СТЯЖАНИЕ ДУХА СВЯТАГО
В ПУТЯХ ДРЕВНЕЙ РУСИ
К оглавлению
ГЛАВА 4 (продолжение)
ХАРАКТЕРИСТИКА XV ВЕКА
Преподобный КИРИЛЛ Белозерский
Преподобный НИЛ Сорский
ХАРАКТЕРИСТИКА XV ВЕКА
Как мы стремились показать, Русь с самого начала своего исторического
существования все время находится под благотворным духовным влиянием
Византии. Это влияние не ограничивается только духовной стороной,
но и "ряд частных сторон государственного, правового и социального
строя Древней России отразил на себе влияние образцов и идей византийской
церковности. Блестящий анализ этой материи в применении к домонгольскому
периоду дал Ключевский, показавший, как преобразовывалось по Номоканону
наше право уголовное, гражданское, имущественное, обязательственное,
семейное, брачное, как возвышалась женщина, как таяла холопская
неволя, обуздывалась кабала ростовщичества и тому подобное. Анализ
Ключевского применим в известной мере и ко всей старорусской эпохе:
и к судебнику Иванов III и IV, и даже к уложению царя Алексея Михайловича".
Монгольское нашествие временно прерывает связь с Византией. Но
после татарского разгрома, в XIV веке и отчасти в XV, русская культура
переживает новый прилив византийских воздействий.
XIV век был временем отшельнического и монашеского возрождения,
- это век преподобного Сергия. XV век еще богат всходами духовных
семян, посеянных в предыдущих столетиях. От прежде основанных монастырей
возникают новые обители, дающие новых преподобных. Это продолжение
эпохи XIV века, ее расцвет, "золотой век" русского подвижничества.
Но вместе с тем это канун кризиса и разрыва. Проф. Флоровский указывает,
что "это был национальный и государственный кризис, связанный с
государственным ростом Москвы, с пробуждением национального политического
самосознания, с потребностью церковно-политической независимости
от Константинополя... Повод к разрыву подает Флорентийский собор.
Греческое отступничество дало основание провозгласить русскую независимость"'.
"Отвержение Московской Русью Флорентийской унии, по верной характеристике
нашего историка Соловьева: "есть одно из тех великих решений, которые
на многие века вперед определяют судьбы народов... Верность древнему
благочестию, провозглашенная великим князем Василием Васильевичем,
поддержала самостоятельность северо-восточной Руси в 1612 году,
сделала невозможным вступление на престол польского королевича,
повела к борьбе за веру в польских владениях, произвела соединение
Малой России с Великой, обусловила падение Польши, могущество России
и связь последней с единоверными народами Балканского полуострова".
Мысль историка бежит по чисто политической линии. Но параллельно
и по линии культурного интереса мы должны отметить момент отказа
от унии, как момент, ведущий за собой целую эпоху. После этого внутреннее
отъединение русского мира от Запада, под воздействием вспыхнувшей
мечты о Москве - Третьем Риме, уже твердо закрепило особый восточно-европейский
характер русской культуры, которого не стерла ни внешне, ни тем
более внутренне, великая западническая реформа Петра Великого".
Таково неизмеримо великое значение этого исторического шага - отвержения
унии.
Вскоре после этого Византийская Империя под натиском турок окончательно
погибает. Историческая миссия продолжать ее великую древнюю культуру
выпадает на долю России, но в этот момент она еще не в состоянии
принять на свои плечи византийское наследие: душа русского народа
находится еще в детском периоде своего национального роста. Древней
Руси еще не под силу создать свою самобытную культуру, способную
быть достойным продолжением "ромейской". Лишившись своего великого
пестуна, Русь еще подвергнется влиянию чуждых ей начал, пройдет
путь унижения и кенозиса, прежде чем, возмужав, осознает самое себя
и начнет прозревать истинную ценность своего наследия.
Скажем теперь вкратце о тех внутренних изменениях и потрясениях,
которые переживает подвижничество в эти переходную и последующую
за ней эпохи. Монашество распадается на два направления. Главная
ветвь исходит от Кирилла Белозерского, собеседника Сергия и величайшего
святого, жившего в начале XV века. Он возглавляет ту школу духовного
делания, которая с легкостью и скрыленностью духовного подъема и
созерцания совмещает и служение миру, питая голодных в тяжелые годы,
окормляя духовно притекающий в обитель люд. Ей же принадлежит заслуга
продолжения колонизации северо-востока, начатой в век преподобного
Сергия. Кирилловскую традицию "Северной Фиваиде" передает Дионисий
Глушицкий, живший также в Белозерской монастыре и написавший портрет
с самого великого преподобного. В житиях вологодских и комельских
подвижников чувствуется отражение кирилловых заветов. Распространившись
на северо-востоке, "Северная Фиваида" еще цветет в XVI веке. Но
в XVII, только на крайнем севере, на периферии государства, мы встречаем
всего два ясно выраженных типа исихастов: это Диодор Юрьегорский
и Елеазар Анзерский. После них духовное делание окончательно замирает.
Вторая ветвь сосредотачивается около Москвы. Вокруг нее образуется
кольцо монастырей. Хотя последние и берут свое начало от Троицкой
лавры, но духовно они ниже "Северной Фиваиды". Это монастыри общежительные,
без стремления к созерцательности и безмолвию. В XV веке они дают
двух святых, имеющих решающее влияние на последующие поколения:
это Пафнутий Боровский и Иосиф Волоцкий. Эти святые, хотя и не вмещавшие
в полноте идеалы Сергия Радонежского и Кирилла Белозерского, все
же подвижники и великие народные благотворители. Но уже их последователи
не обладают их благодатными свойствами: теперь главной целью становится
соблюдение уставов и обрядов. Нетерпимость, сухой аскетизм, суровость,
идея неумолимой и строгой справедливости, заслоняющая идею милосердия,
- таково их направление. Устав и обряд доминируют во всем, и соблюдению
внешних правил придается господствующее значение, при забвении того,
что дух животворит. На этой почве вырастает раскол, великое духовное
обезкровление, позднее расчистившее дорогу секуляризации быта и
всей государственной жизни страны, произведенной реформами Петра.
