Александр Меленберг

ЯПОНА МАТПОМОЩЬ

100 лет назад началась русско-японская война

       Cм. Гапон.

Новая газета, 09.02.2004

http://2004.novayagazeta.ru/nomer/2004/09n/n09n-s42.shtml

       В ночь на 9 февраля (24 января ст. стиля) 1904 г. японские миноносцы внезапно атаковали русскую эскадру, стоявшую на внешнем рейде Порт-Артура по диспозиции мирного времени. Хотя обстановка последних дней требовала от русского морского командования объявить состояние повышенной боеготовности и отвести корабли во внутреннюю гавань Порт-Артура под прикрытие береговой артиллерии.

       Так с непредвиденных и невосполнимых наших потерь на море началась русско-японская война...

       После официального объявления войны, последовавшего днем 9 февраля, японский военный атташе в России полковник Мотодзиро Акаси покинул Петербург. Обосновался в максимальной близости от российских границ, в Стокгольме (соседняя Финляндия в те времена была в составе Российской империи). В том же феврале полковник Акаси познакомился с основателем и лидером Финляндской партии активного сопротивления Конни Циллиакусом. В ходе разговора атташе вежливо предложил японскую матпомощь финским да и любым другим революционерам для организации в России вооруженного восстания. Циллиакус охотно вызвался наладить контакты со всеми революционными партиями и обеспечить координацию их действий в выгодном для японцев направлении.

       Из доклада полковника Акаси в японский Генеральный штаб: «К концу июня (1904 г. — А. М.) отношения между Циллиакусом и основными оппозиционными партиями созрели. Он и я почти одновременно отправились в Париж, где вместе с представителями партии Сакартвелло (точнее, Грузинской партии социалистов-революционеров-федералистов. — А. М.) Деканози и партии «Дрошак» (правильнее — Дашнакцутюн, армянской партии. — А. М.) графом Лорис-Меликовым совещались по поводу плана беспорядков в России. Затем Циллиакус отправился в Лондон на переговоры с Чайковским. <…> Я обещал Циллиакусу, что выплачу ему 3 000 иен на печатание прокламаций».

       Самым серьезным контрагентом из названных следует считать Николая Чайковского — известного в прошлом народника, борца с самодержавием еще с 70-х гг. XIX века, в тот момент одного из лидеров партии социалистов-революционеров. Помимо эсеров, Акаси с Циллиакусом стремились привлечь к сотрудничеству другую крупную собственно российскую революционную организацию — РСДРП. Но ее лидеры Георгий Плеханов и Юлий Мартов категорически отказались от сотрудничества с японцами.

       РСДРП на тот момент была достаточно рыхлой структурой. В ЦК и вообще за границей преобладали меньшевики, но подпольную работу в империи вели большевики. Их лидер Владимир Ленин, не задумываясь, пошел на сотрудничество с японцами. Втайне от своих товарищей по партии большевики напрямую сообщались со Страной восходящего солнца.

       Челночная дипломатия Циллиакуса между тем продолжалась. В Париже 18 августа 1904 г. он встречается с руководством партии эсеров. На встрече, обустроенной в виде хорошего обеда в дорогом ресторане, присутствовали Евно Азеф, Екатерина Брешко-Брешковская, Виктор Чернов и др. Поскольку Азеф являлся тайным агентом русской политической полиции, то предложения Циллиакуса стали известны Петербургу.

       В интерпретации Азефа они звучали так.

       Из доклада заведующего заграничной агентурой Л. А. Ратаева директору департамента полиции А. А. Лопухину, 31 августа 1904 г.: «В самом непродолжительном времени необходимо собрать конференцию делегатов от всех российских и инородческих революционных и оппозиционных групп. Делегаты должны будут обсудить текст общего манифеста против войны и выработать план общих совместных и одновременных действий для понуждения всеми мерами, хотя бы самыми террористическими, прекратить войну. Такими мерами могут быть одновременные в разных местностях вооруженные демонстрации, крестьянские бунты и т. п. Если понадобится оружие, то финляндцы берутся снабдить оружием в каком угодно количестве. Все согласились на этот план».

       В тот же самый день, когда в Петербурге читали донесение Азефа, в Стокгольме Акаси получил ответ из Токио по тому же поводу.

