|
27 СЕНТЯБРЯ 2000 Г. СОПРОТИВЛЕНИЕ: «СИЛА» ЕСТЬ, А ПОЛИТИКИ
НЕТ
“Ну, хорошо,- скажет читатель, стремящийся к получению максимально объективной
информации о происходящем в Чечне . – Федеральная сторона, ее силовые структуры
действуют жестко, зачастую вне норм закона, вы это показали более чем убедительно.
Но почему-то у вас совершенно отсутствует информация о действиях тех, чей начальный
беспредел и вызвал ввод российских войск – о действиях чеченских бандформирований,
или что, они совсем уже исчезли?”
Нет, бандиты, воровавшие людей и делавшие “крышу” мафиозным группам, разворовывавшим
ресурсы Чечни, никуда не исчезли. Напротив, у меня такое ощущение, что эти бандитские
группы сейчас очень активно решают те же самые свои задачи, но уже совместно с
федеральными войсками. Все население Чечни знает, что сейчас и торговля награбленным
мародерами в российской форме, и растаскивание оборудования с предприятий республики,
и торговля нефтью и “самоварным” бензином осуществляются в самом тесном взаимодействии
с различными российскими частями и силовыми ведомствами, в том числе с ФСБ. Взаимодействуют,
очевидно, чеченцы, и судя по тем людям, что окружают сегодня Кадырова, я думаю,
что это те же самые чеченцы, “бизнес” которых и до вхождения “федералов” состоял
в “держании скважин”, в спекуляциях и вымогательствах. Возможно, что некоторые
из этих бандитов и тогда, и сегодня являются… агентами ФСБ.
Да, на такое неожиданное предположение меня наталкивают и неоднократно слышанные
мною в Чечне недоуменные высказывания об удивительной лояльности федеральных сил
к известным торговцам заложниками и держателями мафиозных “крыш” Бараеву и братьям
Ахмадовым, беспрепятственно выпущенным в декабре 1999 г. из Урус-Мартана и якобы
свободно передвигающимся по всей территории Чечни. Когда мы ехали 20 сентября
по Шали, мой водитель, увидев впереди белые “Жигули”, пояснил, что это едет младший
брат Читигов, который вместе со своим старшим братом известен шалинцам как похититель
и торговец заложниками. “Федералы” их сейчас задерживали, но быстро отпустили,
так как они оказались… сотрудниками ФСБ.
Разумеется, то, что братья Читиговы - сотрудники ФСБ, может быть и очень удобная
для кого-то дезинформация, прикрывающая его собственные преступления – отпустил
за хорошие деньги, а прикрылся этой запущенной в народ версией. Но мы помним,
что в случае с Лабазановым это оказалось не прикрытием, а правдой. Мы видим, что
криминализация Чечни и подрыв ее экономической базы сегодня являются отнюдь не
просто следствиями несостоятельности России, ее органов власти, но важнейшими
элементами проводимой Россией в Чечне политики. А коли это так, коли Россия сегодня
рассчитывает решить вопрос с Чечней не за столом переговоров, а путем растворения
проблемы Сопротивления в крутой мешанине мафиозно-бандитских групп; путем окончательного
блокирования каких-либо помыслов о независимости через экономическую разруху,
вынуждающую чеченцев к бегству из Чечни в негостеприимную, но единственно для
основной массы людей доступную Россию, - то почему бы и не быть сотрудниками ФСБ,
не быть подконтрольными властям России исполнителями этой политики какой-то части
этих бандитов и мафиози?
Не исчезли, конечно же, и отряды Сопротивления. Собственно само их появление,
становление и нынешнее существование в значительной мере порождение действий федеральной
стороны,- не просто действий, но именно политики России в Чечне . Бомбежки мирных
сел и городов, расстрелы колон беженцев, беспредел во время “зачисток”, остающиеся
безнаказанными преступления в отношении задержанных, бессудные расстрелы и истязания
мирных людей и пленных – это все политика, результатом которой, в частности, становится
и приток новых обиженных в ряды Сопротивления, и углубление непонимания между
теми, для кого предпочтительнее смерть с оружием, чем жизнь в страхе перед ужасами
российских “фильтров”, и теми, кто более своей чести, своей жизни, ценит жизнь
своих близких, своих детей, кто готов смириться, лишь бы только наступил мир.