В конце XV века происходит типичное для эпохи столкновение этих
двух течений в лице Нила Сорского и Иосифа Волоцкого. Нил Сорский
последний из русских подвижников совершает путешествие на восток,
с целью возобновить учение о духовном делании. Он посетил Афон,
где познакомился с учением Григория Синаита. Преп. Нил созерцатель
и исихаст чистой воды. Он систематизирует учение о внутреннем делании.
Характерен для него полный уход и отрыв от мира.
Спор о монастырских владениях разделяет монашество на два лагеря.
Во главе нестяжателей стоит Нил Сорский, за монастырские земли -
Иосиф Волоцкий. Последний побеждает. Таким образом, то, что сочеталось
в духовной школе преп. Кирилла: созерцательная жизнь и благотворительность,
теперь оказывается уже несовместимым. Нил берет главное -внутреннее
делание и тесно с ним связанную нестяжательность, но теряет связь
с жизнью государства, в этом его слабая сторона. Иосиф же, наоборот,
органически срастается с государством, его типа монастыри продолжают
традицию благотворительности, но уже в ущерб духовному деланию.
Монашеству не должно уклоняться от служения миру Бога ради, но для
него гибельно служение мирским началам. И когда подвижничество уходило
от мира в глубь лесов в период колонизации, мир бежал за ним и покорялся
ему. Но с момента, когда монашество взялось служить мирским началам
(исторический перелом - собор 1503 г., на котором вопрос о монастырских
владениях был разрешен в положительном смысле), тогда мир начал
порабощать его, пока окончательно не покорил себе.
В половине XVI в. бегство к заволжцам вызвало гонение на последних.
Таким образом, поле битвы остается за Московским направлением.
Проф. Г.Федотов, пользуясь данными проф. Е.Голубинского, производит
исследование о канонизированных святых этих времен, свидетельствующее,
что количество преподобных катастрофически уменьшается: "на первую
половину XVI века падает 22 святых, на вторую - 8, на первую половину
XVII века - 11, на вторую - 4. В XVII веке убыль идет резко и равномерно;
по четвертям XVII века соответственные цифры дают 7, 4, 2, 0...
Роковой гранью является середина XVI века".
Одновременно меняется и тип, и характер святости; школа исихастов
под руководством старцев давала многочисленное духовное потомство:
последующие поколения пользовались опытом предыдущих. С забвением
школы выступает индивидуальный подвиг. Подвижник должен дойти до
всего самолично долгим и трудным опытом. Внутреннее очищение и трезвение
заменяется подвигами умерщвления: железный колпак, вериги, всякого
рода "железа" явлются его орудиями. Путь святости становится несравненно
труднее. Этого одного было бы уже совершенно достаточно для уменьшения
количества святых. Нил Сорский в предисловии к "уставу" говорит:
"Многие приобрели сие светозарное делание посредством наставления,
и редкие получили его прямо от Бога усилием подвига и теплотою веры".
Он же свидетельствует о "трудности ныне обрести нелестнаго наставника".
Трудность эта, отмечаемая преп. Нилом, относится уже к концу XV
века.
Еще в XIV веке преп. Сергий видит пред собой множество прекрасных
птиц, доселе им невиданных, и слышит таинственный голос с высоты
небес: "Так умножится стадо учеников твоих, и после тебя не оскудеет".
Но в XVII веке преп. Иринарху устами блаженного Иоанна Большого
Колпака говорится уже прямо противоположное: "Бог дает тебе коня,
и на том коне никто, кроме тебя, не сможет ездить и сесть на твоем
коне вместо тебя". В своем исполинском подвиге он остается одиноким.
Его путь самобытен и индивидуален и по жестокости аскезы не может
встретить подражателей.
Итак, русское подвижничество, оторвавшееся от Византии и предоставленное
самому себе, подвергается процессу разложения и распадается на два
течения. Духовное скоро погибает, и школа духовного делания забывается
настолько, что когда Паисий Величковский в начале XIX века восстановит
школу и учредит старчество, то последнее будет встречено с недоверием
и опасением как неслыханное новшество.
Преподобный КИРИЛЛ Белозерский (+ 1429)
Преп. Кирилл Белозерский, в миру Косьма, принадлежал к обедневшей
боярской семье и воспитывался в доме богатого родственника Вельяминова,
дом которого посещал преп. Стефан Махрищский, - друг и собеседник
преп. Сергия. Под влиянием бесед и примера преп. Стефана, юный Косьма
избирает иноческий образ жизни. Вскоре, постриженный преп. Стефаном
с именем Кирилла, он поступает в Симонов монастырь, где настоятелем
был его основатель архимандрит Феодор, племянник преп. Сергия. Новоначального
инока отдали под руководство строгому подвижнику старцу Михаилу,
будущему епископу Смоленскому, научившему его умной молитве и борьбе
с духами злобы. Послушание он проходил на хлебне и на поварне и,
глядя на пылающий огонь, помышлял о пламени адском, проливая при
этом слезы покаяния; так он стяжал дар слез. Старец запрещал Кириллу
поститься сверх сил и заставлял вкушать пищу за трапезой с братией
ежедневно, а не через 2-3 дня, как желал Кирилл. Несмотря на это,
ночные молитвы доводят его до полного изнурения.
"Утаити хотя добродетель", он пробует юродствовать, чем вызывает
неудовольствие настоятеля, который его сажает на 6 месяцев на хлеб
и воду. Кирилл радуется лишению пищи не по своей воле. Провидя в
Кирилле великого будущего подвижника, преп. Сергий, бывая у своего
племянника в Симонове, прежде всего заходил в хлебню и часами беседовал
с Кириллом "о пользе душевной". После возведения арх. Федора на
Ростовскую кафедру, Кирилл был избран на его место в настоятели,
но вскоре ушел в затвор. При чтении акафиста, ночью он услышал голос
от иконы Богоматери: "Кирилл, выйди отсюда и иди на Белоозеро. Там
Я уготовала тебе место, где можешь спастись". Отворив окно, он увидел
огненный столп на севере, куда призывала его Пресвятая Дева. Вдвоем
с единомысленным братом, иноком Ферапонтом' (+ 1426 г.), который
знал Белозерский край, покинул преподобный обитель и двинулся на
север, в заволжскую страну, где, наконец, обрел среди дремучих лесов
дивной красоты озеро, - то самое "зело красное место", которое ему
указала Божия Матерь. Ради более строгого безмолвного жития спутники
решили расстаться. Преп. Ферапонт отошел на 15 верст, где впоследствии
основал свой знаменитый монастырь, украшенный в XV веке фресками
мастера Дионисия. Оставшись один, преп. Кирилл поселился в землянке.
