Яков Кротов. Путешественник по времени Вспомогательные материалы.
Реформы – это ненависть
Реформы – это ненависть // «Столица» №18, 1994 г.
«Весь покрытый зеленью – абсолютно весь – остров Невезения в океане есть». Это явно про Россию и ее реформаторов. Но на этом куплете сходство и кончается. Потому что хотя в России живут «несчастные люди-дикари», вполне «на лицо ужасные», но внутри они совсем не добрые, а довольно-таки злые. Вроде аборигенов, которые съели Кука. А теперь хотят съесть Гайдара, а на сладкое – Борового! Хотя дальше по тексту – все верно. Что бы мы ни делали, не идут дела, и не только крокодил не ловится, но даже элементарная треска «выбрала свободу»; не только экзотический кокос не растет, но даже сахарной свеклы не хватает.
Эти исторические предпосылки заранее определили, как на Руси можно проводить реформы, особенно благодетельные (вредные реформы, вроде ВЧК и ГУЛАГа, карточек и парткомов, принимаются обычно «на ура»). Язвительный Салтыков-Щедрин в своей истории России (или города Глупова) описал наши будущие и прошедшие реформы в виде «войн за просвещение». Тот, кто внимательно читал великого классика, навеки усвоил, что и горчицу, и фермерство, и безработицу, и привычку не бросать мусор мимо урны, и прочие полезные изобретения цивилизации, вроде банкротства, придется внедрять в массы методами, далекими от консенсусов.
Возьмем Ивана Грозного. Он был, естественно, антиреформатор. Но случайно угадал схему проведения успешных реформ. Большая часть общества, косная, темная, отжившая свое (электорат коммуно-фашистов, социалистов, наци и прочая нечистая сила), объявляется земщиной. У них свое самоуправление (Дума наша отлично подойдет). А авангардисты-западники во главе с царем-реформатором именуют тебя опричниной. Пыток и казней, конечно, не надо. На кол сажать не надо. Достаточно посадить в «Лефортово» и смежные учреждения. До победы капитализма (по расчетам Явлинского, это 10-15 лет). У седла не надо возить песью голову и метелку. Это грубо и неизящно. Достаточно текста Конституции и автомата Калашникова. В Александрову слободу уходить тоже не надо. Туда, за 101-й километр, выслать коммунистов и фашистов, если не перекуют мечи на орала. Думу разместить в Горках. И место их, прикормленное и дворец готовый, и надлежащий надзор Юлий Гусман со своей фракцией психиатров обещал обеспечить. И не надо воевать с Литвой, избави Бог! Вступить в НАТО и разместить их базы и авианосцы с морской пехотой по периметру острова Невезения. Чтобы не ждать генерала Грачева на случай следующего мятежа. А если нет надежных тюрем для своих красно-коричневых, то в порядке гуманитарной помощи, вместо кредитов, отправить их в федеральные тюрьмы США. Там есть и место, и хорошая еда, и надлежащий уход. Если, конечно, на следующих выборах там победят республиканцы, а то г-н Клинтон, того и гляди, вспомнив спою левую комсомольскую юность и отказ идти сражаться во Вьетнам, объявит амнистию своим красно-коричневым бандитам. Если уж его эмиссары братаются с нашими… А на опричников у нас нашлись бы кадры: «Август-91», «Живое кольцо», ДС, фермеры, белоказаки, бизнесмены.
Методу Грозного вполне усвоил Петр, хотя с обратным знаком, ибо он был неуклюжим, но несомненным западником. В неуклюжести и невежестве они схожи с Борисом Ельциным. Но, увы, не в силе и не в мужестве. И Петр, и Борис Ельцин увидели чужой недоступный Запад и пленились его благообразием, умом, талантом, чистотой, порядком, добротой. Но Петр был не трус и любил Запад как фанатик. Толстозадую матушку Русь, темную как Матренка-ноздря, он возненавидел. Ельцин же так и не смог возненавидеть СССР, хотя СССР этого заслуживал куда больше матушки Руси. А ведь главное топливо реформы – не энергоносители, а ненависть к прошедшему и настоящему. И Петра, и Ельцина учили кое-как. Но Петр потом страстно захотел учиться, и обучился (почище, чем в техникуме) десятку профессий, выучил языки, стал читать книги. То есть на английского лорда он не тянул, но на голландского матроса – вполне. Что до Бориса Николаевича, то на современного морского офицера британского, скажем, флота он не тянет. На матроса, пожалуй, претендовать может. Но в конце XX века этого уже маловато, ибо после бедного Петра была просвещенная вполне на уровне РГГУ Екатерина, и Александр I, и Александр II тоже европейским монархам не уступали. Для того чтобы учиться, нужно много честности и мало самомнения, а у нашего президента – все наоборот. Сейчас он очень похож на тех бояр, с которыми когда-то боролся Петр: так же они сидели, лопаясь от важности, очень довольные собой, «брады уставя», в горлатных шапках и собольих шубах, думая только о величии своем и роли в истории, ни фига не понимая в государственных делах. Я поняла, почему Петр резал бороды и штрафовал за русское платье: если бы он ждал, пока добровольно переоденутся и подстригутся, было бы как с нашим КГБ, ВПК, армией и колхозами. Все это перестроится, когда рак на горе свистнет.