Разумеется, действия “непримиримых” далеко не всегда безупречны с точки зрения
прав человека и интересов населения. Но даже если на их счет отнести все подобные
действия – минирование, теракты против глав и сотрудников администраций, против
осведомителей, различные обстрелы и нападения на федеральные силы, насилия над
пленными.., -- то и тогда масштаб этих действий не идет ни в какое сравнение с
размахом беспредела, творимого “федералами”. Так, например, в Ножай-Юртовском
районе в последнее время (включая август) наряду с целым рядом “зачисток” и бессудных
расправ, убийств, совершенных “федералами”, было совершенно и несколько покушений
на глав администраций и руководителей предприятий, в результате одного из них
погиб брат Изиты Гайрибековой, главы администрации Ножай-Юртовского района, а
ее мать и сестра были сильно ранены. Это, конечно, беззаконие и беспредел, но
нельзя не видеть, что чаша весов с российским беспределом гораздо тяжелее.
Кроме того, если в случае с “федералами” их ответственность за те или другие события
почти всегда бесспорна, то в случае с фактами, приписываемым силам противоположной
стороны, их причастность, как правило, требуется еще доказывать.
Да, удуговский “Кавказ-центр” передал, что якобы Масхадов сделал в связи с терактом
против Изиты Гайрибековой заявление, в котором взял ответственность за него на
ЧРИ . Но ответственные представители ЧРИ, с которыми я встречался, уверены, что
это ложь, что “Кавказ-центру” верить нельзя… Не знаю, насколько это справедливо
в отношении данного случая, но где-то в первой половине сентября я, по-моему,
по радио «Россия» собственными ушами слышал, как Удугов говорил, что “боевики
меняют пленных на баранов” якобы по таксе 10-15 баранов за пленного. Это полностью
противоречит всему, что мне известно о проблеме пленных. Правда тут состоит в
том, что для чеченцев в отличие от “федералов” приоритетным является не получение
баранов, а вызволение тех кто, попал в лапы к “федералам”, будь ли это ополченцы
или мирные люди и потому платят, как правило, чеченцы, а не федералы.
Нет, я совсем не забыл о чеченских торговцах заложниками, но это совсем другая
проблема, да и эта последняя сегодня звучит гораздо менее остро, нежели в межвоенные
годы. Тогда в Чечню не решалась сунуться ни одна гуманитарная организация, а сейчас
их уже здесь, наверное, с десяток.
Да, так вот на самом деле причастность сил Сопротивления ко всем тем акциям, ответственность
за которые обычно возлагают на них,- это то, что необходимо еще доказывать. Те
же покушения на глав администраций, конечно, могут быть и делом рук каких-то отрядов
Сопротивления. Но это могут быть и местные разборки – следствия игры местных интересов,
амбиций, обид; а могут быть и инициированными спецслужбами России провокациями,
имеющими в виду убить двух зайцев – укрепить зависимость от России глав администрации,
заставить их теснее от страха перед Сопротивлением прижаться к российскому сапогу,
и усилить недовольство населения “боевиками”. Ведь главы администраций сел – основные
посредники между сельчанами и “федералами”, только усилиями глав администраций
удается хоть немного защитить жителей сел от беспредела “федералов” – они вытаскивают
задержанных, иногда упреждают разрушения сел от обстрелов, иногда пресекают мародерство…
Даже фугасы, по-видимому, далеко не всегда дело рук отрядов Сопротивления. Во
всяком случае, такой точки зрения придерживаются местные жители, связывающие ряд
случаев с обнаруженными фугасами с “федералами”, а не с “боевиками”. По их мнению
“федералы” это делают и с целью создания поводов для “зачисток”, но прежде всего
для поддержания обоснования в выплате особых денег за нахождение в зоне военных
действий.
