ИОСИФЛЯНСТВО
К оглавлению
Номер страницы после текста на ней.
Распространение движения по стране *
Большое значение для определения расстановки сил в Русской Православной Церкви в целом имела ситуация на Украине. В этой республике иосифлянство получило меньшее распространение, чем в России. Однако и здесь существовали свои центры, прежде всего Киев и Харьков. В этих городах были сконцентрированы монашество и церковная интеллигенция, значительную часть населения составляли русские. Истинно-православная Церковь получила гораздо большее распространение в восточной, левобережной более русифицированной части Украины. Как отмечал один из руководителей киевских иосифлян о. Димитрий Иванов, украинскому крестьянству были мало интересны воззвания архп. Димитрия (Любимова), митр. Иосифа (Петровых) и др., написанные чуждым для них языком1. В иосифлянском движении приняли участие и отдельные, небольшие по численности, группы украинофильско настроенных священнослужителей и мирян.
В Киеве не оказалось ни одного епископа, примкнувшего к ИПЦ. Жившие в городе пять архиереев неодобрительно отнеслись к Декларации 1927 и вошли в украинскую группу непоминающих, не порвавшую формально с митр. Сергием. Они выступали за легализацию Церкви в советском государстве, но с минимальными уступками властям.
Когда митр. Киевский и Галицкий Михаил (Ермаков) поддержал действия митр. Сергия и выпустил свою, составленную в том же духе Декларацию, украинские непоминающие приняли меры, чтобы она не дошла целиком до мирян. По свидетельству проф. В.И.Во-ловика, «...с этой целью во многих общинах декларация не объявлялась даже членам пятидесяток и вообще верующим, а если и объявлялась, места, в которых шла речь о контакте с Советской властью, сознательно пропускались. Поэтому ни епископ Георгий Делиев, ни кто другой из киевского епископата не дали твердой директивы зачитывать эту декларацию»2.
* Глава практически полностью написана по материалам следственных дел, и лишь незначительная их часть сопоставлена со сведениями из других источников, поэтому здесь могут содержаться неточности, характерные для документов репрессивных органов (Ред.).
90
Ленинградские иосифляне возлагали надежды на настоятеля Киево-Печерской Лавры архим. Ермогена (Голубева). Он присутствовал на первом собрании иосифлян в декабре 1927 на квартире прот. Феодора Андреева, однако на все уговоры присоединиться ответил решительным отказом, хотя также отрицательно оценивал Декларацию 1927. Архим. Ермоген и в 1928 поддерживал отношения с о. Феодором Андреевым, еп. Марком (Новоселовым), в частности встречался с приезжавшим в Киев ленинградским преподавателем И.М.Андреевским, но от митр. Сергия так и не отделился, оставшись до ареста 28 января 1931 непоминающим3.
Первоначально возглавил киевских истинно-православных вдохновенный пастырь о. Анатолий Жураковский, с 1922 окормлявший сплоченную общину своих духовных детей, в основном представителей научной интеллигенции и студенчества. Его таланты проповедника и церковного писателя и в конце 1920-х продолжал высоко ценить ставший сергианцем митр. Михаил (Ермаков).
О. Анатолий являлся автором «Ответа востязующим» - разъяснения церковной позиции в отношении Декларации митр. Сергия. Скорее всего, он же написал и широко известное антисергианское «Киевское воззвание»4, которое кроме него подписали священники Андрей Бойчук, Димитрий Иванов, Евгений Лукьянов, Борис Квас-ницкий, архимандрит Спиридон (Кисляков) и многие другие.
В середине октября 1928 о. Анатолий приезжал в Ленинград, еп. Димитрий был тогда в отъезде, и он встречался с прот. Феодором Андреевым. Оказавшись в квартире о. Феодора в то время, когда того пришли арестовывать, о. Анатолий не был замечен.
До конца 1928 о. Анатолий служил в небольшой церкви Св. вмч. Варвары в колокольне храма Николы Доброго на Подоле, настоятелем которого был известный протоиерей, профессор Духовной академии о. Александр Глаголев, присоединившийся к украинской группе непоминающих.
О.Анатолий перешел в Преображенскую церковь на Павловской улице. По вторникам после вечернего богослужения он читал в храме проповеди - почти все они были застенографированы общинниками и позднее частично опубликованы. В своих проповедях и беседах о. Анатолий разъяснял молящимся положение Церкви, призывал их не нарушать чистоту Православия. Так, 21 октября 1928 он говорил: «...того, что происходит сейчас в истории церковной жизни, еще не было. Церковь лишена всякой свободы... Представители наши церковные, на обязанности которых лежало охранение верности и чистоты Евангельской истины, грубо ей изменили... Мы твердо можем сказать, что мы в нашей малочисленной Церкви не одиноки. Мы получили благословение архипастырское, и много епископов
91
высказались против деятельности и угодничества высших представителей Церкви. Следовательно, наша Церковь является единой, преемственной, получившей благодать от Святого Духа... Все мы предстанем перед судом Единого Властителя, Повелителя, Архипастыря нашего Иисуса Христа. Мы предстанем пред Ним с единым лишь оправданием, что мы не исказили Его учения, свои преступления и грехи мы не возлагали на Него, мы не забрызгали грязью Его учение...»5
Общинная молодежь во главе с о. Анатолием Жураковским совершала паломничества (в Дивеевский, Саровский и др. монастыри), временами выезжали в п. Ирпень вблизи Киева «на криничку», к явленному колодцу, чтимому местным православным населением. Настоятелем в Преображенской церкви был архим. Спиридон (Кис-ляков), бывший Афонский монах, он стремился к возрождению в Церкви древнехристианских норм жизни; после Октябрьской революции основал в Киеве братство Сладчайшего Иисуса, занимался миссионерством, пастырством, широкой благотворительностью, религиозно-публицистическим творчеством, опубликовал несколько своих книг. По личному благословению Патриарха Тихона архимандрит Спиридон служил с открытыми Царскими вратами. Уже осенью 1927 он активно выступил против политики митр. Сергия.
Первым же из киевского духовенства формально отделился от заместителя патриаршего местоблюстителя проживавший в Ирпени о. Димитрий Иванов, бывший настоятель храма Покровского женского монастыря. В июле 1928 он поехал в Ленинград и встретился с еп. Димитрием и прот. Феодором Андреевым. Отец Димитрий, являясь представителем ирпеньского и части гомельского духовенства, письменно оформил их присоединение к ИПЦ. В Ирпени за ним последовали священник местной церкви Виктор Давидович и инокини существовавшей в поселке монашеской общины6.
Отец Анатолий Жураковский к этому времени уже имел тесные контакты с ленинградскими иосифлянами, активно переписывался, но официально еще не входил в общение с ними. Ситуация изменилась в сентябре 1928. Шесть киевских священнослужителей обратились с коллективным письмом к митр. Михаилу, протестуя против его Декларации и заявляя, что порывают с ним и вступают в общение с еп. Димитрием (Любимовым). Поездка А.Жураковского в Ленинград оказалась неудачной, хотя он и вернулся с письменными полномочиями на включение в движение священников. В конце октября состоялась еще одна поездка в Ленинград - о. Андрея Бойчука, который отвез письменное прошение о духовном окормлении еп. Димитрием киевских иосифлян. На этот раз посланцу удалось встретиться с Владыкой и получить его согласие. С тех пор киевляне ста-
92
ли поминать еп. Димитрия в храмах, ездить к нему за Св. Миром, назначениями в церкви, рукоположениями и др.7-
Постепенно в Киеве и пригородах сложились четыре иосифлян-ские общины вокруг храмов: ирпеньской Троицкой церкви, Преображенской на Павловской улице, где служили архим. Спиридон, А.Жураковский, Е.Лукьянов и А.Бойчук, Покровской на Подоле и Ильинской. Особой активностью отличалась община Покровской церкви, настоятелем которой являлся о. Леонид Рохлиц. В храме также служили священники Анатолий Бобров и Борис Квасницкий, 20 сентября 1928 изгнанный из церкви Введенского женского монастыря за резко негативное отношение к декларациям митрополитов Сергия и Михаила. В Покровский храм перешла и часть монахов Киево-Печерской Лавры. Сама Лавра была уже закрыта, но ее иноки образовали общину при Ольгинской церкви во главе с архим. Ермогеном (Голубевым). Большая часть их осталась верна настоятелю. Отделились и стали иосифлянами иеромонахи Агапит (Жиденко), Еразм (Прокопенко), Мартирий (Слободянко), Феогний (Деркач), Аполлоний (Канонский), монахи Кондрат (Речка), Патрикий (Недроль), Виктор (Емельянский) и др. Они признавали настоятелем Лавры высланного в Харьков еще в 1925 архим. Климента (Жеретиенко^ Немаловажную роль играл активный иосифлянин игум. Клавдий (Савинский), служивший в ленинградском подворье. Он каждое лето на несколько месяцев приезжал в Киев и привозил послания, воззвания, письма архп. Димитрия.
При Покровской церкви существовали и две женские монашеские общины, в которые входили отошедшие от митр. Сергия многие инокини Введенской, Фроловской и Покровской обителей. В следственных документах их деятельность была охарактеризована следующим образом «Часть монашек, пришедших из Киевского Введенского монастыря в Покровскую церковь вместе со своим священником Б.Квасницким, получила структуры от Димитрия Гдовского через Квасницкого. Они тайно имеют свою начальницу, казначейшу и т.п. ...Иеромонах Еразм вокруг себя завел тайную женскую обитель, сам постригал их в монашество и воспитывал в них и во многих людях, приходивших к нему тайно, ненависть к существующему государственному режиму...» (протокол допроса о. Леонида Рохлица; февраль 1931)8.
Следует упомянуть и некоторых мирян - прихожан Покровского храма: преподавателя школы связи Е.Витошинского, автора нескольких работ эсхатологического содержания дворянина С.А.Нилу-са, келейника еп. Дамаскина (Цедрика) Михаила и бывшего председателя приходского совета храмов Киево-Печерской Лавры юриста И.П.Мельникова.
93
Ильинская церковь на окраине Киева стала иосифлянской только в августе 1930. Ее настоятель о. Василий Конский, проезжая через Харьков, встретился там с истинно-православным епископом Павлом (Кратировым) и присоединился к нему.
Иосифлянские священнослужители Киева вели проповедническую деятельность. Так, о. Борис Квасницкий пользовался авторитетом в Подольской епархии, Васильковском и Белоцерковском районах Киевского окр. В 1929-1930 под его влиянием присоединились к иосифлянам настоятель церкви с. Старые Поздняки о. Никита Смолий, сельские священники из-под Чернобыля и Радомысля Николай Соколовский и о. Евфиний, о. Димитрий из Василькова и о. Иоанн из Курска.
С Подольской епархией поддерживал отношения о. Леонид Рох-лиц, по его рекомендации был направлен на приход в с. Клебань Тульчинского окр. о. Иларион Подопригора. Истинно-православные монахи Лавры вели агитацию в сельской местности и она нашла отклик у верующих Гуты, Косачовки и ряда других сел Киевской епархии.
О. Анатолий Жураковский был популярен в среде интеллигенции, о. Василий Конский - у мещан и торговцев, архим. Спиридон (Кисляков) - среди городских низов. Отец Димитрий Иванов неоднократно ездил в Ленинград и Москву, а к нему в Йрпень приезжали и подолгу жили - игум. Рафаила из Гомеля, игум. Валерия из Ржи-щева, монахини из Дивеева, Шабордина и Оренбурга, насельницы Киево-Покровского и Межигорского монастырей. В январе 1929 о. Димитрий привлек к своей деятельности мон. Афанасию из Славянска, а затем мон. Ирину (Гладышеву) из Оренбурга, они поселились в Ирпени. Летом 1929 к нему приезжала большая группа паломников во главе с архим. Иларионом - инокини закрытых кавказских монастырей. Отец Димитрий Иванов - автор нескольких анти-сергианских листовок. Их размножали на пишущей машинке в Ирпени, как и произведения о. Анатолия Жураковского, о. Андрея Бойчука, запись беседы представителей киевских иосифлян с митр. Михаилом и др.9
Первоначально, как уже отмечалось, руководителем всех истинно-православных в Киеве являлся о. Анатолий Жураковский. Но постепенно у него стали возникать противоречия с о. Леонидом Рохлицем и о. Борисом Квасницким. Последний в мае 1929 поехал в Ленинград, причем ему якобы давали «политические задания»: вести борьбу с советским безбожием, агитировать против комсомола, бороться с коллективизацией, машинизацией (протокол допроса Квас-ницкого). В июне 1929 в Ленинград ездил о. Андрей Бойчук. В результате бесед с ними архп. Димитрий назначил своим уполномо-
94
ченным (благочинным) о. Димитрия Иванова. Это вызвало бурный протест о. Анатолия Жураковского и архим. Спиридона (Кислякова). Квасницкому и Бойчуку пришлось вновь поехать в Ленинград. На некоторое время был достигнут компромисс - принята формулировка, чтобы о. Димитрий в частном порядке, по мере надобности, привлекался к руководству всеми общинами. Архп. Димитрий предоставил о. Анатолию Жураковскому, о. Андрею Бойчуку, о. Леониду Рохлицу и о. Димитрию Иванову право принимать духовных лиц в иосифлянскую ориентацию.
После временного урегулирования конфликта состоялись совещания киевского истинно-православного духовенства. Первое прошло в конце июня 1929 на квартире о. Леонида Рохлица - обсуждалось присоединение священника Щербатова. Через две недели на втором собрании рассматривалось предложение архп. Димитрия установить контакт с еп. Павлом (Кратировым). На совещании 25 июля у Квасницкого о. Димитрию Иванову было поручено посетить непоминающего еп. Дамаскина (Цедрика) в Стародубе и выяснить его позицию. На четвертом собрании, в августе, обсуждались результаты этой поездки. Еп. Дамаскин в это время не примыкал открыто ни к одному из течений. Его не удовлетворяла позиция митр. Сергия, и он постепенно отходил от нее, ища законные основания для разрыва. Поэтому Владыка настойчиво пытался установить контакты с патриаршим местоблюстителем митр. Петром. Но в материалах следственного дела позиция еп. Дамаскина была выведена как иосифлянская, так, в протоколе допроса о. Димитрия Иванова, значится, что хоть он, еп. Дамаскин, и вел лишь «подготовительную работу» к разрыву с митр. Сергием, но «настолько приобщился к нашей организации, что его даже считали вступившим в нее»10. В сентябре на квартире у о. Леонида Рохлица состоялось последнее совещание.
В октябре 1929 отношения большинства киевских иосифлян с группой о. Анатолия Жураковского и архим. Спиридона (Кислякова) вновь обострились. Причина заключалась в том, что архимандрит допускал осужденные Поместным Собором 1917-1918 нововведения литургического характера, служил на русском языке, ему не могли простить и якобы «еретические» сочинения прошлых лет. Отец Ди- / митрий Иванов возбудил соответствующее дело перед митр. Иосифом (Петровых). И хотя архим. Спиридон уже приносил в 1923 покаяние Патриарху Тихону и был прощен, митр. Иосиф потребовал, чтобы он еще раз раскаялся перед истинно-православным архиереем и понес епитимью - временное (в течение года) прекращение служения при открытых Царских вратах. Отец Анатолий Жураковский с этим не согласился и через некоторое время обратился к еп. Павлу (Кра-тирову). Дело в том, что архп. Димитрий был уже (в ноябре 1929)
95
арестован, и киевские иосифляне стали в 1930 окормляться у еп. Павла. Однако этот архиерей занял нейтральную позицию и порекомендовал выполнить требование митр. Иосифа. Архим. Спиридон решил ехать для объяснений к месту ссылки митрополита, но неожиданно умер от сердечного приступа 11 сентября 1930.
Множество киевлян, в основном представителей неимущих слоев населения, пришли проститься с ним, похоронная процессия растянулась на несколько километров, от Соломенского базара до Со-ломенского кладбища. 16 сентября в проповеди, сказанной после погребения архим. Спиридона, о. Анатолий Жураковский говорил: «В это воскресенье пришлось быть свидетелями и участниками необычайного: эта толпа, тысячи людей, вышедших навстречу гробу священника, - необычайна, эти люди, стоявшие около церкви в течение многих часов, встречавшие на улице, на окраине города, пришли не ради любопытства, суетной мысли, пришли хоронить своего священника, вождя, друга, научившего их верить, любить, молиться. Все было необычайно: толпа, цветы, венок, который несли нищие, толпы детей... Может быть, когда-нибудь город наш видел более торжественные, многолюдные похороны, но не было более необычайного, чем это погребение, необычайного потому, что человек, которого мы провожали, был необычайным, не похожим на других...»11
Вскоре после смерти архимандрита Спиридона закрыли Преображенскую церковь. Отец Анатолий был арестован 4 октября 1930, 23 ноября перевезен в московскую Бутырскую тюрьму. Постановлением Коллегии ОГПУ (от 03.09.1931) по делу всесоюзного центра «Истинное Православие» о. Анатолий был приговорен к ВМН с заменой на 10 лет лагерей12.
По одному делу с ним проходила и жена, Нина Сергеевна, арестованная 19 февраля 1931 в Москве. Почти все члены общины о. Анатолия также были арестованы. В настоящее время жива лишь одна из них - Валентина Николаевна Яснопольская, написавшая «Воспоминания иосифлянки» (не изданы).
После ареста о. Анатолия Жураковского благочинным стал о. Димитрий Иванов, собрания истинно-православного духовенства происходили на квартире о. Бориса Квасницкого. Причем там якобы, по материалам следствия, обсуждались вопросы борьбы с коллективизацией, агитации подростков против вступления в комсомол, пионерскую организацию и т.п. Существовали определенные отношения с эмигрантским духовенством, от которого поступала церковная литература, а также через духовного сына о. Анатолия Жураковского, врача Георгия Косткевича, с польским консульством. Еще в апреле 1930 о. Анатолий при его посредничестве переслал за границу мате-
96
риал о существовании движения истинного православия в СССР. Позднее непоминающий киевский протоиерей Михаил Едлинский передал Г.Косткевичу собранные данные о закрытии в епархии храмов и монастырей. Косткевич был арестован 18 августа 1931 и по делу «Киевского областного центра действия» приговорен к высшей мере наказания с заменой 10 годами заключения13.
К этому времени иосифлянское движение в Киеве было уже в основном разгромлено. 15 января 1931 в рамках общей кампании уничтожения ИПЦ на Украине оказались арестованы все истинно-православные священники города, а также некоторые представители монашества и мирян. Волна арестов продолжалась до весны. Так, иеромон. Агапит (Жиденко), пытаясь скрыться, 20 марта уехал из Киева, но был арестован 22 марта в с. Солоницы Харьковского района. Вскоре власти закрыли все иосифлянские храмы города.
Другим важным центром антисергианского движения на Украине стал Харьков - тогдашняя столица республики. В конце 1920-х в этом городе проживало много ссыльных священнослужителей. Именно из их среды вышли руководители местных иосифлян. На положении ссыльного с подпиской о невыезде с весны 1925 жил в Харькове и еп. Старобельский Павел (Кратиров). Он не признавал митр. Сергия еще до опубликования Декларации, считая его захватчиком высшей церковной власти, которая с 1926 должна принадлежать митр. Ярославскому Агафангелу, и за это был запрещен в свя-щеннослужении экзархом Украины митр. Михаилом (Ермаковым). Резко отрицательно еп. Павел встретил и Декларацию митр. Сергия. Он отправил в конце 1927 письмо к митр. Агафангелу и остался вполне удовлетворен ответом, так как ярославский митрополит назвал Сергия «узурпировавшим церковную власть». Увидев поддержку своим действиям, еп. Павел в апреле 1928 отослал Заместителю Патриаршего Местоблюстителя официальное заявление об отделении от него. В том же месяце он был запрещен в священнослужении постановлением Свящ. Синода14.
Епископ Старобельский выступил прежде всего как сильный идейный оппонент митр. Сергия. Он стал автором трех широко разошедшихся по стране произведений. Первое из них было написано в феврале 1928 и называлось «Наши критические замечания по поводу второго послания митрополита Сергия». Владыка Павел указывал, что нижегородский митрополит открыто боролся за власть в Церкви, получив же ее, самовольно вступил на новый курс и, призывая всех к миру, начал налагать на не согласных с ним церковные прещения. «Если бы митрополит Сергий действительно желал до Собора сохранить "единство Духа в союзе мира", "чтобы не разрывать хитона Христова", как он выражается, то, оказавшись всякими
97
неправдами и правдами во главе церковного управления, он не пугал бы напрасно церковными канонами не признающих его, как это делает он все время с большим усердием; не налагал бы единолично запрещений на десятки не согласных с ним епископов, а с должным смирением, поставивши собственную каноничность под знаком вопроса "в единстве Духа и в союзе мира", ожидал бы будущаго Собора, который разобрался бы в том, кто прав и кто виноват в церковных смутах, и каждому воздаст по делам его»15. Еп. Павел призвал митр. Сергия раскаяться: «Мы же горячо убеждаем его самого принести, во имя блага Церкви, в жертву свое самолюбие и властолюбие, которыми он до сих пор руководился больше, чем боголюбием, и снова чистосердечно покаяться во всех своих церковных прегрешениях, а управление Церковью предоставить тому, у кого оно было им отнято»16.
