Яков Кротов. Путешественник по времени Вспомогательные материалы.
Заседание продолжается
Заседание продолжается // "Огонек" №15-16, май 1994
Когда еще жидкие стайки демократов, услышавших отчаянный призыв отца Глеба Якунина по «Эху Москвы» в 17 часов, выбегали на Красную площадь, первое, что они там видели, — это гордую фигуру руководителя Антифашистского центра Евгения Прошечкина, который для таких случаев заменяет свои изящные очки в золотой оправе на контактные линзы. Он нежно прижимал к себе трехцветный флаг. Каждую очередную стайку он доводил до Моссовета сквозь еще беспечную, безбаррикадную Тверскую, оставлял ее у красно-белой стенки и возвращался за следующей...
В марте именно Женя на собрании демократической общественности Москвы предложил создавать демократические боевые отряды и в случае следующего вооруженного мятежа защищаться с оружием в руках.
Но прославился Прошечкин задолго до этого.
При упоминании его имени все красные коричневеют от возмущения, а коричневые краснеют от негодования. Потому что именно он наградил их цветным прозвищем. С тех пор куда бы красно-коричневые ни отправились по своей военной тропе, Женя Прошечкин, член КС ДемРоссии, шел за ними, как следопыт, и призывал на их головы гром небесный, общественное негодование и юридические последствия. Гром, как всегда, опаздывает, общественность негодует, народ безмолвствует, власти не ловят ни мышей, ни фашистов, а юстиция, питающая еще со времен Вышинского глубокую нежность к вышеупомянутым цветам спектра, заводит дела против демократов. Еще когда наши фашисты едва стояли в манежике, приготовленном им КПСС, на своих дрожащих ножках, когда Жириновский казался шутом, а Баркашов — экзотикой и думалось, что никакого убытка от них не будет, Прошечкин предсказывал нам «страсти по Багрицкому»: «Убийства и тревогу, пожар и кровь и гибельный конец». Что в октябре почти и сбылось.
На минуту отвлечемся, оглянемся в прошлое. Вспомним дело депутата ВС демократа Виктора Миронова, который в марте 1993 года обратился к Президенту со вполне верноподданнической просьбой разогнать Советы и арестовать Руцкого и Хасбулатова. За что депутаты «сдали» его в КГБ — лишили неприкосновенности. Последняя же организация сфабриковала дело по ст. 70 УК («Призывы к насильственному изменению конституционного строя»), И если бы не обострение язвенной болезни, едва не отправившее депутата на тот свет и продержавшее его все лето в больнице, сидеть бы ему до очередного Страшного Суда — до 21 сентября — в Лефортове.
В матче на первенство РФ против Евгения Прошечкина играют красно-коричневые, номенклатура, советские традиции. На его стороне, как водится, Президент и Конституция. Но под лежачую Конституцию, как известно, вода не течет. А с Президентом все происходит, как с Богом в «Одном дне Ивана Денисовича».
«— Ведь вот, Иван Денисович, душа-то ваша просится Богу молиться. Почему ж вы ей воли не даете, а?
— Потому, Алешка, что молитвы те, как заявления, или не доходят, или «в жалобе отказать».
В общем, произошло следующее. 14 декабря свежеизбранный депутат Е. Прошечкин, измученный до предела предвыборным марафоном, явился в префектуру Северо-Западного округа, вернее, в то здание, где она обитает, ибо там же приютилась окружная избирательная комиссия, а ему нужно было срочно оформить свои депутатские документы. На обратном пути, на лестнице, к нему подошел милиционер и попросил на минуточку зайти к ним, в дежурную часть муниципальной милиции в том же здании. Евгений решил, что милиция уже начинает сотрудничать с законодательной властью, и радостно последовал за стражем порядка. Каково же было изумление депутата, когда ему заявили, что он пьян, вооружен, очень опасен и угрожает обществу. Прошечкин потребовал немедленной медицинской экспертизы (ее не сделали) и на всякий случай предъявил свое грозное газовое оружие и разрешение на него. Оружие и документ были рассмотрены и возвращены, кроме одного украденного патрона (будем надеяться, что его не обнаружат вскоре рядом с чьим-нибудь хладным трупом). Родился некий протокол, под которым Евгений Прошечкин отказался подписаться. Согласно версии шести «гвардейцев кардинала» из муниципальной милиции и вневедомственной охраны УВД — Емельяненкова А. П., Чиркова С. С., Миськова В. А., Савкина А. В., Сокольского В. А. и Истомина Н. А., — пьяный депутат гонялся за ними с газовым пистолетом. Представить рафинированного интеллигента Женю Прошечкина пьяным — это все равно что представить себе Владимира Галактионовича Короленко участвующим в еврейском погроме. А гоняющийся за кем-то с пистолетом Прошечкин столь же правдоподобен, как и Достоевский, лично убивающий топором старушек.
