Жили у бабуси два веселых гуся
Жили у бабуси два веселых гуся // koMok №44, 6 ноября 1996
Была до Октябрьского переворота в России такая детская книжка: «Птичий двор бабушки Татьяны». Детки Российской Империи познавали по ней сельское хозяйство; другой возможности у них в нем разобраться как-то не было, разве что в булочной или в лавке живности. «На картошку» никого не посылали, хлеба и мяса всем хватало с избытком, да еще и на экспорт оставалось. Так что не было надобности выполнять Продовольственную программу и посвящать гимназистов в проблемы роста поголовья рогатого скота.
На птичьем дворе у бабушки Татьяны всякая птичка была на своем месте и при деле. И гуси, и лебеди, и голуби, и индюки знали свои обязанности и права. У нас же наши пернатые почему-то расселись по берлогам, если верить генералу Лебедю. Хотя в берлогах должны обитать мишки косолапые. И потом, не сидят они тихо по берлогам, а хлопают крыльями, орут дурными голосами и клюются.
Прямо как в фильме Хичкока «Птицы», где пташки начали заедать человеческую жизнь не только в переносном, но и в прямом смысле. Причем птички сначала склевывают друг друга, а потом принимаются за ни в чем не виновных чеченцев, да и за нас, грешных.
Сначала, как водится, грачи прилетели, на крыльях войну принесли. У других, более благополучных народов грачи символизируют оттепель. У нас — заморозки. Представляю себе картину Саврасова, изображающую «прилет» Павла Грачева на позиции федеральных сил в Чечне в тот момент, когда бывший министр живописно воспевал юношей, гибнущих с улыбкой на устах за то, чтобы крылья черные бомбардировщиков и дальше над Родиной летали, а поля ее просторные вечно топтали бы танки своими конституционными гусеницами. Насилу-то президент спровадил первую порцию грачей в теплые края, в страну вечных каникул, на честно заработанных на чужой крови «Мерседесах». Да и с дачами все в порядке, крепостные солдатики построили нашим генералам полное Подмосковье. «Как вам нравится ваша новая вилла? Мы в нашей устроились очень мило...» Искусством не награждать переводом в теплые края за неверную службу, искусством жарить провинившихся гусиков без яблок и чернослива, искусством карать за 100000 человеческих жизней, за трупы, которые клюют по милости грачей в чеченских оврагах вороны, наша демократическая не в меру и не по сезону президентская власть ещё не овладела.
Хорошо, что хоть с Воробьевыми бедной России повезло. Генерал Воробьев, член «Демвыбора России», просто предпочел уйти в отставку, нежели совершить эту глупую подлость, эту подлую глупость: вести войска на Чечню. Воробей — птица безобидная, верная идее и России, в теплые края на зиму не улетает и ни за что не подведет.
Но продолжим нашу утиную охоту, исключив из нее господина Гусинского, потому что он домашний, не бойцовый, никуда не лезет, мирно деньги зарабатывает и подкармливает такой классный канал, как НТВ, и парочку милейших газет. За что имеет от благодарных россиян право на свою порцию пшена.
А вот охотник-то господин Коржаков как раз попадает в разряд «гусиков». А мы-то его считали чем-то вроде верного Гримо при Атосе. Мог бы Гримо гадости про Атоса на пресс-конференции говорить, компромат на него предлагать «Советской России», «Шпигелю» и прочим? Говорить, что зажился граф де Ла Фер, стар стал, не тот уже, что прежде, не может своими поместьями управлять? Да ни за что! Верный слуга умирает у гроба своего господина. Бедный Ельцин! Не везет ему ни на верных вице-президентов, ни на верных охранников, ни на верных генеральных прокуроров, ни на верных гэбульников... Перевелись верные слуги в наш просвещенный век. Может быть, имеет смысл искать не слуг, а сподвижников? Равных. Которые не украдут, не обманут и не предадут. Как Егор Гайдар. Как Сергей Ковалев. Как Сергей Юшенков. Как Анатолий Чубайс. А то получается у нас с А. Лебедем и А. Коржаковым прямо как в песенке из детсадовских времен: «Жили у бабуси два веселых гуся, один серый, другой белый, два веселых гуся». А их совместное турне в Тулу тоже в песенку укладывается: «Вытянули шеи, у кого длиннее». Клювы желтенькие пораскрывали, и такое послышалось...
