А.Амман
ПУТЬ ОТЦОВ
К оглавлению
ИГНАТИЙ АНТИОХИЙСКИЙ
(† около 110)
Современному христианину привычны слова мессы: «Соблаговоли ввести
нас в общину всех твоих святых и мучеников, Иоанна, Стефана, Игнатия...» Но многим
ли известно, кто он, этот упомянутый в числе других Игнатий? Епископ или монах?
Откуда он? Когда жил? Что мы о нем знаем?
ХРИСТИАНСКАЯ АНТИОХИЯ
Игнатий был епископом Антиохии в начале II века; к тому времени
Церковь существовала уже пятьдесят лет. Паломник или путешественник напрасно стал
бы искать сегодня Антиохию на границе Турции и современной Сирии - сохранилось
лишь название, больше от нее ничего не осталось. Турки потребовали и получили
Антиохию на второй день Великой войны. Вид с воздуха позволяет судить о размерах
этого города-перекрестка, одной из самых больших метрополий римской империи на
рубеже Востока и Запада.
Именно из Антиохии ап. Павел отправился в путь, чтобы воздвигнуть
крест в Малой Азии и в Греции. Апокалипсис сообщает нам названия семи городов
в западной части Анатолии, имевших своего епископа. Антиохия - наследница духовного
богатства Иерусалима после его разграбления - стала одним из центров веры и христианской
жизни. Ее литургический строй оказывает влияние на греческую церковь, проникает
в нее. В Антиохии служил священником Иоанн Златоуст, когда его призвали управлять
церковью в Константинополе.
Несомненно, что Игнатий, если не считать папы Климента Римского,
- первый вышедший из языческой среды церковный писатель, воспитанный греческими
философами. От ап. Павла до Игнатия - такое же расстояние, как, скажем, от миссионера
в индуистской среде до индуса, обратившегося к Евангелию и христианству. Если
первоначальная христианская литература целиком находилась под влиянием еврейской,
то в произведениях Игнатия наследуется лишь библейский дух, написаны же они греком,
для которого греческий - это язык его души, его ума и чувств, его культуры и его
мысли. Игнатий берет у греков литературную форму и философские категории.
Языковый и образный строй позволяет ему выразить мистические настроения
в такой форме, какую можно встретить у последователя Платона. Греческий язык и
греческая мысль получают наивысшее освящение, поскольку выражают чистейшую любовь
ко Христу. Отныне они служат новому Господу, кровью своей освятившему языческий
мир и его истинные ценности.
ЕПИСКОП
Церковь, которой правил молодой епископ, была чисто эллинского происхождения.
Она свидетельствует о новых успехах евангелизации. С конца первого века христиане
уже не довольствуются тем, что стоят на носу корабля, они учатся управлять рулем.
В епископе Игнатии они обретают несомненно выдающуюся личность.
Заботясь о своей пастве и одновременно взыскуя мученического венца,
он не отгораживается от других церквей, испытывавших трудности. Не дожидаясь,
пока вопрос о коллегиальности епископов будет поставлен на голосование, он просто
осуществляет это на практике. Поэтому он - один из первых свидетелей, часто цитируемых
на II Ватиканском соборе.
При императоре Траяне (98-117) Игнатия арестовали, судили и приговорили
отдать на растерзание диким животным. Он идет дорогой исповедников веры, его казнят
в Риме - городе, который присвоил себе право карать самых выдающихся людей. Стремление
к мученичеству не мешает обличать императора, приставившего к нему «десять леопардов»
- стражников, клеймить жестокость, воздающую злом за добро.
Препровождаемый из Сирии в Рим, епископ останавливается сначала
в Филадельфии, затем в Смирне, укрывшейся в глубине залива. Безжалостно печет
августовское солнце, под взглядами зевак вооруженный конвой ведет осужденных.
Из уличной толпы выбегают христиане во главе с молодым епископом Поликарпом, они
знают, что среди арестованных - епископ славного города Антиохии и свидетельствуют
исповеднику веры свое глубокое уважение и почитание.
Авторитет Игнатия был столь велик, что церкви тех городов Азии,
которые он миновал, отряжали посланников, и те в надежде на встречу с ним ходили
из города в город. Ефес направил к нему своего епископа Онисима, диакона Бурра
и трех других братьев; Магнезия - епископа Дамаса, двух священников и одного диакона.