Живя в лесу, он не раз был чудесно спасен от смертельных опасностей
и от злобы людской. Когда же вокруг него стали собираться иноки,
преподобный смирился, лишаясь безмолвия, стал строить Успенский
собор и учредил общежитие. Преп. Кирилл обладал многими духовными
дарами: даром слез, даром прозрения, даром чудотворения: он воскрешает
умершего монаха Далмата, чтобы иметь возможность его причастить.
И водные стихии повинуются ему, - он знамением креста успокаивает
волны, и огненная стихия покоряется тому же знамению креста, когда
с крестом в руках, он прекращает пожар; он умножает в сосуде вино
для совершения литургии. И когда случалось в чем-либо оскудение,
братия даже не приходила утруждать о сем настоятеля, зная, что по
его молитве все даровано будет от Бога. И не только монахи, но и
окружное население чудесно им кормится во время голода, у посетителей
чудесно умножаются данные им на дорогу припасы.
По словам агиографа Муравьева: "всякого рода болящих, слепых и
разслабленных приводимо было к святому Кириллу, по свидетельству
его учеников, и всех он исцелял, помазуя их святой водой и елеем,
здравыми возвращались они в дома свои, благодаря Бога и угодника
Его Кирилла".
Таков характер чудес Кирилловых, который невольно переносит нас
в Евангельские времена. "Когда случался недостаток в хлебе, и братия
понуждала его послать просить к кому-либо из христолюбивых соседей,
с теплой верой возражал он: "Если Бог и Пречистая забудут нас на
этом месте, то что еще оставаться в здешней жизни?".
О насыщении голодающих вот какими словами говорится в житии: "По
неколицех же летех бывше в людех гладу немалу. И таковаго ради утеснения
нужды мнози от неимущих прихождаваху в обитель святаго нужди ради
глада. Святый же повелеваше даяти просящим к тех насыщению и тако
даяху во вся дни нищим хлеба довольно... Слышавше окрест тоя обители
живуще человеци, яко питают приходящих глада ради, и сего ради множайши
начата приходити и тамо насыщатися. Но елико брашна взимаша оттуда,
то толику паче множахуся и преизобиловаху... И тако малыми брашны
препиташеся людие мнози". Благотворительная деятельность монастыря
проявлялась и по смерти святого. Игумен Христофор (1428-33) "многих
от пленных искупив, на своих местех паки насадив". При следующем
игумене Трифоне (до половины XV века), когда монастырь строил церковь,
и материальные средства его были напряжены, случился в крае большой
голод. Многие стали приходить в обитель, ища пропитания. Здесь никому
не отказывали и особенно заботливо питали голодных детей. Но экономный
келарь, "умален быв верою", стал бояться, что у монастыря не станет
средств на всех: прокормиться с самой братией, содержать рабочих
и пропитать голодных; служебные чины обители стали уменьшать выдачу
милостыни. Тогда запасы, действительно начали быстро убавляться.
Игумен решил снова питать всех приходящих, и в Белозерском монастыре
кормились ежедневно 600 человек и больше до нового хлеба. Грозный
писал в Кириллов монастырь в своем знаменитом послании: "Кириллов
доселе многая страны препитывал в гладные времена".
"Житие Кирилла, - говорит Кадлубовский, - прославляет нестяжательность
святого, его кроткое милостивое и участливое отношение к людям,
духовную независимость его и учеников его от сильных мира сего".
Действительно, и слова святого, и поступки его свидетельствуют о
его крайней нестяжательности. Преподобный говорит: "Аще села восхощем
держати, болми будет в нас попечение, могущее братиям безмолвие
пресекати". Получив извещение о завещании боярина (Даниила Андреевича),
Кирилл "села не восхоте прияти, рече яко не требую сел, при моем
животе, то моем же отшествии еже от вас якоже хощете, тако творите".
Хотя житие говорит, что при жизни Кирилла монастырь не имел сел,
но исторические акты свидетельствуют о каких-то земельных приобретениях.
Проф. Кадлубовский так объясняет это противоречие: "Надо добавить,
что нередко житие, изменяя на свой страх фактическую сторону жизни
святого, уклоняясь от правдивости реальной, сохраняло, однако, правдивость
идеальную. Резкое разногласие между показаниями актов и жития преп.
Кирилла можно примирить тем, что преподобный не раз отказывался
от сел, которые предлагали его монастырю соседние землевладельцы
и только ропот братии, недовольной нестяжательностью своего игумена,
а, может быть, и опасение за будущую судьбу своей обители, побудили
его последовать общему монастырскому примеру.
Мы видим, что любовь к ближним - основная черта Кирилла Белозерского.
"Преподобный настаивает на служении любви, и о ней говорят как его
многочисленные чудеса, так и оставшиеся от него послания к князьям.
Князю Андрею Можайскому он пишет: "А милостыньку бы есте по силе
давали: понеже, господине, поститись не можете, а молитися ленитесь
ино в то место, господине, вам милостыня ваш недостаток исполнит".
В своих посланиях к князьям Московскому и удельным, св. Кирилл с
кротостью и простотой русской полукнижной речи внушает идеал справедливой
и человечной власти: великого князя он просит помириться с Суздальскими
князьями: "посмотри... в чем будет их правда пред тобою". А Можайскому
князю он предлагает целую правительственную и социальную программу:
здесь и неподкупность суда, и отмена корчемства, и таможен, но вместе
с тем и наказание "татей" и "уймание" людей от сквернословия, и
ревность о храмовом благочестии. Поставленный от Бога и призванный
к воспитанию людей в благочестии, князь еще не самодержец, и ничто
не указывает на возможность его власти над Церковью и духовными
людьми. Твердая, хотя и кроткая независимость к сильным мира сего
характеризует как преп. Кирилла, так и всю его школу. Св. Кирилл,
оставивший отеческие поучения князьям, отказывается посетить князя
Юрия Дмитриевича: "Не могу чин монастырский разорити". Преп. Мартиниан,
напротив, появляется в Москве в хоромах Василия II, чтобы обличить
великого князя, заключившего в оковы боярина вопреки данному им
слову. "Не убоялся казни ниже заточения, но помяну Иоанна Златоустаго
глаголюща, яко прещение царево ярости львови уподобися". Григорий
Пельшемский обличает князя Юрия Дмитриевича и его сына Шемяку, неправдою
захвативших великое княжение. Впрочем, эти столкновения с миром,
как и всякий выход в мир редки и исключительны. Северный подвижник
жаждет прежде всего безмолвия.
