О ТЕРПЕНИИ

1. Исповедуюсь перед Господом Богом, что я довольно безрассудно, если даже не бесстыдно, осмелился писать о терпении, к проявлению которого я, пожалуй, вообще не способен, как человек невеликой добродетели. Между тем, берущимся привлечь внимание и интерес к чему-либо прежде всего следовало бы самим отличиться в занятиях этим и подкрепить настойчивость в убеждении примером собственного поведения, дабы не краснели слова, не подкрепленные делами. О, если бы краска стыда послужила таким лекарством, чтобы стыд за неспособность осуществить то, к чему мы призываем других, стал нашим наставником в делах. Правда, всевозможных добродетелей (как, впрочем, и пороков) такое невероятное количество, что их достижению и проявлению может помочь одна только благодать Божественного вдохновения. Ибо наивысшее благо по праву принадлежит Богу. И никто, кроме Владыки, не распределяет его сообразно достоинству каждого. Таким образом, для меня станет как бы утешением рассуждение о том, чем не дано насладиться самому,— подобно больным, которые, хоть и лишены здоровья, не могут молчать о его благах. Поэтому я, бедный, вечно больной от жара нетерпения, должен и вздыхать, и призывать, и рассуждать о здоровье терпения, которым не обладаю; вспоминая и созерцая свою немощность, я убеждаюсь, что нелегко достичь хорошей, крепкой веры и чистоты учения Господа, если не приходит на помощь терпение. Терпение настолько необходимо на пути к богоугодным делам, что никто не может исполнить ни одной заповеди, не может осуществить ни одного богоугодного дела, если устранится от терпения. Даже те, кто живет в неведении, награждают терпение званием высшей добродетели. По крайней мере, философы, которые, как обычно полагают, наделены душевной мудростью, придают ему большое значение; в то время, как они враждуют между собой из-за приверженности к различным школам и несходства во мнениях, они единодушны только относительно терпения и лишь в одной области своих занятий заключили мир¹. По поводу терпения у них возникает согласие, о нем они могут договориться; стремясь к совершенству, они единодушно взыскуют терпения. Словом, всякое доказательство мудрости они начинают с терпения. Тем важнее свидетельство в его пользу, если даже суетные мирские науки побуждаются хвалить и прославлять его. А, может, неправильно, если Божественный предмет обсуждается мирскими искусствами? Но об этом пусть заботятся те, кому скоро станет стыдно своей мудрости, повергнутой и развенчанной вместе с миром сим.

2. Пример для упражнения в терпении дает нам не человеческое чувство, воспитанное по образу тупого собачьего равнодушия², а Божественное изложение живого и небесного учения, показывающее как пример терпения прежде всего Самого Бога, Того Бога, Который цветами этого света одинаково украшает праведных и неправедных. Он терпеливо позволяет, чтобы благами времен года, услугами стихий, всеми дарами природы одновременно пользовались достойные и недостойные, терпит даже самые неблагодарные языческие народы, поклоняющиеся суетным искусствам и делам рук своих, преследующие Имя и семью Его, терпит их роскошь, корысть, излишества, зависть. Ясно, что Своим терпением Он наносит ущерб Самому Себе. Ведь многие потому не веруют в Господа, что до сих пор не видели Его разгневанным на мир.

3. Этот вид Божественного терпения воспринимается нами как бы издали, и, может быть, подходит только для небес. Что же можно сказать о том виде терпения, который можно чуть ли не потрогать рукой, совершенно открыто, на земле, среди людей? Бог терпит Свое рождение в утробе матери и, родившись, терпеливо переносит взросление, а повзрослев, не торопится быть узнанным, но навлекает на Себя презрение, принимает крещение от слуги Своего, а попытку искусителя сблизиться отвергает одними лишь словами. Когда же Он становится Учителем от Бога (Иоан. 3,2), научающим избежать смерти людей, осознавших спасительность и благодетельность терпеливого отношения к обидам, Он не требует, не спорит, не повышает тона при разговоре. Он не ломает надтреснутого посоха и не гасит курящегося светильника (ср. Ис. 42,1—4; Матф. 12,19—20). И не обманут был пророк. Действительно, Сам Бог дал доказательство, поместив в Сыне Дух Свой вместе с полнотой терпения. Он не отверг никого из тех, кто желал к Нему присоединиться, ничьей трапезы и кровли Он не презрел, прислуживал даже при омовении ног учеников. Он не отверг ни грешников, ни мытарей, даже не разгневался на то селение, которое не захотело принять Его, хотя ученики Его желали, чтобы столь скверному месту был послан небесный огонь³. Он заботился о неблагодарных, уступал злоумышленникам. Мало того, Он упорно не желал назвать даже Своего предателя, который был среди Его спутников⁴. Когда Он был предан и Его вели как домашнее животное на заклание,— Он не больше отверзает уста, чем агнец в руках стригущего (Ис. 53,7). Он, Кому, если бы Он только захотел, на помощь с небес явились бы легионы ангелов, не разрешил одному из Своих учеников встать с мечом на Свою защиту ⁵. Терпение Господа было поражено вместе с Малхом ⁶. Значит, Он и на будущее осудил применение меча и, возвратив здоровье тому, кого Сам и пальцем не тронул, изгладил вину терпением, живым источником милосердия. Я уже не говорю о том, что Его распинают,— для этого Он и пришел. Но неужели было необходимо, чтобы назначенная смерть сопровождалась такими унижениями? Вознамерившись уйти из мира, Он хотел насытиться наслаждением терпения. Его оплевывают, секут, осмеивают, издевательски наряжают и еще более издевательски увенчивают⁷. Удивительный пример душевного равновесия! Тот, кто вознамерился скрыться в образе человека, не позволил себе ни единого случая человеческого нетерпения. Уже по одному этому, фарисеи, вы должны были признать Господа! Никто из людей не проявил такого терпения. Количество и разнообразие подобных доказательств таковы, что их обилие склоняет язычников к умалению веры, а у нас служит основанием к ее укреплению: не только слова поучения, но и перенесенные Господом страдания достаточно ясно показывают тем, кому дано верить, что терпение Божье есть осуществление и проявление некоего природного свойства.

