Девиз Валерии Новодворской: «Не бойтесь ничего. Но бойтесь промахнуться!»
Девиз Валерии Новодворской: «Не бойтесь ничего. Но бойтесь промахнуться!» // koMok №9 (Новосибирск), 11 июня 1997. Интервьюер Евгений Денисов.
Я – не Фанни Каплан
Как мы уже сообщали, в гостях у «Комка» побывала известная правозащитница, лидер Демократического союза, наш постоянный автор Валерия Новодворская. Сегодня мы предлагаем вам выдержки из беседы, которую провела Валерия Ильинична с коллективом редакции. Мы умышленно не сопровождаем ее высказывания комментариями, ибо уверены, что у нашего читателя достаточно эрудиции и чувства юмора.
О Демократическом союзе
На учредительный съезд в 88-м приехало 150 человек, из них 50 вступили в партию, остальные 100 просто решили поразвлечься. В том числе явились некоторые «коммунисты на демократической платформе». Было ужасно смешно, потому что они стали предлагать нам помочь составить программу. Я говорю: «Вы что, ребята, офигели?» Сидели они все и страшно мешали работать, потому что пытались внести совершенно неделовые поправки. Слава Богу, на второй день мы заставили всех заявления подать о вступлении в партию. А кто не подал — их просто не слушали.
О Жириновском и ДС
Явился на учредительный съезд и Жириновский. Он тогда вообще ходил по неформальным объединениям и приглядывал себе такую тусовку, с которой может быть какая-то прибыль. И чтобы больно не били, и чтобы в подойник капало. ВВЖ в первый день самым наглым образом влез на стул и сказал, считая, что желает нам добра: «Нельзя с такими программами выступать, потому что нас всех повяжут, а надо, наоборот, написать, что мы коммунистов поддерживаем, мы за перестройку, а потом воткнем им нож в спину». Мы, как услышали эти умные речи, естественно, со стула его согнали. Цели были диаметрально противоположные: у нас — предельная конфронтация, а у него — куда-то просочиться. Тем не менее, он на второй день явился и предлагал несусветные поправки, просто снимающие весь антикоммунистический накал программы. А на третий день вообще — не подавая заявления в партию — сказал, что баллотироваться в руководящие органы партии согласен. «Куда же вы, Владимир Вольфович, вы ведь даже в партии не состоите?» — «А я посмотрю. Если меня в руководство изберут, то я, может быть, и вступлю». После этого он ходил по московским политическим тусовкам, причем неважно, какого профиля: и к правым, и к левым, даже к очень сильным левым. Нигде не прижился. И стал создавать ЛДПР, уже получив подъемные от КГБ.
О будущем президенте
Есть приличные люди, но они не пройдут. Гайдар уже не пройдет. Немцов тоже может не пройти. Какие у него шансы? Говорили, что у Явлинского есть о шансы, — оказалось, семь процентов.
О новых реформаторах
К сожалению, все наши интеллигенты — из Нижнего Новгорода и из других мест — привыкли, что ими помыкают, что зовут наверх, а потом с лестницы спускают. Они относятся к этому как к должному. Они начальству все привыкли подчиняться. Все, не исключая Гайдара. Они бунтовать не умеют, они принимают порядок вещей. Поэтому они никогда не сделают революцию, никогда не перевернут страну. Они боятся свободы, они боятся крови, поэтому ее, как правило, проливается максимально. Эдипов комплекс. Они пришли во власть не из тюрем и лагерей, а из престижных институтов, из журналов типа «Коммуниста». Всю жизнь они делали только то, что им позволяли, и только тогда, когда позволяли. Они ущербны, к сожалению, все, не исключая Гайдара и Чубайса. В этой компании единственный человек является исключением — это Боровой.
О Боровом
Каким-то образом ему удалось сохранить внутреннюю свободу, ему, прошедшему те же институты, удалось не впустить в себя советскость, он — совершенно инородное тело в этой стране. Боровой — произведение будущих веков, он значительно отличается и от Гайдара, и от Явлинского именно тем, что у него нет комплекса ущербного советского человека, который привык делать только то, что ему позволяют. Поэтому его никуда не зовут. Потому что Чубайс скажет, например: «Я с Черномырдиным работаю с удовольствием», а Боровой этого никогда не скажет. Он просто скажет: «Убирайте вашего Черномырдина, я ему повиноваться не буду».