Кирилл Белозерский являлся прямым продолжением Сергиевых традиций,
подобно своему учителю Сергию Радонежскому, превосходя всех своих
современников изобилием духовных дарований, он был вождем подвижников
своей эпохи, когда особенно процветало "умное делание". И, действительно,
преп. Дионисий Глушицкий, возглавитель всего северовосточного монашества,
иначе Северной Фиваиды, был в Кирилловом монастыре еще при жизни
преподобного, когда и написал с него портрет. Также и все заволжское
нестяжательное отшельничество получило вдохновение от преп. Кирилла:
из его монастыря выходит Паисий Ярославов, старец и учитель Нила
Сорского.
Преп. Мартиниан Белозерский (1397-1483) ученик преп. Кирилла, воспитанный
им с детских лет. О нем говорится в житии: "Особо же вспоминаше
блаженный и сия часто на уме учителя своего наказание преподобнаго
си Кирилла чудотворца слово глаголюще, яко добро рече иноку МОЛЧАНИЕ
хранити и нестяжание и отбегати вредящих душевныя чувства. Эти слова
свидетельствуют об умном подвиге. Выше говорилось об обличении им
Василия II в княжеских хоромах.
Преп. Савватий Соловецкий (+1435 г.) выходец из Кириллова монастыря,
некоторое время был на Валааме, затем на необитаемом острове; положил
начало Соловецкой обители. Он принадлежит к школе преп. Кирилла,
базирующейся на предании Св. Отцов. Его ученик архиеп. Геннадий
Новгородский (1484-1504). Преп. Александр Ошевенский (+ 1479г.),
постриженик белозерский, основал Успенско-Ошевенскую обитель. Преп.
Александр Куштский (+ 1439 г.) основал обитель близ Кубенского озера,
постриженик святителя Дионисия Святогорца архиеп. Ростовского.
Другой постриженик свят. Дионисия-грека Дионисий Грушицкий (+ 1437
г.), получивший при постриге его имя и живший при своем настоятеле
- Святогорце 9 лет. Кроме того преп. Дионисий находился некоторое
время и в обители Белозерской в числе учеников св. Кирилла, "священный
лик" которого, как говорит Муравьев, "сохранил на иконе своею кистью".
Таким образом, преп. Дионисий совмещал в себе и афонские, и Сергеевы
традиции. Отличительной его чертой является то, что он "нищелюбие
стяжа" , и в похвальном слове о нем сказано: "Алчущим питатель,
сущим в наготе покровитель, обидимым пособник, вдовам заступник,
печальным утешение, безпомощным помощник и рабом освободитель".
Влияние Афона сказывается на характере его подвижничества: "Сотвори
ум твой единаго Бога искати и прилежати к молитве", учит св. Дионисий.
Жизнеописатель говорит о нем: "Се бо дело истиннаго мнишескаго чина,
име преподобный, отнележе вселися в пустыню еже николиже праздну
духовнаго делания обретися". Перед кончиной им был слышен голос
Богоматери, обещавшей небесное покровительство братии ею монастыря.
Житие св. Амфилохия сохранило нам характерную сцену, где преп.
Дионисий приучает ученика своего Макария Сосновецкого старчествовать
за святое послушание. Приходит преп. Амфилохий проситься в монастырь.
(Этому Амфилохию преп. Дионисий впоследствии скажет: "Старейшинство
вручаю моему ученику Амфилохию"). Преп. Дионисий, обратившись к
Макарию, сказал: "Пришел к нам в монастырь, наставляемый Богом,
инок Амфилохий и хочет с нами приносить молитву Богу". "Прости меня
невежду, отче, не знаю, что говорить", отвечал Макарий. "Говори,
послушник, что Бог положит тебе на сердце", повелел настоятель,
и Макарий сказал: "Благословен Бог, иже всем человеком хощет спастися
и в разум истины прийти" (I Тим. 2, 4). "Да даст тебе Бог говорить
полезное", добавил Дионисий.
При жизни преп. Дионисия "в таж лета гладна бысть страна та". В
обитель преподобного приходит много народа за хлебом: "творяше бо
(преподобный) милостыню неоскудно просящим. Они же болма начаше
приходити. Преподобный же никако не стужа, но болма даяше". Эконом
монастыря указывает подвижнику на оскудение запасов. Но тот "понося
эконому", дает наставление творить милостыню без всякого расчета
и указывает, что за немилосердие Господь будет карать на Страшном
суде Своем, и что именно милостыня особенно поможет инокам на судище
Христовом: "Ничтоже бо сице нам яко милостыня помогающе есть. Милуяй
нища взаим дает Богу. Сице смысляше и учаше".
В этом сказывается ученик Кирилла Белозерского. Начиная с Феодосия
Печерского, нищелюбие является свойством всех русских подвижников.
Преп. Григорий Пельшемский (+ 1451 г.) - друг и ученик Дионисия
Глушицкого, дожил до 127 лет. Происходил он из рода князей Лопотовых,
из Галича, Костромской области. Григорий стремился к безмолвию.
От игуменства в Галиче спасается в Ростов, но не обретает желаемого,
наоборот, его там делают архимандритом, и он возобновляет Спасскую
обитель. Но стремление к безмолвию его не покидает, и он уходит
к преп. Дионисию и ставит себя в положение его ученика. Взаимная
любовь подвижников была такова, что у них образовалась как бы одна
воля. Для характеристики Григория служат небольшие замечания о том,
что он не имел возношения и что "ис корене искапывал" вредные помыслы.
