Яков Кротов. Путешественник по времени Вспомогательные материалы: КГБ.
Больной скорее мертв, чем жив
Больной скорее мертв, чем жив // "Очевидец" № 63 (Красноярск), 27 июля 1995. С. 7.
Целый месяц сверху и снизу, сзади и сбоку доносились вопли о том, что в России кризис власти. Вопил, конечно, не народ. Народ купался в Енисее, полол капусту в огороде, варил варенье и читал «СПИД-ИНФО». О кризисе говорили те, кому это по штату положено: присяжные журналисты, записные политологи, агенты ЦРУ и МВФ и интеллектуалы, читающие элитарные издания типа «Вашингтон-пост», «Монд», «Шпигель», «Московских новостей» и «Комка» с «Очевидцем». Прочий неангажированный народ привык коротать время то ли на дискотеке, то ли на огороде, то ли в лавочке, пока мимо по очереди проходят то конница Буденного, то опять-таки конница, но Шкуро, то деникинцы, то махновцы. Какое, милые, у нас тысячелетье на дворе? Чьи танки в городе? Грачева? Гудериана? Каков порядковый номер нашего Рейха? Высуньтесь в форточку и посмотрите, что намалевано на броне: красная пятиконечная звезда, свастика, трехцветный российский флаг? Народ будет сидеть на грядках до тех пор, пока за ним не придут комиссары с повестками (грачевские ли, бериевские ли) и не повлекут его на защиту социалистической Родины, затыкая им бреши, оставленные недоумками-полководцами, как в 1941 под Москвой, так и в 1994 году в Грозном. Ополченцы 1941 года, брошенные под немецкие танки с одной винтовкой на десятерых – ради сохранения ГУЛАГа, АГРОПРОМа, КПСС и лично товарища Сталина; новобранцы 1994 года, брошенные в своих танках гореть на улицах Грозного, – ради сохранения Лубянки, того же Агропрома, КПРФ и ЛДПР и лично товарища Ельцина... Один фашизм стоил другого. Если не считать того, что Гитлер построил автобаны и фольксвагены, а Сталин – Беломоро-Балтийский канал и колхозы, а как-то употребить из всех его египетских пирамид можно одно только метро (бассейн Лужков перестраивает в очередную пирамиду). Концлагеря же исправно строили оба, а где умирать – на Колыме или в Освенциме – было безразлично. Как знать, если бы Гитлер завоевал СССР, может быть, мы попали бы потом в американскую зону оккупации, по ту сторону Берлинской стены, и на нас распространился бы план Маршалла... Так стоила ли игра свеч? 60 млн. бедняг положил Сталин, 27 млн. бедняг сами легли за Сталина. Зачем? Хотя бы 27 млн. человеческих жизней можно было сэкономить, все в прибыль, а не в убыток.
А к чему я все это говорю? А к тому, чтобы в Красноярске, Омске или Иркутске не ковали оружие, победы, если НАТО и СБСЕ вздумают нас завоевать. Сидите смирно, учите языки. Свободные выборы 1993 года нам не помогли; Конституция не помогает; Афганистан ничему не научил; то, что мы делали в Чечне, закрыло нам дорогу в иное, лучшее будущее. Единственное, что нам остается – это ждать, чтобы кто-нибудь порядочный нас завоевал. Или за нами придут комиссары. С повесткой в военкомат. С ордером на арест. Просто с автоматами и танками, как они пришли в Венгрию, Чехословакию, в Новочеркасск, в Чечню – чтобы перебить по законам революционной целесообразности.
Но вернемся к нашим баранам и их кризису власти. А был ли кризис? Может, кризиса-то и не было? Теперь вот говорят, что кризис кончился. Но больной не повернулся на другой бок, не покрылся испариной, не уснул спокойным сном выздоравливающего. Больной-то скончался! И не власть – с ней все в порядке, хоть кол ей на голове теши: она все равно глазками из черного чулка луп-луп, ножками в вымытых в Тереке сапогах туп-туп. И не Россия – по словам Кьеркегора, тот, кто еще не начинал жить, не может умереть. Российская демократия скончалась на руках у думских парламентариев. Она всегда у нас умирает в младенчестве: в недоразвитых странах «третьего мира» детская смертность очень высока. Кризис начался с того, что коммунисты в очередной раз стали подкапываться под устои: под президента и правительство. Но про эту стену никак нельзя сказать, что она гнилая: сколько в нее ни тыкали, все равно не валится. Дело еще и в том, что коммунисты тычут для вида. Ельцин и Черномырдин с Чубайсом их не устраивают так, как, скажем, Сталина не устраивал «Бухарчик». Хотя он и был любимец всей партии, твердый искровец, «Азбуку коммунизма» написал, к врагам Советской власти был беспощаден, НКВД не задевал, к репрессиям относился спокойно, пока очередь не дошла до него, да и Ленин не стал бы любить и привечать чуждый элемент. Но беда-то вся в том, что Сталин был центристом и выступал за стабильность в обществе! Бухарина казнили как правого экстремиста, Зиновьева – как левого. Что бы мы делали без исторических примеров! Без них нам ни за что бы не разобраться в разногласиях между Ельциным, Баркашовым, Жириновским и Зюгановым! Что не нравится коммунистам в правительстве Черномырдина? Капитализм оно не строит, реформы пошли в долгострой, на консервацию, одни только тары-бары на эту тему: Перестройка! Ускорение! Приватизация! Рынок! (Очень похоже на прежний набор: Живое творчество масс! Великая сила коллектива! Социалистическое отношение к труду!) А на самом деле мы все еще живы тем заделом, который создал Гайдар в начале 1992 года. Очень ли пеновское у нас правительство. Даже не дэн-сяопиновское. Потому что Черномырдина не волнует то, что в его экономике кошки не ловят мышей.
