|
К оглавлению
Глава IV. Нападение Германии на Россию, вступление в войну
Соединенных Штатов и начальная фаза истребления евреев
(июнь 1941 г. – декабрь 1941 г.)
I. Нападение Германии на Россию
«Согласно выражениям руководящего деятеля Статс-секретариата, которые были мне переданы доверенным лицом, – пишет Берген 24 июня 1941 года, – вступление наших сил в Россию не явилось сюрпризом для Ватикана.
1) Распространение войны на Россию внесет значительный вклад в необходимое прояснение в организацию Европы на новой основе. Можно было бояться, что силы большевизма в Европе и во всем мире останутся нетронутыми до конца войны и даже выйдут из нее окрепшими в то время, как все другие социальные силы были бы вовлечены в одинаковые страдания. Разгром Советского Союза, конечно, значительно ослабит большевизм во всем мире.
2) Союз между атеистической Россией и «демократиями» дает последним предлог позволить себе разговаривать с ней, как «крестоносцу в пользу христианства». Ватикан уже полностью отверг этот аргумент, предназначенный для оправдания настоящей войны.
В кругах, близких к Ватикану, приветствуют эту новую фазу войны с некоторым облегчением и следят за ней с особенным интересом».
Позиция Ватикана, описанная Бергеном, не вызывает совершенно никакого сомнения, она соответствует предшествовавшей позиции, занятой Святым Престолом в отношении большевистской опасности, и она будет подтверждена неоднократно последующими документами. Отрицательный тон Святого Престола в отношении «демократии» не удивляет, тем более, что они в последующем становятся союзниками (эффективными, как Великобритания, или потенциальными, как Соединенные Штаты) Советского Союза. Но какова позиция, которую Святой Престол должен был занять официально?
Немцы могли поздравить себя с выражением скрытых симпатий: до 22 июня Радио-Ватикан часто касалось в выражениях, более или менее завуалированных, судьбы Церкви в Польше. В июне Берген жаловался на это Папе. С началом кампании в России все неблагоприятные для Рейха намеки исчезли из передач Радио-Ватикан. 26 июня Вайцзеккер пишет:
«Сегодня нунций спросил меня, имеем ли мы снова жалобы на Радио-Ватикан. Я заявил, что нет».
И 3 июля:
«Сегодня нунций еще раз спросил меня, не передавал ли в последнее время станция Ватикана что-либо неприятное для нас. Я ответил, что я не слышал в последнее время жалоб на Радио-Ватикан».
Между тем, Святой Престол не занял ясной позиции в пользу акции Рейха против России.
23 августа поверенный в делах Менсхаузен анализирует позицию Ватикана в длинном рапорте:
«До настоящего времени Папа не принял прямой позиции в отношении войны против Советского Союза в своих публичных заявлениях.
Зато нет сомнения в том, что в его выступлении, переданном по радио 29 июня (праздник святых Петра и Павла), один раздел прямо говорит о борьбе против большевизма. В нем он сказал: «Нет сомнения, что во тьме бури наступает просветление, которое поднимает душу к великим и святым надеждам: к благородному мужеству на службе защиты основ христианской культуры и уверенное надежде на ее торжество…». Как я узнал из хорошо информированного источника, Пий XII хотел выразить надежду на то, что великие жертвы, которых требует эта война, не будут напрасными и приведут к победе над большевизмом по воле Провидения. (Пий XII ясно и определенно высказался против атеистического большевизма в своей энциклике «Divini Redemptoris» от 18 марта 1937 года).
Как принятие открытой позиции другим лицом из Ватикана известна одна речь, произнесенная секретарем Конгрегации Распространения Вера Архиепископом Константини во время церемонии в базилике Конкордия (провинция Венеции) в начале этого месяца, в которой, согласно сообщениям итальянской прессы, он заявил: «Вчера на земле Испании, сегодня в самой большевистской России, в этой огромной стране, где сатана, кажется, нашел своих представителей и своих лучших сотрудников среди руководителей республики, доблестные солдаты, принадлежащие также и к нашей родине, ведут самую великую из битв. Мы надеемся всем свои сердцем, что эта битва принесет нам окончательную победу и уничтожение большевизма».
В конце Константини призвал Божье благословение на итальянских и немецких солдат, которые «в этот решительный час защищает идеал нашей свободы от красного варварства».
Что касается причин, которые понуждали Ватикан сохранять определенную сдержанность, то некоторое объяснение этому должна дать статья, озаглавленная «Святой Престол перед лицом СССР», появившаяся 2 августа в фашистском журнале «Международные отношения» («Relazione Internazionali»). Этот журнал, издаваемый Институтом по изучению международной политики (Милан), иногда используется в качестве трибуны Министерством иностранных дел Италии. Здесь в дипломатических и церковных кругах предполагают, что статья, о которой идет речь, была разрешена компетентными итальянским властями и написана лицом, прекрасно осведомленном об идеях Ватикана. Ее содержание идентично информации, которую я получил от доверенного лица, близкого к Ватикану, еще до опубликования этой статьи.