4. Итак, если мы видим, что все добрые и благонамеренные слуги ведут себя сообразно с характером господина, если искусство служения состоит в послушании, а правило послушания — в покорном подчинении,— то насколько больше нужно нам приноровляться к Господу, то есть быть слугами Бога Живого, Суд Которого состоит не в наложении оков или даровании свободы, но в вечности или наказания, или спасения! Чтобы избежать Его суровости и сподобиться милости, необходимо такое усердие в послушании, которое соответствовало бы тому, чем угрожает суровость или что обещает милость. Поэтому мы подражаем в послушании не только людям, находящимся под ярмом рабства или обязанным проявлять послушание по другим законным основаниям, но и домашним животным, и даже диким, зная, что Господь назначил и дал их для наших нужд. Неужели нас превзойдут в искусстве послушания те, кого Бог подчинил нам? В конце концов, повинующиеся признают своего господина. А мы сомневаемся, слушаться ли Того Единственного, Кому мы подвластны, то есть Господа. И как несправедливо, даже неблагодарно самому не возвратить благодеяний, полученных от многих по чужой милости, Тому Единственному, по Чьей милости ты их получил! Но не будем больше говорить о необходимости послушания Господу Богу. Ибо достаточно только признать Бога, чтобы понять возложенное на нас. А дабы не показалось, что слова о послушании вставлены не по делу, заметим, что само послушание выводится из терпения. Разве бывает, чтобы нетерпеливый повиновался, а терпеливый упирался? Но кто может достаточно понять всю добродетель Господа Бога, которую Он, поборник и восприемник всех добродетелей, явил в Себе Самом? Кто может усомниться, что ко всякому благу, поскольку оно принадлежит Богу, Его приверженцам следует стремиться всей душой? Сообразно этим [предварительным замечаниям] похвала и увещание к терпению изложены нами кратко, наподобие формулы судебного возражения (praescriptionis compendium).

5. Между тем, продолжать рассуждение об основах веры — занятие вовсе не досужее, потому что не бесплодное. Многословие, если когда и неуместно, то не в назидании. Итак, если речь идет о каком-либо благе, то существо дела требует рассмотреть также и противоположное благу. Ведь то, чему необходимо следовать, будет освещено ярче, если прежде рассмотришь то, чего необходимо избегать. Поэтому, что касается терпения, мы рассмотрим, не так ли терпение рождается и постигается в Боге, как противоположное терпению — в нашем враге, дабы отсюда стало ясно, сколь существенно нетерпение противоречит вере. Ибо то, что происходит от соперника Божьего, не может быть дружественно деяниям Бога. Дела так же противостоят друг другу, как и те, кто их совершил. Далее, Богу свойственно все самое лучшее, а дьяволу, наоборот, самое худшее. Одна эта противоположность свидетельствует, что никто из них не совершает несвойственного ему, и нам не удастся увидеть ничего доброго, сотворенного злым, и ничего злого, сотворенного добрым. Итак, истоки нетерпения я нахожу в самом дьяволе, и уже тогда, когда он не стерпел, что Господь Бог подчинил все сотворенное Им образу Своему, то есть человеку. А ведь он бы не стал досадовать, если бы имел терпение, и не стал бы завидовать человеку, если бы не испытывал чувство досады. Потому-то он и обманул человека, что позавидовал. А позавидовал потому, что испытал чувство досады. А чувство досады испытал именно потому, что не имел терпения. Что было первым свойством этого ангела погибели,— зло или нетерпение,— я не нахожу нужным исследовать. Ибо ясно, что или нетерпение произошло от злобы, или злоба от нетерпения, и затем только они объединились и уже нераздельно возросли в едином отеческом лоне.

