Виктор Попков

Беседа Виктора Попкова с Мухданом Тушаевым

ГЕХИ-ЧУ, 18 ФЕВРАЛЯ 2000

В доме Мухдана Тушаева

Виктор Попков: Назовите себя.

Ответ: Тушаев Мухдан Магамадович, 1925 года рождения.

В.П.: Семья большая у вас?

М.Т.: Двенадцать человек.

В.П.: Сейчас двенадцать?

М.Т.: Было двенадцать, разъехались сейчас.

В.П.: В результате этой бомбежки, которая была 7-го числа… 7-го она была?

М.Т.: 7-го, в понедельник.

В.П.: Во сколько?

М.Т.: Началась в 10-м часу.

В.П.: И что случилось в результате этой бомбежки?

М.Т.: В наш дом первый раз попала бомба, и дочь убили, меня вот здесь ранило, и вот здесь ранило, там старуха лежит, тоже ранена. И сын ранен.

В.П.: Сколько лет дочери? Как ее зовут?

Женский голос: Тридцать. Хавади.

В.П.: И жену ранило?

М.Т.: Нет, жену только слегка. Бабушку ранили, вот дома лежит она.

В.П.: Это ваша мама?

Женский голос: Моя мама. Ей девяносто лет.

В.П.: Как ее зовут?

М.Т.: Хобсат.

В.П.: И внука… или сына вашего ранило?

М.Т.: Внука.

В.П.: Сколько мальчику лет?

М.Т.: Четырнадцать.

В.П.: Как тебя зовут?

Ответ: Ислам.

В.П.: Ислам… Имя хорошее… И как вы жить дальше будете?

М.Т.: Не знаю...

Женский голос: Умереть - и все. Жить негде…

М.Т.: Не знаю… Мысли уже разбежались, ничего не знаю. Обстановка очень нехорошая.

Женский голос: Ни постели, ничего не осталось…

М.Т.: Денег нет. Скот… что есть, вы же видите.

В.П.: Скотина тоже погибла?

М.Т.: Скотина тоже…

Мужской голос: Три скотины….

В.П.: Три коровы погибли?

Женский голос: Одна корова, два теленка.

М.Т.: Вот то, что вы видите, осталось, а остальные…..

Мужской голос: Средств на существование у них нет. Нуждаются они в лечении.

В.П.: В смысле, раненые?

М.Т.: Раненые, да. Медицинская помощь нужна. Больше года не получаем пенсию, пособие.

Женский голос: Два года не получаем.

М.Т.: Год не получали, один раз получили…

(смех)

Мужской голос: Да…

М.Т.: Достаточно получили…

Мужской голос: Бомб и ракет… (смех)

Мужской голос: Имущество, все, что осталось дома, у них уничтожено.

В.П.: Ислам, к дедушке сядь, я вас вместе сфотографирую. А ты тогда иди тоже, маленькая, туда, к дедушке иди. Вот так. Немножко ближе сядьте к дедушке, вот так… Вот… Чтоб вы тоже попали… (к ребенку): Ку-ку… Подожди, подожди, куда убегаешь, подожди, подожди, сейчас… Вот, сейчас еще один раз сделаю… Вот… Ладно…

М.Т.: Спасибо вам большое…

Мужской голос: Дочь у них – просто картинка была. У нее двое детей осталось, 10 и 12 лет.

В.П.: Это нужно записать… двое детей... А муж есть?

Мужской голос: Нет мужа. Двое детей осталось. Погибшая Хавади…

В.П.(записывая): Хавади… Остались двое детей, 10 и 12 лет… Ну ладно… Пойдем дальше, что сделаешь. Нам надо зайти в тот дом, где вот расстреляли…

(остановка записи)

Продолжение записи 18 февраля в Гехи-Чу. Беседы с местными жителями.

Мужской голос: Нас спрашивают, почему вы не подняли белый флаг. А вы, когда в вас стреляют с танка, прямо по домам, осмелились бы выйти и поднять белый флаг? Я спрашиваю, почему от вас никакой представитель не пришел в деревню, не спросил главу администрации, старейшин: есть боевики или нет? Почему вы не проверили?

В.П.: Это седьмого числа, вы имеете в виду?

Мужской голос: Да, седьмого, вот сейчас, да…

В.П.: А сразу начали палить, и все?

Мужской голос: Да, с самого утра как начали…

Женский голос: Они для своей страховки с самого верха села прямо по пахоте детей и женщин гоняли. Говорят: зацепите проволоку, если с танком будет что-нибудь, мы вас пристрелим.

