Яков Кротов. Путешественник по времени.- Вера. Вспомогательные материалы: Россия в XXI в.
«Огонек» №38, 1991 г.
«Следователи КГБ боялись, что их поставят к стенке вместе со мной»
Диалектика: после революции главные тюремщики садятся в тюрьму, зеки выходят на волю.
Один из лидеров ДС, Валерия Новодворская, арестована в мае нынешнего года. Обвинялась в призывах к насильственному изменению или свержению государственного строя путем вооруженного восстания. Предварительное заключение отбывала в следственном изоляторе КГБ в Лефортове. Освобождена 23 августа.
Месяц назад мы с огоньковцем Юрием Феклистовым обратились в КГБ с просьбой разрешить нам встречу с В. Новодворской. Последовал отказ. Я был убежден в том, что о нашем намерении Валерия Ильинична узнает нескоро. Звоню ей домой, поздравляю с освобождением... с победой.
— Так это вы, оказывается, рвались ко мне? Следователь Круглое честно сообщил об этом, только имен ваших не назвал. Даже собирался организовать «круглый стол», где бы участвовал наравне с вами. В те дни прошла публикация в «Коммерсанте»; случившееся со мной подавалось в жанре анекдота. Мы со следователем были уязвлены. В беседе с вами я бы легко доказала, что сижу за дело. К сожалению, начальство у Круглова оказалось весьма консервативным. Запретило наше свидание.
— О чем вскоре и сообщили Феклистову.
— Пусть ваш коллега утешится: его имя с восхищением называл начальник следственного изолятора Юрий Данилович Растворов. Начальника до глубины души потряс репортаж Феклистова из голландской тюрьмы. Растворов говорил мне, что будет польщен, если Юрий согласится написать и о Лефортове, а пока выражал робкую надежду приблизить свою тюрьму к мировым стандартам... Должна признать, что кое-какие элементы цивилизованной тюрьмы перенесены на лефортовскую почву. Это единственная тюрьма, где соблюдался мой статус политзаключенного.
— Когда вы узнали о путче?
— В первый же день, утром, от своего адвоката.
— Какое впечатление новость произвела на следователей?
— Мои были огорчены. Надо было видеть, как почернел от горя следователь Яналов. Подполковник КГБ Круглов был растерян и с ужасом говорил о том, что прольются реки крови. У него органическое отвращение к насилию. Напротив, мой адвокат из ДС Сергей Котов был жизнерадостен и готов к бою. Он уже знал, какой объект будет защищать. Пачками носил следователям указы Ельцина и другой тогдашний самиздат. Те, в знак благодарности, обучали его методам борьбы с танками на открытом пространстве. Ходили мрачные. Слывя в своем ведомстве «либералами», боялись, что их поставят к стенке вместе со мной.
— Какие чувства вы испытали, узнав о перевороте?
— Я воскликнула: «Наконец-то!» Сбывалось мое предсказание: революционный подъем народа у нас произойдет лишь в том случае, когда тоталитаризм выродится в фашистскую диктатуру.
— Мне было страшно, на воле. А вам в гэбэшной тюрьме?
— Я была уверена, что меня расстреляют в ту же ночь! Впрочем, такой исход соответствовал моим желаниям. Что касается страха... мне не знакомо это чувство. В пределах скромных тюремных возможностей я предприняла необходимые меры. Написала письмо Крючкову с полным отказом от повиновения ГКЧП. Кроме того, я объясняла шефу КГБ, что отныне считаю его благодетелем демократии, ибо своими действиями он совершенно дискредитирует режим. Теперь, наконец, народ восстанет и, покончив с хунтой, сбросит и советскую власть. В конце письма я предложила Крючкову свою кандидатуру для расстрела, поскольку считала и считаю, что заслужила эту меру больше остальных.
— Как вас освобождали?
— Примерно так же, как когда-то Николая Баумана. Вот только не убили пока. Скоропостижно пришли в мою однокомнатную камеру, отвели в следственный отдел и объявили, что обстановка изменилась в очередной раз... положили постановление об изменении меры пресечения. И подписку о невыезде, которую я, естественно, не дала. Попросили как можно скорее собираться, потому что народ уже готовился к штурму Лефортова. Я ответила, что еще посижу, ведь они освободили не всех политзаключенных. Спорить со мной об этом не пожелали. Тогда я потребовала, чтобы мне официально предъявили обещанное обвинение. Пообещали. Боюсь, что не сдержат обещания. Боюсь, что обманут. За последнее время кандидатов проходить по делу о «насильственном свержении государственного строя», как вы знаете, прибавилось. Боюсь, забудут про меня.
— Вы и теперь, на свободе, будете призывать к насильственным действиям?
— Я призывала к насилию в ответ на насильственные действия властей. Мой прогноз, вполне подтвердившийся, показывал людям способ, каким им следует избавиться от докучных властей. Другого пути не было. Да и теперь... от войны не зарекаюсь. Оправившись от поражения, фашисты еще дадут бой.
— Вы верите Вадиму Бакатину, новому шефу КГБ?
— Он производит неплохое впечатление. Но, по моему мнению, кадровые перестановки здесь мало что решат. Это ведомство надо закрывать.
— У вас изменилось отношение к Борису Ельцину? Прежде вы яростно критиковали его.
— Он рисковал жизнью и достоин уважения. В эти три дня он был нашим соратником по борьбе. Сейчас я считаю его главой Временного правительства России. Жду от него через год роспуска ВС РСФСР и выборов в Учредительное собрание. Преемственность власти, прерванная большевиками в октябре 1917 года, должна быть восстановлена.
Илья МИЛЬШТЕЙН