Преп. Дионисий его поучает: "сотвори ума твои с всем тщанием единаго
Бога искати и прилежати к молитве и паче подвигайся помогати нищим
и сиротам, и вдовицам; дондеже время имаши, делай благая, буди воистину
славя Бога и волю Его творя, и даст ти Бог прощение и у правит горняя
помышляти, горних искати идеже Христос есть, одесную Бога седя на
небесех"... "В своей души, - говорит Дионисий, - "ничто-же взношениа
ямый помышлениа, ис корене ископа и очища с страхом и трепетом и
умилением служити Господеви". Далее житие говорит, "что Григорий,
радуяся течаще без преткновения и в вышних ум свой вперяя и сердце
свое очищая от всех страстных мятеж". Когда преп. Григорий созрел
для полного безмолвия, преп. Дионисий отпускает его на восток для
отшельнической жизни. Он прибыл на реку Сухону, и когда зарделась
заря, святый взял крест и пошел туда, откуда был слышен звон, через
леса и болота. И на этом месте со временем основалась Пелынемская
обитель. Преп. Григорий "поучает учеников и мирян и был наставником
всем хотящим спастись" (Ч.М.). Другими словами нес подвиг старчества.
Кроме того, он борется за правду и обличает неправые поступки князей
и терпит преследование. Так поступали и другие преподобные в эту
эпоху. Григорий Пельшемский, ученик преподобного Дионисия Глушицкого,
усвоил наставления своего учителя: "Прихождаше нищая в глад с радостию
принимаше их". Традиция эта от Дионисия восходит к Кириллу, а от
него к преп. Сергию, ученик которого "преп. Никон о "человеколюбии
слово преложи рек: аще есть мощно, ни единаго приходящих тщама отпустити
рукама, да не како утаится вам Христа презрети, единаго от просящих
видом показавшася". Не ясно ли, говорит Смирнов, "что преп. Никон
разделял воззрения своего наставника относительно нищелюбия?". Вошедший
в жизнь русского монашества с половины XIV века Иерусалимский устав
оказался сродни русскому духу: "Палестинцы находят время и для служения
миру. Св. Евфимий обращает в христианство целое арабское племя,
св. Савва устраивает ряд ксенодохий-больниц и странноприимных домов.
Оба они участвуют в церковной борьбе своей эпохи, выступая против
ересей и в городе, и в императорском дворце. Этот-то идеал для подражания
поставила себе Святая Русь, внеся в него свой собственный талант,
овеяв его строгость своим благоуханием.
Преп. Макарий Колязинский. (+ 1483 г.) из рода бояр Кожиных. Отец
его, боярин Кожа, прославился подвигами военными при в. кн. Василии
Темном. Преп. Макарий кладет начало в Клобуковской обители. Пройдя
путь внешних подвигов и желая безмолвия, благословившись у игумена,
уходит на Волгу и уединяется в 18 верстах от г. Кашина между двух
озер в лесу. Дикие звери не нападали, а ласкались, и он делил с
ними скудную пищу. Такова была высота его совершенства. К преподобному
стекается братия. Он долго отказывается от священства и игуменства.
Наименование "Колязино" происходит от имени Коляги - человека, злоумышлявшего
на преподобного, но раскаявшегося и принявшего у него пострижение.
Коляга оставляет свое недвижимое имущество в пользу монастыря, и
св. Макарий из смирения именует монастырь Колязинским. Св. Иосиф
Волоцкий повествует, что великий старец Митрофан Бывальцев, проживавший
9 лет на горе Афонской, выразился о Колязинском монастыре так: "Напрасно
я трудился и без успеха и совершил путь в Святую Гору мимо Колязинского
монастыря, ибо можно спастись и в нем живущим; здесь все делается
подобно киновиям на Святой Горе". Из Колязинского монастыря вышло
несколько основателей новых монастырей. Таковы преп. Ефрем Перекомский
и преп. Паисий Углический (племянник Макария Колязинского). Еще
при жизни преподобный прославился чудотворениями. Преп. Макарий,
хотя ходил в худых одеждах и показывал пример во всех монастырских
трудах, но не был "нестяжателем", подобно Кириллу Белозерскому.
При его жизни было внесено много вкладов пустошами и населенными
землями. Через 38 лет по кончине, были обретены нетленные мощи преподобного.
Совершилось это обретение при постройке нового храма. На Московском
соборе 1547 г. установлено "петь и праздновать повсюду" в числе
других и преп. Макарию Колязинскому, причем он помещен в числе "великих
чудотворцев". Вассиан Патрикеев с укоризною говорил о простоте жизни
Макария и называл его "мужиком сельским". Сам Вассиан князь Патрикеев,
постриженный насильно, остается аристократом и снобом и в монашеской
одежде. В полемику о нестяжательное(tm) вносит страстность и не
стесняется в выражениях. Осужденный на заточенье в монастыре Иосифа
Волоцкого, он кончает там жизнь у своих врагов.
Пафнутий Боровский (1" 1477 г.) ученик преп. Никиты Высоцкого,
который был учеником и пострижеником преп. Сергия Радонежского.
Пафнутий наследовал от своего учителя черту - выдающуюся духовническую
опытность, уменье употреблять милосердие и строгость, где нужно
то и другое. По словам Иосифа Волоцкого, преп. Никита "презирал
хотящая быти и поведал тайные помыслы братии". "Бяше же щедр и милостлив,
егда подобает, жесток и напрасен, егда потреба". Пафнутий был духовником
братии и мирян и известен был своею опытностью в наложении епитимий.
"Прихождаху же ко блаженному не точию иноци, но и сущий от мира
исповедающеся на духовне, занеже зело благоразсуден и добре могий
разумети сокровенную премудрость во священных правилех, еже комуждо
запрещение давати". Всегда он говорил согласно Закону Божию и сказанное
исполнял делом. "Не устыдеся никогда же лица княжска или болярска,
ни приносом богатых умягчихся когда, но сильным крепко закону соблюдение
глаголаше и заповедем Божиим, простым же такоже беседоваше, братию
нарицающе". Юрий Васильевич, князь Дмитровский, брат вел. кн. Ивана
III, был духовным сыном воровского подвижника "и много время ко
отцу приходяще". Князь Юрий сам рассказывал, в каком настроении
он шел обычно на исповедь: "Коли пойду на исповедь к отцу Пафнутию,
и ноги у мене подгибаются". Так строг и нелицеприятен был святой.
Преп. Иоасаф Каменский (1430-1457). Из рода князей Заозерских.
Принимает монашество в Спасо-Каменском монастыре. Был в послушании
у старца. Несмотря на молодость лет (он поступил в монастырь 20-ти
лет) преп. Иоасаф достиг духовных созерцаний. Агиограф передает
о явлении ему Христа, заповедавшего соблюдения заповедей "кротостью,
правдою и смиренным сердцем".