Мужской голос: Мать в обморок упала, когда детей забирали. Они ее взяли, положили на матрац, сверху одеялом прикрыли, оставили, а детей, мужа, соседей… Вы, мол, будете заложниками у нас… Забрали, посадили. Детей, вот совсем маленьких ребятишек. Я им говорил: ребенок, в тапках одних они из подвала вышли, ну дайте укрыть ребенка чем-нибудь. Они: “Ложись на пол!” Прямо на снег положили и стоят, “кто шевельнется, пристрелим!”.

В.П.: Это в верхней части села они так делали, да?

Мужской голос: Да. Вот там где расстреливали они людей…

Женский голос: Мы все, родственники пошли там, двоюродные, троюродные…

Мужской голос: Это просто они чудом остались живы, успели из подвала выскочить, когда сказали, что сзади уже идут. Если бы они не успели выскочить… они выскочили… И туда закидали, не знаю, что туда бросили, дымило, горело там, в подвале. А потом просто ни за что подожгли дом. А когда мы его просим: ну теперь дайте нам потушить огонь, дальше же пойдет по всем домам… Вот недавно мы были у старика, вот в этом подвале мы были… Ну дайте мы этот пожар потушим… Они: “Ха-ха, еще чего захотели.”...

В.П.: Это у того старика, который в Хайбахе был?

Мужской голос: Да-да, в Хайбахе он был, он уже сколько раз, наверно, это перевидел… В подвале мы у него были. А через дом, соседний дом горел, мы говорим: ну дайте нам потушить-то его… даже и разговаривать не стали. Я понимаю одно. Военные они и есть военные, они тоже многое перевидели, друзей убивают, то, другое. Но я понимаю, он встретил того же боевика, который также, как он, воюет, и он там над ними издевается тоже… Но дети, дети! Женщины! Поставить их на колени на снегу и держать!…

Женский голос: До утра…

Мужской голос: Ну, часа три… Все мокрые были, тряслись… Не давали вставать.

Женский голос: Мы всю ночь в подвале сидели, и еще капало сверху.

Мужской голос: И вот сейчас, если не соврать, полдеревни все еще болеет от этих подвалов. Вот, например, я даже, если бы я не видел своими глазами все это дело, я никогда не поверил бы, что люди могут вот так вот…

В.П.: Издеваться…

Мужской голос: Я не говорю о тех там… они… Человек, который как зверь, он есть что у русских, что у чеченцев – я никого… я ни за кого… не защищаю там…Я понимаю одно: ребенок – он есть ребенок. Видишь, что человек без оружия, без ничего, – можно с ними по-другому разговаривать, не то что как со зверем…

2-й мужской голос: Ваш прогноз вот на выборы президента?

В.П.: Да Путин, наверно.

Женский голос: Что он сдох, этот Путин, до выборов…

В.П.: Да… Что тут скажешь…

Мужской голос: Путин позавчера выступал: все полномочия по чеченскому… это… передано Сергееву, он получает все полномочия.

В.П.: Министру обороны?

Мужской голос: Да. А с себя снимает ответственность, к выборам уже все возложено на него...

Женский голос: Наведет порядок тоже…

Мужской голос: А Сергеев говорит: “Если мы считаем террористами Басаева и Хаттаба, то и Масхадова надо точно так же признать террористом и подать на него в розыск...

В.П.: Подавайте в розыск, что толку...

Мужской голос: Да толку-то от этого что, вот они и… (остановка записи) …Нам вот задают этот вопрос: “Почему вы пропустили боевиков?”.

В.П.: Пропустили-то, конечно, не вы, а они. Это надо же! У них контроль полный в воздухе. Они в течение нескольких дней шли….

Мужской голос: У них никакого контроля нету!

В.П.: Нет, в воздухе-то есть.

Мужской голос: У них ничего нету! Вот когда они знали, что там даже… хоть 10 процентов из боевиков, например, в этой деревне были бы, они бы сюда не вошли. Они уже полностью узнали, что здесь никого нет, всю информацию им передали, вот тогда они начали и бомбить, и стрелять, и потом окружили все это село…

В.П.: Вот я о том и говорю… Не то, что контроля у них нет, у них желания нет бороться с боевиками. То есть, боевики им нужны.

Мужской голос: А что они тогда против себя настраивают мирных людей-то?