Автор начинает с констатации того, что с самого начала военных действий против СССР международную прессу весьма интересовал вопрос, какова будет позиция Святого Престола. По мере того, как развивались военные операции и во многих странах Европы создавалась «коалиция добровольцев против большевистского режима», ожидание от Ватикана его ясной позиции перешло из кругов прессы в круги политические и вызвало массовое любопытство.
Это ожидание стало еще более напряженным в результате официального объявления, согласно которому Папа должен был выступить по радио по поводу праздника святых Петра и Павла на тему «Божественное Провидение и настоящие события».
Выступление, переданное по радио 29 июня, не содержало, между тем, определенных объяснений. Тем не менее, в кругах Ватикана подчеркивали, что основные выражения, в которых была произнесена речь, указывали «мотивы и принципы», вносящие ясность в позицию Ватикана в отношении борьбы против Советского Союза.
Эта позиция объяснялась «тотальной, но, тем не менее, внимательной сдержанностью», которая до настоящего дня была обычной позицией Ватикана. Она, однако, совсем не означала безразличной пассивности или определенного колебания в ожидании решительных событий.
Римская Церковь уже окончательно уточнила свою позицию не только в отношении большевистской «мистики», но также в отношении большевистского правительства и государства, которое применяет эту теорию на практике.
В своей энциклике «Divini Redemptoris» Папа Пий XII не колебался, – факт весьма редкий в истории Церкви, – недвусмысленно и безусловно осудить как режим, так и правительство: «Мы поднимаемся против системы, против ее создателей и распространителей, которые считают Россию страной, предназначенной для применения в ней уже в течение десятков лет приготовленной ими системы, и неустанно пытаются распространить ее оттуда на весь мир».
Отсюда ясно следует, что с точки зрения Святого Престола большевизм рассматривается как зло, представляющее опасность для всего мира и первой жертвой которого, как и базой его экспансии в мире является Россия.
Между тем, с точки зрения доктрины и традиции, установленной в энциклике, можно сделать бесспорный вывод, что Святой Престол не только положительно считает, но, более того, желает и воодушевляет на подавление атеистического большевизма вплоть до его окончательного уничтожения.
В этих условиях каждому становится ясным, что сдержанная и осторожная позиция, которую занял Ватикан в отношении вооруженного конфликта с СССР, должно быть, определялась важными причинами и соображениями.
Не желая вдаваться в подробности, которые во всяком случае известны только высшим инстанциям Церкви, достаточно ограничиться доктринальными требованиями и обычаями Церкви, чтобы определять основные пункты, указывающие на линию поведения Ватикана в отношении настоящей войны против СССР.
В ватиканских кругах дали понять, что о ней часто говорят как о «крестовом походе». Действительно, спонтанное участие правительств и народов в борьбе против большевизма могло напомнить о христианском и католическом движении, предпринятом в Средние века в вооруженной борьбе против ислама. Но это определение не нашло никакого отзвука в словах Папы. Хотя война против Советского Союза, несомненно, имеет идеологическое значение и даже религиозный аспект, Святой Престол, тем не менее, не может рассматривать его исключительно только с этой точки зрения (что было бы необходимо для принятия его позиции), так как в нее замешаны также военные и политические интересы. Нужно было бы добавить к этому, что Святой Престол, имея огромное желание увидеть большевистскую чуму уничтоженной, не может желать, чтобы это было достигнуто ценой гигантской резни.
Статься заканчивается следующими словами: «Антибольшевистская политика Святого Престола, – дают понять в Ватикане, – засвидетельствована и не может быть взята под сомнение, между тем, должны понять особые условия, которые обязывают Святого Отца, в силу его обязанностей и универсалистских тенденций, удерживаться исключительно в духовном и религиозном планах».
12 сентября Менсхаузен дополняет рапорт, которые от оправил в августе:
«Чтобы дополнить мой рапорт от 23-го предыдущего месяца, касающийся позиции Ватикана в отношении войны против Советского Союза, – пишет Менсхаузен Вайцзеккеру, – я хотел бы дать Вам краткое изложение атмосферы, царящей здесь, согласно сообщений, полученных от лиц, хорошо информированных и влиятельных:
Помимо аргументов, содержащихся в моем рапорте, которые являются дополнением, предназначенным для общественного мнения, есть основания думать, что информация, полученная Ватиканом относительно положения Церкви в Рейхе, имела определенное влияние на сдержанность, которой следует Папа в отношении нашей борьбы против большевистской России.