Из Смирны плененный епископ пишет послание, выражая благодарность
приветствовавшим его общинам - ефесской, магнезийской траллийской. Там же он написал
свое самое замечательное, тщательно составленное послание Римской церкви, «чистой
и первенствующей в любви». Он просит ее не предпринимать никаких шагов, могущих
лишить его радости мученичества. «Я пшеница Божия: пусть измелют меня зубы зверей,
чтобы я сделался чистым хлебом Христовым».
Затем он, подобно Павлу, продолжает свой путь до Троады. Прежде
чем сесть на корабль, отплывающий в Неаполь (совр. Кавала), он снова обращается
к христианам Филадельфии и Смирны и к Поликарпу с просьбой отправить посланников
в город, где он был епископом и о котором постоянно помнил,- дабы поздравить горожан
с обретением мира. Разве это не ярчайшее свидетельство его пастырской любви и
заботы?
ЧЕЛОВЕК
Мы знаем этого человека только по его семи посланиям, - но именно
они позволяют проникнуть в тайные глубины его души. Поистине здесь «стиль - это
человек». И какой человек, какое сердце! В коротких фразах, чрезвычайно насыщенных,
изобилующих синкопами и шероховатостями, струится огненный поток. Никакой напыщенности,
литературщины! Перед нами - натура исключительно героическая, страстная и в то
же время скромно-доброжелательная, озаренная ясным умом.
Внутреннее предпочтение Игнатий, подобно ап. Павлу, отдает цельности
Учения, его бесспорным догматам, а уж потом - нравственному аспекту, опыту мистических
переживаний и святости (тут уже речь о влиянии ап. Иоанна).
Важность этих посланий была очевидной для историков. Два века они
с жаром обсуждали их подлинность; обилие доводов и предположений порой заслоняло
четкие выводы. Самые строгие критики, как например, Гарнак, подтверждают оригинальность
и подлинность текстов. Вопрос, пишет о. Камло, сейчас окончательно разрешен. Игнатий
чуток к людям, уважает человеческую личность. Трудность состоит не в том, чтобы
любить всех людей, но чтобы любить каждого человека в отдельности, и прежде всего
человека маленького, слабого, любить раба и того, кто нас ранит, задевает, заставляет
страдать,- так пишет он в Послании к Поликарпу. Он достаточно любит людей, чтобы
помогать им становиться лучше, не нанося при этом обиды. Он с любовью применяет
слово «врач» ко Христу, и это слово полностью подходит и к нему самому. Он служитель
истины и проповедник веры, особенно в ситуации тяжкой, среди непонимания и вражды...
Любовь, которую он излучает, проявляется прежде всего как уважение к личности.
Он - «наковальня под молотом», его не назовешь человеком, способным на компромиссы.
Игнатий достиг самообладания благодаря терпению - слово для него
дорогое, оно лучше всего характеризует его! Пылкий, он становится кротким, побеждает
вспышки раздражения, в которых всякий раз раскаивается. Какое знание собственных
слабостей чувствуется в этих строках: «Я стараюсь налагать на себя определенные
наказания, дабы не погубить себя своим бахвальством». Бахвальству он противопоставляет
смирение, хуле - молитву, заблуждениям - убежденность в вере, надменности - внимание
к людям.
С опытом ясный ум становится прозорливым, сила оборачивается убеждением,
благожелательность - милосердием. «Я не приказываю». Он предпочитает увещевать.
Он не торопит события, а просто ждет. В Смирне от него не ускользает ничего. Он
выжидает, прежде чем написать свое благодарственное послание. Пусть критика примет
форму смиренных советов ушедшего, чьи высказывания уже не могут никого оскорбить.
Ответственность за других не мешает способности трезво оценивать
себя самого. Он знает себя, знает, что чувствителен к лести, что легко раздражается;
на триумфальном своем пути, окруженный почестями, он смиренно исповедует: «Я в
опасности». Никакие почести не опьяняют его.
МИСТИК
Хотя в большей части его переписки нет откровенных признаний, Послание
к Римлянам не что иное как исповедь. Если к жителям Смирны и Ефеса епископ обращается
с благодарностью и увещанием, то римлянам пишет человек, осененный Богом. Характер
этого письма историки не могли не отметить. Ренан, отрицающий подлинность других
его писем, находил, что это письмо «полно необычайной энергии, какого-то скрытого
огня и несет черты глубокой оригинальности».
Язык посланий порывист и неровен. Огонь и страсть придают мысли
выразительность и делают ее пламенной. Тут уже не до изысков стиля, важно одно
- достичь Бога. «Прекрасно мне закатиться от мира к Богу, чтоб в нем мне воссиять»
(Рим 2, 2). Для Игнатия речь не просто о сопричастности вере, но о страсти, сжимающей
горло, об испепеляющей любви, об ожоге, боль которого несоизмерима с любой болью
наших сердец и тел. Вне Бога все отныне пригвождено к позорному столбу.