В.П.: А вот это им и надо…

Мужской голос: Вот сейчас вот, например… У многих было мнение – российские власти придут, по другому (все будет)… А сейчас вот любого спроси, каждый человек скажет, что у него мнение уже о России уже совсем противоположное. Каждого человека!

В.П.: Война же не бывает, если только одна сторона хочет воевать. Чтоб война была, надо, чтоб хотели воевать две стороны. А раз вы не хотели воевать, то вас надо было заставить хотеть воевать. А как можно было заставить? Вот только так: бомбить мирных людей, делать вот такие несправедливости, бомбить колонны беженцев, не выпускать из Чечни, как вот тогда осенью не выпускали, даже в Ингушетию не выпускали. И вот как... Тогда людям делать нечего. Тем более гордые чеченцы! Они же не захотят быть в мышеловке. Значит, тогда они берутся за оружие. А это им и нужно, им нужно, чтоб была война. Зачем им нужна война, это уже вопрос другой. А я думаю, что война им нужна затем, что по-другому они не могут отвлечь внимание российской общественности от нерешенных экономических, социальны проблем. Они решить не могут эти проблемы, им нужен образ врага. А чтоб был образ врага, надо, чтоб враг как-то себя проявлял, принимал участие в боях, чтоб было как можно больше боевиков. А как сделать ряды этих боевиков? Только вот так. Вот это их такая грязная политика. Вот и все.

Мужской голос: Вот пришел так какой-то подполковник из ФСБ, ходит, расспрашивает одних, третьих, то, другое… Я говорю: где вы найдете этих людей? Эти люди еще в начале войны, как вот началось все это, все уехали туда, в Россию. А тут все ходите, собираете какую-то вшивую информацию, про людей тут этих спрашиваете. И потом разговор у нас завелся, завелся, я говорю: “Всю жизнь я на вас горбился, строил, всю жизнь шабашки… Ездил туда, в Россию... Можно сказать, вся Россия и весь Казахстан чеченскими руками построен, все скотные дворы, свинарники… На заработанные на эти деньги я построил, а они пришли и в один день разбомбили все тут. Ну почему же нельзя было, я говорю, прийти и кому-нибудь из представителей из ваших к нашим старейшинам, спросить: есть боевики или нет? Пойти, как раньше это делалось, пойти по деревням, там, например, комиссию: “Есть боевики?” - “Есть!” - Вот тогда уже какой-то ультиматум ставить. А если они прошли – а кто же их удержит, если они прошли?..

Женский голос: Они тоже вооружены, как вот эти… Если они прошли даже, их остановишь?

В.П.: Да конечно не остановишь…

Мужской голос: Если им скажи, что не пропустим, то ты уже враг народа. Так ведь? А пропустил, тут уже враг России. “Вот вы пропустили боевиков, а нас так встречаете…” Я говорю: “А как мы вас встречаем? Что, с оружием в руках мы вас встречаем? Вы с оружием идете, не мы с оружием против вас”. “Надо было, – говорит, - прийти и помогать, это самое, флагом…”

Женский голос: Исраилова…

Мужской голос: Да… Речка туда идти, подняться вверх, тоже пристрелили старика…

Женский голос: Единственного сына тоже пристрелили…

Мужской голос: У всех крыши над головой были, у всех свой очаг… А теперь…

В.П.: Опять восстанавливать…

Мужской голос: Да. Восстановили. Почти что, можно сказать, вот которые стены разломанные, те стоят, а остальные все крыши уже переделанные.

В.П.: Да, когда только крыша – это еще ничего. Если тем более есть немножко черепицы, чем покрыть….

Мужской голос: Так все, из половинок все собрали, чтоб не текло сверху. У кого был шифер, был, у кого нет, купили, у кого денег нет, взял так что-то взамен там, чтоб потом вернуть. Все-таки друг другу у нас, понимаете, друг другу помогаем здорово, вот этим мы и спасаемся.

(остановка записи, конец 1-й стороны кассеты)

2-я сторона кассеты.

Запись в Гехи.

Женский голос: …А Шаманов приземлился на вертолете... Он говорит: Женщины, смотрите! До тех пор, пока ваши сыновья будут поддерживать их, ваши села, ваши сыновья, ваши дети – все так будет гореть…

В.П.: А вы сейчас в Катар-Юрт едете?

Женский голос: Да. Сейчас я до Асиновки еду, вот она едет до Катар-Юрта, это моя племянница.

В.П.: А, может быть, мы сделаем остановку там, в Катар-Юрте, сейчас по дороге?

