Любезно прислано автором в Библиотеку Кротова.
В одной частной галерее в Брюсселе висит картина Макса Эрнста, созданная в 20-х годах ХХ века и озаглавленная "Богородица наказывает младенца Иисуса". Младенец лежит вниз лицом на ее коленях, она его шлепает, его ореол упал на землю. Вопреки кажущейся фривольности этого полотна, оно несет послание, которое необходимо правильно разгадать и растолковать.
Предполагается, что евреи переселились из Египта в Палестину в ХІІ в. до н.э. – в начале железной эры. Археологические раскопки показывают, что сперва они поселились в горах, простирающихся с севера на юг Обетованной земли. Здесь открыто более 100 поселений, земли которых охватывают примерно 20 кв. км. В этих селах жило около 1000-2000 обитателей. Назарет, в котором Христос жил тридцать лет, имел около 300-350 жителей, поэтому неудивительно, что он не упоминается в источниках. Структура тогдашних иудейских семей совершенно отличалась от современных семей на Западе. Они включали прародителей, родителей, детей, большинство из которых умирали совсем маленькими, и всех ближайших родственников. К основному жилищу, имеющему от двух до четырех комнат (одна из них – хлев для животных), присоединялись в общем дворе жилища для остальных членов семьи. Такие семьи ("задруги") были распространены и на болгарской земле в эпоху до нашего освобождения от турок. В Новом Завете упоминаются "братья Иисуса", которые не являлись детьми Девы Марии, а Его двоюродными братьями по линии Иосифа.
На еврейском языке "семья" переводится как beth' ab, буквально "дом отца". Спаситель даже сравнивает Царство Божие с большим патриархальным семейством, когда говорит: "В доме Отца Моего обителей много" (Ин. 14:2). Иудейская семья являлась образцом патриархальности. Абсолютная власть в нем принадлежала отцу или деду по мужской линии, если он был еще жив. Отец владел средствами производства, контролировал труд других, распределял доходы, руководил религиозными обрядами и – не в последнюю очередь – был единственным, кто мог потребовать развода. От жены (или жен в случае полигамии) требовалось рожать и воспитывать детей, готовить пищу и вести домашнее хозяйство (1).
Дети ценились в иудейской семье по нескольким причинам. Они – рабочие руки, которые были весьма необходимы при тогдашнем отсутствии техники, продолжали род, поднимали престиж в обществе и заботились о стариках. О детях преимущественно заботилась мать, которой помогали бабушки. Когда мальчик вырастал, отец был обязан обучить его ремеслу или земледелию. А девочек мать готовила к роли будущей супруги и домохозяйки. В Ветхом Завете сохранены отрывочные сведения о школах, но в общих чертах образование и социализация детей осуществлялись в семье. Здесь передавались и этнорелигиозные традиции (Исх. 10:2;12:26-27; Втор. 4:9, 6:7). В такой патриархальной атмосфере сын, естественно, обладал большими правами, чем дочь, а первородный сын получал двойную долю наследства. В крайнем случае дети могли продаваться в рабство. Когда умер пророк, близкий Елисею, жестокий кредитор забрал двоих его детей (4 Цар. 4:1).
Прямая Божия заповедь о почитании отца и матери (Исх. 20:12) в чисто практическом плане является гарантией земного благополучия детей. Она не имеет в виду малых детей, а совершеннолетних потомков, основной обязанностью которых была забота о своих пожилых родителях. В старости они будут радоваться тому же. Закон Моисея даже предписывает убивать камнями каждого непокорного и буйного сына, который не подчиняется вразумлениям своих отца и матери (Втор. 21:18-21). Его асоциальное поведение явялется угрозой целости и сохранения семьи и рода.