Тем не менее, вне зависимости от того насколько правы или не правы местные жители,
насколько причастны или не причастны силы Сопротивления к тем или другим акция,
сказать, что Масхадов и другие руководители ЧРИ и сил Сопротивления осуществляют
согласованную политику, сколько-нибудь учитывающую и отслеживающую интересы жителей
Чечни, политику хоть какого-то противодействия политике России в Чечне, я не могу.
Да, руководителям Сопротивления удалось организовать определенное военное противодействие
России. Но достаточно ли этого для того, чтоб можно было говорить о наличии у
ЧРИ своей политики?
Боюсь, что нет. Ясно, что военное противодействие, оказываемое сегодня Чечней
России не только не сказывается сколько-нибудь значимо на военном потенциале России,
не только не помогает решению проблемы как можно более быстрого прекращения беспредельного
произвола “федералов” в Чечне , но, напротив, служит оправданием и их присутствия,
и их произвола, служит предлогом для невкладывания Россией денег в восстановление
Чечни, то есть фактически не противодействует той политике, что Россия осуществляет
в Чечне, а содействует ей…
Не мне учить чеченцев, какое их военное противодействие России имело бы смысл,
но ясно что не такое безадресное, не такое бездумно подставляющее местное население.
А кроме того, государство даже в условиях сплошной оккупации не может жить только
вопросами военного противостояния. Экономика, социальные вопросы, строительство
основ гражданского общества и, главное, укрепление Закона и ответственности перед
ним, это то без чего не может быть современного перспективного государства.
Современное государство – это не примитивный инструмент экспансии и лишь частично
щит для защиты от экспансии,но, прежде всего инструмент встраивания опекаемого
данным государством общества в окружающий мир с максимально возможным обеспечением
ближних и дальних интересов людей и народов, составляющих это общество. Если государство
не решает эти задачи,то оно приводит к конфликтам между собою и обществом, между
собою и окружающим миром, которые при своем не разрешении коррекцией политики
данного государства, неминуемо приводят к агонии данной государственной машины,
к ее замене или к ее распаду… Не только никакие самые прекрасные и справедливые
декларации не способны защитить от такой перспективы не состоятельное в решение
названных задач государство, но и самые богатые внутренние сырьевые, интеллектуальные,
экономические и силовые ресурсы способны только продлить агонию несостоятельного
в решении современных задач государства, но не предотвратить ее. Пример тому –
Советский Союз.
Россию, конечно, сегодня тоже никак нельзя отнести к числу состоятельных государств,
в особенности в части защиты интересов составляющих Россию людей и народов. Но
что у нынешнего российского государства не отнять: в его внутренней политике сняты
существенные барьеры на пути развития автономных от государства экономических
и социальных структур, которые может быть и станут протоструктурами гражданского
общества. Российское государство открыто для развития интегративных процессов
между Россией, составляющими ее структурами-субъектами, и внешним миром.
Первое – создает предпосылки для развития общностей по интересам и для самостоятельного
отслеживания людьми в этих общностях своих проблем.
Это смягчает социальные напряженности, связанные с невыполнением своих обязанностей
по защите интересов граждан государством.
Но из-за отсутствия политики, направленной на защиту конституционных прав и интересов
граждан, углубляются контрасты в части защиты интересов различных групп. Более
того, дело идет к прямому ограблению и изнасилованию одних групп другими; в частности,
к политике геноцида и расизма в отношении чеченской общности, проводимой Россией
из интересов одной из таких взращенных и крепко спаенных с российской властью
групп. Такая мало сдерживаемая сегодня ненасытность и неразборчивость в достижении
своих целей групп, которым удалось так или иначе войти во власть в России и есть
главная опасность для России как государства.
Будь Россия небольшой страной и допусти в ней какая-то группа по отношению к другой
такой беспредел, какой сегодня был по очереди допущен в отношении пенсионеров,
владельцев вкладов сбербанка, кооператоров, наконец, чеченцев то она давно бы
взорвалась социальными потрясениями, которые либо изменили б режим в ней, либо
разорвали бы ее. Но Россия огромная страна и потому ее прочность во многом дополняется
определяемой этой огромностью инерционностью.
