Venceremos!
Venceremos! // Новое время. №44. 1997
Тот же тест, но с двумя абзацами в конце - Дождь покапал и прошел // koMok №41, 16 октября 1997.
«Только змеи сбрасывают кожу, чтоб душа старела и росла. Мы, увы, со змеями не схожи, мы меняем души — не тела». Как же прав был Николай Гумилев, эстет, поэт и акмеист, завсегдатай элитарных тусовок, путешественник и этнограф в пробковом шлеме и с ружьем, солдат-доброволец Первой мировой и, наконец, мятежник, заговорщик и контрреволюционер, окончивший свою жизнь не на Монмартре, не в Африке, а в подвалах ВЧК!
Наши грешные души изменились не меньше, и мы поняли это, когда увидели ретро-показ некогда модного хита семидесятых годов — фильма Э.Сото «В Сантьяго идет дождь». Тогда, в 1974-м — 1976-м, все эти «ночи над Чили» и «дожди в Сантьяго» нас очень впечатляли, казались очень темными и очень мокрыми.
В театре Маяковского шел спектакль «Venceremos» по пьесе Генриха Боровика. Жалея жертв пиночетовской охранки, мы не задумывались о том, что «Venсeremos» — это чилийский «Интернационал». Ни капли не сочувствуя социалистической идее, мы сочувствовали пиночетовским жертвам в силу сильнейшей идиосинкразии по отношению к армии, танкам, арестам, пыткам и стуку прикладом в дверь. Пиночет ассоциировался в умах затравленной российской интеллигенции то ли с Берией, то ли с Дзержинским, то ли с самим Ульяновым-Лениным.
Сколько лет висел у меня на стене портрет Сальвадора Альенде? Когда все цели недостижимы, а средства, как праведные, так и не очень, абсолютно недоступны, всегда находишь, что цель не оправдывает средства.
Вольно же нам было судить Пиночета, Столыпина, Деникина и Врангеля за нарушения прав человека нашим трибуналом вечных зрителей, политических импотентов и бессильных иждивенцев всех процессов, всех эксцессов и всех деяний, совершившихся до нас и при нас! Стоило «двадцать лет спустя» посмотреть фильм Э.Сото, чтобы убедиться в том, что подвески королевы нас более никак не интересуют.
Фильм сделан левым режиссером и с левых позиций, поэтому режиссер не понимает, что проговаривается. Он пишет, как дышит. И тем же воздухом в унисон с Э.Сото дышат Жан-Луи Трентиньян и Анни Жирардо. Им-то в грозном лике генерала-путчиста не мог привидеться Феликс Эдмундович: это не их воспоминания, а наши.
Сколько, оказывается, на свете левых! Куда больше, чем правых. В фильме победа Народного единства выглядит столь же тревожно и пугающе для наших травмированных красными флагами и семьюдесятью годами левых маршей типа «Venceremos» умов, как приход к власти «законным», «конституционным» путем «народно-патриотической оппозиции» во главе с Зюгановым и Бабуриным. В первый же день после победы на выборах народные массы, которые были куда левее «товарища президента», собрались выйти на улицы. Зачем массы выходят на улицы, мы здесь у себя видели и в 1905 году, и в марте 1917-го, и 25 октября того же года, и 3 октября 1993-го, через десятилетия, но все с той же неувядающей жаждой разрушать «буржуазную» цивилизацию и бороться за права «трудящихся» с помощью заточек, баррикад и молотовских коктейлей, рецепт коих любезно сообщается Эдуардом Лимоновым в его одноименной газете «Лимонка». Вообще зачем идти на улицу, если ты победил на выборах? Не понимаете, зачем? Выборы — это палец, а хочется откусить всю руку: национализировать, ломать, крушить, делить, конфисковать, грабить, казнить «чуждый элемент».
Вообще слово «буржуазный» произносится положительными персонажами едва ли не в каждом кадре с плохо скрываемым презрением. Поэтому положительные персонажи вызывают, несмотря на весь шарм Трентиньяна и Жирардо, оторопь вместо ожидаемого сочувствия. Антиамериканизм типа прохановского, почти «Янки, гоу хоум!», полный развал экономики, очереди, национализация предприятий и медных рудников… Зато социальная демагогия в виде полулитра бесплатного молока, выдаваемого каждый день каждому ребенку. При том, что родители лишаются зарплаты, на которую могли бы купить этому же ребенку хлеб: сокращаются рабочие места, растет безработица, исчезают продукты, словом, весь букет последствий централизованного «улучшения жизни трудящихся». Положительные герои высказывают дикие экономические тезисы и упиваются грошовыми агитками и трескучей революционной риторикой. Э.Сото хотел их всех воспеть, он-то на их стороне, поэтому ему можно верить: это не клевета, не гротеск, это так и было. Значит, это было так же, как у нас, минус ВЧК. Но до ВЧК оставалось недолго. Забастовки врачей, учителей и водителей грузовиков приближали ситуацию к развязке. Альенде явно не был готов к роли народного комиссара, и это ему делает честь. Но его сподвижники уже создавали параллельные структуры власти, что-то типа народных комитетов самоуправления. То есть речь шла уже о советской власти, о выходе из парламентского поля. И в этот момент вмешалась армия. Так, как она вмешивалась в Турции, в Алжире, у нас в октябре 1993 года. Одни приветствовали, другие проклинали. Одни остались жить в нормальном буржуазном обществе, другим пришлось умереть. Ни танки, ни горящая ЛаМонеда не вызывают теперь у нас протеста. Мы это видели у себя, мы этого хотели, мы этого добились и этому аплодировали. А уровень протеста в Чили был выше. И оружие у сторонников Народного единства оказалось в изобилии, и военным пришлось брать не только дворец, но и университет, и заводы, и улицы. Победить в гражданской войне без стадионов и жестокости, по-видимому, нельзя. Когда-то наши либералы не захотели платить эту цену и призвать Корнилова. Скупой платит дважды. Страна уплатила 60 миллионов жизней. В Чили этого не случилось. Погубивший свое доброе имя и свою душу Пиночет изменил ход вещей.
Мы в 1993 году впервые согласились платить по счетам, но будет ли достаточно взноса, сделанного нами 4 октября?
Я не говорю о легитимности, и Э.Сото мало о ней говорит. Когда идет спор двух форм жизни, двух противоположных формул существования, легитимность чужой формы жизни мало кого волнует. Легитимна твоя концепция, твоя партия, твоя и твоих близких жизнь. Кто мыслит иначе, тот проигрывает гражданские войны.
Фильм Э.Сото хорош тем, что устраивает нам очную ставку с прошлым и дает возможность держать ответ хотя бы перед своей совестью. Теперь мы знаем про себя все. Мы готовы защищать права наших врагов только после нашей окончательной победы. И когда возникла дилемма, кому идти на стадионы, им или нам, мы предпочли послать танки против них. Это норма. А мы-то думали, что мы — исключение. Поэтому юный член ДВР и стоит с лозунгом, что России нужен Пиночет. Свобода, собственность, законность. Любой ценой? Да, любой. Это политический прогресс и нравственное падение. «Крикнул я. Но разве кто поможет, чтоб душа моя не умерла? Мы, увы, со змеями не схожи. Мы меняем души — не тела». Итак, над Сантьяго когда-то шел дождь. И над Испанией шел. Было дело. А теперь он покапал и прошел, солнце в целом свете. Большим уже не будет хорошо на душе, большие лишились белых риз и спокойного сна, большие ответят на Страшном Суде. Но, может быть, будет хорошо хотя бы детям?