       Из шифрограммы замначальника японского Генштаба генерала Нагаока военному атташе в Стокгольме полковнику Акаси, 31 августа 1904 г.: «100 000 иен будет вполне дешево, если цель будет определенно достигнута. Однако обеспечить взаимодействие между всеми оппозиционными партиями нелегко, и вы должны позаботиться о том, чтобы деньги не попали в руки только нескольким партиям».

       А что же российская спецслужба? Справедливости ради надо сказать, что ее агенты еще раньше засекли небывалую активность заграничных революционеров. Ровно за три месяца до передачи информации Азефа заведующий берлинской агентурой А. Гартинг сообщал директору департамента полиции:

       «Финляндцами собрано 5 млн рублей, которые будут представлены в распоряжение центрального комитета социал-демократов (т. е. Ленина как единственного члена ЦК РСДРП от большевиков. — А. М.) для организации волнений».

       Но ни в последний день весны, ни в последний день лета руководство российской спецслужбы не удосужилось поинтересоваться, откуда у горячих финских парней такие деньги.

       Между тем в период с 30 сентября по 4 октября в Париже состоялась конференция представителей почти всех революционных партий (за исключением РСДРП и Бунда) с целью активизации и координации их действий в России.

       Узнав о факте проведения революционерами конференции, русская охранка проснулась. В середине октября 1904 г. в Париж прибыл чиновник по особым поручениям при министре внутренних дел И. Ф. Манасевич-Мануйлов. Этот весьма известный в российской истории начала XX века авантюрист был и весьма талантливым организатором шпионажа.

       Еще не зная о сотрудничестве японцев и революционеров, он в течение зимы 1905 г. буквально опутал агентурной сетью японские посольства в нескольких европейских странах, параллельно организовав наблюдение за наиболее активными революционерами. И вот однажды, в начале мая 1905 г., эти параллельные линии пересеклись.

       Агенты Манасевича смогли засечь и прослушать встречу полковника Акаси с грузинским революционером Георгием Деканози в номере парижского отеля, где остановился японец. А затем, в отсутствие полковника порывшись в его вещах, обнаружили и сфотографировали письмо Конни Циллиакуса, из которого стало ясно, что на японские деньги планируются закупка оружия для русских революционеров и переправка его в Россию морским путем.

       Этому предшествовали следующие события. В руководстве Японии понимали, что война вступает в затяжную фазу, и одновременно были осведомлены о накаляющейся обстановке в России после событий Кровавого воскресенья. В середине марта 1905 г. военное ведомство Японии приняло решение ассигновать на организацию вооруженного восстания внутри России 1 миллион иен (35 миллионов современных долларов). В связи с этим полковник Акаси через своих агентов организовал вторую конференцию революционных партий (Женева, 2–8 апреля 1905 г.). В ней приняли участие все революционеры, кроме меньшевиков. Почтил ее своим присутствием и Владимир Ленин. Здесь были определены сроки восстания, выработаны планы (начать следовало в Питере и на Кавказе) и позиции по оружию и финансам.

       Из донесения полковника Акаси начальнику японского Генерального штаба генералу Ямагата, 12 апреля 1905 г.: «Большое восстание должно начаться в июне, и оппозиция предпринимает все новые усилия для приобретения оружия и взрывчатых веществ».

       Казалось, русская спецслужба уверенно контролирует подготовку революционеров и сумеет предотвратить отправку оружия. Однако донесениям Манасевича-Мануйлова в департаменте полиции не придали значения. По причине личности доносителя.

       Перед тем он неоднократно вводил начальство в заблуждение, однажды, например, под видом важного документа, выкраденного из японского посольства, прислал листок с иероглифами, вырванный из японо-китайского словаря. Всем было хорошо известно, что часть сумм, отпускаемых на содержание агентуры, прилипает к рукам Манасевича.

       И когда тот запросил дополнительные средства на организацию наблюдения за поставками оружия, то распоряжением министра внутренних дел А. Г. Булыгина ему в этом было отказано. А вскоре он был отозван в Россию и уволен из департамента полиции. За такие ужасные подозрения японцев Манасевича подняли на смех. По МВД стало гулять его прозвище, прочно вошедшее в российский лексикон, — Японский городовой…

       ДЕНЬ КРАСНОГО ПОДАРКА

Оп.: Время MN, 22 февраля 2003 г.

