Все кончилось 12-го января. Умер Ганя, а с ним вся моя сорокалетняя полоса жизни. Ганя умер по своей воле: перестал есть, а потом - курить и пить. Он нарочно ускорил свою смерть, почувствовав слабость. Это случилось после того, как в ночь с 7-го на 8-ое упал возле своего дивана. Потом он упал ещё раз, когда уехал Леня и дети.
Он знал, что умирает, но не пытался об этом со мной разговаривать и вообще ни о чём не говорил. Он был в полузабытье, звал Сашу, Бимку, кошку, говорил о кроликах и очень беспокоился, не собираюсь ли я куда-нибудь уехать или уйти. Перед смертью он схватил меня за ворот скрюченными пальцами, притянул к себе и долго не отпускал. Потом я поняла, что он попрощался. Потом пальцами стал шарить во рту, еле-еле произнес: "Спички", и я поняла, что просит закурить. Я
59//60
раскурила сигарету, он затянулся раз, другой, а через минуту его не стало.
Всё кончилось. Еще висит возле печки его кепка, а его нет и никогда не будет. А я живу. Но теперь я - просто бабка, должна поддерживать порядок в деревенском доме, чтобы в нём могли жить внуки. Здесь всё сделано Ганей. Я жила для него. Как жить?
Завтра месяц, как я одна. Ездила в Москву, шутила с малышами, смеялась анекдотам, пекла пироги, но мысль о том, что я одна, меня сверлит всё время. Жить трудно.
Целыми днями вожусь. Всё перестирала и т.д. Витя приезжал, оклеили комнату наполовину - больше не хватило обоев. Теперь в половине комнаты сняты Ганины панно и картины. Мне кажется, это предательство.
Впереди весна. Надо всё вскопать и засеять, обрезать малину и сливу, всё удобрить. А Гани нет. Как он ждал весны, солнышка, как радовался, что есть силы копать. Боюсь, что одной мне не справиться. День-два, когда может помочь Витя, меня не спасут. Лёне - не до меня, Максим - прикован к семье.
13.4.1984
Прошедшие два месяца ушли на жизнь в Москве. Лёне сделали операцию (язва желудка), я помогала Наташе с малышами. К Лёне ездили каждый день.
11 апреля мы с Витей приехали в деревню. Витя обрезал сливы, починил лестницу к колодцу, перебрал картошку в подполе. Были на могиле Гани. Она осела. Витя насыпал глины, и мы обложили холмик еловыми ветками.
13 апреля Витя уехал рано утром. Я попыталась уехать в город, но не было ни автобуса, ни попутки. Я замёрзла - легко оделась, но сильно похолодало. Купила в сельпо рыбы для Бима, пряников, маргарин. За электричество уплатила Дуся.
Сегодня сделала мало. Днем лежала часа два (реакция на Москву). Унесла с поля кучи сухих веток и стеблей малины. Вскопала грядку, где хочу посеять редиску и семена астры. Разобрала газеты, вырезала статьи для М.А. Больше не хватило сил ни на что, кроме чтения. Приехал Гена - заходил.
Поздно встала с чувством, что никуда не надо спешить и спать больше не хочется. Очень тепло. Закончила грядку под парник (граблями), собрала и поставила этот парник. Это оказалось очень просто.
Пусть земля прогреется. Развязала пригнутые осенью кусты малины и подвязала по-другому (только в огороде). Полила удобрение
60//61
под сливы на поле, начала и в огороде, но не хватило. Залила фляги, вскопала две грядки (огуречные), там уже проросло много сорняков. Убрала в комнате: повесила карнизы и всё, что было снято со стен. Теперь комната не кажется пустой, только на кресле никого нет. Даже Бим лежит на полу и ему неуютно без хозяина. Он, конечно, не умеет рассуждать, но я уверена, что Бим всё ещё ждет Ганю, как ждал меня почти два месяца.
Написала много писем (все долги). Заходила Таня (Панфилова). Ганя всегда ей радовался.
Решила утром не топить - все равно до вечера на участке. Завтракала в час. Дома было холодно, пришлось накинуть платок. Зато во дворе жарко. Топлю сейчас - 8 часов вечера. Варится картошка. Для отдыха вычесала Биму репьи. Он поел и блаженно спит на кресле, которое решили не складывать. Привыкли. С утра удобрила все сливы и вишни на "палестинке". Там, оказывается, есть сливы, я их пообрезала. Они ещё маленькие.
Вскопала грядку под петрушку. Посеяла редиску нового сорта - "Заря". Посеяла
астры - это всё в парник - и циннии "Красная шапочка". Прополола многолетний люпин
- пока он маленький, а то там много крапивы. Обработала 33 кустика клубники. Хотела
ещё постирать, но очень устала, а жаль: на дворе светло, совестно сидеть дома.
Посадила на клумбе вокруг тюльпанов 60 корней анютиных глазок.
День тёплый, летний. Сегодня не удобряла, боялась что устану и не буду сеять, а это срочное дело. Поэтому посеяла петрушку, салат, укроп. Полила раствором мочевины (азот). Обработала 22 кустика клубники. Подготовила грядку для моркови, залила семена. Обработала часть малины, вырезала лишние стебли, перевязала. Отняли время посетители: заходила Таня с малышом, Круглова Н.Д. (принесла газету), обнинские соседки. Со всеми поговорила - отдохнула. Обнинским женщинам очень понравился наш участок, особенно сосны - они выросли, стали пушистые, просто чудесные.
Втыкаю в грядки дощечки с надписями. Их сделал Ганя осенью - его последнее дело в жизни. Мне кажется, он чувствовал, что не успеет сделать это к весне, и поторопился.
Была в Боровске, купила хлеба и плавленый сыр, потом еще клей и конверты. Получила письмо от Наташи. Удобрила половину малинника на поле. Посеяла мак. Опрыскала крыжовник (сода + мыло), только не из опрыскивателя, а веничком (опыт Надежды Даниловны
61//62
Кругловой). Разносила газеты и беседовала с Амелькиными, Кругловыми, Суржиными. Записать все это оказалось очень быстро, а работала весь день. Да, чуть не забыла - посеяла кариопсис. И еще - дала Кругловой подсолнуха (засеять), прямо смешно - спрятали семена и найти не могут.
Слушала по радио спектакль Симонова "Так и будет". Лежала на Ганином месте, Бим около меня. Ужасно тоскливо. Когда обедала, по радио передавали дуэт Одарки и Карася. Ганя всегда подпевал. Он знал все слова наизусть по-украински, и это всегда меня удивляло.
Никак не получается выполнить всё намеченное. Откуда-то набираются текущие дела. Зашла Федосья Ивановна (Амелькина), принесла газеты и предупредила, что с завтрашнего дня можно брать молоко (теленка зарежут и продадут к пасхе). Теперь прибавится работы: молоко буду брать каждый день, часто придется делать творог - зато меню моё разнообразится.
Сегодня всё перестирала и перегладила. Завтра повешу шторки. Вся стиральная эпопея заняла две строчки и большую часть дня. Почему? Сначала надо натаскать воды ведер 12-16. Потом нагреть воду во фляге. Я это делала первый раз - раньше "подавала заявку" Гане. Боялась, что не смогу, но за час фляга нагрелась за счет сухих стеблей малины, новогодней елки и пары рваных резиновых сапог. Кипятила белье (его было мало) дома. на печке, в чугуне. Чугун долго отмывала от старой Бимкиной каши. И т.д., и т.п. Зато закончила обрезку всей малины. Кусты вышли слабые, хотя осенью было много молодой поросли. Куда она делась - непонятно.
По радио обещали завтра похолодание, но цветочные семена и морковь решила посеять.
Была у обнинских соседок, взяла семь кустов анютиных глазок, посадила в пеньки. Хочется сохранить традицию. На печке успела сварить Биму кашу. Ирина Борисовна Панфилова принесла десяток яиц (я уплатила за неё Дусе рубль) - значит, на завтрак продолжаю есть яйца.
В боровском магазине объявление о продаже рубероида, но денег на это сейчас нет. А очень хочется покрыть крышу. Придётся подождать будущего года.
Позавчера неожиданно приехал Витя, в дождь и холод. Хотел было уехать на другой же день, но вчера было хоть и холодно, но солнечно, и можно было работать на участке. Поэтому он остался, к моей великой радости, а уехал только сегодня утром.
За прошедшие два дня Витя много сделал: наточил все лопаты и топоры, наколол дров и навел марафет около поленницы, натаскал мне
62//63
воды для удобрения, собрал по участку кучу камней, кирпичей и ржавого железа, натянул опоры для бобов в огороде, снял рубероид с аллейки на лугу (под ним оказались улицы мышиной колонии), очистил завалинку, отремонтировал умывальник во дворе и ещё многое. Сеять было нельзя из-за холода. Я вымыла кухню (с отодвиганием столика, при этом нашлась пепельница от "ёжика"), повесила шторы на окна и двери, закончила удобрение большого малинника, вскопала участок в середине огорода под посев цветочных семян, убрала угол возле крыльца, унесла обрезанные малиновые стебли. Кроме этого, спекла пироги. Вчера вечером с Витей были на дне рождения у Ирины Борисовны.
Сделала творог впервые после декабря прошлого года. Молоко беру у Амелькиных каждый день.
Значит, обстановка такая у меня сейчас: тепло (печку сейчас закрою), 7 часов вечера, на диване спит Бим, на другом - обе кошки. На проигрывателе поёт Окуджава (радио не работает, а весь вечер в тишине - тоска). Днём была на обеде у Панфиловых по случаю пасхи. Пили чай с куличом. Помянули Гениным вином Ганю, Генннадия Дмитриевича, маму Люды. Работала сегодня мало: только удобряла и зарядила снова фляги. Потом убирала мусор и всякие железки перед крыльцом. Заставляла себя большим усилием воли что-то делать на участке, потому что было очень холодно.
В обед пошёл снег, сначала просто белые мухи, как в ноябре, а потом по-настоящему, и не тает. Ветер затих, и сейчас вокруг необыкновенная красота: на каждой веточке слой белого пуха в два пальца толщиной. Из окна Панфиловых наш домик выглядит просто сказочным, особенно кусты сирени. Наверно, она цвести не будет, т.к. почки уже распускались. Завтра с землёй ничего нельзя будет делать, даже если снег растает. Дома нашла работу: погладила остатки белья, кое-что починила.
Нового чтива нет. Надо будет сходить в библиотеку, взять журналы.
[В оригинале дневника отсутствует. - Прим. Я.К.]
В 1941 г. я кончала четвёртый курс ИФЛИ. 23 июня (понедельник) должен был быть экзамен по русской литературе XIX в. (вторая половина). 22 июня мы занимались в Исторической библиотеке. Около 12 часов всем нам предложили спуститься в буфет слушать радио. Мы пошли. Это выступал Молотов. Началась война. Мы как-то оторопели и поехали по домам. Я приехала домой, а мамы нет. Она скоро вернулась (ходила за обувью в мастерскую). Я ей весело так говорю:
– Знаешь, война началась!
Она так и бросила авоську с туфлями на пол, и заплакала.
Конечно, мы не представляли всего ужаса, который предстояло
63//64
пережить миру. Фашизм, Испания, Чехословакия и Польша до нас доносились как газетные статьи, издалека и нереально. Кроме того, недавно в киножурнале я видела рукопожатие Молотова с Риббентропом. Как же так? И потом, если война, какие могут быть экзамены?
В понедельник пошла в институт. Бесконечные разговоры, а во всех кабинетах уже принимают экзамены. Ну, и мы пошли сдавать. Так и сдали сессию. Потом началась неразбериха. Наши ребята все пошли добровольцами, не дожидаясь повесток из военкомата. Сборные пункты (формирование частей) были в школах.
Мы провожали группу ребят, в том числе Васю Кочнева (мой приятель). В общежитии кровати с голыми сетками, мы пьём водку и закусываем консервами «Крабы». Розовые, как резиновые. Их тогда было много. Везде висели рекламы: «Всем давно узнать пора бы, как нежны и вкусны крабы». Но я с той поры их невзлюбила и никогда больше не ела. А потом они исчезли.
Сказали, что мы можем сдать госэкзамены. Пошли домой к профессору Ушакову (чей словарь). Он сидит среди кучи книг, укладывает чемоданы (институт эвакуировался в Ашхабад). Говорит: «Какие ещё госэкзамены? Жизнь кончилась. Давайте бумажку, я подпишу». И подписал бланк о сдаче госэкзамена. С этим бланком я и уехала позже с эшелоном в эвакуацию. Об этом я уже писала.
Мы пошли в военкомат (девочки, с которыми я тогда дружила). Мися Миронова (Анимайса). Геля Пшонская (Гелена; она потом была в польской армии радисткой, а теперь преподаёт русский язык в Университете имени Лулумбы; детей у неё нет; есть муж скучный и научный, сидит на диете и коллекционирует монеты). Лида Дурбой (с Украины). Нам давали задания. Мы разносили повестки о призыве в армию. Потом были инспекторами по проверке правильности рытья щелей (укрытия от бомб). Как рыть щели, никто не знал, и мы тоже. Да в них никто и не прятался. С детьми ходили в убежища, которые в подвалах были оборудованы и в метро.
Потом нас послали на курсы сандружинниц. Мы занимались по вечерам в какой-то школе в Сокольниках. А военкомат был в клубе имени Русакова (он и сейчас стоит – кубистической архитектуры: если смотреть сверху, то это половинка шестерни).