Составляющие Россию социальные макрогруппы рассредоточены на огромных расстояниях
и им очень непросто инициировать какие-то социальные движения. Этническое же многоцветье
России не дает возможность россиянам сколько-нибудь полноценно сострадать и сопереживать
составляющим Россию народам, по большей части малоизвестных для отдельных россиян,
далеких от них. Поэтому скорби этих народов трогают мало, а вот ложь об исходящей
от них опасности очень быстро всколыхивает общество и объединяет его в страхе
перед таким якобы несущим угрозу их спокойствию народом.
Однако, мы уже хорошо знаем на опыте истории ХХ века, что эта прочность России
отнюдь не беспредельна. Гигантские напряжения, накапливаемые благодаря этой прочности
при порочной политике государства, в конечном итоге разрешаются через чудовищные
катаклизмы и потрясения.
Да, открытость современного российского государства внешнему миру обеспечивает
сегодня достаточно благоприятный режим существования России во внешнем мире, включающий
не вмешательство в ее внутреннюю политику до момента пока не возникнет угрозы
либо для интеграционных процессов в целом, либо для таких процессов со значимыми
для внешнего мира (точнее для “сильных” в этом внешнем мире) экономическими, социальными,
политическими и даже может быть этническими и культурными структурами в России.
Почему внешний мир попустительствует преступной политике России в Чечне?
Безусловно, и потому, что Россия этой политикой работает против себя, против своих
интересов в части, например, транспортировки каспийской нефти (не говоря уж об
интересах укрепления общности составляющих Россию народов). Но прежде всего потому,
что Чечня ни экономически, ни социально, ни политически, ни культурно-этнически
почти никак не интегрирована в Сообщество и никому по большому счету в этом Сообществе
нет дела до того, что происходит с Чечней, в том числе и мусульманским странам.
Вы можете сказать – “все это так, но что тут зависит от Чечни, от тех кто решился
взять на себя ответственность за ее судьбу?”
Увы, очень похоже, что руководители ЧРИ и Сопротивления тоже задают этот вопрос,
тоже отводят и себе, и чеченскому народу скорее роль пассивных ожидателей изменения
политической коньюктуры в России и в мире, нежели ставят перед собою задачу активного
воздействия на эту коньюктуру последовательной и адекватной интересам Чечни и
ее жителей внутренней и внешней политикой.
Я неоднократно встречался на разных уровнях с представителями ЧРИ и достоверно
знаю, что непримиримость чеченского Сопротивления, мягко говоря, носит несколько
преувеличенный характер. Для руководства ЧРИ начиная по крайне мере с января этого
года не являются основными ни вопрос сохранения независимости Чечни, ни даже вопрос
непременного вывода за границы Чечни федеральных сил. Их приоритеты сегодня совершенно
другие – мир и гарантия от повторения того разгула анархии и криминала, который
захлестнул Чечню в период между войнами. Что же касается российских войск, то
эти войска могли бы, по их мнению, и остаться на территории Чечни, но только будучи
отведенными в оговоренные места дислокации. Что же касается “независимости”,-
то это вопрос, который может быть решен только самим народом путем соответствующего
волеизъявления.
Четырежды с января по апрель руководство ЧРИ направляло властям России “предложения
по мирному урегулированию военного конфликта между ЧРИ и РФ”, составленные на
основе вышеназванных приоритетов. Россия вроде готова была их принять… за одним
только исключением – без обязательства отвода своих войск “в оговоренные места
дислокации”. Но согласие на такое исключение означало б для руководства ЧРИ согласие
на возможность продолжения того беспредела, что творят российские войска в отношении
мирного населения и на это оно, конечно, пойти не могло.
И власти России, исключая пункт об отводе своих войск в оговоренные места дислокации,
не могли не понимать, что тем самым они блокируют политический процесс. Ну, так
он им, как уже говорилось, и не был на этот раз нужен, да, по-видимому, и не станет
нужен, если только не появятся какие-то новые обстоятельства и определяемые ими
нежелательные для властей России следствия.