Воспитание иудейских детей, тесно связанное с дисциплиной и беспрекословным подчинением, являлось как бы отзвуком подчинения человека Богу (2). Автор Притч Соломона откровенно советует своим читателям: "Кто жалеет розги своей, тот ненавидит сына; а кто любит, тот с детства наказывает его" (13:25). Он рекомендует побои не только как превенцию, но и как коррекцию порочнотго поведения: "Глупость привязалась к сердцу юноши, но исправительная розга удалит ее от него" (22:15). В редких случаях, когда мальчик не имел отца, его воспитывала мать. Но, будучи более милостивой и любвеобильной, мать склонна прощать прегрешения ребенка и давать ему большую свободу. Поэтому Соломон подчеркивает контраст между строгостью отца и нежностью матери: "Розга и обличение дают мудрость; но отрок, оставленный в небрежении, делает стыд своей матери" (29:15). Для этого библейского писателя побои – средство поддержания иерархических и этических ценностей в семье и обществе: "Наказывай сына твоего, и он даст тебе покой, и доставит радость душе твоей." (29:17). Жалость неуместна и даже вредна для целей дисциплины: "Раны от побоев – врачевство против зла" (20:30) (3).
Иисус, сын Сирахов, посвящяет воспитанию половину главы из своей книги, составленной в ІІ в. до н.э. (30:1-13). Для тогдашнего патриархального общества идеалом является копирование сыном своего отца: "Умер отец его – и как будто не умирал, ибо оставил по себе подобного себе" (30:4). Поведение отца должно отличаться строгостью и отчужденносью. Ему не рекомендуется ласкать ребенка, играть и смеяться вместе с ним (30: 9-10). Напротив, ребенка надо усмирять с раннего возраста, чтобы он усвоил свою социальную идентичность, предписанную традицией. Отношения между отцом и сыном не отличаются от отношений между хозяином и домашним скотом: "Нагибай выю его в юности и сокрушай рёбра его, доколе оно молодо, дабы, сделавшись упорным, оно не вышло из повиновения тебе" (30:12). Сразу же после этих слов, однако, восхваляется здоровье как самое большое богатство, что косвенно предполагает, что наказание не должно быть без меры и повреждать тело. Крайняя строгость Сираха отражает, по-видимому, известное отчуждение в иудейском обществе после трагедии вавилонского плена и находится под влиянием эллинистических философий стоицизма. Он убежден, что наказание делает детей хорошими и порядочными членами общества. Дети, которых не наказывали за непослушание, не испытывают уважения к земным и небесным авторитетам и соответственно не хотят добровольно подчиняться воле Бога и следовать за Ним.
Еврейское общество в І в. н.э. продолжает иметь аналогичное отношение к воспитанию детей (4). В Евангелии почти нечего не говорится о детстве Иисуса. Св. Лука, однако, многозначительно уточняет, что Он добровольно подчинялся Иосифу и Деве Марии (2:51), т.е. то, что Он оставил на какое-то время родителей ради беседы с учителями в Храме, не было проявлением своеволия, а проявлением Божьего промысла. Он преуспевал "в премудрости и возрасте и в любви у Бога и человеков" (2:52). О послушании Иисуса Иосифу свидетельствует и факт, что Он перенял профессию св. Иосифа – работу с деревом, что в условиях Палестины, где почти не было деревьев, скорее всего означало плотничье ремесло. Отсутствие сведений о ранних годах Спасителя заполняется апокрифным Евангелием детства, написанным в гностической среде во ІІ-ІІІ вв. и наполненным сенсационными чудесами. (5)
Ученики Христа – полуграмотные евреи из глубокой провинции, которые разделяют предрассудки тогдашнего общества. Когда апостол Марк пересчитывает людей после чуда с хлебами и рыбами , он считает только мужчин, не включая женщин и детей (14:21). К Иисусу приходят матери с детьми, чтобы слушать Его проповеди. Апостолы пытаются прогнать их, но Богочеловек не только зовет детей к Себе, но и благословляет их и ставит в пример их поведение как спасительное (Мф. 19:24).
В основе христианства лежит идея искупительного страдания. Автор Послания к Евреям, которое представляет собой обширную иудео-христианскую проповедь конца І века, напоминает своим последователям о том, как они, будучи детьми, были наказываемы своими отцами по крови и боялись их (12:9). Он осмысливает эту идею в духе христианской теодицеи, высказывая на первый взгляд парадоксальную мудрость: "Ибо Господь, кого любит, того наказывает; бьет же всякого сына, которого принимает" (12:6). Эта точка зрения была не только христианской. Ряд мистериальных религий принимало своих адептов посредством инициации, связанной с истязаниями и имитацией смерти и воскресения. Эта практика запечатлена на фресках Виллы мистерий в Помпее. Поэтому для автора Послания к Евреям внешнее (телесное) наказание приносит скорбь, а внутреннее (духовное) "доставляет мирный плод праведности" (12:11). Те же убеждения разделяет и св. Иоанн в Апокалипсисе, для которого наказание является стимулом покаяния: "Кого Я люблю, тех обличаю и наказываю. Итак будь ревностен и покайся" (3:19) (6).
