ХОРОШО СИДИМ!
О съезде, на съезде, за съездом, после съезда, мимо съезда
Оп.: Хорошо сидим! // Свободное Слово. № 17, 27 июня 1989.
Если бы Кант посетил СССР, с ним случилось бы много несчастий. Во-первых, по совету булгаковского Ивана Бездомного его отправили бы на Соловки. Во-вторых, он вынужден был бы отказаться от своей концепции "вещи в себе". В СССР вещи существуют помимо своей сущности и даже вопреки ей. Колбасу не могут есть даже кошки, отечественную одежду и обувь нельзя носить, интернациональный долг выполняют, вторгаясь вопреки воли народов на чужие территории, профсоюзы действуют исключительно вопреки интересам трудящихся, реки текут вспять, основной закон кодифицирует беззаконие, а демократию защищают от демократов.
При таком подходе к объективной реальности следовало ожидать, что наш "парламентаризм" и наш "съезд" будут далеки от стандартных образчиков и общечеловеческих категорий.
Но поскольку мы рождены, чтоб сказку сделать былью, Съезд превзошел самые дерзновенные прогнозы. Начался он с выборов барина, по его же сценарию, не выходя из барской воли.
Не знаю, как вы, а я предпочитаю старый добрый феодализм этому демократическому балагану. Царя не выбирают – он помазанник божий (с точки зрения крепостных умов и крепостных душ). Зачем же было выбирать депутата от деспотизма – Горбачева? Те 97 делегатов, которые проголосовали против, поостереглись (кроме А.Д.Сахарова) предупредить о своем намерении вслух. Какие осторожные вопросы! Какая бездна вкуса, такта, умеренности – как на светском рауте!
Какой словарь эзопова языка! Кто сказал, что в России с 1861 года нет крепостного права? Откуда тогда столько крепостных публицистов, аграриев, гуманитариев? Послушным, агрессивным и сплоченным большинством мы заниматься не будем. С ним все ясно. Депутаты от партократии действовали откровенно и логично.
Обманутые, униженные и оскорбленные пока не поняли, что происходит. Речь не о них и спрос не с них. Речь о тех, кому дано. С них и спросится. С соли земли. Со света мира. Да простят мне мои кровные братья-интеллигенты и демократические депутаты, которые, боюсь, независимо от нас пришли к незамысловатым истинам, излагаемым ДС, и значит не меньше нас, а больше – о строе, о власти, об экономике: здесь я не стану умиляться ни высказанной ими четвертью правды, ни полуправдой, ни 75 % ее.
Игра в "холодно, теплее, теплее…" хороша для тех, кто добровольно играет в жмурки. С кем играем? С историей? С народом? С собственной гибелью? Зачем называть диктатора – Президентом? Массовку – съездом народных депутатов? Унылый стереотип – Учредительным Собранием? Странно мне наблюдать за тем, как на Съезде наше полуслепое прозрение, наше хромое гражданское мужество, наша охрипшая от 70-летнего молчания нелояльность формулировали наш косноязычный политический протест, при этом даже в самые "нигилистические" моменты не забывали подписаться в личном уважении к М.С.Горбачеву.
Какие еще его деяния нам нужны, чтобы этот эпитет, чтобы эту холопскую присказку навсегда утратить? Снова будем у стенки кричать "Да здравствует!" как в 37 году? Призером первенства по низкопоклонству стал Чингиз Айтматов, утративший историческую память о том, к чему приводит сотворение себе кумира, вместе со своими манкуртами.
Мы хорошо посидели на этом съезде, убили время, которое, видимо, у нас в избытке. А если время в отместку убьет нас? Неужели для того избиратели ночевали на окружных собраниях и голодали публично во имя включения депутатов-демократов в списки, чтобы каждый день на Пушкинской площади ДС комментировал все выступления и договаривал то, что демократическое меньшинство съезда должно было сказать само – и не договорило? Предельный вызов, последняя правда, отрицание строя, системы, власти – все это не было обнажено, не сверкнуло, как клинок, осталось в поисках.