"Непосредственно затем автор переходит к другому эпизоду жития
преподобного, где он оттеняет и прославляет его добродетель нестяжания.
Удельный князь Ржевский, Борис Васильевич, дядя Иоасафа по отцу,
приносит ко святому дары: злато и сребро. Иоасаф сперва отказывается
видеть сродника, дабы мирская любовь не мешала ему, но уступает
просьбам. Князю же он дает следующий ответ: "злату и сребру несть
нам треба, аще в пустыни сей жити хощем, то ни от живущих зде кто
от имения твоего хощет прияти что". Приношение же просит раздать
нищим. Князь исполняет его волю".
Проф. Ключевский и г. Коноплев невысоко ставят житие преподобного,
написанное в 1547 году, как исторический памятник. Но по мнению
проф. Кадлубовского, "в смысле культурно-исторического материала
- это житие может получить другую оценку". А также: "В этом житии
признано преобладающее значение не за внешним, а за внутренним подвижничеством,
Богомыслием, самоуглублением, борьбою с греховными помыслами, высокое
почитание чувства любви, как высшей добродетели и нестяжательности".
"Блаженный юноша, - говорит А. Муравьев, - прилагал труды к трудам,
как бы предчувствуя скорый исход свой (умер 27-ми лет), и еще на
земле уподоблялся безплотным. Благодать в нем обитавшая вознесла
его однажды в духе, на крыльях молитвы, в селения райския, где созерцал
он Церковь первородных, о коей говорит Апостол (Евр. 12, 23) и,
причастившись там пищи Боговедения, стал на земле чуждаться пищи
вещественной: только однажды в неделю вкушал он пищу в день воскресный,
после приобщения Святых Тайн, и опять пребывал в посте до следующей
недели, по сказанию описателя его жития".
Преп. Иоасаф Каменский жил в эпоху расцвета "умного делания" в
Северной Фиваиде. Он пережил всего на 20 лет преп. Дионисия Глушицкого
и его житие совершенно соответствует духу того времени.
Бп. Игнатий Брянчанинов, в качестве вологжанина, знал подробности,
касающиеся местных Вологодских святынь. Он говорит, что согласно
рукописному житию, преп. Иоасаф проходил "умную молитву" по "Цветнику"
русского священно-инока Дорофея. Книгу эту еп. Игнатий ставит наравне
с Исааком Сирским как наставление для высшей созерцательной молитвы.
Игнатий Брянчанинов связан с краем Северной Фиваиды. И, действительно,
этот край его родина и место первоначальных его иноческих подвигов.
Отец его был помещиком Вологодской губернии. Начало свое Игнатий
Брянчанинов полагает в Новозерской обители у старца Феофана. Потом
он был в Площанской пустыни у старца Леонида. За этим старцем он
последовал в Оптину пустынь. Наконец, ему пришлось быть в обители
Дионисия Глушицкого. В это время он принимает пострижение в ангельский
образ и сан иерея. Оттуда его назначают строителем в Пельшемскую
обитель. В его жизнеописании сплетаются имена и традиции древнего
заволжского старчества его родины, и сам он является одним из видных
представителей нового возрожденного старчества. Поэтому отзыв еп.
Игнатия о том, что преп. Иоасаф проходил "умную молитву" по "Цветнику",
чисто русского писателя, особенно интересен, так как еп. Игнатий
был знатоком и в русской агиографии, особенно своего края, а также
и в науке "умного делания".
Преподобный НИЛ Сорский (+ 1508)
Дворянский род Майковых считает Нила Сорского в числе своих предков.
Это весьма вероятно. Хотя он и называет себя "поселянином", но то
обстоятельство, что у него не только одно имя, но он еще и "по реклу
Майков" , указывает на его принадлежность к известному роду. Кроме
того, преп. Нил был "списателем" книг, "скорописцем" , следовательно,
принадлежал к культурному слою, и это явствует, главным образом,
из его слога, его исключительной тонкости чувств и его манеры выражаться
с присущим ему лирическим даром. Монашество он принял рано: "от
юности моея".
Вот что пишет Ключевский: "Постриженик Кириллова монастыря, Нил
долго жил на Афоне, наблюдал тамошние и Цареградские скиты, вернувшись
в отечество, основал на реке Соре, в Белозерском крае, первый скит
в России. Скитское жительство - средняя форма подвижничества между
общежитием и уединенным отшельничеством. Скит похож и на особняк
своим тесным составом из двух, трех келлий, редко больше, и на общежитие
тем, что у братии пища, одежда, работа - все общее. Скитский подвиг
- это УМНОЕ или МЫСЛЕННОЕ ДЕЛАНИЕ. ("Кто молится только устами,
а об уме небрежет, тот молится воздуху: Бог уму внимает"). Иначе
-сосредоточенная внутренняя работа духа над самим собою, состоящая
в том, чтобы "умом блюсти сердце от помыслов" и страстей извне навеваемых
или возникающих из неупорядоченной природы человеческой. Оружие
в борьбе с ними -мысленная духовная молитва и безмолвие, постоянное
наблюдение за своим умом. У преп. Нила особый дар рассудительности.
Он - учитель мудрого среднего пути: "Без мудрствования и добро на
злобу бывает ради безвременья и безмерья. Егда же мудрование благим
меру и время уставит, чуден прибыток обретается. Время безмолвию
и время немятежной молве, время молитвы непрестанныя и время службы
нелицемерныя. - Прежде времени в высокая не продерзати. - Среднею
мерою удобно есть проходити. - Средний путь не падателен есть".
Но хотя Нил указывает на средний путь, "не следует думать, что он
ведет легким путем. Он учит борьбе -"разумному и изящному борению"
с грехом. "Ведиши ли брате, - пишет он св. Кассиану Мангупскому,
своему ученику, -яко от древних лет вси угодившие Богу скорбями
и бедами и теснотами спасошася". Он учит о памяти смертной и тщете
земной жизни: "Дым есть житие сие, пар, персть и пепел". Он "славит"
слезы покаяния, слезы любовныя, слезы спасительныя, слезы очищающия
мрак ума моего". В историю преп. Нил вошел, как нестяжатель. Надо
еще отметить его как учителя и старца, придающего особое значение
старческому "окормлению", совету "разумных и духовных мужей". Преп.