Когда мы кончали курсы (месячные, кажется), то были экзамены. На экзаменах отличилась маленькая черноглазая Лена Дурбой. Её спросили, какие бывают лекарственные формы. Мы ей подсказывали, а она повторяла. Мы ей шепчем: «Свечи...» Она говорит: свечи. Её спрашивают: «А как их употребляют?» Она повторяет за нами: «Вставляют...» – «А потом?» Лида не стала ждать подсказки и уверенно ответила: «А потом зажигают!» Её спросили: «Что надо делать, если бьёт кровь из височной артерии?» Она быстро сказала: «Надо наложить жгут!» – «Куда?» – «Конечно, на шею!»
Меня не взяли на фронт из-за сильных очков. Сказали: разобьются
64//65
очки, надо будет вас в обозе таскать. И мы с Гелей и Мисей пошли на завод малолитражных автомобилей – МЗМА. Раньше он назывался «Москвич», а теперь «АЗЛК». По случайному стечению обстоятельств много лет спустя я работала семь лет в пионерлагере от этого завода.
Первые налёты на Москву начались через месяц после начала войны. Я сначала очень боялась. Окна мы заклеили полосками бумаги крест-накрест. Дом наш был старый и весь дрожал, когда близко падали бомбы. В первые же бомбёжки попали в дом на Погодинке*, и он сгорел. Потом бросали зажигалки на клинику (родильный дом), и рожениц спускали на лифтах в убежище.
*Погодинка – улица, на которую выходили окна нашей тогдашней квартиры. Клиника с родильным домом была метрах в пятидесяти с другой стороны.
Раза два я уходила с родителями в убежище (оно было в подвале одного из клинических корпусов – кафедра гигиены). Я очень боялась, но не показывала виду, смеялась и всех успокаивала. Потом перестала бояться и в убежище не ходила.
Один раз мы во время бомбёжки вместе с соседом Иваном Тимофеевичем ходили по двору на Клинической с противогазом (дежурили). Я вспомнила, что на буфете стоит пакет с целым килограммом миндальных печений, которые я очень любила. «А если дом наш сгорит, как жалко, что не съели печенье», – подумала я. Глупая была – это в 21 год!
Потом я узнала, что этого соседа-бухгалтера арестовали как шпиона, что женщины, которые часто бывали в его холостяцкой комнате и которым он под гитару пел душещипательные романсы, были шпионками. Правда ли это, не знаю.
Утром ещё была зима. Потом пригрело солнце, к двум часам нигде не было ни следа снега. Тепло, земля как пух. Можно было работать. Утро ушло на починку пододеяльника, потом сделала творог. На участке закончила удобрять все в огороде, но на яблони помёта уже нет. Можно взять у Амелькиных, но тяжело носить через овраг. Подожду до приезда ребят. Пересадила ирисы с луга в огород, но половина осталась. Посеяла морковь. Почему-то очень устала. Придется лечь спать рано, тем более, что чтива так и нет.
Сегодня утром заработало радио, которое вчера молчало, а до этого дня три хрипело. А вчера целый вечер я слушала пластинки: цыганские песни, романсы, симфоническую музыку и, конечно, Окуджаву. Проигрыватель работает отлично.
24.4.1984
Хороший тёплый день. Можно было работать на участке с самого
65//66
утра. Посеяла циннии, бархатцы, ноготки. Вскопала грядку и посеяла мак. Вскопала две грядки под горох. Очистила от мусора межи в огороде. Больше копать не могла, поэтому принялась за веранду. Выбросила целый мешок негодной обуви. Вымыла стол, перенесла варенье в чулан, собрала и установила на полках чистые банки. Освободила диван и хотела посмотреть, что делается внутри. Там оказалось гнездо с выводком мышат, которых я позвала посмотреть Мурзилку и Черныша. Их мамаша спряталась в сапоге и оттуда прыгнула прямо на меня. Пришлось бросить уборку на середине.
Сварила Биму кашу.
Получила письмо от Наташи, написала ответ.
Выкопала огромные корни хмеля в огороде. Слушала по радио "Безумный день или Женитьба Фигаро" из театра Сатиры. Очень весёлый спектакль.
Один день не запишешь - уже всё забываешь. Вчера не записывала, т.к. на обеих руках большие пальцы пришлось забинтовать - глубокие трещины, и писать было трудно. За вчерашний день постирала покрывала и шторки, для чего грела флягу. Вроде всё было сухое, а еле-еле растопила. Зато потом горело очень хорошо. Обработала 50 кустиков земляники, всё обработанные подкормила золой. Ходила в Тимашёво, но зря: продавщица уехала в город (у неё болен сын). Закончила уборку веранды (осталось вымыть пол). Вечером отпаривала ноги.
Сегодня вскопала грядки и посеяла чернушку (лук-севок) и столовую свеклу. Ездила в Боровск: Люся уговорила купить металлическую сетку для ограды. Но сетка оказалась распроданной. Я её видела. Очень тонкая и непрочная. Не стоит 1 р. 20 за метр отдавать, ведь одна короткая сторона огорода - 20 метров (24 рубля!). Зато купила 2,5 кг говяжьего сала по 50 коп. за кг для каши Биму, а то одна рыба подряд ему надоедает. Постирала, вернее, выполоскала синее покрывало с дивана и брюки. Когда затопила печь и сварила Биму кашу, сил осталось только на ужин. Разомлела возле печки. А ведь ещё надо мыло растворить для опрыскивания крыжовника и заготовить палочки для того, чтобы пометить места посадки подсолнуха (он уже замочен).
27.4.1984
39-ая годовщина нашей "свадьбы". Именно в этот день мы с Ганей расписались в ЗАГСе.
План на сегодня выполнен на 100%: закончена обработка клубники, посажены подсолнухи, для чего выкапывалась ямка на штык лопаты, засыпалась соломой из курятника, потом землёй, втыкалась палочка с тесёмкой и сажалось семечко, даже два (одно - страховочное). Далее - опрыскан крыжовник. К 8 ч. вечера я смогла только при-
66//67
нести воды, затопить печь и поужинать. Не знаю, что получится из моего раннего посева. Может, семена сгниют или всходы померзнут. Однако в "парнике", т.е. под пленкой, редиска уже взошла, а также часть семян астры. Приносил газету Иван Антипыч. Я у него расспросила, как размножить черенками черную смородину, и он очень здорово всё объяснил. Это надо делать после 21-го сентября.
9 ч. вечера. Хотела ещё кое-что сделать по дому, но ноги не ходят, а главное - из-за порезов на больших пальцах не могла прополоть клумбу.
Была в Боровске. С автобусом повезло (он ходил). Говорила по телефону с Витей, он собирается приехать. Получила письма от Саши и от Наташи. Купила несколько книжек (на 6 руб.!). Разнесла газеты. Надежда Даниловна Круглова рассказала, что с Гришей случилась беда: во время очередного "опыта" с баллончиком от сифона ему осколком от взрыва сильно поранило ладонь. Вскопала грядки и посеяла редиску, салат и укроп. Грядка возле экрана с бобами заражена каким-то сорняком. Раньше его не было. Откопала два метровых корневища на глубине трёх штыков, но конца не нашла. Вся земля в нитевидных корешках. Как буду с ними бороться - не знаю.
Нажарила печь до того, что Бимка попросился на улицу, а я совершенно раскисла. Придется лечь спать. Завтра не буду работать на участке, займусь уборкой дома и готовкой на праздники.
Оказывается, весь день крутиться дома ничуть не легче, чем на участке. К тому же без солнца и воздуха. Зато всё успела: сварила суп, запеканку. Сделала мясной фарш для пирожков и немного капустного, творожное тесто на завтра: спекла "наполеон". Вымыла веранду. Весь день уместился в несколько строчек. Да! Ещё сделала творог и всё время мыла посуду. Чуть не забыла: перебрала картофель, полтора ведра отдала Гене для кур, два - положила на гардероб яровизироваться, ещё полтора осталось на еду.
Работали на МЗМА по 12 часов. Смены были то ночные, то дневные. Работали на станках, но Гелю и Мисю перевели на автоматы, а я осталась в цехе с обычными станками. Умела работать на сверлильном, токарном, шлифовальном. Делали детали для мотоциклов (для педалей и другие). Меня учил мальчик из ремесленного училища. Он меня презирал за бестолковость, хоть и стоял на ящике, чтобы достать до рукоятки суппорта.
Когда обрабатываешь деталь, на резец или сверло всё время льётся
67//68
охлаждающая белая эмульсия. От неё у нас кожа рук до локтя вся покрылась нарывами. Мой папа сделал особую мазь, мы ею намазывали руки, и они покрывались тонкой плёнкой. Эмульсия не проникала сквозь плёнку, и руки зажили.
Когда мы приходили утром к заводу, у проходной вывешен был огромный плакат с очередной сводкой «От Советского Информбюро». Сводки были тревожные. Большими буквами были написаны названия оставленных городов. Мы очень расстраивались. Нас не могли утешить даже цифры захваченных трофеев.
Я работала в сером туальденоровом халате с завязками на спине и в красной косынке.
Крыша цеха была стеклянная. Для светомаскировки её окрасили в синий цвет и накрыли матами (матрасами). Но бомбы-зажигалки пробивали крышу и попадали в цех. Когда это случилось первый раз, я убежала прямо по пролёту, пока меня не изловил мастер и не обругал матом. Потом я научилась брать зажигалки большими клещами за стабилизатор и совать в бочку с песком. У этих бомбочек из термита от удара плавился конец и они растекались огненной лужицей.
Самое страшное было, когда немцы перед бомбёжкой бросали на парашюте осветительную ракету и она целую минуту горела миллионом свечей, заливая завод ослепительным зеленоватым светом.
Самое трудное было – не заснуть в ночную смену. Перерыв был в 12 часов ночи. Попьёшь в буфете чай, и так захочется спать, просто умираешь. Залезем в кузова автомобилей без колёс, стоявшие в конце цеха, и спим, пока мастер за ноги не вытащит.
Однажды ночью я дежурила в кабинете начальника цеха. Моя обязанность была – когда по телефону объявят тревогу, включить сирену. Это вместо работы дежурили. За эту ночь я впервые прочитала Шолом Алейхема «Блуждающие звёзды». Была в восторге.
На заводе я работала, пока его не стали готовить к эвакуации. Мы смазывали станки густым тавотом и завёртывали бумагой. Нас (учеников) не взяли в эвакуацию, а уволили.
Однажды мы после ночной возвращались с завода, ехали мимо «Шарикоподшипника». Видели, как с завода выносили носилки с трупами – очень много. Оказалось, что во время налёта не разрешили никому уйти в убежище, и 160 работниц были убиты, когда в цех попала бомба. Ненужные жертвы.
Однажды во время бомбёжки сбили памятник Тимирязеву у Никитских ворот. Одновременно бомба упала в дом возле магазина «Ткани», и я видела все квартиры 9-этажного дома без стен, но с мебелью.
Вечером, возвращаясь домой, я видела, что не только памятник Тимирязеву стоит на месте, но даже восстановили цветник (!).
После налётов (они кончались часа в 4 утра) на бледном небе были видны аэростаты – высоко-высоко, как чёрные жуки.
Днём эти аэростаты куда-то водили девушки-зенитчицы за верёвки, привязанные с четырёх концов. Аэростаты большие – как мамонты.
68//69
Один такой аэростат стоял недалеко от нашего дома, в сквере на Девичке, напротив Академии им. Фрунзе. Сверху он был закрыт сетью и замаскирован. Там же стояла зенитка. Когда она первый раз выстрелила, у нас в доме остановились часы (стенные).
Во время одной из бомбёжек пробило тоннель метро между Смоленкой и Арбатом. Люди, которые там прятались, бросились бежать по тоннелю, но так как они точно не знали, куда упала бомба, то побежали навстречу друг другу. Много людей погибло в давке, но цифр я не помню.
На улицах было затемнение. Один раз я несла из молочной бутылку с шоколадным молоком (тогда было такое – как холодное какао). Был вечер, темнота абсолютная, и на меня кто-то налетел и выбил нечаянно бутылку. Я так расстроилась – осталась без ужина.
Когда немцы были близко от Москвы, все испугались. В учреждениях жгли документы. (Мой папа работал тогда начальником госпиталя около Бауманского метро. Его документы в личном деле тоже сожгли. Впоследствии из-за этого он не мог хлопотать о персональной пенсии.) 16 октября остановили на один день метро (причины не знаю; говорили, что там прячут что-то государственно-важное). Трамвай «Б» не ходил (ремонт путей). Люди толпами шли по улицам пешком к вокзалам – эвакуировались.
В этот день позвонила тётя Дея, вернее её соседка, сказала, чтобы срочно приехали. Я поехала. Тётя Дея лежала больная, голодная. Двухлетняя Галка сидела грязная и голодная на полу. Я сбегала в булочную, вскипятила чай Дее и увезла Галку на Клиническую. Купила мороженое и на нём (молока не было) сварила ей рисовую кашу. Она съела целую кастрюльку.
Моя мама эвакуировалась со школьным интернатом в Марксштадт, взяла с собой 15-летнего Борю, моего брата. Потом эвакуировалась Дея с Галкой, они жили в Коврове. Муж Деи, Петя, работал там художником на заводе. Мы с папой остались в Москве вдвоём. Утром после бомбёжек звонили друг другу по телефону: «Ты жив?» – «А ты жива?»
Однажды на площади Революции, где сейчас сквер и памятник Карлу Марксу, поставили немецкий самолёт. Он напоролся на трос воздушного заграждения, крыло было срезано, и он упал в Москву-реку. Все рассматривали этот самолёт с крестами на крыльях и злорадствовали.
Мы в то время не понимали, почему немцы так продвигаются. Но уже тогда знали, что у нас плохо с вооружением. Я ездила в госпиталь под Москву к Андрею Епифанову из моей институтской группы. Он вылезал из воронки, и ему осколками мины перебило пальцы на обеих руках. Когда Андрей вышел ко мне, обе руки у него были прибинтованы к туловищу. Он рассказал, что у них винтовки выдали одну на 10 человек, а у немцев у всех – автоматы. О его дальнейшей судьбе не знаю.
