Так почему аборигены съели Коха?
Так почему аборигены съели Коха? // Демократический выбор. - 1998. - №51.
В Хакасии искали маньяка. Собственно, у нас их, маньяков этих самых, искать не надо ни с фонарем, ни со свечкой: Софья Власьевна за 70 лет своей трудовой деятельности наштамповала их столько, что в кадрах кинохроники или на газетных фотографиях советский народ имеет весьма маниакальный вид плюс явные симптомы «даунизма»: глаза вылупил, ест ими начальство и КПСС, за пазухой — партбилет, на стене — Ленин в рамочке.
«Маньяк советикус» обычно торопится на партсобрание или на субботник, вид у него то ли забитый, то ли свирепый, а без красного флага он на улицу просто не выходит, ему без него холодно. Взор устремлен в светлое коммунистическое будущее, а немытые калоши и слегка окровавленные руки он несет из советского прошлого. Образец этого рода, вида, семейства и отряда и в наши просвещенные дни наблюдается без бинокля на коммунистических митингах, в Госдуме и иногда — даже на рельсах.
Животное, конечно, занятное, но крайне опасное и кусачее, хотя жизнь собачью оно само себе устроило, без постороннего вмешательства. Сосиску желательно не совать — эта божья тварь может откусить руку. Вместе с головой, кстати.
Так что власти Хакасии, а также тамошнее МВД могли бы долго не ползать по кустам, как следопыты. Ведь, несмотря на либеральное влияние младшего Лебедя и близкий плеск крыл старшего, коммунистов и совков в Хакасии хватает. Но хакаские «органы» искали маньяка специфического. Сексуального. С уголовной подоплекой. Как водится, не нашли.
Чему здесь удивляться? Маньяк простым глазом невидим. Вон до сих пор в столице-матушке экстремистов ищут все прокуроры и госбезопасники. И, несмотря на изобилие коммунистических и фашистских организаций и газет, свастик и приветствий на нацистский манер, несмотря на пещерный антисемитизм одной «крупной парламентской фракции», красной в коричневую полосочку, экстремисты никак не ловятся. «Экстремист не ловится, не растет кокос»,— плачут, Богу молятся, не жалеют слез.
Плачут, конечно, демократы. Что им еще остается делать? И что они еще умели делать в нашей истории, начиная с горемычных кадетов и кончая горемычными реформаторами, которых выгнали отовсюду, кроме РАО ЕЭС, да и то, видимо, выгонят по весне, когда кончится отопительный сезон…
Так что проблемы хакаских правоохранительных органов, тщетно пытавшихся уловить маньяка, понятны и близки каждому россиянину. Но из каждого положения есть выход. Наш, советский, специфический. Главное — вал. Произвести продукцию, провести мероприятие, отчитаться перед инстанциями, от МВФ до столичного начальства (включая Кремль), от электората до истории, от шахтеров до пленума КПРФ.
И наши хакаские правоохранители начинают читать книжки. И находят у одного писателя элементы эротики. Раз пишешь о сексе — значит, ты сексуальный маньяк! Арестовали, допросили, теперь можно осудить — и отчитаться.
По этому принципу искали убийц отца Александра Меня. Пока надобность в отчетах перед нашим беспамятным обществом не отошла в область легенд и преданий за давностью лет (3—4 года).
И если вы думаете, что эта методика имеет отношение только к юстиции и судебным ошибкам, то черта с два. Это тенденция, однако.
Журналист Дима Быков едва не сел в тюрьму за то, что в своей газете написал фельетон, где на манер знаменитого Зощенко изобразил советский народ, выражающийся матом и со всей такой лексикой наводящий «конституционный порядок» в Чечне. Прокуратура даже ненадолго арестовала Диму, предположив, что, если бы поэты не писали про то, что народ ругается матом, то он и не ругался бы. Конечно, можно озадачиться вопросом: что первично — ругающийся народ или издевающийся поэт, но это вопрос из вечных. Раз до сих пор не выяснено, что первично: курица или яйцо?
А то недавно партайгеноссе Макашов устроил маленький устный погром евреям, а партайгеноссе Зюганов его прикрыл грудью, а остальные их сподвижники стали организовывать кампанию в защиту «гонимого» СМИ Макашова. И сделали коммунисты вывод: во всем виноваты журналисты. Ведь если бы они не показывали, как разжигают межнациональную рознь, то не было бы ни розни, ни огня, ни, по-видимому, наций. По принципу: нет картинки или странички, нет и проблемки. И явленьица.
Кстати, история про КПРФ и печника, то есть Чубайса, еще одно лишнее тому подтверждение. Депутаты страшно возмутились тем, что на дворе холодно, что дни укорачиваются, что мазута и дровишек нетути, что Крайний Север, кажется, замерзнет насмерть, поскольку топливо не завезли. И вообще в России холодно купаться! (Особенно, когда нет горячей воды.) И тут же нашелся стрелочник, то есть истопник. Виноват, конечно, Чубайс. Если бы не приватизация, то зимы бы и вовсе не было, кто же этого не знает.
Наверное, когда на Земле наступил ледниковый период, он был следствием либеральных реформ, проведенных динозаврами в юрском периоде. А когда в палеолите ледник отступил и мамонты вымерли, тогда, наверное, как раз большинство в каменном правительстве получили народно-патриотические силы.
Но апофигей маниакала как целенаправленного мероприятия — это, конечно, дело Коха.
С Кохом, ребята, еще сложнее, чем с Куком. Аборигены съели Кука, потому что хотели кушать. А Коха-то за что? Ну, понятно, вопрос меню, ням-ням… Изголодались россияне за долгую советскую (тунеядскую) жизнь.
Но ведь Кох как раз и объяснял «голодным и рабам», где можно разжиться провиантом и на каких условиях. Такая уж сложилась историческая практика, что нигде нет провианта ближе капитализма. И такая еще странная деталь: в рамках «великой державы» тоже — ни провианта, ни топлива нет. Как только слезем со своей елки, куда мы взгромоздились, причем без кусочка сыра, то есть переселимся из царства утопии в царство истины (то есть реальности) и назовемся державой самой обыкновенной, второй свежести, с душком, без штанов, довольно-таки голодной и оборванной, но с большим количеством коммунистов, так сразу и оденемся, и поужинаем.
Но маньяки, выступившие с вилами против Коха, решили, что наша оборванность и несытость проистекают от того, что Кох дал соответствующее интервью. А мы прочитали и заразились.
Мы давно уже не живем, а отписываемся. Пытаемся делать вид, что делаем реформы. Гайдар делал, когда давали, а Примаков делает вид, что делает реформы, благо ему дают делать вид. Сегодня реформа — советское мероприятие. «Мероприятие стало полностью самонеуправляемым, и как всякое хорошо задуманное и правильно организованное мероприятие, кончилось ничем.»