23 февраля не имеет никакого отношения к защитникам Отечества.

Удобно устроен этот праздник: школьницы школьникам, студентки студентам, сотрудницы сотрудникам дарят подарки и говорят много теплых слов на веселых застольях. Не надо бы портить идиллию, но уж больно заковыристая это дата - 23 февраля.

"С нас хватит, навоевались...".

Канва сей даты такова: 9 февраля 1918 г. нарком иностранных дел Лев Троцкий прервал мирные переговоры в Бресте. Надо сказать, что пошел он на этот шаг не по собственной инициативе, как всем нам вдалбливали в средней школе, а выполняя решение сразу двух ЦК (большевиков и левых эсеров). Принятое на их совместном заседании 25 января 1918 г. Спустя неделю, 16 февраля, немцы официально сообщили, что если Советы не продолжат переговоры до 12 часов 18 февраля, то германская сторона вновь откроет военные действия. Ответа на данный меморандум не последовало. Тогда в назначенный час немцы перешли в наступление. Остатки прежней императорской армии, в свое время распропагандированные при активном участии большевиков, ни в коей мере не могли противостоять противнику. Кроме того, они находились в стадии демобилизации, самими же большевиками провозглашенной.

Получив предупреждение о прекращении переговоров, Совет армейских комиссаров 5-й армии (прикрывавшей Псковское направление), 18 февраля отдал приказ: "Частям, занимающим передовые линии и находящимся на левом берегу Двины, отойти за реку... В дальнейшем... всем частям Красной Армии, частям 37,19 и 27 корпусов отступать вдоль Псковского шоссе...".

Из этого приказа видно, что никакого сопротивления немцам с самого начала их наступления на Псков ни солдаты старой армии, ни их большевистское командование даже и не собирались оказывать. Из этого же приказа следует, что "части Красной Армии" к 18 февраля уже существовали и точно так же, как и все прочие, откатывались на восток.

Один из командиров этих самых "частей Красной Армии" бывший штабс-капитан Черепанов много лет позднее вспоминал: "В то время как передовые отряды немцев, не встречая сопротивления, продвигались на поездах, автомашинах и санях далеко впереди от медленно подтягивающихся главных сил, в промежутке между ними выходили части и соединения "окруженных" русских войск, направлявшиеся в указанные им пункты сосредоточения". (Черепанов А.И. Под Псковом и Нарвой. М., 1963, с.73.).

На этой странице своей книжки в отличие от других страниц очевидец Черепанов не соврал. Просто не было смысла. Настолько известными и легко проверяемыми были факты. Сам Климент Ворошилов еще в 1928 г., разоткровенничавшись к десятилетию Красной Армии, довольно образно вспоминал о том, как проходило немецкое наступление на Украине. "Я с пролетарским отрядом луганчан и двумя бронепоездами моряков ведем непрерывную перестрелку с немецкой пехотой. Со стороны немцев вдоль полотна железной дороги проселком движутся, поднимая тучи пыли, колонны солдат. Орудийный и пулеметный огонь с нашей стороны заставляет колонны сойти с дороги, но движение продолжается. Усиленный огонь наших пушек и пулеметов наконец заставил колонну разбиться на небольшие группы, но люди по-прежнему шли в нашу сторону... Через некоторое время получаю сообщение, что идут наши же солдаты с румынского фронта... На все мои расспросы о немцах и о том, как они их пропустили через свой фронт, я не мог ничего добиться. Попытался было устроить импровизированный митинг, но из этого ровно ничего не вышло. На предложение поступить в отряд хотя бы 2-3 десяткам (из 400-500...) не нашлось ни одного желающего. Больше того, ни один человек не вступил со мною в спор, даже в разговор. - "Хвате з нас, навоевались, годи", - раздавались отдельные голоса. Никто из этих людей не интересовался, кто мы, в кого стреляем, кто против нас... Они стихийно рвались домой...".

Взрыв пироксилинового склада.