Однако на этом скверный анекдот не закончился. Он только начинался. Из воздуха было соткано уголовное дело с шестизначным номером, и Тушинская прокуратура бестрепетной рукой младшего юриста Котенко О. В. составила обвинение, самые красочные моменты из которого я привожу: «Прошечкин Евгений Викторович обвиняется в оскорблении работников милиции в связи с исполнением этими лицами возложенных на них обязанностей по охране общественного порядка, а именно: он 14.12.93 г. ...в состоянии алкогольного опьянения при выходе из женского туалета 2-го этажа здания префектуры пригрозил... Истомину Н. А. «вырубить его» ...оскорблял находившихся при исполнении... работников муниципальной милиции ...используя при этом нецензурные и циничные выражения: «менты», «козлы», «земляные черви», «мошки», говорил им, что они будут «плясать под его дудку», «сосать у него», произнося слово в нецензурной форме, означающее мужской половой орган...»
В Тушинском районе была расклеена листовка:
«Прошечкин Е. В. пролез в Московскую городскую Думу, набрав всего 21,9% от числа проголосовавших, при этом за него было подано 23 370 голосов, а против всех кандидатов —
27 851, в этом случае по Положению выборы должны были быть признаны несостоявшимися. Свою деятельность видный БОРЕЦ ЗА ДЕМОКРАТИЮ, гроза красно-коричневых, начал бурно и первый удар нанес почему-то по префектуре Северо-Западного округа. Находясь в состоянии СИЛЬНОГО ОПЬЯНЕНИЯ, он пытался прорваться в кабинет префекта, за неимением танков угрожая газовым ПИСТОЛЕТОМ. К счастью, подоспевшая милиция, не побоявшись угроз и потоков нецензурной брани, смогла обуздать «защитника свободной России».
Таким образом, г. Прошечкин стал первым депутатом Думы, привлеченным к уголовной ответственности по ст. 192-1.
Голосуя за «Выбор России», вы проголосовали за беззаконие, нищету и разгул преступности!
Общественный комитет защиты прав избирателей»
Поскольку депутаты Городской Думы должны пользоваться неприкосновенностью, а состав сего органа (почти сплошь «Выбор России») не давал надежды на снятие иммунитета, то начиная с февраля наряд милиции в бронежилетах, с автоматами и в касках шесть (!) раз являлся в коммунальную квартиру Прошечкина, пугая соседей, жену Асю и грудную дочку Машеньку, с целью привода депутата в прокуратуру. И шесть раз уходил, увидев депутатское удостоверение и выслушав отказ «проследовать добровольно». Прокуратура поняла, что так дело не пойдет.
И... додумалась до того, что депутаты Городской Думы не имеют иммунитета. Оказывается, иммунитет имели только горячо любимые прокуратурой местные Советы. Творчески подойдя к Конституции, прокуратура Москвы (прославившаяся тем, что в 1990 — 1991 гг. с утра до вечера восстанавливала поруганную честь и растоптанное политическими противниками-демократами достоинство Горбачева, подавая протесты, даже если Мосгорсуд оправдывал обвиняемых) решила, что если депутата Жириновского в силу его социальной близости к российской юстиции нельзя даже допросить, то депутата Прошечкина можно даже судить. И 17 марта, пока неформалы из красно-коричневых рядов на словах восстанавливали СССР, в квартире Евгения его восстановили на деле. Очередной наряд милиции отволок депутата в прокуратуру. Женя оделся, так как ему сказали, что, если он не оденется, его потащат голым. Женя не подписал протокол. Не подписал обвинения. Потом подпись появилась. Фальшивая. Женя потребовал графологической экспертизы. Прокуроры Г. Пономарев и Ю. Смирнов ответили, что нет оснований сомневаться в слове работников органов дознания, поэтому экспертиза не нужна. И нет оснований не доверять «гвардейцам кардинала», то есть опять-таки советской милиции. Что посоветовать демократам? Увидев хотя бы двух милиционеров, бросаться наутек? Пристрелят при попытке к бегству. Не заходить в помещения префектур? Шестерка свидетелей вашего преступления найдет вас в любом другом месте. Дело уже в Тушинском суде (не везет России с этим регионом со времен тушинского вора). Сума у Жени Прошечкина всегда была. Тюрьма, похоже, сейчас прибавится (полгода согласно 192 ст. ч. I, но прикончить или довести до самоубийства можно и за меньший срок).
