Российская кооперация: что это было
К оглавлению
ЧАСТЬ ДЕСЯТАЯ
Новая экономическая политика и кооперация
«Мы царю по шапке дали — Лучше хочем жизнь создать — К горнам, наковальням встали Счастье новое ковать. Много славных коммунаров Черный коршун заклевал. Но зато не стало баров, Тьмы, насилия гнет пал». ^Красная звездочка».
Журнал Тульского губкома РКСМ, 1922. № 2.
С октября 1917 г. идеи Маркса, провозглашенные в 1848 г., стали в России государственной идеологией. «Созидательную» энергию правящая партия направила на переустройство общества, «всецело полагаясь на интеллектуальное развитие рабочего класса, которое должно было явиться неизбежным плодом современных действий и взаимного обмена мнениями». Пролетариат использовал «свое политическое господство для того, чтобы вырвать у буржуазии шаг за шагом весь капитал, централизовать все орудия производства в руках государства, т. е. пролетариата»501.
Идея обобществления, одна из главных стержней политики большевиков, демонстрировала свою силу, начиная с октября 1917-го. Удельный вес обобществления в национальном доходе составил:
1917 г.- 15%. 1924 г.-35%. 1928 г.-44%. 1937 г. - 99%. 1954 г.-100%.
Английский философ и историк Бертран Рассел в 1920 г., после встречи с вождем мирового пролетариата, характеризовал
В.И.Ленина как «крайне самоуверенного», несгибаемого ортодокса-марксиста, который не мыслил пути в светлое будущее без насилия. Марксист-ортодокс не мог «поступиться принципами». Поэтому и новая экономическая политика была лишь временным отступлением, одним из эпизодов общей стратегии большевиков, маневром для выживания. Принципиально структура власти не изменилась, кооперация (на которую официально делало ставку большевистское руководство) продолжала влачить жалкое существование под «колпаком» у ее идеологов. Не было главного, не было свободы, не было частной собственности, а где нет свободы и частной собственности, там нет и кооперации.
Повторим, нэп рассматривался как некий переходный период для накопления сил. Как долго позволяли большевики проявлять терпение к «буржуазным формам хозяйствования» показало время: в 1921 г. увеличились репрессии против старых кооператоров, капитализм был допущен в пределах, «нужных» для большевизма. Допущение проходило под зорким оком правящей партии: действовали декреты об административной высылке, о внесудебной расправе и др. V Конгресс Коминтерна подтвердил позицию о новой экономической политике, как о временной уступке: «Мы новую экономическую политику рассматривали исключительно с точки зрения ее политической целесообразности, как политическую уступку мелкой буржуазии. Мы не думали, что новая экономическая политика сама по себе целесообразна и рациональна, но считали, что мы должны были ее вести из политических соображений»502.
Советская кооперация периода «военного коммунизма» — орган классового распределения потребительных товаров. За кооперацией нэповского периода оставалась неизменной распределительная функция. В 1930-е гг. потребительская кооперация окончательно утратила интерес со стороны пайщиков, превратилась в государственную систему. Постановление ЦК ВКП(б) и Совнаркома СССР (сентябрь 1935 г.) закрепило за ней поголовное и повсеместное обслуживание всех жителей сельской местности, — и все это в условиях отсутствия транспорта, связи, дефицита товаров — извечных спутников советского планового способа хозяйствования.
Советская потребительская кооперация, возглавляемая Центросоюзом, построена была по всем правилам бюрократического аппарата, по не выражала интересов рядовых пайщиков, заинтересованных в самодеятельном развитии сельскохозяйственной деятельности.
Центросоюз, а в его лице вся советская кооперация, находился под прессом государственных и партийных структур. Управление им, в лице верхушки аппарата, повторяло общегосударственную модель, где не было места рочдельским принципам. Взаимоотношения «низшего звена» потребительных обществ с руководством строились через систему постановлений и циркуляров.
Изменилась и собственно «самодеятельная» природа самой кооперации. Паевые взносы как изначальный принцип формирования капитала составляли мизерный процент (чуть более 2,2%) оборотных средств. По своим задачам и функциям кооперация перестала быть защитницей пайщиков. Формула кооперации (капитал + труд) не работала. Нарушен был главный принцип деятельности кооперативного предприятия, сами рабочие не являлись пайщиками. Это приводило к юридической неясности: кто же хозяин прибыли — пайщики или трудовые коллективы?