69//70
Слухов тогда ходило очень много, и все – панические. Но мы не верили, что Москву сдадут. Мы были уверены, что войну выиграем, только не могли понять, где же обещания, что выиграем «малой кровью, могучим ударом», да ещё «на вражьей земле»?
Мой папа очень боялся за меня. Сам он был военный врач, начальник госпиталя, но меня хотел непременно отправить из Москвы. Я пошла в Наркомпрос (потом Министерство просвещения) и получила направление на работу в Хабаровский край. Однако по легкомыслию не получила пропуска в пограничную зону, так что меня туда всё равно бы не пустили.
У меня был собран рюкзак с самыми необходимыми вещами ещё от того времени, когда я собиралась на фронт как сандружинница. Так он и лежал. Однажды вечером, во время бомбёжки, поздно уже было, мой папа мне сказал, что договорился о месте для меня в эшелоне для эвакуированных и чтобы я немедленно одевалась и садилась в машину, чтобы ехать на вокзал. Я хотела остаться в Москве, но папа меня уговорил. Он так нервничал и был в таком ужасном состоянии, что я сдалась и села в машину. Кроме рюкзака, я взяла одеяло и подушку, связанные верёвкой, валенки (они потом очень пригодились) и новую сумочку, подаренную в этом году на именины. В машине уже сидела какая-то знакомая папы. Мы с ним попрощались. Он сказал, чтобы я доехала до Горького и разыскала его знакомого врача. Фамилию я тогда же позабыла и сейчас не помню. Впрочем, в Горьком наш эшелон не остановился. О поездке в эшелоне уже писала.
Некогда было записывать. 30-го апреля приехали Витя с Анютой, уехали сегодня утром. За это время съели всё наготовленное + утку, привезенную Витей. За это время посадили картошку - 6 ведер, из них 4 взяли у Гены. Докапывала и досаживала я сегодня (8 рядков).
Ура! На кладбище Витя сделал скамеечку со спинкой, сегодня я уже там сидела. Насыпали холмик, я посадила первоцвет, он уже цветёт. Это один из тех, которые Ганя несколько лет назад принес с луга. Анюта сделала "символическую" оградку из алюминиевой проволоки.
Сегодня я накопала хорошей земли (верхний слой почвы), хочу пересадить ревень. Долго убирала мусор с тропинки, а то к могиле нельзя было пройти. Вчера Витя носил воду, я поливала. Редиска взошла, взошли семена астр, кроме трёх сортов. Взошли маки на одной грядке. Салат никак не всходит. Возможно, старые семена. Надо посеять ещё. Окопала 5 кустов смородины, отпилила сухие, старые ветви. Выкопала канавку-сток для умывальника во дворе, выложила рубероидом. Хорошо стекает. Полила несколько грядок. Истопила печку. Сделала творог. Слава богу, сегодня есть электричество, а то два дня, как нарочно, по вечерам не было света. Витя разводил самовар.
70//71
Получила письма от Саши, от наташи (два, из них во втором несколько строчек от Лени), от Марии Андреевны. Сейчас закрою печь и лягу, делать всё равно ничего не могу - выдохлась.
Блаженство. Тепло, светло, мух и комаров ещё нет. Надо же! Досидела до половины одиннадцатого. Вроде ничего не делала, а ноги не ходят.
Итак: окопала всю смородину, вырезала сухие ветки. Привела в порядок полосу возле изгороди со стороны улицы (дальше столба). Там джунгли из репейников мне по пояс. Всё я обломала, репейники выдернула с корнем, всё унесла на помойку. Заодно кое-где заткнула дыры, через которые ходят в огород куры. Крыжовник у задней изгороди весь в цвету. Если его обработать от мучнистой росы, ягод будет много. Сделала дверь в туалете: вынула разбитое и упавшее стекло и затянула в два слоя пластиком. Была на кладбище, очистила дорожку от мусора до конца. Присмотрела место для ревеня. Поливала свои посевы, носила воду - ведер 12. Стали всходить циннии (мои семена)! Утром взяла у Амелькиных ведро куриного помёта, залила фляги - буду удобрять тюльпаны, сирень, яблони и груши.
Получила письмо от Деи.
В палисаднике цветут подснежники - чудесные. Пион растет на глазах. Растёт очень быстро хмель. Раньше его приводил в порядок Ганя, теперь придётся мне.
Настоящий летний день, но вечером приходится подтапливать печку (ночью 4-7 градусов). За сегодня: удобрила все тюльпаны, смородину на лужке, сирень. "Зарядила" фляги. Посадила горох (посыпала горчицей и основательно полила - три лейки на грядку, но не уверена в результатах, т.к. семена на вид ненадёжные. Называется - горох Жегалова, а раньше был "юбилейный", гораздо крупнее и зелёный, а этот жёлтый и мелкий).
Полила подсолнухи (40). Два куда-то затерялись, а также несколько грядок с семенами. Засеяла кресс-салатом маленький участочек направо от калитки, перед флоксами. Всё равно зарастет сорняками. Посадила ипомею у избушки-душа. Принесла со стороны Панфиловых два ведра чернозёма (там Гена откопал какую-то яму). Одно - для настурции, а другое - для конвольвулюса (тоже вьюнок, но ещё не знаю, куда его посеять).
Обошла все места, где посажен хмель, он уже вырос сантиметров на 20-50 и растопырился во все стороны. Ганя его всё время обрезал, подвязывал, направлял. Надо и мне этим заниматься, хоть через день, а то хмель всё заплетет.
71//72
Получила письмо от Олечки из Белоомута. Приезжала машина с цистерной керосина, но я не пошла покупать: в канистре что-то плещется (литра два), пока хватит. А проще говоря - сил не было опять идти за овраг.
Ну, так я и знала: в комнате жара, я съела миску манной каши и ударило в сон. Но "Науку и жизнь" номер 4 я всё-таки прочту.
Да. Ещё сделала творог и сварила еду Биму.
Вчера Гена принес свои рассказы и я их по-честному перечитала "с карандашом". Читала до 11 ч. вечера и забыла записать вчерашний день.
Итак: удобрила две яблони (4 ведра на каждую), зарядила фляги. Сходила в магазин, узнала, что цемент могут привезти, но не меньше 10 мешков, а мне надо один. Значит, отпало. Надо узнавать в городе. Взяла стир. порошок и булку для Бима. В библиотеке взяла 1-4 номера "Юности". Посидела у Гани.
Удобряла (подкармливала) клубнику мочевиной. Сделала раствор на завтра побрызгать крыжовник. Взошел редис на второй грядке (сорт "Рубин"), а салат - еще нет. Посеяла в огороде душистый горошек (одиин куст). Пересадила с клумбы 9 кустиков незабудок: в круглые клумбочки в начале лужка (потом там будут циннии) и в середину квадратной рабатки с тюльпанами. Все тюльпаны подкормила помётом. Посадила настурцию в корзинку на пне. Выкопала хмель у сарая (там будут турецкие бобы), а корень закопала под входной аркой, но при этом оборвались все ростки. Интересно, вырастут ли новые?
Приходил Гриша. Ладонь ещё в гипсе. Подробно, с медицинскими терминами рассказывал о своём "эксперимент". Держится и чувствует себя героем-фронтовиком. Спрашивал совета, согласиться ли на освобождение от экзаменов.
72//73
Сегодня утром записывала о вчерашнем дне, а сейчас - о сегодняшнем.
Утром удобрила еще две яблони, зарядила фляги.
Полила с мочевиной еще участок клубники, остался еще один.
Пока растворялась очередная порция мочевины, я "для отдыха" занималась другим делом: посеяла возле липки на лугу душистый горошек и убрала мусор с участка за изгородью.
Для передышки ходила с Ир. Бор. на кладбище. Установила у Гани на холмике крынку с нарциссами (расцвела клумба) и дала букет для соседней могилы Ген. Дм. Панфилова. Вечером обработала содой весь крыжовник, включая возле погреба и вдоль забора. Везде гудят пчелы и шмели. Цветет буйно весь крыжовник. Потом полила морковь и горох.
Вечером разбирала с Геной его рассказы. В комнате тепло - опять не топила.
Хотела посчитать, сколько ведер воды принесла за день. За утро - 20, а потом забыла.
Получила длинное письмо от Лени!
Удобрила две груши, ведро "золота" вылила пиону. Уж очень он здоровый - 40 бутонов, надо подкормить.
Зарядила флягу.
Вскопала участок под бобы в конце огорода, за луковой грядкой. Заодно подготовила к посадке бобов участок около сарая, где раньше был хмель японский и русский. Жаль, что исчез с участка японский хмель. Он был красивый и не такой агрессивный, как многолетний русский.
Вскопала площадку вокруг ствола сломанной яблони и посеяла душистый горошек и какой-то конвульвус, который тоже вьюнок.
Кончила уборку мусора с участка за изгородью. Теперь можно перекапывать. Убрала парник с грядки: по ночам тепло.
Замочила бобы (200 штук - с запасом). Закончила внеземляную подкормку земляники мочевиной. Полила лук-севок, рассаду астр, клумбу с незабудками и пересаженные кустики. Вроде примутся. Полила подсолнухи - двух так и не нашла. Многие подсолнухи взошли! Очень рада. Росточки взошли только сегодня, еще семечко (ше-
73//74
луха) не упало. Полила все посеянное вчера и сегодня. По приглашению гены отлично вымылась в бане.
Черемуха цветет - запах!
Прилетели ласточки.
Обходить участок одной и не делиться радостью с Ганей - ужасно. Чувствуешь себя одинокой, и так грустно, что он не дожил до весны.
Стала много записывать. А с кем мне еще разговаривать? Немного с Панфиловыми, с Катей Самохиной, сегодня приходил за сигаретами Амелькин, мы прошли по участку, и он все приговаривал: "Да, деде был трудяга". А вечером Катина корова опять галопом проскакала весь участок, проломилась сквозь аллейку березок и клеников. Вот так все труды будут за минуту безнадежно испорчены.
Вместо удобрения затеяла стирку и еще налила водой бак. Вечером поливала. Вскопала и засеяла грядку возле картошки (салат и укроп). Взошла петрушка. Всходят цинии, бархатцы.
Сделала творог. Переварила малиновый витамин - начал бродить. Была на могиле, посадила кустик незабудок - он однолетник, потом просто выкопаю.
Сейчас в печати всё вспоминают трагические тридцатые годы. Как получилось, что для меня они совсем не были трагическими и на вопросы – как вы это всё допустили? неужели вы ничего не видели, не знали, не понимали? – мне невозможно ответить однозначно. Вспомню и я это время, а так как всё идёт от семьи, начну с семьи.
Я выросла в обыкновенной, среднего достатка медико-педагогической семье. Но когда я была девочкой, врачей было, вероятно, поменьше, чем сейчас, их уважали больше. Возможно, здесь сыграла роль и печать, подрывающая авторитет врачей.
Когда в 1978 году мы с моей сестрой побывали по делу в Рязани, то разыскали наш старый дом. Правда, высокое крыльцо к парадной двери, через которую мы ходили, исчезло; мы вошли во двор, где в беседке (её раньше не было) несколько женщин играли в карты. Не успели мы задать ни одного вопроса, как одна из женщин вдруг воскликнула: «А ведь я вас узнала! Вот вы – указала на меня – дочка доктора, Муся. Доктор жил на втором этаже, звали его Лазарь Борисович». Через сорок лет вспомнила моего папу. Я её не помнила совсем, но её брата, моего ровесника, Тоню Острецова, помню – мы играли во дворе в двенадцать палочек, в чижика, в лапту и в волейбол. Играла я во дворе редко, так как на всё лето уезжала на дачу или в пионерлагерь.
День победы. Раньше я поздравляла Ганю, а сейчас его нет, нет и
74//75
праздника. Но я давно звала в гости Катю Самохину, сегодня спекла пироги, и мы хорошо посидели, слушали Окуджаву и Высоцкого, смотрели Ганины книжки и рисунки. В общем, я сегодня весь день работала дома - вымыла пол, сделала еще торт "Жозефину" в подарок Полине (сестра Кати, доярка, ей 55, уходит на отдых). На участке только посадила турецкие бобы в трех местах, остаток отдала Фед. Ив. Амелькиной. Да, замочила семена огурцов - завтра посею под пленку. Надо было раньше, но я не сообразила.
Сегодня не удобряла, не поливала. Ночью немного сбрызнуло землю, сейчас (12 ч. ночи) тоже вышла - рубероид мокрый. Немного совесть успокоилась. Я дала отдых ногам, а то второй день с утра резкие боли в голеностопном суставе левой ноги. А если он разболится - как копать и как воду таскать?
Утром - сюрприз: ночью побрызгало землю, не страшно, что вчера многого не полила. Зато холод (+6) и ветер ужасный. А у меня огурцы намочены - лежат в перине на грелке. Они не успели проклюнуться, но сеять в холод... А пришлось, т.к. завтра уезжать. Накрыла пленкой, как следует полив, турецкие бобы. Удобрила 8 вишенок молодых (по ведру удобрения, по ведру воды). Зарядила фляги. Хожу с лейкой и ведром и любуюсь участком. Все черемухи в цвету. Вишни, сливы, груши - тоже. Нарциссы тоже. Ну, и так далее. Долго возилась с грядкой щавеля: выдрала гору одуванчиков. Прополола участок подсолнухов. Начала перекопку палисадника: несколько кустов флокса задушила сныть. Ну и корни! Не успела прокопать один ряд. Сделала творог - весь отвезу ребятам. Вообще надо бы перед отъездом полить весь огород, но нет сил.