Демобилизация, о необходимости которой так долго твердили большевики, свершилась.

Россия находится в состоянии войны и демобилизует собственную армию?! При всем при том назвать Ленина и К- дураками нельзя... Следовательно, они заранее были уверены, что с немцами у них все будет в порядке. Вопрос о том, что большевики уступали немцам территории современных стран Балтии плюс правобережную Украину, был уже решенным. Но немцы-то наступали на Псков, захват которого не предусматривался никакими договорами, ни тайными, ни явными! Вот тут большевики всполошились. Армии-то у них нет - только декреты.

И началось. В распоряжении Верховного главнокомандующего прапорщика Крыленко командующему Петроградским военным округом рядовому Еремееву читаем: "22 февраля. 13 ч. 40 м. 1). Необходимо подтверждение приказа о приостановке демобилизации. Послать отряды Красной Армии на Псков, а также Нарву в распоряжение 49-го корпуса. 2). Необходимо немедленное возвращение на Псков Латышского полка из Петрограда". (РГВА, ф.25888, оп. 3, д.1, л.35.).

В пункте два прапорщик указывал на 6-й Тукумский латышский стрелковый полк. Тот самый, что в январе возле Таврического дворца расстрелял демонстрацию, протестовавшую против разгона Учредительного собрания. Для этих целей он и был вызван с фронта.

В тот же день 22 февраля Еремеев отдал соответствующий приказ (опубликован 24-го в "Правде"). Однако лишь 25 февраля в 22 часа 45 минут командир 6-го латышского полка доложил Еремееву, что отряд полка численностью 200 стрелков отправился с Варшавского вокзала. Не полк, а всего лишь "отряд", не превышающий штатной роты. Остальные латышские стрелки нужны были большевикам в Питере. С еще большим опозданием, чем латыши, отправились "воевать" питерские красноармейцы и красногвардейцы. Те самые пресловутые рабочие и солдаты, которым предстояло в боях под Псковом и Нарвой превратиться в Рабоче-Крестьянскую Красную Армию. Их отряд под командованием бывшего полковника, гражданина Болгарии Йордана Пехлеванова 27 февраля прибыл в Лугу. То есть остановился в 135 км от Пскова.

Да и утверждения советских историков, что питерские пролетарии, составлявшие отряды Красной гвардии, горели желанием защитить революционный Петроград от посягательств немцев, не соответствуют действительности. Всероссийская коллегия по формированию Красной Армии (в работе которой, кстати, активно участвовал Лазарь Каганович) 26 февраля констатировала не очень радостные для большевиков факты: "В Василеостровском районе... наблюдается даже уход из рядов Красной гвардии после объявления о возможности перехода гвардии в армию". "В Обуховском районе... узнав о мобилизации, половина Красной гвардии сдала оружие и разошлась" (РГВА, ф.2, оп.1, д.8, л.10 и д.71, л.36).

Упомянутый очевидец Черепанов в своей книжке, выпущенной к 45-летнему юбилею Советской Армии, красочно описывая "бои южнее Пскова", развернувшиеся "23-24 февраля", тоже говорит неправду.

На самом деле к вечеру 23 февраля немцы находились в 55 км от Пскова и в 170 км от Нарвы. Никаких боев в этот день не зафиксировано ни в немецких, ни в русских военных архивах. В Псков немцы вступили практически без единого выстрела вечером 24 февраля. На Нарвском направлении германские войска начали наступательную операцию лишь 25 февраля и благополучно завершили ее к утру 4 марта. Заняв линию Нарва - Псков, немцы сами собой остановились. Для дальнейшего наступления на Петроград у них не было ни сил, ни средств.

Исторической справедливости ради следует сказать, что именно в Пскове немцы понесли единственные серьезные для них потери. Но не в результате боевых действий. Сравнительно недавно в одном из питерских архивов было обнаружено донесение некоего В. Ламзаля: "Во Псков германские войска вступили около 7 часов вечера в воскресенье, 24 февраля... При вступлении немцев в город удалось красногвардейцам взорвать небольшой пироксилиновый склад, от которого от 400 до 600 немцев разлетелись в разные стороны". Позднее товарищ Уншлихт официально сообщил о потере немцами в Пскове 500 человек. Да и германское командование признало, что в результате этого взрыва немецкие войска потеряли больше солдат и офицеров, чем за все время 250-километрового наступления до Пскова.