Откуда же Петр черпал силы и какие у него были «механизмы торможения»? Механизм торможения известен: общество посконное и исконное, заскорузлое, как портянка, занозистое, как дощатый пол, стоптанное, как старый валенок. Низы, которые называли его Антихристом. Верхи, которые спали 300 лет кряду и проспали всякий прогресс. Стрельцы, которые подчинялись тогдашней партноменклатуре: Хованским, Милославским, царевне Софье. Дума, еще не красная, но уже коричневая. Собственная жена. Собственный сын. Сестра. Брат. Патриарх (тогда еще сила). Монахи, священники, на которых он устраивал им же написанные театральные пародии. Бог, над которым он издевался. Раскольники. Словом, почище чем у нас. Наши красно-коричневые сжечься в скиту не хотят (был случай в «Белом доме», и то не воспользовались, вышли; был случай в «Лефортове», и то не отвергли амнистию, разбежались как крысы). А петровские раскольники сотнями сгорали. Стрельцы не просто не шли на выручку, как 3 октября, а бунты устраивали.
И все это Петра не остановило. Он никого и ничего не пожалел, но хотя бы внешне рванул на Запад, хотя бы утопил кондовую матушку Русь в ее же болоте. Спасибо ему и на том. Жену – в монастырь, сына – на дыбу и на тот свет. Круто.
Петр был настоящий большевик. Дыба и эшафот – это, само собой, лишнее, от недостатка воспитания и образования. Но Петр блестяще раскидал всех лишних и приставил к делу тех, кто был способен к нему. И ни черта он не боялся: ни Запада, ни Востока, ни молвы, ни Страшного Суда. Он заново сотворил Россию из ребра Запада, переломав предварительно ей ее тощие ребра. И на равных с ним, пожалуй, говорили только двое, Франц Лефорт и Алексашка Меншиков. Он, может быть, и воспринял бы возражения от собрата-реформатора но, как и сегодня, вокруг были рабы – в кружевах или в холстине. Своих коричневых он просто вбил в землю по горло. Представляю, что бы он сделал с нашими красными... А опирался он на тех, кто разделял его страсть к Западу, на тех, кому не было дороги назад. И завел себе Преображенский и Семеновский полки не для парадов, а для августовских и октябрьских путчей. Эта возможность была и у Б.Н. Хватает тех, кому нельзя назад, в СССР. Чья шея уже в петле. Хватило бы охотников на нацгвардию, на потешные полки. Так почему пошло у Петра и не пошло у Б.Н.? Почему Петр I не трусил, не отступал, не колебался и не предавал своих, а Б.Н. все это делает, такой большой и могучий? Дело в том, что все мы – продукты своей эпохи и своего сословия. Петр был рожден господином, рожден, чтобы править, и в праве своем на то не сомневался. Он был царь и бунтарь одновременно. Вместе это читается «реформатор». А Ельцин слишком долго был рабом Системы, Союза, КПСС, бедности, обстоятельств, страха и народа. Рабы (даже бывшие рабы) умеют бунтовать (со скрипом, через Ново-Огарево, отречение на пленуме ЦК КПСС etc), но не умеют царить. Воля к власти в соединении с великой идеей – достояние великих душ. Конечно, Петр был недобрый человек. Но на что нам доброта Б.Н.? Она уже стоила жизни 150 примерно подданным в октябре (взяли бы штурмом «Белый дом» до 21 сентября, меньше было бы жертв). И где была доброта, когда в тюрьме погибал Вил Мирзаянов? Свой… И казнены не враги, а друзья и союзники. Звиад Гамсахурдиа, в перспективе Джохар Дудаев, Егор Гайдар и все те, кто спасал Б.Н. в октябрьскую ночь, на кого он спустил из «Лефортова» красную сотню… С таким полководцем, как Б.Н., нужен заградотряд, чтобы он назад не повернул. Я воюю с 19 лет, и нет для меня возвышеннее закона, чем закон чести и войны. Я не могу уважать дезертирство и переход на сторону врага. О мы, несчастные преторианцы! Наш Кесарь, которому мы добыли абсолютную власть нашими мечами, бежит обратно через Рубикон с вражеской конницей на плечах!