Договорилась с Ир. Бор. о кормежке Бима на время моего отсутствия. Предупредила Фед. Ив. о молоке. Нарвала щавеля, лука, чеснока (в Москву). Налила в бидоны 45 варенья. Поеду первым автобусом: выход в 6-45.
Вернулась из Москвы (была три дня). На участке все без изменений. Был дождь, можно не поливать. Немного вскопала у изгороди. Сделала творог. Часа два лежала. Слушала купленные в Москве пластинки.
[Нет в рукописи. - Прим. Я.К.]
Моя мама, Ольга Семёновна, а по метрике Голда Соломоновна Гольдберг, была женщина невероятной доброты и мужества. Она боготворила своего мужа (моего папу, Л.Б.), а потом своего сына (моего брата Борю), меня и сестру любила очень, про внуков нечего и говорить. Но она не просто всех любила, она готова была обнять весь мир. Она любила всех родных своих и мужа, старалась делать для них что-
75//76
нибудь.
Мама была учительницей по опыту работы, высшего образования ей получить не удалось – родились три дочки в самое голодное время: 1918, 1920, 1924 годы. Она была очень скромной, не употребляла косметики, кроме пудры, причёску носила скромную. Если она шила или покупала себе что-нибудь дорогое, то исключительно, чтобы не уронить престиж мужа, занимавшего видные должности. Её очень любили все знакомые – она обаятельно себя держала в компании, весёлая, «заводная». Когда была молодая – до 45 лет примерно, очень любила танцевать, и меня научила танцевать вальс. Я стала учительницей, потому что видела, как моя мама любит свою работу.
Я её очень любила, но никогда не была с нею откровенна до конца (как и ни с кем другим). Мне казалось, она меня не поймёт. Главным дома был мой папа – всегда, но душой была мама. Когда мы стали взрослыми, мама всегда нас защищала перед папой и всегда старалась всех помирить. Мама сразу невзлюбила моего мужа, Ганю, но делала для него всё, что могла. Она уговорила папу прописать Ганю в Москве в 1945 году, а потом и в 1948 году, и в 1952 году, то есть когда мы возвращались из очередного скитания по детдомам.
Мама понимала, что Л.Б. зарабатывает намного больше, чем она, и деньгами распоряжался он, но именно мама уговаривала Л.Б. давать деньги на крупные подарки дочкам и внукам. Мне кажется, что именно от мамы я получила врождённый оптимизм и доброжелательство к людям, а также умение держать себя в руках.
Когда мы узнали о гибели моего брата Бори, мама три дня сидела как безумная, повторяя вдруг его любимые словечки, не спала и не ела. Потом я ей сказала, что у неё в школе завтра утренник и оттуда звонили справиться, придёт ли она. На следующий день мама надела парадный костюм с белой манишкой и пошла на работу. Она весь утренник провела спокойно, пела с детьми песни, а потом пришла домой и зарыдала.
Когда родился в Энгельсе Витюшка, мама дождалась зимних каникул и приехала к нам в детдом, привезла продуктов – в такую даль! Тогда я в ужас пришла – такая старая и не побоялась ехать. А она была младше, чем я сейчас – ей было 53 года только. Но поседела она рано, как и я.
Мама моя в молодости увлекалась эсперанто и научила Л.Б. этому языку, прекрасно играла в шахматы, и этому тоже его научила. Но меня и сестру она не научила хозяйничать: готовить, стирать, шить, вязать. Она меня научила печь только торт «наполеон», а остальное я понемногу научилась делать сама.
Когда я работала в школе и потом училась в институте (второй раз), я всегда рассказывала маме о всех школьных событиях, о лекциях, о своей общественной работе (я была секретарём партбюро и пропагандистом). Мама всегда терпеливо слушала, возмущалась вместе со мной, радовалась моим успехам. Мы с ней работали в одном районе
76//77
(она – в школе № 34 на Плющихе, а я в школе № 40 в Тёплом переулке), у нас было много общих знакомых учителей. Она всегда слушала меня заинтересованно и сочувствовала, если у меня были неудачи.
А я, чем могла, помогала маме. Помогала ей писать бесконечные планы классного руководителя, так как она никак не могла овладеть канцелярским стилем («официальным», как говорила мама). У неё получалось, как ей казалось, «по-обывательски». Заполняла ей алфавитные списки в классных журналах и помогала готовить самодеятельность с девочками (она работала после войны в начальных классах).
Мама ушла на пенсию как раз перед тем, как возобновилось совместное обучение, и правильно сделала, так как с дисциплиной она бы не справилась. И так последние годы директор её школы Сигида (тип Кабанихи), к ней очень придиралась, потому что была антисемиткой. Последние годы перед уходом на пенсию маме было трудно работать, стало плохо с сердцем, и её потом лет 10 лечили «от сердца», а у неё оказался рак, и буквально в месяц её не стало.
Несмотря на то, что мама обо мне многого не знала, она была моим настоящим другом. Я упрекаю себя в том, что сократила ей годы жизни своим нелепым (с её точки зрения) замужеством и тяжёлой жизнью, которую она чувствовала, но не могла изменить. А доконали её события 1958 года, когда арестовали Ганю.
Была в Боровске, но без толку: хоз. магазин закрыт до 25 мая, монтер (радио) в отпуске и т.д. Пришла усталая и с трудом заставила себя взяться за обычные дела. Вскопала еще участок у изгороди, посеяла кресс-салат просто салат. Купила в Боровске горох и решила завтра еще посеять на всякий случай, хотя на грядке кое-где он и всходит. Поливала свеклу, рассаду. Душистый горошек не всходит, а конвольвулюс - да. Опрыскала крыжовник. За погребом он очень разросся и, как предсказывал Ганя, превратился в живую изгородь. Заодно опрыскала и флоксы. Вырастают две мальвы (на старом месте) и еще не видно на листьях зловещих желтых пятен. Может быть, и не появятся?
Печку не топила, а ела на веранде, где тепло. На дворе +20, а дома - 13.
Хотела послушать пластинки, но что-то случилось с проигрывателем, хотя я его со вчерашнего дня не трогала: какие-то дикие визги вместо музыки. Очень этим огорчена.
Посеяла заново кареопсис. Семена - мои, но почему-то взошли только два.
Моя мама по специальности была педагог-педолог. Педология была
77//78
тогда модная наука, а потом её назвали лже-наукой. Впрочем, сейчас она в большой силе за рубежом, только её называют по-другому. Суть её в том, чтобы пользуясь специальными заданиями («тестами»), педагог мог определить степень интеллекта и развития данного ребёнка (или взрослого).
У нас дома было много всяких книжек с тестами Бинэ-Симона, и я их без конца читала. Там указывались тесты даже для годовалых детей (показать ухо, нос и т.д.) – и потом для каждого года. Например, дают малышу спичечные коробки с песком и велят разложить по степени тяжести. Или читают рассказ и спрашивают, что в нём неправильного. Всё это было интересно и весело, пока не коснулось лично меня.
В седьмом классе у нас проводили «психо-технические испытания» по принципу тестов, чтобы определить профессиональную пригодность. Из десятка тестов я помню такие:
– В данном тексте (листок положен на толстый войлок) проколоть шилом все буквы «а».
– На рисунках, где рука держит молоток, указать, где держит правильно.
– В данном тексте подчеркнуть букву «О».
На всё давалось определённое время.
Потом моей маме дали прочитать вынесенный мне педологами приговор: «Умственно-отсталая, к профессиональному обучению не пригодна».
Когда педологию «ликвидировали», моей маме отказались засчитать в педагогический стаж те 10 лет, которые она проработала заведующей школой для нервно-больных детей, так как у неё в трудовой книжке было записано педагог-педолог.
Наконец-то выспалась (никуда не спешила). Погода теплая. Утром удобрила смородину в конце поля. Зарядила фляги. Принесла ящик для барахла, чтобы освободить полки в гардеробе для детей. Перекопала палисадник - гора выкопанных корней сныти. Мне этот сорняк кажется личным врагом. Вскопала оставшуюся у изгороди землю. Посадила немного гороху. Посеяла грядочку редиса. На оставшейся полоске посажу цветы. Поливала, пока были силы носить воду. Кончила работать в 8-30 вечера. Очень надоела и действует на нервы Мурзилка. Она собирается охотиться и весь день жалобно мяучит, ходит за мной попятам и, кажется, просит помочь (прошлый раз я-таки ей помогла). Но на ночь в комнате ее оставить нельзя: не даст спать. Жестоко выгонять ее на ночь, но мне нужно отдохнуть.
Лазарь Борисович Гиндин, дедушка пяти внуков и прадедушка
78//79
многочисленных правнуков.
О папе мне трудно писать, ведь он совсем недавно был живым. Несмотря на то, что моя сестра Дея похожа на папу как две капли воды, я всегда считалась папиной дочкой. Мы часто ссорились и спорили, но очень любили друг друга. Я была ближе к папе, потому что была членом партии, как и он, а он придавал этому очень большое значение. Я, по мнению папы, не была мещанкой – в широком смысле слова. Раньше у нас о всех событиях было одинаковое мнение. Он всегда всем интересовался. Потом мои сыновья и жизнь стали перевоспитывать меня, а я – папу. Но, по-моему, до конца это никому сделать не удалось.
Мой папа сам выбился в люди. Он был исключительно способным, трудолюбивым, блестящим организатором. Все, кто его знал по работе, уважали его. Он много знал. Нас с ним ещё сближал интерес к иностранным языкам. Он хорошо знал немецкий, читал по-французски (о произношении молчу), немного разбирал английский. Свободно знал эсперанто. Но лучше всего он знал древнееврейский и латынь. Он был очень доволен, когда мог блеснуть своими знанием языков и «уесть» меня. К сожалению, мне до его знаний очень далеко – кроме, пожалуй, английского, но это в прошедшем времени. Папа был замечательным специалистом по кожным болезням, особенно по венерическим, он вылечил десятки тысяч людей. Но в терапии он тоже разбирался хорошо.
В любой компании папа был душой общества. Он остроумен, любезен с дамами, может (мог) поддержать разговор в любом кругу, с любыми случайными попутчиками. Много лет он ездил с моей мамой в один и тот же дом отдыха (Сенеж), у них была постоянная компания, и все его обожали – не только дамы, но и мужчины. Куда бы он ни поехал отдыхать – везде заводил друзей и подолгу переписывался с ними.
Конечно, у него были стороны характера и манеры, которые мне не нравились, и я имела жестокость прямо упрекать его в этих недостатках, когда к старости они усилились. Вот у мамы не было недостатков. Мне, например, очень не нравилось, что папа – сноб, он никогда не упускал случая упомянуть, что был в одном санатории с Чуковским, сидел за столиком с профессором таким-то. Меня это коробило. Но если разобраться, в основном моё мировоззрение формировал папа, хотя я редко с ним бывала.
Папа был очень добрым. Он очень жалел меня и моих сыновей, когда мы остались без мужа и отца, очень помогал нам и материально и морально. Он буквально спасал Максимчика от смерти, когда его забрали из больницы с воспалением лёгких, он водил его к логопеду. Он учил всех детей (моих) играть в шахматы, фотографировать. Он до последнего года жизни всегда носил чинить нашу обувь и часы. Правда, папа не умел слушать, перебивал, и если у меня были какие-нибудь огорчения, он не сочувствовал, а принимался меня же ругать, как
79//80
будто я была виновата в неудачах.
Мой папа здорово разбирался в технике. Он обожал читать инструкции к холодильнику, барометру, авторучке, электробритве... Берёг все инструкции и старался сам наладить все приборы, не вызывая мастера. Он учил меня беречь старые вещи и никак не хотел признавать, что старые вещи доживают свой срок и их надо выбросить. Слово «выбросить» он терпеть не мог. Раньше я всегда с ним из-за этого ссорилась, а теперь вижу, что во многом он был прав. Я тоже люблю старую мебель, шторы, лампы, и когда у Максима с Ирой всё бьётся и ломается, я думаю: «Как хорошо, что этого не знает мой папа! Он бы очень огорчился». Я до сих пор жалею, что при жизни папы продала его гордость – американский кофр, купленный во время войны, набитый барахлом и совершенно не нужный. Да, мне надо было подождать.
Самой большой радостью для моего папы было сидеть во главе стола, за которым сидят все его внуки, дети, правнуки. Он любил говорить речи, но последнее время речи становились всё короче – папа быстро слабел. Да, многих он вылечил, но от его болезни никто не мог его спасти. Мы отсрочили его конец на 
год – но больше медицина ничего сделать не могла. Со смертью моего папы как будто лопнула нить, связующая многих людей – он был старейшим в роде Гиндиных, и остался только один его внучатый племянник, носящий его фамилию – Валентин Ильич Гиндин, главный инженер НИИ в Ленинграде. К сожалению, у него только одна дочь.
Удобрила 6 вишен на палестинке. Перед тем как поливать, окопала, прополола и прорыхлила приствольные круги. Приготовила к пикированию астр участок, рассадила 120 корней (два сорта), а примерно столько же этих сортов корней осталось непикированными. Вскопала половину рабатки перед палисадником, больше не успела (началась гроза). Зато не надо было поливать. Какое облегчение. Абсолютно все полито.
Начали всходить огурцы.
Срезала ножом одуванчики вокруг клумб в огороде. Сразу стало видно, что цветут анютины глазки, а многие тюльпаны собираются цвести. Один (желтый) распустился.
Погладила (мало было белья).
Замочила кабачки, патиссоны, тыкву. Положила их на грелку в перину. Мурзилка окотилась, но где не знаю. Пришла утром пить молоко. В домике протекла крыша.