Если приравнять эту акцию к боевым победам, получается, что вот уже 85 лет мы празднуем взрыв пироксилинового склада.

"Посылайте сыновей и братьев".

Откуда вообще возникла эта дата - 23 февраля? Ведь многие историки (думаю, и военные тоже) знали и понимали: не было никаких "Псковов и Нарв" в этот день! Лишь в годы перестройки тема материализовалась. Юрий Геллер, сам в прошлом сотрудник военного архива, выдвинул такую версию: "22 февраля 1918 г. опубликовано обращение Совнаркома "Социалистическое отечество в опасности!" Питер отправлял на бой с немцами лучших своих бойцов. Год спустя женщины, проводившие на войну своих мужей, братьев, сыновей, предложили один из дней в 20-х числах февраля отметить как День Красной Армии... Реввоенсовет республики и исполком Петрокоммуны решили предложение поддержать. По воле случая первый выходной в эту декаду оказался 23 числом". ("Дружба народов", 1989, N 9, с. 230.).

А вообще-то есть четкая дата рождения Красной Армии, не заметить которую специалист не может. Если появление на свет человека в нашей стране фиксируется свидетельством о рождении, то и возникновение Красной Армии в свое время было зафиксировано соответствующим большевистским декретом. Соответствующий декрет был написан лично Владимиром Лениным и принят на заседании Совнаркома 15 (28) января 1918 г. В этом документе юридически закреплен день рождения Красной Армии - 28 января!

Тут же у нового образования появилось свое средство массовой информации - газета с почти одноименным названием "Рабочая и Крестьянская Красная Армия и Флот". В номере от 24 января (6 февраля по новому стилю) 1918 г. там появилась заметка следующего содержания: "23 января ЦИК Советов Рабочих и Солдатских Депутатов постановлено назначить в ближайшем будущем день Красной Рабоче-Крестьянской Социалистической Армии, которая торжественно ознаменует возрождение мощного всенародного войска великой Российской Революции. Это пролетарское торжество решено устроить в ближайшее воскресенье, 28 января (то есть 10 февраля по новому стилю. - А.М.)".

28 января (10 февраля) Петросовет устроил митинги во всех районах города, в воинских частях и на заводах. Первый праздничный день Красной Армии проводился с ярко выраженными агитационными целями. На митингах выступали видные большевики и левые эсеры. Судя по номеру той же газеты от 28 января, Георгий Зиновьев выступал перед публикой в 11 часов утра в манеже Преображенского полка; в 1 час дня в цирке Чинизелли; в 2 часа в клубе Трубочного завода; в 3 часа в театре "Колизей"; в 7 часов вечера в Народном доме на Петроградской стороне. Николай Бухарин - в 11 часов в Путиловском театре, а в 2 часа вместе с Зиновьевым - в клубе Трубочного завода. Мария Спиридонова в 3 часа дня убеждала публику в театре "Колизей", в 4 часа в Трамвайном парке и, наконец, в 7 часов в Народном доме на Петроградской стороне. Там же выступали Володарский, Луначарский, Подвойский, Дыбенко... Репортер все той же газеты успел записать буквальную концовку речи тов.

Зиновьева, который неожиданно обратился к женщинам: "Матери, жены и сестры! Окружите теплотой и сердечием новую народную армию. Посылайте своих сыновей и братьев!".

Из всего выше сказанного следует, что отмечать День Красной (а потом Советской, а теперь Российской) Армии мы должны 28 января (согласно декрету о создании), продолжить 10 февраля (по новому стилю) и, наконец, во всеоружии подойти к 23 февраля...

Историю пишет вождь.