И вот то самое, что он прочувствовал раньше всех, и познал на своем опыте, как оно способствует греху (из-за чего он первым и вступил на путь греха),—дьявол стал настойчиво призывать на помощь, чтобы толкнуть человека на преступление. Повстречавшаяся ему тотчас же женщина, после одного лишь,— не побоюсь утверждать,— разговора с ним была охвачена духом нетерпения. А ведь она вообще никогда не согрешила бы, если бы, повинуясь Божественному запрету, до конца сохранила терпение. И что же? Она не выдержала, будучи встречена одна, и к тому же не смогла промолчать перед Адамом, который не был еще ее мужем и не обязан был выслушивать все подряд, и которого она сделала посредником в том, что сама почерпнула у зла. Итак, один человек погибает из-за нетерпения другого. Да и сам этот другой погибнет из-за своего нетерпения, проявленного разом относительно заповеди Бога и искушения дьявола: не найдет терпения сохранить заповедь, а искушение отвергнуть. Из нарушения заповеди, как из источника, берет начало суд, из уступки искушению — грех. Нарушением заповеди Бог был разгневан, а уступка искушению привели к оскорблению Бога человеком. Первый случай терпения Божьего вызван тем же, что и первое негодование. Тогда Он, удовлетворившись одним проклятием, воздержался от наказания дьявола. Можно ли вменить человеку какой-либо иной проступок, совершенный раньше греха нетерпения? Нет. Он был невинен, близок к Богу и жил в раю. Но как только поддался нетерпению, потерял вкус к общению с Богом, потерял и способность общения с небесным.

С тех пор человек, преданный земле, изгнанный долой с глаз Божьих, под воздействием нетерпения стал легкой добычей всего, что оскорбляло Бога. Ибо нетерпение, возникшее из семени дьявольского, благодаря плодородию зла тотчас же породило свое потомство — гнев, а породив, обучило своим хитростям. То же самое, что обрекло Адама и Еву на смерть, подвигло и сына их начать с человекоубийства, которое я напрасно стал бы приписывать нетерпению, если бы Каин, этот первый человеке- и братоубийца, спокойно и терпеливо перенес отказ Господа принять его дары, если бы он не разгневался на своего брата, если бы, наконец, никого не убил. Но раз он мог убить, только придя в гнев, а разгневало его не что иное, как нетерпение, то ясно, что содеянное им в гневе следует отнести на счет причины гнева. Такова была колыбель нетерпения, которое тогда было еще во младенчестве. Но как быстро оно стало возрастать! И это неудивительно. Ибо если оно первым привело к греху, то, раз уж было первым, стало прародителем всякого греха вообще, наполняя из своего источника сосуды различных грехов. Человекоубийство, например, мы уже упомянули. В первый раз оно было вызвано гневом, и — какие бы в дальнейшем ни находились ему причины,— сводится к нетерпению как к своему источнику. И если кто-нибудь совершает это злодеяние из-за вражды или ради наживы, значит, прежде он не стерпел гнева или жадности. Каковы бы ни были побуждения, нетерпение есть непременное условие для совершения злодеяния. Кто нарушал супружескую верность, не будучи захвачен нетерпением страсти? И если женщин прельщает плата, то ведь и честь продается из-за неспособности терпеливо противостоять жажде наживы. Эти грехи перед Господом считаются самыми главными. Поэтому, говоря кратко, любой грех следует записывать на счет нетерпеливости. Зло есть неспособность переносить добро. Человек нескромный не терпит скромности, непорядочный — порядочности, нечестивый—благочестия и неспокойный — покоя. Чтобы стать злым, нужно перестать терпеть добро.

И разве это жало грехов не будет уязвлять Господа, недруга зла? Разве не известно, что и сам Израиль всегда грешил перед Богом из-за отсутствия терпения, когда, забыв небесную десницу, которой он был извлечен из египетских мучений, потребовал от Аарона «богов» в вожди, когда жертвовал золото для идола? Столь же нетерпеливо он принял промедление Моисея, необходимое для общения с Богом. После съедобного дождя из манны, после истечения воды из камня они усомнились в Господе, не выдержав трехдневной жажды. И Господь вменил это им в вину как нетерпение⁸. Чтобы не блуждать в частностях, скажу: все беды Израиля происходили не от чего иного, как от недостатка терпения. Почему они подняли руку на пророков, если не от нетерпимости к услышанному? И даже на самого Господа — не в силах снести увиденное. Они не были бы столь несчастны, если бы у них было больше терпения.

6. Ибо таково свойство терпения, что оно предшествует вере и вместе с тем следует за нею. Так, Авраам поверил Богу и был наделен праведностью⁹. Но вера Авраама была испытана терпением, когда он получил повеление принести в жертву сына — не столько, я бы сказал, для искушения веры, сколько для ее символического свидетельства,— ведь Бог, конечно, знал, кого Он наделил праведностью. Это тяжкое повеление, действительное исполнение которого не было, разумеется, угодно Богу, Авраам терпеливо выслушал и, если бы захотел Бог, исполнил бы. Поэтому он заслуженно получил благословение, ибо был тверд в вере, а твердость в вере была заслугой терпения. Таким образом, вера, озаренная терпением, распространялась среди язычников благодаря семени Авраамову, то есть Христу (ср. Гал. 3,16), и, облекая Закон Благодатью, сделала терпение своим главным помощником в укреплении и исполнении Закона, ибо только его до тех пор не хватало в учении о праведности. Ведь до этого требовали око за око и зуб за зуб, и злом воздавали за зло (Исх. 21,24; Втор. 19,21). Не было ведь еще на земле терпения, потому что не было веры. И, конечно, время от времени нетерпение пользовалось случаями, которые давал Закон. Это было легко, так как не знали еще Господина и Учителя терпения. Но после того, как Он пришел и добавил терпение к благодати веры, уже нельзя стало ни оскорблять словом, ни называть кого-либо «глупцом» без опасности быть осужденным¹⁰. Запрещен гнев, укрощены души, обуздано своеволие рук, изъят яд языка. Закон больше приобрел, чем погерял, когда Христос сказал: Любите недругов ваших и благословляйте злословящих вас и молитесь о преследователях ваших, чтобы стать детьми Отца вашего небесного (Матф. 5, 44—45). Видишь, какого Отца обретает для нас терпение?