19.5.1984
Вчера неожиданно, уже к вечеру, приехали Витя и Саша. Вот была радость! Вечером Витя распутал провода на столе, радио исправно
80//81
работало, но утром все началось снова. У проигрывателя Витя поправил иголку, он отлично работает. Саша нашел котят на чердаке, двух мы оставили, а двух... В общем, вечером уже решили три проблемы.
Я вчера вскопала две грядки, сегодня - третью (для патиссонов). Пикировала астры, но не все. Сегодня пикировала еще. Закончила перекопку рабатки перед палисадником. Вскопала грядку и посадила огурцы. Перекопала межу между огуречными грядками. Тюльпаны все цветут. Есть необыкновенно красивые (сорт "Джек Лондон"), есть белые, желтые, пестрые. Незабудки в полном цвету. Сирень распускается. Турецкие бобы вылезли - два росточка. Ну, и так далее.
Сегодня мало сделала на участке, т.к. пекла пироги.
Саша починил крышу в домике (укрепил рубероид). Витя скосил одуванчики на лужке и в огороде (кроме узких полосок между грядками).
Участок принял культурный вид. Саша выкосил спортплощадку. Витя вкопал столбы и привязал бельевые веревки, сделал подпорки вокруг пиона.
Витя с Сашей уехали. Я их проводила. Зашли к Гане, поставила тюльпаны в крынку и ирисы. Взяла в библиотеке журналы "Октябрь".
Витя скосил траву на площадке перед домиком. Саша вывез перегной из завалинки на грядки под патиссоны.
Посадила патиссоны (80 штук - а сколько взойдет?) на трех дальних грядках. Окультурила участок около груш, начала пикировать там астры.
Прополола морковь. Мерзкая работа. Начали всходить турецкие бобы и две ипомеи. Конвульвулюс и горошек взошли дружно. Взошел салат (третий посев). Укропа как не сеяла. В тех местах! Где же его взять?
Мой брат – Боря, Борис. У нас разница в возрасте была около шести лет. Я его водила в детсад и в приготовительный класс. Часто играла с ним дома.
Он был вылитый папа. Мои родители его обожали и избаловали совершенно невозможно. Например, лет в одиннадцать ему захотелось делать макеты декораций, которые он увидел в фойе театра. Ему сейчас же заказали настоящий ящик для макетов, с кулисами, рамками для задников и рампой. Ящик стоил бешеных денег, а играл Боря им с неделю.
С родителями он разговаривал безобразно, мог совершенно безнаказанно показать отцу кукиш. Боялся он только меня. Но когда он злился на меня, то не знал удержу, бросался в меня чем попало, даже
81//82
ножами и вилками. Единственное, чем я его в это время могла утихомирить, – набросить одеяло, завернуть и прижать к кушетке: он начинал плеваться и затихал. Потом обещал, что больше не будет.
Занятая своей бурной студенческой жизнью, я совершенно его не замечала после переезда в Москву, тем более, что жила в общежитии, и ничего о нём не знала по-настоящему. Он рос очень грубым.
Потом началась война, он эвакуировался с мамой. Когда вернулся, поступил в школу, где готовили радистов на танки. В 1943 году, когда я приехала из Сибири, он поступил туда, а закончил эту школу в 1945 году весной. Его выпустили младшим лейтенантом.
Помню, как он упросил меня пойти к нему на выпускной вечер. Школа была в здании на Большой Пироговской улице в псевдо-русском стиле с фресками на фронтоне (сейчас там мединститут). Девушек было мало, за мной ухаживали товарищи Бори, и он этим очень гордился. В военной форме он был очень красив.
Мой папа уговаривал Борю остаться на военной службе в Москве, но он не захотел: в 1945 году наши войска шли победным маршем по Европе, да и какой парень не хотел на фронт? В феврале он уехал.
Потом приходили письма с восторженными описаниями заграничных встреч с населением, роскошных квартир, где останавливались на ночлег, ужинов, которыми угощали «воинов-освободителей». Он въехал на танке в Прагу 9 мая.
После этого дня писем больше не было, на запросы был стандартный ответ: «Пропал без вести». Это после Победы!
Потом один из товарищей Бори написал своей матери, что Боря погиб совершенно нелепо. Его послали на машине принимать пленных из той группировки, которая не признавала поражение Гитлера даже после капитуляции. Когда фашисты всё-таки сдались и у них забирали оружие, какой-то офицер выстрелил нашему Боре в живот. Шофёр испугался, развернул машину и удрал. Много лет спустя, через эсперантские журналы, папе удалось установить адрес братской могилы, где похоронен Боря в Чехословакии, но съездить туда не получилось.
Когда он погиб, ему было 18 с половиной лет. Спустя месяц после его смерти мы получили от него посылку. Какой он был всё-таки ещё ребёнок! Он боялся, как бы мы не подумали, что вещи в посылке награблены, и приложил к каждой вещи кассовый чек. Кроме отрезов на костюмы маме и папе, в посылке были дешёвые бисерные бусики, брошечки, цветные карандаши и красный сарафанчик для семилетней дочки Деи – Галки. Над этой посылкой мы снова все плакали.
Между прочим, укроп взошел (первый посев) и начал всходить (второй посев). Может, взойдет и третий?
Вскопала большой участок, насыпала земли из завалинки и посадила кабачки (52 семечка). После дождя земля была как пух. Теперь ос-
82//83
талась тыква. Натаскала утром воды, чтобы нагрелась, но была гроза и небольшой дождь, поливать не стала.
Привела в порядок грядки с горохом (две, основные): выкопала на межах одуванчики и неизвестно откуда взявшуюся ромашку - целые кусты, конечно, аптекарская. И еще - крапиву. Воткнула много палочек. Работала с удовольствием, т.к. очень обрадовалась, что взошел весь горох! 100% Вот тебе и Жигарев (сорт).
А вот петрушка при ближайшем рассмотрении взошла только в двух бороздах из пяти. Интересно, куда делись семена?
У сарая взошли два боба.
Кончила пикировать астры, а еще много осталось на грядке. Некуда высадить, да и нет времени (и незачем). А жалко оставлять. Много. 700-800, наверно.
Тюльпаны исключительно красивы, не устаю рассматривать.
Чуть не забыла. Растрясла скошенную Витей траву. И тут же пошел дождь.
Получила письмо от Деи.
Из двух росточков кареопсиса один погиб. Причину не знаю.
Её имя – Дея – от латинского слова «dea» (богиня), но вообще-то оно была перекроено из еврейского имени Двойра. Я её люблю, но мы во многом с ней разные. Когда мы маленькими были на каком-то детском празднике у знакомых (на елке), то меня нарядили Снегурочкой, а Дею – цыганкой. Говорили, что её маленькой украли цыгане, но её удалось отнять.
Дея пошла учиться играючи в школу, где работала мама, в шесть лет. В тринадцать лет она окончила семилетку и поступила в музыкальный техникум. Она была очень способной и могла поступить в консерваторию, но поступила в пединститут им. Либкнехта, где окончила истфак. У нас маленькая разница в возрасте, но Дея училась в техникуме, где все были намного старше её, она рано повзрослела, и мы с ней отдалились друг от друга. Ей шили «взрослые» платья, а я донашивала её детские. До техникума нам часто шили платья одинаковые.
Лет в четырнадцать она уже полюбила Петю, который учился в том же техникуме, но на художественном отделении, и для меня была потеряна окончательно. Она со мной никогда не откровенничала, я была мелюзга, хотя мой интеллект она всегда уважала. Дома мы ссорились по пустякам, я ей немного завидовала, что она взрослая, независимая, гуляет с парнем и т.д.
Дея уехала в Москву. На втором курсе она родила Галку (или на третьем – не помню). Когда Галке был годик, она была в яслях в общежитии на Стромынке, и я с ней иногда гуляла.
Именно Дея написала мне в 1937 году, когда я кончила школу, что,
83//84
мол, в Москве есть такой институт, называется ИФЛИ, и если я расшифрую это название, то смогу туда поступить. Я легко сообразила, что это Институт Философии, Литературы, Истории, и поступила туда, хотя меня все прочили на мехмат МГУ.
Дея жила в общежитии на 3 этаже, а я на втором. Я часто ходила к ней в комнату, у неё было 6 симпатичных подруг, они дружат и по сю пору. Недавно только одна из них, Рая, умерла. Лучшая её подруга была Рута, а сейчас дочь Деи, Галя, замужем за сыном Руты Юрой. В годы студенчества я была для этих девушек маленькой сестрёнкой Деи, они относились ко мне снисходительно. С Рутой мы сейчас друзья. Дея вообще умела дружить с девушками, да и сейчас дружит со своими прежними подругами, а я вот не умела и не умею.
Дея не вступила в партию, хотя всегда была активной общественницей, но она всегда любила всякое барахло, а мне на тряпки было наплевать. Уже будучи студенткой, я по-прежнему донашивала её старые платья и костюмы, заштопав на них дырки. Впрочем, я донашивала её платья и будучи матерью трёх детей.
После того, как её муж Петя, художник, умер от инфаркта, она живёт своими детьми – Галей и Борей, а особенно внуками. Сейчас она имеет возможность, наконец, хорошо одеваться, а я по-прежнему донашиваю её платья, хотя могу купить и новые. Привычка. Мы с ней часто ссорились по принципиальным вопросам, но за последние десять лет наши точки зрения понемногу сближаются, если говорить о политике. Болезнь папы нас очень сблизила. А вообще мы всегда друг другу помогали и друг друга выручали.
Когда у меня было туго с деньгами, я всегда могла взять у Деи, когда у неё был кризис, я её выручала, а отдавали когда и по скольку могли. Когда я летом работала в пионерлагере, то устраивала туда Галку (с пяти лет), а иногда и Борю. Когда мне нужно было получить справку для пионерлагеря, Дея мне её приносила. Я уж не говорю, что она показывала меня, Ганю и моих детей врачам в своей поликлинике, выписывала рецепты и доставала дефицитные лекарства, а я в своё время доставала в школе для неё учебники. Если нужно было когда-то проводить или встретить Дею на вокзале и помочь что-то нести, я была на подхвате, а когда некому было отправить Максимчика (моего) в ясли на дачу (я уже уезжала в пионерлагерь), то это брала на себя Дея.
В общем, мы всегда были настоящими сёстрами, хотя в прежнее время она, приехав в гости, нередко доводила меня до слёз, а я доводила её, так как наши принципиальные взгляды на жизнь очень расходились. Дея не понимала моих скитаний по детдомам, не понимает и не одобряет моей теперешней жизни в деревне, приходит в ужас, что я в деревне хожу в тёти-фанином пальто или в ватнике. А всё-таки хорошо, что у меня есть сестра, и по-моему, у каждого человека должны быть брат или сестра – это облегчает жизнь.
Дея – очень хороший врач и рентгенолог.
84//85
Опять грозы, немного дождика, но можно не поливать. Сегодня копала участок под тыкву, но не закончила - участок большой. Высадила перед палисадником высокие бархатцы (пока они только рассада). Начала пикировать цинии "Красная шапочка", но пришлось прервать работу из-за дождя. До обеда воевала с одуванчиками и осотом в огороде. Резала ножом, выкапывала совком. Привела в порядок грядку с клубникой. Воткнула палочки в турецкие бобы. Была у Гани, отнесла ему сирень - это он сажал, всегда восхищался этими кустами - белой и розовой сиренью.
Возле могилы подросли ландыши - листья. Цвести будут нескоро. Вечером явилась Люся в новых белых туфлях и с двумя мешками хлеба. Час битый несла всякую чушь - была уже пьяна. Хотела у меня продолжать выпивку, достала бутылку водки, но я ее в дом не пустила, тем более, что ее уже звала мать. Я вошла в дом и заперлась.
Весь день тяжело работаешь, а когда записываешь, вроде все легко и просто.
Например: кончила копать под тыкву, посадила 80 семечек и полила. Но за этим стоит жара и духота, землю я буквально поливала потом. Плюс к этому мухи и комары лезут буквально в глаза и в рот. В общем, чтобы понять, почему я должна каждые 2-3 часа делать часовой перерыв и отдыхать, надо такую работу сделать самому.
Патиссоны, кабачки и тыква заняли половину участка. Вторая половина пустует. Очень не хочется, чтобы она заросла осотом и т.п. Я бы ее засеяла или засадила, но боюсь, что не одолею. Ведь первую половину я копала чуть не неделю.
Всходит картофель.
Привела в порядок свеклу: проредила, прополола.
Возле душа, между курьими ногами, посадила огуречную травку.
Прополола грядку клубники. Она цветет. Перекопала междурядье между грядками клубники (возле сломанной яблони).
Кончила пикировать цинии "Красная шапочка".
Начала вскапывать маленький, но очень засоренный участок налево от калитки, хочу там распикировать бархатцы. Воткнула палочки-опоры для душистого горошка вокруг липы, заодно прополола.
Посадила цинии на лужке (в обруче). Оборвала одуванчики на клумбе с незабудками. Хотела одуванчики выкопать, но на них опираются кустики незабудок.
Обрызгала содой крыжовник и флоксы. Странно: крыжовник вокруг погреба был весь в цветах, а ягод нет. На других кустах их много. Натаскала воды во все ведра (для полива).
85//86
С Бимом смех и грех. Все эти дни гремит гром. Он ужасно боится и мчится ко мне прямо по грядкам, по рассаде. Никак не могу объяснить, чтобы бегал по дорожкам.
Много лет Галя росла у меня на глазах. Я сшила ей первый школьный фартук и вышила кассу для азбуки. Я её первый раз остригла наголо – ей было лет пять.