И тут опять возникает эта дата - 23 февраля! Откуда же она взялась? Почему на протяжении 85 лет никто из большевистских, потом советских, а нынче российских историков нам этого не объяснил? А между тем не надо для этого залезать глубоко в архивы. Достаточно просто посмотреть центральные газеты за февраль следующего - 1919 года. Тем более что их было всего две - "Правда" и "Известия". За полчаса можно узнать, что начиная с осени 1918 года в большевистских кругах муссировался вопрос о проведении так называемого Дня Красного подарка. Нечто вроде благотворительной акции по сбору средств на подарки красноармейцам. Сначала этот день они хотели приурочить к празднованию годовщины своей революции, потом отложили. И, наконец, "Известия" в номере от 5 февраля 1919 г. торжественно сообщили: "Устройство Дня Красного подарка по всей России перенесено на 23 февраля. В этот день по городам и на фронте будет организовано празднование годовщины создания Красной Армии, исполнившейся 28 января".

Совершенно случайно выпало, что именно 23 февраля оказалось воскресным нерабочим днем. В итоге случайность превратилась в закономерность. Есть еще одно тому подтверждение. Оно отражено в циркуляре зам. председателя Реввоенсовета Эфраима Склянского командующим военными округами и командующим войсками фронтов от 19 февраля 1919 г. "День празднования годовщины сформирования Красной Армии устанавливается двадцать третьего февраля. Совет Обороны постановил улучшить в этот день питание Красной Армии повышением приварочного пайка и сахару по возможности в полтора раза..." ("Советские архивы", 1968, N 1, с.26).

Как видно, праздник Красной Армии ни в коей мере не связывался с "боями под Псковом и Нарвой". И в дальнейших празднованиях тоже не связывался. Понятно почему: не было ни малейшей причины гордиться этими "боями". В 1928 г. в коммунистических СМИ с помпой отмечалось десятилетие Красной Армии. Но никаких упоминаний о "Пскове и Нарве" в ближайших к 23 февраля и последующих номерах газет днем с огнем не найти.

Наконец, в 1938 году собрались очень мощно отмечать 20-летнюю годовщину. Здесь то и всплывает долгожданное. "Известия" в номере от 16 февраля публикуют обширный материал под заголовком "К 20-летию РККА и ВМФ. Тезисы для пропагандистов". И среди них такой вот тезис: "Под Нарвой и Псковом немецким оккупантам был дан решительный отпор. Их продвижение на революционный Петроград было приостановлено. День отпора войскам германского империализма стал днем юбилея молодой Красной Армии".

Но самое интересное, что ни в "Правде", ни в "Известиях" в сам день 23 февраля никаких "Нарв и Псковов" нет! В официальной речи наркома обороны Ворошилова по данному эпизоду значится: "28 января 1918 года великий Ленин подписал декрет об организации новой Рабоче-Крестьянской Красной Армии, а через 15 дней - второй декрет о роспуске старого морского флота и создании нового Рабоче-Крестьянского Красного Флота. Последующие события показали, насколько мудры и дальновидны были эти решения...".

Идеологическая нестыковка в стройных большевистских рядах образца 38-го года имеет свое объяснение. В 1937 г., к 20-летию Советской власти, было задумано издать отвечающий потребностям времени курс истории ВКП(б). Летом товарищ Сталин ознакомился с предварительным текстом и "завернул" его на кардинальную переработку. К празднику 7 ноября, естественно, не управились, закончили в сентябре 1938 г. С 9 сентября "Правда" начала публиковать "Историю ВКП(б). Краткий курс". В главе УII-й (N от 14 сентября) читателя ждет абзац: "Молодые отряды новой армии - армии революционного народа - героически отражали натиск вооруженного до зубов германского хищника. Под Нарвой и Псковом немецким оккупантам был дан решительный отпор. Их продвижение на Петроград было приостановлено. День отпора войскам германского империализма - 23 февраля - стал днем рождения молодой Красной Армии".

Сравнив этот текст с тезисом для пропагандистов, каждый поймет, откуда у праздника появились новые уши.

Впрочем, есть в нашей истории другие, более обоснованные поводы для чествования мужчин. В Российской империи общевоинским праздником считался день святого великомученика Георгия Победоносца, 26 ноября (по новому стилю 9 декабря). Или взять 23 мая (5 июня) - в 1683 г. в этот день по хотению царевича Петра началось формирование первых регулярных полков русской армии, Преображенского и Семеновского. Можно даже оставить дату 23 февраля, только объяснить народу, что в этот день, в том же самом 1918 году, Добровольческая армия генерала Корнилова под ударами красных оставила Ростов и двинулась в Ледяной поход. Но едва ли народ это оценит. Все мы находимся под гипнозом Красного подарка. И расстаться с ним выше наших сил.

