Яков Кротов. Путешественник по времени Вспомогательные материалы.
Не люблю державу
Не люблю державу// «Известия» 4 марта 1994 г.
Можно поменять расцветку флага, но византийский пурпур выдаст то, что скрывают европейские статьи нашей первой Конституции, неуклюжие авансы Западу, тщетные попытки удержать, как фиговый листок, нездешних просвещенных западников Гайдара и Федорова, которые все равно рано или поздно сбегут и обнажат все неприличие Медного Всадника, сующего свое копыто в мондиалистский балет на льду.
Мощь Кинг-Конга — проклятие России. Качая мышцы, мы отучились соображать. И похоже, что, попав в цивилизованный мир, мы наделаем (и уже начали) там столько бед, сколько Кинг-Конг наделал в Нью-Йорке. И, может быть, в конце нашего европейского турне, когда мы все там разнесем в клочья, нас придется пристрелить, как бедную доисторическую обезьяну. Или мы сделаем то, что не смогли сделать из позиции врага, потрясая ядерной дубиной: уничтожим Запад изнутри, навязав ему то, что пока является единственным продуктом нашего экспорта, то есть свое хамство, свой беспредел, свое невежество, свое перманентное насилие. Не хрустнет ли европейский и американский скелет в тяжелых, нежных наших лапах именно в процессе объятия, перефразируя Блока? Надо ли радоваться, если скифы хотят вступить в ЕС, или лучше их держать на расстоянии и не подпускать ближе? Убивают ведь не только луки, стрелы, ракеты, но и воровство, и спесь, и фальшь, и полное отсутствие морали. Меня можно упрекнуть в том, что я пренебрегаю интересами России (хотя я бегаю и хлопочу вокруг нее, пытаясь изменить ее природу, вот уже 26 лет). Но я хочу, чтобы на планете Земля хоть что-то осталось. Хотя бы Запад.
В возможность для России из державы, топчущей все на своем пути здоровенными копытами битюга, стать милой, уютной и доброй страной, доброжелательно помахивающей расчесанным хвостиком, я уже почти не верю. Хотя и буду вместе со своей партией, Демократическим Союзом, Егором Гайдаром и горсткой бедолаг-интеллигентов до конца пытаться разминировать это поле, потому что настоящие патриоты России — это саперы, которые пытаются ее не заминировать, а разминировать, чтобы можно было сажать пшеницу, и свеклу, и тюльпаны, а не взлетать на воздух на каждом шагу.
Держава — это нечто злобное и непродуктивное. Я не знаю ни одной злобной страны, которая жила бы счастливо и в достатке. Злой Ирак сидит под бомбами под властью тирана без еды и демократии. Злая Куба сосет лапу, и из нее бегут даже внуки Фиделя Кастро. Из злого Китая бегут на Тайвань. Злой гитлеровской Германии свернули шею. Злоба неконструктивна, она засевает солью поля. Наша тысячелетняя держава — та самая тигровая акула из фильма Спилберга, которую назвали просто «Челюсти». У державы есть только пасть: ни ума, ни души. Что мы еще умеем, кроме того, чтобы рвать на части заживо, как Грузию, как Молдову, как Таджикистан?
Я думаю, что русская культура державе никогда не принадлежала, а существовала вопреки ей и помимо ее. Если, конечно, не считать культурой Невзорова, Проханова и Эдуарда Лимонова. Культура задумчива и добра, она не агрессивна, ей позволена романтика, но не злоба. Счастлива ли акула? Это такой же риторический вопрос, как и выяснение того, счастливы ли были люди в СССР, счастливы ли наши оккупационные войска в Балтии, Грузии, Молдове. И акула, и все остальное — вне Божьего промысла, вне культуры, вне цивилизации. Акула глупа и, уже выпотрошенная, пожирает собственные внутренности, ибо алчность иррациональна.
Для меня в этом образе уместилась вся история российских империй — от Иоанна III, от князей московских даже (и Юрий Данилович, и Иван Калита были законченными империалистами) до СНГ. Жириновский — это лишь фигура демона на бушприте нашего корабля, но в корабль, в его палубы, трюм, паруса, борта вмонтированы и ПРЕС, и Яблоко, и компартии, и МИД, и Андрей Козырев, и Михаил Полторанин, и сам президент. Боюсь, что это Летучий Голландец.
Нельзя пытаться быть Ассирией в конце XX века. То, что с нами происходит после 12 декабря, — это уход Александра I от Сперанского к Аракчееву. Гайдар и Бурбулис не могут даже позволить себе роскошь последовать совету Бродского: «Если выпало в империи родиться, лучше жить в глухой провинции у моря». Но, во-первых, у нас нет такой глухой провинции, куда не пришли бы с ордером на арест. А во-вторых, они саперы и давали присягу. Только скифы могут требовать от Запада карт-бланш на любое подавление любого протеста против Старшего Брата на территории СНГ. Легализировать право на диктат, на произвол с помощью мирового сообщества. Растлить его, пугая Жириновским. Только скифы могут требовать соблюдения прав «русскоязычных» в Балтии. Да, нас ни разу как следует не разбили. Вдребезги, как Гитлера. Нам «не обломали рога». А носорогам обламывать рога осязательно нужно. Чтобы не было дел, подобных делу Мирзаянова.
И если нашу любовь к Отчизне можно считать странной любовью, пополам с печалью и гневом, то с державой проще: к ней люди моего карасса испытывают недвусмысленную ненависть. Что я еще могу испытывать, глядя на замученную до полусмерти Грузию, которую дотащили-таки на аркане до СНГ. Это нам Запад позволил.
Что еще нам позволят? Если они опять отдадут нам Балтию, то настанет день, и Франция поймет, что может захватить Люксембург, а США возжелают присоединить Мексику. Сдав позиции у нас, они сдадут их у себя. Россия, ломясь в Европу, требует, чтобы ее крапленые карты были официально приняты как колода за общим игорным столом, и лишние тузы не таились в рукаве, а лежали у всех на виду. Если это у России пройдет, в мире исчезнет мораль.
Когда президент России обращается к президенту Латвии с заявлением о том, что бесправие там русскоязычных очень трогает и беспокоит не только его, но и весь наш народ, слушать это стыдно. Потому что это не тот Борис Ельцин, что брал штурмом цитадель Советской власти, что собирался бороться с коммунистической гидрой. Потому что это ложь насчет нарушения прав. Нормальным людям там давно дали права, а тем, кто голосовал за Жириновского и Зюганова, никаких прав давать нельзя. Зачем же это говорит президент? Что произошло с Андреем Козыревым, Сергеем Шахраем, Владимиром Шумейко? Да то же, что с персонажами пьесы Ионеско «Носороги». Носорог — это бывший «мыслящий тростник», который очень испугался когда-то носорога и решил притвориться, что он такой же. И вошел во вкус. А там и позеленел, и рог у него вырос. Как кто-нибудь из политиков заявит, что он обеспокоен положением русскоязычных в Балтии, или вопросами безопасности России на ее западной границе, или намерен заниматься собирательством русских земель, или хочет защищать интересы России в ближнем зарубежье — все, он уже превратился. Страх потерять жизнь и власть движет теми, кто переходит на сторону носорогов.
Сопротивляться носорогам можно, только оставаясь человеком. Партия Гайдара должна собрать под свои знамена всех, кто собирается остаться человеком. В этом ее смысл. У нас есть шанс, ибо для носорогов приоритетно выживание, а, по словам Андрея Вознесенского, «способность к самопожертвованию единственна у людей».