Когда Галя была маленькой, я её звала Галкой и Маркизой (от песни «Всё хорошо, прекрасная маркиза). Галка тоже меня любила, у нас было много общего. Она выросла и стала преподавателем, но на голову выше меня, так как стала преподавать французский, а не русский язык, да ещё в институте. Потом Галка вышла замуж, стала мамашей двух очаровательных мальчишек. Я её люблю по-прежнему, но вижу редко, а в моей помощи она давно уже не нуждается. Впрочем, когда она вспоминает о моём дне рождения, я бываю очень рада.
Странно: 12 часов работала, а ничего крупного не сделала, даже план не выполнила. Много времени заняло: переворошить скошенную траву; ножом срезать траву с главной дорожки в огороде (даже мозоль натерла). Всю эту траву увезла и разбросала сушить на лужке. Увезла в компост гору выдранных с корнем одуванчиков. Часа два сражалась со нытью в палисаднике, но так и не окончила. Добралась до основного корневища, выбросила кучу корней (жалко, Саши не было - живая ботаника), но сбежала: меня закусали мелкие какие-то мухи. Работала в майке, руки и шея открыты, пот льется, а они его, наверно, пьют. Короче говоря, я сбежала самым позорным образом. Надела блузку с длинным рукавом и пошла пикировать бархатцы. Потом дала спине отдых и занялась поливом, т.к. обещанного дождя не дали. Полила теплой водой огурцы, лук-севок, кабачки и патиссоны, а холодной - редиску. Прополола еще грядку клубники. Помойное ведро вылила на подсолнухи.
Сделала творог.
Сейчас 10 ч. вечера. Только что поела. Смотрю - нет воды в верхнем бачке. Пошла за водой - батюшки, дождь, да еще и сильный. А я поливала... Ну, бог с ним. Теперь дня три не надо будет поливать. Вот только "сено" не собрала, и теперь снова оно будет мокнуть и снова сохнуть.
Когда мой племянник Боря был грудным младенцем, я приезжала в Москву из Энгельса с грудным Витюшкой. Они спали в одной кровати. Когда Дея ушла в театр, я кормила грудью их обоих. Когда им было около трёх лет, я была в декретном отпуске (1949 год) и нянчилась
86//87
с ними двумя. Мы сшили им одинаковые костюмчики из красной ткани в белых точечках, и когда я с ними стояла в очередях за сахаром (давали по 1 кг на человека, и я получала сразу три кило), их принимали за двойняшек.
От этого времени осталось много фотографий, и по ним видно, какие они разные были ещё в детстве. Когда Боря был маленьким, его долго называли Бобкой. Ещё свежа была память о моём убитом брате Борисе (в честь которого Дея и назвала сына), и ни у кого язык не поворачивался назвать его Борей. Бобка всегда как-то выставлялся вперёд, одет был изящнее, он был тоньше чертами лица, кудрявый. Витюшка был попроще, держался скромно, одет был неважно. Витя и Боря учились вместе с девятого класса.
План не выполнила, зато "освоила" еще маленький участок палестинки. К сожалению, еще примерно треть полосы занята осотом и одуванчиками. Боюсь, что на этот кусок сил моих не хватит. Да, так об этом освоенном участочке. Целая эпопея. Фед. Ив. Амелькина предложила мне рассаду капусты. А я в первый год из Москвы привезла рассаду, поливала без конца, но гусеницы съели капусту, прежде чем она выросла. С тех пор не сажаю. Но тут захотелось попробовать еще раз. Ф. И. объяснила методику: вырыть ямку, бросить горсть навоза, посадить и полить! Несколько часов под солнцем при t +30 я копала участок, выбирала сорняки. Вырыла ямки. Принесла от тех же Амелькиных три ведра навоза, положила в ямки, припорошила землей. Вечером пошла за рассадой, и вдруг Ф. И. предупреждает, чтобы корешки не касались навоза, а то сгорят. Пришлось мне переделывать всю работу: засыпать ямки слоем земли потолще. Потом полила щедро. Посадила 21 корень. Кроме того, оставила вокруг капусты вскопанные полоски и посадила ноготки и космею. Было уже 9 ч. вечера.
Успела еще полить тыкву.
Проклюнулся первый патиссон и первый кабачок. Очень люблю, когда начинают появляться всходы и бутоны. Кстати, на лужке восточный мак набрал бутоны.
Вскопала и подготовила к посадке цветочной рассады маленький кусочек земли возле клубники (направо). Воткнула палочки вокруг сломанной яблони, где будет душистый горошек и конвульвулюс. Поставила палочки для гороха возле забора и турецких бобов у сарая (они все взошли). Траву ворошить не успела, а вот кашу Биму сварила - для разнообразия с рыбой.
На вчерашний дождь я надеялась зря. Он был кратковременный.
Отличный конец дня: Гена приходил насчет ошибок в рукописи
87//88
и уговорил меня пойти в баню. К этому времени я уже два часа отдыхала и не спеша вымылась. До этого сделала: удобрила 8 вишен, осталось столько же - но это уже после приезда. Прополола всю клубнику возле груш. Прополола петрушку и посеяла еще полгрядки. Срезала траву с межи серпом! Первый раз в жизни (научила Ф. И. Ам.). Гораздо легче, чем ножом. Рассадила полсотни бархатцев (низких). Переворошила траву (скоро можно убрать). Поливала: две грядки огурцов (на второй взошли уже), морковь, петрушку, патиссоны, кабачки, капусту, всю рассаду астр, салат. Больше не хватило сил, т.к. утром на удобрение ушло 8 ведер + зарядила фляги на 8 ведер.
Мыши ночью съели кусочек хоз. мыла (все остальное я спрятала).
Писем от Лени и Наташи нет, а от младших - тем более. Ну что ж: отсутствие новостей - хорошие новости.
Это дочь моей тётки по матери (тётя Катя, умирала в психиатрической больнице; у неё был рак, и от невыносимых болей появилась мания преследования). Отец Олечки – немец-меннонит Ганс Вибс (дядя Ваня).
Судьба Олечки незавидна. После окончания Текстильного института её отправили работать в город Ош, в Киргизию, и ей удалось с большим трудом выбраться оттуда. Сейчас она живёт в г. Белоомуте. Когда Олечка была школьницей, она жила с отцом под Москвой. Когда она приезжала в Рязань, она была для меня «столичной штучкой». Мы любили друг друга.
Я уже забыла, как это вышло, но во время войны она разыскала меня в Мочище, в туберкулёзном санатории, и приехала ко мне. Мы вспоминали Москву, нашу юность и плакали. В Белоомуте она работала на швейной фабрике. Раньше я к ней несколько раз приезжала туда, привозила продукты и игрушки для Вити. Сынишка очень похож на неё. Он работает в Москве, в Министерстве сельского хозяйства. У него дочка и сын.
Олечка несколько лет назад упала с лестницы на фабрике, и с тех пор её мучают болезни. Она приезжает к сыну в Москву, но нам редко удаётся с ней видеться. Я люблю в ней воспоминания о своей молодости и то, что она похожа на свою мать, а её мать – на мою маму.
Сейчас она давно на пенсии, болеет.
27-го уехала в Москву на машине с Кругловыми (повезло). Вернулась 31.5. с Ирой и детьми. К моей великой радости, отпустили со мной Машеньку. Ира в тот же день вернулась в Москву, а в субботу приехала уже с Максимом. Уехали вчера (воскр.) Очень мне помогли: Максим выкопал с помощью Гены лужок перед домом, разобрал бывший цыплятник и углубил новую яму для компоста (не за-
88//89
кончил). Гору глины предстоит перевезти за границу участка (тяжелая работа). Потом он натаскал воды во все емкости.
Ирочка тоже много помогла: полола клубнику, полила весь огород, вымыла домик.
Я живу с детьми пять дней. Писать о детях можно бесконечно и не повторяясь. Конечно, с ними весело, но участок я очень запустила (все зарастает травой). Не хватает дня. Встаю в 6 ч. утра - и до 11 ч. вечера. Не хватает времени на то, чтобы с детьми поиграть. Они играют сами. Сегодня вечером после ужина Саша сгребал сено в кучи. Марик и Матюшка "помогали". Потом и я стала сгребать. Пришла помогать и Машуня. Когда я заметила, что детям надоело, я Марика и Матюшу отпустила играть, и они запускали пропеллер, а Маша бегала за кошками и хохотала до упаду.
Снабдили меня продуктами отлично. Только готовь. Вчера Максим in corporo ходил гулять, принесли кучку грибов! Моховиков или в этом роде. Вышел вкусный соус и картофельное пюре на завтрак.
Заботы: Саше утром простокваша, перед обедом и ужином облепиховое масло с подсолнечным пополам (ложка), после еды - таблетка с витамином "И". Маше нельзя сахара и печеного, бульонов тоже. На ужин все ели оладьи с вареньем, а Маша - гречневую кашу с молоком. Съела мгновенно. Получила в награду одну оладушку с вареньем и ревеневый кисель.
Комары. Укусы мажу содой, поэтому расчесов нет. Матвея почему-то не кусают.
Планы писать не стала, т.к. все равно выполнить не могу.
Вчера, когда малыши спали, сходила к Гане. Поставила букет: пион, люпин, аспарагус. Если бы Ганя знал, как дети рассматривают нарисованные им панно и обсуждают, каким раньше был участок и каким стал. Если бы Ганя видел, каким Саша стал хозяином, как он варит на очаге кашу для Бима, когда не было электричества, как ставил самовар.
Сегодня Саша попросил сыграть с ним в шахматы, и мы две партии сыграли (первый раз в этом году) - с 10 до 11 ч. вечера. Маша и Матюша играли в корыте с водой. Марик играет с Сашей на чердаке - просто счастлив.
Куда девается время? До 11 ч. сегодня успела только завтрак провести, сделать творог, помыть посуду и первый раз позаниматься с Матюшкой азбукой. Не считая постирушки и уборки постелей. Потом натаскала воды 18 ведер (12 - в бак). Из них 3 ведра ( в маленьких ведерках по половине) принес Марик. Сено разбросали дети под руководством Саши. Потом у Саши заболел живот. Очень его жаль. Причину не знаю. После обеда сходила за хлебом, но батонов уже не было. Купила 2 бух. черного, две лампочки (в домике нет), фасоль
89//90
и маргарин (4 руб.)
Потом рассаживала цинии.
Еще 6 ведер воды (теплую оставила для полива).
После ужина сгребала сено в 4 копны. В это время Саша лежал. Марик поливал "бахчу", Маща бегала за котом. Уложила детей, рассказала сказку и стала поливать огород, пока не кончилась вода. Потом посидела с Сашей, поговорили "за жизнь". Осталось помыть посуду - сейчас греется вода.
Маша сама села на горшок (без меня), но, к сожалению, забыла снять трусики. Опять полоскать.
Много времени отняло сено. Утром его раскидывали (помогали Саша и Марик), вечером я одна сложила все сено в одну копну (полтора часа). Не хотелось привлекать мальчиков - я их всех искупала, они были такие чистенькие, а сено очень пачкает. Копна получилась кривая и некрасивая, зато большая. Учиться складывать правильно, думаю, поздно. Для мытья флягу грел Саша. Матюшку и Машку мыла дома (был ветер). Головы мыли без плача (по договоренности). В общем, на участке сегодня не работала. Поливали мальчики - немного. Я, уложив детей, пекла торт "Жозефина" (сметанный). Надо же их побаловать, да, возможно, Витя приедет. Жаль Машеньку - ничего вкусного нельзя.
Сегодня Саша с Мариком ходили в магазин, купили 4 булочки и манку. Матюша увязался за Сашей разнести газеты, получили премию - по конфетке (от Кругловой).
Занималась с Матюшей по азбуке.
Вчера умоталась окончательно, записывать не могла. А ведь вроде ничего не делала. Правда, встала рано (в 5ч. 30 м.), докончила расчистку края картофельного участка и его конец - ужас как заросло. Убежала от тучи мошкары.
Прополола рабатку между сиренью и рябиной, высадила там цинии. Потом пошел дождь (ура!) и возилась дома с ребятней. По-видимому, от этого и устала. Слишком громко пищат малыши. Немного постирала. Не поливала. Ждали Витю, но он приехал только сегодня. Он приехал в 12 ч., а вечером приехала Анюта - сюрприз, Витя знал, но не сказал. Аня привезла хлеб и батоны. Витя привез косы (косить), продукты и малышам подарки. Никогда не забудет. Он с Сашей перетаскал сено на сеновал и начал возить глину от помойки. Работы ему много.
Сегодня утром включили свет; завтрак готовила на газе, обедали без супа, т.к. электричество дали где-то в час. На ужин сделала 30 с лишним картофельных котлет, и все съели со сметаной. Прямо сердце радуется, когда видишь этих уплетающих малышей, особенно Машенька священнодействует, ест серьезно; с аппетитом. Хорошо, что
90//91
никого не надо уговаривать - только успевай накладывать в тарелки.
Вчера почти весь день с перерывами шел дождь. Витя успел только подтянуть малину, а то кусты падали. Сделал столик поменьше у фляги, чтобы не губить мальву, которой вздумалось вырасти прямо у ножки стола. Сделал стол напротив крылечка. Вместе с Сашей сделал в сарае верстак и полки. Я все время с готовкой, т.к. опять не было света. На участке ничего делать было нельзя. Сегодня привела в порядок газон у сарая, убрала серпом немного травы в огороде, посадила бархатцы у колеса и в два пня. Остальное время ушло на кухню. Вчера вечером Саша упросил сыграть в 505. Играли, смеялись. Вроде все как раньше. Но первый раз играли в этом году - и без Гани. Нашего дедушки очень не хватало за столом, я это очень чувствовала. Вспоминала все его любимые словечки и жесты во время этой игры. Нет, без него невозможно играть.
