Яков Кротов. Путешественник по времени.- Вера. Вспомогательные материалы: Россия в XXI в.
СМЕЛО, ТОВАРИЩИ, В ДОСКУ!
Смело, товарищи в доску! // «Собеседник» №6, 1992 г.
Впечатления от российской власти
Из всех «революционных» правительств, которые знавала история, это, бесспорно, самое контрреволюционное.
Самый ощутимый результат «августовской революции»: до власти наконец дошло, что разумное, доброе и вечное, вместо того чтобы его расстреливать на площадях и гноить в казематах, целесообразнее просто положить под сукно, а если будет упорствовать — задушить подушкой.
Правда, это насчет своего. А с чужим можно бы разобраться по-прежнему, если, конечно, чужое позволит. Позволяет оно не всегда. Случай с неудачным покорением Ельциным Кавказа очень четко это продемонстрировал. Сильное и доброе правительство признало бы независимость Чечни добровольно. Сильное и злое залило бы крошечную страну кровью. Слабое и злое попыталось «не пущать» и стало вяло разыгрывать вильнюсский вариант.
Все это живо напоминает последнего российского царя, тоже слабого, но любителя попадать в разные переплеты то на японском, то на германском фронте. Собственно, у нас насчет положительных примеров вообще исторический выбор небогат. Кого копировать? Большевиков или царских сатрапов. Не первых, так вторых. Нынешняя власть к последнему варианту и склоняется. Будущее принадлежит демократии. Только мы до этого будущего с нынешней властью в пассиве вряд ли доживем. Погибнем по дороге в никуда. Хорошо еще, если с честью, как у Белого дома в августе. А если с голода — то это не престижно. Если вспомнить любимую всеми нами марксистскую классику, то российская власть является империалистической по сути и ордынской по форме. Почему империалистической, надеюсь, понятно: СА из республик не выводят, даже из Балтии не торопятся, ядерное оружие и флот к себе тянут, СНГ вместо СССР наскоро сварганили, Кавказ покорять полезли. А почему ордынской? А потому, что по форме наш российский империализм — вообще Московская орда, наследница братских Золотой, Крымской и прочих.
Перейдем к экономике. С самого начала было проблематично, что рабская страна, не встав с колен, сможет возвыситься до капиталистических отношений, требующих некоторой независимости и достоинства личности, и что у нас будет какой-нибудь другой рынок, кроме невольничьего. Страна ничего, кроме оружия, не производит. Рынок торгует платьем голого короля. Волнует ли это российскую власть? Или ее представители в Белом доме и на местах никогда ничего не читали о фермерах, кулаках, середняках, мануфактурах, лавочниках, фабрикантах, купцах? У меня создается впечатление, что нынешняя российская власть сейчас пребывает в таком же ослеплении насчет экономики, как большевики до нэпа, с 1918 по 1921 год. Сейчас нам кажется странным, что Белый дом гробит экономику, не культивируя кулака, лавочника и фабриканта. А то, что большевики делали, разве не странно? Более чем. Продразверстка, продотряды, военный коммунизм… И никого не слушали, перли по бездорожью, пока не споткнулись о Кронштадт и крестьянскую жакерию. Абсолютная, бесконтрольная власть, помноженная на абсолютное невежество, плюс абсолютная самоуверенность в итоге дают абсолютный крах.
Да, капитализм — это имущественная дифференциация. Да, богатые и бедные — это неизбежность. Но богатые — это самые образованные, самые ловкие, самые оборотистые, самые талантливые. На Западе, по крайней мере. А не бывшие аппаратчики, благополучие которых куплено кровью и слезами, сегодня под эгидой российской олигархии приватизирующие Россию в свое единоличное удовольствие. Я обожаю капиталистов и желаю нажить не только миллион, но и миллиард офтальмологу (не путать с дальневосточным аппаратным бонзой) Федорову, Марку Захарову, Артему Тарасову. Но видеть вчерашних, сегодняшних и завтрашних палачей народа в роли капиталистов я не хочу. Кстати, и в качестве правителей они мне лично не подходят. Несчастен тот народ, которого в будущее ведет его позорное прошлое, который не смог и не захотел найти для своего Возрождения ни одного человека, не запятнанного преступлениями тоталитарной системы; народ, у которого нет ни Гавела, ни Чорновила, а есть только Ельцин, Горбачев, Шеварднадзе и Станкевич. С таким камнем на шее невозможно не пойти на дно. Все мы в юности читали философов и знаем, что каждый народ достоин своего правительства. Российская власть, пожалуй, даже слишком хороша для народа-богоносца: он терпел безропотно и Брежнева, и Андропова, и Хрущева, и Сталина. Российская власть не освободила всех политзаключенных? Ну, так ведь и народ что-то не устраивает стачек по этому поводу... Российская власть не отменила смертную казнь? Так ведь и абсолютное большинство народа против ее отмены. Российская власть не уважает личность? А сколько у нас личностей и сколько рабов?
Поэтому сделаем неожиданный вывод: российская власть — это глубоко, в доску народная власть. Производное от народа, прямо-таки из ребра народа. А все прекрасные вышеперечисленные свойства народа сделают эту власть еще хуже, чем она есть. Ибо такой народ будет ТРЕБОВАТЬ только корма. И взирать с неслабеющей тоской в светлое социалистическое вчера, где были еда, держава и крепкий сон без сновидений.
Обыватель рано или поздно сменяет «Коммерсантъ» и «Собеседник» на колбасу (и ее не получит).
Интеллигенция не поддержит глупость без совести. А поддержка чиновников недорого стоит, они легко предают. Так что наше горе — наше детище. И набрело оно на нас по заслугам. Российская власть — зеркало нашей гражданской несостоятельности, нашего ничтожества и вырождения.
