Яков Кротов. Путешественник по времени Вспомогательные материалы: КГБ.
На зов избиркома, стальными рядами
На зов избиркома, стальными рядами // КоМок №38 (Красноярск), 27 сентября 1995. С. 5.
Архангел Гавриил протрубил в трубу, и господа депутаты судорожно задвигались, одновременно пытаясь усидеть в нынешнем кресле и словить будущее. Из-за этого возникло даже немало диалектических противоречий, потому что столь противоположные потребности сцепились сразу и в неразрывном единстве, и в непримиримой борьбе. Все рекорды здесь побили избранные персонажи как из лагеря демократов, так и из вражеских окопов, не минуя, впрочем, центристов, то есть профессиональных перебежчиков, странствующих из стана в стан в зависимости от расклада на поле боя. Начнем с правящих партайгеноссе из нашего Российского газпромовского дома, которых впредь для краткости будем ласково именовать «домовыми». Главного «домового» Виктора Черномырдина жажда власти, как настоящей, так и будущей, заставила пойти на раздвоение личности. Одна сторона его выполняет премьер-министерские обязанности, а другая, по Фрейду, Юнгу и Ганнушкину, находится в оппозиции к собственному правительству. Представляю, как среагировали бы французские избиратели, если бы их премьер-министр, не уходя в отставку, сделал бы подобное заявление. Надеюсь, что наш избиратель, тертый калач, среагирует так же. Интересно, что мешает партайгеноссе Черномырдину прогнать не устраивающее его правительство и навербовать новое из гайдаровцев, которые, по крайней мере, отличают Гоголя от Гегеля, а калий – от кальция (а заодно и реформы от застоя)? Если мешает президент, то надо уходить в отставку и кричать «караул». Но ведь за такое поведение могут газ обратно отобрать, а это все-таки 25% мировой добычи. Виктор Черномырдин ловит сразу трех зайцев: кресло премьера, места в парламенте и свои родные энергоносители. Надеюсь, что не поймает ни одного, потому что в российском фольклоре считается, что и два зайца – перебор, не то что три.
Предвыборные обещания «домовых» сводятся к тому, что при них и дальше Волга будет впадать в Каспийское море.
Наши «домовые» – консерваторы, конечно. Но вся беда в том, что наша банка пуста, и нет в ней ни сайры в собственном соку, ни тушенки, ни сгущенки. А консервировать пустоту – это не значит быть английским тори. Про очередь за госдумовскими пайками, уныло выстраивающуюся в избирательном списке с бидончиками и кастрюльками, я уже не говорю. Замечательно смотрятся на сером чиновничьем фоне лихой черноусый друг усатого генерала Руцкого Никита Михалков и русская красавица в сарафане, кокошнике и бриллиантовом колье – Людмила Зыкина. Поразительная, от Бога, одаренность Михалкова-актера и Михалкова-режиссера странным образом сочетается с его человеческой, нравственной и политической заурядностью.
В принципе, «домовые» могли бы разжиться самим первоисточником – господином Руцким. Третий путч, начавшийся одновременно с вторжением в Чечню, как-то очень сблизил путчистов первой и второй волны; их семейный портрет в интерьере с президентом и его администрацией тянет на Веласкеса. Уже непонятно, где кончается Сосковец и начинается Лукьянов, помноженный на Варенникова Лобов делится затем на Руцкого; Грачева пишем, а Шенин в уме. В осадок выпадает Крючков пополам с Барсуковым. При Козыреве в числителе и Жириновским в знаменателе извлекаем квадратный корень из Язова; в итоге выходит генерал Куликов. А утомленный солнцем Сатаны Никита Михалков женился-таки на золотых приисках, если считать «домовых» богатой невестой, а черномырдинский Газпром – приданым. Итак, в правом центре у нас засели «домовые». В левом центре нет никого и ничего, кроме беспартийного спикера Рыбкина, успевшего дважды встать в оппозицию к партиям, обеспечившим его сначала мандатом, а потом спикерским жезлом. Впрочем, коммунисты и аграрии обижаться не вправе, потому что такое представление о попутчиках и их сдаче после употребления выработано их святым патроном В. Ульяновым. Аграрии вызывают большое умиление, потому что, во-первых, к ним прибился господин Заверюха, сбежавший от родного правительства в оппозицию с креслом, в зубах (опять патопсихология!), а во-вторых; наши аграрии не пашут; ничего, кроме терниев и волчцов, Россия от них не пожнет. Чем должны заниматься аграрии? Полагается им сеять пшеницу и возить ее в град-столицу. А они вместо этого обещают восстановить Союз, как будто это повысит урожай зерновых. Мне кажется, что сокращение с 1991 года коровьего поголовья на 1/3, свинского – на 50%, а овечьего – на 2/3 вызвано тем, что несчастные животные ознакомились с программой Аграрной партии.
