Яков Кротов. Путешественник по времени Вспомогательные материалы.
А народ-то голый…
А народ-то голый… // «Экспресс-Хроника» №13 (448), 29 марта 1996 г.
Мы слишком долго руководствовались тем розовым взглядом на вещи, согласно которому народ — страдалец, а власть — тираны на покрытых кровью народных тронах. Я, например, искренне верила, что народ жаждет освобождения от коммунизма. 18 января 1996 года, стоя в кольце милиции, с которой ДС враждовал всю перестройку, перед визжащим и тыкающим нам в нос красные флаги анпиловским зверьем, я впервые реально взглянула на тех, кого мы стремились освободить. Они взялись за красные флаги добровольно, они добровольно вступили в компартию, они добровольно голосовали за коммунизм на свободных выборах... Они давно приговорили к смерти всех нас: и Егора Гайдара, и Сергея Ковалева, и Михаила Молоствова, и Александра Подрабинека. Не хуже ли они Ельцина, который вполне мог бы нас всех ликвидировать, хотя бы за прочеченскую агитацию и пропаганду, потому что все мы, к нашей чести, кроме совсем уж пропащих, боролись на стороне чеченцев против Ельцина и федеральных войск... Но не ликвидировал, то ли по недосмотру, то ли из презрения к нашему бессилию, то ли по доброте. А. Подрабинек предлагает растить альтернативу: она есть (Е. Гайдар, Г. Явлинский, К. Боровой, да и мы сами), но как пересадите ее из горшка с подоконника на грядку? К такой упоительной альтернативе нам придется вырастить альтернативный народ... А жить стране остается 4 месяца. До Зюганова, до Жирика. Не успеем. Горсточка верных голосовала на выборах за либеральные идеалы: за ДВР, за ПЭС, отчасти это и электорат "Яблока" (те, кто голосовал не по ошибке, в расчете на халявный капитализм без слез). Вот кого стоит спасать, вот ради кого мы жили и боролись. Все остальные — между прочим и потом. Ради этой горсточки я лично готова на многое, если не на все. На отмену выборов, например. В нормальных странах перед выборами начинается соревнование в добродетелях. У нас соревнование в пороках. Пугливый президент притворяется социалистом, империалистом, популистом. Пугливые кандидаты в депутаты или в президенты делают вид, что они — не западники, не антикоммунисты, что они свои в доску. Откуда Каданников, Чечня, Примаков, куликовщина, надувание бюджета, пока не лопнет? Все эти чертовы выборы, наш "демократический" приоритет. Выборы нам вредны. Или выборы, или реформы. Или демократия, или либерализм. Или народовластие, или построение американской модели общества. Или право коммунистов высказывать свое глубоко враждебное нам (и человечеству) мнение, или наша жизнь. Умирать надо осмысленно. За свободу, за капитализм, за вывод войск из Чечни я готова умереть трижды. Но не считаю разумным умирать за право наших врагов повесить снова красные флаги и портреты Ильича. Против коммунистов имеет смысл объединиться не только с Ельциным, но даже с дьяволом с рогами и хвостом (с дьяволом, но не с Жириновским). Если уж быть честным до конца, то Ельцин нам сделал (нам — диссидентам) добра больше, чем народ. И ликвидация советской власти, и трехцветный, милый наш Флаг, и Конституция, и либерализация цен, и свобода погулять по Европе, и полные прилавки, и право зарабатывать деньги, и возможность ругаться в адрес властей, и "Экспресс-Хроника", имеющая собственный киоск, и Алеша Смирнов, имеющий должность в Центре по правам человека, и Сергей Григорьянц, проводящий конференции по КГБ, и Лев Тимофеев, печатающийся в "Русской мысли", а Ю. Рыбаков и С. Ковалев вообще в парламенте сидят. И даже я на свободе и печатаюсь не в самиздате, что превращает олигарха Ельцина прямо-таки в мецената. Благодарить мы за это не должны, наше дело — обличать власть. Но при этом надо иметь совесть или хотя бы здравый смысл. Надо за это все держаться. Крепко. Зубами и когтями. Губки бантиком и наивные голубые глаза за розовыми очками нам на этом историческом этапе ни к чему. Да, есть Чечня. Но если Ельцин выведет войска и даст Чечне независимость, чеченцы готовы простить и даже помочь военной силой против коммунистов. Я спрашивала, я знаю. А мы что, не простим? Целоваться с президентом не обязательно, а помочь против КПРФ и ЛДПР — это в наших интересах.
Отменить сейчас выборы — это значит включить реле. Дальше все пойдет автоматически. Коммунисты, которым власть просто шла в руки, не стерпят, устроят заварушку. Далее следует разгон, запрет, подавление компартий и националистических группировок, и очень жестокий, значит, нужен мир в Чечне, вывод войск, помощь чеченцев, они получают независимость. Теперь нужны демократы и Запад, опереться придется на них, все выгнанные возвращаются. Россия вступает в НАТО, мы строим крутой капитализм, почище чем Маргарет Тэтчер. Мы, диссиденты, как мне кажется, больше всех выиграли от падения коммунизма: жизнь, место под солнцем, ликвидацию тотемов и символов наших врагов. Именно нам при коммунизме не жить, это совки при нем жили, а мы не захотим. Под красным флагом я лично жить не хочу. Поэтому нам, диссидентам, принадлежит горькое право заявить: стране нужен мягкий, интеллигентный, право-авторитарный режим, либеральный неофранкизм. Без пыток, расстрелов, виселиц — но с запретом левых, дабы они все это именно и не устроили. Без запрета компартий и нацистских групп типа ЛДПР мы дальше не пройдем.