Мне нечего сказать в защиту российской власти.
Мне нечего сказать в защиту народа.
Дмитрий Быков
Покаялись — и назвали Бориса
Впечатления от российской власти и заметок В. Новодворской
Полемизировать с яростной оппозиционеркой Валерией Новодворской — занятие достаточно безнадежное. Во-первых, ее невозможно переубедить, да и зачем? Мы давно уже закаялись рождать истину в спорах. А во-вторых, с нею трудно не согласиться, ибо она со своих позиций весьма убедительно критикует российскую власть. Еще убедительнее критикуют ее те, кто стоят на прямо противоположных позициях. Новодворская ругает Ельцина за недостаточно энергичный развал Союза. Явлинский считает такой развал популистской игрой на разрушительных инстинктах и защищает государственность. Новодворская упрекает Ельцина в том, что он не культивирует кулака (как будто кулак — это некое экзотическое растение, которое произрастет только вследствие регулярного полива). Значительная часть либеральной интеллигенции поносит власть потому, что эта власть похерила культуру и открыла зеленую улицу бездуховному дельцу. Словом, в российскую власть только ленивый не кидает камень, и это нормально.
Более того. Новодворская совершенно права, когда утверждает, что эта власть — плоть от плоти народа. Как и этот народ, она восхитительно непоследовательна (взять хоть случай с немцами Поволжья). Народная непоследовательность всем нам была наглядно продемонстрирована, когда Борис Ельцин совершал свой круиз по Волге и всюду был встречаем точно с таким же энтузиазмом, с каким народ привычно ругает его в любой очереди. Клянусь: зайди Ельцин в гастроном в разгар продажи яиц, мы все потянемся жать ему руку, исходя из привычного представления о том, что ему труднее всех. А уж многократные уверения Г. Бурбулиса о том, что вся российская власть нынче ходит по минному полю, и подавно внедрились в наше подсознание.
Правы даже те, кто попросту отказывается верить Егору Гайдару, когда тот призывает к терпению и самоограничению, ибо им кажется, что Гайдар для этого слишком упитан. И впрямь — слова о самоограничении в его устах звучат немногим лучше, чем призывы Павлова затянуть пояса (хотя, конечно, Павлов потучнее Гайдара будет). Правда, в очередях я тоже вижу много толстых, но ведь глас народа — глас Божий!
Одним словом, все происходящее совершенно в порядке вещей. Народ достоин своего правительства, и это взаимно. Народ ругает свое правительство, и это нормально. Успев захватить те несколько месяцев, когда мы были интересны Западу, я поездил по капиталистическому раю, и всюду народ ругал свое правительство, пожирая при этом колбасу и запивая пивом.
В том-то и беда, что, как бы Валерия Новодворская ни упрекала кабинет Ельцина, все это в конечном итоге диктуется все той же вечной надеждой нашего народа на доброго царя, и в этом смысле Новодворская и все мы — плоть от плоти того же народа.
Мне самому противно слушать, когда те или иные представители российской власти сравнивают себя с подвижниками (а в подтексте просматривается чуть ли не Данко): принимая непопулярные меры, они ведут народ к рынку, к благу и так далее. Хватит этого самолюбования. Их задача — не вести. Их задача — элементарно не мешать. Так что не правительство нам следует ругать, не партийных бонз, становящихся дельцами, Эти дельцы быстрее нас приспособились к рынку, ибо у них уже есть немалый опыт делячества — только и всего. Если же сами мы никак не хотим к нему приспосабливаться, не находим в себе сил сделать что-то для самих себя, — это только наша вина. «Мы ленивы и нелюбопытны». Ельцин, несомненно, снял еще не все ограничения на пути к рынку. Наша задача — сметать или обходить эти ограничения, но ради продуктивной деятельности, а не ради самой борьбы. Я приветствовал бы Новодворскую, организуй она кооператив «Революционер» — уверен, нашлось бы много желающих поучиться революционной тактике за хорошие деньги. Я ненавижу новых дельцов — хищных и зачастую тупых, но пока мне нечего им противопоставить, я от критики стараюсь воздерживаться, ибо, стань я дельцом, я был бы точно таким же хищником. Скоро у нас исчезнет последняя возможность ругать новых капиталистов, припоминая им партийное прошлое, ибо у новых дельцов такого прошлого скоро не будет. И в своей деятельности — признаем это наконец! — они будут ничем не лучше бывших партийных бонз.
Иными словами, пришло время, когда нельзя списывать все наши беды на свое правительство. Ругать его — ради Бога. Но в том-то его единственное преимущество перед остальными, что, будучи столь же некомпетентно, непоследовательно и внутренне противоречиво, оно, по крайней мере, меньше мешает росту того же кулака, купца, лавочника и т. д. Слава Богу, что оно не принимает слишком активных мер, оно и впрямь, с его-то опытом, может дров наломать. Лишь бы не мешало. К рынку нельзя привести — только прийти. А если кулак или лавочник не растут, то это только их проблемы.
Ежу ясно, что приватизация идет медленно; что либерализация цен вылилась в их неконтролируемый и, в сущности, бесполезный рост; что социальная защита на нуле; что переходим мы к рынку самым окольным путем... Все верно. Речь лишь о том, что в этом виновата вся несчастная, отупевшая страна, ничего не умеющая толком, а не только ее правительство. На зеркало неча пенять, коли рожа крива. Презирать власть — легче легкого. Мы опять, по Пушкину, «покаялись — и назвали Бориса». А надо бы — себя. Ежели мы терпим такую власть и не можем ни помочь ей, ни чего-либо ей противопоставить — это наша беда, а не беда нашей власти. Она не может быть лучше своего народа.