7. На этой важнейшей заповеди, согласно которой недостойным считается даже допускаемое законом злодеяние, держится все учение о терпении. Если теперь мы окинем взором другие причины нетерпения, то каждой из них будет отвечать соответствующая заповедь. Если дух наш потрясен потерей имущества, то почти любое место Божественного Писания убеждает нас презирать мирское. И нет более убедительного основания презирать деньги, чем то, что Сам Господь жил без богатств. Он всегда оправдывает бедных, а богатых осуждает. Таким образом, с терпением Он связывает убыток, а с богатством — презрение, показывая Своим пренебрежением к богатству, что не следует обращать внимания на его потерю. Следовательно, уменьшение или даже лишение того, к чему нам не следует стремиться (поскольку и Господь не стремился), мы не должны переносить болезненно. Дух Господень через апостола возвестил, что жадность есть корень всех зол (1 Тим. 6,10). Нам следует понимать ее не только как вожделение к чужому. Ведь и то, что кажется нашим, на самом деле чужое. Ибо нет ничего нашего, поскольку все Божье, да и мы сами. Значит, если мы, потерпев ущерб, не можем этого вынести и печалимся не о своем потерянном, то впадаем в жадность. Мы заримся на чужое, когда болезненно переносим потерю того, что нам не принадлежит. Кто не может вытерпеть ущерба, тот прямо грешит против Бога, предпочитая земное небесному, ибо дух, который получил от Бога, он растрачивает ради мирских вещей. Следовательно, мы должны легко расставаться с мирским, чтобы сохранять небесное. Да пусть погибнет весь мир, лишь бы мне досталось терпение. Кто не в силах спокойно перенести какую-нибудь незначительную потерю из-за воровства, грабежа или просто лени — уж не знаю, сможет ли легко и от души пожертвовать свое имущество на дела милостыни? Ибо кто, не будучи в силах вынести операцию, производимую другим, сам рассечет ножом свое тело?

Претерпевание ущерба есть упражнение, которое приучает нас дарить и отдавать. Кто не боится потерять, тот не жалеет отдавать. Как может имеющий две туники отдать одну из них голому, если он не готов предложить похитителю туники и плащ в придачу? ¹¹ Как же мы сможем приобрести себе друзей с помощью мам-моны ¹², если будем маммону любить настолько, что не сможем перенести эту потерю? Мы готовы погибнуть вместе с потерей. Что мы ищем там, где можем только потерять? Проявлять нетерпение при любых несчастьях свойственно язычникам, которые денежные дела ставят чуть ли не выше самой души. Они поступают так, когда из-за страсти к наживе предпринимают прибыльные, но опасные торговые путешествия по морю; когда считают, что ради денег не следует бояться никаких и даже подсудных дел; когда они нанимаются в актеры или в солдаты и когда как дикие звери предаются разбою. Нам же, в силу нашего несходства с ними, подобает жертвовать не душой ради денег, а деньгами ради души, либо одаривая ими без принуждения, либо не печалясь при потере.

8. И душа наша, и наше тело, явленные на этом свете, подвергаются со всех сторон обидам, и мы переносим эти обиды с терпением. Так неужели же мы станем огорчаться из-за мелочей? Пусть раба Христова минует позор поражения в меньших искушениях, после того, как его терпение перенесло большее. Если кто-либо попытается вывести тебя из равновесия насилием, то под рукой Господне увещание: Бьющему тебя по лицу,— сказал Он,— подставь и другую щеку (Матф. 5,39). Пусть наглость устанет от твоего терпения, пусть каждый удар обернется для нее болью и бесчестием. Чем больше придется терпеть подлость ударов, тем сильнее будет для обидчика наказание Господне. Ведь оно последует от Того, ради Кого ты терпишь. Если горечь языка обрушивается на тебя проклятиями и бранью, вспомни слова: Радуйтесь, когда вас проклинают (ср. Матф. 5,11—12). Сам Господь был проклят в Законе, однако Он же единственный был и благословлен¹³. Итак, послушно последуем за Господом и будем терпеливо сносить поругание, чтобы нас могли благословить. Если я недостаточно спокойно выслушаю сказанные в мой адрес дерзкие и недостойные слова, то я должен буду или отплатить такой же горечью, или испытать немую муку в случае невозможности ответить. Если же я отвечу на злословие, кто же будет считать меня последователем учения Господа, в котором сказано, что человек оскверняется не нечистотою сосудов, но нечистотою того, что исходит у него изо рта (ср. Марк. 7,15, 18)? Итак: какой же отчет придется нам дать за все суетные и пустые слова? Из этого следует, что то, от чего удерживает нас Господь, Он убеждает нас терпеливо сносить и от других. Здесь уже проявляется радость терпения. Ведь всякая обида, причиненная языком или рукой, наталкиваясь на терпение, находит тот же конец, что и стрела, выпущенная и врезавшаяся в скалу высочайшей крепости. Она падает тут же, не достигнув цели, или, порой, отскочив, поражает того, кто ее послал. Ведь тебя обижают для того, чтобы причинить тебе боль, поскольку удовольствие обидчика состоит в страдании обиженного. Следовательно, раз ты лишаешь его удовольствия отсутствием страдания, то он неизбежно начнет страдать сам, не достигнув своей цели. Тогда ты не только останешься невредимым (а для тебя уже одного этого довольно), но сверх того получишь удовольствие из-за тщетности его попыток и будешь защищен его страданием. Такова польза и радость от терпения¹⁴.