Источники прибыли — торговля, отчисления от прибыли — пополняли оборотные средства. Однако вся система отчислений государству не оставляла никаких перспектив для развития предприятия. Советская потребительская кооперация являлась слабой хозяйственной организацией с абсурдной рентабельностью производства. Расчет с вышестоящими структурами управления обескровил и без того минимальные доходы: выплаты госбанку, вышестоящим союзам в централизованные фонды, отчисления в основной (уставной) фонд съедали все свободные средства. Остатки прибыли после столь грабительской «дойки» уходили на выплату дивиденда, отчисления в фонд стимулирования пайщика (премии), в статью финансирования капитального вложения (строительство, реконструкция, оснащение материально-технической базы торговли).
Пайщики платили за доставляемые им товары в кооперативный магазин (лавку), за так называемые «накидки» на розничную цену товаров, за транспортные расходы по доставке товаров в сельскую глубинку. Удельный вес таких «накидок» на розничную цену доходил до 50%. С отменой «накидок» сельпо и райпо столкнулись бы с такими проблемами, которые неминуемо привели бы их к финансовому краху. Таковы парадоксы так называемой советской кооперации, защитницы интересов политической системы и чиновников — управленцев, а не пайщиков.
Рочдель или Москва Р03
«...В нашей судьбине, что-то лежит роковое».
Н.А.Некрасов
«Все строение нашей теперешней кооперации насквозь пропитано идеей диктатуры пролетариата».
Н. Мещерякова
«Права пролетариата священны: это ясно. Но есть еще права человека, которые выше всего».
Ш.Жид. «Выбор за Москвой»™4
Идеи социализации общественных отношений, явившись к нам из Европы в середине ХГХв., (фурьеризм, сен-симонизм) заняли одно из центральных мест в общественной мысли российской интеллигенции под именем «ассоциации»505.
Термин «кооперация», сменивший определение «ассоциации», вошел в литературу с начала 1860-х гг.506 Общеизвестно, что в России отсутствовало единое мнение о понятии кооперации. Сравнительный анализ справочных указателей позволяет проследить трансформацию понятия «ассоциация-кооперация» в связи с политизацией общественных отношений в российском обществе, имевшем достаточно сильные общинные идеологические устои, обусловленные объективными историческими условиями (крепостное право, общинное землевладение, православный менталитет)007.
Прокопович отмечал борьбу двух начал — общинного (коммунистического) и кооперативного508. Социалист по убеждению, он полагал, что «каждой политической формации свойственны свои особые формы кооперации». России свойственна архаическая ее форма-артель. Маркс писал о докапиталистических формах кооперации, имея в виду коллективный труд, обозначив тем самым классовый подход к этому явлению: каждой формации — своя коллективизация.
Поражение в революции 1905-1906 гг. принесло разочарование части российской интеллигенции. Политические деятели социалистического толка обратили свои взоры к кооперации, нашли «для себя здесь, после разгрома движения, поле важной, содержательной и весьма значительной общественной деятельности»509.
Ученые-реформаторы и политики рассматривали кооперацию не только как хозяйственную организацию, но и как «новую социальную силу», создающую «новые социальные отношения» и озаряющую «социальные массы новыми свойствами».
Кооперация рассматривается «как могучее средство, при помощи которого в будущем реализуется социальное общество»510.
Интеллигенция, «вынянчившая» марксизм, определила и смысл кооперативной политики. Синтез теории социализма с российской кооперацией еще предстоит изучить.
Практика же кооперативного движения, вооруженная рочдельскими принципами, развивалась независимо от идеологических устремлений теоретиков. Ее задача была проще, призе млен-неё — организация самопомощи для жизни, а не для фантастических устремлений. «Конкретная кооперативная действительность, — сетовал Прокопович — всегда значительно отстает от идеального понятия кооперации»511.
Под влиянием революционных настроений в кооперативном движении наметились разногласия. В 1905 г. Центросоюз, выдвигавший в «идейной пропаганде лишь то, что являлось общим для всей потребительской кооперации... и для всего кооперативного движения в целом», поддержал создание рабочей кооперации в 1-м рабочем районе Москвы. Между тем, рабочая кооперация, взлелеянная Центросоюзом, все более тяготела к политическому рабочему движению, все более поддерживала классовые задачи, все более расходилась с общегражданским кооперативным движением, идеологически отгораживалась от него, противопоставляя свою идеологию общепринятым кооперативным принципам. Стоя на крайне левом политическом фланге, рабочая кооперация искала поддержки в теории и практике рабочего движения.
Принятие рочдельских принципов (1908) не спасло российскую кооперацию от идеологических разногласий, «классово-революционный дух крепко свил себе гнездо в рабочих кооперативах, и они жили обособленной жизнью от «Центросоюза»512. Меркулов отмечал трения, возникшие между Гибнером и Центросоюзом по вопросу политической нейтральности, которую не всегда выдерживал Центросоюз.