О Немцове
Немцов — это не Бог весть что. При нашей бедности и скудности, на нашей политической свалке, среди наших политических отбросов Немцов может показаться очень привлекательным. Прямо хочется ему на шею броситься. Но Немцов всего-навсего социал-демократ, не более того. Он врет с большим удовольствием. Чего стоит один детектив с черными «Волгами»! Или чего стоят разговоры, что богатые должны делиться, а
бедных должно содержать государство... Немцов — советский мальчик из первых учеников, который, конечно, бывал в Давосе, но не проникся мироощущением западного человека — жесткого и в то же время свободного. Тем более он никогда не сможет быть таким, как Чубайс. Он не сможет переламывать страну через колено, не сможет сопротивляться, когда у него будет слишком много противников. Он не создан для жестких ситуаций.
О Лебеде
Лебедь наломает очень много дров. Причем, как медведь в тайге, направо и налево. Лебедь совершенно непредсказуем. Предсказуемо только одно: он не станет работать с компетентными специалистами. Он не будет советоваться с Гайдаром, с Чубайсом, вокруг него будут профаны типа Глазьева. Он сейчас нашел очередного консультанта из газеты «Завтра» — некто Джемаль. Это такой крутой исламский фундаменталист с красно-коричневыми выкрутасами. Красивое сочетание — вроде коктейля «Кровавая Мэри». Лебедь совершенно однозначно уничтожит свободу прессы, он не потерпит ничего такого. И по всей стране будет много Тяньаньмэней. Понятно, что он начнет создавать мощную, сильную армию. Понятно, что экономика загнется окончательно. То есть он немного отличается от Зюганова, но финал будет тот же.
О политиках вообще
Политический деятель не должен никого жалеть. Политический деятель не должен думать о том, понравится он или не понравится. Он не должен думать о том, сколько голосов он выжмет из данной аудитории, потому что, если он начнет думать о голосах, он начнет говорить то, что этой аудитории приятно. Он должен провозглашать истину, то есть должен вести себя как Иисус Христос, который никуда не собирался баллотироваться и не думал, изберут его или не изберут, потому что он собирался не в кнессет, а на Голгофу. Политический деятель должен знать, что ему придется действительно переламывать страну через колено, менять тысячелетнюю историю, причем менять не экономику, а менталитет.
О Петре Первом и Лужкове
У нас не было деятелей, которые понимали, что они делают. Петр инстинктивно чувствовал это, но он сам был слишком неотесанным, слишком примитивным и слишком грубым. Он не мог понять, что — помимо флота, армии, дворцов — ему нужно насадить свободу. Как он мог насадить свободу, если он в принципе не мог ее переносить? То есть у него получалось как раз то, что Лужков хочет сделать: капиталистическая экономика и абсолютно некапиталистическая, рабская политическая надстройка. То есть Лужкова все устраивает: пожалуйста, пусть будет капитализм, но пусть при этом все ему подчиняются, никто лишнего слова не говорит, никто его не критикует. Пусть все варятся в этом московском котелке — он же собирается подвесить его над всей Россией. Пусть все будут черносотенцами, охотнорядцами, он будет их всех любить. Но если они начнут отклоняться, он их зачислит во враги народа.
О терроре
Людям моего типа никто не даст ближе, чем на 5 метров, подойти к диктатору. Да и я не Фанни Каплан (хотя с Фанни дело темное: стреляла или не стреляла? она или не она?). Мы никого лично ликвидировать не сможем, потому что они первым делом ликвидируют нас. Дело в том, что у них готовый фээсбэшный аппарат, ему нужно только дать команду. Этот аппарат ждет. Кого надо убирать — они знают. Они знают, кто будет сопротивляться, опыт есть. Они знают всех наперечет, у них есть досье на каждого демократического лидера. Знают, например, что Явлинский не опасен. Знают, что мы будем протестовать, причем, возможно, нецивилизованными методами.
О русских либералах
Наши либералы (когда они даже заводились от сырости) типа, там, Милюкова, Набокова, были такими кисоньками, что хочется розовые бантики повязать. Единственное, на что они оказались способны, это дать деру в 17-м. Либеральная Россия ничего не сумела противопоставить большевикам. Самое ужасное, что она оказалась неспособна к сопротивлению. Там надо было не разговаривать, надо было сделать то, чего не сделал Керенский, — призвать Корнилова. Они не были бы побежденными, не были бы беглецами. Они бежали в парижи и неизвестно чем там занимались. Они даже сопротивления на территории России не смогли организовать — диверсионные группы посылала белая армия, а не либералы. Большевики были крутые ребята, они сделали со страной все, что хотели. И равных им в те дни не было, это надо признать. Белая армия не имела никакого права бежать из Крыма. Никакого права Колчак не имел ехать куда-то, надо было сопротивляться. Если бы они все приняли одно решение, не было бы этих семидесяти лет. Либералы должны научиться твердости. Должны научиться в случае необходимости стрелять. Либералы должны уметь защищаться, иначе в России либералов не останется. А будет то, что было в 17-м.
Записал Евгений ДЕНИСОВ