9. Непростителен даже тот род нетерпения, когда скорбь — при потере ближних — может показаться оправданной. В этом случае нужно помнить важное предписание апостола, который говорит: Не скорбите при кончине кого-либо, как язычники, лишенные надежды (ср. 1 Фесс. 4, 13). И справедливо. Веря в Воскресение Христа, мы верим и в наше, ибо ради нас Он умер и воскрес. Значит, раз воскресение мертвых неизбежно, скорбь по случаю смерти неуместна, как неуместно нетерпение по случаю этой скорби. Зачем же скорбеть, если не веришь в смерть? Почему ты не можешь вынести уход того, кто, как ты веришь, вернется? То, что мы считаем смертью, есть только путешествие. Нужно не оплакивать, а, напротив, завидовать тому, кто отправился в путешествие раньше. Но и эта зависть должна умеряться терпением. Вообще, нетерпение в подобного рода делах предвещает недоброе нашей надежде, а веру сбивает с прямого пути. И Христа мы оскорбляем, когда призванных Им, беспокоясь, считаем достойными сожаления. Я хочу,—сказал апостол,— вернуться и быть с Господом (Филипп. 1,23). Как замечательно он показывает, что прилично желать христианину! Поэтому, если мы не можем проявить терпение и печалимся о тех, кто уже достиг предмета христианской надежды, то тем самым не желаем достигать его сами.

10. Существует и другой сильнейший возбудитель нетерпения—жажда мщения, служащая удовлетворению честолюбия или злобы. Но и слава в любом случае дело пустое, и злоба неизменно ненавистна Господу. Особенно же в том случае, когда, вызванная злобой другого, она решает превзойти ее путем мести и, возвращая долг, удваивает то, что и так уже к несчастью было совершено. Ошибочно понятое мщение кажется утешением в скорби, а верный взгляд видит в нем орудие зла. Какова же разница между вызывающим зло и вызванным на зло? Всего лишь та, что один совершает злодеяние первым, а другой — вторым. Однако и тот, и другой виновны перед Богом в оскорблении человека, что Бог и запрещает, и осуждает. В злодеянии не имеет значения, кто первый, а кто последний. Порядок по счету не разделяет того, что объединено сходством. Поступки, одинаковые по существу, требуют и одинакового воздаяния. Поэтому безусловно предписано, что злом не воздается за зло (ср. Римл. 12,17). Как же мы сможем исполнить это предписание, если, отвергая злодеяние, не будем испытывать отвращения к мести? Какую честь воздадим мы Господу Богу, если присвоим себе право суда и защиты? Мы, ничтожные, мы — сосуды глиняные! Если наши рабы присваивают себе право мстить своим сотоварищам, мы чувствуем себя оскорбленными. Если же они выказывают покорность, помня о подчиненности своего положения, уважая достоинство господина, мы не только одобряем их, но и награждаем, и даже больше, чем они сами себя вознаградили бы. Может ли нам грозить опасность неправедного суда от Господа, столь справедливого Судьи, столь могущественного Творца? Почему мы верим, что Он — Судья, если не верим, что Он — и Мститель? Ведь Он Сам обещает нам, говоря: У Меня отмщение и Я воздам (Втор. 32,35; Евр. 10,30). То есть: прояви терпение, и Я вознагражу его. А когда Он говорит: Не судите, да не судимы будете (Матф. 7,1),— разве не требует терпения? Ведь не станет судить других только тот, кто имеет терпение не защищаться. Кто же осуждает, чтобы прощать? Но если и простит, то все равно затаит в глубине души нетерпеливое желание осудить и тем самым присвоит себе честь единственного Судьи, то есть Бога. Сколько же подобных случаев породило нетерпение! Сколько раз оно раскаивалось в содеянном! Сколько раз настойчивость нетерпения оказывалась ужаснее вызвавших ее причин! Ведь нетерпение не способно ничего осуществить без страсти. Но

предпринятое в запальчивости или терпит неудачу, или нарушается, или вообще рушится. Ведь если ты отомстишь недостаточно, то будешь выходить из себя, а если чрезмерно, то отяготишь свою совесть. Что мне пользы от мщения, точную меру которого я не могу определить из-за неспособности вытерпеть боль? Но если я предамся терпению, то не буду печалиться, а если не буду печалиться, то не стану и помышлять о мщении.