Нил приводит в предисловии к своему уставу слова преп. Симеона Нового
Богослова, что "многие приобрели сие светозарное делание (духовную
молитву), посредством наставления, и редкие получили его прямо от
Бога усилием подвига и теплотою веры, и что не малый подвиг обрести
себе наставление не обольщающее нас, т.е. человека, стяжавшего опытное
ведение и духовный путь Божественного писания. Если же не обрящется,
то должен стараться почерпать оное прямо из сего писания по слову
евангельскому: "испытуйте писания и в них обрящете живот вечный".
А.С. Архангельский, автор ученого труда о Ниле Сорском, в самых
мрачных красках изображает его эпоху. (Конец XV в.) И вот на таком
темном фоне общего одичания особенно светло вырисовывается кроткий
лик преподобного, как просвещенного человека, охватывавшего вопросы
веры в их глубоком Евангельском понимании. Он был ученый систематик.
В ясных и простых формах систематизировал он учение о внутреннем
делании. Невольно напрашивается сравнение его с Феофаном Затворником,
или с Игнатием Брянчаниновым. И, действительно, преп. Нил Сорский,
Паисий Величковский, Игнатий Брянчанинов, Феофан Вышенский Затворник,
а также и Оптинские Старцы, являются звеньями одной и той же цепи
учителей-писателей, излагавших учение о внутреннем делании в применении
к понятиям и быту своих современников.
Рядом с Нилом Сорским на рубеже XV и XVI вв. выделяется подобный
ему созерцатель-подвижник: это блаженный старец Паисий Ярославов
(неканонизирован). Свое монашеское происхождение он ведет из Кириллова
монастыря. "Колико о сем (о иноческих добродетелях пр. Кирилл) попечение
имяше, свидетельствует и ныне в обители хранима предания учения
его, яко на свещнице свет сияющ в нынешнее время", так пишет преп.
Иосиф Волоцкий о Белозерской обители. Нам мало известны подробности
о внутренней жизни этого монастыря. Известно лишь, что игумены,
назначенные из иных монастырей, нарушали заветы преподобного. Тогда
"старейшие и большие старцы все отбегоша от монастыря, не терпяще
зрети св. Кирилла предания попираема и отметаема, дондеже, слышав,
князь отгнати того (игумена) повеле от Кириллова монастыря и паки
старцы вся собрашася" , пишет тот же Иосиф. Эти события имели место.в
половине XV в., когда в монастыре, по всем вероятиям, находился
Паисий Ярославов, старец Нила Сорского, который от юности работал
Богу и был иноком Белозерского монастыря. Возможно, что Паисий был
в числе преследуемых иноков. Сведения о нем отрывочны. Тем не менее,
из одной из таких отрывочных фраз (письмо о нелюбках) мы узнаем
с достоверностью о взаимоотношениях Паисия и Нила: "Да и тут же
(на соборе 1503 г.), был старец Паисий Ярославов и ученик его старец
Нил по реклу Майков". В Имп. Публ. Б-ке хранились "Два послания
старца Нила некоего о духовной пользе от писаний Божественных".
Если послания эти принадлежат Нилу Сорскому, они не могли быть писаны
им ни к кому другому, как только к Паисию Ярославову. Первое послание
гласит: "О, честнейший отче, свое чадо убогое незабывая, буди молитвенник
ко Господу... о моем окаянстве всегда быти благоволи, много молю
твое преподобьство, и на путь спасения наставляти мое недостоинство,
владыко, не отрицися". Во II послании: "Прими душу мою многогрешную
во исповедание и покаянием ко Христу приведи... Не могу, господи
мой, комуждо, яко же прилучися, обнажати язвы души моея, но тебе
токмо, святый владыко, обнажати могу, яко и древняя моя целившу".
Из этих посланий выявляется глубокая связь между старцем и учеником.
Готовясь к борьбе с ересью жидовствующих, в 1489 г., архиеп. Геннадий
Новгородский пишет Ростовскому архиеп. Иосифу: "Да чтобы еси послал
до Паисея, да по Нила, да с ними бы еси о том посоветовал... Ты
бы с Паисеем да с Нилом накрепко о том поговорил... Да и о том ми
отпиши мощно ли у меня побывати Паисею да Нилу, о ересях тех было
с ними поговорити". К ним обращаются одновременно, и как бы ставят
на одну доску, на один уровень. В том же году в бытность старца
Паисия в Москве, вел. князь советуется с ним о митрополите Терентии
и уговаривает его занять место последнего, но Паисий "митрополии
не восхоте". Блаженный Паисий был в 80 годах XV в. в Спасо-Каменном
монастыре, с которым связана его литературная деятельность: "Сказание
известно о Каменном монастыре приснопамятнаго старца Паисия святаго
Ярославова".
В этом сказании старец Паисий дает сведения об архиеп. Дионисии
греке, основоположнике северо-восточной ветви созерцательного подвижничества.
По записи старца Паисия составлено житие преп. Иоасафа Заозерского.
Наконец, о старце Паисий известно еще и то, что он был игуменом
Троице-Сергиевой Лавры: "И принуди его (Паисия) князь великий у
Троици в Сергееве монастыре игуменом быти, и не може чернцов превратити
на Божий путь: на молитву и на пост, и на воздержание, и хотеша
его убити, бяху бо тамо бояре и князи постригшейся, не хотяху повинутися,
и Остави игуменство". Это один из симптомов разлада между заволжским
и московским течениями. Известно, что оба старца, Паисий и Нил,
были на соборах 1490 и 1503 гг., где они высказывались против казни
еретиков и против монастырских владений.
Иннокентий Комельский (+ 1521 г.) ученик преп. Нила Сорского. Родился
в начале XV века. Житие его погибло в 1538 году при нашествии казанских
татар. Но сохранилось краткое жизнеописание в рукописи, принадлежавшей
гр. Уварову № 1247 и краткий список в Сборнике Публ. Библ. Иннокентий
совершил путешествие на Восток вместе с Нилом Сорским. Потом подвизался
в скиту на р. Соре. Оттуда он удалился в Комельскую волость и здесь
на р. Еде основал общежительную обитель. По преданию преп. Иннокентий
является автором "Надсловия" к Уставу Нила Сорского и "Пристяжения"
(приложения о значении поста). "Общая характеристика святого, -
говорит проф. Кадлубовский, - не представляет особенно резких характерных
черт, но при сопоставлении жития с другими, разобранными выше (Волоколамский
Патерик), нельзя не отметить некоторых данных: отсутствие указаний
на внешние подвиги, на соблюдение обрядовых правил и предписаний.