«Нет во мне больше огня, сжигающего вещество; только «вода живая»
журчит во мне изнутри и говорит мне: «Иди к Отцу!» Я не получаю больше удовольствия
от тленной пищи, от радостей этой жизни; я желаю только «хлеба Божия», хлеба,
который есть Тело Иисуса Христа, «сына Давидова»; а пить я хочу Его Кровь, которая
есть нетленная любовь». Историки могут спорить о смысле этих выражений. Тот, кто
прочел Послание к Римлянам, найдет там одно из самых волнующих свидетельств веры,
крик сердца, не способного вводить в обман ни других, ни себя - он трогает, ибо
правдив.
ЦЕРКОВЬ ВО II ВЕКЕ
В посланиях Игнатия мы найдем много сведений о Церкви начала II
века. Это был критический момент. Хотя апостолы умерли один за другим, отсвет
их авторитета все еще падает на те земли, которые они привели ко Христу.
Церковь растет и развивается, несмотря на гонения. Складывается
ее структура и иерархия. Как свидетельствуют письма Игнатия, епископат опирается
на общины Малой Азии.
Рост Церкви вызывает к жизни разного рода трудности. Толпа новых
верующих, подобно сетям из Евангелия, содержит довольно пестрый улов. Общинная
жизнь оказывается под угрозой. Авторитет оспаривается, а если и признается, то
с ропотом. Игнатий неустанно побуждает духовенство объединиться вокруг епископов,
быть с ними в ладу, «как струны лиры». Самой же вере угрожает ересь. Этой чумой,
говорит Игнатий, особенно заражена Малая Азия. Епископ предостерегает общину Ефеса,
общины Магнезии и Траллов. Предчувствовал ли он появление того гностического мистицизма,
что расчленит христианский Восток, мистицизма более разрушительного, чем силы
империи? Гонения укрепляют, ересь же сокрушает, угрожает единству. Игнатий - один
из первых и редких свидетелей Церкви в момент, когда она открылась греко-романскому
миру. И поскольку послания его принадлежат жизни больше, нежели литературе, они
дают нам великолепный образ веры, раздувающей паруса корабля в открытом море.
Итак, община группируется вокруг епископа, а если взять уровень глубинный, то
вокруг Евхаристии - вот слово, найденное Игнатием, чтобы отныне выражать им литургическое
единение в благодарственных молитвах. В послании к христианам Магнезии он закрепил
определенный воскресный день для празднования Пасхальной Победы. В письме к христианам
Смирны впервые сделана попытка включить брак в жизнь общины.
ГЛАВНЫЕ ТЕМЫ
Две темы постоянно встречаются в его письмах: вера в Иисуса Христа
и милосердие. Он любит возвращаться к учению о Христе: «Есть один только врач,
являющийся одновременно и плотью и духом, рожденный и нерожденный. Сотворенная
Богом плоть, истинная жизнь в недрах смерти, рожденная от Марии и Бога, сначала
тленная, а теперь нетленная: Иисус Христос, наш Господь» (Еф 2, 2).
Единственное желание Игнатия - походить на Христа. Чтобы во всем
следовать его примеру, он жаждет мученического венца и стремится к тому, чтобы
отдать свою жизнь, как Он; он готов потерять все, дабы обрести Христа: «Ничто
видимое или невидимое не отвратит меня от моего пути ко Христу... Самые лютые
муки дьявола пусть падут на меня, лишь бы мне достичь Христа... Лучше мне умереть
за Иисуса Христа, чем царствовать над всею землею. Его ищу, за нас умершего! Его
желаю, Его, за нас воскресшего! Вот время, когда я начну жить» (Рим 5, 3; б, 1-2).
Во всех общинах он проповедует милосердие. Слово это присутствует везде как лейтмотив,
оно для него - итог веры, обжигающей сердце. Вера - это начало, а любовь - венец,
обе же в соединении суть дело Божие: все прочее, относящееся к добродетели, от
них происходит (Еф 14).
«Хорошо поучать, но при условии, что то, чему учишь, претворялось
бы в жизнь», - пишет Игнатий. Этот принцип был для него ведущим еще до того, как
он выразил его в своих посланиях. Таков первый епископ Азии, таким навеки запечатлели
для нас его письма. Только на первый взгляд он кажется далеким от нашего времени.