Зато мы услышали, как наши конформисты предлагают снова дать заем этой системе на очередные 30 лет – и с той же прибылью, что и в 30-40-е годы, и с теми же политическими гарантиями. Нам все вернут сторицей – не свинцом, так штыком. В свободно конвертируемых газах нервно-паралитического действия.
Не хотите подписаться? Мы услышали из уст депутатов из Прибалтики, что нельзя и помыслить о ситуации до 1939 года. На наших глазах они не заговорили о своей утраченной независимости – правде своего первородства, согласившись на жидкую чечевичную похлебку республиканского хозрасчета.
Мы услышали, как законное требование убрать ленинское капище (даже в древнем Египте пирамиды с мумиями фараонов стояли в городе мертвых, но не живых) с Красной площади обосновывается не преступностью, но последней волей тирана. А какова, кстати, была последняя воля Иосифа Джугашвили? Может быть, зря мы его из Мавзолея убрали, если принять за истину подобные аргументы?
Чего на съезде не хватало, так это молебна в начале: верую в советское правительство, лично в Михаила Горбачева, в преимущества советского общественного строя… Да еще оперы "Жизнь за царя" (или за генсека) в конце. Пришлось депутатам все это восполнить своими личными выступлениями. Еретики сидели рядом с ортодоксами.
Не встали и не пошли не то что на костер – прочь от Съезда не пошли. А ведь был уже опыт Государственной Думы 1906-7 годов. Тогдашние либералы имели куда больше возможностей: общество существовало, его консенсус был нужен власти (народ реально владел собственностью: власть не была монополистом).
И все-таки пришлось прорваться через автократию посредством Февральской революции. Ведь парламентаризм Думы не дал ей возможности добиться контроля над исполнительной властью – ответственного министерства. Русская власть всегда претендовала на абсолют, и ее тупость была адекватна ее бесконтрольности.
Может хватит ее обслуживать идеями ее "соборности" и "народности"? (от В.Соловьева и Ф.Достоевского до Н.Эйдельмана и А.Д.Сахарова). У нас очень соборная диктатура и очень народные убийства. Такие соборы надо рушить, такую "народность" променять на любой космополитизм.
Либеральное крыло Съезда очень четко сыграло свою роль в сценарии: создать иллюзию возможности действия, создать иллюзию политической борьбы с консерватизмом в рамках Съезда, в ранках строя, в рамках "социалистического плюрализма". Дешево и безопасно!
А директор кукольного театра – заслуженный генсек СССР, лауреат международных конкурсов по классу лицемерия и лживости – депутат от тоталитаризма М.С.Горбачев – раскланивается перед зрителями. Это его премьера. И не нашлось ни одного дерзкого Буратино, чтобы увести кукол из театра, из зала, из рамок.
Все отыграли свое и повисли за кулисами на гвоздиках – до следующего представления. А Карабас-Барабас считает кассу. (Это я про либеральное меньшинство, большинство здесь просто декорация). Когда у меня спрашивали, чего я желаю для депутатов нашего вольнолюбивого либерального сословия, чего они должны добиться, я отвечала: "Желаю им повести себя так, чтобы перед ними заперли кремлевские ворота, и они, за неимением зала для игры в мяч, пошли бы на какую-нибудь баскетбольную площадку и стали там вырабатывать новую конституцию, запасшись текстами европейских".
Но до баскетбольной площадки надо дорасти. Наше слепоглухонемое и вдобавок парализованное инакомыслие было желанным гостем в Кремле. Это – не путь. Это болотные огни, ведущие в трясину. А путь ведет нас мимо Съезда. Мимо иллюзий. Мимо надежд, обманутых еще в восемнадцатом веке.
Мимо власти, вопреки власти, против строя, системы и властей. К Учредительному собранию. Через леса и моря. Горы и долы. Через семь пар стоптанных железных башмаков. Через себя. Через падение режима. Строй меняется после внутреннего переустройства из раба в Гражданина.
Стр. 13