Руководящие деятели Ватикана, которым задавался вопрос о причинах этой сдержанности, дали понять, что если принимать во внимание эволюцию вещей в Германии и на оккупированных ею территориях, есть основания бояться, что католическая Церковь и христианство вообще могут попасть, как говорится, из огня да в полымя, после уничтожения большевизма. Если бы Папа теперь выразил свои мысли, направленные против большевизма, против которого Святой Престол, во всяком случае, уже принял определенную позицию (он должен был бы занять такую позицию), и против «антирелигиозных мер и враждебных тенденций в отношении христианства», которые распространяются в Германии.
Информация, постоянно поступающая в Ватикан по этому вопросу, наполнена материалом, с избытком достаточным для оправдания таких мер. Молчание Папы является лучшим доказательством его желания избежать всего того, что могло бы нанести Германии вред.
Один человек, очень осведомленный в атмосфере, царящей в Ватикане, и близкий к итальянскому правительству, в процессе доверительной беседы изложил мне причины сдержанности Папы в нашей борьбе против большевистской России в следующих выражениях: «когда меры против Церкви в Рейхе становятся все более и более суровыми, Пий XII подумал, что он должен отказаться от своего молчания. Но когда началась война против Советского Союза, он решил воздержаться от приведения в исполнение своих замыслов, которое считал необходимым, чтобы не нанести вреда Германии и ее союзникам во время войны, которая решает судьбы всего мира. Но пойти дальше и принять определенную сторону в борьбе против Советского Союза ему сделали невозможным сами немцы.
Он все время уверял меня, что своим сердцем Пий XII рядом с державами оси. По этому поводу он обратил внимание на слова, с которыми Пий XII обратился к Италии во время своего выступления по радио 29 июня: «Вместе с тобой (Римом) мы благословляем весь итальянский народ, который в дополнение к тому, что обладает правом проживать вокруг центра единства Церкви, наделен определенной миссией Божественным Провидением».
К тому же имеется достаточно признаков, которые позволяют определить позицию Ватикана: выступление такого значительного лица, каким является секретарь Конгрегации Распространения Веры Архиепископ Константини (которое я в основном передал в моем предыдущем рапорте) имеет в данном случае весьма определенное значение, так как невозможно, чтобы оно было сделано без согласия Святого Престола.
К тому же демонстрации итальянских священнослужителей и обширные статьи, публикуемые в католической прессе всей Италии, в которых четко определяется значение борьбы против большевизма, могут быть вызваны указаниями Ватикана и особенно «Католическим Действием».
Второй рапорт Менсхаузена описывает весьма правдоподобную позицию, принятую Пием XII. То, что Папа желал победы Рейха над Россией, является возможным, однако, принятие открытой позиции в пользу Германии, которая преследовала Церковь, было невозможно и это более или менее очевидно, особенно, если принять во внимание реакцию, которую могло бы вызвать принятие такой позиции у всех католиков оккупированных стран, а также у католиков Америки.
Два документа, базирующиеся на свидетельстве испанского источника, подтверждают позицию Папы в немецкой борьбы против России. 4 октября Вайцзеккер пишет:
«Посол Испании, который только что вернулся из Мадрида, передал мне по приказанию Серрано Сюнера содержание двух идентичных встреч: с нунцием в Мадриде и между нунцием в Виши и Послом Испании в этом городе. Эти встречи являются результатом выполнения точных инструкций. Оба представителя Курии заявили, что Папе стало известно о словах Фюрера, сказанных Франко в Гендайе, что Пий XII является врагом Фюрера. В случае, если бы эти слова были произнесены и если бы они выражали мнение Фюрера, Папа искренне сожалел бы об этом. Папа сохраняет чувство дружбы к Рейху. Он не желает Фюреру ничего, кроме победы над большевизмом. После окончательного разгрома Советского Союза, возможно, придет момент возможного мира. Папа сожалел бы, если в тот момент, когда Фюрер и Третий Рейх выполняют такую великую задачу, совершенно необоснованное мнение в отношении его позиции распространялось бы в Германии. Сюнер сразу не ответил нунцию в Мадриде, что информация, представленная Папе, является ложной. Наоборот, Фюрер дал понять Франко, что он придает большое значение хорошим отношениям с Курией, так как он сам имеет сорок миллионов католиков в черте границ Рейха».
Второй документ, датированный 17 ноября, является продолжением предыдущего. Берген пишет на Вильгельмштрассе:
«Посол Испании при Святом Престоле Янгуас Мессия, вернувшийся после четырехмесячного отпуска и принятый на частной аудиенции Папой, рассказал мне, что он по инструкции Франко сообщил Пию XII, что информация, полученная Папой, согласно которой Фюрер заявил Каудильо в Гендайе, что Пий XII является врагом Фюрера, не соответствует действительности. Папа ответил, что он искренне рад этому сообщению, так как он всегда питал не только самые горячие симпатии к Германии, но и восхищение великими качествами Фюрера».