Раскол этот был свойственен не только российской кооперации. Отстаивая чистоту рочдельских принципов, Гибнер писал в 1911 г., что «драгоценным остается рочдельское правило» — но отмечал при этом, что и в Германии, Франции, Италии, Бельгии раскол доходил до открытой вражды, растаскивая кооперацию по политическим и религиозным партиям.
В президиумах собраний и съездов все чаще мелькают лица политических деятелей (Кускова, Прокопович, Хижняков, и др.). На кооперацию с надеждой смотрят представители многих политических партий, сторонники классовой кооперации513. Особый интерес вызывает кооперация у социал-демократов. Исключение, пожалуй, составляли лишь кадеты, оказывавшие бескорыстную помощь кооперативам. Кооперация была привлекательна для политических партий ввиду многих причин — она давала средства для легальной агитации, возможность использования ее для социализации общественных отношений, мощный политизированный административно-управленческий аппарат и проч. В итоге кооперация начала вызывать особый интерес у Министерства внутренних дел. Устанавливается слежка за членами РСДРП, занимавшимися политической агитацией в стенах потребительных обществ, формально объявивших о своей политической нейтральности в рамках рочдельских принципов. В преддверии I Всероссийского кооперативного съезда обстановка все более накалялась. Российская социал-демократическая партия сочла нужным использовать съезд кооператоров в своих агитационных целях. Этому вопросу была посвящена специально созванная Московская партийная конференция.
При Петербургском комитете РСДРП была организована профессионально-кооперативная комиссия с целью «выработки мер для внесения планомерности в просветительную работу социал-демократов» в профессиональных и общественных организациях.
Выпущенный от имени организационного комитета кооперативного съезда бюллетень № 2, определил позицию по политическому вопросу, полагая, что «необходимым условием плодотворности работы съезда должна быть полная политическая нейтральность и терпимость». Организаторы съезда, идеологи внеклассовой кооперации, обратились к рабочей группе через представителей партии РСДРП с предложением не срывать съезд, но, увы, не были услышаны. На съезде присутствовало 700 делегатов и 300 гостей. Среди делегатов присутствовали известные деятели РСДРП (Малиновский, Соколов, Лурье, Степанов-Скворцов и др.), эсер Чернов.
Председатель организационного комитета Гибнер, открывавший съезд, произнес краткое слово перед собравшимися, где «в целях объединения съезда рекомендовал исключение из занятий вопросов религии и политики».
Доклады, прозвучавшие в первый день, отвечали интересам съезда. Распорядок работы съезда нарушило выступление
В.А.Поссе «Задачи кооперации вообще и, в частности, в России», закончившееся скандалом514. По мнению выступавшего, задачи кооперации «не заключаются в одном лишь поднятии экономического благосостояния широких народных масс» — кооперация способствует сплочению для борьбы за политическую свободу пролетариата. Двусмысленная речь, дополненная митинговыми приемами и истерическими воплями, закончилась анархическим выкриком: «Дух разрушения есть дух созидающий!».
По мнению наблюдателя капитана полиции Строева, ответственного за порядок, докладчик, как и весь характер его речи, тон, жестикуляция, хотел обратить внимание, что «кооперацию необходимо использовать в целях разрушения всего настоящего, в том числе и государственного строя и создания нового строя, обеспечивающего, главным образом, полную свободу пролетариата».
Председатель съезда, профессор Петербургского политехнического института А.С.Посников (товарищем председателя был Прокопович, представитель от ВЭО), игнорировал ст. 12 Закона о собраниях от 4 марта 1906 г., исключавшую пропаганду нелегальных политических партий. Попытка капитана Строева обратить внимание председательствующего на недопустимость подобных митинговых приемов вызвала в аудитории «оскорбительный смех»515.
На съезде организованная группа рабочих делегатов в составе председателя Московского комитета РСДРП, секретаря комитета и представителей ЦК провела первое политическое выступление рабочей кооперации по линии социал-демократии. Происходившее в аудитории съезда напоминало картину революционного разрушения, которому ранее подверглось Вольное экономическое общество под напором все тех же политических деятелей, оседлавших его организационные структуры (Прокопович, Хижняков, Кускова и проч.).