Это дело выглядит странно даже с юридической точки зрения. Ни милиция, ни прокуратура не утруждают себя сбором доказательств. Уж если такой лакомый кусочек, как пьяный демократический депутат, попал в руки советской милиции, то почему бы сразу не отправить его на экспертизу и не зафиксировать факт алкогольного опьянения? После этого все потенциальные правозащитники схоронились бы в крапиве. Не было бы ни протестов, ни статей, ни сомнений. И с какой это радости пьяному вдребодан депутату, гоняющемуся с оружием аж за стражами порядка, это оружие возвращают? А вдруг он погонится за частным лицом и его пристрелит? Что-то не было прецедентов, чтобы пьяным хулиганам вручали обратно с поклоном даже газовое оружие. Или шесть стражей порядка испугались одного хилого депутата? Какой же порядок они смогут охранять от бандитов и рэкетиров? Еще более непонятно, почему отказываются сделать графологическую экспертизу подписи. Что это за ответ: «Оснований нету...»? А когда меня в мае 1991 года КГБ арестовал по ст. 70 УК, зачем собственноручно написанные мной черновики инкриминируемых документов на экспертизу отправляли? Я же не отрицала ни авторства, ни того, что это моя рука. «Ваше признание — недостаточное доказательство, так было только в 1937 году», — любезно объяснили мне чекисты. Приятно видеть, что прокуратура посткоммунистического государства идет дальше КГБ. И что это за эволюция — процедура со снятием иммунитета личным решением прокурора, минуя законное решение Городской Думы? Небось, когда Анпилова при жизни Моссовета хотели привлечь, а Моссовет не согласился, к нему и близко подходить не смели. С Миронова в 1993 году ВС снимал иммунитет, а с Прошечкиным уже и этого не надо.
В какую сторону идет наше правосознание? И куда завалилось якобы возбужденное дело Жириновского, который в трезвом виде несет такое, что ни один пьяный не выдумает? Кстати, в странствиях этого дела тоже полно чудес. С какой стати Жириновского вызывали в военную прокуратуру? За то, что хочет Индию завоевывать? Тогда уж прямо везли бы в военный трибунал... Если непонятно, что штатские не могут с военной прокуратурой общаться, то тогда все законы можно просто отменять. А можно и не отменять. Все равно никто ничего не соблюдает. При таком юридическом оформлении дела Прошечкина уже не важно, кто и по какому поводу его возбудил и что пил Прошечкин: «Пиво или фиалку, или ничего». Потому что юстиция нагромоздила здесь столько преступлений против правосудия, что не Прошечкин должен первым отвечать в суде. Не до него. Правовой нигилизм правоохранительных органов опаснее.
Впрочем, бывает и хуже.
Бэлле Курковой придется еще хуже. Она ничего себе не взяла (в этом не сомневаются даже ее враги), но мутное и высосанное из пальца дело о злоупотреблении рекламными миллионами — это статья 92 УК. 15 лет тюрьмы. Чтобы было неповадно снимать с эфира программу «600 секунд». Что же до наших судов, то после истории с Вилом Мирзаяновым, помещением его в омерзительную камеру «Матросской тишины» ясно, что они не подкачают. Трогательно смотрятся также попытки Российской Генпрокуратуры с помощью прокуратуры Москвы и Краснопресненской межрайонной привлечь вместо Жириновского по ст. 71 («Пропаганда войны») и ст. 74 («Нарушение национального и расового равноправия») меня за статьи в газете «Новый взгляд».
Как раз сейчас, после отказа краснопресненских прокуроров возбудить уголовное дело, отправленные «наверх» материалы с отказом вернулись обратно. Отказ не принят. Это дело очень нужно кому-то.
Редактора Е. Додолева тоже обещают посадить. Каждому по 8 лет тюрьмы + 3 года ссылки. Накладно призывать сопротивляться коммуно-фашистам. Их больше устроит, если люди просто подставят им затылок. Под мотыгу или под маузер. Интересно, какую статью наши правоохранители припасают для Президента? Наверное, 64 ст. УК («Измена Родине»), не меньше. Но это когда еще будет. Сначала уберут его защитников.
Каждому свое. Президент и его окружение сядут за «круглый стол» с Зюгановым (и как бы не с Жириновским). Демократы, перепутавшие оттепель с летом, тоже сядут. В тюрьму. Национальное согласие по формуле 1984 года. Тогда, помнится, диссиденты тоже сидели. А все прочие были друг с другом во всем согласны. Аресты тех, кто задумал искать правду в темной комнате, хотя ее там не было и нет, сцементируют гражданский мир.
«...Дело прочно, когда под ним
струится кровь».
(Н. Некрасов)
Заседание продолжается, господа присяжные!
Кончается только жизнь...