В мае 1928 еп. Старобельский написал открытое письмо «О модернизированной Церкви, или О Сергиевском православии» неизвестному «брату о Христе», в котором доказывал, что Декларация затрагивает саму суть православно-церковного вероучения: «Ведь митр. Сергий вводит в церковное богослужение неслыханную в истории Церкви ересь модернизированного богоотступничества, естественным последствием которой явилась церковная смута и раскол... Митр. Сергий своей суемудреной и злочестивой декларацией и последующей антицерковной работой создал новый обновленческий раскол или Сергиевское обновление... Тем, кто поплелся за митр. Сергием, возвращение на путь истины - задача трудная, сопряженная с немалыми скорбями и лишениями. Но я, грешный, вижу все и живу надеждой на бога, Милующего, Умудряющего и Укрепляющего немощных...»17
Еще одно послание, «Первое письмо епископа» от 3/16 апреля 1928, судя по ряду признаков, несомненно, принадлежало перу Владыки Павла. Оно обращено к безымянному иерарху, поддерживающему митр. Сергия. Автор говорил о том, что не надо опасаться разделений в церковной среде, и, напротив, приветствовал протест «грозной работе митрополита Сергия». В послании утверждалось, что «Церковь Христова это не что иное, как Царство Божие, а оно, по словам Спасителя, внутри нас. Неужели же это Царство Божие внутри нас нуждается во всей этой мерзостной системе, которую допускает митрополит Сергий во взаимоотношениях со внешними. Неужели же из-за сохранения церковно-хозяйственного имущества (храмы, здания, утварь), канцелярии и ее принадлежности можно продать Христа и Царство Божие?.. Сергиевская Церковь, подобно обновленческой, теперь свирепствует, господствует, запрещает, высылает и через это являет себя цезаро-папистской организацией в самом гнус-
98
нейшем смысле слова. А посему я ухожу в пустыню, в той надежде, что в данное время только пустынная, лягальная (от слова "лягать", то есть поносимая) Церковь может указывать тот истинный путь к вечному спасению, по которому должно идти христианину... Легализация Церкви Христовой или Царства Божия в наших условиях равно, что говорить о круглом квадрате или о темном свете, горячем льде и т.п... По всему видно, что из пустыни мне уже не выбраться пока, да и я сам спешу туда, чтобы укрыться там, пока пройдет гнев Божий. Скорблю только о том, что среди архипастырей Русской Церкви нашлось немало последователей практически - смрадного сергиевского блудословия. Прости и молись за меня и покайся, пока не поздно. Позже тебе уже не удастся выскочить, сам знаешь почему»18.
Всего еп. Павел написал, по его словам, четыре послания -«рассуждения» на тему, кто должен управлять Русской Церковью, два обращения к советской власти и письмо старобельским благочинным в ответ на их коллективное обращение с упреком о непризнании митр. Сергия. Со всеми своими сочинениями Владыка знакомил священников и мирян.
От известного харьковского протоиерея иосифлянина Николая Загоровского, проживавшего в тот период в Ленинграде, еп. Павел узнал о еп. Димитрии (Любимове) и в июне 1928 отправил ему письмо с сообщением, что еще в 1926 вышел из ведения митр. Сергия и просьбой принять его в молитвенное общение. Еп. Димитрий запросил соответствующие документы и объяснения и после их получения прислал благожелательный ответ с предложением еп. Павлу окормлять ближайшие истинно-православные общины. С этого времени между архиереями установилась переписка. Например, летом 1928 еп. Старобельский в одном из своих писем просил разъяснений и руководящих указаний по поводу следующих вопросов: как относиться к запрещениям, наложенным митр. Сергием, существуют ли планы организовать новое церковное управление и легализовать его перед гражданской властью. В письме также подчеркивалось: «Не поставлены ли мы долгом своего служения пастырского в необходимость препятствовать на каждом шагу существующей власти в ее работе. Разве можем мы одобрять безбожное воспитание в современных школах. Разве допустима классовая борьба и даже угнетение одного класса другим... Не более ли достойно нашего великого служения прямо и откровенно засвидетельствовать власти, что пути наши идут в разных направлениях и что мы можем говорить только о своем желании быть лояльными, но делами своими свидетельствовать свою лояльность не можем. Разве можем одобрять вступление в коммунистическую партию...»19 <№
99
Из Ленинграда к еп. Павлу приезжали с посланиями игум. Клавдий (Савинский), монахиня Раздобаровского монастыря Антония и сын настоятеля собора Воскресения Христова (Спаса-на-Крови) инженер Илья Верюжский, в 1929-1930 работавший в Харькове. Еп. Старобельский обращался к еп. Димитрию за Святым Миром, антиминсами, посылал к нему несколько раз представителей своей паствы для совершения хиротоний.
С лета 1928 еп. Павел начал вполне легальную деятельность в качестве правящего истинно-православного архиерея. Владыку вызвали в ОГПУ, спросили об отношении к Декларации митр. Сергия и разрешили делать выезды для служения в храмах, которые к нему присоединятся. Власти до определенных пределов пытались поощрять или не мешать любым формам расколов и разъединений, ослаблявших Русскую Церковь.
К этому моменту в качестве иосифлянского экзарха Украины уже действовал еп. Алексий (Буй). Как отмечалось, с 18 марта 1928 он окормлял приходы в Харьковском, Полтавском, Купянском, Сумском и Изюмском округах, переданные ему еп. Майкопским Вар-лаамом (Лазаренко). Еп. Алексий настороженно относился к еп. Павлу из-за того, что тот отошел от митр. Сергия задолго до появления Истинно-православной церкви. Отношения между ними попытался урегулировать еп. Гдовский Димитрий. Характерно, что в сентябре 1928 в Ленинграде еп. Гдовский в беседе с представителем «буев-цев» священником Степановым категорически опроверг слухи о «не-православности» еп. Павла и заявил, что тот «по-настоящему православный и подлинный» иосифлянин. Еп. Димитрий отправил Владыке Алексию (Бую) письмо с советом передать окормляемые им приходы в Харьковской епархии новому иосифлянскому архиерею. Еп. Алексий дал свое принципиальное согласие, но с условием учета желаний самих приходов (в результате состоялся переход только одной общины в Красном Лимане). Он отправил еп. Павлу три записки, и в январе 1929, телеграмму с указанием срочно приехать для встречи и урегулирования неотложных вопросов в Елец. Начальственный тон этих посланий не понравился еп. Павлу, лишь позднее узнавшему, что еп. Алексий имел полномочия экзарха, и он отказался отправиться в Елец, настаивая на приезде представителей управляющего Воронежской епархии в Харьков. Эти настороженные отношения порой влияли и на позицию «буевских» украинских общин, в частности тех, которые возглавлял в Изюмском окр. благочинный прот. Григорий Попов.
Так, когда настоятель окормляемого еп. Павлом храма в с. Петровском о. Иоанн Лисицкий приехал на праздник в с. Карповку, ему не позволили служить в местной «буевской» церкви20.
100
За короткий срок - лето 1928 - к еп. Павлу перешло около двадцати сергианских общин. Первым был приход церкви в Дергачах, затем собора в Золочеве, храмов в Балаклее, четырех сел Богодухов-ского района, двух сел Ахтырского района (Сумской епархии) и т.д. Своим Владыкой еп. Павла (Кратирова) признали и четыре сельских прихода Екатеринославской (Днепропетровской) епархии. От всех общин он требовал законно принятого постановления о присоединении к нему.
Затем к еп. Павлу обратился один из старобельских благочинных, прот. Антоний Попов, чтобы перейти к нему со всеми приходами своего округа. В конце июля - начале августа Владыка Павел служил в храмах Изюмского окр., но после жалобы сергианского еп. Константина (Дьякова) был вызван в местное отделение ОГПУ; затем в Харьковском ОГПУ от него потребовали перестать возносить имя Патриаршего Местоблюстителя митр. Петра (Полянского). После его отказа последовал запрет административных органов на дальние поездки и дальнейшее присоединение приходов. Еп. Павел подчинился и ответил при встрече прот. Антонию Попову, что больше общин не принимает. Однако последний вес же прислал Владыке постановления своего и соседнего прихода о присоединении к нему. Прот. Антоний Попов оказался в критическом положении, так как к еп. Алексию (Бую) идти не хотел, а митр. Агафангел (Преображенский) на запрос ответил, что вновь вошел в общение с митр. Сергием. Вскоре о. Антоний был арестован и сослан в Бийск. Подобные репрессии были не единичны. Так, прот. Петропавлов из Екатеринославской епархии лишился храма и был арестован после подачи заявления сергианскому епископу Августину (Вербицкому) о переходе к еп. Павлу.
В конце сентября 1928 еп. Павла (Кратирова) вновь вызвали в ОГПУ и разрешили дальние поездки, каждый раз с особого разрешения, но в марте 1929 последовал окончательный запрет. Выезжать на службы в другие города еп. Павел перестал, хотя принимать под свое окормление общины продолжал, и не только в Харьковской и Сумской епархиях.
Так, в 1930 к нему перешли иосифлянские приходы Киева, бывшие сергианские общины Ананьева Одесской епархии, Глухова Черниговской епархии, Курска, ел. Засосной Острогожского окр., с. Нескучное Липецкого окр., в январе 1931 - с. Мелекино Мантушского района Мариупольского окр. и др. После ареста архп. Димитрия (Любимова) еп. Павел поддерживал отношения с еп. Нарвским Сергием (Дружининым) - писал ему, посылал в Ленинград несколько человек для рукоположения. Так как часть иосифлянских общин относилась к еп. Сергию с недоверием и не признавала в качестве ру-
101
ководителя движения, он был обрадован благожелательной позицией еп. Павла21.
С 1925 в Харькове жили четыре высланных киевских архимандрита, двум из них, признававшим Декларацию было разрешено вернуться в Киев, а другие - бывший настоятель Киево-Печерской Лавры Климент (Жеретиенко) и ее наместник Макарий (Величко) - остались в Харькове. Вместе с игум. Евстратием (Грумковым) и четырьмя монахами они образовали общину и служили тайно на квартирах. Архимандриты Климент, Макарий и игум. Евстратий написали митр. Сергию о своем отходе от него и были запрещены в священно-служении. С начала 1928 они окормлялись у еп. Димитрия (Любимова), а осенью при посредничестве игум. Клавдия (Савинского) перешли к еп. Павлу. Так же поступил и ряд приходов Харьковской епархии.
Далеко не такие хорошие отношения установились у еп. Павла с двумя очень авторитетными на Украине истинно-православными священнослужителями - прот. Григорием Селецким и игум. Варсо-нофием (Юрченко). Управляющий Елисаветградской (Зиновьевской) епископией прот. Григорий Селецкий, в 1926 высланный в Харьков, еще в ноябре 1927 открыто выступил против деклараций митр. Сергия и митр. Михаила (Ермакова). В Киеве и Харькове он тогда не нашел прямой поддержки, поэтому поехал в Москву. Попытка повлиять на митр. Сергия при личной встрече оказалась безуспешной. Большое значение имела беседа с М.А.Новоселовым, который резко отзывался о Заместителе Местоблюстителя и говорил о необходимости отхода. Отец Григорий Селецкий встречался также с проф. А.Ф.Лосевым, протоиереями Сергием Мечевым и Владимиром Воробьевым. В результате он окончательно решил отделиться от митр. Сергия и летом 1928 вместе с прот. Николаем Виноградовым отвез письменное ходатайство духовенства Зиновьевской епископии еп. Димитрию (Любимову) о принятии под окормление. Владыка Димитрий согласился, но посоветовал в необходимых случаях окорм-ляться у еп. Павла как ближайшего иосифлянского архиерея. Интересно, что о. Григорий привез из Ленинграда полученное от прот. Феодора Андреева послание главы Карловацкого Синода митр. Антония (Храповицкого)22.
О. Николай Виноградов и живший в Харькове игум. Варсоно-фий (Юрченко) посетили еп. Павла, но в ходе беседы выразили сомнения в его православности, и Владыка даже отказал им в благословении. У группы Селсцкого - игум. Варсонофия сложились хорошие взаимоотношения с еп. Дамаскином (Цедриком). Летом 1929 о. Григорий посетил последнего в Стародубе и установил, что у них существует лишь незначительная разница во взглядах. Выяснилось, что
102
расхождения еп. Стародубского Дамаскина с иосифлянами основаны, по словам Селецкого, «главным образом на недоразумении», так как Владыка ошибочно думал, что архп. Димитрий считает всех не принадлежащих к ИПЦ, в том числе и не согласных с митр. Сергием, безблагодатными. Во время приезда о. Григория еп. Дамаскин как раз отправил своего посланца в п. Хэ, к месту ссылки митр. Петра (Полянского). Известно, что Патриарший Местоблюститель не передал с ним письменного ответа, хотя оценил, по словам еп. Дамаскина, церковную ситуацию в том же духе, что и он. В октябре 1929 еп. Стародубский был арестован и отправлен в Соловецкий лагерь. После его ареста игум. Варсонофий организовал оказание материальной помощи Владыке23.
Харьковские иосифляне и сами пытались установить отношения с митр. Петром, рассчитывая добиться от него решительного слова по поводу Декларации 1927 и назначения вместо митр. Сергия другого Заместителя Местоблюстителя. Однако отправленный ими в 1928 белгородский священник был по пути арестован. Позднее о. Григорий Селецкий и киевский иосифлянин Г.Косткевич предлагали поехать к месту ссылки митр. Петра одной из посыльных ИПЦ О.И.Лекторской, но она в конце концов отказалась. Из киевлян о. Григорий был наиболее близок с о. Анатолием Жураковским, хотя1 их взгляды не во всем совпадали. Так, когда о. Анатолий в беседе с ним поднял вопрос «о необходимости организационного оформления общин, порвавших с Сергием», в самостоятельную церковную структуру и об объявлении митр. Иосифом себя Заместителем Местоблюстителя, Селецкий отнесся к этому отрицательно24.
Видную роль играл игум. Варсонофий (Юрченко), в 1926 высланный в Харьков из Одесской епархии, где он был благочинным Первомайского окр. В конце 1927-1928 вокруг него сложилась боль-' шая тайная община из жителей Харькова и верующих Донбасса, Кубани, Белоруссии, Полтавского, Херсонского, Одесского округов. Окормлял о. Варсонофий и своих бывших прихожан в Первомайске и Александрии (Елисаветградской епархии). Посещали игумена, ставшего центром определенного церковного круга, и насельники разогнанных украинских монастырей; послушниц он постригал в монахини25. Иосифляне не имели в Харькове своего храма, и на квартире игум. Варсонофия постоянно проводились тайные службы.
В протоколе допроса одного из мирян, входивших в харьковскую общину о. Григория Селецкого, сказано: «Особое место в контрреволюционной деятельности Юрченко занимала периферия. Сферой его деятельности являлась территория быв. округов - Первомайского, Зиновьевского, Александрийского и Кременчугского. Эта территория обслуживалась через специально назначенных лиц... Все
103
эти лица приезжали в Харьков к Юрченко и получали от него конкретные указания и политическую установку деятельности... Последний год вопросы практического руководства периферией касались главным образом текущих политических событий - коллективизации, раскулачивания, налогов и др.» (протокол допроса И.Чуб-цова; февраль 1931)26.
Массовые аресты харьковских иосифлян прошли в ночь с 16 на 17 января 1931. Еп. Павел (Кратиров) 5 января 1932 умер в тюремной больнице, архим. Макарий (Величко) и игум. Евстратий (Грум-ков) были приговорены к 5 годам заключения и погибли в Свирских лагерях. Прот. Григорий Селецкий был приговорен к 10 годам лишения свободы, в заключении находился в Темниковском, а затем в Беломорском лагерях27.
Значительное распространение в Харьковской и Сумской епархиях имело так называемое стефановское, или «подгорновское», движение. Все его участники были убежденными противниками митр. Сергия и окормлялись иосифлянскими архиереями — последовательно еп. Варлаамом (Лазаренко), еп. Алексием (Буем) и еп. Павлом (Кра-тировым). Возникло движение еще в 1912 среди духовных детей монаха Спасо-Евфимьевского Суздальского монастыря Стефана (Подгорного).
Стефановцы практически ничем не отличались от остальных православных, кроме почитания старца и исполнения его заветов: не пить, не курить, святить питьевую воду и т.п. Движение получило наибольшее распространение на юге Курской губ. - родине старца, где жили его родственники, в том числе сын и внук.
Как раз его внук Василий Подгорный и стал в 1920-е годы руководителем стефановцев. Он служил в деникинской армии, затем в РККА, 19 марта 1922 был рукоположен еп. Корнилием в Сумах во диакона, а 20 сентября 1922 тем же епископом, уже перешедшим в обновленчество, во священника. После освобождения Патриарха Тихона о. Василий ездил к нему, принес покаяние и был принят в сущем сане. Движение оформилось к 1924. По инициативе бывшего иеромонаха Суздальского монастыря Исайи (Кушнарева) в декабре в с. Дроновка Курской губ. состоялось собрание последователей старца Стефана. Проходило оно без разрешения властей. Вопрос о епископе был не решен, но благочинным или духовником всех стефановцев избрали о. Василия, а уполномоченным - иеромон. Исайю. Толчком для организационного объединения стала резолюция митр. Назария, в которой участники движения назывались сектантами. В начале 1925 делегация стефановцев ездила к управляющему Харьковской епархией еп. Константину (Дьякову), но он не принял ее. А вот его помощник еп. Лебединский Варлаам (Лазаренко) отнесся
104
очень благожелательно и даже рукоположил одного стефановца во священника. После назначения еп. Варлаама в Майкоп о. Василий Подгорный ездил к митр. Сергию (Страгородскому) в Нижний Новгород с жалобой на еп. Константина и просьбой дать им другого архиерея. Заместитель Местоблюстителя отдельного епископа стефа-новцам не назначил, но подчинил их общины в Курской губ. еп. Рыльскому Павлину (Крошечкину), а в Харьковской губ. - еп. Константину (Дьякову), написав последнему, чтобы он изменил свое отношение к последователям старца Стефана28.
После опубликования Декларации о. Василий Подгорный сразу же поехал к еп. Варлааму (Лазаренко), жившему в горах под Майкопом. Владыка также отрицательно отнесся к Декларации, решил не подчиняться митр. Сергию и отправиться по просьбе стсфановцев на Украину, чтобы рукоположить для них несколько священников. В конце августа еп. Варлаам поселился в с. Угроеды Сумского окр., а затем переехал в с. Русская Березовка Белгородского окр. (К этому времени южная часть Курской губ. была разделена между этими двумя округами.) Владыка с разрешения Грайворонского райадмот-дела служил в церкви Русской Березовки до 10 декабря 1927. Затем его вызвали в ОГПУ, но епископ скрылся и, перейдя на нелегальное положение, поселился в с. Дроновка. В феврале - начале марта 1928 еп. Варлаам встретился в Ленинграде с Владыкой Димитрием и получил, по свидетельству о. Василия Подгорного, указание передать стефановские общины ближайшему иосифлянскому архиерею - еп. Алексию (Бую). 18 марта такая передача состоялась, и еп. Варлаам уехал в Майкоп, но отношения с «подгорновцами» продолжал поддерживать вплоть до своего ареста в сентябре 192929.
Первоначально еп. Алексий назначил о. Василия Подгорного благочинным Всея Украины и Кавказа, но уже вскоре - лишь благочинным Сумского церковного округа (включавшего Сумской, Харьковский, Артемовский, Белгородский и Владимирский округа, где также существовали стефановские общины). Кроме того, он в марте 1928 перевел его из Ильинской церкви с. Угроеды в Андреевскую г. Сумы. В 1928 стефановцы провели второе собрание, на котором избрали благочиннический совет в составе священника Василия Подгорного, иеромон. Иоасафа (Черченко) и мирян А.В.Пономарева, И.Ф.Кондратенко. Этот совет тоже периодически проводил свои заседания. Движение постепенно получало все большее распространение, охватив Купянский окр., Донбасс; даже в Таганроге появился стефановский молитвенный дом со священником. Только в Сумской области существовало около двадцати приходов: в Сумах, Ахтырке, ел. Большая Писаревка, на ст. Краснополье, в селах Вольное, Яблочное, Радомля, Вязомля, Тростянец, Криничное и др.
105
После ареста еп. Алексия (Буя) в апреле 1929 стефановские общины обратились с просьбой к еп. Павлу (Кратирову) принять их. Владыка соглашался принять их не в качестве единой «подгорнов-ской» общины, а как отдельные приходы. Поэтому присоединение не состоялось, хотя еп. Павел фактически окормлял их: давал архиерейские советы, улаживал различные конфликты в общинах, направлял несколько раз их кандидатов для рукоположения к архп. Димитрию (Любимову) в Ленинград и даже посылал священнослужителей, переходящих из других течений, к о. Василию Подгорному как благочинному Сумского округа. Еп. Павел вообще очень благожелательно относился к стефановцам и защищал перед Владыкой Димитрием, которому далеко не все нравилось в них (некоторые ленинградские иосифляне считали последователей старца Стефана чуть ли не сектантами)30.
«Подгорновские» общины состояли в основном из зажиточного крестьянства и отрицательно относились ко многим мероприятиям государственных органов. Тем более что существовало пророчество старца, что советская власть падет в 1933. Особенно обстановка накалилась в 1930 в связи с проведением массовой коллективизации; в селах, где были стефановцы, она осуществлялась с большим трудом. Так, по данным следствия, председатель церковного совета Тростя-нецкого прихода И.Кондратенко публично заявлял: «Грабят и грабят крестьян без конца, а крестьяне-дурни еще и хлеб добровольно сдают. Не надо сдавать хлеб антихристу, ибо наш хлеб - это наша кровь, которую антихрист пьет вместо вина, как написано в наших святых книгах»31.
Летом 1930 волна антиколхозных выступлений прокатилась по селам Больше-Писаревского, Богодуховского и Ахтырского районов, почти исключительно там, где существовали стефановские общины: Поляное, Люджа, Верхняя Люджа, Вольное. Верхняя Пожня, Доб-ринское, Солдатское, Корбины Иваны, Большие Иваны, Сенное и Бахиревка. Из протокола допроса о. Василия Подгорного: «Мне известна попытка Кушнарева Исайи, иеромонаха хут. Высокого Ахтырского р-на, поднять народ на "крестовый поход" против советской власти в с. Никитовке Тростянецкого р-на. Летом 1930 г... с этой целью он выступил в церкви с проповедью против советской власти и предложил верующим двинуться против нее "крестовым походом"... У него был план двинуться вместе с народом на Тростя-нец. Но эта попытка потерпела неудачу». В протоколе допроса иеро-мон. Исайи сказано, что, следуя его призывам, никто из членов общины не вступал в колхоз и другие советские организации. В обвинительном заключении стефановцев значатся два вооруженных восстания под руководством Фомы Трохова и Петра Змиевского: 8 июля
106
в с. Корбины Иваны и 10 августа в с. Вольном. Именно эти выступления послужили единственным аргументом ОГПУ для того, чтобы все иосифлянское движение охарактеризовать как «повстанческую, террористическую организацию». На самом деле указанные восстания были подняты даже без одобрения благочиннического совета стефановцев. Ф.Трохов пытался получить благословение о. Василия Подгорного, говорил, что его выбор - «зеленая армия», но поддержки не нашел32.
Вскоре после подавления волнений в селах Сумского и Харьковского округов - 16 октября 1930 - были арестованы 13 стефановцев, в том числе о. Василий Подгорный и еще два члена благочиннического совета. Аресты остальных стефановских священников проводились позднее, в декабре 1930 - январе 1931. Настоятель церкви Архангела Михаила г. Ахтырки о. Филипп Назарчук был арестован после того, как 7 декабря отказался дать в милиции подписку, что не будет препятствовать снятию колоколов.