Стоит разгрести пепел, и страницы его творений донесут до нас опалявший его огонь.
Игнатий на пути в Рим. Он рад, что скоро увидит своих римских
братьев. Он не ждет, чтобы они избавили его от мученической смерти, но пусть они
вознесут свои молитвы за то, чтобы он стал исповедником, «пшеницей Божией»: «Позвольте
мне подражать страстям Христовым и отойти к Отцу».
ПОСЛАНИЕ ИГНАТИЯ К РИМЛЯНАМ 3
Игнатий Богоносец церкви, помилованной величием Всевышнего Отца
и единого Сына Его Иисуса Христа, возлюбленной и просвещенной по воле Того, Которому
благоугодно все, совершившееся по любви Иисуса Христа, Бога нашего, - церкви,
председательствующей в столице области римской, богодостойной, достославной, достоблаженной,
достохвальной, достовожделенной, чистой и первенствующей в любви, Христоименной,
Отцеименной, которую и приветствую во имя Иисуса Христа Сына Отчаго, - тем, которые
по плоти и духу соединены между собою во всякой заповеди Его, нераздельно получили
полноту благодати Божией, чистым от всякого чуждого цвета, желает премного радоваться
во Иисусе Христе, Боге нашем.
Глава I
Надеюсь видеться с вами
По молитве к Богу я получил то, о чем много просил, чтоб увидеть
ваши богодостойные лица. Связанный за Христа, я надеюсь целовать вас, если воля
Божия удостоит меня достигнуть конца. Начало положено хорошо: сподоблюсь ли благодати
- беспрепятственно получить мой жребий? Ибо я боюсь вашей любви, чтоб она не повредила
мне; потому что вам легко то, что хотите сделать, а мне трудно достигнуть Бога,
если вы пожалеете меня.
Глава II
Не устраняйте от меня мученичества
Желаю, чтобы вы угождали не людям, но Богу, как вы и благоугождаете
Ему. Ибо ни я уже не буду иметь такого удобного случая достигнуть Бога,
ни вы - ознаменовать себя лучшим делом, если будете молчать. Если вы будете молчать
обо мне, я буду Божиим, если же окажете любовь плоти моей, то я должен буду снова
вступить на поприще. Не делайте для меня ничего более, как чтобы я был заклан
Богу теперь, когда жертвенник уже готов, и тогда составьте любовию хор и воспойте
хвалебную песнь Отцу во Христе Иисусе, что Бог удостоил епископа Сирии
призвать с востока на запад. Прекрасно мне закатиться от мира к Богу, чтоб в Нем
мне воссиять.
Глава III
Молитесь Богу о даровании мне сил для мученического подвига
Вы никогда никому не завидовали и других учили тому же. Желаю,
чтобы вы подтвердили делом, что преподаете в своих наставлениях. Только
просите для меня у Бога внутренней и внешней силы, чтобы я не говорил только,
но и желал, чтобы не назывался только христианином, но и был в самом деле. Если
я действительно окажусь им, то могу и называться им, и только тогда могу быть
истинно верным, когда мир не будет более видеть меня. Ничто видимое не
вечно. (Ибо видимое временно; невидимое вечно.) Бог наш Иисус Христос является
в большой славе, когда Он во Отце. Христианство - не в молчаливом убеждении, но
в величии дела, особенно когда ненавидит его мир.
Глава IV
Пусть измелют меня зубы зверей
Я пишу церквам и всем сказываю, что добровольно умираю за Бога,
если только вы не воспрепятствуете мне. Умоляю вас: не оказывайте мне неблаговременной
любви. Оставьте меня быть пищею зверей и посредством их достигнуть Бога. Я пшеница
Божия: пусть измелют меня зубы зверей, чтоб я сделался чистым хлебом Христовым.
Лучше приласкайте этих зверей, чтоб они сделались гробом моим и ничего не оставили
от моего тела, дабы по смерти не быть мне кому-либо в тягость. Тогда я буду по
истине учеником Христа, когда даже тела моего мир не будет видеть. Молитесь о
мне Христу, чтоб я посредством этих орудий сделался жертвою Богу. Не как Петр
и Павел заповедую вам. Они апостолы, а я осужденный; они свободные, а я доселе
еще раб. Но если пострадаю, - буду отпущенником Иисуса и воскресну в Нем свободным.
Теперь же в узах своих я учу не желать ничего мирского или суетного.
