«В разрешении украинского вопроса мы не должны искать преимуществ друг перед другом»
Оп.: orthodoxy.org.ua/uk/2007/11/27/12187.html, 2007 г.
Митрополит Каллист Уэр - один из самых известных и авторитетных православных иерархов и богословов современности. Он является желанным гостем на различных научных и богословских конференциях. Обратившись из англиканства в православие в юношеском возрасте, владыка Каллист несет служение в самом центре английской учености - Оксфордском университете. Он автор нескольких книг о Православии, широко известных на Западе, в которых простым и ясным языком открывает западному читателю удивительный мир православной веры и духовного опыта Восточной Церкви. Его труды последние годы активно переводятся и на русский язык. Весной этого года Священный Синод Константинопольского Патриархата, которому принадлежит владыка, возвел епископа Каллиста Уэра в сан митрополита.
Митрополит Каллист - постоянный участник разных межхристианских форумов. В этом году он принимал участие в работе Смешанной комиссии по диалогу между Римско-Католической и Православной Церковью в Равенне, а также выступал с докладом на Синодальной богословской конференции Русской Православной Церкви, посвященной учению о церковных таинствах. Он частый участник неформальных православно-католических конференций "Ориентале Люмен". Несколько лет назад владыка Каллист приезжал и на киевские "Успенские чтения". Наша беседа с владыкой Каллистом состоялась летом этого года в древнем Константинополе - нынешнем Истанбуле, где причудливо переплелись Византийская древность, Оттоманская эпоха и современная секулярная культура. Разговор наш касался преимущественно вопросов церковного единства. Ваше Преосвященство, каковы сегодня перспективы экуменического диалога? Большинство Православных Церквей продолжают участвовать в работе Всемирного Совета Церквей. Но после многолетних дискуссий единство так и не наступило. Участники дискуссий, кажется, до сих пор не видят реальной модели единства. Стоил ли продолжать экуменический диалог, и если да, то почему? Прежде всего, как я полагаю, мы должны различать разные виды диалога. С православной точки зрения наиболее вдохновляющий диалог - это диалог с так называемыми Ориентальными Православными Церквами, или нехалкидонскими, которые мы привыкли называть "монофизитскими", хотя, вероятно, этого термина лучше избегать. Я думаю, что в этом вопросе нет существенной догматической трудности. Действительно, в дискуссиях, имевших место в 1990-е годы, представители обеих семей Церквей пришли к заключению, что согласие по основополагающим вопросам достигнуто и общение может быть восстановлено. Но общение не восстановлено до сих пор, потому что, с другой стороны, некоторые люди возражают против этого. Со стороны православных с этим не соглашаются Афонские монахи, а также некоторые профессора Афинского университета. С нехалкидонской стороны также находятся возражения. Таким образом, понятно, что вопрос нуждается в дальнейшем прояснении. Однако я думаю, мы достигли достаточного согласия по очень важному вопросу - по христологии. Остаются другие вопросы - такие как число Вселенских соборов и пр. Поэтому, как я думаю, наиболее вдохновляющий пример диалога - это, несомненно, диалог с Ориентальными Церквами. И я думаю, мы должны продвигать перспективу восстановления общения. Если мы обратимся к Западным Церквам, то вопрос более проблематичный. Я рад, что мы продолжили в 2006 году диалог с Римо-Католической Церковью. Но мы еще не начали обсуждать самую сложную проблему: примат и безошибочность Папы. Сейчас мы готовим документ о коллегиальности епископов, о первоначальном первенстве и первенстве патриарха. Я полагаю, что этот документ будет завершен к нашей встрече в октябре. (Смешанная комиссия по диалогу между Римско-Католической и Православной Церковью работала в Равенне (Италия) 8-13 октября 2007 г., итоговый документ. - Ред.) Мы должны начинать с реальной проблемы - положения Римской Церкви в христианском мире. Я не думаю, что будет просто достичь согласия. Но я уверен, что мы должны говорить об этом вместе. Что же касается диалога с Англиканской Церковью, я не оптимистичен. У нас были богословские дискуссии, но я не вижу никакой перспективы единства. В самом деле, различия между нами только увеличились. Сегодня перед нами не только проблема рукоположения женщин, но и то, что некоторые англиканские общины благословляют гомосексуальные браки. Все это вместе неприемлемо для православных. Но мы должны помнить, что хотя перспектива единства с Англиканской Церковью в целом весьма незначительна, некоторые англикане - епископы, клирики и миряне - богословски очень близки к православию. Они принадлежат традиции, которую называют "высокой церковью", или англо-католиками. У нас есть друзья среди англикан, которые любят и уважат Православную Церковь. Поэтому хотя мы, православные, не можем ожидать единства с Англиканской Церковью как целым, мы должны поддерживать и вдохновлять англикан, дружественных православию. В отношении протестантских церквей, я полагаю, перспектива единства очень далека, особенно в силу того, что у них нет епископата. Но даже и здесь есть чему поучиться из богословских дискуссий. Я бы хотел подчеркнуть, что мы, православные, конечно же, должны свидетельствовать о православной вере, которая есть вера единой истинной Церкви Христовой - Православной Церкви. Таким образом, мы участвуем в диалоге, чтобы свидетельствовать о своем православии. Но мы также должны прислушиваться. Мы должны слышать, какие вопросы есть у западных христиан, какие у них проблемы, потому что, возможно, лет через 20-30 те же проблемы встанут перед нами - в православном мире. Поскольку в традиционно православных странах распространяется западный материализм, мы, православные, должны отстаивать свое видение. И мы можем поучиться опыту западных христиан. Прислушиваясь к западным христианам, мы можем лучше понять свое православие. Вот поэтому я и стараюсь продолжать диалог, даже если, как я уже сказал, практических результатов мы можем ожидать только от диалога с Ориентальными Церквами. Что же касается Всемирного Совета Церквей, то я очень сдержан в этом отношении. Я не думаю, что это стоящее дело - участвовать в очень широких экуменических собраниях. Иногда мы можем вынести что-то положительное из участия в меньших собраниях, касающихся отдельных тем, в частности, в комиссии "Вера и Церковное устройство". Но и снова, мы, православные, должны присутствовать. С помощью отсутствия ничего не достичь. Мы, православные, должны присутствовать и предлагать позитивное выражение нашей веры. Мы ищем единства между восточными и западными христианами, между восточными и "ориентальными", в то время как наши Поместные Православные Церкви тоже в каком-то смысле разделены друг с другом. Среди нас нет согласия, например, по такому вопросу, как способ предоставления автокефалии: может ли одна Поместная Церковь предоставить автокефалию своей части или же это прерогатива Константинополя, или древних восточных Патриархатов. Как Вы полагаете, нужен ли нам сегодня межправославный диалог? Для нас, православных, более важно говорить друг с другом, чем с другими христианами. Мы действительно нуждаемся в углублении межправославного диалога. Поэтому я надеюсь, что всеправославные конференции, которые начали проводиться с 1961 года - первая на Родосе, затем в Шамбези, Швейцария - могут возобновиться. Есть два вопроса, которые нуждаются в обсуждении между православными христианами. Первый - это затронутая Вами проблема, или, более широко, организация православных церквей в западном мире. Я не употребляю слово "диаспора". Диаспора означает людей, временно выехавших в другую страну, будь то вынужденно или свободно, но желающих вернуться на родину. Но большинство православных в западном мире уже давно не таковы, у них есть свои дома на Западе и пр. Следовательно, мы должны стремиться к тому, чтобы в каждом месте, где есть православные, появлялись местные православные церкви. Вот об этом мы должны говорить в первую очередь. Следует разобраться, какая роль в этом процессе должна быть отведена материнской Церкви, а какая - Вселенскому Патриархату. Второй вопрос, который мы, православные, должны все вместе обсудить - это наше отношение к понятию "другие христиане". Некоторые православные благосклонно относятся к тому, чтобы уже сейчас восстановить общение в таинствах с римо-католиками; другие же православные перекрещивают их, равно как и обращенных из других конфессий. Таким образом, существует широкий спектр взглядов на то, каково же на самом деле положение неправославных христиан. Приведу пример: Русская Церковь в прошлом принимала римо-католиков без миропомазания, через исповедание веры. С другой стороны, Вселенский Патриархат и Церковь Греции принимали римо-католиков через помазание святым миром. Но некоторые группы внутри православной Церкви, например, на Афоне, настаивают на том, что римо-католики, как и все переходящие из других конфессий, должны приниматься через крещение. Так что мы, православные христиане, должны все это обсудить и постараться достичь совместного понимания этих, а также и других вопросов, связанных с христианским единством. Есть