II. Вступление в войну Соединенных Штатов
Несмотря на официальную сдержанность Святого Престола в отношении немецкого нападения на Россию,, немецкие рапорты указывают, что американские католики все больше и больше упрекают Пия XII за позицию, которая походила на сообщничество с державами оси. 18 июля 1941 года служба информации Рейха перед на Вильгельмштрассе следующую информацию:
«В Ватикане продолжают хранить в строжайшем секрете неприятную полемику, которая развернулась между Архиепископом Нью-Йорка и Кардиналом Малионе… В одном из своих писем, адресованных в Ватикан, Архиепископ, в частности, заявил, что престиж Папы в Америке падает в результате двойственности его заявлений, касающихся ответственности одного и другого воюющих лагерей, и что американские католики не доверяют больше Папе ввиду его итальянского происхождения. Имеется подозрение, и не без оснований, что несмотря ни на что Папа симпатизирует империалистическим устремлениям Италии и вследствие этого не может поддерживать своей духовный авторитет перед массой верующих в Соединенных Штатах. Статс-секретарь ответил, что он не может даже показать это оскорбительное письмо Папе и что Архиепископ должен не только верить в святость намерений Папы, но и защищать его авторитет в глазах американских католиков… Папа принял очень ясную позицию в конфликте… он осудил агрессию Германии и ее антикатолическую политику, нов то же время отрицательно смотрел на позицию богатых народов Англии и Франции, которые не захотели оставить молодым народам Германии и Италии часть колониальной империи, которая им досталась случайно.
Обострение отношений между Ватиканом и американскими католиками не может больше скрываться…»
В сентябре 1941 года специальный посланник Президента Рузвельта при Святом Престоле Мирон Тейлор прибыл с короткой миссией в Ватикан. Он несколько раз встретился с Папой. Немецкие дипломаты при Святом Престоле признавали, что они только частично были осведомлены об этих встречах. Менсхаузен думал, что Президент Соединенных Штатов вновь старается добиться принятия позиции Святым Престолом в войне против Гитлера и попытается оправдать материальную помощь, оказываемую Соединенными Штатами Советскому Союзу, подчеркивая, что Советский Союз недавно снова воспринял религиозную свободу.
30 сентября Посол Рейха в Мадриде пишет в Берлин, что Посол Японии в испанской столице ознакомил его с содержанием встреч между Папой и Тейлором и дал ему понять, что он располагает документальными доказательствами этой информации:
«Во время первой миссии в Рим Мирон Тейлор подчеркнул Папе параллелизм интересов Соединенных Штатов и Святого Престола, оба они желают избежать расширения конфликта и хотят восстановить мир.
В ноте от 7 января 1940 года Папа ответил, что он имеет такое же мнение и что расширение конфликта может стать фатальным для веры и цивилизации.
На этот раз Мирон Тейлор имел миссию от Рузвельта объяснить Папе причины, согласно которым Соединенные Штаты вынуждены принять частичное участие в конфликте… Папа не показал большого понимания в отношении этой позиции и подчеркнул еще раз, что расширение конфликта было бы самой великой катастрофой. Между тем, он был бы рад тому, чтобы Соединенные Штаты оставались пока нейтральными, так как только тогда они смогли бы участвовать вместе со Святым Престолом в восстановлении мира.
Посол Японии повторил несколько раз, что эта информация совершенно надежна».
7 декабря 1941 года японцы напали на Пирл-Харбор, и Соединенные Штаты были вовлечены в войну.
11 декабря 1941 года Берген пишет в Берлин:
«Во влиятельных кругах Ватикана позиция Рузвельта сурово критикуется. Президент не только усилил расширение конфликта на другие страны, но ему удалось так сманеврировать, что его собственная страна вступила в войну. Эта политика осуждается тем более, что на Рождество 1939 года Президент установил контакт с Ватиканом на основании программы, которая, согласно его собственным заверениям, имела целью помешать расширению конфликта и способствовать всеми средствами и возможностями установлению мира».
17 декабря 1941 года Берген отправляет рапорт еще более определенный:
«Осуждение американской политики Ватиканом принимает все более живые формы… Выражается единодушное мнение, что Рузвельту с самого начала не хватало откровенности и он вел двойную игру. Это мнение, вероятно, частично находится под влиянием взглядом главы экономической службы Ватикана Гальяцци, одного из наиболее интимно доверенных Папы, который недавно провел некоторое время в Соединенных Штатах. Гальяции весьма отрицательно выразился об обстановке, царящей в Соединенных Штатах Америки: страна абсолютно не готова вести войну, а забастовки в наиболее важных отраслях промышленности представляют саботаж политики Рузвельта. Полнейшее отсутствие дисциплины у американцев и является особенно поразительной в сравнении с серьезностью англичан».