17 октября 1930 был арестован руководитель стефановских общин в Донбассе о. Феодор Павлов. Он служил настоятелем Кресто-воздвиженского молитвенного дома в Дебальцево и, кроме того, окормлял общины в городах Макеевке, Сталино, Славянске, Верх-нянске, Артемовске, Ровенеках, селах Фащевка, Чернухинв, Кон-стантиновка, Никитовка. Верхнянская группа насчитывала 200 человек, дебальцевская - 80, остальные были меньше (из протокола допроса о. Феодора Павлова). Стефановская община в Дебальцево была создана в конце 1927 иеромон. Исайей (Кушнаревым), а в начале 1928 о. Василий Подгорный прислал в город о. Феодора Павлова. После ареста о. Феодора служб уже не было, хотя в Дебальцево приезжали священнослужители из соседнего иосифлянского прихода на ст. Ханжоновка - мон. Ананий (Чернов) и о. Митрофан Дусь. В общине были две монахини - Екатерина (Батюшкова) и Мария (Тараканова). Четыре члена приходского совета были арестованы 16 января 193133.
Известно о существовании других истинно-православных общин в Донбассе. В Кадиевском окр. (с 1929) было три прихода: в с. Со-колово Первомайского района (настоятель храма о. Сергий Петров), в с. Анненское Кадиевского района (о. Никифор Полоус) иве. Троицкое Папаснянского района (о. Аркадий Соловьев). Они окормля-лись у еп. Павла (Кратирова) и были арестованы в январе 193134
Большая группа иосифлянских общин существовала в Сталинском (Донецком) окр. во главе со священниками Серафимом Кирилловым и Николаем Толмачевым. В нее входили приходы в Елизаве-товке, Григорьевке-1, Григорьевке-2, Ясиноватой, Старо-Бешево, Рут-ченково, Андреевке, Ольговском и др. О. Серафим и о. Николай под-
107
держивали отношения с еп. Павлом с конца 1927, хотя официально присоединились к нему только в 1930. Они несколько раз проводили нелегальные собрания истинно-православного духовенства, например, в июле 1929 в с. Старо-Бешево. В протоколе допроса о. Николая Толмачева сказано: «В 1927 г. я получил от еп. Павла Кратирова в Харькове на его квартире предложение организовать подпольные "хатнические"* группы, которым уделялось исключительное внимание и на которые возлагались большие надежды. Эти подпольные группы, организованные по возможности в каждом селе, в каждой фабрично-заводской местности, по словам Павла Кратирова, долж-' ны были быть базой контрреволюции, активом самой жесточайшей непримиримой борьбы против советской власти»35.
Среди донецких иосифлян были иоанниты. Их община, в частности, существовала в с. Ольговском. С ней постоянно поддерживал отношения один из руководителей иоаннитов на Западной Украине, о. Григорий Никитин. Тайные моления проходили в доме Д.Г.Ша-ховцова. Из Подольской епархии переехала в 1930 в Сталинский окр. иоаннитка монахиня Пслагея (Бойко). В январе 1931 были арестованы: о. Серафим Кириллов, о. Николай Толмачев, священник Фе-одор Орловский, мон. Пелагся (Бойко), церковный регент п.А.Орловский и миряне Д.Г.Шаховцов и С.М.Шулина.
С еп. Павлом (Кратировым) и о. Серафимом Кирилловым была связана и часть отделившихся от митр. Сергия священнослужителей Мариупольского окр. Антисергианские настроения в округе появились после того, как высланный в Сибирь еп. Мариупольский Антоний (Панкеев) был смещен в 1928 со своей кафедры Заместителем Местоблюстителя.
Недовольство выражали прежде всего члены братств и сестри-честв, организованных еп. Антонием. В самом Мариуполе антисер-гианам некоторое время принадлежал греческий соборный храм, но с 1929 миряне, отделившиеся от митр. Сергия, собирались только в доме М.Е.Кузнецова, где жил истинно-православный монах Тихон (Даниленко). Кроме того, в округе было несколько сельских несергианских храмов: в с. Кирпичево (настоятель о. Иоанн), с. Петриковка (мон. Андрей), с. Мелекино (о. Симеон Романенко), на ст. Майорск (иеромон. Ананий Березовский). Некоторые из них в 1930 - январе 1931 перешли под окормление еп. Павла. В начале 1931 по делу Истинно-православной церкви в Мариуполе было арестовано шесть человек36.
Часть иосифлянских приходов Донбасса окормлял еще один украинский истинно-православный архиерей - еп. Бахмутский и До-
* Т е. собиравшиеся на моления, собрания в хате (избе)
108
нецкий Иоасаф (Попов). В его ведении находилось несколько сельских храмов Артемовского (Бахмутского) окр.: в с. Нижне-Дуванка с сентября 1929, в с. Индутном с апреля 1930, в с. Николаевка с сентября 1930, а также молитвенный дом на ст. Ханжоновка. С конца лета 1929 еп. Иоасаф окормлял и иосифлянскую общину в Рыкове Сталинского окр. В этом городе в начале 1929 о. Иоанн Протопопов и иеромон. Алиподист отделились от митр. Сергия. Они служили в Покровском молитвенном доме и поминали епископов Павла (Кратирова) и Алексия (Буя), но вскоре молитвенный дом был закрыт, а священнослужители арестованы (о. Иоанн в 1930 расстрелян). В августе еп. Иоасаф (Попов) приехал в Рыков и совершал требы. Осенью 1929 были арестованы несколько мирян, но вскоре освобождены; иосифлянская община просуществовала в городе еще несколько лет. Владыка Иоасаф недоброжелательно относился к стефановцам, и по просьбе их донбасских общин еп. Варлаам (Лазаренко) написал ему в 1929 письмо в защиту последователей старца Стефана. Правда, послание было перехвачено ОГПУ, и этот конфликт так и не был полностью улажен.
С 1925, после ухода на покой, еп. Иоасаф жил не в Донбассе, а в Новомосковске Днепропетровского окр. В ноябре 1928 после поездки в Ленинград и встречи с еп. Димитрием (Любимовым) он присоединился к иосифлянам37. Вернувшись на Украину, Владыка еще несколько месяцев оставался на покое, а затем перешел к активной деятельности. В мае 1929 он поехал служить в Артемьевск. Через несколько дней епископа вызвали в Харьковское ОГПУ и предложили условия легальной деятельности в качестве правящего архиерея: когда у Владыки наберется 10-15 признающих его приходов, представить их список для регистрации, после чего будет выдано официальное удостоверение с правом посещения этих общин (здесь вновь проявилась политика использования любых форм разделения в Русской Церкви). Еп. Иоасаф отказался, заявив, что не собирается управлять епархией. Однако уже в июне он снова поехал в Ленинград, где пробыл восемь дней, пытаясь убедить архп. Димитрия (Любимова) передать под его окормление иосифлянские приходы Артемовского и Донецкого (Сталинского) округов. Еп. Димитрий отказал ему.
Через два месяца ситуация изменилась. В августе 1929 к еп. Ио-асафу, как уже отмечалось, обратилась часть «буевских» приходов Воронежской епархии с просьбой принять под свое окормление, а в декабре еп. Алексий (Буй) формально передал ему и остальные свои общины38. С этого времени к еп. Бахмутскому стали один за другим переходить приходы Донецкой, Днепропетровской, Подольской епархий и Северного Кавказа. В 1930 их число, по данным ГПУ, приближалось к 70, в том числе 23 - на Украине. Владыка рукоположил
109
около десяти священников, из них троих - по просьбе еп. Павла (Кратирова). Еп. Бахмутский Иоасаф назначал благочинных. Осуществлял он свою деятельность полулегально, так и не явившись в ОГПУ регистрировать приходы. Характерны его ответы на письменный запрос благочинного Борисоглебского окр о. Феодора Андреева - правда ли, что митр. Иосиф (Петровых) образовал в Уфе Синод и принял какие-то решения, нужно ли ему регистрироваться в качестве истинно-православного благочинного, поминать ли арестованного еп. Алексия (Буя), так как из-за этого возникают конфликты с властями и т.п. Относительно митр. Иосифа еп. Иоасаф ничего не ответил, но порекомендовал зарегистрироваться и разрешил не поминать еп. Алексия там, где это вызывает осложнения39.
В самом Новомосковске к Владыке открыто присоединился только один священник - о. Иоанн Добринский, а архимандриты Петр (Полознюк) и Серафим (Кравцов), формально не отделяясь от митр. Сергия, негативно отнеслись к Декларации и не служили в храмах. В Новомосковском районе в селах Карабиновка и Казначеевка приходы в течение двух месяцев 1930 окормлялись еп. Иоасафом, но затем вновь стали сергианскими. Таким образом, в Екатеринославской (Днепропетровской) епархии у Владыки остался один приход - община храма св. Александра Невского в Синельникове, присоединившаяся к нему в августе 1930 (настоятель о. Петр Стрельников). Сам еп. Иоасаф чаще всего служил в своей домовой церкви. 16 января 1931 в Новомосковске были арестованы архимандриты Петр и Серафим, еп. Иоасаф, его келейник Василий Дворченко и миряне.
На Подолье, в Тульчинском окр., еп. Иоасаф (Попов) окормлял 15 приходов. Следует отметить, что Подолье стало единственным местом на Западной Украине, где иосифлянская активность получила определенное распространение. Первые общины ИПЦ возникли там в 1928 под влиянием киевских священников о. Леонида Рохлица и о. Бориса Квасницкого. Активную роль в развитии движения играли иоанниты.- Они появились на Подолье еще до Октябрьской революции, признавали Патриарха Тихона, но после его смерти перестали посещать храмы. В 1925 в с. Паланка Тростянецкого района подольские иоанниты образовали скит, в котором жили 40 человек, оттуда расходились проповедники по всем окрестным селам. Иоанниты были принципиальными противниками советской власти, в политическом отношении они придерживались идеи единой неделимой Российской империи и выступали против украинизации (даже чтения Евангелия на украинском языке). В 1927 в Паланке были арестовны и высланы шесть человек. Однако руководителю - о. Григорию Никитину, монахиням Марии (Гусак), Анне (Шитько), Пелагее (Бойко) и другим удалось скрыться40.
110
В 1928 иоанниты сблизились с настоятелем церкви в сл. Ладыжинской о. Ферапонтом Подолянским и под его влиянием снова стали посещать храмы. На квартире о. Ферапонта в 1928-1929 проходили тайные собрания антисергианского духовенства. Он посылал мон. Анну (Шитько) к архп. Димитрию (Любимову) и митр. Иосифу (Петровых), получал от них послания, которые распространялись среди верующих. Осенью 1929 от о. Григория Никитина подольские иосифляне узнали о еп. Иоасафе (Попове). В октябре о. Ферапонт По-долянский с мон. Пелагеей (Бойко) поехал к Владыке с просьбой принять возглавляемую им группу духовенства из пятерых священников под свое окормление. Епископ согласился и назначил о. Ферапонта благочинным.
В марте 1930, во время нелегального собрания церковного актива ел. Ладыжинской, были арестованы, а затем сосланы о. Ферапонт Подолянский и о. Александр Лотоцкий. Еп. Иоасаф назначил новым благочинным о. Макария Нечисвского, приезжавшего к нему в Новомосковск вместе с мон. Анной (Шитько). Отец Макарий Нечиев-ский привлек к участию в движении чрезвычайно деятельного настоятеля церкви с. Ладыжино о. Макария Лесика. Он также ездил в Новомосковск и был в июле 1930 назначен благочинным вместо о. Макария Нечиевского. Число иосифлянских приходов на Подолье быстро росло - с пяти в начале 1930 до 15 в конце года: в ел. Ладыжинской, селах Паланка, Белоусовка, Ладыжино, Маньковка Тростянецкого района, Лукашевка, Коровки, Степашки, Ярмолинцы Гайсинского района, Ульяновцы, Клебань, Гута, Кинашево, Киркасовка Тульчинского района, Скрыцкое Брацлавского района.
В октябре 1930 в Тульчинский окр. приезжал из Новомосковска брат еп. Иоасафа, о. Андрей Попов. Он служил несколько дней в храмах сел Лукашевка и Кирсановка, а затем уехал на Кавказ. Владыка неоднократно отправлял в Ладыжинское благочиние свои послания, в том числе в сентябре 1930 воззвание, в котором говорилось, «чтобы верующие стояли на защите Православной Церкви, чтобы были верны ей и когда наступят трудные дни, чтобы верующие и пастыри Православной Церкви выступили на защиту Православия». Еп. Иоасаф считал, что иоанниты являются сектантами, и хотя соглашался окормлять их, пытался убедить рукоположенного им во священника о. Григория Никитина и приезжавших к нему монахинь в том, что они заблуждаются. К использованию украинского языка в богослужении Владыка (как и окормляемые им подольские приходы) относился резко отрицательно41.
В связи с введением пятидневной рабочей недели истинно-православные Подолья стали говорить, что советская власть начинает «уничтожать религию», в воскресные и праздничные дни застав-
111
ляет верующих работать, а не подчиняющихся высылает на Север. Из этого делался вывод, что наступило «царство антихриста», против которого нужно бороться. В то же время в период перевыборов в Советы церковный актив в некоторых селах (например, в с. Мань-ковка) выставлял свои кандидатуры в члены сельсоветов. В 1930 — начале 1931 подольские иосифляне по-прежнему продолжали поддерживать отношения с киевскими. Так, иеромонах Киевского Фео-фановского монастыря Паладий (Гичка) с лета стал служить в храме с. Лукашевка. Он часто ездил в Киев и встречался с о. Леонидом Рохлицем и о. Анатолием Жураковским. Ездила к о. Леониду и мон. Мария (Гусак).
Аресты подольских иосифлян происходили с 18 января по 17 февраля 1931; девятерых руководителей поместили в Винницкую тюрьму, среди них священников о. Макария Лесика, о. Макария Не-чиевского, Стефана Дзюбинского, Павла Юсупова, иеромонахов Тихона (Бурдейного), Паладия (Гичку), мон. Марию (Гусак). Однако многим, в том числе священникам Василию Дубинюку, Павлу Мацке-вичу, Илариону Подопригоре, мон. Анне (Шитько), удалось скрыться.
Независимо от еп. Иоасафа (Попова) на западе Днепропетровской епархии, в Криворожском окр., существовала еще одна большая группа иосифлянских приходов - два благочиния. Первое из них -Ингулецкое - возглавлял свящ. Николай Фоменко, с 1923 благочинный бывшего Криворожского викариатства. 13 января 1929 он вошел в контакт с еп. Алексием (Буем), присоединился к нему и получил благословение на служение в частном доме, так как его храм в с. Ис-кровка был закрыт. Вскоре о. Николай Фоменко перешел служить в Покровскую церковь с. Гуровка Долинского района. В его благочинии было 17 приходов, в том числе четыре - в районном центре с. Петрово. Отец Николай посылал Григория Пржегалинского к еп Алексию для рукоположения во священника. После ареста Владыки несколько месяцев Ингулецкое благочиние оставалось без окормления.
В июне 1929 о. Николай Фоменко с псаломщиком Гавриилом Вдовиченко приехал в Ленинград к архп. Димитрию. Они подали Владыке заявление о присоединении благочиния. Архиепископ сначала рекомендовал им войти в отношения с еп. Павлом (Кратиро-вым) или еп. Иоасафом (Поповым) как ближайшими, но в конце концов согласился принять их и рукоположил Гавриила Вдовиченко во диакона. В ноябре 1929, после ареста еп. Димитрия, Ингулецкое благочиние перешло на самостоятельное управление, хотя поддерживало отношения с другими украинскими иосифлянами. В 1930 о. Николай Фоменко два раза посылал в Киев членов приходского совета с. Гуровка, чтобы они привезли свечи и пригласили истинно-православных священников в пустующие храмы благочиния42.
112
Осенью 1930 в селах Липовке и Анновке Пятихатского района произошло вооруженное выступление крестьян, якобы подготовленное организацией «Сыны Украины». Волнения вспыхнули на почве хлебозаготовительной кампании. Вскоре они перекинулись на с. Боковое Долинского района, где в это время местный иосифлянский священник Ипполит Самолюк проводил беспрерывное сорокадневное церковное служение (сорокоуст) Следственные органы сделали вывод, что именно он играл одну из руководящих ролей в выступлении крестьян. Репрессии затронули и соседнее иосифлянское Брато-любовское благочиние, которое возглавлял настоятель церкви с. Вар-варовка Долинского района о. Максим Журавлев. Он был избран благочинным съездом духовенства и мирян Братолюбовского окр. еще 13 августа 1923. В январе 1929 о. Максим со своим благочинием, состоящим из шести приходов, присоединился к еп. Алексию (Бую). Он направлял к Владыке для рукоположения во священника диакона церкви с. Софиевка Сергия Синицкого. После ареста еп. Алексия о. Максим Журавлев наладил отношения с еп. Серпуховским Максимом (Жижиленко), а затем с архп. Димитрием. 16 января 1931 в Криворожском окр. были арестованы иосифляне, в том числе священники о. Николай Фоменко, о Максим Журавлев, о. Ипполит Самолюк, о. Михаил Вдовиченко, о. Иоанн Швидченко. Однако многие истинно-православные священнослужители округа тогда еще оставались на свободе.
Остальные украинские иосифляне, прежде всего в Полтавской, Зиновьевской и Одесской епархиях, находились под влиянием прот. Григория Селецкого и архим. Варсонофия (Юрченко). В Полтаве иосифлянских храмов не было, однако в начале 1928 сложилась небольшая группа истинно-православных мирян. Состояла она в основном из бывших прихожан Троицкой церкви, где до ареста в 1926 служил еп. Прилукский Василий (Зеленцов). Возглавляли эту группу духовная дочь еп. Василия Ольга Лекторская и арендатор мельницы Иван Авилов.
Во второй половине 1927 О.И.Лекторская неоднократно встречалась с жившим в ссылке сначала в Харькове, а затем в Воронеже прот. Николаем Пискановским, получала от него антисергианскую литературу, ездила к архп. Серафиму (Самойловичу) в Углич. Именно о. Николай познакомил ее с о. Григорием Селецким. К весне 1928 полтавские иосифляне подготовили и отправили митр. Сергию свое обращение с резкой критикой Декларации. Под этим документом подписались несколько уважаемых в городе мирян. До приезда в Полтаву о. Николая Пискановского они изредка ходили в сергиан-ские храмы, но затем перестали. Неоднократно приезжал в город и о. Григорий Селецкий43.
113
Поддерживали полтавские иосифляне отношения и с еп. Василием (Зеленцовым), взгляды которого претерпевали сложную эволюцию. В январе-феврале 1928 О.И.Лекторская получила от Владыки из Соловецкого лагеря посылку с рукописью «Мое завещание», в которой содержались наставления его прилукской пастве в отношении деятельности митр. Сергия и советской власти. Владыка осуждал как Декларацию, так и «Завещание» Патриарха Тихона 1925, указывал, что Церковь не должна признавать существующую безбожную власть, писал и о «сатанинском происхождении» Ленина. В другом его письме, разосланном ранее окормляемому еп. Василием духовенству говорилось: «В каждом месте все твердые в преданности Христу пусть организуются в местные общества "друзей господних"»44. Однако в ноябре 1928 во время свидания с О.И.Лекторской в ленинградской пересыльной тюрьме (по дороге из Соловков в сибирскую ссылку) Владыка высказал иную точку зрения. Он осудил еп. Димитрия (Любимова), назвав его раскольником, и передал своей духовной дочери письмо, в котором говорилось, что митр. Сергия нельзя осуждать за его Декларацию и оппозиция должна примириться с ним, а не устраивать раздоров в тяжелое для Церкви время. Видимо, здесь сказались убеждения группы лояльных к Заместителю Местоблюстителя соловецких архиереев, прежде всего архп. Илариона (Троицкого). Останься еп. Василий при прежних взглядах, он, скорее всего, и не был бы освобожден. Однако через несколько месяцев в сибирской ссылке Владыка вновь пересмотрел свою позицию, причем теперь он значительно превзошел в непримиримости даже иосифлян. В июле 1929 епископ послал О. И.Лекторской письмо, в котором сообщал, что вскоре собирается отправить митр. Сергию «увещевание», чтобы тот до 25 декабря отказался от Декларации. Если же Заместитель Местоблюстителя не откажется и не покается, то его следует считать раскольником и он, еп. Василий, проклянет митр. Сергия.
В августе О.И.Лекторская действительно получила по почте рукопись объемом в 100 страниц, которую Владыка просил переслать Заместителю Местоблюстителя В этом произведении, помимо прочего, говорилось о необходимости борьбы с советской властью всеми возможными способами вплоть до террора и вооруженных восстаний. О.И.Лекторская не решилась отправить его в Москву и показала о. Григорию Селсцкому. Отец Григорий одобрил идейное содержание рукописи, но категорически не согласился с предложенными методами борьбы, заявив, что сражаться нужно исключительно духовно, а не оружием. Он скопировал произведение и также посоветовал не отправлять его в столицу из-за чрезвычайной резкости. Однако еп. Василий в еще одном письме пригрозил О.И.Лекторской, что прокля-
114
нет ее за неисполнение своей просьбы, и она в октябре 1929 переслала рукопись митр. Сергию. В то же время еп. Прилукский был арестован, отправлен в Москву, приговорен к высшей мере наказания и 4 апреля 1930 расстрелян45.
Следует отметить, что в 1929 группа полтавских иосифлян считала еп. Василия близким по взглядам, помогала ему материально, а в сентябре отправила Владыке целую посылку истинно-православной литературы с целью окончательно убедить в необходимости присоединения к иосифлянам. Возможно, изъятие этой литературы на обыске сыграло роль при аресте еп. Василия. Первые 20-30 антисер-гианских воззваний и посланий полтавцы получили еще от прот. Николая Пискановского, затем около десяти - от священника церкви с. Мозолеевка Кременчугского окр. о. Александра Дубины.
В дальнейшем документами их снабжал в основном о. Григорий Селецкий. Например, в 1928 он передал О.И.Лекторской «Письма к друзьям» прот. Валентина Свенцицкого. В свою очередь, полтавцы распространяли произведения еп. Василия. Так, они были изъяты у арестованного в январе 1931 в Богодухове иосифлянского священника о. Петра Петина46.