православные, которые принимают участие в совместных богослужениях с римо-католиками и даже надевают облачения, хотя и не причащаются на таких службах. Другие же приходят на такие службы, но не надевают евхаристических облачений. Третьи, опять-таки, говорят, что мы не должны молиться вместе с инославными. Поэтому я думаю, что мы нуждаемся в том, чтобы разработать принципы отношения к другим христианам, не обязательно касающиеся практической стороны, но лежащие в основе нашего отношения к ним в целом. Таковы эти два фундаментальных вопроса, которые мы, православные, должны обсудить совместно. Я чувствую, что мы снова должны обратить на них внимание. Это очень трудные вопросы, и на них нет однозначных ответов, но несомненно, мы можем и должны лучше понять точку зрения друг друга. Некоторые люди уверены, что христиане конфессий или деноминаций не могут вместе даже прочитать "Отче наш", например, собравшись в кругу друзей за трапезой. Основанием к отказу от совместной молитвы в этом случае служит уверенность в том, что канонические правила запрещают любой вид молитвы с инославными. Как вы думаете, можем ли мы молиться вместе с католиками или протестантами, если это не литургическое богослужение? К сожалению, это правда, что каноны, происходящие из первых веков, запрещают молиться с еретиками. Так что те, кто применяет эти каноны в подобных ситуациях, действительно идут строгим путем акривии, как мы говорим по-гречески. С другой стороны, другие православные утверждают, что современная ситуация отличается от той, какая была в первые века. И поэтому с теми христианами, которые принимают первые Вселенские соборы, веруют в Троицу, исповедуют Христа как совершенного Бога и совершенного человека, мы можем иметь определенное общение в совместных молитвах. Это пусть икономии. Аргументы второй группы, идущей путем икономии, могут быть таковы: ситуация изменилась, и мы не можем приравнивать современных инославных христиан к древним еретикам, таким как савеллиане или ариане. Я лично считаю, что частным образом мы, конечно же, можем молиться вместе. Я также принимаю приглашения других христиан присутствовать на их богослужениях. При этом я не надеваю евхаристических облачений. Но я могу проповедовать, когда меня приглашают. Например, в Оксфорде меня часто просят проповедовать в университетской часовне, где служат англикане, и я соглашаюсь. Либо же я могу преподать благословение, когда об этом просят. Я не думаю, что в этом есть какой-то компромисс с моей православной верой. Таким образом, с рассуждением мы можем следовать путем икономии. Мне кажется, что каноны запрещают совместную молитву, когда это может означать безразличие к вероучительным разногласиям. Но когда мы стремимся к единству, совместная молитва может означать, что мы принимаем во внимание наши разногласия, но ищем пути их разрешения. Я согласен, что мы должны учитывать контекст: каково отношение к нам инославных, атакуют ли они нас, или занимаются прозелитизмом, либо же относятся с уважением. Бывают такие ситуации, в которых я не стал бы участвовать в общей молитве. Позвольте привести пример. Когда я приезжаю в Украину, я иду только в те православные церкви, которые принадлежат канонической юрисдикции Московского Патриархата. И я никогда не пойду в храмы так называемого Киевского патриархата, которые под Филаретом. Для меня это пример нового раскола, относиться к которому мы должны с определенной строгостью. При определенных условиях, с пастырских позиций, мы можем частным образом беседовать и общаться с людьми, которые ходят в филаретовские храмы, но я ни в коем случае не желаю участвовать в каких бы то ни было их официальных богослужениях, и даже не хочу заходить в их церкви. Это новая схизма, непосредственно повреждающая Православную Церковь. Но если мы посмотрим на Католическую Церковь, за исключением определенных мест, то мы не видим, чтобы они сегодня разрушали нашу Церковь или уводили от нас людей. Мы должны смотреть по обстоятельствам. Я считаю, что мы не должны смущать православных верующих или подрывать их приверженность православию. Но когда нет опасности смутить верующих, тогда, я думаю, возможна определенная степень сотрудничества. Когда я проповедую в оксфордской часовне, все знают, что я прихожу туда как православный, что я свидетельствую о своей православной вере. Когда на эти проповеди приходят православные студенты, они не смущаются этим. Но в других случаях ситуация может быть иной. Много лет в Украине обсуждается вопрос автокефалии, и у верующих нет единого мнения. Одни утверждают, что несмотря ни на что Украинская Церковь должна пребывать