Позиция Ватикана в отношении вступления в войну Соединенных Штатов имела эпилог, который не лишен интереса. В январе 1942 года на конференции в Рио-де-Жанейро Вашингтон приложил значительные усилия, чтобы понудить все южноамериканские республики порвать свои дипломатические отношения со странами оси и Японией. Успех действий северо-американцев не был полным. 21 марта Берген передал на Вильгельмштрассе следующую информацию по этому поводу:
«Я только что узнал по большому секрету, что Святой Престол, возможно подталкиваемый итальянским правительством, действительно осуществил давление через своих нунциев на правительства, участвовавшие на конференции в Рио, чтобы убедить их поддерживать свой нейтралитет. Телеграмма Юнайтед Пресс вынудила делегата Святого Престола в Вашингтоне опубликовать опровержение, чтобы не быть обвиненным во вмешательстве и принятии позиции в конфликте».
III. Антиеврейское законодательство, заключение и истребление евреев
(начальная фаза)
В ночь с 9 на 10 ноября 1938 года нацисты, чтобы «отомстить» за убийство советника посольства фон Рате молодым польским евреем Гринцпаном, убили несколько десятков евреев, заключив в концентрационные лагеря более 20 тысяч, и предали огню более 200 синагог. Но это был знамениты «Кристальнахт» (Кристальная ночь). На всей территории Великого Рейха поднялся голос протеста только одного священника, это был голос генерального викария кафедрального собора Святой Ядвиги в Берлине Лихтенберга:
«То, что случилось вчера, мы это знаем; то, что произойдет завтра, мы этого не знаем; но мы являемся свидетелями того, что происходит сегодня: за стенами этой церкви горит синагога, но это тоже Божий дом».
С момента прихода Гитлера к власти многие немецкие церковники снова связали себя с антисемитскими мерами нового режима, оказывая им иногда активную поддержку. Епископат Рейха согласился с расистским законом, и еще в 1935 году епископ Фрибурга Груббер писал:
«Каждый народ несет ответственность за успехи в своем существовании, и впитывание совершенно чужой крови всегда представляет риск для нации, которая доказала свое историческое достоинство. Следовательно, невозможно отказать кому бы то ни было в праве сохранять чистоту своей расы и вырабатывать с этой целью необходимые меры. Христианская религия требует только, чтобы используемые средства не противоречили моральному закону и естественной справедливости».
Когда, менее чем через два года после начала войны, были приняты первые важные меры против евреев в западных странах, прямо или косвенно покорных немецким властям, позиция католических священнослужителей значительно менялась от страны к стране и даже от епархии к епархии.
Во Франции, в оккупированной зоне принимались различные меры против евреев с 1940 года. Исключительное законодательство становится систематическим с назначением правительством маршала Петэна 29 марта 1941 года Ксавье Валлата комиссаром по делам евреев. 22 июля правительство Виши предписывает «арианизацию» (насаждение арийской расы) еврейских предприятий и контроль над всеми фондами, принадлежащими евреям.
31 июля заместитель Великого раввина Вея раввин Каплан адресует Валлату письмо, в котором пытается доказать, что меры, принятые против евреев, противоречат требованиям христианства: Иисус и Его апостолы не были ли евреями? – спрашивает раввин. Кажется, письмо раввина Каплана явилось причиной некоторого замешательства в правительстве Виши, на что указывает очень сдержанный ответ главы кабинета Валлата Жарнье. 7 августа маршал Петэн просит в связи с этим своего Посла при Святом Престоле Леона Берарда проинформировать его о позиции Ватикана по этому вопросу.
2 сентября Посол ему отвечает. Отступая от обычной линии нашего поведения, мы публикуем из этого текста только те параграфы, которые непосредственно затрагивают нашу тему. В действительности он уже был опубликован полностью.
«А. Церковь и расизм
Доктрина Церкви и расистские теории сугубо и непримиримо противоположны. Церковь, согласно всеобъемлющего определения, публично признает единство человеческого рода. Один и тот же Искупитель умер для всех людей. Евангелие обращается и будет возвещено «всем существам». Всякое человеческое существо имеет бессмертную душу, получившую одинаковую благодать и призванную к одинаковому спасению, как и душа всех ему подобных. Это там (в потустороннем мире) оно (существо) оказывается учрежденным в достоинстве, там база его прав и мера его обязанностей. Все эти предложения несовместимы с концепцией, которая принуждает исходить из строения черепа и качества крови, способностей и призвания народов, даже из их религии, чтобы в конечном счете устанавливать иерархию рас, на верху которой появляется чистая или королевская раса, которую называют «арийской».
