дипломатические трудности. Не будем говорить о тех громадных суммах, которые Мы должны были израсходовать в американской валюте, чтобы отправить пароходом эмигрантов. Эти суммы Мы предоставили охотно, так как эти люди находились в беде. Эти суммы были даны для любви Божией, и Мы сделали благо, не рассчитывая на какую-то признательность. Между тем еврейские организации горячо благодарили Святой Престол за его операции спасения.
В Нашем рождественском послании Мы сказали слово о том, кто в настоящее время становится против «неарийцев» на территориях, находящихся под немецкой властью. Это было коротко, но прекрасно понято. Пусть наша любовь и Наше отцовское попечение будут еще большими к католикам «неарийцам» и «полуарийцам», к таким же детям Церкви, как и другие, в то время как рушится их жизнь, когда они познают моральные невзгоды… Излишне об этом говорить.
К сожалению, в настоящем положении дел Мы не можем принести им другой эффективной помощи кроме Нашей молитвы. Между тем, Мы решили, если на то покажут или позволят обстоятельства, снова поднять наш голос в их защиту».
Нацистское воспитание:
«В последние дни Мы услышали нечто весьма утешительное по поводу непоколебимой верности немецких католиков их вере и их Церкви. Помимо всяких беспокойств и надежд перед нами остается единственный тяжелый вопрос, касающийся будущего: как католическая молодежь и подрастающее поколение могут сохранять и передавать цельной свою католическую веру после того, как они были поставлены под полное влияние и обучение в закрытой системе, чуждой христианству, происходящей из организации партии и уже известных предписаний на будущее «Volksgesetzbuch»? Наше утешение Мы находим только в таком обещании Священного Писания: «Бог верен; Он не позволит, чтобы вы были искушаемы, не имея силы. С искушением Он вам дает средства, чтобы выйти из него, и силу, чтобы его перетерпеть».
В залог этого «средства выхода» Мы даем, «осеняя себя крестом», как мы уже об этом сказали в нашем последнем пастырском послании: «Воскресение Папы», вам, уважаемый брат, вашим сотрудникам в апостолате и всем вашим верующим с отцовской любовью и от всего сердца молитвенное апостольское благословение».
Наконец, 2 июня 1942 года Пий XII воскресил в памяти проблему истребления евреев в секретном послании Священной Коллегии и еще раз объяснил свою исключительную сдержанность.
Указывая на «тревожные молитвы за тех, кто в силу своей национальности и расы подвержены тяжелейшим испытаниям, а иногда даже предназначены без какой-либо вины истребительным мерам», он добавил: «все наши слова, адресованные компетентным властям по этому вопросу, как и все наши публичные заявления, должны быть Нам серьезно взвешены и соразмерны в интересах самих жертв, чтобы не сделать обстановку вопреки Нашим намерениям еще более тяжелой и невыносимой. Тем не менее, улучшение, которого Мы добивались, очевидно не отвечает полноте материнской заботы Церкви, и особенно об этих группах, подверженных наиболее ужасной авантюре. Викарий Христа, который требовал только сострадания и искреннего возврата к элементарным нормам права, находился перед дверью, которую не может открыть ни один ключ».
В своем письме монсиньору Прейзингу Верховный Первосвященник делает, в частности, намек на материальную помощь, представленную Святым Престолом евреям в течение первых лет войны. Информация, которой располагают по этому вопросу, противоречива и не позволяет оценить объем этой помощи: цифры и подробности значительно варьируются в зависимости от авторов, а такие, как Лейбер, М. Гентер Леви или еще другие, сами не ссылаются на точные документальные источники. Но основное в письме Пия XII монсиньору Прейзингу, что касается еврейской проблемы, состоит в объяснении, которое Верховный Первосвященник дает причинам своей собственной сдержанности, а также свободе принятия решения, предоставленного епископам. Это должно привлечь внимание читателя.