А коммунистам это должно быть в кайф. Доллар поймали и посадили в коридор. Еще, конечно, не на уровень 65 копеек, но трудно сделать только первый шаг. Его покупательная способность скоро вообще никого не будет волновать благодаря протекционизму: повышению пошлин на иностранные товары, которые мы пьем, едим, да еще в них одеваемся. И ездим в них же. Не в советских же консервных банках типа «Волг» и «Жигулей» ездить, когда есть «Вольво» и «Мерсы».
Наши дорогие товаропроизводители во главе с Аркадием Вольским пары ботинок, банки тушенки не могут произвести. Приходится поедать «Великую стену» из КНР, а ботинки покупать итальянские. Нормальный протекционизм – это послабление своим товарам, чтобы не приходилось выбрасывать отличные продукты или платить фермерам за то, что они не сеют злаки и не выращивают скот. А ельцинский протекционизм – это послабление своему отсутствию товаров, это набивающее свою казну (из которой народу ничего не достанется) правительство, а когда пошлины получены, иностранный товар большинство купить не сможет. Своего же не будет. У них – товар, у них – купец. У нас – вакуум. Стабильный. Чем же все это не устраивает коммунистов? Очереди, пустые прилавки, карточки, спецпайки – они же так прожили 70 лет. И сами не смели сесть в «Хонду», катались на гнусных «членовозах». Ах да, Черномырдин – центрист. С ним мы будем голодать послезавтра, а они хотят, чтобы быстрее. Их темпы не устраивают. Темпы деградации. Темпы регресса. Для нас Ельцин недостаточно хорош, для них – недостаточно плох. Почто импичмент бедному Борису Николаевичу? За Чечню? А что коммунисты делали с Венгрией в 1956 году? А ведь она даже не была субъектом Федерации! За октябрь 1993 года? Ну, здесь коммунистов еще можно понять. Им не понравилось, что стреляют в них. А сами они стреляли 70 лет. В Новочеркасске. В Вильнюсе. Когда стреляют не по ним, коммунисты не возражают. Так что мотивировка здесь одна: они просто хотят занять вакантные места президента и правительства. Так бы и сказали, что дело в их трудоустройстве. Проблема занятости для коммунистической фракции. 70 лет они воровали, продавали сырье, душили частников, ни черта не производили, уничтожили сельское хозяйство, воевали, врали, убивали, сажали. Они хотят это делать и дальше. Сами. Они уверяют, что справятся лучше Ельцина и Черномырдина. Я им верю. С маузером Нагульный справлялся лучше Давыдова. Однако оба они были настоящими коммунистами. Что же до демократов, для которых, собственно, и существует парламентаризм со всей своей атрибутикой, то их поведение объяснимо, но эти объяснения не хочется оглашать. Стыдно. За них. За себя. За тех, кто их избрал, еще на что-то надеясь. Кое-кто утверждает, что не могли же демократы выступать заодно с коммунистами. Но помнится мне, что «Выбор России», в отличие от принципиального «Яблока», тихо подписывал не так давно сомнительный по тексту (обязательство не осуждать с плеча наше славное советское прошлое) и, несомненно, противный по составу подписантов (Жириновский во главе угла) «Договор об общественном согласии». Там рука не дрогнула, а здесь вдруг выбороссов принципиальность обуяла? Такая классовая ненависть в них проснулась, что когда коммунисты в порядке исключения сказали, что ночь – это ночь, демократы стали твердить, что ночь – это день... Хорошее правительство, которое полгода вело чеченскую войну, не справившись с чеченцами, ведет переговоры? Над развалинами и могилами... Нечестно, говорит «Выбор России», голосовать за вотум недоверия акуле, которая подавилась слишком большим для нее куском... С импичментом Ельцина и того хуже. Несчастные наши затюканные апостолы! Бедные выбороссы! Бедный Гайдар... Хорошо рассчитанные истерики явно работающего на «батьку-царя» Жириновского и лапидарные угрозы Зюганова сделали свое дело. Гайдару стало казаться, что Ельцину нет альтернативы. Совсем недавно альтернативы не было Горбачеву. До этого – Брежневу (Суслов был хуже). Даже Ленину не было альтернативы, если его сравнивать со Сталиным. Будем восстанавливать ленинские нормы? С этого перестройка начиналась, этим предельным унижением она и закончилась. Я так и вижу интеллигентов 20-х годов, которые уговаривали поддержать Сталина против Троцкого, «потому что Троцкий хуже». Ведь с этой тактикой премудрого пескаря можно докатиться и до желания поддержать Гитлера, чтобы не пришел Пол Пот. Советские интеллигенты не видели в жизни добра, и поэтому научились выбирать наименьшее зло.
Когда нет выхода – это не демократия. При демократии всегда есть выход, и не один. А здесь диктатура. Глухой мешок. Капкан.
Подарочные Ерин и Степашин... Зато Грачев снова на коне. Где-то опустит он копыта? И это отставка силовиков?
Куликов вместо Ерина... Военная диктатура не входила в дверь, она застенчиво лезет в окно. Поэтапно. А народ? Народ против властей не бунтует. Он грядки копает. Кризис кончился. «Отшумели песни нашего полка, отзвучали звонкие копыта». И нас, в самом деле, осталось мало. Нас, не голосовавших за доверие правительству, не уклонившихся от идеи импичмента, за который не пришлось голосовать, притом – не коммунистов.
«Нас осталось мало. Мы да наша боль».
У власти не было кризиса. Кризис был у нас, и мы его не пережили. Наши письма и впрямь не были нужны природе.