В Полтаву неоднократно приезжали служить на квартирах местных иосифлян истинно-православные священники из Харькова, Киева, Воронежа. В то же время О.И.Лекторская по заданиям о. Григория Селецкого и о. Николая Пискановского ездила в Москву, Ленинград, Воронеж, Углич, Киев и Сочи, а И.Ф.Авилов поддерживал отношения с архп. Димитрием (Любимовым). Помимо полтавской, в епархии были- и другие общины иосифлян - в Кременчуге и две сельские во главе со священниками Владимиром Трипольским и Александром Дубиной (арестован и сослан в 1930). Аресты в Полтаве шли с 16 января по 5 апреля 1931, пять человек прошло по групповому делу Истинно-православной церкви на Украине. Почти все рукописи еп. Василия были изъяты при обыске у О.И.Лекторской и приобщены в качестве вещественных доказательств.
Наибольшим влиянием о. Григорий Селецкий и архим. Варсоно-фий (Юрченко) пользовались в Зиновьевской (Елисаветградской) епархии, в местах прежней службы. Так, после того как был выслан управляющий епископией Владыка Онуфрий, а затем и его заместитель еп. Макарий, в мае 1927 нелегально приехавший из Харькова архим. Варсонофий собрал местное духовенство. В протоколе говорится о том, что права управления епископией, в соответствии с пожеланием еп. Онуфрия, передаются прот. Григорию Селецкому.
Вскоре после опубликования Декларации, в сентябре 1927, митр. Сергий прибыл в Зиновьевск и провел собрание священнослужителей на квартире благочинного прот. Николая Виноградова. Отец
115
Григорий Селецкий резко осудил указанный документ, но его поддержали только трое из шестерых присутствовавших священников. Так наметилось будущее разделение47.
Уже в декабре 1927, после выхода декларации экзарха Украины митр. Михаила (Ермакова), все три зиновьевских прихода Московской Патриархии фактически отошли от Заместителя Местоблюстителя. Сказался авторитет о. Григория Селецкого. Ситуация изменилась к весне 1928. Была закрыта Знаменская «Быковская» церковь, затем был передан обновленцам Покровский храм на Ковалевке, настоятелем которого ранее служил о. Григорий Селецкий. В оставшейся Петропавловской церкви в мае произошел раскол - священники о. Василий Соколов, М.И.Романовский и С.П.Ковалев ушли из нее, признав Декларацию митр. Сергия. В январе 1929 им удалось организовать свою общину и получить Скорбященскую церковь в Николаевской слободке. Все иосифлянское духовенство Зиновьевска перешло в Петропавловский храм: протоиереи Николай Виноградов и Платон Купчевский, священники Павел Дашкеев, Иоанн Любав-ский, Виктор Огневцев, диаконы Михаил Донне, Азбукин.
Летом 1928 (по другим сведениям - в январе 1929) о. Николай Виноградов с о. Григорием Селецким ездил к архп. Димитрию в Ленинград. Владыка согласился принять приходы Зиновьевской епи-скопии, выдал об этом документ и назначил о. Николая своим благочинным. В дальнейшем архп. Димитрий рукополагал священников (например, диакона Сосновской церкви Гавриила Бандурко), освящал антиминсы, налагал церковные епитимьи. Назначениями и перемещениями он не занимался, поручив это о. Николаю. Кандидаты на священнические должности перед поездкой к Владыке всегда должны были получить от благочинного необходимую рекомендацию. Следует отметить, что о. Николай был духовником о Григория Селецкого и пользовался большим авторитетом в сельских приходах Зиновьевского окр.48
В его благочиние в 1928-1930 входило 14 храмов, в Бобринце и селах Савичевка, Кампанеевка, Леляковка, Большая Выска, Осит-няжки, Красновершка, Сасовка, Губовка, Севериновка, Гильния, Фе-доровка, Орлово-Балка, Палиевка. Кроме того, в январе 1929 к иосифлянам перешли приходы в селах Тарасовка и Калиновка, причем в последнем миряне изгнали сергианского священника. Также в 1929 самостоятельно решила перейти к архп. Димитрию группа священников Благодатского района: Иосиф Корольчук, Макарий Цыкин, Молодченко и Найдовский, служившие в храмах сел Благодатное, Семеновка и др. Владыка, получив от них прошение, послал запрос о. Николаю Виноградову и в дальнейшем поручил их его ведению. В Зиновьевском окр. существовало еще одно самостоятельное иосиф-
116
лянское благочиние - Елисаветградовское, которое возглавлял прот. Николай Российский. Он служил настоятелем Казанской церкви в с. Елисаветградовка и присоединился к архп. Димитрию при содействии о. Григория Селецкого и о. Николая Виноградова. В благочинии о. Николая Российского было несколько приходов: в селах Дмитриевка, Красноселье, Казарни, Долино-Каменка Знаменского района, Михайловка, Верхние Байраки Елисаветградовского района и др. Власти пытались помешать дальнейшему распространению иосиф-лянской активности в округе: еще в 1928 был арестован и выслан в Сибирь настоятель церкви с. Оситняжки о. Сергий Ивахнюк, его сменил о. Иоанн Мельников. В 1930 были расстреляны о. Иоанн и о. Петр Матковские из Елисаветградовского благочиния, высланы священник Тарасов, о. Сергий Ненко, псаломщик церкви с. Акимовка Хме-левского района Борис Егоров. И все же переход сергианских священнослужителей Зиновьевского окр. в ИПЦ продолжался. Он сопровождался специальной процедурой - принесением покаяния Подобное покаяние в 1930 принесли священники Односум, Василий Алексеев, Василий Кравченко и другие. Отец Василий Соколов после интервью митр. Сергия корреспондентам газет «Известия» и «Беднота» 15 февраля 1930 возмутился отрицанием Заместителя Местоблюстителя факта гонений на церковь в СССР и решил вновь отделиться от него. 22 мая 1930 он встретился в Харькове с еп. Павлом (Кратировым) и изложил свои взгляды на сергианских иерархов как подлежащих церковному суду, но не лишенных благодати (как считали зиновьевские иосифляне). Владыка поддержал о. Василия и принял его в общение. Отец Василий Соколов ушел из Скорбященской церкви, но в причт иосифлянской Петропавловской его не приняли, требуя всенародного покаяния. Отец Василий с таким условием не согласился и до ареста в январе 1931 совершал службы на квартирах. Кроме еп. Павла, он поддерживал отношения с киевлянами: о. Анатолием Жураковским, профессорами Экземплярским и Кудрявцевым49. В случае с о. Василием Соколовым определенную роль сыграли и напряженные отношения о. Григория Селецкого и архим. Варсо-нофия (Юрченко) с еп. Павлом. В то же время с «буевцами» контакты были вполне дружественными. Так, с лета 1930 в церковной сторожке Петропавловского храма жил о. Гавриил Губаревский, высланный из Центрально-Черноземной области. Он выполнял работы по расчистке посадок и изредка служил в церкви. В связи с тем, что зиновьевские иосифляне не признавали еп. Павла (Кратирова), после ареста архп. Димитрия (Любимова) они остались без архиерея. Возник план избрать тайным епископом о. Григория Селецкого. В мае 1930 в Зиновьевск приехал архим. Варсонофий с о. Никитой Ольшанским из Александрийского округа для обсуждения необхо-
117
димости избрания и рукоположения нового истинно-православного архиерея для епископии. Тайное собрание, на котором присутствовало все иосифлянское духовенство города, постановило избрать отца Григория Сслецкого. Правда, о. Николай Виноградов, желая оставаться в рамках легальности, отказывался иметь тайного епископа, но архим. Варсонофий в сентябре 1930 вновь приезжал в Зиновь-евск, настаивая на кандидатуре о. Григория. Осуществить хиротонию не удалось из-за массовых арестов в январе 193150.
15 января в Зиновьевском окр. были арестованы 16 священнослужителей, тринадцать из них прошли по делу Истинно-православной церкви на Украине. Параллельно было сфабриковано второе дело «Зиновьевской военно-офицерской контрреволюционной организации», которая якобы существовала с 1924 во главе с полковником А.С.Карпенко. Уже с момента возникновения организации в ней будто бы состоял о. Михаил Романовский, который весной 1927 привлек в нее еще шестерых священнослужителей - о. Симеона Ковалева, о. Николая Виноградова, о. Василия Соколова, о. Павла Дашке-ева, о. Платона Купчевского и о. Иоанна Любавского. Таким образом, по поручению Карпенко была создана церковная антисоветская ячейка. Впоследствии она разделилась на сергиан и иосифлян. Уже одно это свидетельствует о невозможности ее существования и деятельности в рамках «военно-офицерской организации» до января 1931, как пыталось доказать ОГПУ. Всего по второму делу в округе был арестован 81 человек51.
Не менее сильным, чем в Зиновьевском, было иосифлянское движение в другом округе епархии - Александрийском. В Александрии благочинным служил родственник о. Николая Пискановского, прот. Антоний Котович. В марте 1928 его жена Нина Феофиловна привезла к еп. Алексию (Бую) в Воронеж ходатайство о принятии александрийских приходов. Отец Антоний публично заявил в Покровской церкви, где служил, о выходе из подчинения экзарху Украины митр. Михаилу (Ермакову). Вскоре о. Антоний был уволен из храма и от должности благочинного. Подавляющая часть приходов благочиния последовала за ним: в селах Пустельниково, Головковка, Звенигоро-док, Марто-Ивановка, Ивановка, Березовка, Новая Прага, Недогарок, Красная Каменка, Войновка, Счастливое, Куколовка и Новостаро-дуб. Сергианскими остались только Покровская церковь в Александрии и храм с. Протопоповка, а затем и протопоповский приход присоединился к иосифлянам. Правда, в самом городе истинно-православного храма не было, и священники - о. Иоанн Швачко, о. Антоний Котович, о. Никифор Брюховицкий - служили на квартирах52.
После ареста еп. Алексия (Буя) о. Антоний Котович установил контакты с еп. Серпуховским Максимом (Жижиленко), но вскоре
118
сам был арестован. Поводом для ареста была изъятая при обыске у Глинского благочинного о. Симеона Рябова антисергианская литература, присланная ему о. Антонием. После тюремного заключения о. Антоний был выслан в Енисейск и во второй половине 1930-х расстрелян53. На должности иосифлянского благочинного его сменил настоятель церкви с. Красная Каменка о. Иларион Генкин, помощником благочинного стал священник храма с. Войновка о. Никита Ольшанский. В июне 1929 о. Иларион с Ингулсцким благочинным о. Николаем Фоменко ездил в Ленинград и был принят архп. Димитрием в его ведение. Владык Алексия (Буя) и Димитрия (Любимова) александрийские иосифляне поминали вплоть до 1931. Практически жизнью благочиния во многом руководил архим. Варсонофий (Юр-ченко), служивший в нем в середине 1920-х.
В Александрийском округе не было иосифлянских монастырей, но существовали ссстричества. А в 1929 настоятель церкви с. Березовка иеромон. Авсркий (Орленко) попытался организовать с частью своих прихожан тайный скит в Сибири. Правда, эта попытка не удалась, и он вернулся обратно.
В 1930 о. Иларион Генкин находился под следствием по обвинению в «агитации против снятия колоколов». 16 января 1931 было арестовано семь александрийских священников: Г.Р.Бублик, о. Иларион Генкин, о. Никита Ольшанский, И.С.Жушман, о. Иоанн Швачко, Д.А.Оратовский, Ф.В.Белинский, диакон и три мирянина, в том числе Н.Ф.Котович. Все они прошли по делу Истинно-православной церкви на Украине54.
Относительно Одесской епархии пока известно немного. В самой Одессе иосифлянской была «Ботаническая» церковь, в которой служил прот. Александр Введенский. В Ананьеве в окормлении у архп. Димитрия (Любимова) находился о. Венедикт Корольчук, который в 1929 со своей общиной перешел к еп. Павлу (Кратирову) В церкви с. Мутыхи Шевченковского района служил иеромон. Фаддей (Тарасенко), общину ИПХ в с Матьясы возглавляли иеромонахи Гудаил и Досифей, летом 1930 приезжавший в Херсон к местным
антисергианам.
Известно также, что в конце 1927-1931 действовала тайная церковь в с. Бельведеры Новоархангельского района. Иосифлянским благочинным в Одессе был священник Орлов55.
Первомайский округ на севере Николаевской епархии находился под влиянием архим. Варсонофия (Юрченко), который в 1926, перед высылкой в Харьков, служил там благочинным. В Первомай-скс с ним поддерживал отношения диакон Петр Чернобыль, неоднократно приезжавший в Харьков. Диак. Петр был арестован 16 января 1931 вместе с александрийскими иосифлянами и по делу Истинно-
119
православной церкви на Украине приговорен к 3 годам концлагеря. Кроме того, в с. Ольшанка Первомайского района жил бывший афонский монах Алексий. Он поминал только митр. Петра (Полянского) и в сентябре 1929 привозил в Зиновьевск о. Платону Купчев-скому воззвания с анафемой митрополитам Сергию (Страгород-скому) и Михаилу (Ермакову), якобы (по данным следствия) доставленные из Греции от настоятеля русского монастыря на св. горе Афон56.
Существовавшее же на остальной части Николаевской и в Херсонской епархии антисергианское движение, строго говоря, нельзя назвать иосифлянским. Возникло оно в конце 1927-1928 и было в значительной степени вызвано смещением Заместителем Местоблюстителя архп. Херсонского Прокопия (Титова) с занимаемой им кафедры. Владыка Прокопий после ареста в 1925 находился в Соловецком лагере (до ноября 1928), а затем в Тобольской ссылке. В октябре 1927 временно управляющим Херсонской и Николаевской епархиями вместо него был назначен архп. Одесский А.натолий (Грисюк). Акт вызвал недовольство у многих священнослужителей епархии, особенно не согласных с текстом Декларации 1927. Осенью же 1928 семнадцать украинских архиереев (находящихся под следствием или в заключении) были лишены своих кафедр указом митр. Сергия и Св. Синода. Подобная акция вызвала усиление антисерги-анских настроений на Украине. Не случайно многие приходы там стали иосифлянскими именно осенью 1928. Даже экзарх Украины митр. Михаил (Ермаков) в беседе с николаевским прот. Григорием Синицким назвал этот указ «грубой ошибкой»57.
В сентябре 1928 был смещен со своей кафедры и архп. Прокопий (Титов), а Херсонская и Николаевская епархии присоединялись к Одесской. Авторитетный в Николаеве прот. Григорий Синицкий 1 октября отделился от архп. Анатолия (Грисюка) и митр. Сергия. В ; 1922 - начале 1923 он единственный в городе вел открытую активную борьбу с обновленцами. Отец Григорий ушел из Скорбященской «Новокупеческой» церкви и стал служить на квартирах. За ним последовали диакон Николаевской церкви Иоанн Павловский и много мирян. Вскоре о. Григорий был запрещен в священнослужении. В
1929 он ездил к еп. Дамаскину (Цедрику) в Стародуб, переписывался с архп. Прокопием, который хотя и выпустил послание, осуждавшее Декларацию, не отделился от митр. Сергия и не одобрял этого шага о. Григория. Владыка Прокопий сообщил в Николаев, что до августа
1930 он состоял в переписке с Патриаршим Местоблюстителем митр. Петром (Полянским)58.
Отец Григорий Синицкий поддерживал отношения и с иосифлянами Зиновьевска и Харькова (в частности с о. Григорием Селец-
120
ким). От них он получил воззвание «Церковь в пустыне», копию которого отправил в Херсон. Однако когда архп. Димитрий (Любимов) прислал ему письмо с предложением перейти в его ведение, о. Григорий отказался. Община о. Григория Синицкого существовала до января 1931. Один из ее членов, С.Ф.Воробьев, был обвинен в том, что 2 декабря 1930 руководил забастовкой на заводе №61 и призывал рабочих к расправе с коммунистами. Сам о. Григорий, по показаниям свидетелей, молился о Николае II и на собраниях общины говорил: «Чем ночь темнее, тем ярче звезды, чем глубже скорбь, тем ближе Бог, мы накануне последних времен антихриста»59.
С о. Григорием Синицким поддерживал отношения настоятель церкви с. Пересадовка Николаевского окр. о. Илия Таковила, также поминавший лишь архп. Прокопия (Титова) и митр. Петра (Полянского). 15 января 1931 в Николаеве были арестовани 11 человек, дело на пятерых из них выделено в отдельное производство, а остальные шестеро обвиняемых, в том числе о. Григорий Синицкий, о. Иоанн Павловский, С.Ф.Воробьев, прошли по коллективному делу Истинно-православной церкви на Украине60.
Похожая ситуация существовала в Херсоне. Там часть духовенства еще раньше, сразу же после назначения архп. Анатолия (Грисюка) временно управляющим епархией, отделилась от него и митр. Сергия. Когда архп. Анатолий 26 октября 1927 впервые приехал в Херсон, благочинный прот. Иоанн Скадовский, протодиак. Михаил Захаров, священник Димитрий Мирошкун и иеромон. Афанасий его не признали. В беседе с Владыкой они отвергли его права на управление Херсонскую и Николаевскую епархии как неканонические. Архп. Анатолий несколько месяцев ждал обещанных письменных объяснений, но не дождался и запретил «бунтовщиков» в священнослужении в пределах епархии. Отец Иоанн Скадовский и о. Михаил Захаров были изгнаны из кафедрального собора и стали служить на квартирах. Они пытались добиться у властей выделения им церкви как «особому независимому течению», но получили отказ61.
Община о. Иоанна Скадовского в Херсоне насчитывала около ста человек, он выезжал служить в окрестные села. Антисергианские настроения получили распространение в Херсонском, Голопристан-ском и Цюрупинском районах, среди большинства монахинь Успенского в Алешках и Благовещенского монастырей. К 1928 эти обители были уже закрыты и их насельницы проживали в разных селах округа, прежде всего в с. Арнаутки и с. Алешки. Так, мон. Мария (Хо-данович) из Арнауток жила в Херсоне, монахини Ипполита (Бар-ковская) и Филарета, а также мон. Анна (Кулида) и мон. Митродора (Кобылкина) - в с. Малые Копани. Настоятелем церкви с. Малые Копани служил отделившийся от митр. Сергия о. Димитрий Мирош-
121
кун В 1930 о Димитрий был арестован и приговорен к высшей мере наказания Храм был передан сергианам, и монахини перестали в него ходить Известно также, что к январю 1931 настоятелем храма в с Архангельское Херсонского окр был иосифлянский священник о Константин Пароконев, ранее служивший в Зиновьевском окр 62
О Иоанн Скадовский постоянно общался с архп Прокопием (Титовым) и прот Григорием Синицким, который был его духовником Отец Иоанн ездил на свидания с Владыкой в лагерь в 1926 и 1928, а его жена Екатерина ездила к месту ссылки архиепископа в Обдорск в конце 1928 и 1930 В конце 1930 на обратном пути около Тобольска она была арестована и в Херсон не вернулась Протодиак Михаил Захаров, в свою очередь, переписывался с архп Прокопием (Титовым), игум Варсонофием (Юрченко) и епископами Дамаскином (Цедриком) и Нектарием (Трезвинским) Отец Иоанн Скадовский остался верным Владыке Прокопию и отказывался признать архп Димитрия (Любимова) Следует отметить, что в обшине о Иоанна Ска-довского были и отдельные иоанниты, например П П Письменный Херсонское управление ОГПУ с октября 1929 осуществляло слежку за местными антисергианами, но аресты прошли только 15 января 1931 — в Херсоне и в селах Арнаутки и Малые Копаны Семь человек из задержанных - о Иоанн Скадовский, о Михаил Захаров, монахини Мария (Ходанович), Анна (Кулида), Митродора (Кобыл-кина) и миряне К Я Кулида, Д Г Клименко - прошли по делу Истинно-православной церкви на Украине63
Это дело было сфабриковано ГПУ УССР в январе-июне 1931 В качестве обвиняемых было привлечено 140 иосифлян два епископа, 52 священника, 19 монашествующих, семь диаконов и псаломщиков, 60 мирян В обвинительном заключении утверждалось, что «контрреволюционная организация церковников "Истинно-православная церковь" была широко разветвлена и охватывала своими филиалами весь Советский Союз», в том числе Украину В республике якобы существовала жестко организованная сеть групп и ячеек ИПЦ, непосредственно управляемая Ленинградским и Московским центрами Эта сеть, по версии ГПУ, состояла из трех филиалов Харьковского во главе с еп Павлом (Кратировым), Днепропетровского, руководимого еп Иоасафом (Поповым), и Одесского, возглавляемого о Григорием Селецким и игум Варсонофием (Юрченко) В первый филиал входило одиннадцать групп Харьковская, Сумская, Сталинская, Киевская, Дебальцевская, Кадиевская, Мариупольская, Попаснянская, Бердянская, Славянская, Краснолучинская, во второй филиал - три Новомосковская, Криворожская, Ладыжинская, в третий филиал - пять Полтавская, Зиновьевская, Александрийская, Николаевская и Херсонская Они, в свою очередь, состояли из ячеек
122
«каждая группа и ячейка имели своих непосредственных руководителей из особо доверенных и надежных лиц, связанных с руководителями филиалов Благодаря постоянным связям центров с филиалами, было обеспечено систематическое руководство контрреволюционной деятельностью периферийных ответвлений контрреволюционной организации»64 Как видно из сказанного выше, иосифляне в разных населенных пунктах Украины зачастую не только не поддерживали «постоянную связь», но и находились в напряженных отношениях.