Битва за Ясли Господни

"Политический журнал" 21 ноября 2006

В Крымской войне государство, официально признанное проигравшим войну, достигло цели, ради которой собиралось эту войну выиграть. Это государство – Россия, сумевшая по итогам Крымской войны 1853–1856 гг. защитить права православных на Ближнем Востоке.

Непосредственным поводом, даже не просто поводом, но главной причиной Крымской войны стал «спор о святых местах». Вернее, его завершение, когда в январе 1853 г. под давлением Франции турецкие власти отобрали ключи от храма Рождества Христова в Вифлееме у православной общины и передали католикам, монахам-францисканцам. В июне того же года русские войска заняли Молдавию и Валахию, входившие в состав Османской империи. «В залог», как тогда объясняли, до тех пор, пока турецкий султан не вернет православным их прежние позиции в Святых местах. Англия и Франция открыто вмешались в конфликт на стороне Турции – так началась Крымская война. На православном Востоке, в среде греков, сирийцев и палестинцев, она получила характерное название – «Битва за ясли Господни».

Участники международной конференции «Крымская война в культурной памяти народов России и мира», посвященной 150-летию со дня окончания войны 1853–1856 гг., предприняли попытку разрушить серию стереотипов этой войны, устоявшихся в общественном сознании. Конференция стала итогом трехлетней программы по изучению Крымской войны, организованной и осуществленной Центром национальной славы России.

В ходе конференции историком Михаилом Якушевым были обнародованы ранее неизвестные материалы Архива внешней политики Российской империи (АВПРИ) МИД РФ. В свете этих документов по-новому выглядит предыстория конфликта:

«В 1836 г. Иерусалимский патриарх Афанасий письменно обратился к императору Николаю I с просьбой оградить права Иерусалимской церкви от армян, получивших фирман, нарушавший права греческого духовенства. Во второй половине 30-х гг. XIX в. между тремя общинами (греками, армянами и францисканцами) развернулась острая «битва за султанские фирманы». Суть ее сводилась к тому, что путем политического давления, а также за взятки османским сановникам в Константинополе и в Иерусалимском санджаке можно было приобрести право на владение той или иной христианской святыней. Причем это право могло действовать очень недолго – до тех пор, пока представитель той или иной церкви через посланника не получал новый фирман, противоречивший предыдущему султанскому указу или попросту его нейтрализующий. Генконсул в Сирии и Палестине К.М. Базили сравнил отношение османских властей к институту христианских святынь с прибыльным предприятием, назвав Святые места «золотым рудником» для османских пашей и «всей пирамиды турецкой администрации от иерусалимского судьи до великого везиря». За обладание правами и привилегиями на них европейские дипломаты и консулы предлагали большие взятки, от которых в Порте не принято было отказываться. Так, полученный в 1839 г. Иерусалимским патриархом Афанасием фирман на починку треснувшего большого купола храма Гроба Господня был вскоре нейтрализован французским послом в Константинополе. Такая же участь ожидала и многие фирманы, полученные при помощи российских посланников в Константинополе. Поэтому важнейшей задачей Петербурга стало заключение такого договора с Портой, который не позволял бы больше османам издавать султанские указы, сводившие на нет положения исходатайствованных в Царьграде фирманов. Случалось так, что, не будучи публично зачитанными в Иерусалиме и записанными в регистры иерусалимского шариатского суда, фирманы уже «перекрывались» (сводились на нет) новыми указами, полученными французскими послами у Порты».

Главным фактором, предопределившим развитие событий 1853–1856 гг., по мнению главного научного сотрудника Института востоковедения РАН Виталия Шеремета, было отсутствие четкой формулировки в договорных актах мирных конгрессов в Кючук-Кайнарджи (1774 г.) и в Яссах (1791 г.) права России на защиту единоверцев в отношениях османского суверена и его христианских подданных. Иными словами, после побед в русско-турецких войнах XVIII столетия не были юридически четко прописаны традиционно осуществлявшиеся Россией функции покровительства и защиты православных жителей турецких Балкан и Ближнего Востока.