Про красные Соборы, коричневые «русские общины» и комплексные бригады красной и черной сотни с размахом от либеральных демократов вещего Жириновского, с утра до вечера мстящего очередным неразумным хазарам, до хунвейбинов Анпилова отдельно говорить нет смысла. Пушкин про этот политический спектр уже все написал. Читайте «Евгения Онегина». Там все, и программы, и пленительный образ «непримиримой оппозиции». Ведь кроме депутатов, у дверей Госдумы столпились охотники за голосами (до выборов) и за черепами (после них) избирателей (неофитов августовская и октябрьская разбойничьи вылазки несколько отвлекли от парламентской деятельности). Нельзя же одновременно брать штурмом мэрию и Госдуму. Здесь приходится выбирать: или выступать по ТВ в программе «Лицом к лицу», или вышибать грузовиком двери телецентра. Всюду не успеть. Итак, в патриотические ряды влились свежие путчистские силы и стали топтать везунчиков с мандатами, козыряя пролитой у Белого Дома чужой кровью и потрясая сердца сагами об исторической роли ГКЧП. Словом, далее по Александру Сергеевичу:
Один в рогах с собачьей мордой,
Другой с петушьей головой,
Здесь ведьма с козьей бородой,
Здесь остов – топорный и гордый,
Там карла с хвостиком, а вот
Полужуравль, и полукот.
Еще страшней, еще чуднее:
Вот рак верхом на пауке,
Вот череп на гусиной шее.
Вертится в красном колпаке,
Вот мельница вприсядку пляшет
И крыльями трещит и машет,
Лай, хохот, пенье, свист и хлоп,
Людская молвь и конский топ!
И чтобы довершить сходство с поэтической основой, вся эта компания указует перстами на депутатский мандат и все кричат: «Мое! Мое!» А мандатов-то всего около 500 штук, а друзей у народа объявилось столько, что счет уже пошел на десятки тысяч. На всех не хватит. И получается, что патриот патриоту – волк. Это хорошо. Плохо другое: то, что демократы ведут себя аналогично. Не будем считать любителей пива, кваса, горячительных напитков, ветчины с горошком, и жареной картошки. Я представляю себе, что было бы, если б в 1905 году в первую Думу попробовала бы просочиться Партия любителей пива, раков или оладий со сметаной. Избиратели бы утопили ее в Неве. В дооктябрьских Думах были неприятные личности: черносотенцы, большевики, эсеры, – но шутов там не было.
Нынешний заплыв в Думу напоминает считалку: «Попили, поели, шу – полетели и на головку сели…». На головку сели, разумеется, тому самому народу, именем которого клянутся все цвета и оттенки предвыборного времени. Пока, в начале сентября, на лед вышли пять демократических блоков («Демвыбор России» с нагрузкой из Яковлева с социальной демократией; «Яблоко», ПЭС (Партия экономической свободы), Константина Борового, демороссы из старой гвардии и свеженькие республиканцы В. Лысенко и Э. Панфиловой, выгнанные некогда Г. Явлинским за предательскую подпись под Договором об общественном согласии с фашистами и коммунистами. И три псевдодемократических блока: хирурга С. Федорова, поклонника анархо-синдикализма и фаланстеров Фурье; финансиста Б. Федорова, скрывающегося под рыночной формой имперское содержание; и И. Хакамады, готовой на союз с коммунистами. Здесь тоже без кинематографии не обошлось. И. Хакамада заарканила печального гения Ролана Быкова, непонятно как попавшего в столь скверную компанию. Егор Гайдар неизвестно зачем разжился талантливой, но вечно безмолвной актрисой Л. Федосеевой-Шукшиной. Очевидно, но она должна символизировать почвенническую компоненту блока по принципу: «У нее коса пшеничная, родниковые глаза». Ни Ермолова, ни Качалов, ни Шаляпин не унизились бы до роли свадебных генералов. Да и кадеты Милюкова не стали бы их об этом просить. В этой рамке странно и дико смотрятся сам Гайдар, честнейший С. Ковалев, храбрейший А. Шабад. Все усилия Константина Борового по объединению демократов пропали даром, потому что каждый блок должен обеспечить зарплату, машину и спецлечение своим аппаратчикам и функционерам. Поделиться креслами никто не захотел. Разве что вместо актеров включать в списки умерших великих писателей: кто Толстого, кто Достоевского, кто Пушкина. Им-то зарплата уже не нужна. И пользы в Думе от них больше было бы.
Борьба демократов за свободу оказалась менее важной, чем трудоустройство в Думе своих кадров. Поэтому на Страшном Суде между ангелами и грешными душами возможны такие диалоги:
– Признайтесь честно, баллотировались ли вы в депутаты? Вы из их шайки?
– Нет, Ваше бессмертство. Я всего-навсего поджег приют для сирот и убил слепого, чтобы воспользоваться его медяками.