11. После того, как мы, насколько могли, рассмотрели эти основные причины нетерпения, стоит ли нам распространяться о прочих, которые проявляются в частной и общественной жизни? Широко и разнообразно действие зла, обрушивающего многочисленные змеиные укусы, то легкие, то тяжелые. Легкие из-за их незначительности ты можешь и не замечать, а тяжелым, вследствие их превосходства, тебе придется уступать. Там, где обида меньше, нет нужды в нетерпении. Но где обида больше, там в большей степени необходимо целебное средство от обиды — терпение. Итак, будем бороться, чтобы выдержать удары, наносимые злом, и чтобы стойкость нашего душевного спокойствия свела на нет ухищрения врага. Если же мы что-то навлекаем на себя или по неразумию, или по своеволию, мы должны так же терпеливо переносить то, что сами себе избрали А если нам кажется, что иногда Господь подвергает нас ударам, то кому же еще, как не Господу, мы должны показывать свое терпение? Более того, Он Сам учил благодарить и радоваться тому, что Он удостоил нас Божественного наказания. Я,— говорит Он,— кого люблю, того наказываю (Притч. 3,12; ср. Евр. 12,6; Откр 3,19). Как счастлив тот раб, исправлением которого занимается сам господин, кого он удостаивает своего гнева, кого не обманывает, скрывая вразумление! Таким образом, со всех сторон нас побуждают непременно упражняться в терпении, к которому мы равно прибегаем в результате собственных ошибок, или козней дьявола, или наказаний Господа. Награда за исполнение этой обязанности велика, а именно — счастье. Ибо кого Господь именовал счастливым, если не терпеливых, говоря: Блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное (Матф. 5,3)? Никто не может быть нищ духом без смирения. Кто же смирен, если не терпеливый? Ибо никто не способен смириться без терпения, предшествующего самому смирению Блаженны,— говорит Он,— плачущие и скорбящие (4). Кто же может такое вынести без терпения? Но именно таким обещана и защита, и радость (ср. Лук. 6,23). Блаженны кроткие (Матф. 5,5). Уж этим-то словом вообще нельзя назвать нетерпеливых. Равным образом, когда Он наделяет миротворцев тем же именем блаженства и называет сыновьями Бога (ср. 9), то неужели потому, что мир творят именно нетерпеливые? Только неразумный мог бы так подумать. А когда Он говорит: Радуйтесь и веселитесь, сколько бы вас ни злословили и ни преследовали, ибо велика ваша награда на небесах (11—12),— то и тут радость, конечно, обещана не за нетерпение. Никто ведь не станет веселиться в несчастии, если прежде не научится его презирать. Никто не сможет и презирать, если не обретет терпение.

12. Что же касается излюбленного Богом дела мира, то кто из породы нетерпеливых хоть раз простит брату своему, не говоря уже о семи или семижды семидесяти раз (ср. Матф. 18,22)? Кто, направляясь со своим противником к судье, разрешит дело согласием, если не тот, кто первым одолеет гнев, отсечет суровость и раздражительность — эти кровеносные сосуды нетерпения? Как же ты простишь и будешь прощен (ср. Лук. 6,37), если останешься связан несправедливостью из-за отсутствия терпения? Не будет принято Богом жертвоприношение того, чья душа полна гнева на брата своего, пока он, примирившись с братом, вновь не обретет терпение¹⁵. Если солнце заходит в гневе нашем (ср. Эфес. 4,26), мы в опасности. Нельзя нам ни одного дня оставаться без терпения. А так как терпение управляет всяким делом спасения, что удивительного, если оно служит и покаянию? Привычно помогая падшим, терпение просит, требует, вызывает покаяние у тех, кто однажды вознамерится искать спасения. Сколько блага приносит терпение обеим сторонам в случае расторжения брака (но, конечно, лишь по той причине, по которой или мужу, или жене позволительно настаивать на разлуке), ибо одна из сторон не совершает прелюбодеяния, а другая очищается!

И вот что мы находим в известных благочестивых образцах терпения из Господних притч. Терпение пастуха ищет и находит заблудившуюся овцу; ведь нетерпение легко могло бы пренебречь одной из многих, но терпение предпринимает труды поисков. И терпеливый носильщик приносит на плечах заблудшую грешницу¹⁶. И расточительного сына принимает именно терпение отца, облачает в одежды, холит и лелеет и оправдывает перед нетерпением разгневанного брата¹⁷. Итак, тот, кто погибал, спасен, ибо вступил на путь покаяния. Покаяние не пропадает даром, так как открывает путь терпению. А любовь (dilectio)—величайшее таинство веры, сокровище христиан, которую апостол хвалит всеми силами, полученными от Духа Святого, чем она воспитывается, если не школой терпения? Любовь,— говорит апостол,— великодушна. Это она берет от терпения. Она благодетельна: терпение не творит зла. Она не завидует: и это свойственно терпению. Она не превозносится: скромность она заимствовала у терпения. Она не спесива и не разнузданна: ибо это не имеет отношения к терпению. Не ищет своего: она отдает его, когда приносит пользу другому. Не раздражается (ср. 1 Кор. 13,4—5): иначе что она оставила бы нетерпению? Поэтому апостол говорит: Любовь все переносит, все выдерживает (7),— несомненно, потому что терпелива. Следовательно, по заслугам она никогда не погибнет. А прочее уничтожится, растратится, исчерпается: языки, науки, пророчества. Останутся же: вера, надежда, любовь (ср. 13,8; 13). Be-pa, которую ввело терпение Христа; надежда, которой жаждет терпение человека; любовь, которой, под водительством Бога, сопутствует терпение.