Этот взгляд традиционен, хотя в некоторой степени и облагорожен христианской сотериологией. Апостол Павел, который никогда не был женат, проявляет большой интерес к мистической символике брака, который должен подражать единению Христа и Церкви (Ефес. 5:32). Святость христианской семьи ведет к перемене отношения к молодому поколению. Св. апостол Павел отвергает не только общепринятое тогда наказание детей, но и их раздразнивание (гр. рarorgismos), рекомендуя духовно-нравственное воздействие – воспитание в учении и наставлении Господнем (6:4) (7).
Сегодня мы живем не в праисторические времена, а в постиндустриальную эпоху. Нежелательно и невозможно применять суровые телесные наказания, предписанные законом Моисея. Неверна и гипотеза Рене Жирара о том, что насилие является доминантой всякой религии. Но, с другой стороны, ошибочно придерживаться теории о детях как о tabula rasa, т.е. как о совершенно чистых и невинных существах, которая царствует в педагогике со времен Локка, Гоббса и Дидро (8). Они – генетические наследники первородного греха и предрасположены ко злу, которое должно быть очищено во святом Крещении и других христианских таинствах. Согласно христианской педагогике, детей необходимо наказывать за проступки, но наказания не должны быть телесными и не должны унижать их достоинство. Из-за несовершенства человеческой природы воспитание детей и вся жизнь христиан подчиняется умеренному самоограничению и не предполагает полной свободы, которая ведет к нравственной анархии и душевной гибели (9).
Примечания:
(1) Perdue, L.G. etc. Families in Ancient Israel. Louisville (KY), 1997; Satlow, M.L. Jewish Marriage in Antiquity. Princeton (NJ). 2001.
(2) Троицкий, И. Маккавейский, Н.К. Воспитание у древних евреев. Киев, 1903.
(3) Maurer, A. Wallerstein, J. The Bible and the Rod. Berckeley (CA), 1985; Greven, P. Spare the Child: The Religious Roots of Punishment and the Psychological Impact of Physical Abuse. New York, 1991.
(4) Williams, M. The Jewish Family in Judaea from Pompey to Hadrian: The Limits of Romanization. – in: The Roman Family in the Empire. Rome, Italy, and Beyond. Ed. by M. George. Oxford, 2005, 159-182.
(5) Burke, T. "Social Viewing" of Children in the Childhood Stories of Jesus. – in: Children in Late Ancient Chistianity. Ed. by C. Horn and R.R. Phenix. Tubingen, 2009 (Studien und Texte zu Antike und Christentum/ Studies and Texts in Antiquity and Christianity, 58) 29-44.
(6) Schmeller, T. Schulen im Neuen Testament? Zur Stellung des Urchristentums in der Bildungswelt seiner Zeit. Freiburg, 2001 (Herders biblishe Studien, 30).
(7) Vegge, T. Paulus und das antike Schulwesen. Schule und Bildung des Paulus. Berlin und New York, 2006 (Beihefte zur Zeitschrift fur die neutestamentliche Wissenschaft und die Kunde der alteren Kirche, 134); Balla, P. The Child-Parent Relationship in the New Testament and its Environment. Peabody (MA), 2006.
(8) Тодоров, Хр. Хобс и Русо за естественото състояние на човека. – Природа и общество. Нови изследвания за Жан-Жак Русо. Съст. Р. Заимова и Н. Аретов. С. 2010.
(9) Biehl, P., K. E. Nipkow. Bildung und Bildungspolitik in theologisher Perspektive. Munster, 2003 (Schriften aus dem Comenius-Institut, Bd. 7); Шполянский, М. свящ., Куломзина, С. С. Христианское воспитание детей в современном мире. М. 2004; Ириней (Орда), еп. О воспитании детей. Новосибирск, 2007.