в единстве с Московским Патриархатом, другие же хотят, чтобы Церковь была полностью Украинской, никоим образом не связанной с Москвой. Что же лучше, на ваш взгляд - иметь в отдельно взятой стране одну каноническую Церковь и несколько схизматических, либо же иметь параллельно две церковные юрисдикции, так сказать, канонические: одну Московского Патриархата, а другую автокефальную или же в подчинении Константинопольскому Патриархату, но находящиеся в общении со всеми другими Поместными Церквами? Конечно, существование двух параллельных церковных структур на одной территории неканонично, но все же, может быть, это выход? Я признаю, что ситуация в Украине чрезвычайно сложная. Мои познания в этой области ограничены, поэтому я не хочу быть судьей. Однако попробую высказать несколько замечаний. Очевидно, что на ситуацию в Украине влияют политические факторы, а это всегда чревато. Мы должны застраховаться от влияния политики на церковную жизнь. Но это непросто, потому что люди должны каким-то образом национально самоопределяться. В этом я вижу трудность. Но давайте, насколько возможно, рассматривать церковные вопросы в чисто церковном ракурсе, без примеси политики. Несомненно, идеальное положение будет, если все православные в Украине окажутся в одной Церкви. Любое другое решение будет только условным и временным. Должен ли Вселенский Патриархат вмешаться в ситуацию? Я оставляю этот вопрос открытым. До сих пор Вселенский Патриарх Варфоломей был достаточно осторожен, чтобы не делать официальных заявлений касательно Украины. Я тоже должен быть осторожным в этом вопросе. Архиепископ Всеволод Скопельский, представитель Константинопольского Патриархата (УПЦ в США) весной 2005 года, пребывая с визитом в Украине, заявил, что Вселенский Патриархат признает автокефалию Московского Патриархата в границах до 1686 года, то есть до присоединения к нему Киевской митрополии. Это произвело много шума, но никакой официальной реакции Константинополя не последовало. Я уважаю архиепископа Всеволода. Если посмотреть исторически, то в 1589 году, когда Вселенский Патриарх даровал автокефалию Русской Церкви, она находилась в границах Московского государства и не включала в себя Киевскую митрополию. Впоследствии, в конце XVII века, Российское государство ожидало, что Киевская митрополия войдет в состав Московского Патриархата. Я не знаю в точности, была ли соблюдена вся процедура переговоров с Константинопольской Церковью во время присоединения Киевской митрополии к Москве. Конечно, в те времена Вселенский Патриархат находился под властью Оттоманской империи, и его свобода была в значительной мере скована. Возможно, Вселенский Патриархат тогда не мог ничего предпринять, чтобы предотвратить это присоединение. Я не знаю в точности всей истории присоединения. Думаю, что со стороны Константинополя все же было определенное согласие. Спустя три столетия мы не можем игнорировать ситуацию, которая сложилась после 1687 года и просто апеллировать к тому, что было сказано в 1589-м. Нужно принимать во внимание текущее положение. Я надеюсь, что какое бы решение ни было принято касательно Украинской Церкви, оно будет результатом обстоятельных переговоров между двумя Патриархатами - Москвой и Константинополем. Я думаю, что Константинополь не станет предпринимать никаких шагов без консультаций с Москвой. Современная ситуация в Эстонии - пример того, что может возникнуть однажды в Украине, как вы описали. В Эстонии есть две православные юрисдикции - одни приходы находятся под Москвой, другие под Константинополем. Между ними сейчас нечто похожее на мир. Канонически это ненормальная ситуация, но, в конце концов, обе церкви имеют благословение своих Патриархатов. Но ясно, что это не идеальное положение. Возможно, такая же ситуация возникнет и в Украине, но я не считаю это решением. В лучшем случае это может быть только чем-то вроде временного компромисса. Поэтому я надеюсь, что мы изберем путь переговоров между Патриархатами, и молюсь об этом. Мы должны обсуждать такие вопросы в духе соборности, а не действовать в одностороннем порядке. Я понимаю, что определенный прогресс в этой ситуации может начаться после смены сегодняшнего главы так называемого Киевского патриархата - Филарета, а он ведь уже в преклонном возрасте. В т.н. Киевском патриархате я не вижу ни одного лидера, кроме него. В разрешении украинского вопроса мы не должны искать преимуществ друг перед другом, стараясь набрать как можно больше "очков", ведь мы члены одной всемирной Православной Церкви, и каждый из нас должен поддерживать и помогать друг другу. Беседовал свящ. Андрей Дудченко |