Постановлением Особого совещания при КОГПУ (от 14 декабря 1931) 53 человека были приговорены к 3 годам концлагеря, 58 - к высылке в Северный край на 3 года, пять - к лишению права проживания в 12 населенных пунктах с прикреплением к определенному месту жительства на 3 года, и десять были освобождены из-под стражи Постановлением Коллегии ОГПУ (от 2 января 1931) еп Павел (Кратиров), о Василий Подгорный и о Григорий Селецкий были приговорены к 10 годам концлагеря, а еп Иоасаф (Попов), игум Варсонофий (Юрченко), игум Евстратий (Грумков), архим Мака-рий (Величко), А И Краснокутский, о Николай Толмачев, о Феодор Павлов, о Димитрий Иванов, о Борис Квасницкий, С П Лабинский и о Иоанн Скадовский - к 5 годам концлагеря65
Репрессии 1931 не смогли полностью уничтожить иосифлянскую активность на Украине После закрытия всех храмов истинно-православных в Киеве тайные службы совершались в пригородном поселке Ирпень, где на даче Е Д Бабенко продолжала существовать женская монашеская община Известно, что 5 октября 1932 из Киева к «буевцам» в с Углянец под Воронежем приехали 25 иосифлянских монахинь, но уже через несколько недель и там начались аресты Монашеская община в Ирпени прекратила существование только после арестов в июле 1937 Один из семи обвиняемых по этому делу был расстрелян, а 4 сентября 1937 остальные шесть приговорены к 8-10 годам лагерей Они были отправлены под Магадан в лагерь Молга Елене Бабенко удалось отправить об этом телеграмму бывшим инокиням Покровского монастыря, тайно жившим в Киеве66
В середине 1930-х, после почти пятилетнего пребывания в заключении, был освобожден ставший инвалидом игум Варсонофий (Юрченко) Он вернулся в Харьков и вновь начал совершать тайные службы на квартирах Отец Варсонофий ездил окормлять свою паству в разные города Украины, Белоруссии, Кубани Во время одной из таких поездок в 1936 в Одессе он был арестован и отправлен в колымские лагеря67
13 июля 1935 в Киеве были арестованы три иосифлянских священнослужителя иеромон Каленик (Хоменко), священники о Ди-
123
митрий Шпаковский и о. Игнатий Шпаков. Каждый из них окормлял тайную общину истинно-православных мирян. При аресте о. Димитрия Шпаковского было найдено послание еп. Дамаскина (Цед-рика), грамота о награждении им о. Димитрия золотым наперсным крестом. Еще в 1930 о. Димитрий Шпаковский перешел под окорм-ление еп. Павла (Кратирова), после его ареста пытался связаться с находящимся в заключении архп. Димитрием (Любимовым), а с
1934 наладил общение с еп. Дамаскиным (Цедриком), который в это время окончательно присоединился к иосифлянам и даже возглавил несколько приходов в России и на Украине. Владыка назначил о. Димитрия Шпаковского киевским благочинным, хотя фактически его полномочия были шире. Так, в 1934 о. Димитрий назначил приехавшего из Ленинграда иосифлянского иеромонаха Варсонофия (Юшкова) настоятелем церкви с. Болотня Могилев-Подольского округа. В сентябре 1934 еп. Дамаскин был арестован в Херсоне и сослан в Северный край. Оттуда он отправил о. Димитрию послание от 23 июня
1935 о необходимости окончательного перехода священников ИПЦ на нелегальное положение. Это послание было обнаружено на одном из обысков и приобщено к делу. Все, кто был арестован в июле 1935, 19 ноября были приговорены к 3 годам ссылки в Северный край68.
6 июля 1933 был освобожден из Белбалтлага о. Евгений Лукьянов, вернулся в Киев и устроился работать печником. Он четыре года вел активную нелегальную церковную деятельность, окормляя бывших членов общины о. Анатолия Жураковского, тайно служил на квартирах, на Соломенском кладбище, ежегодно совершал панихиды по архим. Спиридону (Кислякову), отпел иосифлянина Александра Косткевича в апреле 1937.
Отец Евгений переписывался с бывшими в ссылке о. Анатолием Жураковским и о. Андреем Бойчуком. Он по-прежнему резко негативно относился к митр. Сергию (Страгородскому), «так как Сергий, мол, в контакте с большевиками стремится уничтожить православную веру». Отец Евгений Лукьянов был арестован 12 июня 1937. Постановлением Тройки Киевского областного управления НКВД УССР (от 9 октября 1937) он был приговорен к высшей мере наказания и 16 октября расстрелян. Уже после ареста о. Евгения на квартире его жены Софьи Лукиничны продолжались тайные собрания и службы иосифлян69.
В начале июня 1939 возвратился в Киев из ссылки о. Андрей Бойчук. В столице Украины жить ему было запрещено, и о. Андрей с 15 июня до 9 декабря 1939 работал в Белой Церкви, сначала сторожем больницы, а затем весовщиком птицекомбината. В этот период к нему приезжали из Киева иосифляне мон. Каленик (Хоменко) и У.Квасницкий. В декабре 1939 о. Андрей оставил работу и переехал
124
в Днепропетровск, где прожил полтора года на нелегальном положении. Ночевал он на квартирах у монахинь Наталии, Феодоры, бывшей певчей Покровской церкви Фени и других, отправлял требы на киевских кладбищах. Отец Андрей поддерживал отношения со схи-мон. Еразмом (Прокопенко) и бывшим псаломщиком Преображенской церкви, преподавателем математики и физики на медицинских курсах Красного Креста Алексеем Глаголевым, который ранее был духовным сыном о. Анатолия Жураковского. Отец Андрей Бойчук неоднократно совершал тайные службы на квартире Алексея Глаголева, который и сам хотел принять священнический сан. В 1940 он посетил проживавшего в Киеве престарелого схиархп. Антония (Абашидзе) и просил рукоположить его во священника, но Владыка отказался. Отец Андрей Бойчук был арестован незадолго до начала войны, 7 мая 1941. Обвинительное заключение было составлено 25 июня, а 7 июля 1941 постановлением НКВД и прокурора УССР он был приговорен к высшей мере наказания и в тот же день расстрелян70.
Некоторые украинские иосифляне все же уцелели к началу Великой Отечественной войны. Так, бывший харьковский прот. Николай Загоровский, отбывший пятилетний срок заключения на Соловках, в 1941 жил в Обояни Курской области. После взятия города немцами он возвратился в Харьков, где совершал богослужения в собственном доме. В 1943 о. Николай оставил город вместе с отступавшими германскими войсками и умер на границе с Польшей, в Перемышле. Таким образом, иосифлянство на Украине прослеживается до 1940-х.
* * *
С украинскими иосифлянами теснейшим образом были связаны их единомышленники на юге России. Епископ Майкопский Варлаам (Лазаренко), официально ушедший на покой и поселившийся в горах Северного Кавказа в 1927, первым объединил отошедшее от митр. Сергия духовенство Кубани и северо-востока Украины. Передав в марте 1928 окормление своих приходов еп. Алексию (Бую), Владыка Варлаам стал его представителем в горах Северного Кавказа, возглавляя Армавирский, Майкопский и Черноморский округа71.
Следует отметить, что в этом районе уже несколько лет существовали тайные общины имяславцев.
По материалам «Бригады ленинградских безбожников», в 1920 на территории Черноморского, Майкопского и Армавирского округов некоторые имяславцы - иеромон. Феодор (Григорович), Яковлев, Бутенко - объединились с центром в с. Бабук-аул, возглавлял их «совет двенадцати», который руководил станичными общинами, объединявшими от 5 до 60 человек. Несмотря на их тайный характер,
125
часть общин была к 1928 раскрыта органами ОГПУ. Так, в июне 1927 в Сочинском районе была арестована большая группа имяслав-ского духовенства - 38 монахов и монахинь72. Еп. Варлаам 12 декабря 1926 был арестован в Туапсе по обвинению в причастности к контрреволюционной организации и проведении антисоветской агитации, однако дело было прекращено.
Ближайшими помощниками еп. Майкопского в 1928—1929 были иеромонахи Макарий (Олейников) и Иоанникий, они часто приезжали в Елец. Из протокола допроса о. Стефана Степанова: «После передачи своих приходов еп. Алексию еп. Варлаам уехал в горы Кавказа и оттуда присылал своих посланных к еп. Алексию за указаниями, распоряжениями, рукоположениями, награждениями, по-стриганием в монашество и т.д.»73 Иеромон. Макарий с 1927 возглавлял общину из десяти монахов в урочище Туапсинского заповедника.
Весной 1928 еп. Козловский Алексий (Буй) назначил благочинным иосифлянских приходов части Кубани и Ставрополя священника из Ейска Василия Перепелкина, бывшего офицера, к этому времени уже 14 раз подвергавшегося арестам. Отец Василий был хорошим проповедником, и Владыка наградил его палицей. Однако у о. Василия вскоре начались резкие конфликты с духовенством Северо-Кавказского края, окормляемым непосредственно еп. Димитрием (Любимовым). Еще в начале 1928 еп. Димитрий назначил своими благочинными двух протоиереев из Пятигорска - Николая Стефа-новского и Герасима Цветкова, затем поставил ряд священников на Кубани. Например, о. Петр Петин, служивший в храме с. Братеницы Харьковского округа, весной 1928 съездил в Ленинград к еп. Димитрию и был назначен им в церковь кубанской стан. Малороссийской, и служил до закрытия храма в ноябре 1928. Конфликты между «бу-евцами» и дмитровцами порой доходили до того, что одни не хотели служить с другими74.
После совещания в Ленинграде в мае 1928 еп. Димитрий (Любимов) передал все свои южные приходы еп. Алексию (Бую), но разногласия кубанских иосифлян продолжались. Отец Василий Перепел-кин часто ездил в Елец, пытаясь поднять свой авторитет неоднократным подтверждением полномочий со стороны Владыки Алексея, дважды побывал в Ленинграде у еп. Димитрия и даже посетил митр. Иосифа в Моденском монастыре В результате еп. Димитрий направил для улаживания инцидента авторитетного священника - бывшего узника Соловков о. Алексия Шишкина. Посланец пришел в выводу о необходимости снятия о. Василия и доложил об этом еп. Алексию. Владыка вступил в переговоры с еп. Димитрием и в конце концов уступил. Новым благочинным, по совету о. Алексия Шишкина,
126
был назначен его бывший товарищ по Петроградской Духовной академии о. Сергий Бутузов, но он отказался, и о. Алексий Шишкин сам уехал в Ейск. В конце 1928 еп. Козловский Алексий (Буй) назначил благочинным и духовником Кубани прот. Иоанна Сахно. В декабре Владыка также вызвал к себе письмом о. Петра Петина, определив его настоятелем Владимирской церкви в Ельце. После ареста в мае 1929 еп. Алексия иосифлянские приходы Северо-Кавказского края вновь стал окормлять непосредственно архп. Димитрий75.
Контакты еп. Варлаама (Лазаренко) с архп. Гдовским обеспечивали иеромонахи Авель (Пригородов) и Сергий (Сингалевич). Известно также, что в январе 1929 в Ленинград к архп. Димитрию приезжал с Украины иеромон. Онисим (Поль) Он был направлен на Северный Кавказ и возглавил там общину из восьми монахов. Подобной общиной - «Пустынно-Тихвинским» скитом в с. Алмалук Туапсинского района - руководил и иеромон. Сергий Сингалевич. Он ездил не только к ленинградским, но и к московским иосифлянам76.
При аресте у иеромон. Сергия было изъято послание еп. Варлаама (Лазаренко) к Владыке Димитрию, в котором говорилось: «...Положение мое нелегально, живем скрыто от внешних, да и свои немногие знают. Меня всюду ищут, но Бог хранит, вот уже третий год Имеем подземный храм и полный штат служителей. Имеем возможность посвящать ставленников и управлять общинами. В г. Майкопе существует епархиальный административный орган, постоянное совещание пресвитеров, которое нам помогает... Жизнь церкви не прерывается, пульс ее работает, хотя с соблюдением строгой тайны. Люди все надежные. В ответ на репрессии внешние мы отвечаем молчаливым протестом - открытием новых молитвенных домов и закрытых общин (вчера получено известие, что карданский благочинный с приходами согласен с нами, но из сергеевцев), увеличивается число священнослужителей и этим нервируем их, недоумевающих, откуда все это получается. Так что доводим их до утомления. Едва успевают убрать одного, а вот он и другой налицо»77
Еп. Варлаам поддерживал также через иеромон. Авеля (Приго-родова) контакты с тверскими иосифлянами, архим. Филимоном и игум Иларионом в Сухуми; через иеромон. Иустина (Смирнова) - со стефановцами в Сумском окр. и т.д. В следственном деле 1929 в качестве вещественных доказательств фигурируют шифрованные письма с предупреждениями об арестах в разных районах страны78.
Северокавказские священнослужители писали антисергианские воззвания и брошюры, например, схииеромон. Даниил (Бондаренко) ~ автор книги «Близ заката». В одном из воззваний подчеркивалось: «Получив у большевиков право на тихое и безмолвное житие и подкрепив себя их силою, прилагая грех ко греху, митрополит Сергий и
127
его Синод заключил с безбожниками союз взаимной солидарности... Ведь "тихое" и "безмолвное"... - сидеть тихо и молчать, не только не порицать большевиков за притеснения Церкви и уничтожение всего дела Христова на земле, но одобрять и радоваться их успехам в этом их губительном походе против Христа, и одобряя, и радуясь, еще и "молиться" за них в своих храмах, во время принесения бескровной жертвы на св. литургии. Этим завершился союз антихриста с церковью лукавствующих. Богоборцы дали митрополиту Сергию место в своем государстве, за то митрополит Сергий дал богоборцам место... водворив мерзость запустения на место свято...»79
Известны существовавшие в 1929 в Черноморском и Майкопском округах следующие тайные мужские иосифлянские скиты в Ту-апсинском районе: Архангела Михаила в с. Пеус, Свт. Иоанна Златоуста в с. Аймалук, «Пустынно-Тихвинский» в с. Алмалук; Сочинского района: Свт. Николая, «Отшельники» в горах у реки Сочинки, в с. Лесном, остроге Чуро, а также два женских в селах Шуюнок и Каменштат Туапсинского района.
На Северном Кавказе имелись и другие, помимо окормляемых еп. Варлаамом (Лазаренко), тайные истинно-православные монашеские общины. Так, казанский архимандрит Феодосии в конце 1920-х ушел с несколькими иеромонахами в горы Кавказа. Они жили в пещерах, но через некоторое время были арестованы80.
С 16 сентября по 27 ноября 1929 ОГПУ была проведена операция по «ликвидации церковно-монархической организации с центром в г. Майкопе». В тайных скитах в с. Пеус и других были арестованы более 40 монахов, а всего - 165 человек. Некоторым, как например иеромон. Иоанну (Евсеенко), удалось скрыться, но еп. Варлаам (Лазаренко) все же был арестован81.
В обвинительном заключении значится, что в Майкопе существовал нелегальный пресвитерианский совет из пяти протоиереев и священников, а также «штат разъездных проповедников, инструктировавших низовые ячейки организации». Еп. Варлаам периодически созывал совещания руководителей. Поддерживались постоянные контакты с ленинградскими и украинскими иосифлянами, велась активная пропаганда. Как говорилось в обзоре ПП ОГПУ по Северо-Кавказскому краю, «распространение антисоветских брошюр и воззваний и устная пропаганда велись через штат бродячих монахов и монашек, постоянно обходивших свои ячейки-общины. Содержание их сводилось к тому, что «советская власть является властью безбожников, уничтожающих собственность и религию, а потому признаваемую монахами "сатанинской"»82. В конце февраля 1930 по постановлению Тройки ПП ОГПУ по Северо-Кавказскому краю (от 27.02.1930) еп. Варлаам (Лазаренко) и еще несколько человек были расстреляны.
128
К этому времени были репрессированы многие истинно-православные священнослужители на Кубани. Отец Василий Перепелкин был выслан 26 июля 1929 на 3 года в Северный край, а прот. Николай Стефановекий арестован 7 декабря 1928 и 29 марта 1929 приговорен к высылке в Сибирь на 3 года. Уцелевшие кубанские иосифляне стали постепенно переходить на нелегальное положение.
После ареста Владыки Димитрия (Любимова) несколько групп кубанских и ставропольских иосифлян перешли под архипастырское окормление еп. Бахмутского и Донецкого Иоасафа (Попова). В марте 1930 к еп. Иоасафу в Новомосковск приезжал архим. Евгений (Жуков), служивший в церкви стан. Кавказская. Он возглавлял четыре легально существовавших прихода и был назначен еп. Иоасафом благочинным Кубани. В апреле-июне 1930 к пастве Владыки Иоа-' сафа присоединились еще четыре прихода в Петровском районе Ставропольского окр. во главе с архим. Полихронием (Запрудером), также назначенным благочинным, и три-четыре прихода в Медве-женском районе Ставропольского окр., которыми руководил прот. Константин Ардынский. Один из этих приходов - Казанской церкви в с. Привольное - окормлял до ареста осенью 1930 о. Константин Петин (отец упоминавшегося священника Петра Петина). По просьбе архим. Полихрония еп. Иоасаф направил о. Иоанна Добринскога служить из Новомосковска в иосифлянский храм с. Камбулат Петровского района, а в конце 1930 - своего брата, священника Андрея Попова, в один из кубанских приходов.
Осенью 1930 прекратила существование еще одна группа истинно-православных (в северных районах Кубани), возглавляемая благочинным о. Иоанном Сахно. Отец Иоанн служил в храме стан. Ку-щевская и был арестован 30 октября по обвинению в создании филиала контрреволюционной церковно-монархической организации в Ейске. 17 ноября был арестован настоятель храма в стан. Михайловской о. Михаил Олейников. Постановлением Тройки при ПП ОПТУ по Северо-Кавказскому краю (от 28 января 1931) о. Михаил Олейников был приговорен к расстрелу, о. Иоанн Сахно - к 10 годам заключения в концлагерь, другие обвиняемые - к меньшим срокам. Стремясь полностью уничтожить иосифлянскую активность в районе Ейска, весной 1932 власти сфабриковали еще одно следственное дело. В связи с этим 4 апреля был арестован находившийся в ссылке о. Василий Перепелкин «как организатор и руководитель монархической контрреволюционной организации церковников в Северо-Кавказском крае, ставившей своей целью свержение советской власти и реставрацию монархии в России»83. Постановлением Тройки при ПП ОГПУ (от 9 сентября 1932) о. Василий был приговорен к 5 годам заключения в концлагерь.
129
Дольше всех иосифлянских руководителей на Кубани продолжал легально служить архим. Евгений (Жуков), возведенный в сан патриархом Тихоном. В 1920-е годы он выступал против обновленчества, неоднократно подвергался арестам. До 1933 архимандрит был благочинным и к нему в стан. Кавказскую приезжало много верующих. 17 января 1933 архим. Евгений был вновь арестован, на этот раз по обвинению в «причастности к церковно-монархической организации «Южно-Русский Синод», и 15 октября ОСО НКВД приговорен к высылке за пределы СССР. С 1936 до своей смерти в 1972 он жил в Греции, вел активную переписку с духовными детьми в России84.
С 1933 кубанские иосифляне пролностью перешли на нелегальное положение. Их окормляли два тайных архиерея. Так, в начале 1930 о. Алексий Шишкин был хиротонисан во епископа Донского Иннокентия и, скрываясь, переходя с места на место, окормлял свою паству на Дону и Кубани. Он был арестован в Новочеркасске 7 октября 1936, решением ОСО при НКВД СССР (от 21 мая 1937) приговорен к 5 годам лагерей и отправлен в Коми АССР, там Владыка Иннокентий был расстрелян 21 марта 193885.
В начале 1930-х был тайно хиротонисан во епископа священник стан. Бесскорбная Георгий Букин. Он служил до ноября 1937, после чего был арестован и 2 января 1938 расстрелян86. Однако тайные иосифлянские общины на Северном Кавказе существовали вплоть до начала Великой Отечественной войны.
* * *
Сыграла свою роль в истории Истинно-православной церкви и Ярославская епархия. Здесь с первых дней появления непоминаю-щих с особой силой проявились антисергианские настроения. Уже упоминалось, что 6 февраля 1928 митр. Ярославский Агафангел (Преображенский) вместе с митр. Иосифом (Петровых) и всеми своими викариями: архп. Угличским Серафимом (Самойловичем) -бывшим Заместителем Местоблюстителя, архп. Пермским Варлаа-мом (Ряшенцевым), еп. Ростовским Евгением (Кобрановым), - отделился от митр. Сергия (Страгородского). В письменном заявлении этих архиереев говорилось, что они будут управлять Ярославской церковной областью самостоятельно впредь до раскаяния митр. Сергия или возвращения к власти Патриаршего Местоблюстителя митр. Петра (Полянского). Во второй половине февраля 1928 митр. Иосиф (Петровых) был выслан из Ярославской области в Николо-Мо-денский монастырь под Устюжной, а архп. Серафим - в Буйниче-ский монастырь вблизи Могилева. 27 марта Заместитель Местоблюстителя и Временный Патриарший Синод приняли постановление о
130
лишении кафедр и запрещении в священнослужении иосифлянских архиереев и трех ярославских викариев. Правда, 10 мая 1928 митр. Агафангел, архп. Варлаам и еп. Евгений отправили митр. Сергию письмо, в котором заявили, что принципиально его власть не отрицают и молитвенного общения с ним не прерывают. В этом послании, впрочем, содержался важный пункт, свидетельствовавший, что примирение было далеко не полным: «Распоряжения Заместителя, смущающие нашу и народную религиозную совесть и, по нашему убеждению, нарушающие каноны, в силу создавшихся обстоятельств на месте исполнять не могли и не можем». Невыполнение распоряжений выражалось, в частности, в том, что архп. Варлаам и еп. Евгений продолжали занимать свои кафедры, несмотря на увольнение. 30 мая митр. Сергий и Синод в своем постановлении интерпретировали решение ярославских архиереев как согласие на административно-каноническое подчинение Заместителю Местоблюстителя и сняли запрещения с архп. Варлаама и еп. Евгения87.
Митр. Агафангел (Преображенский) скончался 16 октября 1928 в Кинешме. Вскоре его бывшие викарии вновь заняли резко антисер-гианскую позицию, в конце концов присоединившись в иосифлянам. Архп. Серафим (Самойлович) 20 января 1929 в Буйническом Свято-Духовом монастыре написал знаменитое «Послание ко всей Церкви». Послание широко разошлось по стране, его копии в качестве вещественного доказательства антисоветской агитации хранятся в архивно-следственных делах украинских, воронежских и ленинградских иосифлян. Попал этот документ и за границу, он был опубликован в газете «Царский Вестник», выходившей в Белграде. Архп. Серафим пытался из ссылки оказывать влияние на положение в Ярославской епархии. Так, в феврале 1929 Владыка отправил ярославскому викарию еп. Романово-Борисоглебскому Вениамину открытку, в которой сообщал, что окончательно отделился от митр. Сергия, выступил вновь Заместителем Патриаршего Местоблюстителя и даже передал заместительство митр. Ленинградскому Иосифу (от которого в свое время его и принял)88. 27 февраля 1929 архп. Серафим был арестован, приговорен постановлением КОГПУ к 5 годам лагерей и отправлен на Соловки.
