В письмах Джемилева Мустафы своей дочери Сафие подчеркнуты:

В письме №2 от 29 сентября 1979 г.:

«...И еще ты пишешь: «А самая моя большая радость это что меня приняли в пионеры»

Скажи, пожалуйста, почему это тебе доставило такую большую радость? Только потому, что тебе на шею завязали кусок красной материи или есть еще какая-нибудь причина для «самой большой радости» ? Насколько мне известно, в пионеры принимают всех, кто достигнет 9-летнего возраста. А если кто-то не хочет поступать, то его начинают стыдить, ругать, вызывают в школу его родителей и читать им глупые нотации. Поэтому я не вижу разумных причин для твоей такой уж «большой радости». Гораздо больше было бы повода для радости, если бы ты как-нибудь сумела не поступать в эти самые пионеры. Ну ладно, это ты поймешь попозже, когда начнешь думать своей головкой. А то, что ты у меня не глупая, я не сомневаюсь, не зря же ты побила в шашки разных там комсомольцев...»

В письме №4 от 31 октября 1979 г.:

«...Теперь по поводу твоего пионерства.

После того, как ты мне сообщила о своей «самой большой радости», т.е. приеме тебя в пионеры, я попросил тебя написать мне, почему именно это доставило тебе такую большую радость. И еще я написал тебе свое мнение по поводу этого пионерства. В ответ теперь ты мне пишешь: «Я вам писала про пионерство и думала, что вы будете радоваться вместе со мной. А вы наоборот. Какой тогда вы мне бабай. Я теперь вообще про свои школьные дела писать не буду».

Интересно, что же ты заявишь своему отцу, когда у тебя в жизни произойдет еще одна «самая большая радость» — когда тебя запишут в комсомол? Видимо не только отречешься от отца, но и скажешь, что таких «отсталых и несознательных» надо бы в тюрьму...»

В письме №5 от 25 ноября 1979 г.:

«...Ты спрашиваешь, о чем же тебе писать мне, если меня не интересуют твои «пионерские дела». Что за глупости? А если бы ты не поступила в пионеры, так значит, тебе не о чем было бы переписываться с отцом?..

Кроме того «пионерские» и школьные, учебные дела — это не одно и то же...»

В письме №11 от 16 июня 1980 г.:

«... Например, недавно две местные газеты напечатали про меня нехорошую статью. Статья очень лживая и глупая. Если

хочешь, я ее даже могу выслать тебе вместе с ответным письмом одного человека. Но кому-то очень хочется, чтобы люди ко мне относились плохо и поэтому печатают такие нехорошие статьи.

Кроме того, четыре дня назад у меня сделали обыск. «Дяди милиционеры» в штатском искали запрещенные книги и письма от моих друзей...»

В письме №13 от 17 августа 1980 г.:

«...Еще одно письмо я писал тебе 11 июля. Оно поступило к вам в Дальверзин 25 июля, т.е. через неделю после твоего выезда в Крым. В этом письме я говорил, что возможно осенью смогу поехать в Узбекистан, но оказалось, что не отпустят. Говорят: «Про вас была напечатана статья, поэтому выезд не разрешается». По-видимому, эту статью для того и напечатали, чтобы иметь причину для отказа мне в выезде...»

В письме №14 от 11 октября 1980 г.:

«...Бандероль с тремя книжками, которую я выслал с письмом от 17 августа, ты получипа? Я это спрашиваю, потому что уведомление с твоей подписью еще не вернулось, хотя прошло уже два месяца. Если не получила, то мне придется делать на почте запрос о розыске.

В бандероль я вкладывал и номер газеты «Советская Колыма» с той статьей, а письмо товарища, по поводу этой статьи, которое ты просила, я обещал выслать в следующий раз, но теперь я раздумал высылать это письмо. Дело в том, что недавно тут произошло несчастье, вернее даже преступление. Того человека (Шарафутдинова), о котором говорится в этом письме, убили на рыбалке. Один жестокий нехороший человек застрелил его и его спутника в моторной лодке, а тела выбросил в реку. Уже четыре дня ищут их тела в р. Колыма, а все никак не могут найти. Есть такое общепринятое правило: о мертвых говорить только хорошее или вообще ничего не говорить. А в том письме ничего хорошего о нем не говорится, поэтому лучше теперь его и не читать. Вообще-то он и не был очень уж плохим человеком, иногда он делал и добрые дела, только пил слишком много водки и, соответственно, делал много глупостей. И перестрелка у них на рыбалке, как я понял, произошла после того, как они пили водку. Сейчас его родители и сестренка очень горюют, плачут — они живут в доме как раз напротив моего окна. Их очень жалко, хотя в то же время, они, оказывается, распространяют глупые слухи, что будто бы это я отомстил их сыну за то, что он когда-то сделал нехорошее против меня, ходили с этими «предположениями» к прокурору. Ну ладно, Аллах им судья. А мне к сплетням не привыкать. Правда, прокурор тут неглупый человек, он посоветовал выбросить эту глупую мысль из головы — во всяком случае, так он сам говорил мне, и добавил: «Это Бог наказал его!» Так оно, наверное, и есть...»