Глава V
Желаю умереть
На пути из Сирии до Рима, на суше и на море, ночью и днем
я уже борюсь со зверями, будучи связан с десятью леопардами, то есть с отрядом
воинов, которые от благодеяний, им оказываемых, делаются только злее. Оскорблениями
их я больше научаюсь, но этим не оправдываюсь. О, если бы не лишиться мне
приготовленных для меня зверей! Молюсь, чтобы они с жадностию бросились на меня.
Я заманю их, чтоб они тотчас же пожрали меня, а не так, как они некоторых побоялись
и не тронули. Если же добровольно не захотят, - я их принужу. Простите мне; я
знаю что мне полезно. Теперь только начинаю быть учеником. Ни видимое, ни невидимое,
ничто не удержит меня придти к Иисусу Христу. Огонь и крест, толпы зверей, рассечения,
расторжения, раздробления костей, отсечение членов, сокрушение всего тела, лютые
муки диавола придут на меня, - только бы достигнуть мне Христа.
Глава VI
Чрез смерть я достигну истинной жизни
Никакой пользы не принесут мне удовольствия мира, ни царства века
сего. Лучше мне умереть за Иисуса Христа, нежели царствовать над всею землею.
(Ибо какая польза человеку, если он приобретает целый мир, а душе своей повредит?)
Его ищу, за нас умершего. Его желаю, за нас воскресшего. Я имею в виду выгоду:
простите мне, братья! Не препятствуйте мне жить, не желайте мне умереть. Хочу
быть Божиим: не отдавайте меня миру. Пустите меня к чистому свету: явившись туда,
буду человеком Божиим. Дайте мне быть подражателем страданий Бога моего. Кто сам
имеет Его в себе, тот пусть поймет, чего желаю, и окажет сочувствие мне, видя,
что занимает меня.
Глава VII
Желаю умереть, ибо любовь моя распялась
Князь века сего хочет обольстить меня и разрушить мое желание, устремленное
к Богу. Пусть же никто из вас, там находящихся, не помогает ему. Лучше будьте
моими, то есть Божьими. Не будьте такими, которые призывают Иисуса Христа, а любят
мир. Зависть да не обитает в вас. И если бы даже лично стал я просить вас о другом,
не слушайте меня: верьте больше тому, о чем пишу вам теперь. Живой пишу
вам, горя желанием умереть. Моя Любовь распялась, и нет во мне огня, любящего
вещество, но вода живая, говорящая во мне, взывает мне извнутри: «иди к Отцу».
Нет для меня сладости в пище тленной, ни в удовольствиях этой жизни. Хлеба Божия
желаю, хлеба небесного, хлеба жизни, который есть плоть Иисуса Христа, Сына Божия,
родившегося в последнее время от семени Давида и Авраама. И пития Божия желаю,
- крови Его, которая есть любовь нетленная и жизнь вечная.
Глава VIII
Окажите мне помощь свою
Не хочу более жить жизнию человеков. А это исполнится, если
вы захотите. Захотите же, прошу вас, чтобы и вы снискали себе благоволение.
Кратким письмом прошу вас. Поверьте мне; а Иисус Христос - неложные уста, которыми
истинно глаголал Отец, - откроет вам, что я говорю истину. Молитесь о мне, чтобы
я достиг. Не по плоти я написал вам это, но по разуму Божию. Если пострадаю, значит,
вы возлюбили; если же не удостоюсь, - вы возненавидели меня.
Глава IX
Молитесь за Церковь сирскую
Поминайте в молитве вашей Церковь сирскую: у ней, вместо меня, пастырь
теперь Бог. Один Иисус Христос будет епископствовать в ней и любовь ваша. А я
стыжусь называться одним из ее членов, ибо недостоин того, как последний из них
и как изверг. Но если достигну Бога, то по милости Его буду чем-нибудь. - Приветствует
вас дух мой и любовь Церквей, принимавших меня во имя Иисуса Христа не как прохожего.
Ибо даже и те Церкви, которые не находились на пути моего плотского странствования,
выходили на встречу мне в город.
Глава Х
Заключение
Пишу вам это из Смирны чрез достоблаженных ефесян. При мне же вместе
со многими другими Крок - вожделенное для меня имя. Тех же, которые во славу Божию
отправились прежде меня из Сирии в Рим, думаю, вы уже знаете: скажите им, что
я близко. Все они достойны Бога и вас: вам надобно во всем успокоить их. - Я написал
вам это за девять дней до сентябрьских календ (т. е. 23 августа). Укрепляйтесь
до конца в терпении Иисуса Христа. Аминь.
|