В самой Ярославской епархии немногие иосифлянские приходы весной и летом 1928 окормлял еп. Серпуховский Максим (Жи-жиленко). В конце 1928 - начале 1929 число истинно-православных в епархии значительно увеличилось. После смерти Владыки Ага-фангела новым митрополитом Ярославским был назначен член сер-гианского Синода Павел (Борисовский). Он ввел в храмах поминание советской власти и митр. Сергия, что вызвало возмущение верующих. Архп. Варлаам (Ряшенцев) сначала исполнял обязанности
131
помощника митр. Павла по управлению епархией, но в дальнейшем под влиянием паствы его позиция изменилась. Так, 8 ноября Владыке было отправлено написанное В.П.Розовым обращение группы мирян, в котором говорилось:
«Зная вашу стойкость, мы и обращаемся к вам с просьбой продолжить дело митрополита Агафангела. Не успел приехать сюда архиепископ Павел, как уже начал вводить новшества, он начинает вводить публичное поминание митр. Сергия, Иуды Нижегородского. Это возмутительнейшее явление происходит и тогда, когда и вы с ним служите. Вы великолепно знаете настроения ярославцев по этому вопросу. Почему вы молчите? Мы просим прекратить публичное поминание в ярославских храмах "полукрасного" митрополита Сергия. Это голос верующего народа».
Основная часть духовенства крупнейших городов епархии: Ярославля, Ростова, Рыбинска, - объявила бойкот митр. Павлу, и в канун нового 1929 архп. Варлаам также отказался от сослужения с ним, вскоре возглавив иосифлян епархии. 20 января Владыка отправил резкое письмо Заместителю Местоблюстителя:
«Вы указываете нам, что и Патриарх Тихон вводил моление за власть: вводил, но не настаивал. Вы же настаиваете. Из-за этого люди стали даже уходить в раскол, считая за грех молиться за власть, уничтожающую религию. Неужели молиться для того, чтобы свои смутились, а люди глумились?»89
Архп. Варлаам (Ряшенцев), не единственный из архиереев епархии, в начале 1929 вновь отделился от митр. Сергия. Его примеру последовал находившийся в казахстанской ссылке еп. Рыбинский Вениамин (Воскресенский), который 16 июня писал благочинному храмов Ярославля о. Флегонту Понгильскому:
«Митрополит Сергий совершил опыт, беспримерный в истории Церкви - опыт соприкосновения двух взаимоотрицающих стихий -царства Божия и царства Безбожия, царства Христа и царства Антихриста. Митрополит Сергий всегда отличался известной гибкостью своего ума. Здесь он перешел меру и стал ее жертвой... Безбожная родина уже не священная родина. Для христианина она перестает быть родиной...»
Еп. Вениамин и в дальнейшем вел переписку с духовенством и мирянами своей епархии. Член епархиального совета В.П.Розов в письме от 5 сентября 1929 сообщал ему: «Ввиду того, что идейная борьба не дает желаемых для них результатов, принимают административные меры борьбы, идет массовое закрытие храмов, осквернение святынь, глумление над духовенством... Верю, что должно же быть торжество добра над злом. Возможно, это и не скоро, но должно быть... " 90
132
Ярославские непоминающие быстро установили отношения с ленинградскими истинно-православными, их деятельность особенно активизировалась с весны 1929. Широко пропагандировался лозунг «Верующий гражданин не может безбожную родину считать своей родиной и тем паче радоваться ее успехам». Крупный инцидент произошел 15 апреля в Рыбинске при передаче, по решению властей, иосифлянской Георгиевской церкви обновленцам. Толпа верующих, собравшихся «постоять за дело Божие», избила милиционеров и обновленческого священника.
Примерно тогда же истинно-православные организовали крестный ход в Ярославле. Кроме того, они произносили бичующие власть проповеди, писали осуждающие послания к митр. Сергию (в том числе прот. Александр Новоденский), организовывали сестриче-ства, распространяли иосифлянскую литературу, устраивали сборы для ссыльного духовенства и т.п. В этот период к Истинно-православной церкви принадлежало несколько десятков приходов епархии: Богородицкая, Сретенская, Власьевская, Туговская, Иоанно-Богословская церкви в Ярославле, Воскресенский, Крестовоздвижен-ский соборы, Лазаревская, Казанская, Покровская церкви в Тутаеве, многие храмы в Ростове, Рыбинске, Угличе, Переславле-Залесском и т.д.
Владыка Варлаам (Ряшенцев) распространил свое влияние также на север Владимирской и юг Костромской епархий. Во Владимирской епархии иосифлянскими стали церкви в с. Романове Суздальского района (настоятель - о. Иларион Шишкин) иве. Финогор Гаврило-Посадского района (настоятель - о. Сергий Измалков). Оба священника с лета 1928 переписывались с архп. Гдовским Димитрием. Их посланцы ездили в Ленинград, причем сначала заезжали к московской монахине Иулиании (Кебенковой), жившей при иосифлянской церкви «Никола Большой Крест», и получали от нее сопроводительные письма к Владыке Димитрию. Интересно, что иосифляне Юрьев-Польского района распространяли не только литературу, полученную из Ленинграда, но и собственные произведения, например, написанное 28 октября 1929 следующее стихотворение:
Дьявола антихристова рвань
Ныне явно ведет с Церковью брань,
Мы же содействующу Христу
Дадим решительный отпор врагу.
Враг не дремлет.
Пусть всяк сему внемлет,
Но и гибель врага
Не дальше, чем день, близка91.
133
В сентябре 1929 - феврале 1930 в Ярославской епархии прошли массовые аресты. Были сфабрикованы два дела церковно-монар-хической организации «Истинное православие». По первому из них прошло 30 священнослужителей, архп. Варлаам (Ряшенцев), арестованный 7 сентября, архимандрит Сергий (Озеров), иеромонахи Аг-гей (Глазунов), Алексий (Голубев), протоиереи Михаил Голиков, Сергий Лилеев, Александр Новоденский, Василий Поройков, протодиакон Иоанн Сальников, 15 священников, одна монахиня, четыре диакона, а также семь мирян. Обвинительное заключение было составлено 8 ноября 1929, постановлением Коллегии ОПТУ отЗ января 1930 они были приговорены к различным срокам заключения в лагерь и ссылки. Архп. Варлаам (Ряшенцев) был осужден на 3 года и отправлен в Котласский лагерь. Там он 20 мая 1931 вновь был приговорен Коллегией ОГПУ к 10 годам лишения свободы92. По второму делу проходило 19 священнослужителей: игум. Корнилий (Алексеев) - келейник архп. Варлаама, священники Димитрий Смирнов, Сергий Казанский, Александр Кудрявцев, Иоанн Милославов, Николай Миров, Михаил Невский, диакон Сергий Дьяконов и другие. Они были арестованы 31 января — 2 февраля 1930 по обвинению в попытке создания «развитой контрреволюционной организации». Так, о. Фео-дор Секиотов был обвинен в принадлежности к «контрреволюционной группе церковников, которые после ареста в сентябре 1929 года антисоветской церковной верхушки в г. Ярославле во главе с епископом Ряшенцевым... путем переписки и личных посещений установили между собой контакт по руководству церковными организациями в Ярославской епархии, организовав из себя как бы нелегальное епархиальное управление, имея целью обезличить епархиального архиерея Павла Борисовского... как стоящего на Сергиевской платформе в духе лояльности к Соввласти». Постановлением Тройки при ПП ОГПУ по Ивановской промышленной области (от 2 марта 1930) арестованные приговорены к 3—5 годам лагерей или ссылке в Северный край93.
В 1930 ярославских иосифлян окормлял живший в Ленинграде еп. Копорский Сергий (Дружинин). В это время он рукоположил во иеромонаха иеродиакона Алексеевского монастыря Углича Геннадия (Крылова)94. Иеромон. Геннадий и другие насельники монастыря были арестованы 22 февраля 1931. В обвинительном заключении говорилось, что монастырь играл роль иосифлянского центра в городе и что «антисоветская группа церковников в г. Угличе сформировалась в конце 1927 года после опубликования митрополитом Сергием декларации о лояльности к советской власти. Инициатором ее создания был архп. Серафим (Самойлович), убывший в 1928 году в ссылку. Группа установила нелегальные связи с Ленинградским
134
центром истинно-православной церкви»95. Постановлением КОГПУ (от 6 июня 1931) угличские иосифляне были приговорены к 5 годам лагерей или ссылке в Северный край.
В марте 1932 был освобожден из лагеря и сослан на 3 года в Северный край архп. Серафим (Самойлович). Согласно воспоминаниям очевидцев, «он слабел телесно, но духом был тверд. Он считал, что в эпоху гонений не должно быть централизованного Церковного Управления. Епископ должен управлять сам своей епархией; в ссылке он возглавляет тайную Церковь, где проживает, ставит тайных священников, совершает тайные постриги...»96 Владыка писал своим бывшим прихожанам, два года фактически окормляя не только свою паству, но и истинно-православных Вятской епархии. 21 мая 1934 в Архангельске архп. Серафим был вновь арестован по обвинению в создании новой «контрреволюционной организации сторонников истинно-православной церкви» на территории Ярославской области97.
По этому делу проходила большая группа, в том числе известный свящ. Евлампий Едемский-Своеземцев, освобожденный в сентябре 1933 из лагеря. В октябре он ездил в Красноярск, встречался там с митр. Казанским Кириллом (Смирновым), а затем посетил Павлов Посад, Рыбинск, Ярославль. 3 мая о. Евлампий был арестован в Ярославле, обвинен в том, что «будучи связан с лидерами всесоюзной контрреволюционной "церковно-монархической организации ИПЦ", выдвинул перед членами организации задачу созыва церковного собора и перехода на служение в нелегальных церквах». Постановлением Коллегии ОГПУ (от 1 июня 1934) архп. Серафим был приговорен к 5 годам заключения в лагерь, о. Евлампий - к 3 годам лишения свободы98. Отбывая наказание в Сусловском отделении Сиблага НКВД, архп. Угличский был обвинен в проведении антисоветской агитации среди заключенных, приговорен к высшей мере и расстрелян 4 ноября 1937.
Архп. Варлаам (Ряшенцев) в 1933 был освобожден из лагеря и отправлен в ссылку в Северный край. Он также поддерживал отношения со своей паствой, в частности с нелегальной монашеской общиной в Нерехте Костромской епархии99. Владыка был вновь арестован в июле 1941 в Вологде и 26 августа 1941 Вологодским областным судом приговорен к расстрелу. Постановлением Президиума Верховного Совета СССР (от 25 ноября 1941) высшая мера заменена 10 годами лишения свободы. Архиепископ умер 20 февраля 1942 в тюрьме Вологды100.
Несколько дел против ярославских истинно-православных было возбуждено во второй половине 1930-х. Так, 25 апреля 1936 был арестован ростовский протоиерей Василий Поройков по обвиненнию в
135
том, что являлся активным участником группы ИП1Д, поддерживал связи с «контрреволюционной ссылкой и оказывал ей материальную помощь», распространял антисоветские рукописи митр. Иосифа (Петровых). Отец Василий был приговорен постановлением ОСО при НКВД СССР к 3 годам лагерей101.
26 октября 1937 в четвертый раз был арестован живший в д. Гнильево Борисоглебского района прот. Сергий Лилеев по обвинению в создании в своей квартире тайной домашней церкви, «подготовке массового антисоветского выступления верующих крестьян в Леховском сельсовете». Отец Сергий был приговорен к высшей мере наказания и 4 ноября 1937 расстрелян102.
10 мая 1938 в Ярославле и Рыбинском районе по обвинению в участии в антисоветс.кой церковно-монархической организации были арестованы три священника: о. Федосий Иванов, о. Александр Виноградов и о. Димитрий Смирнов, проходивший по иосифлянскому делу 1930. Постановлением ОСО при НКВД СССР (от 26 сентября 1938) они были осуждены. А 28 октября 1940 в Тутаевском районе был арестован о. Николай Понгильский, в свое время осужденный вместе с архп. Варлаамом (Ряшенцевым) и в 1935 вернувшийся в епархию. Он был обвинен в антисоветской агитации и приговорен к 10 годам лагерей. Отец Николай умер 6 августа 1942 в исправительно-трудовой колонии №3 Ярославля103.
Кроме того, известно, что в начале войны в Ярославле нелегально жил архп. Василий (Преображенский). Он совершал тайные богослужения, был арестован в ноябре 1943 и выслан в Уссурийский край104.
С ярославскими истинно-православными было тесно связано большинство их единомышленников в Костромской епархии. В 1928-1929 центром иосифлянской активности здесь был Кинешем-ский район. В самой Кинешме иосифлянским был собор (настоятель — о. Константин Разумов). Вблизи города жил на покое истинно-православный епископ Ветлужский Николай (Голубев). Он поддерживал отношения с архп. Варлаамом (Ряшенцевым). Известные ио-сифлянские храмы в соседних населенных пунктах: Сретенская в Юрьевце (настоятель - о. Иоанн Нарбеков), в с. Марвино (иеромон. Алексий Голубев), в с. Воскресенское Кинешемского района (о. Иоанн Румянцев), с. Ширяево, с. Николо-Бережки (о. Михаил Успенский), с. Николо-Корба Семеновского района (о. Александр Яковлев).
Следует отметить, что еп. Николай (Голубев) и еп. Кинешем-ский Василий (Преображенский) еще в начале 1928 отделились от митр. Сергия, присоединившись к известному заявлению архиереев ярославской группы (от 6 февраля). Вскоре еп. Василий был аресто-
136
ван и сослан, а еп. Николай ездил в Ленинград и получил от архп. Димитрия (Любимова) разрешение на организацию своей епархии. При обыске у Владыки было изъято следующее удостоверение: «Предъявитель сего епископ Николай Голубев, бывший Ветлужский, ныне состоящий на покое, принадлежит к Православной Церкви, возглавляемой митрополитом Петром, и состоит в каноническом общении с митрополитом Иосифом. Временно управляющий Ленинградской епархией архиепископ Димитрий Гдовский. 1 июня 1929 г.» Почти у всех арестованных непоминающих священников Кинешемского района на обысках были изъяты тексты отречений: «Я, ниже подписавшийся, убедившись в отступлении от духа Православного христианства митрополита Сергия, прерываю с ним всякое общение и вступаю в таковое с Церковью, управляемой митрополитами Петром и Иосифом. Желаю состоять со вверенной мне паствою под духовным руководством епископа Николая». Ближайшим помощником Владыки являлся бывший викторианин, в августе 1928 приехавший из Вятки о. Александр Яковлев. В материалах следственного дела сказано, что еп. Николай за богослужением ввел формулу поминовения «О страждущих заключенных митрополитах и епископах Петре, Иосифе, Василии и других», а во время проповедей неоднократно говорил верующим: «Как гражданин лоялен к советской власти, но как верующий не могу признать таковую, как разрушающую религию». При обыске у него были изъяты тексты двух молитв, полученных от еп. Василия и архп. Димитрия. В одной из них говорилось: «Даждь Господи, Церковь Российскую правити. Злые волки далече отогнати и козни их сокрушити. Подаждь всем, иже во власти суть разум и страх твой, сохрани люди твоя от тлетворных учений, ереси и неверия».
Все указанные кинешемские священнослужители были арестованы 7 сентября 1929, они проходили по делу Ярославской церковно-монархической организации «Истинное Православие» и были осуждены постановлением Коллегии ОГПУ от 3 января 1930.
Иеромон. Алексий Голубев и священники о. Константин Разумов, о. Иоанн Румянцев, о. Михаил Успенский приговорены к 3 годам лагерей, о. Александр Яковлев - к 5 годам, о. Иоанн Нарбеков -к 3 годам ссылки в Северный край, еп. Николай (Голубев) ко времени вынесения приговора скончался105.
13 ноября 1933 в Кострому переехал из Вязьмы еп. Днепропетровский Макарий (Кармазин). Это был известный архиерей, управлявший Киевской епархией до высылки с Украины в 1927. Он жил в с. Селище на окраине Костромы, устроил на своей квартире тайную церковь и вскоре возглавил общину, в которую вошли благочинный костромских церквей о. Павел Острогорский, три монахини и не-
137
сколько мирян, в том числе высланный из Ленинграда проф. Н.И.Серебрянский.
В начале мая 1934 еп. Макарий получил указ от архп. Серафима (Самойловича)*, в котором еп. Макарию предлагалось принять управление Днепропетровской епархией, кроме того, его приглашали приехать в Архангельск на совещание. От поездки епископ отказался, но в письменном ответе заверил, что будет твердо «проводить свою работу в деле создания в России свободной истинно-православной церкви». В конце мая архп. Серафим был арестован, и его секретарь прот. Николай Пискановский предложил еп. Макарию (Кармазину) принять руководство общинами ИПЦ в Вятской, Ярославской, Костромской и Владимирской епархиях. Еп. Макарий был арестован 30 сентября 1934 в поезде Кострома-Москва и вместе с о. Павлом Острогорским и мирянками Р.А.Ржевской и М.И.Сегер-кранц осужден Особым совещанием НКВД по делу костромской группы ИПЦ106.
С 1935 иосифлян на юго-западе Костромской епархии возглавил тайный еп. Макарьевский Феомепт (Иванов). К сожалению, о его деятельности известно очень мало.
На востоке епархии сильно ощущалось влияние викториан. Священник Николай Заварин в 1926-1930 служил в церкви с. Леденское Вохомского района, в начале 1928 присоединился к викторианскому движению, а в 1930 был арестован и приговорен к 2 годам лишения свободы и 3 годам высылки. После освобождения о. Николай с июня 1934 стал служить в храме с. Заветлужье Пыщугского района (прежде сергианский, приход отделился от Патриаршей Церкви).
15 ноября 1934 о. Николай Заварин от имени церковного совета послал резкое письмо местному благочинному о. Николаю и еп. Неофиту: «Вы считаете нас раскольниками, отделившимися от единства церковного. Правда ли это? отвечаю: нет... Мы только воздерживаемся признать православной ориентацию, образовавшуюся вследствие раздора, внесенного митр. Сергием, и им возглавляемую... Не знаю, какого мнения о м. Сергии сейчас местобл. митр. Петр, но знаю, что в 1930 г. он был против него. Я лично читал его письмо к арх. Димитрию, где м.Петр отрицательно отзывался о м.Сергии и его действиях, называя их прикрытым обновленчеством, и советовал православных чад воздержаться от признания Сергия. В заключение скажу, что думаю лично: вся ориентация Сергиевская держится только на обмане и страхе, и горе тем руководителям, ко-
* Архиепископ Серафим (Самойлович) после высылки митр. Иосифа в Казахстан вновь рассматривал себя в качестве Заместителя Патриаршего Местоблюстителя.
138
торые держат массы в обмане до времени, в конце концов ведь узнают правду все верующие, когда явится из ссылки митр. Петр, а тогда что? Да, вот еще вопрос: скажите, чем объяснить, что срок ссылки м.Петра удвоен? Не содействием ли Сергиевым? Таков по крайней мере голос всех пастырей и арх[иереев], находящихся в ссылке в Архангельске»107.
3 марта 1935 о. Николай Заварин был арестован, в постановлении на арест говорилось: «являясь священником Заветлужской церкви Викторовской ориентации настроен крайне антисоветски... О существовавшей власти среди верующих отзывался как о власти сатанинской, с которой необходимо бороться, т.к. она идет против церкви, о колхозах говорил, что это нашествие антихриста и что кто идет в колхозы - тот предается антихристу... единичные случаи недостатков со стороны отдельных советских активистов... использовал... для подготовки массового выступления верующих против советской власти»108. Постановлением ОСО при НКВД СССР от 21 июня 1935 о. Николай был приговорен к 3 годам лагерей и отправлен в Караганду. Храм был закрыт.
Интересно, что в том же 1935 в Костромской епархии были священнослужители, которые отделялись от митр. Сергия (Страгородско-го). Так, настоятель церкви с. Сидоровское Красносельского района о. Александр Богославский прервал с ним молитвенно-каноническое общение и стал осуждать Декларацию 1927, служил на дому. Отец Александр был арестован 24 декабря 1941. Постановлением Военного Трибунала войск НКВД Ярославской области от 10 апреля 1942 он был приговорен к высшей мере наказания и 14 мая расстрелян109.
Если на юге и в центральной части России влияние ленинградских иосифлян нередко ощущалось опосредованно, то на северо-западе страны оно полностью доминировало.
Первоначально особенно активно иосифляне проявили себя в Никольске Великоустюжской епархии. Осенью 1927 еп. Никольский Иерофей (Афоник), занимавший эту кафедру с августа 1924, обратился к митр. Сергию с посланием, убеждая его сойти с гибельного пути компромиссов и оставаться верным традициям Патриаршего Местоблюстителя Петра (Полянского) и самого Патриарха Тихона. Однако в ответ митр. Нижегородский уволил Владыку Иерофея на покой с разрешением на «служение только в одном храме и известном месте исключительно для себя»110.
Считая, что митр. Сергий предает интересы церкви, еп. Никольский не подчинился ему и, спросив благословения митр. Иосифа (Петровых), 12/25 января 1928 отделился от Заместителя Патриар-
139
шего Местоблюстителя со своей паствой, сообщив об этом в Св. Синод письмом: «Я заявляю 10/23 янв. с. г. епископу Софронию, назначенному на В.-Устюжскую кафедру от Синода, что моя Никольская паства и духовенство, кроме соборного причта, отвергнутого народом, не могут принять его, т.к. отложились от Сергия и от Синода. А с другой стороны я сообщил Митр. Иосифу, что канонически присоединяю к нему духовенство и мирян Велико-Устюжской епархии, по благословению Владыки Иринарха, законным заместителем которого являюсь я в настоящее время по всей В.-Устюжской епархии... 12/25 января 1928 года получил ответ Митр. Иосифа (Ростов Ярое): "Управляйтесь самостоятельно. Наше оправдание: верность Митр. Петру. Иосиф"»111. Митр. Ленинградский Иосиф проявил большое внимание к событиям в Никольске, в январе он отправил туда послание, дал согласие на хиротонию игум. Антония в сан епископа для Великоустюжской епархии1 п.
Кроме того, в начале 1928 еп. Иерофей (Афоник) ездил в Ленинград и встречался с еп. Гдовским Димитрием. В своей епархии еп. Иерофей пользовался большой любовью, несмотря на старческий возраст, он неустанно служил, проповедовал и очень часто ездил по приходам. Подавляющее большинство верующих и духовенства Никольска, узнав о разрыве своего Владыки с митр. Сергием, пошли за ним.