13. До сих пор о терпении говорилось только как о чем-то простом и единообразном, существующем лишь в душе; между тем, многообразно упражняя его и в теле, мы обретаем большее расположение Господа. Ведь терпение явлено Самим Господом и в облике телесной добродетели, ибо душа, управляя, легко наделяет свое обиталище духовным достоянием. Итак, как же действует терпение в теле? Первое дело—истязание плоти, умилостивительная жертва Господу через жертвенное самоуничижение; тогда терпение посвящает Господу траурные одежды, скудость пищи, довольствуясь простой едой и чистой водой, добавляет к этому посты, приучается к пеплу и рубищу. Такое телесное терпение укрепляет молитвы о благе, придает силу заклинаниям против зла. Оно отверзает слух Христа, Бога нашего, рассеивает суровость, пробуждает милосердие. Так, известный царь Вавилона, оскорбив Бога, провел семь лет в грязи и нечистотах, потеряв человеческий облик¹⁸. Но, принеся в жертву свое телесное терпение, и царство возвратил, и, что гораздо желательнее для человека, возвратил свой долг Богу. А если мы перейдем к другим, более высоким и плодотворным степеням телесного терпения, то оно, благодаря той же святости, предшествует телесному воздержанию. Терпение и вдову поддерживает, и девицу отмечает, и добровольного скопца поднимает к Царству Небесному¹⁹. То, что исходит от добродетели духа, осуществляется в теле. В конце концов, во время преследований решающее слово остается за терпением тела. Если бегство изнуряет, плоть побеждает невзгоды бегства. Если предстоит тюрьма,— плоть в оковах, плоть в колодках, плоть на голой земле. Она и в скудости света, она и в страдании, происходящем от мира сего. А когда приходит пора испытать блаженство, принять второе крещение²⁰ и взойти к самому Божественному престолу,— нет ничего важнее терпения плоти. Если дух вынослив, то плоть слаба (Матф. 26,41). Разве могут быть спасены дух да и сама плоть без терпения? Господь, назвав плоть слабой, показал, что нужно для ее укрепления — именно, терпение, выдерживающее все, что грозит подрывом или преследованием веры: чтобы оно неколебимо выдерживало плети, огонь, крест, диких зверей и удары мечей. Вытерпев все это, пророки и апостолы победили.

14. Исайя, укрепленный силой терпения, не устает славить Господа, когда его перепиливают²¹. Стефан, побиваемый камнями, просит прощения для своих врагов²². И самый счастливый из всех тот, кто явил все виды терпения против всех козней дьявола! Ни похищенные стада, основа богатства, ни потеря детей под неожиданно рухнувшим домом, ни, наконец, мучения ставшего одной раной тела не смогли отвратить его от терпения, данного ему верой в Господа. Дьявол напрасно мучил его изо всех сил. Бесчисленные несчастья не заставили его отказать Богу в уважении. Он был явлен нам как образец и пример терпения, которому надлежит следовать как духом, так и плотью, как душой, так и телом,— дабы мы не отчаивались ни из-за неудач в мирских делах, ни из-за потери близких, ни из-за телесных мучений. Какой победный трофей воздвиг Бог над дьяволом в этом муже! Какое знамя вознес Он над недругом Своей славы, когда этот человек в ответ на всякое горестное известие произносил лишь: «Благодарение Богу», когда он проклинал свою жену, подавленную бедствиями и уговаривавшую прибегнуть к дурным средствам! Как смеялся Бог, как терзался дьявол, когда Иов с великой невозмутимостью счищал гной своих язв, когда он, играючи, возвращал выползших червей назад в те же места его изъязвленного тела, где они кормились! Итак, этот творец победы Божьей, отразив все стрелы искушений панцирем и щитом терпения, вскоре получил от Бога и телесное здоровье, и то, что было им потеряно,— вдвойне²³. И если бы он захотел, чтобы и дети были также воскрешены, то вновь бы стал называться отцом. Но он предпочел, чтобы они были возвращены ему в последний день. Он отложил эту радость, полагаясь на Бога. Он намеренно не возвратил детей, чтобы не проводить жизнь без терпения²⁴.

15. Стало быть, Бог — надежный поручитель нашего терпения. Если ты препоручишь Ему свою обиду, Он отомстит; если ущерб — возместит; если страдание — исцелит; если смерть — даже воскресит. Сколь же велика сила терпения, если оно делает должником Самого Бога! И нельзя сказать, что незаслуженно. Ведь оно выполняет все Его указания, входит в существо всех Его распоряжений. Веру оно укрепляет, мир водворяет, любви способствует, смирению научает, покаянию содействует, к исповеданию предназначает, плотью руководит, духу служит, язык обуздывает, руку удерживает, искушения подавляет, соблазны изгоняет, мученичество венчает, бедного утешает, богатого укрощает, слабого поддерживает, здорового ободряет, верующего услаждает, язычника привлекает, доверяет слугу господину, а господина— Богу, женщину украшает, мужчину улучшает. Оно приятно в детях, похвально в юноше, почтенно в старце. Оно прекрасно во всяком поле, во всяком возрасте.