В рамках настоящего исследования мы не можем пытаться судить путем умозаключения действительны или нет причины, на которые ссылается Верховный Первосвященник, чтобы объяснить свободу действий, предоставленную им епископам, а также свою собственную сдержанность. И наоборот, некоторые уточнения могут способствовать облегчению оценки. Итак, что касается свободы действий, предоставленной епископам, Православная Церковь, кажется, в ту же самую эпоху заняла другую позицию. Согласно информации, поступившей Великому раввину Палестины, Константинопольский Православный Патриарх направил всем своим епископам на Балканах и в Центральной Европе письмо, которое предписывает им помогать евреям всеми средствами и объявить в церквах, что укрывательство евреев является священным долгом. Впоследствии это могло объяснить парадоксальный акт, что в стране почти исключительно католической – Словакии – больше евреев смогло избавиться от депортации путем «обращения» в православную веру, чем путем «обращения» в веру католическую. Кажется, различная позиция епископов в этом вопросе сыграла важную роль.
Что касается причин, на которые ссылается Папа, объясняя свою сдержанность, то они были повторены им в его обращении к Священной Коллегии. Так, этот последний текст оставляет впечатление, что перед тем, как смириться с молчанием, Верховный Первосвященник обратился к немцам, но не смог добиться ни малейшего результата: «викарий Христа находился перед дверью, которую не может открыть ни один ключ». Итак, помимо трех демаршей нунция Орсениго, которых мы коснемся ниже, архивы Вильгельмштрассе не содержат документов, ссылающихся на встречу между Папой и одним из послов Рейха, или между Статс-секретарем и немецкими дипломатами по поводу еврейской проблемы. Остается возможным, что монсиньор Орсениго обратился непосредственно к Гитлеру, и что протокол встречи исчез с большинством дел Канцелярии Рейха. Можно надеяться, что если такая встреча имела место, архивы Ватикана вскоре откроют ее содержание.
VIII. Вмешательство монсиньора Орсениго
15 октября 1942 года Борман пишет:
«Сегодня нунций информировал меня с некоторым стеснением и без особой настойчивости, что Ватикан получил множество просьб от евреев сообщить о судьбе членов их семей, вынужденных покинуть место их жительства. В частности, вопросы касаются евреев Франции и Лемберга.
Я заявил нунцию, что я не могу предоставить ему никакой информации по этому вопросу.
Нунций ответил тогда, что он направит в Рим рапорт, в котором укажет, что он ставил здесь этот вопрос, но не смог получить никакой информации».
Второе вмешательство имело место несколько недель спустя. 6 ноября Вайцзеккер записывает следующую встречу с монсиньором Орсениго:
«Сегодня нунций, между прочим, коснулся дошедших до него слухов по поводу усиления мер в отношении смешанных браков (между евреями и арийцами). До нунция, видимо, дошли слухи, что эти смешанные браки должны быть в будущем аннулированы. Не желая ссылаться на догматическую позицию католической Церкви, он просил меня обратить внимание на этот возможный закон. Я не продолжил дискуссии на эту тему».
Последнее вмешательство монсиньора Орсениго имело место в августе 1943 года.
Апостолический нунций передает Государственному секретарю Штейнграхту (который заменил Вайцзеккера) вербальную ноту в отношении некой Фани Адлер, еврейки, 74 лет, находившейся в Амстердаме, лишенной всех средств к существованию, просившей помочь переехать к своему сыну в Лондон. Штейнграхт описывает способ вмешательства нунция в следующих выражениях:
«Сегодня нунций явился ко мне и передал вербальную ноту и сразу же добавил, что он знает, что настоящее дело не находится в области его компетенции, и он будет полностью согласен, если по нему ничего не будет сделано».
В июне 1943 года, когда Пий XII обращается в Священную Коллегию, более трех миллионов евреев уже было убито. Пять газовых камер Аушвица пришли в действие.
До настоящего времени ни один известный документ не позволяет установить истинную связь между сдержанностью Святого Престола, сохранившейся в отношении истребления евреев в конце 1942 и в 1943 году, и эволюцией антирелигиозной политики немцев, а также с эволюцией международного положения в течение того же периода. Между тем, важно поставить еврейскую проблему в общий контекст событий, которыми был озабочен Ватикан в этот период. Такова будет цель двух следующих глав нашего исследования.
|