В ответ Заместитель Патриаршего Местоблюстителя и Временный Патриарший Священный Синод 10 февраля приняли постановление «о раздорнической деятельности» митр. Иосифа и еп. Иерофея (Афоника)113. 11 апреля другим постановлением еп. Никольский был предан суду православных архиереев с запрещением в священно-служении впредь до раскаяния114.
В Великий Устюг митр. Сергий прислал назначенного им еп. Софрония, который, собрав духовенство, убеждал подчиниться Заместителю Местоблюстителя, поминать его имя и отказаться от «непокорного Иерофея»115. Однако большинство духовенства и верующих остались верны своему Владыке. Еп. Иерофея неоднократно вызывали в ОГПУ, угрожали арестом и ссылкой. Владыка заявлял, что беседы в ОГПУ доказывают связь митр. Сергия с советской властью116.
В день праздника Св. Георгия Победоносца, 23 апреля / 6 мая 1928, еп. Иерофей поехал служить в одно из сел вблизи Никольска. Его сопровождал только подросток-келейник. После литургии Владыка произнес проповедь, в которой сказал, что «предчувствует приближение испытаний», и пошел отдыхать. Последовавшие за тем события подробно освещают воспоминания очевидца, записанные 10 марта 1930: «..внезапно в село нагрянули на подводах агенты
140
ГПУ и, подъехавши к церкви, стали добиваться, где епископ Иерофей. Взволнованный народ, однако, не выдавал места пребывания Владыки, говоря, что его в селе нет, но выходивший в этот момент из церкви мальчик-келейник преосвященного был замечен и арестован. Испуганный угрозами мальчик (16 лет) растерялся и указал избу, где был епископ, куда и устремились агенты ГПУ. В это время народ стал собираться, по селу прошла весть, что Владыку арестуют, и народ не скрывал своего волнения. Когда Владыка был арестован и выведен на улицу, народ бросился к нему, со слезами прося о благословении. Испуганные агенты ГПУ, боясь эксцессов, стали требовать, чтобы народ разошелся, и наконец обратились с требованием и к самому преосвященному, чтобы он убедил народ разойтись. Владыка согласился, но просил разрешения благословить подходивших людей. Агенты ГПУ возражали и явно беспокоились, видя возбуждение народа. Наконец они решили усадить Владыку на подводу и везти через толпу, однако толпа не расступилась, требуя, чтобы позволили Владыке благословить. Крики и угрозы агентов ГПУ на народ не действовали - лошади подводы не могли ступать - народ, рыдая, преграждал дорогу. Тогда внезапно раздались выстрелы, преосвященный упал, тяжело раненный - народ стал разбегаться»117.
Раненого епископа привезли в Никольск. где в больнице ему сделали операцию. Не приходя в сознание, он в ту же ночь скончался. Все хлопоты и ходатайства о выдаче тела были безрезультатны. В тот же день в Никольске и ближайших селах были проведены аресты, а затем высылки. Выслали на 3 года в Марийскую область и келейника покойного Владыки.
Паству еп. Иерофея с лета 1928 стал окормлять тайный еп. Вы-тегорский Модест (Васильков). Он же возглавил с 1930 и паству другого известного иосифлянского Владыки - еп. Каргопольского Василия (Докторова), викария Архангельской епархии118.
После выхода Декларации 1927 еп. Василий (Докторов) стал непоминающим и 19 мая 1928 был смещен со своей кафедры. Посланный в Пинегу, он не поехал туда, а переехал жить в Ленинград. В конце 1928 еп. Василий перешел к иосифлянам и увлек за собой часть духовенства и верующих Каргопольского окр. В ноябре 1929 митр. Иосиф (Петровых) благословил его на управление епархией от своего имени.
Владыка Василий постригал в тайное монашество в Моисеев-ской церкви на Пороховых. Он был арестован 7 декабря 1930 и постановлением КОГПУ от 8 октября 1931 приговорен к 5 годам лагерей. В заключении еп. Василий находился в Ярославском политизо-ляторе, затем на Соловках. После освобождения он поселился в Мариуполе, где в 1938 был вновь арестован и расстрелян119.
141
В Череповецкой епархии, в местечке Модно под Устюжной, находился Никольский Моденский монастырь, где в 1927 и 1928 жил на положении административно ссыльного митр. Ленинградский Иосиф (Петровых). В обители было три храма: два в ограде монастыря и Спасо-Преображенская церковь. Служить в монастырских храмах Владыке позволяли только по великим праздникам, хотя в целом надзор был не очень строгим и существенно не ограничивал жизнь его и обители. Летом добраться до Модно можно было лишь на пароходе, тем не менее митр. Иосифа постоянно посещали почитатели со всех концов страны, родственники, духовные дети; увозили с собой письма, разъяснения и архипастырские советы. Но в сентябре 1929 храмы, находившиеся в ограде монастыря, были закрыты, «у всех монашествующих насельников была отобрана подписка о том, чтобы они убирались с территории монастыря на расстояние не ближе 40 верст... им не позволили даже войти в храм, взять личные вещи и огородные овощи»120.
Монахи были привлечены к суду по обвинению в «эксплуатации труда» женщин, обслуживавших их, и укрытии доходов от обложения налогами. Вся эта акция даже по советским меркам была проведена незаконно. 11 августа 1930 Президиумом Леноблиспол-кома было принято официальное решение о закрытии двух храмов монастыря. Около тысячи прихожан из окрестных сел пытались отстоять их, но действующей оставили (и то временно) лишь Спасо-Преображенскую церковь за оградой обители. Сам митр. Иосиф был арестован 12 сентября 1930, переведен сначала в ленинградскую тюрьму, а затем в Москву, и по делу «Всесоюзного центра "Истинное православие"» 3 сентября 1931 приговорен к 5 годам ссылки в Казахстан121.
В Новгородской епархии в декабре 1927 - январе 1928 отделились от митр. Сергия Спасо-Преображенская церковь в Новгороде и несколько сельских приходов, в Велебнице, Уторгоше - во главе с иеромон. Варсонофием (Кузьминым), в Маковицах (настоятель мон. Макарий (Клишин), в Перекомском монастыре община во главе с архим. Сергием (Андреевым). В 1930 архим. Сергий на допросе показал: «После получения письма от митр. Сергия, где говорилось молиться за страну и власть... при обсуждении это письмо не приняли и вынесли постановление этот вопрос поставить на обсуждение мирян. Миряне согласились с нашим решением, и я поехал в Ленинград к Димитрию приписаться под его управлением»122.
На первом массовом процессе над истинно-православными в Ленинградской области (август 1930) вместе с архп. Гдовским Димитрием, прот. Василием Верюжским и прот. Димитрием Кратиро-вым, курировавшим по поручению Владыки Димитрия новгород-
142
ских иосифлян, проходило семь монашествующих Новгородской епархии: архим. Сергий (Андреев), иеромонахи Николай (Степанов), Варсонофий (Кузьмин), монахи Серафим (Суздальцев), Макарий (Клишин), Владимир (Кожанов), иеродиак. Иоанн (Семенов) и пять мирян. Они были арестованы 25 декабря 1929 - 6 января 1930 и по постановлению КОГПУ (от 3 августа 1930) приговорены к 5-10 годам лагерей123
В середине 1930-х в Новгородском и Боровичском округах поселилось много сосланных после освобождения из лагерей ленинградских иосифлян: протоиереи Викторин Добронравов, Димитрий Кратиров, священники Петр Белавский, Сергий Никольский, миряне С.А.Аскольдов, И.М.Андриевский и другие. Священнослужители стали служить тайно124.
В Псковской епархии отделившиеся от митр. Сергия приходы находились в основном на ее севере, вблизи границы с Ленинградом, или на юге, недалеко от Белоруссии. Особенно много их было в Гдовском районе, в селах Посолодино, Бараново, Вшели, Мышиная Гора. Видимо, сказывалось то, что Владыка Димитрий носил титул архиепископа Гдовского и уделял много внимания этому региону. В материалах следственного дела 1929-1930 Входо-Иерусалимская церковь в с. Посолодино даже была названа в числе 19 важнейших иосифлянских храмов Ленинградской области. Ее настоятелем служил прот. Алексий Вознесенский, обвиненный в «активной агитации в пользу истинного православия в деревне и округе»125. Другую общину возглавил о. Иоанн Лебедев, служивший в церкви с. Опоки. После запрещения, наложенного еп. Псковским Феофаном, он перешел к архп. Димитрию и уехал служить в с. Вшели. Настоятелем же храма с. Мышиная Гора в 1929-1932 был прот. Евгений Гордиенко, возглавивший затем общину последней иосифлянской церкви Ленинграда (Св. Троицы в Лесном)126. В Новоржевском районе в ноябре 1930 на официальном учете еще числился, помимо одного автокефального (вероятно, андреевского), и дмитровский храм Покрова Пресвятой Богородицы с. Барута, который вмещал 80 человек, но его средняя посещаемость составляла около 100127.
С 1928 указанные церкви окормлял тайный иосифлянский епископ Псковский Иоанн (Ложков), бывший насельник Троице-Серги-евой пустыни под Ленинградом, друг еп. Сергия (Дружинина). Он не был арестован и служил тайно вплоть до смерти 3 декабря 1945128.
Большинство псковских иосифлян погибли в лагерях. Так, 8 декабря 1929 был арестован иеромон. Гавриил (Владимиров), служивший по кладбищам и домам в Опочкинском районе. Он собирал подписи верующих на постройку храма. Иеромон. Гавриил был приговорен постановлением КОГПУ (от 3 августа 1930) к 10 годам ла-
143
герей и умер в заключении. По этому же делу были осуждены и четверо истинно-православных мирян Порховского и Дновского районов. Монахиня Псковского Вознесенского монастыря Мария (Степанова) арестована в ноябре 1930, а 8 октября 1931 приговорена к заключению в лагерь129. Настоятель иосифлянского храма с. Надби-но иеромон. Феодор (Козлов) был арестован и постановлением КОГПУ (от 22 апреля 1931) приговорен к 3 годам заключения130.
В Коми-Зырянской автономной области, входившей в состав Северного края, в 1930-е жили десятки иосифлянских священнослужителей. Например, иеромон. Авель (Пригородов), осужденный 27 февраля 1930 по делу организации «Истинное Православие» в Краснодарском крае, в 1930 жил в с. Усть-Цильма131. В области отбывали ссылку и истинно-православные архиереи: еп. Виктор (Островидов), еп. Стефан (Бех), тайный епископ Иннокентий (Шишкин). Даже в советской литературе упоминалось, что из шести групп истинно-православных христиан, выявленных в конце 1940-х в Коми АССР, одна - в Сыктывкаре и пригородной деревне Чит - сложилась в конце 1940-х «на базе осколков ИПЦ» (то есть иосифлян) из местных жителей, «бывших церковников, монашек и т.д.»132
В качестве примера можно привести также дело «Священной дружины» 1937*. Согласно версии следствия, в Сыктывкаре и с. Кочпон в 1934-1937 активно действовала антисоветская организация, носящая название «Священная дружина» и состоявшая в основном из ссыльного духовенства. Возглавлял ее еп. Герман (Ряшенцев). Существуют свидетельства, что он одно время разделял позицию своего брата - иосифлянского архп. Варлаама (Ряшенцева) - и, в частности, в июне 1928 не принял назначение епископом Вязниковским викарием Владимирской епархии от Заместителя Местоблюстителя митр. Сергия133. 14 декабря 1928 Владыка Герман был арестован и последующие девять лет находился в лагерях и ссылках.
Следственные органы включили в состав будто бы существовавшей организации священнослужителей и мирян самых разных церковных направлений - и сергиан, и представителей различных течений непоминающих. Так, киевские иеромонахи Михаил (Любимов) и Иоанн (Смурыгин) принадлежали к группе «украинцев», возглавляемой схиархп. Антонием (Абашидзе), а Р.Н.Амосов был близок к руководителю «даниловцев» архп. Феодору (Поздеевскому). По делу проходили и ранее жившие в Ленинграде А.Ф.Штович, А.И.Ва-рун-Секрет и т.д. Они были арестованы 24 февраля - 4 марта 1937, 24 мая было составлено обвинительное заключение на 13 человек.
* Пять томов дела хранятся в Архиве Министерства безопасности Республики Коми.
- 144 -
Постановлением Тройки У НКВД Коми АССР (от 13 сентября 1937) все обвиняемые были приговорены к высшей мере наказания, а 15 сентября расстреляны134.
Об иосифлянском движении в конце 1920-х - начале 1930-х в других регионах России пока известно немного.
Относительно Сибири имеются лишь сведения об общине во главе с архим. Неофитом в Красноярске. Однако известно, что в 1929 на официальном учете в Сибирском крае, помимо 2170 сергианских, обновленческих, григорианских, состояло и 50 приходов «автокефа-листов» (вероятно, принадлежащих к различным течениям непоминающих). Отдельные приходы были и на Урале135. В Туруханском крае под Дудинкой в 1928 - нач. 1930-х жили ссыльные воронежские иосифляне протоиереи Илия Пироженко и Петр Новосельцев. Проезжая к месту ссылки, они встретились в Енисейске с митр. Кириллом (Смирновым). Об этой встрече протоиереи сообщили в своем письме в Воронеж: «Очень ободрил он нас... благословил нас иконками, разрешил служить литургию, если подыщется подходящая комната, дал нам св. мира... Он вне молитвенного общения с митр. Сергием и одобряет и благословляет наших Воронежских, вас и всех верных... Повидали мы и Преосвященного Николая Владимирского с его двумя "викариями": у этого старца полное единомыслие с митр. Кириллом... Да, большие люди, великие христиане»136.
В Башкирии среди противников митр. Сергия (Страгородского) полностью доминировали андреевцы. Несмотря на репрессии, даже в 1932 в республике еще было 30 приходов под управлением еп. Иова (Гречишкина), представлявшего архп. Андрея (Ухтомского). Однако в Уфе существовали и два чисто иосифлянских храма, настоятели которых рассорились с андреевцами и отошли к митр. Иосифу137. Были иосифляне и в других районах Башкирии. В мае-августе 1931 в республике были проведены аресты по делу филиала «Всесоюзного центра ИПЦ». Он якобы был создан вскоре после поездки в мае 1929 непоминающего еп. Стерлитамакского Вениамина (Троицкого) в Оренбург по приглашению мон. Лидии (Першаковой). Вернувшись в епархию, Владыка возглавил группу истинно-православных священников. В нее входили священники Петр Огородников, Варфоломеев, Палабов, настоятель церкви с. Михайловка о. Сергий Колесников, о. Николай Лавров из храма с. Варварино, о. Михаил Перов из церкви с. Богородского и другие. После ареста еп. Вениамина важную роль играла бывшая настоятельница Енацкого монастыря в Стерлитамаке игум. Евдокия (Панферова) - пророчица и прозорливица, почитаемая многими верующими как «святая Авдотья». В
145
следственном деле содержатся данные, что она разъезжала со своими племянницами по селам, призывая не вступать в колхозы, так как они являются «организациями сатаны». В марте 1931 в с. Богородском прихожане выступили против закрытия церкви - была сломана ее дверь, сорван с храма вывешенный властями красный флаг и т.д. Сохранились две листовки башкирских иосифлян - «Берегись, совработник» и «Долой соввласть». Летом 1931 прошли массовые аресты истинно-православных в 16 населенных пунктах, будто бы входивших в Уфимский филиал «Всесоюзного центра ИПЦ». Обвинительное заключение было составлено на 101 человека, в том числе четырех священников, диакона, игуменью, 13 монахинь, двух торговцев и 80 крестьян (18 из них удалось скрыться). Постановлением КОГПУ (от 22 сентября 1931) обвиняемые были приговорены к 5-10 годам лагерей и ссылки138.
Еще 12 ноября 1935 андреевский схиеп. Нижегородский Петр (Ладыгин) писал проживавшему в Западной Европе еп. Аккерманскому Гавриилу: «В январе 1934 г. я выздоровел и возвратился в Уфу; теперь живу на покое при моей кафедре, в праздники служу раннюю, здесь наши верующие и правящий епископ Руфим митр. Сергия не признают, у нас автокефалия, до собора мы признаем и подчиняемся м. Петру Крутицкому»139. Массовое уничтожение противников митр. Сергия в республике в 1937-1938 началось с ареста в сентябре 1937 прот. Аркадия Волокитина, жившего тогда в Башкирии. 15 октября он был приговорен к высшей мере наказания и 15 ноября расстрелян140.
В Оренбургском округе, входившем с 1928 в Средне-Волжский край, иосифляне появились еще в конце 1927. Иосифлянами были священники п. Ново-Троицк Симеон Могилев и Спиридон Палатов, а также иеромон. Тихон (Болмасов) и о. Симон Огородников из с. Ильинки Каширинского района. Они направили в Ленинград двух бывших насельниц Оренбургского женского монастыря Ирину (Гладышеву) и Марию (Чернову), которые встретились с еп. Димитрием (Любимовым) и получили от него послания к пастве. В сентябре 1930 иеромон. Тихон сам посетил Ленинград. Монахини Ирина и Мария ездили также в Киев и подолгу жили там у местных иосифлян. С 16 декабря 1930 по 6 февраля 1931 прошли массовые аресты по делу «Оренбургского филиала Всесоюзной монархической организации Истинно-Православная Церковь». Всего было арестовано 157 человек. Последними - 4 марта - задержаны в Киеве монахини Ирина и Мария. Все арестованные были обвинены в антисоветской, антиколхозной агитации, распространении повстанческих листовок, борьбе с властью против закрытия церквей, неуплате налогов и т.п. В обвинительном заключении говорилось: «Цель данной к-р органи-
146
зации состояла в организации восстания против Советской власти и в восстановлении в СССР монархической власти... В составе к-р организации выявлено 57 антисоветских ячеек, находившихся в различных районах Средне-Волжского края, а также в гг. Оренбурге и Самаре. Члены антисоветских ячеек к-р организации своим влиянием охватывали до 4-х тысяч крестьянских дворов. Опорным пунктом к-р организации являлась оренбургская городская ячейка»141. Постановлением Тройки при ПП ОГПУ по Средне-Волжскому краю (от 26 марта 1931) о. Симеон Могилев, о. Спиридон Палатов, о. Симон Огородников, о. Тихон Болмасов, монахини Ирина (Гладышева) и Мария (Чернова), а также самарская монахиня Олимпиада (Иванова) и мирянин из п. Ново-Троицк С.С.Мешков были приговорены к высшей мере наказания, все расстреляны в период с 31 марта по 5 апреля. Остальные обвиняемые были приговорены к различным срокам лишения свободы.
Были истинно-православные и в других районах Средне-Волжского края. Весной 1929 о. Николай Модестов, настоятель церкви с. На-умовка Бугурусланского округа, посетил в Твери отца, бывшего правителя канцелярии тверского генерал-губернатора А.Н.Модесто-ва. Под влиянием прот. Александра Левковского он стал иосифлянином. В помощь к нему прибыл о. Владимир Бартоломей, которому удалось прослужить в Наумовке всего две недели. 7 мая при обыске его багажа на ст. Бугульма были изъяты иосифлянские брошюры, листовки, письма. Отец Владимир был арестован, около двух месяцев сидел в Бугурусланской тюрьме, затем после освобождения вернулся в Тверь. Отец Николай Модестов был арестован 14 мая 1929 и в июле выслан из округа, в 1930 он временно нелегально жил в Самаре142.
В центре Средне-Волжского края Самаре непоминающие появились еще в конце 1927. Представляли их протоиереи Ксенофонт Архангельский и Иоанн Голубев. Вернувшийся из Соловецкого лагеря архп. Самарский Анатолий (Грисюк) в беседе с о. Ксенофонтом безрезультатно доказывал, что отход от митр. Сергия ставит под удар Церковь и верующих. Вскоре Владыку Анатолия перевели в Одессу, и в начале 1928 в Самару приехал викарный еп. Бузулукский Сергий (Никольский). Еще в Бузулуке он прервал отношения с митр. Сергием и издал указ не признавать его прав на управление Московской Патриархией как отошедшего от Церкви к большевикам. Еп. Сергий временно несколько месяцев управлял епархией. В это время только Две церкви в Самаре - Ильинская и Вознесенская - признавали Декларацию, остальные же - Воскресенская, Троицкая, Покровская, Петропавловская, Успенская, Всесвятская, Казанский собор и другие -выступили против нее. Еп. Сергий был арестован и осенью 1928 вы-
147
слан в Уфу. 24 апреля 1930 он был приговорен к высшей мере наказания и 16 мая расстрелян. Петропавловская церковь перешла к обновленцам, а ее настоятель прот. Григорий Яиров и священник о. Василий Витевский были 11 декабря 1928 арестованы и осуждены. Борьбу с непоминаю щими вел и назначенный митр. Сергием архп. Самарский Александр (Трапицын). В результате к концу 1928 осталось всего четыре церкви, не признававших Декларации, - Успенская, Иверская женского монастыря, Рождества Богородицы в пригородном поселке Новый Оренбург и Покровская, в которую в сентябре перешел служить из Петропавловского храма о. Ксенофонт Архангельский. Отец Ксенофонт пользовался авторитетом среди духовенства и мирян Самары, считался крупным богословом. Весной 1929 он был выслан в Саратов, Покровская церковь в январе 1930 перешла к обновленцам. Священники Иверской церкви, в том числе настоятель о. Петр Архангельский, были арестованы и высланы в феврале 1930. Опасаясь неизбежного ареста, в мае 1931 покинул Успенский храм его настоятель прот. Иоанн Голубев. Он перешел на нелегальное положение, а церковь 16 августа 1931 была закрыта, как и храм в п. Новый Оренбург143.
Иосифлянская община возникла в Самаре после посещения города в октябре 1927 тайным еп. Марком (Новоселовым). Она была образована в пригородном железнодорожном рабочем поселке из прихожан Скорбященской церкви Никольского мужского монастыря. Еще в сентябре 1927 на заседании приходского совета было решено отвергнуть декларацию митр. Сергия и отделиться от него. Вскоре церковь была закрыта, но значительная часть прихожан во главе с А.Троховым, В.Головкиным, П.Курапцевым и П.Артемьевым образовала незарегистрированную общину иосифлянского направления. В ноябре-декабре Алексей Трохов ездил в Ленинград, встречался с еп. Димитрием (Любимовым) и прот. Феодором Андреевым, получил от них воззвания и брошюру «Что должен знать православный христианин». По просьбе Трохова в декабре 1927 еп. Димитрий послал в Самару иеромон. Никострата (Лаврешева), который служил тайно. В это время А.Трохов и П.Курапцев посетили прот. Ксено-фонта Архангельского, который одобрил их намерение отойти от митр. Сергия, но формально перейти к митр. Иосифу отказался. Также и насельники закрытого Никольского монастыря - его настоятель архим. Илларий (Овинов), иеромонахи Анфим (Спирин), Тихон, Даниил и другие - отошли от митр. Сергия, соглашались с посланиями истинно-православных архиереев, однако священниками иосифлянской общины они не были. В 1929-1930 эти монахи были арестованы, отправлены в лагеря или высланы. В ноябре 1929 А.Трохов и В.Головкин предложили окормлять их общину григори-
148
анскому епископу Порфирию (Вишневскому), негативно относившемуся к Декларации 1927, но и он не согласился144.