Между прочим, автор отмечает изучение и основательное "испытание"
Божественных писаний, углубление в них мыслию. Биограф говорит о
святом, что он проводил время в молитве, отличался послушанием,
был "нравом смирен и образом кроток, и в Божественных писаниях трудолюбно
поучавашася и всем умом испытующе".
Кассиан Углический, грек из рода князей мангупских (развалины города
Мангупа близ Симферополя), в мире Константин, из Константинополя.
После взятия его турками попадает в Рим и с Софией Палеолог прибывает
в Россию. Здесь он получает назначение к арх. Иоасафу владычным
боярином (судьей при епархии). Случайно пришлось ему быть в Ферапонтове
монастыре, где он и остается. Постригшись, отдается в послушание
старцу Филарету, который был, как "ангел Божий". Кассиан относится
к нему с повиновением, послушанием, покорностью. В это время он
знакомится с преп. Нилом Сорским и руководится его наставлениями.
Сохранилось 2 послания св. Нила к Кассиану "Об искусительных помыслах"
и "Утешение в скорбях". Преп. Кассиан сначала поселяется на р. Учме,
а после разлива Волги, создает другую обитель на более возвышенном
месте, с храмом во имя Иоанна Предтечи. Тесное общение с Нилом Сорским
указывает на принадлежность его к школе безмолвия и "умного делания".
Преп. Иосиф Волоцкий (1440-1515), в миру Иван Санин, получил воспитание
в монастыре и 20-ти лет от роду поступил к преп. Пафнутию Боровскому,
который по испытании поручил ему уход за больными. Отец его 15 последних
лет своей жизни провел в той же обители, приняв пострижение и пользуясь
уходом своего сына. Перед смертью преп. Пафнутий избрал Иосифа своим
заместителем. Но когда он вступил в права игумена и пожелал ввести
общежитие, это вызвало неудовольствие братии. Тогда преп. Иосиф
отказался от начальствования и под видом странствующего инока обошел
ряд обителей, изучая уставы. Вернувшись на родину, основал свою
собственную Волоколамскую обитель в честь Успения Божией Матери
Устав его отличался строгостью и вместе с тем преподобный настаивал
на необходимости монастырской благотворительности, что и было им
осуществлено в широком масштабе в период наступившего голода. Преп.
Иосиф выступал против ереси жидовствующих. В споре с "нестяжателями",
он высказывался за необходимость монастырских владений ради церковно-государственных
целей.
Иосиф Волоцкий не созерцатель, а деятель, основанный им монастырь
общежительного типа. Средний уровень таких монастырей гораздо ниже
скита. Монахов-созерцателей, по сравнению с общим числом монахов,
очень мало. Это отбор -аристократия духа. С такой элитой Нил Сорский
уединяется в глухом скиту, с ними он ведет беседы о высших достижениях
духа. Иосиф же Волоцкий имел дело с общей массою сравнительно низкого
духовного уровня. Для этой массы нужны были духовные побуждения
примитивного характера. В его поучениях мотив загробного воздаяния,
страх вечных мук, благотворительность ради спасения своей души.
Но и он сам стремится довести напряженность подвига до крайних пределов.
Главное его значение в социальном служении.
"Все мировоззрение преп. Иосифа, - говорит проф. Флоровский, -
определяется идеей социального служения и призвания Церкви. Идеал
Иосифа - это своего рода хождение в народ. И потребность в этом
велика была в его время, - и нравственные устои в народе были не
крепки, и тягота жизни была сверх сил. Своеобразие Иосифа в том,
что и самую монашескую жизнь он рассматривает и переживает как некое
социальное тягло, как особого рода религиозно-земскую службу. В
его общежительном идеале много новых не византийских черт. Само
молитвенное делание у него изнутри подчиняется социальному служению,
деланию справедливости и милосердия. Он был великий благотворитель,
"немощным спострадатель", и монастырские "села" защищал он именно
из этих филантропических и социальных побуждений. Ведь "села" он
принимает от владеющих и богатых, чтобы раздавать и подавать нищим
и бедным. И не только от страха, и не только из чувства долга, но
именно из милосердия, Иосиф благотворит и обращает свою обитель
то в сиропитательницу, то в странноприимный дом, и учреждает "божедомье"
в погребенье странным. Самого царя Иосиф включает в ту же систему
Божия тягла, и царь подзаконен, и только в пределах Закона Божия
и заповедей обладает он своею властию. А неправедному или строптивому
царю не подобает повиноваться, он в сущности и не царь, таковый
не Божий слуга, но дьявол и не царь, а мучитель. Замысел Иосифа
бледнеет и искажается в следующих поколениях "осифлян". В самом
замысле и задании преп. Иосифа есть внутренняя опасность, не только
в его житейских искажениях и приспособлениях. Эта опасность в перенапряжении
социального внимания. И отсюда известное опрощение, может быть,
не для самого себя, но, именно для народа, известный минимализм".
Преп. Даниил Переяславский (+ 1540 г.) с юных лет обнаруживает
суровый аскетизм. Постригается в Боровске и после 12-ти лет монашества
возвращается в Переяславль, взяв на себя служение погребения умерших
нечаянной смертью. Основал свой собственный монастырь, который поставил,
подобно Иосифу, в тесную зависимость от московских вел. князей,
именующихся в житии царями. Даже основание новой обители объясняется
царским повелением: "аще не в царском имени будет тая церкви, ничто
же по нас успеется, кроме оскудения". Василий III назначает ему
в старости преемника и делает его крестным отцом своих сыновей.
Преп. Герасим Болдинский (+ 1554 г.) ученик преподобного Даниила
Переяславского, уходит на отшельничество в пределы Смоленские. Зноем
и холодом обуздывает "буяго и дивьяго зверя" - плоть свою. Он организует
4 монастыря. Его "Закон", или завещание соответствует Духовной Грамоте
Иосифа Волоцкого. У Иосифа же Герасим заимствует институт 12 старцев.
|