Витя с Анютой поехали часовым автобусом. Саша проводил, купил подсолнечного масла, 2 бутылки сразу. Хватит надолго.
Сегодня Саша устроил для меня "представление в пяти сценах", как он объявил. На лужке поставил для меня кресло, для малышей - лежак. Они с Мариком продемонстрировали приемы дзю-до, которым он научил Марика, причем придумали настоящие сценки, очень остроумно. Я не ожидала, что он так хорошо смог научить Марика. Я аплодировала, Машенька прыгала на лежаке, а Матвей в перерывах между сценками скакал по траве и вопил: "Сейчас я покажу фокус-перекокус!"
После ужина успели еще с малышами прочитать книжку "Светофор! и рассказать сказку про пять горошин.
Маша сегодня несколько раз просилась на горшок и каждый раз сама себя нахваливала.
Получила письма от Деи и Наташи.
Весь день лил дождь, как осенью. Было холодно, но Саша с Мариком все время играли на чердаке. Малыши были дома. Спасибо Саше, он хоть после ужина дал им какие-то крохотные машинки, и они все играли спокойно. Машины простыни на чердаке, но не сохнут. Весь день Маша просится на горшок (второй день), это меня очень радует в принципе.
Моя картошка кончилась. Купила у Долговых два ведра (принесла пока одно) по 2 р. ведро - цена рыночная, но выхода нет. Нина Шилина вдруг отдала мне 4 дес. яиц по поручению Аксюши. Ее положили в больницу, там она вспомнила про долг. Вид участка меня убивает. Просто джунгли, и эта неоконченная помойная яма, кучи глины.
Пять месяцев со дня смерти Гани. А я все еще не привыкла. Труднее всего жить, не имея возможности поделиться с ним своими мыс-
91//92
лями и планами, вместе посмотреть на деревья и цветы. Одна, одна. Для детей я - обломок культа личности с дурацким представлением, что главное - это работа, а все остальное - потом. Для внуков - кто-то запрещающий, умывающий, указующий и вообще портящий жизнь. Для Гани я была вторым я, обо всем мы думали вместе.
Эх, да что говорить. Вот, наверно, почему, уставши за день, я записываю итоги дня в эту тетрадку. Мне кажется, что я отчитываюсь перед Ганиной тенью, духом, душой - уж точно не знаю. И когда я сегодня, выбрав час между дождями, пропалывала клубнику и подкладывала куски коры под ягоды, не успела обработать два кустика, мне было как-то стыдно, как будто Ганя мог это увидеть. Кому интересно, что одна грядка заражена клещом? Весь день идет дождь, только часа два перестал и дети вышли на участок. Опять все в одной комнате. Саша утром ездил в Боровск, купил буханку хлеба, уплатил за электричество, опустил письма. Вечером показывал диафильмы: "Бармалей" для малышей и "Пеппи Длинныйчулок" для старших. Марик прокручивал пленку. Очень он меня беспокоит. Замкнутый, нерешительный, вроде как все время ждет и боится какого-то подвоха.
Опять дождь и холодно. Только перед ужином удалось часа два поработать на участке. Привела в порядок клубнику - появился клещ, надо опрыскивать. А когда? Огурцы одну грядку и ту не закончила: надвинулась туча и я еле-еле до дождя загнала мальчишек домой. После ужина просветлело, и Саша с Мариком играли в футбол, пока я укладывала малышей. Маша перед ужином заявила: "Я умираю от голода". Я боюсь, что детям надоест однообразная еда, и стараюсь пореже повторяться. Но фантазия моя ограничена привезенными продуктами. Сегодня на обед делала запеканку из рожек с творогом (Маше - отдельно без сахара), а на ужин - рассыпчатый рис с горячей колбасой и томатным соусом. На обед делала гороховый суп (вчера - на два дня). Саша овес не ест (год им лечился от гастрита), поэтому вчера ел оставленные щи, а сегодня пришлось сварить картофельный суп.
Сегодня протопила печку. Дети согрелись и играли дома очень хорошо. В чугуне была горячая вода, я простирнула кое-что детское и свое. Машины простынки досохли у печки, высушила и Санины кеды. Гена любил говорить: печка - это человек! Поштопала носочки Марику.
Прикинула сегодня: за день ушло ведер 8 воды. Москвичи, небось, не считают.
Слава богу, снова солнечно, хотя и не жарко. Мне удалось закончить самый большой участок клубники. Перекопала заросшую одуванами межу. Дополола грядку огурцов. Саша выполол грядку под редиску и перекопал грядку под пар. Саша с Мариком купили в Ти-
92//93
машеве черный хлеб и батоны.
У Маши и Матюшки насморк (второй день). Закапываю нафтизин.
Утром дети погуляли, вышло солнышко, а с обеда снова занудливый дождь, поработать не удалось на участке, а столько дел! Приехала неожиданно Ирочка, к восторгу детей, привезла продукты и новые игрушки и весь день развлекала детей. Собиралась сегодня вымыть ребят, но в дождь трудно греть флягу и носить воду, поэтому перенесла на завтра.
Маша перед сном просит попить, но я ей не даю - и так она три раза за ночь писается. Она просит: "Ну, только один глоточек!" - никакого глоточка. "Ну, одну капельку, только капельку!" Я отвлекла ее внимание, и она тут же забыла, что хотела пить. Это была дань традиции. [Последний абзац в печатном издании отсутствует. - Прим. Я.К.]
Это племянники моего отца. Он в своё время помог им получить медицинское образование. Во время войны они были фронтовыми врачами в авиачастях. Яша ушёл в отставку чуть ли не генералом, Абраша – не знаю. Когда я была студенткой, я очень их любила, они такие были весёлые, добродушные, заводные. Во время войны Г.Я. случайно оказался в госпитале, где его лечили Абраша и его жена Женя. Яша и Абрам жили в Москве, но я с ними не встречалась уже давно. Телефонов у них нет, да и со смертью моего папы последняя общая ниточка у нас порвалась. Сейчас Яши уже нет в живых.
День разгулялся, было тепло, дети отлично гуляли. Только после ужина пошел дождь при солнце. Перед ужином приехал Максим. Мы с Ирой устроили с утра санитарный день. Саша нагрел флягу воды, и мы до обеда вымыли детей. Я натопила комнату, в чугуне тоже грелась вода. Ира вымыла своих мальчишек, я - Машу. Саша вымылся сам после обеда, когда малыши заснули. А потом и я вымылась, а Ира постирала все детское. Я вымыла пол.
Вечером, когда уложили детей, я приготовила на завтра тефтели (Максим привез мясо, а класть его было некуда).
Максим, Ира и Саша пили на веранде чай и беседовали, пока я возилась на кухне. Ночью я пробовала сажать Машу на горшок. В час ночи, в 4 ч. ночи она была сухая, а утром опять мокрая. Очевидно, надо часов в 7 опять будить, но ведь она потом не заснет.
Маша мне объяснила: это кот, который называется кошка. Очень веселилась и хохотала, играя с Чернышом прыгалкой.
Максим и Витя были вчера у Лени, играли втроем в преферанс. Как я рада, что Максим был у Лени. Ведь в первый раз был на этой квартире. Наташа прислала письмо.
На участке почти не работала. Успела только окучить капусту и прополоть половину рабатки с ноготками. Ира прополола морковь.
Утро. 6 ч. 30 м. Все спят блаженным сном. Вчера легла в 12-30. Машуня вдруг заплакала, а когда я ее стала спрашивать, болит ли животик, громко и раздраженно крикнула: "Ничего у меня не болит!".
93//94
Еле-еле ее успокоила, взяла на руки и шепотом рассказывала всякую чепуху. Наверно, и таким малышам снятся плохие сны.
Вечер. Утром прошел дождь, но весь день был теплый. Перед обедом Саша и Марик повторили свой "спектакль" про дзю-до, добавили еще сценку по моему совету, в которой участвовал Матвей с коромыслами и ведрами. Мы все хлопали и требовали автора, после чего они все трое вышли и поклонились. Смеялись от души. После завтрака Максим с семейством ходили гулять. Ни о какой работе и речи не было. Я закончила рабатку с ноготками утром, т.к. обед был готов еще утром, т.к. я встала в 6-30, сделала сырники на завтрак. После полдника удалось два часа поработать. Посадила полгрядки редиски, привела в порядок участок клубники. Остался последний участок (возле груши). Попутно прополола клумбу с тюльпанами. Выбросила гору сорняков.
Саша отлично развлекал малышей, качал на качелях, пускал мыльные пузыри, ходил с Мариком на пруд и принес в баночке головастиков.
Когда малыши спали после обеда, мы с Геной разобрали его рассказ.
Витя приехал, как и обещал. Саша с Мариком его встречали в Тимашеве. Привез детям шарики, они долго с ними играли, пока шары не лопнули. Витя почти закончил яму для компоста, что для меня просто благодать, т.к. некуда было бросать кучи сорняков, а вокруг лежала глина. Витя все делает исключительно основательно, продуманно. Он глину выбрасывает сразу на тележку и увозит.
Я сегодня была у Гани, посадила несколько бархатцев и космей. Если примутся, пусть около него будут яркие цветы, он их очень любил. В огороде прополола астры - нетрудная, но долгая работа. Больше ничего не успела.
День был хороший, но я на участок выходила только нарвать овощи на салат. Все поглотила кухня. Витя с Сашей рано утром ходили в лес, принесли первые лисички, надо было их пожарить. Пекла песочный торт с ревенем - чистить ревень тоже отняло время и т.д.
Немного простирнула. А вот Витя успел закончить компостную яму и немного окучить картошку.
После ужина Саша с Мариком показали свой спектакль для Вити, потом пришла Ир. Бор. с тремя ребятами. Очень свободно "играл" свою роль обиженного ребенка Матюша. Все хлопали и кричали "молодец". После выступления Витя организовал с ребятишками игру в ручеек, а потом со старшими поиграл в футбол. Ели спать улеглись дети, так навеселились.
Когда все заснули, началась гроза, и я взяла Бима в дом, он очень
94//95
испугался грома (как всегда).
От Анюты пришло письмо с рисунками. Письмо напечатано на машинке. Надо было бы, конечно, возобновить "карги" или "бальманах", но нет времени, и Саша все-таки еще не умеет оформлять так, как Анюта.
Интересно, удалось ли Максиму сдать сегодня экзамен по философии? Или опять недоразумение с датой, как с англ. яз?
Весь день хорошая погода. На участке удалось закончить прополку рабатки с астрами и привести в порядок щавель. Ну, и по мелочам. Дома погладила все ранее выстиранное, остальное время ушло на кухню. Да! Чуть не забыла. Ведь сегодня утром уехал Витя, причем проспал и я его разбудила около семи. Удалось ли ему попасть к нужной электричке? Сегодня весь день радовалась Саше. Он без напоминания прополол рабатку у домика, подготовил ее к посадке цветов. Нарезал дерн и обложил новую клумбу у умывальника. Привел в порядок ребячьи "рули" и сделал для себя "мотоцикл" из старых частей, причем все это делал легко, весело, вместе с Мариком, а кое-что и с Матюшкой. После ужина пришли трое ребятишек Панфиловых, и Саня всех развлекал. Вечером я его отпустила к Грише играть в бадминтон. Гриша приходил ко мне после обеда (рус. яз.). Забыла еще: опрыскивала 6-й раз крыжовник. Больных кустов нет. Ягод полно, особенно возле спортплощадки. Ни разу такого урожая не было. А огурцы почти все погибли, говорят от холода и сырости.
На ужин все ели сырники со сметаной, а потом сметану с черной смородиной. А ведь в городе сметану не любят.
Она дочь маминого брата дяди Гриши. Я его помню. Вообще-то она тоже Двойра. Раньше мы её звали «Дея большая» или «Дея Великая». Жизнь её была бурная, и я попадала в её общество редко.
Когда-то она была очень богатая, у неё были шикарные вещи и куча одежды. Иногда и мне кое-что из этой кучи перепадало: Дея большая любила продавать и покупать барахло. Насколько я помню, всегда она что-то перепродавала и доставала или менялась комнатами. Мне нравится в Вере Григорьевне её жизненная сила, умение «сохранять лицо» в любых жизненных ситуациях. Она сейчас замужем в третий или четвёртый раз, но детей у неё не было, и она массу сил отдавала воспитанию детей своего единственного племянника Толи. Вера очень добрая, всегда кому-нибудь помогала.
У неё своя дача в Кратове, и часть этой дачи снимали часто мои родители. Я жила на этой даче один раз – в 1959 году. Вера была и акушеркой, и машинисткой. Наша первая пишущая машинка «Грома»
95//96
была куплена у Веры Григорьевны в рассрочку, и мы платили за неё целый год. Машинка эта служила нам много лет.
Потом Вера Григорьевна «канту'рила», то есть готовила к пересъёмке фотографии для увеличения портретов. Это была «частная лавочка», и она давала большой доход. Сейчас Вере Григорьевне уже за 70 лет, и она уже перестала быть платиновой блондинкой, а становится просто седой. Её муж слепнет, и она преданно ухаживает за ним и возит по врачам и курортам. Живут они в чудесной квартирке на Преображенке, ходят в гости и зовут к себе. Она по-прежнему модно и дорого одевается и так же одевает мужа. По-прежнему что-то продаёт и покупает, достаёт и меняет. По образу жизни она мне чужда, но я её люблю за гольдберговский шарм (моя мама была Гольдберг), за то, что она не унывает и не сдаётся.
Когда моя мама умирала в больнице, Вера Григорьевна от неё не отходила. Она меня намного старше. Когда я была девочкой, я звала её «тётя Дея Большая» и на «Вы», а сейчас просто «Вера».