Не имея своего постоянного священника, самарские иосифляне окормлялись у приезжих. Так, в марте 1929 к ним снова прибыл из Ленинграда иеромон. Никострат (Лаврсшев). Он служил в четырех тайных домашних церквах, устроенных в рабочем поселке. В апреле его сменил о. Николай Модестов. Самарские иосифляне на своем собрании решили принять его в качестве постоянного пастыря. А.Трохов поехал в середине мая в Ленинград за благословением архп. Димитрия, благословение было получено, но о. Николай вскоре был арестован и после освобождения (через несколько месяцев) уже не мог служить в Самаре легально. Отец Николай Модестов приезжал в город еще несколько раз, однако, находясь на нелегальном положении, в основном скрывался в селах Бугурусланского округа. В 1930— 1931 он окормлял сельские общины. Помимо А.Трохова, в Ленинград из Самары трижды - в сентябре и ноябре 1928 и ноябре 1929 -ездила М.Сизоненко. Она отвозила архп. Димитрию письма мон. Олимпиады (Ивановой), близко знавшей Владыку по совместной туркестанской ссылке в 1923-1924. Самарские истинно-православные поддерживали отношения с оренбургскими, поэтому по делу Оренбургского филиала ИПЦ в январе 1931 были арестованы и осуждены А.Трохов, М.Сизоненко и мон. Олимпиада (Иванова)145.
В Самаре жил еще один истинно-православный священнослужитель - слепой схимон. Максим (Пелевцев). Он считался старцем-прозорливцем и имел большое влияние на верующих. Ежедневно к нему приезжали за советами и наставлениями десятки крестьян, прежде всего из Бугурусланского, Бузулукского и Оренбургского округов. В протоколе допроса Д.Д.Можанова от 4 января 1932 сказано, что схимон. Максим проповедовал: «Не отдаваться во власть сатаны, верить, крепить веру в Христа-Спасителя, который терпел за нас, а мы терпим за свои грехи, надо... не поддаваться соблазну антихриста. Колхозы - тьма антихриста - они разрушают святость. Колхозы - на испытание нам, грешным». В обвинительном заключении значится, что со схимон. Максимом были тесно связаны его духовные дети - иеромонахи Гурий (Рутчин), Николай (Лагунов-Корнеев), Григорий (Петров), странствовавшие по селам Бузулукского, Бугурусланского, Борского и Петровского районов. Они призывали верующих не вступать в колхозы и отвергать антихристову власть. Часто приезжавшие из Оренбурга с ноября 1927 по август 1930 монахини Ирина (Гладышева) и Мария (Чернова) всегда останавливались у схимон. Максима146.
Необходимо отметить, что в материалах дела указано, что истинно-православные Самары - М.А.Жмакина, П.П.Никифорова, мон. Анна
149
(Чалых) - в 1927-1931 много раз ездили к проживавшему в с. Ди-веево Арзамасского района о. Павлу Боротинскому, одному из самых активных участников «Кочующего Собора» 1928. Отец Павел был автором брошюры «Отношение православного христианина к советской власти с точки зрения православного нравоучения» и отличался еще большей, чем у иосифлян, радикальностью взглядов. Летом 1928 во время встречи в Ленинграде он пытался доказать еп. Димитрию (Любимову) и прот. Феодору Андрееву, что разоблачения нужно начинать не с митр. Сергия, а с Патриарха Тихона и митр. Петра (Полянского) как «первых начинателей лояльного отношения к советской власти». М.А.Жмакина передавала произведения о. Павла Боротинского о. Ксенофонту Архангельскому, о. Иоанну Голубеву, схимон. Максиму (Пелевцеву) и другим самарским священнослужителям. Отец Павел окормлял сестер Серафимо-Дивеевского монастыря и служил в тайной домовой церкви147.
В октябре-ноябре 1931 прошли массовые аресты противников митр. Сергия в Средне-Волжском крае, главным образом в Самаре. Всего было арестовано 97 человек - один епископ, 14 священников, 5 монахов, 29 монахинь и 48 мирян. Они принадлежали к различным группам непоминающих. Так, во время обыска у иосифлянина А.Ф.Перышкова была задержана послушница Матрена Клетухина, андреевка. Она привезла передачи еп. Аввакуму (Боровкову), находившемуся в то время в самарской тюрьме. Постановлением КОПТУ (от 13 апреля 1932) по делу контрреволюционной церковно-монар-хической организации «Истинные» - филиала всесоюзного центра ИПЦ было осуждено 80 человек. Причем о. Павел Боротинский был представлен в качестве одного из руководителей этой организации. 5 января 1932 он был этапирован в Москву и осужден уже по другому делу. Максимальный срок заключения получили протоиереи Ксенофонт Архангельский и Иоанн Голубев - по 10 лет лагерей, остальные - 3 года концлагеря или высылки148.
После освобождения из лагерей и ссылок многие непоминаю-щие вернулись в Самарскую (Куйбышевскую) область и затем вновь были арестованы в 1937-1938. Так, 29-30 ноября 1937 были арестованы прот. Петр Архангельский, о. Василий Витевский и архим. Ил-ларий (Овинов). Они были приговорены к высшей мере наказания и расстреляны в Куйбышеве в период с 16 января по 8 февраля 1938149.
На севере Белоруссии, в Витебской епархии, ряд приходов в 1928-1929 окормлял архп. Димитрий (Любимов). До осени 1929 настоятелем одного из сельских храмов здесь служил прот. Василий Словцов, позднее (в 1931-1932) настоятель церкви Св. Моисея Нов-
150
городского на Пороховых - главного иосифлянского храма Ленинграда в то время150. Были иосифляне и в Минске.
Но больше всего истинно-православных было на юге Белоруссии, в Гомельской епархии. Один из руководителей киевских иосифлян, о. Димитрий Иванов, в июле 1928, направляясь в Ленинград к еп. Гдовскому Димитрию, заехал в Гомель. Он взял у прот. Павла Левашова, иеромон. Герасима (Каешко), священника Феодора (Семенова) и других письменные заявления об их присоединении к иосифлянам. В 1929 прот. Павел Левашов был арестован и сослан. После этого гомельские иосифляне стали обращаться к о. Димитрию Иванову. Отец Димитрий Иванов был арестован 15 января 1931, затем прошли аресты в Гомельском округе151.
Близость Киева проявлялась и в распространении влияния украинского течения непоминающих на епархию. Об этом говорится, в частности, в жизнеописании будущего главы одного из направлений Катакомбной Церкви схимитр. Геннадия (Секача), в конце 1920-х служившего священником в кафедральном соборе Мозыря152. Некоторые сведения содержатся в следственном деле иеромон. Григория (Павлова), до ареста служившего в соборе Гомеля и сельских храмах округа. Так, в протоколе допроса иеромон. Григория от 28 сентября 1931 сказано: «В марте м-це 1929 г. я получил приход в Гомельском округе Тереловского р-на село "Красная Будда", где и пробыл до мая м-ца. В июне м-це с/г я собрал группу верующих по своей инициативе и вместе с иеромонахом Валентином выехал в гор. Киев с целью узнать о существовании к-р организации и использовать завербованных мной верующих в таковой... По приезде в гор. Киев я явился к игумену Илариону в Никольский монастырь, который мне сообщил, что по распоряжению Схиархиепископа Антония мне поручено произвести перепись верующих в Гомельском округе... Получив данное указание, я выехал в Гомельский округ, где и пробыл с 1929 года сентября м-ца по 1930 года февраля м-ца, т.е. до момента моего ареста. За данный период мне удалось выявить 884 человека, сплотить, связь установить Гомельской епархии духовенства с центром Киева». В других протоколах допросов сказано, что он был связан и с киевским иосифлянским архимандритом Спиридоном (Кис-ляковым)153.
В 1930 было сфабриковано дело организации Истинно-православной церкви в Белоруссии154. По нему, в частности, проходил иеромон. Герасим (Каешко), служивший настоятелем церкви с. Ко-былянка Уваровичского района. Он был арестован 30 января 1930, обвинен в антисоветской агитации и организации выступления верующих против закрытия храма. Постановлением Тройки при ПП ОГПУ в БВО от 21 февраля 1930 о. Герасим был приговорен к рас-
151
стрелу. Следующее групповое дело ИПЦ в Белоруссии было сфабриковано в 1932. Так, о. Феодор Семенов, настоятель церкви с. Уваро-вичи, был арестован 7 июня 1932 по обвинению в том, что «принадлежал к к-р организации духовенства "ИПЦ", имел связь с руководителями Киевского филиала "ИПЦ", получал от них антисоветские установки, среди крестьян проводил а/с агитацию, заявляя, что теперь настало время антихриста и Советская власть скоро падет, себя рекламировал истинно-православным попом, собирал массу верующих, используя их в а/с целях...» Постановлением Тройки при ПП ОГПУ в БВО от 23 сентября 1932 о. Феодор Семенов приговорен к 3 годам концлагеря155.
В середине 1930-х в Гомельской епархии жило много духовных детей шум. Варсонофия (Юрченко). К этому времени в Гомель вернулся прот. Павел Левашов, в 1933 он был арестован по обвинению в участии в организации ИПЦ в Волховском районе Центрально-Черноземной области. По этому делу кроме о. Павла проходило еще 50 священников, монахинь и мирян. Постановлением Тройки ПП ОГПУ по ЦЧО от 3 мая 1933 о. Павел Левашов был выслан на 5 лет в Северный край, но через год освобожден и вернулся в Гомель. Вновь о. Павел был арестован 3 сентября 1937 по обвинению в участии в «подпольной контрреволюционной фашистско-повстанческой организации церковников». Всего по этому делу было привлечено 57 священнослужителей и мирян. Отец Павел Левашов был приговорен к высшей мере наказания и расстрелян в Гомеле 1 ноября 1937156.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 ЦГАООУ, ф.263, on. 1, д. 65744, т. 13, л. 126-127.
2 Там же, д. 66923, т. 1, л.99-100.
3 Там же, л. 122-123, т.З, л.4-54.
4 ОДНИ ВО, ф.9323, оп.2, д. П-24705, т.7, л. 19-28.
5 Свящ. Анатолий Жураковский: Материалы к житию. Париж: YMCA-PRESS, 1984. С. 114-115.
6 Польский М. Указ. соч. Т.2. С. 169-170. , р
7 ЦГАООУ, ф.263, оп. 1, д. 65744, т. 13, л. 115, т.8, л.З, 10. «Тамже,т.1,л.28-29. ° 9Тамже,т.8,л87, 92.
10 Там же, т. 13, л. 122-125, 150.
11 Свящ. Анатолий Жураковский: Материалы к житию. С. 121.
12 Справка Центрального архива ФСБ РФ№10/А-4413 от 11.09.1996.
152
13 ЦГАООУ, ф.263, оп. 1, д. 66923, т.4, л. 103-145.
14 Там же, д. 65744, т.З, л. 124.
15 Иванов П.Н. Новомученик Российской церкви Святитель Павел (Кратиров). Казань: Тан, 1992. С.14-15.
16 Там же. С ;
17 Там же. С.24-25. т.-. Г- ' 18Тамже. С.27-28,30-31.
19 ЦГАООУ, ф.263, оп. 1, д. 65744, т.ЗзгЛ-145-151.
20Тамже, т.4, л.303-315.
21 Там же, т.З, л. 145.
22 Там же, т.5, л.40-55. у -
23 Там же, л.80-81; Регельсон Л. Указ соч. С.579; Резникова И.А. Ш#» вославие на Соловках: Материалы по истории Соловецкого лагеря. СПб., 1994. С 139.
24 ЦГАООУ, ф.263, оп.1, д. 65744, л.68.
25 Польский М. Указ. соч. Т.2. С. 157.
26 ЦГАООУ, ф.263, оп.1, д. 65744, т.1, л.27-28.
27 Польский М Указ. соч. Т.2. С. 159.
28 ЦГАООУ, ф.263, оп.1, д. 65744, т. 14, л.369-374.
29 Там же, л.362.
30 Там же, т.4, л.295, т.З л. 135-137.
31 Там же, т. 14, л.386.
32Тамже,т.1,л.42,т.4,л.223,315.
33Тамже,т.12,л.84-109.
34Там же,т. 17.
35 Там же, т. 1, л.20.
36 Там же, т. 18, л. 3-85.
37 ЦГАООУ, ф.263, оп. 1, д. 65744, т. 10, л.З.
38 Там же, л.4—4об
39Тамже,т.10,л.6-7.
40 Там же, л. 156-160.
41 Там же, т. 19, л.33-35, т. 10, л.255.
42 Там же, л. 107-120. 43Тамже,т.15,л.83, 179. '
44 Там же, л. 176-178.
45 Там же, л.70-72, 88-90; Резникова И.А. Указ. соч. С. 126; Регельсон Л. Указ. соч. С.437, 438.
46 ЦГАООУ, ф.263, оп.1,д 65744, т 4, л.З 12.
153
47 Там же, т 1, л 44-45
48 Там же, л 115-116, 131
49 Там же, т 1,л47
50 Там же, л 115-116,259 *)
51 Там же, т 2, л 227-229 '_'
52 Там же, т 9, л 97-99
53 Польский М Указ соч Т 2 С 175-176 ,
54 ЦГАООУ, ф 263, оп 1, д 65744, т 9, л 316 ';
55 Там же, л 47, т 16, л 124, 166
56 Там же, т 1, л 162
57 Там же, т 11, л 32-34, Резникова И А Указ соч С 179, Акты Святейшего Тихона, Патриарха Московского и всея России С 838
58Польский М Указ соч Т2 С 129, ЦГАООУ, ф263, оп 1, д 65744, тП,л31
59 Там же, л 215
60 Там же, л 218 т
61 Там же, т 16, л 55-56 "
62 Там же, л 50-54, т 1, л 268 'и
63 Там же, т 16, л 1-29, 179 ;
64 Там же, т 1, л 5-15 ц
65 Там же, л 91, 92
66 Там же, д 66902, т 1, л 6-82, ЦДНИ ВО, ф 9323, оп 2, д П-17699, т 7, л 1, Польский М Указ соч Т 2 С 170
67 Там же С 161, 162
68 ЦГАООУ, ф 263, оп 1, д 33122, л 1-24
69 Там же, д 59556, л 2-23
70 1ам же, д 60260, л 2-48 СЧ '
71 ЦДНИ ВО, ф 9323, оп 2, д П-24705, т 1, л 16-20
72 По очагам сектанского мракобесия Материалы бригады ленинградских безбожников в Центрально-Черноземной области М, Л , 1931 С 20-11.
73 ЦДНИ ВО, ф 9323, оп 2, д П-24705, т 1, л 50-51
74 Там же, т 4, л 461, ЦГАООУ, ф 263, оп 1, д 65744, т 4, л 312
75 ЦДНИ ВО, ф 9323, оп 2, д П-24705, т 4, л 463
76 ЦАФСБ РФ, ф арх-след дел, д 100256 4
77 Архив Президента Российской Федерации, ф 2, оп 7, д 406, л 29^
78 ЦАФСБ РФ, ф арх -след дел, д 100256 ,„ ч-
79 Архив Президента Российской Федерации, ф 2, оп 7, д 406, л 21,
154
80 Оппозиция митрополиту Сергию в Казанской епархии // Православная Русь 1995 №10 С 10
81 ЦДНИ ВО, ф9323, оп2, д П-24705, т 1, л 20, ЦАФСБ, фарх-след дел, д 100256
82 ЦДНИ ВО, ф 9323, оп 2, д П-24705, т 1, л 20
83 Справка Управления ФСБ РФ по Краснодарскому краю №1/1/6-64503 от 21 07 1995
84 Там же, Катакомбы//Русское Возрождение 1982 №20 С 142-145
85 Справка КГБ Республики Коми №10/9-188 от 28 02 1996, Архив еп Готского Амвросия (Сиверса)
86 Архив НИЦ «Мемориал», Санкт-Петербург
87 Подробнее см Иоанн (Снычев), митрополит Церковные расколы в Русской Церкви 20-х и 30-х годов XX столетия С 105-121, Регельсон Л Указ соч С 151-161
88 Письмо епископа Вениамина епископу Иннокентию (Тихонову) от 18/31 марта 1929 Частный архив
89 ЦАФСБ РФ, ф арх -след дел, д 100256
90 Архив УФСБ РФ по Ивановской обл , ф арх -след дел, д 9974-П, л 489-492
91 Архив УФСБ РФ по Ярославской обл , ф арх -след дел, д С-11707
92 Справка УФСБ РФ по Ярославской области №10/704 от 12 01 1996, ЦАФСБ РФ ф арх-след дел, д 100256
93 Архив УФСБ РФ по Ярославской обл , ф арх -след дел, д С-11707
94 Журнал Московской Патриархии 1935 №23-24 СЗ
95 Архив УФСБ РФ по Ярославской обл , ф арх -след дел, д С-10706
96 Регельсон Л Указ соч С 585
97 Архив УФСБ РФ ЯО, ф арх -след дел, д С-12005
98 Там же, т1, л 1-20
99 Центр документации новейшей истории Костромской области (ЦДНИ КО), ф 3656, оп 2, д 2413-е
100 Справка УФСБ РФ по Ярославской области №10/704 от 12 01 1996
101 Архив УФСБ РФ по Ярославской области, ф арх -след дел, д С-11483
102 Там же, д С-11723
103 Там же, д С-2361, С-11366
104 Московский комсомолец, 1990, 14 сентября
105 ЦАФСБ РФ, ф арх-след дел, д 100256
106 Хлебников М Движение истинно-православных в Костромской iy-бернии // Православная жизнь 1997 №5 С 18-28 rtf
155
107 ЦДНИ КО, ф 3656, оп 2, д 6519-с, л 26, 29
108 Там же, л 1
109 Там же, д 2411-с
110 Акты Святейшего Тихона, Патриарха Московского и всея России С.607
111 in Луч света Часть II С 10-11
112 Акты Святейшего Тихона, Патриарха Московского и всея России С.570, 589, 607
113 Там же С 577
114 Там же С 605-609
115 Красный террор в годы гражданской войны По материалам Особой следственной Комиссии по расследованию злодеяний большевиков / Редактор-составитель Ю Г Фелыптинский Лондон Overseas Publications Interchange Ltd, 1992 С 413
116 Там же
117 Там же С 414
118 Архив еп Готского Амвросия (Сиверса)
119 ЦГА СПб, ф 1000, оп 50, д 29, л 20, АУФСБ РФ СПб, ф арх -след дел, дП-83017
120 ЦГА СПб, ф 7179, оп 10, д 290, л 447
121 Там же, л 448^70, ЦАФСБ РФ, ф арх -след дел, д 100256
122 АУФСБ РФ СПб, ф арх -след дел, д П-78806. т 1, л 486^*87
123 ЦАФСБ РФ, ф арх -след дел, д 100256 ^ ,
124 Справки Управления ФСК РФ по Санкт-Петербургу и области №10/46-1055 от 23 01 1995 и Управления МБ РФ по Новгородской области №1/10/1012-1013 от 07 06 1994 и №2946 от 29 09 1995
125 ЦАФСБ РФ, ф арх -след дел, д 100256 v
126 ЦГА СПб, ф 7384, оп 33, д 152, л 63, 93 № 127 ЦГА СПб, ф 1000,оп51,д 37, л 129
128 Архив еп Готского Амвросия (Сиверса)
129 ЦАФСБ РФ, ф арх-след дел, д 100256
130 ЦГА СПб, ф 132, оп 10, д 7, л 220, 234
131 ГАРФ, ф 10035, оп 1, д 28850, л 119 'кМ '
132 Гагарин Ю В Релишозные пережитки в Коми АССР и их преодоление Сыктывкар, 1971 С 143
133 Архив еп Готского Амвросия (Сиверса)
134 Архив МБ Республики Коми, ф арх -след дел, д КП-7446
135 Долотов А Церковь и сектантство в Сибири Новосибирск, 4930. С 36, Иоанн (Снычев), митрополит Указ соч С 201
- 156 -
136 Луч света С 62
137 Зеленогорский (Гринберг) М Жизнь и деятельность архиепископа Андрея (князя Ухтомского) С 163, Архив еп Готского Амвросия (Сиверса)
138 ЦАФСБ РФ, ф арх-след дел, д 100256
139 Из жизни Церкви в середине 30-х годов Письмо схиепископа Петра // Вестник русского христианского движения 1977 № 120 С 249
140 Справка Министерства безопасности Республики Башкирии №10/10-29815 от 08 11 1995
141 Архив УФСБ РФ по Самарской обл , ф арх -след дел, д П-17773, т 6, л 22-25
Н2 АУФСБ РФ МО, ф арх -след дел, д 28850, л 120, 121 из АУФСБ РФ по Самарской обл, ф арх-след дел, д П-17773, т 2, л 198-203,215-227
144 Там же, л 313-318, 358-367
145 Там же, л 306-308, 322-343
146 Там же, л 350-356
147 Там же, т 6, л 12-15, т 4, л 206-214
148 Там же, л 232-242
149 Справка УФСБ РФ по Самарской обл №1773 от 13 06 1997
150 ЦГА СПб, ф 7384, оп 33, д 152, л 43
151 ЦГАООУ, ф 263, оп 1,д 65744, т 13, л 108, 125
152 Иоанн (Береславский), епископ, Илия (Попов), игумен Тайный схимитрополит Жизнеописание главы Истинно Православной Церкви времен хрутцевско-брежневских репрессий схимитрополита Геннадия (1898-1987) М, 1991 С 17
153 Информационный центр Министерства внутренних дел Карелии, ф личных дел, д 6735, л 4-42
154 ЦАФСБ РФ, ф арх-след дел, д 100256
155 Справка Управления КГБ Республики Беларусь по Гомельской обл №10/745 от 10 10 1995
156 Там же
|