Если до 1830-х гг. Россия реально могла защитить православных от турецкого гнета ценой войны или угрозы войной, то в середине века это уже не срабатывало. Россия продолжала жить в ценностях первой трети XIX столетия, тогда как Запад и, как оказалось, вовлеченный с ним в обмен военно-финансового характера Ближний Восток уже жили, строили свою политику и ее военное обеспечение по законам индустриального общества.

В итоге в 1853–1856 гг. произошла смена парадигмы. Россию попытались силовым воздействием превратить из субъекта восточного вопроса в его объект. Более того, за счет собственно российских территорий решить сам восточный вопрос, по крайней мере в его транспортно-коммуникационных составляющих и в части реконструкции национально-территориальных образований. Имеется в виду известный план создания цепи мелких исламских государств на юге России и на Северном Кавказе. Таковые отгородили бы Россию от Центральной Азии, от Турции, Ирана, Британской Индии.

Как известно, в девятнадцатом веке это сделать не удалось – зато удалось в двадцатом.

Перед началом работы всем участникам конференции была роздана брошюра в качестве исходного материала для последующих дискуссий.

«Главный миф Крымской войны – Россия потерпела сокрушительное поражение», – первым же предложением утверждали авторы. «Нелогично так говорить о стране, не позволившей сокрушительно превосходящей ее по силе коалиции ведущих мировых индустриальных держав и исламского государства изменить геополитическое пространство Евразии…

Цель, которую имела Россия, объявляя войну Османской империи – сохранение статуса Святых мест – была ею полностью достигнута, что и засвидетельствовал Парижский мирный трактат».

Но сегодня, по мнению авторов доклада, РФ проигрывает информационную войну и дипломатические сражения в отношении тех земель, которые она кровью защищала в 1853–1856 гг. Так, США разместили военную базу в дельте Дуная, на островах, отторгнутых в 1856 г., а в Румынии, созданной из дунайских княжеств, за суверенитет которых боролась Россия <...>, это считают осуществлением своей «национальной мечты» после Великой Отечественной войны. Тогда османская Турция втягивала хана Коканда в антирусские выступления. Теперь США настойчиво ищут плацдармы в Центральной Азии, в бывших советских республиках.

Политолог Вячеслав Никонов сформулировал на конференции «семь уроков» Крымской войны, которые непременно должна для себя усвоить современная Россия:

1. «Невозможно быть готовым к войне, но надо быть максимально готовым к войне». Россия же, по мнению политолога, «никогда не была готова ни к одной войне».

2. «Самое опасное в современном мире – технологическое отставание». Тогда оно явственно проявлялось в артиллерии, во флоте, в отсутствии нарезного оружия. И сейчас это опять главный вызов, с которым Россия сталкивается.

3. Ахиллесова пята многих войн – инфраструктура. В России это прежде всего дороги. Еще Наполеон говорил: «В России нет дорог, есть только направления». С этого времени, по мнению Никонова, мало что изменилось: «До сих пор нет современной асфальтовой дороги до Владивостока».

4. «Оборону и безопасность границ может эффективно обеспечить только честное государство». «Во время Крымской войны, чего греха таить, в армии наблюдался разгул коррупции. То же и сейчас», – резюмировал автор.

5. «Отношения с великими державами не гарантируют безопасность страны». Здесь, конечно же, имелась в виду позиция Австрийской империи, несколькими годами ранее обязанной России своим существованием (помощь в подавлении Венгерского восстания 1848–1849 гг.). И более чем прозрачный намек на современные «7+1».

6. «При конфликте России с соседними державами западные государства всегда оказываются не на стороне России». Этот пункт, собственно, в комментариях не нуждается.

7. «Россия не должна обижаться на двойные стандарты во внешней политике. Так устроен мир». Никонов сослался на знаменитую фразу руководителя российской внешней политики князя А.М. Горчакова, сказанную в ответ на упрек, что после заключения Парижского мира в 1856 г. Россия «изолируется и молчит» – «Россия сосредотачивается». Так и в современном мире Россия не должна ни на кого обижаться, Россия должна сосредотачиваться.