В своей энциклике «Mit brennender Borge» от 14 марта 1937 года о национал-социализме и положении католицизма в Германии Пий XI пишет: «Тот, кто берет расу, или народ, или государство, как форму государства, или носителей власти, или все другие основные достоинства человеческого общества – все то, что имеет необходимое и почетное место в земном порядке – тот, кто берет эти нации, чтобы извлечь из них градации достоинств, даже религиозных, и обожествляет их культом идолопоклонства, тот опрокидывает и искажает порядок вещей, созданный и завещанный Богом; тот находится далеко от истинной веры в Бога и от концепции жизни, отвечающей этой вере…»
Церковь же осудила расизм, как она осудила и коммунизм. По этим доктринам, затрагивающим расистские идеи, между тем, делали бы только вывод, что она (Церковь) с настоятельной необходимостью только осуждает все особые меры, принимаемые тем или иным государством против так называемой еврейской расы, но это далеко не так. Ее мысль предполагает свыше того, различия и нюансы, которые уместно здесь отметить. Вопрос должен быть изучен ясно.
Б. Церковь, еврейская проблема и антисемитизм
Было бы напрасным искать в извлечениях из канонического права, из теологии и понтификальных актов свод правил, который заключал бы в себе законодательство об иудействе и иудейской религии. В них также нелегко было бы найти, в такой постановке вопроса, основную, достаточно хорошо сложившуюся доктрину.
Принцип, который появляется вначале, и как наиболее определенный, это то, что в глазах Церкви еврей, законно принявший крещение, перестает быть евреем, чтобы смешаться с «Христовым стадом». Тем не менее, не нужно спешить с заключением, что для Церкви религия является единственной чертой, которая отличает израэлитов в гуще наций. Она отнюдь не рассматривает, что евреи представляют собой одну простую «духовную семью», как например, семья у нас, состоящая из католиков и христиан-реформатов. Она признает, что среди отличительных черт еврейской общины находятся не расовые, а этнические особенности. Это то, что она давно различила и всегда с этим считается.
Из общей истории мы знаем, что Церковь часто покровительствовала евреям против насилия и несправедливости их преследователей и что в то же время она их выдворяла в гетто.
Один из великих отцов Церкви святой Фома Аквинский оставил после себя учение, которое считается с такой позицией. Он разобрал попутно, но в весьма ясных определениях, еврейскую проблему в работе «Somme Theologique» (Теологическая совокупность).
Вот резюме его доктрины: нужно показывать себя терпимым к евреям относительно исповедания их религии. Они должны находиться под покровом религиозной скованности. Не нужно насильно крестить их детей без согласия родителей. С другой стороны, упраздняя всякое политическое притеснение евреев, святой Фома рекомендует, тем не менее, принимать в отношении их меры, прямо ограничивающие их действия в обществе и сокращающие их влияние. Было бы не резонно разрешать им участвовать в правительстве христианского государства и сокращать там своим влиянием влияние католиков. Отсюда следует, что вполне законно запретить им доступ к общественным должностям, законно также допускать их к либеральным профессиям и принимать в университеты (numerus causus) только в определенной пропорции.
В. Трудности между Святым Престолом и Италией по вопросу фашистского законодательства о евреях.
«Мерам, принятым фашистским правительством, не только не предшествовали никакие переговоры и никакое соглашение между ним и Святым Престолом, но они подготовили почву для острой критики со стороны понтификальных властей. Необходимо весьма точно установить природу и предмет этих противоречий…
Фашистский закон о евреях содержит положения, касающиеся супружеского союза. Он запрещает в определенных условиях бракосочетание между итальянцем (итальянкой) – «арийцами» и лицами еврейской расы. Сама Церковь рассматривает как абсолютно действительные браки не только между католиками и обращенными в крещение евреями, но также браки, канонически совершенные католическим священником между католиками и не обращенными евреями, предусматривая в этом случае разрешение, называемое «льгота», которое нужно получить от духовных властей. Введенное в итальянское законодательство новшество было обосновано, разумеется, без одобрения понтификальных властей. Последние считают, согласно своих наиболее древних и устойчивых традиций, что бракосочетание является исключительно таинством и тем самым принадлежит прежде всего к духовному порядку и, следовательно, католический религиозный закон должен регулировать все то, что относится к созданию и действительности супружеской связи.