Сам Малюта Скуратов догадался бы (хотя был не шибко грамотен) от Ивана Грозного не гулять налево, даже впав в немилость. Добрый Борис Николаева не сумел своих придворных вышколить так, как это сделал Грозный Иван Васильевич. И от этой доброты и сам президент страдает, и его народ впадает в прострацию. Во времена Иоанна Грозного хоть телевидения и газет не было. Малюта не мог дать интервью никому, да и Курбский нигде ближе Литвы прессы не нашел. А у нас с этим все хорошо. А что скажут иноплеменники? С высот власти несется какое-то омерзительное уханье, бьются тарелки, льются помои. А делом заниматься некому. Вот МВФ кредит нам и зажал. Не положить бы зубы на полку из-за того, что наши пернатые устраивают петушиные бои и щелкают клювами.
Ельцин был просто обязан выгнать своего Санчо Пансу за то, что тот во время выборов полез не в ту коробку и стал считать чужие баксы. А вот Санчо Панса должен был сидеть тихо и ждать, пока государь снимет с него опалу. На все его царская воля. Таковы законы придворного житья-бытья. А теперь вот бедный Коржаков пьет горькую чашу монаршего гнева. За такое поведение Петр I не только бы из армии уволил без пансиона, но и на плаху бы послал. Хорошо еще, что у нас царь добрый. Везет Коржакову.
А мы наблюдаем со стороны с некоторым злорадством. Потому что мы — не придворные. Мы (пресса, интеллигенция, демократы) — «Богом избранные певцы». Некоторые допущены к престолу, а некоторые — нет. Оно и спокойнее. А вон Попцов и Костиков тоже впали в немилость. Я думаю, за мемуары о живом царе. А мы, не допущенные, делаем, что хотим. Пишем, голосим, орем. И на престоле нам внемлют довольно часто. Меня вот сейчас от вредной красной прокуратуры и пролетарского суда защищает не только прогрессивная общественность. И ежу ясно, что здесь без престола не обошлось. Где-то за задником сцены маячит королевский вестник и не дает повесить Мэки-ножика в нашей «Трехгрошозой опере». Тем более что я не бандитка и в некотором роде играю роль Ивана Сусанина из оперы «Жизнь за царя». Только вместо поляков у нас коммунисты. Так хочется их в болото завести! Так что «С нашим атаманом не приходится тужить». С царем то есть.
Итак, когда Коржаков выпал из гнезда, там остались еще двое: Куликов и Лебедь. И полетели перья. По законам двора с государевым опальником водиться зазорно, да еще рекламу ему делать. Два веселых гуся вовремя не поклонились бабусе. И в результате возник исторический вопрос: «Мусик, готов ли гусик?» Гусик, кажется, готов. Вжик-вжик, уноси готовенького!
Я не склонна предаваться ненужной печали. Лебедя на горизонте нет, зато дело его в Чечне живет и побеждает. Хотя я думаю, что без монаршей воли, если бы Лебедя не выпустили на лыжню, никакой хасавюртовский мир не состоялся бы. Да, это был сеанс одновременной игры сразу на всех шахматных досках. 1. Насыпать зернышек, приманить Лебедя. 2. Раскрутить его светлый образ, дать ему набрать 15%, а потом подобрать и Лебедя, и его голоса себе в карман. С пользой для державы. 3. Пустить Лебедя в Чечню, как бульдозер. Снести сопротивление военщины. Навеки поссорить Александра Ивановича с империалистами и коммунистами (дабы неповадно было от них баллотироваться в 2000 г.), зная, что с демократами он поссорится и сам. 4. Испытание на верность и на прочность в условиях своей болезни: какой из Лебедя Добрыня Никитич. 5. Сбросить не сдавшего экзамен на аттестат политической зрелости А. Лебедя с корабля современности.
Да, наш Б.Н. — блестящий политик. Какая игра! Какой Птицелов! «Умею пташек я ловить, на дудочку их приманить, и потому я весел так, что пташки все в моих руках». На грани фола, но мы в дамках. Войны в Чечне нет, пернатые поданы к столу с трюфелями, заговоры устраивать некому. Конечно, это все полная чушь насчет армии чеченцев, которых Лебедь поведет на Москву. Но тот, кто вытаскивает подушку из-под царевой головы накануне операции и мелко и жалко интригует в компании с Коржаковым, опасен. Тем, что бесчестен. Богатыри так не поступают. А что сладкие плоды чеченского мира от Лебедя уплыли, так это справедливо. Наш миротворец отрекся от демократов, которые это дело защищали, вызывая огонь на себя, с декабря 1994 г., когда он молчал в тряпочку, ибо еще не знал, как пойдут дела: а вдруг согнем, сгноим, перебьем, сотрем с лица земли.
Лебедь присвоил лавры демократов, Рыбкин — лавры Лебедя. Это называется: вор у вора дубинку украл. Для траура нет причин. Пусть наш Птицелов и дальше расставляет свои силки и вострит вертел. Я чувствую, что на его пикниках мы всегда будем иметь свою долю.