Хватит валять дурака. Давайте охотиться на красных ведьм, а то они нам такой шабаш устроят! Мы ведь все равно невинность уже потеряли, скомандовав 4 октября: "Пли!" А кто не скомандовал, тот сподличал вдвойне: ведь он не отказался от жизни, сохраненной ему теми залпами. Ельцин струсил, он боится народа, боится выборов. От трусости он начал войну в Чечне, от страхов. Перестав бояться, он перестанет сдаваться, сохранит жизнь и власть, а мы — свободу. На этих выборах народ нам плюнул в лицо, а он ведь был кое-что нам должен.
Это ежедневно поносимый мною Ельцин приказал закрыть мое уголовное дело (в августе). Шахтеры бастовали не из-за этого, не из-за несчастных чеченцев, не из-за остановки реформ, не из-за Вила Мирзаянова. Ну что ж, мы по-прежнему живем в стране рабов. Рабы — не субъект переговоров. Имеет смысл договориться с хозяевами.
-------------------------
Наталья ХМЕЛИК
НЕ ДОРОСЛИ ДО ДЕМОКРАТИИ?
Идею отменить президентские выборы в последнее время высказывают довольно часто. По сути она идентична желанию многих представителей демократического крыла видеть нынешнего президента в той же должности еще пять лет. Желание это понятно: результаты декабрьских выборов в Госдуму шокировали многих, и в этой ситуации продолжение президентских полномочий Бориса Ельцина представляется меньшим злом. К тому же у многих наших сограждан с Ельциным связаны приятные воспоминания об августе 91-го, да и об октябре 93-го года. За эти воспоминания Ельцину готовы простить свертывание реформ, Чечню, вариации на тему "союзного договора". Приятные воспоминания заставляют питать надежды на то, что нынешний президент снова изменится и превратится в оплот демократии и правового государства.
В конце 80-х депутаты из Межрегиональной группы, созданной на съезде нардепов, убеждали, что партийный функционер Борис Ельцин вполне способен стать одним из лидеров демократического движения, поскольку "способен меняться". Свою изменчивость президент уже доказал. В январе 91-го он поддержал независимость Балтийских государств, в 94-м начал войну в Чечне. Все время своего президентства он постоянно менял отношение к своим соратникам и советникам, часто по неясным мотивам, и более всего напоминал в этих случаях капризную барышню на выданье. По существу Борис Ельцин никогда не был сторонником демократии, так же, как верным приверженцем коммунистической идеи. Его влекла и влечет власть. Чтобы добиться этой основной цели, он готов измениться еще не раз и заключить сделку с кем угодно.
Сторонники отмены выборов, в частности В. Новодворская, после выборов в Думу в очередной раз убедились в том, что "народ" голосует не так, как им нравится. На этом основании они приходят к выводу, что народ не дорос до демократии, и проводить выборы с таким народом просто опасно. Вспомним, однако, что в августе и сентябре 91-го года аргумент "народ не готов" использовали, чтобы убедить нас в невозможности ликвидировать КГБ, провести земельную реформу, открыть архивы и т.д.
Если попытаться взглянуть на результаты декабрьских выборов под другим углом, результат получается совсем другим. Коммунисты получили около двадцати пяти процентов голосов. Это значит, что в стране, где семьдесят лет господствовала коммунистическая идеология, три избирателя из четырех проголосовали не за них. При этом социологи и журналисты отмечали, что результаты голосования по мажоритарной системе и партийным спискам в одних и тех же избирательных округах могли быть диаметрально противоположными. По "партийному" принципу проходит в Думу коммунист, а по мажоритарной системе — явный сторонник демократии. Означает ли это, что в демократическом движении не нашлись достаточно яркие личности, которые могли бы достойно противостоять на выборах коммунистам? Конечно, нет. Ярких личностей хватает, но проблема в их межличностных отношениях. Сложные отношения привели к созданию огромного количества карликовых партий с неясными различиями в программах. Чем, например, отличается программа объединения "Общее дело" от программы Партии экономической свободы? Похоже, ответ на этот вопрос знают только Ирина Хакамада и Константин Боровой. И подобных примеров можно привести множество.
Демократы постоянно говорят о необходимости объединиться и предложить на президентских выборах единого кандидата. В их речах есть, однако, некоторая недоговоренность. Похоже, каждый из тех, кто призывает к объединению, единым и единственно возможным кандидатом на президентский пост видит себя. И надежд на то, что к июню они сумеют договориться между собой, очень мало. Возможна ли в случае, если не договорятся, победа Зюганова? Конечно. Но отмена, то есть перенос президентских выборов, ничего не даст. Не сумели договориться за прошедшие пять лет, не сумеют и за следующие пять. А разговоры о том, что народ не дорос, это всего лишь попытка переложить ответственность с больной головы на относительно здоровую. Результаты выборов показывают, что всем нам еще предстоит долго учиться пользоваться инструментами демократии. И отказаться от обучения на том основании, что процесс будет болезненным, невозможно, если мы действительно надеемся когда-нибудь пожить в демократическом государстве.