Но была другая причина, практически более разительная, чтобы новый фашистский закон встретил неблагоприятный прием в Ватикане. Устанавливая правила о бракосочетании между арийцами и не-арийцами, фашистское государство допустило ошибку в Конкордате, заключенном между Святым Престолом и Италией 11 февраля 1929 года. Статья 24 этого соглашения гласит: «Итальянское государство, желая придать институту бракосочетания, являющемуся основой семьи, достоинство, соответствующее католическим традициям своего народа, признает в таинстве брака, регулируемого каноническим правом, гражданскую действительность». Достаточно ясно, что вступая в это соглашение, подписанное Муссолини, итальянское государство отказалось от «секуляризации» брака…»
Г. Противоречия, которые можно усмотреть между католической доктриной и французским законом от 2 июня 1941 года о статуте евреев.
«Для большей простоты и ясности я полагаю уместным сначала рассмотреть этот закон в самом его объекте и практическом значении, или в значении его положений, гласящих о запрещениях, торможениях и защите в отношении евреев. Если бы только они не имели повода требовать возмещения за нарушения договора, что предусматривается его текстом, евреи не занимали бы большого числа общественных должностей. С другой стороны, им запрещается заниматься целым рядом некоторых лимитированных профессий. Их нельзя принимать на некоторые другие должности, которые, согласно определению декрета, пропорционально лимитированы.
В принципе в этих мерах нет ничего, что могло бы дать возможность, с точки зрения Святого Престола, их критиковать. Святой Престол считает, что, внося такие правила, государство законно использует свою власть и что духовная власть не должна вмешиваться в подобные внутренние дела государства. К тому же Церковь никогда не следовала тому, что для всех граждан должны быть предоставлены или признаны одинаковые права.
Она непрерывно указывала на достоинство и уважение человеческой личности. Но можно быть уверенным, что она не придерживается этого (достоинства и уважения человеческой личности) так же неукоснительно, как духовное наследство Руссо и Кондорсе. Чтобы судить об этом, было бы достаточным вспомнить все то, что противопоставляет догма о первородном грехе тем, кто завещал нам свою философию о природной доброте человека, непрерывном прогрессе человеческого сознания, об индивидуалистической концепции прав и социальной и политической организации.
Остается, что закон от 2 июня 1941 года имеет отправным пунктом юридическое определение евреев, где законодатель недвусмысленно ссылается на понятие «раса». Следует еще отметить, что если сравнить этот закон с законом от 3 октября, последний заменяется и упраздняется первым, можно констатировать, что новый текст сократил в нем место и долю расистских идей. Если еврей докажет, что он до 25 июня 1940 года принял католическое, кальвинистское или лютеранское исповедание, его прекращают «рассматривать как еврея», лишь бы, сверх того, он не имел более двух дедушек и бабушек еврейской расы. В этом случае закон связывает юридические действия с обращением. Он гласит, что израэлит, хотя он обращен и крещен надлежащим образом, но происходит более, чем от двух дедушек и бабушек еврейской расы, т.е. принадлежавших к иудейской религии, будет рассматриваться как еврей.
Здесь, и нужно это признать, имеется противоречие между французским законом и доктриной Церкви.
Д. ЗАКЛЮЧЕНИЕ: Практическое значение этого противоречия
Я только что указал на единственный пункт, в котором закон от 2 июня 1941 года находится в противоречии с принципом, которому учит римская Церковь. Из этого доктринального противоречия отнюдь не следует, что французскому государству угрожает опасность, я не говорю уже о споре, который возник между Святым Престолом и фашистским правительством, но даже о критике или осуждении, которое в той или иной форме выразил бы Святой Престол в отношении статуса евреев.
… Как кто-то позволил сказать мне в Ватикане, нам совершенно не нужно затевать распри из-за статуса евреев. При этом представителем Святого Престола мне было выражено двойное пожелание, чтобы данное противоречие было рассмотрено главой французского правительства.
1) Чтобы не было добавления в закон о евреях никакого правила, затрагивающего бракосочетание. Здесь мы можем оказаться перед трудностями религиозного порядка. В Ватикане были очень взволнованы тем, что Румыния приняла в своих основных пунктах образцы права, инспирированного или имитированного фашистским законодательством.
2) В применении закона нужно считаться с правилами справедливости и милосердия. Мои собеседники, как мне показалось, имели в виду ликвидацию дел, в которых евреи владели бы прибылью…»
Анализ позиции Ватикана в отношении изъятия из законодательство, применяемого к евреям, такой, какой ее представляет Леон Берард, должен читаться с большой осторожностью.
Конечно, нужно констатировать, что многие должностные лица Церкви не знали, как избавиться от тенденции антисемитизма. Но то, что Святой Престол в 1941 году согласился в некотором роде расписаться под антисемитскими мерами, лишь бы они были смягчены милосердием, как говорит об этом Берард, кажется наиболее трудно доказуемым.
