Сладко спится палачам по ночам
Сладко спится палачам по ночам // Новое время. - 1997. - №29.
Итак, даже железные желудки советского правосудия, доставшегося Российской Федерации в приданое вместе с мавзолеем, коммунистами, красными звездами, армией и прочим хламом, не сумели переварить мое злополучное дело по ст. 74-й, ныне 282-й. Дело выплюнули за отсутствием состава преступления.
Нигде больше (разве что в Китае, Иране, Ираке и столь же злачных местечках) нет таких внимательных и благодарных читателей, как у нас в ФСБ и в прокуратурах всех мастей и иных уровней. Поистине российские журналисты и писатели должны благодарить судьбу.
Кто еще мог бы два года подряд читать две моих статьи четырехлетней давности, кроме гг. Ильюшенко, Скуратова, Трофимова? И какие еще налогоплательщики, кроме российских, позволили бы господам прокураторам этим заниматься два года за государственный счет?
Последним оперативно-розыскным мероприятием на 74-й платформе стала комиссионная экспертиза, то есть научный симпозиум среди светил социальной психологии, по профилю никогда не работавших в КГБ, как «эксперт» Рощин, а лишь в МГУ. Когда под той азбучной истиной, что «не виноватая я», подписались десять ведущих ученых, прокуратура скрепя сердце (та половина, которая поклялась во что бы то ни стало меня посадить) дело прекратила. И, видно, ожидала от меня благодарности, как от злополучных коммунистов, освобожденных Хрущевым из сталинских лагерей, которые на партию не обиделись, «ибо партия ни в чем не виновата».
Моя неблагодарность может изумить общественность. А прокуратура, того и гляди, ответит на мои ламентации словами одного из гоголевских персонажей: «Ну что ты стоишь? Иди, я же тебя не бью». Как писал в шестидесятые годы, приступая к «Архипелагу», Солженицын, тогдашний Солженицын — воинствующий:
«Посчастливилось нам дожить до такого времени, когда добродетель хоть и не торжествует, но и не всегда травится псами. Добродетель битая, хилая, теперь допущена войти в своем рубище, сидеть в уголке, только не пикать. Однако никто не смеет обмолвиться о пороке. Да, над добродетелью измывались, но порока при этом — не было».
Ежели порок покарали в лице гг. Трофимова и Барсукова, то в их мрачном послужном списке значится такое, что мое скромное дельце просто тонет и теряется. За Барсуковым — Чечня. За Трофимовым — застенки для диссидентов. Кто это сказал, что палачей должны отпускать с пенсионом за выслугу лет? Даже моральная компенсация, если суд впервые в истории СССР-РФ пойдет на такой прецедент, будет выплачена мне не из средств Ильюшенко, Скуратова, Трофимова, а из бюджета, то есть из средств нуждающихся демократов-врачей и демократов-учителей, из медных денег читателей «Нового времени». Они ли должны оплачивать фашистские досуги нашей юстиции?
Я не верю в эффективность увольнения врагов демократии. При нынешнем круговороте номенклатуры в природе, когда новый класс никогда не вылетает из обоймы. Хорошо нам знакомый г-н Степашин, апологет и соавтор чеченской войны, в награду за отличную боевую и политическую подготовку переведен на ниву права, на которой до сих пор его можно было считать разве что васильком во ржи. Представитель номенклатуры теперь называется «человеком команды». А команда у них одна: «Свистать всех наверх!» Но это к слову. Вернемся к делу. На каждое закрытое дело полагается эпитафия. Таковую нам изобразил Виктор Козлов в N3 замечательного издания «Молодая гвардия».
Почтенный г-н Козлов, нашедший некогда газету «Пульс Тушина» вполне цивилизованной, возмущается тем, что «еврейский адвокат» Г.Резник смеет цитировать великих русских писателей. Очевидно, с расистской точки зрения, он обязан был бы цитировать Шолом-Алейхема и Лиона Фейхтвангера. К тому же знатный литературовед В.Козлов считает, что великими Пушкин, Лермонтов и Некрасов стали не благодаря поэтическому своему дару, а в силу «огромной любви к Родине». Удивительно, почему в таком случае гг. Куняев, Бондаренко, Бушин и Проханов, совписы из газеты «Завтра» и окрестностей, еще не получили Нобелевскую премию по литературе. Вообще защита на моем процессе вызвала у автора «Молодой гвардии» отвращение. Он помнит те времена, когда врагов народа не смели защищать, и советские адвокаты просили для своих клиентов смертной казни. Дальше следует самое интересное. Апологетика фашизма, антисемитизма и расизма.
«На фоне откровенных антирусско-профашистских высказываний В.Новодворской, встречавшиеся мне «антисемитские» высказывания выглядели призрачными литературными образами или околонаучными и вообще фантастическими гипотезами». Дальше идет вывод, по стилю достойный помещения в печально известные гитлеровские Нюрнбергские законы:
«Реально к «государственным преступлениям» следовало бы отнести только русофобию, так как русские люди — этнообразующая основа России, и ненависть к русским означает, по существу, ненависть к Российскому государству».
Можно представить себе Россию без евреев или без какой-то другой национальности, но представить ее без русских — невозможно. Что может сделать российский интеллигент и правозащитник Резник с этой зоологией на уровне нильского крокодила? На зубастую пасть аргументы не действуют.
Капитана Никитина не выпустили на несколько дней для получения международной премии. Алину Витухновскую следствие пытается теперь сбыть в психиатрическую больницу. Их дела не закрыты. У них еще можно что-то отнять. Остаток здоровья, нервов, надежд на лучшее будущее.
Никогда не надо откладывать ничего на завтра. Расплату, например. По словам опять-таки Солженицына:
«Но те же самые руки, которые завинчивали наши наручники, теперь примирительно выставляют ладони: «Не надо! Не надо ворошить прошлое! Кто старое помянет — тому глаз вон!»»
Однако доканчивает пословица: «А кто забудет — тому два!» Не ответившие за сталинские наручники закручивали брежневские и андроповские. Не ответившие за Пермь, Потьму, Казань, Орловский спец, гибель Анатолия Марченко и Василя Стуса пытаются хоть кого-то да снова заковать. Способ отучить надевать на инакомыслящих наручники один — давать по рукам. Ленин-то сохранился неплохо, благодаря чудесам науки и техники. Страна сгнила и протухла. Такое идет от «Молодой гвардии», «Завтра», Думы и российской юстиции амбре… В замечательном романе Абрама Терца, то есть Андрея Синявского, ссыльной Алле является дух Сталина и просит прощения, ибо иначе не обретет он посмертный покой. Христианка Алла прощает и посылает его ко всем другим жертвам: лично у каждого просить прощения. Значит, он дойдет и до нас. Давайте откажем им в прощении, живым и мертвым палачам. И тогда они переведутся. У них не будет шанса ни в этом мире, ни в том.
Добрые люди, призывающие простить, забывают, на что они обрекают диссидентов — тех, кто боролся, кто что-то делал, в отличие от подавляющего большинства. Если коммунисты назначают друг другу свидания у памятников Ленину и у его Мавзолея — это значит, что диссиденты будут встречаться на судебных процессах, в кабинетах следователей, во Дворце Правосудия. Органы наверстывают упущенное. «Ах, недосажали, недожали, недогнули, недоупекли». А тут Президент сказал, что Думе не врежет, а будет с ней сотрудничать. Значит, встретимся на Лубянке. Место встречи изменить нельзя.