А теперь давайте попробуем увидеть его лик и характер. Облик его спокойный и миролюбивый. Лоб чистый, не изборожденный морщинами скорби или гнева. Брови приподняты на веселый лад, а глаза опущены в знак смирения, но не несчастья. Уста отмечены печатью сдержанности. Цвет лица — какой бывает у людей безмятежных и невинных. Если оно и выражает неудовольствие или презрительную усмешку, то лишь в адрес дьявола. Что до одежды, то на груди она белого цвета и тесно прилегает к телу, чтобы не раздувалась и не причиняла беспокойства. И восседает терпение на троне Святого Духа, кротчайшего и тишайшего. А трон этот не охвачен вихрем, не застилается облаком, но от-личается нежной ясностью, открыт и прост, каким, на третий раз, и видел его Илия²⁵. Ибо где Бог, там и взлелеянное Им терпение. А когда Дух Божий нисходит, терпение сопровождает Его неотлучно. Если же порой у нас не бывает терпения, то пребывает ли в нас Дух? Сильно сомневаюсь, сможет ли Он вообще пребывать в нас тогда. Без своего спутника и помощника Дух неизбежно всегда и везде будет чувствовать себя гонимым. И куда бы ни ударял Его враг, Он не в состоянии будет оказывать сопротивление, будучи лишен своего основного оружия.

16. Именно так следует понимать терпение, таков путь к нему, таковы дела терпения — небесного и истинного, то есть христианского, а не притворного и подлого терпения язычников. Ведь дьявол, чтобы и в терпении словно на равных соперничать с Богом (хотя сама противоположность добра и зла отнюдь не делает их совершенно равными по величине), и своих приверженцев научил терпению на свой лад. Я имею в виду то терпение, которое подчиняет власти жен их мужей, подкупленных приданым или занимающихся сводничеством; которое, стремясь получить наследство бездетных, с притворным расположением переносит все тяготы вынужденной покорности; которое лишает свободы чревоугодников, предосудительно преданных глотке. Вот такими упражнениями в терпении занимаются язычники, имя такого блага они присвоили своим позорным делам. Они терпеливы к соперникам, к людям состоятельным и хлебосольным, нетерпимы к одному лишь Богу. Но оставим их с их защитником, чье терпение под землей ожидает огонь. Мы же будем любить терпение Божье, терпение Христа: воздадим терпением Тому, Кто Сам положил его за нас. Веруя в воскресение плоти и духа, принесем Ему в жертву терпение плоти, терпение духа.

Комментарии

¹ См., напр., Аристотель. Никомахова этика III10, 1115 Ь; II2, 1104 а; Сенека. Письма 41; 67,10; Эпиктет. Беседы I 2,25; II 2,13.
² Видимо, намек на школу киников; «киник»—субстантивированное прилагательное «собачий», κυνικός. Слово «собака» присутствует в названии афинского гимнасия «Киносарг», в котором вел занятия основатель кинической школы Антисфен. Он и сам называл себя «собакой» в соответствии с неприхотливым образом жизни, который пропагандировала и вела его школа. См. Диоген Лаэртский VI 13.
³ См. Лук. 9,52—56.
⁴ См. Иоан. 13,22.
⁵ См. Матф. 26,51—52.

⁶ См. Лук. 22,50—51; Иоан. 18,10.
⁷ См. Матф. 26,67; 27,29.
⁸ См. Исх. гл. 16—17; 32, 1—11.
⁹ См. Быт. 15,6.
¹⁰ См. Матф. 5,22.
¹¹ См. Матф. 5,40; Лук. 6,29.
¹² См. Матф. 6,24; Лук. 16,13. «Маммона» на арамейском языке означает богатство, воплощенное в образе демона.
¹³ См. Втор. 21,23; Галат. 2,16 ел.; 3,13 ел.
¹⁴ Очевидно сходство этого рассуждения с местом из трактата Сенеки «О постоянстве мудреца» (17,4), который, вероятно, был известен Тер-туллиану (рус. пер. см.: Историко-философский ежегодник-87. М., 1987, с. 190—216).
¹⁵ См. Матф. 5,23—24.
¹⁶ См. Лук. 15,4—6.
¹⁷ См. Лук. 15,11—32.
¹⁸ См. Дан. 4,30 ел.
¹⁹ См. 1 Тим. 5,3; 9—10; 1 Кор. 7,34—35; 39-^0; Матф. 19,12.
²⁰ См. Лук. 12,50.
²¹ Согласно преданию, принятому многими отцами церкви, Исайя был перепилен деревянной пилой по приказу царя Манассии. Ср. Евр. 11,37.
²² См. Деян. 7,59.
²³ См. Иов. 1,15—19; 2,9—10; 42,10.
²⁴ В Писании ничего подобного не сказано. Вероятно, Тертуллиан приводит здесь свою собственную версию.
²⁵ См. 3 Пар. 19,11—12.