Наметились две линии: рочдельская (независимая, аполитическая) и классовая, которые сосуществовали рядом не только в области идеологии, но и на уровне реальной борьбы за главенство над Центросоюзом как реальной финансово-организационной структурой. Отзвуки этой борьбы можно проследить на страницах кооперативной печати. Журнал «Союз потребителей» (Издание Секретариата МСПО) — стратег лидера российской кооперации. Журнал «Объединение», также издание Секретариата, идеологического центра Центросоюза (главный редактор В.Зельгейм, из числа недоучившихся студентов) — демонстрировал полное оскудение кооперативной идеологии, все более политизировался, все
более устремлял взгляд в коммуно-утопию. Из номера в номер журнал печатал портреты классиков марксистов, песни пролетариев и «буревестников», международные рабочие гимны. Цель журнала, по мнению его издателей: «помочь разобраться в совершившихся событиях, указать линию поведения, соответственно интересам рабочего класса», а не потребителя516.
Секретариат МСПО издавал серию популярных брошюр «Библиотека гражданина», которая рассматривалась как своеобразное политическое просвещение. В 1917 г. Тотомианц писал, что появилась угроза, что кооперативные органы вскоре «будут конкурировать и с партийно-социалистическим органами, а затем потеряют свою кооперативную идеологию и кооперативное лицо»517. Не лучше обстояло дело и на местах. Так, в Сибири, вместо «Обского кооператора» рассылалась газета партии социалистов-революционеров «Земля и Воля», а «Петроградский кооператор» был склонен превратиться в социал-демократический орган. «Экстренно созванный в конце марта 1917 г. съезд кооперативных союзов был кооперативным только по имени, — такое впечатление оставил съезд у Тотомианца. — Ни один кооперативный съезд в мире никогда не занимался столько политикой»518.
Выступавшая на съезде Кускова говорила о необходимости участия в политической жизни, о подготовке к участию в Учредительном собрании, о посылке агитаторов на места; в то время, когда не хватало простых счетоводов и инструкторов, в кулуарах Союза шла запись в политические партии.
Туган-Барановский, ранее доказывавший, что кооперация не есть социализм, на съезде изменил позицию, заговорил о социалистическом происхождении кооперации, вопреки принятой, даже социал-демократией в Европе, неклассовой точке зрения на это явление. В 1916 г. в книге «Социальные основы кооперации» он разделил кооперацию на «пролетарскую», «крестьянскую», «мелкобуржуазную», усматривая в них классовые противоположности подобно тому, как и в политической области существует антагонизм между рабочими и буржуазными партиями. Необходимость нейтралитета кооперации Туган-Барановский признавал лишь в мирное время519. «Книга М.И.Туган-Барановского врывается каким-то анархизмом в кооперативную литературу», — писал Тотомианц.
В августе 1917 г. I рабочий кооперативный съезд образовал свой идейный центр в лице Всероссийского съезда рабочей кооперации, на время сохранив хозяйственные связи с Центросоюзом, пока это сотрудничество было выгодно. Если ранее «кооперация привлекала внимание товарищей (большевиков) лишь постольку,
поскольку этого требовала борьба с мелкобуржуазными кооператорами-утопистами», то теперь, когда ставилась задача заменить всесословную кооперацию классовой, считалось, что «партия должна наметить руководящую линию для всего развития кооперацией»320.
Малолюдное собрание уполномоченных Центросоюза (июнь 1917 г.) сформулировало понятие о социальных идеалах, придавшие в некоторой степени новый смысл кооперации. В широком понимании «потребительская кооперация партийно-нейтральна, представляет собой народное движение в сторону обобществления производства и распределения, в сторону освобождения труда и преобразования всего социального уклада», — комментировал «Союз потребителей», подчеркнув тем самым связь чисто кооперативной деятельности с самым широким общественным настроением. Мало подготовленная к обсуждению этого вопроса аудитория жаловалась на тяжелые условия старого режима (не предполагая впереди худшие)521.
Ранее, на кооперативном съезде (март 1917 г.) Центросоюз в вопросе введения Временным правительством продовольственной диктатуры поступился собственно кооперативными интересами.
Соперничество идеологий завершилось реальной борьбой за власть внутри Центросоюза, участием всей российской кооперации в выборах в Учредительное собрание. Представители рабочей кооперации на юбилейном собрании уполномоченных потребовали, и в известной степени добились таких организационных форм, которые облегчили ей влияние на дела Центросоюза.
Третий съезд рабочей кооперации (декабрь 1918 г.) выдвинул ультиматум, требуя немедленного введения в Центросоюз представителей рабочей кооперации (в количестве 2/3) для обеспечения руководящего влияния большевиков. Решение это было принято на немногочисленном по составу съезде, в результате фальсификации и подтасовки при голосовании, осуществив, по сути, волю фракции большевиков (их излюбленный прием) и лишив голоса сторонников независимой кооперации522.