Наконец-то руки дошли до последнего участка клубники. Он так зарос какой-то ползучкой, что ягоды, которых в этом году много, в массе своей сгнили. Но три грядки, не такие заросшие, еще остались на завтра. Остальное время ушло на кухню, стирку и пр. Сделала творог. Прошлая ночь была тяжелая. В 3 ч. ночи меня разбудил Саша. Его, оказывается, вырвало. И неудивительно: после плотного ужина он у Гриши наигрался в бадминтон, напрыгался вволю. Саша перепугался, был бледен, как полотно. Прошлую ночь трижды высаживала Машуню, но утром она все равно была мокрая.
Полдня шел дождь. Белье повесила на чердаке.
Завтра, если будет погода, отправлю Саню в Боровск.
День сюрпризов. Приехал Леня - привез Борю /вместо п/лаг на июль/. Вечером Леня уехал, но приехала Анюта. Саша с Мариком ездили в Боровск, все шло хорошо, но потом Марик куда-то закинул мяч, и Саша лишился своего любимого футбола. Теперь Марик ходит как в воду опущенный, тем более, что Саша целиком переключился на Борю, а Марик остался без компании. Не знаю, что придумать. Жаль Марика.
За ужином сидели шестеро детей и Леня, дружно работали вилками. Хорошо, что я приготовила много еды. И обеда, и ужина хватило на всех без натяжки + спекла ревеневый пирог и другой - с зеленым луком. Все съели.
Саша и Боря легли спать на сеновале.
Теплый, солнечный день. В Боровске был дождь, у нас - нет. При-
96//97
ехала Ира (утром) и Максим (вечером). Переизбыток батонов, а я еще пекла треугольнички. До обеда все дети работали. Аня спасла от сорняков огуречную грядку. Саша и Боря пропололи патиссоны.
Марик выносил из огорода сорняки. Мы с Ирой привели в порядок 3 грядки клубники. Ира обрезала ветки смородины с вредителями. Вечером было трудно. Народу много, младшие очень возбудились, долго не засыпали. Да! Забыла. Утром встала в 6 ч., привела в порядок центральный участок клубники, обобрала ягоды с серой гнилью, собрала спелые, принесла воды во флягу и сделала ряд мелких дел.
Саша с Борей все время конфликтуют, оба с "характером". Боря с трудом входит в наш быт и коллектив, но понемногу привыкает. Аня добилась того, что Марика приняли в общую игру с мячом, хотя Саша время от времени отпускал по его адресу язвительные замечания. Аня мне очень нравится. Спокойная, отлично играет с младшими.
Утром Максим in corporo отправился в лес. Пришли к обеду, набрали всем по блюдечку земляники. После обеда Максим взялся прополоть картошку (хотя бы вырвать осот), но из этого вышел анекдот: он не узнал, где растет картошка, прополол с квадратный метр пустыря, оставив цветущий перечник и поросль малины в качестве картофеля. Я возилась с клубникой - подкладывала кору под ягоды. Утром встала в 6 ч. и с помощью Бори набрала овощей и сделала к завтраку салат - целый тазик, даже немного осталось. Больше, кроме постирушки и кухни, ничего не успела.
После ужина долго "выясняли отношения" Саши с Мариком и Борей. Пока забрала их ночевать с сеновала. Саша - на веранде, Боря - на моей кровати. А то на сеновале источник конфликтов. Максим с Ирой уехали, Анюта тоже (часовым автобусом).
Интересно, удастся ли мне нормализовать отношения мальчишек или я должна подавать в педагогическую отставку?
Утро - 8 ч. Вчера вечером была гроза с градом. Еще не уточнила результатов в огороде, но погас свет, а в морозилке килограмма три мяса. Что делать - не знаю. Даже если сварить на газе - все равно не съедим. А остальные продукты? Прямо горе. Утром проснулась около шести часов - готовить не на чем, с досады пошла приводить в порядок палисадник. Вырвала гору травы, вся обстрекалась крапивой, а работы еще полно: надо перекопать штыка на два кусок травы со снытью и повытаскать корни.
Машуня проснулась в 6 ч. сухая! Я ее сажала в час ночи. Значит, выдержала шесть часов подряд. Я ее высадила, и она заснула опять. Сейчас спят все пятеро в самых картинных позах.
Вчера взялась было за грядку лука-севка, но за час прополола крошечный кусочек. Клубнику ели вчера до того, что Маша свою порцию не осилила. Но гнили серой - ужас!
97//98
Уже когда все спали, мы с Сашей вышли во двор и наслаждались чистым воздухом. Он обследовал клубнику, а я засадила бархатцами "клумбу" возле умывальника.
Привела в порядок (не закончила) рабатку с флоксами за домиком.
Занималась с Гришей.
Вчера после моих бесконечных диспутов с Сашей все распри с Мариком были исчерпаны. После завтрака они с Борей играли в 505 (был дождь), причем Саша был мил, доброжелателен, снисходителен, учил Марика считать, играть, радовался, если тот самостоятельно зарабатывал очки. Прекратились насмешки, подначки и т.д. Я прямо блаженствовала. Зато Боря устроил скандал из-за ерунды, плакал, ушел из комнаты, но я довольно быстро привела его в норму, и он опять стал играть. Матвей с Машей играли чудесно, не мешали совсем.
Вчера так и не было света, пришлось готовить на газе, но главное - надо было из холодильника как то пристроить все продукты. Нажарила котлет, мясо присолила, масло поставила в холодную воду. В общем, хватило работы. Вчера приехала неожиданно Наташа, замерзшая, с мокрыми ногами в тряпичных туфлях. Приехала помогать. Прополола лук, мыла посуду, обирала с клубники гнилые ягоды. Я была рада хоть накормить ее зеленью, напоить хорошим молоком с клубникой. Выглядит она неважно: худая, бледная. Хотела остаться до завтра, но я ее уговорила уехать, т.к. Лене тоже трудно одному с малышом - а вдруг ему станет плохо?
Вчера день был мирный, но к вечеру опять Марик помрачнел - никак Саша не может удержаться от язвительных замечаний по его адресу.
Сегодня Саша нагрел флягу воды, я вымыла Машу (Наташа полола), Матвея и Марика. Обошлось без слез. Переодела в чистое, дети стали очень симпатичные. Хотела вымыться сама, но не успела: пора было ужинать. В это время дали электричество! Скорее засунуть все в холодильник. Ужин грела уже на плитке. Наташа уехала после ужина. Дети отлично играли, а я все перемыла.
Забыла написать, что утром рано затопила печку, т.к. было холодно и сыро. Потом погода разгулялась, но мытье было дома.
Занималась с Гришей.
Еще один солнечный день, правда, очень ветреный. Использовала погоду: Саша нагрел флягу, потом я брала из нее воду и доливала холодную, а Марик подкладывал хворост. Таким образом, я постирала все детские вещи (мальчиков), включая джинсы, и они уже высохли. Постирала белое, но кипятить буду завтра (Витя пристроит бак для кипячения). Помылись Саша и Боря (ему я вымыла голову). Водой от
98//99
стирки перемыла все валявшиеся около фляги чугуны и миски и высушила. Завтра Саша уберет в сарай. Сделала торт "Жозефину" по просьбе Саши "для папы", а чтобы высвободить мне время от торта, Саша с Борей пропололи третью грядку патиссонов. Марик собрал клубнику (2 кг. примерно), Саша с Борей отказались есть. Я не знаю причины. Или объелись, или хотят оставить для приезжих. Впрочем, завтра будет свежая.
Витя приехал. Саша с Борей его встретили у автобуса. День был ясный. Витя сложил заново очаг под флягу и выварку, прокипятил мне белье, но высохнуть оно не успело, т.к. пошел дождь - уже после ужина. Витя разобрал мусор у очага, отгородил его, в общем, привел в порядок. Я собирала гнилье с клубники, помогала Марику собирать. Завтра сварю первое варенье. На ужин делала салат. Занималась с Гришей.
Мальчики под командованием Саши носили из колодца воду - Саша им доставал эту воду и наливал в маленькие ведра. Саша впереди с обычными ведрами, потом Марик с красными, замыкал шествие Матюша с маленькими литровыми. Отличное было зрелище, Витя сфотографировал, но выйдет ли?
Ира приехала к вечеру. Витя утром ходил за грибами, принес корзину лисичек, потом я долго с ними возилась, но к ужину были готовы - много и вкусные. Опять был сильный дождь, но вечером перестал. Витя скосил траву на лужке, сделал новую рамку для сетки и выставил раму в окне. Я сварила клубничное варенье.
Саша, Боря и Марик вместе играли долго на чердаке!
Стараюсь вспомнить, почему вчера не записала день. Не могу. Наверно, просто устала и захотела спать. Вчера с утра дорвалась до палисадника, и с наружной стороны вырвала всю сныть и крапиву. Освободила целый угол (два часа утром). Проводила Витю. Вымыла туалет: не было дождя и все высохло. Сварила еще около трех килограмм клубничного варенья. Полола свеклу, но не кончила. Высадила несколько космей. Остальное время возилась в кухне.
Сегодня Ира с Мариком ездила в Боровск, пыталась дозвониться до Максима, но безуспешно. Утром я работала уплотненно: сварила мясо, напекла блинчики, сделала треугольнички, начинила блины мясом и пожарила и т.д. В общем, к обеду все сделали, т.к. Ира в 12 ч. ко мне присоединилась. Она простирнула то, что накопилось.
[Вспомнила, что вчера вечером, пока варилась клубника, чинила Саше брюки и рубашку.]
99//100
Начала полоть картошку.
После ужина играли с детьми в комнате. Занималась с Гришей.
[Еще вспомнила, что вчера перегладила все ранее выстиранное белье.]
Сегодня получили письмо от Анюты с рисунками, очень смешное.
День солнечный. Ездила с Борей в Боровск, говорила по телефону с Наташей и Леней. Успокоили меня, что завтра кто-нибудь обязательно приедет, и я могу уехать в Москву. Купила рис и немного игрушек. Полола картошку. Руки все саднят - осот с меня ростом.
Ира с Борей и Мариком набрали на полдник земляники, а клубнику отвезу в Москву.
Цинии "Красная шапочка" цветут вовсю. Обрызгала крыжовник и все флоксы. У Машуни была рвота, а стул нормальный. Возможно, просто перегрелась на солнце. На всякий случай на ужин дала только чай с сахарком. Ребята съели два противня "хачапуриков", но Маша ничего не просила. Очень сознательная.
4-го поехала в Москву за пенсией. Была у Лени, посмотрела малыша. Была у М.А. 6-го приехала в деревню. Сашу я брала в Москву, он остался там - поехал повидаться с бабушкой на дачу. Без меня здесь Ира, Наташа и Максим вымыли младших ребят, остался один Боря, который вымылся сегодня. После этого я постирала, Ира тоже, т.к. воды во фляге было много. Максим закончил прополку картошки. Я хотела сегодня заняться участком, но Ира с семьей решила прогуляться в Тимашево, т.к. я послала туда Максима в магазин. Таким образом, мне пришлось единолично готовить обед и вдобавок делать на завтра наполеон. В общем, кроме кухни, опять ничего не сделала. Участок весь зарос травой, но сделать ничего не могу. Завтра решили отметить день рождения Марика (15.VII), т.к. потом он уедет. Надо будет начинять корзиночки, которые я вчера испекла.
Родственников у меня бесчисленное количество, но, по-моему, хватит и тех, о ком написала. Есть ещё большая ленинградская «колония», из которой я чаще других видела Валю Гиндина, Наума Григорьевича (мужа племянницы моего отца тёти Дуси), Изу, его приёмную дочь, и мамину племянницу Милю с дочерью Женей. Есть ещё много родственников в Орле, но этих я вообще не помню и не знаю. Есть ещё 
мой двоюродный брат Сеня (Шлеймка) с женой Гитой в Коломне – и так далее. А восемнадцать моих родных были убиты немцами и зарыты во рву на Украине. Я их не знала.
Интересно, когда вырастут наши внуки и у них будут дети, как они будут относится ко своим родственникам? Такие понятия, как «родная
100//101
кровь», я не очень принимаю, и люблю родных, с которыми в той или иной степени встречалась. Больше мне нравятся родственники со стороны моей мамы – они сердечнее, проще, ближе. А вот мои сыновья почти никогда не видятся со своим двоюродным братом Борисом и двоюродной сестрой Галей. Что же удивительного, если их дети вообще не будут никогда встречаться и не будут знать друг друга?
О родственниках по мужу не пишу ничего – он сам о них писал. Только упомяну, что связь Гани с его сёстрами наладила в своё время я, и я её поддерживала всю жизнь. Когда они бывали в Москве, то останавливались у меня. Когда у меня был финансовый кризис, Клава в Чимкенте продавала мои вещи и высылала мне деньги. Я гостила у Клавы и Насти в Чимкенте. А Витя разыскал отца Гани – Якова Васильевича, и я с ним познакомилась в Москве. Он очень мне понравился.
5-30 утра. Вчера отмечали день рождения Марика. Крутилась на кухне. Боря помогал оформлять корзиночки, наносил узоры кремом. Максим перекапывал грядки, Ира немного полола. Дети играли подарками. Ужин был веселый, хотя и без гостей. Вечером Ира собирала вещи к отъезду, Максим закончил каталог Ганиных тетрадей, а я, естественно, мыла посуду. Перед ужином играла с детьми большим мячом через сетку. На участке не работала скрипя сердцем.
Первые ягоды малины покраснели. Сегодня уезжает младшее семейство. Кончается какой-то этап. С кем же будет играть Машуня? Хотя она отлично играет и одна.
Жду Сашу и Витю.