Леон Берард не называет имени того лица из Ватикана, которое подтвердило ему, что Святой Престол не видит ничего неподходящего в статуе о евреях, выработанном в Виши. Это опущение является тем более странным, что упоминание имени высокого должностного лица Церкви, может быт, имело бы больший эффект для успокоения совести маршала, которой вверяется теологический анализ Посла.
Учтя это, нужно, тем не менее, согласиться, что последние параграфы рапорта Берарда дают замечательное краткое изложение позиции Святого Престола, касающееся исключения из законодательства.
В тот момент, когда Леон Берард передает подробности того, что он думает о позиции, которую мог бы занять Святой Престол в отношении антиеврейского законодательства французского правительства, специальные немецкие отряды начали действия против еврейского населения России в зоне оккупации силами Рейха. Осенью 1941 года более полумиллиона евреев были истреблены. В то же время было окончено заключение в гетто более двух миллионов евреев в Польше. Все было готово для «окончательного решения». Было ли Святой Престолу точно известно о том, что происходило на Востоке осенью 1941 года? Ни один документ об этом не говорит. Не больше можно сказать и о том, знал ли Ватикан, что евреи были депортированы на востоке Европы, так как это было общеизвестно. На это указывает и позиция монсиньора Лихтенберга, которую мы опишем. Но нельзя утверждать, что Святой Престол или Лихтенберг в то время знали об этом больше.
11 ноября 1941 года советник Хайдлен посылает Вайцзеккеру следующую ноту:
«По поводу ареста прелата Лихтенберга компетентные служащие Государственной секретной полиции сообщили мне следующие детали:
Лихтенберг неоднократно молился во время вечерних общественных молитв за евреев (и не только за крещеных евреев), а также за заключенных в концентрационные лагеря и за миллионы человеческих существ, которых война оставила без крова. Он признал также, что был решительным противником национал-социализма и заявил, что он хочет разделить судьбу евреев, депортированных на Восток, чтобы иметь там возможность молиться за них».
Один Меморандум не датирован и не подписан, по всей вероятности, он был составлен Борманом на основании меморандума Хайдлена и находился в деле Государственного секретаря. Вот его содержание:
«Возможно, что нунций придет говорить об аресте Лихтенберга, настоятеля собора святой Ядвиги. Можно будет ему сказать, что причиной ареста явилось то, что по случаю недавнего депортирования евреев Лихтенберг произнес молитву за евреев».
Этот последний документ заслуживает того, чтобы обратить на него внимание. Его автор, предвидя вопрос нунция по поводу ареста Лихтенберга, не собирается представлять такие общие отговорки как «открытое выражение враждебного режиму мнения» или «подстрекательство к беспорядкам», а думает просто сказать монсиньору Орсениго как само собой разумеющееся, что Лихтенберг был арестован за то, что молился за евреев. Немцы, вероятно, думали, что такой ответ удовлетворит монсиньора Орсениго и тем самым лично Папу.
В действительности, монсиньор Орсениго не задал вопроса относительно причин ареста Лихтенберга. Он удовлетворился в последующем просьбой о том, чтобы судебная процедура против Лихтенберга была ускорена ввиду плохого состояния здоровья заключенного священника. Лихтенберг умер по дороге в Дахау.
В начале декабря радио Лондона сделало сообщение, согласно которому нунций в Берлине получил инструкцию предпринять демарш перед немцами по поводу расправ, чинимых над заключенными концентрационных лагерей. Берген опровергает это сообщение:
«Помощник Статс-секретаря монсиньор Тардини, который только что ознакомился с сообщением радио Лондона, согласно которому нунций в Берлине получил инструкции по вопросу концентрационных лагерей в Польше, заявил, что эта информация не соответствует действительности», – пишет Берген 19 декабря.
IV. Уничтожение заложников
5 декабря 1941 года Вайцзеккер имел следующую беседу с нунцием Орсениго:
«Нунций сегодня намекнул на вопрос заложников, – пишет Государственный секретарь, – чтобы видеть, будет ли полезным разговор с нами по поводу казней заложников, и особенно казней, имевших недавно место в Сербии. Я ответил нунцию, что из всех иностранных властей, которые занимались этим делом, Курия вела себя наиболее интеллигентным образом в том смысле, что она больше не касалась этого вопроса после того, как я сказал об этом, между прочим, советнику нунциатуры Колли. Если Курия чувствует себя обязанной вернуться к этому вопросу, я должен буду дать нунцию тот же ответ, который уже получили Гаити, Мексика и другие.
Нунций выразил свое полное согласие с тем, что я только что сказал, и подчеркнул, что он не касается этой темы и отнюдь не хотел ее касаться. К тому же ему было совершенно ясно, что иностранные государства, которые испытывали нужду в настоящем вмешательстве, не были бы никоим образом оскорблены в их гуманитарных чувствах, если они, будучи нашими врагами, дали повод осуществить подобный демарш».
|