С одной стороны, «Союз потребителей» настаивал, что «страсти политической борьбы должны оставаться за пределами кооперации». Центросоюз заверял, что «вся деятельность российской потребительной кооперации всегда твердо держалась принципов рочдельских пионеров», что «потребительная кооперация в России должна оставаться верной своим традициям, блюдя чистоту рочдельских принципов, блюдя свою независимость»323. С другой стороны, призыв журнала «Объединение» — «На баррикады! На баррикады! — звучит повсюду»32'1.
В декабре 1919 г. члены редакции «Союза потребителей», протестуя против манипуляций, проводимых властями над кооперацией, покинули редакцию журнала. Командные посты в «хлебном» Центросоюзе, превращенном в распределительную контору, заняли большевики (А.Лежава, В.Ногин, И.Любимов, С.Буденный, Л.Хинчук, О.Шмидт, Н.Мещеряков, А.Сольц, И.Скворцов-Степанов и пр.).
*
«Из добровольного объединения потребителей, борющихся против злоупотреблений и эксплуатации торгового капитала, потребительская кооперация идет теперь по пути превращения в организацию общественной службы распределения продуктов среди всех членов общества. Потребительная кооперация идет по пути превращения в потребительную коммуну... Это новая попытка дать принципиальное изложение новой точки зрения на кооперацию...
В эпоху окончательного торжества социализма кооперация как массовая хозяйственная организация, основанная на добровольном участии членов, должна исчезнуть. Удовлетворение почти всех потребностей, которые обслуживают теперь различные виды кооперации, отойдет ко всему обществу, превратится в организацию целого ряда общественных служб...
Элемент добровольного вхождения— этот необходимый признак кооперации — исчезнет. Все члены общества должны будут работать, ибо "нетрудящийся да не ест". Все они будут получать от общества необходимые продукты», — так вещал новый кооперативный идеолог Мещеряков525.
Ленинские декреты обеспечили окончательную победу классовой кооперации. На смену «буржуазной и мещанской» и независимой кооперации пришла новая — «советская кооперация». Советский период «подарил» нам новые понятия, такие как «государственно-кооперативная собственность», «ленинский кооперативный план», «колхозно-кооперативная собственность». Налицо было крайнее оскудение идеологии: кооперация рассматривалась как придаток государственно-хозяйственного механизма при полном огосударствлении всех структур и росте влияния административно-командного аппарата.
В период 1918-1929 гг. практически не выходила в свет кооперативная литература справочно-энциклопедического характера. Немногочисленные, но откровенно безликие специализированные справочники этого периода для сельскохозяйственной кооперации
(редактор Хижняков) представляют определенный интерес в плане понимания явления кооперации в новых условиях, под неусыпным контролем постановлений ЦИК, ВЦИК, СНХ. В «Примерных правилах внутреннего распорядка в коммуне» артельный староста дает каждому коммунару дневной «урок», а жизнь членов регламентируется до мелочей, где коммунары получают жилье, стол, одежду, стирку, баню, а платье, белье, обувь и т. п. распределяются между членами коммуны по мере нужды в них и при наличии свободных денег. В этих правилах сказано, что «вещи считаются собственностью коммуны... питание совместное»526.
Кооперация не как цель, а как средство для ее достижения — знаменует полную победу общинной идеологии. При соответствующих политических условиях (диктатура пролетариата) — она «есть социализм»527.
Мысль Прокоповича, что «каждой формации свойственны свои особые формы кооперации», можно продолжить словами классика, согласно которым кооперативные предприятия «не отличаются от предприятий социалистических, если они основаны на земле и средствах производства, принадлежащих государству, т. е. рабочему классу»528.
Советская кооперация утратила все, что было свойственно Рочделю: экономическую свободу и политическую независимость, демократическое начало. Огосударствление — смерть кооперации!
Вспомним еще раз слова одного из самых искренних деятелей российской кооперации, стоявшего у ее колыбели и пережившего ее смерть: «Легко установить равенство бедных, но, не строя утопий, трудно указать возможность достижения богатств и кооперация за это не берется. Ее задача осуществимее — сделать бедных более богатыми, дав им лучший заработок и накопляя каждому "сбережения", по возможности высокие, чтобы обеспечить тем самым его личную свободу и оборонить от необходимости закабалиться в какую бы то ни было "крепость"»529.
И еще: «Свое назначение кооперация может выполнить только через свою собственную организацию. Если бы допустить противоположное, то мы логически пришли бы к выводу, что вся будущая организация труда в области обмена и производства может быть передана государству и земству, а не определяется самодеятельностью населения, что, очевидно, будет утопией»530.
Необходимое условие существование кооперации— «это полное воздержание кооперативных учреждений, взятых как целое, от какой либо политической окраски»531.