Формирование этих обстоятельств
- через укрепление авторитета Закона – национальных и международных норм и повышения
открытости для контроля за своей деятельностью, в том числе в части соблюдения
этих норм, для российских и международных правительственных и неправительственных
организаций;
- через неотвратимость ответственности перед Законом его нарушителей;
- через содействие решению социальных и экономических проблем Чечни (в том числе
через активное привлечение инвестиционных возможностей российских и международных
структур; в том числе с использованием легальных возможностей, определяемых российскими
законами, в частности, законами регулирующими деятельность общественных организаций
и предприятий бизнеса),
такова должна бы быть главная задача внутренней и внешней политики ЧРИ!
Но пока ничего этого нет, а потому и немного оснований для сколько-нибудь оптимистического
взгляда в отношении ближайшего будущего Чечни.
Что касается дальней перспективы – наличия будущего у чеченского народа - то здесь
по моим наблюдениям оснований для беспокойства гораздо меньше, чем в отношении
русских. В настоящее время чеченцы в духовном отношении, безусловно, гораздо здоровее
чем мы, русские, гораздо богобоязненей. Об этом свидетельствует и довольно распространенное
в среде чеченцев (в отличие от нас русских) стремление искать корень бед, что
на них обрушиваются, не на стороне , не в происках врагов, но, прежде всего в
самих себе; и трудолюбие чеченцев, их взаимопомощь, позволившие им за последние
50 лет уже трижды восставать из пепла, трижды создавать на пустом месте материальную
основу для своего существования: вначале в Средней Азии, куда их депортировали;
затем у себя на родине, куда им разрешили вернуться к разоренным и занятым чужими
людьми очагам предков; наконец, после войны 94-96 годов… Уверен, что если чеченскому
народу удастся сохранить в себе эти замечательные качества и развить их, то ему
удастся, в конечном счете, выстроить себе достойное будущее.
Но это дальняя задача. Что же касается ближайшего будущего, то удастся или не
удастся в течение хотя бы нескольких лет Чечне преобразоваться из управляемого
спаринг-партнера грязных российских политиков в свободного и последовательного
утвердителя заповеданного Богом людям милосердного начала и Закона будет зависеть
от того, найдутся ли в ней самой люди и силы, способные стать авторами и реализаторами
самостоятельной и эффективной политики; найдется ли в России и в мире достаточно
людей доброй воли, на которых эти разумные чеченские политики смогут опереться.
* * *
У меня нет ответа на эти вопросы. Но я знаю немало людей внутри Чечни, в России
и в мире, которые так необходимы друг-другу для формирования конструктивных милосердных
отношений в этом мире вообще, в Чечне и с Чечней, в России и с Россией, в частности.
Если мы сумеем объединиться в своих усилиях по содействию решению проблем страждущих
людей и народов, в том числе страждущих в Чечне, то уверен, мы создадим ту реалию,
что остановит беспредел в Чечне.
Начнем же эту объединительную работу с малого – с помощи раздетым и разутым детям
Чечни, с содействия лечению искалеченным в Чечне. Будем помнить, что у нас есть
только два пути – или испепелить друг друга взаимной ненавистью, взаимными обидами;
или укрепить друг друга взаимным состраданием, взаимным прощением, поддержкой
делами взаимного милосердия.
Но кто-то может скажет: “А что у нас здесь нет разутых и раздетых? Не правильнее
ли прежде чем думать о дальних помочь тем кто рядом с нами?”
Правильнее! Но если ваш сын разобьет чье-нибудь окно, то вы последнее продадите,
но постараетесь загладить вину вашего сына. Беды чеченских детей, чеченского народа
обрушились на их головы может и не без их вины – о том не нам судить! – но через
нас. И потому наша “помощь” им это даже не милосердие, а всего лишь малый взнос
в погашение того огромного долга, что создавался в течение веков предками нашими,
а теперь вот и детьми нашими… Понятно, принимать этот долг на себя или не принимать,
платить по нему или не платить – решает каждый для себя сам. Дай Бог только, чтоб
при этом мы больше слушали сердце и не очень доверяли своим обидам, своим лишенным
любви и потому безблагодатным сомнениям. “Ибо если сердце (наше) осуждает нас,
то кольми паче Бог, потому что Бог больше сердца нашего и знает все”(1-е Иоанна,
3;20). |