2-й женский голос: А вы уверены, что вас на посту пропустят, у вас есть пропуск?..

(приостановка записи)

3-й женский голос: Взяли, конечно, все, что можно было взять, а то, что осталось….

В.П.: То есть, сожгли не в результате боевых действий?

3-й женский голос: Нет-нет-нет.

В.П.: Потом сожгли? Так же, как в Урус-Мартане было?

3-й женский голос: Зачистки… Мы их, конечно, по своему прозвали – “очистки”. “Очистили” дом… Мы видели, как все это вывозилось.

В.П.: Даже видели? Это сейчас, на днях было?

3-й женский голос: Да, вот буквально на днях. Битком вся техника, на диванных подушках, на коврах. Все телевизоры, все, что можно было вывезли. А то, что не захотели – ну, советские телевизоры не захотели забрать, там наш телевизор был…. Вы, наверно, помните у Разиат на квартире…. Все братья, сестры с города съехались – десять телевизоров в доме, ну, им, наверно, показалось, что это слишком много для одного дома… Забрали, 8 телевизоров забрали, а два советских расстреляли из автоматов.

Мужской голос: Они знаете, что делают? Что не могут взять, или не нужно им, – просто расстреливают, сжигают.

В.П.: Мы не можем взять, пускай им тоже не остается?

Мужской голос: Помощь здесь, конечно, народу сейчас очень нужна, экономическая… Ну, в смысле, как война, военные действия – это сейчас еще кроме Бога никто остановить не может. Но экономически мы уже устали, и ничего нет, можно сказать.

Женский голос: Да и не только экономически. Морально уже сил нет никаких.

Мужской голос: Ну, моральный…

(приостановка записи)

2-й женский голос: Он как начал стрелять, его как начало трясти!..

Женский голос: Истерика началась…

2-й женский голос: Такие нервы у ребенка…

Мужской голос: Если когда будет какой-то суд, такой, что за это все будет наказано, вот тогда там можно выступить и сказать. И мораль, и остальное все.

Женский голос: Не знаю. Вряд ли мы доживем до этого суда.

2-й женский голос: Какой-то суд должен быть, будет.

Мужской голос: Как Лермонтов писал, будет….

В.П.: Настоящий суд – он совершается все время, каждую секунду он совершается, настоящий суд. Вот ты какой-то поступок, что-то сделал, и ты себе определил….

(приостановка записи)

В.П.: Конец записи в Гехи. Дальше будут запись в Гехи-Чу.

(продолжение разговора, записанного в конце 1-й стороны кассеты)

2-й мужской голос: Один из них… вот забрали его. Никогда, кроме Корана, ислама его ничего не интересовало его – моего двоюродного брата.

Мужской голос: Ни отца, ни матери, ни брата – никого нет. Четверо детей, молодая жена, дом разбомбили, все разбили…

В.П.: Вот вы долго уже мне рассказываете, но не назвали себя, ни фамилии, ничего…

Мужской голос: Здесь уже до того люди напуганы, что говорить об этом сейчас… все боятся.

В.П.: Ну, если не говорить, так… если вы против того, чтоб ваша фамилия упоминалась в средствах массовой информации, она не будет упоминаться. Но для свидетельских показаний мне она все равно нужна.

Мужской голос: Так давайте вот сейчас, вот вам другое расскажу. Приезжает корреспондент: “Не будут упоминаться ваши фамилии, имена, не будет показываться здесь на территории России ничего, все уйдет за границу”. На третий день показывают и дом, и все показывают: вот как встречают людей. Куда деваться человеку? А как поверить дальше другим?

В.П.: Ну, меня-то знают здесь уже не один день.

Мужской голос: Нет, ее тоже знают – этого корреспондента. Все, привели, люди, которые с ней ходили. Она говорит: “Все будет показываться за границей, только за границей. Здесь ничего не бойтесь, переправим материал за границу”. (Смех). И по центральному телевидению показывают, и дом показывают, и все. “Вот смотрите как, - говорит, - встречают боевиков”.

Женский голос: Да они смонтировали эту пленку.

2-й мужской голос: Вот это, знаете, было как. Вот я с ними не разговаривал, этот эпизод когда снят у них был… В России Манилов заявляет, что никакой партизанской войны там не будет, население Масхадова не поддерживает, что он обречен, горы его добьют, и все, - вот такое заявление в России пропаганда делает. А как раз по этому поводу, там этот эпизод: вот действительно как встречает село...

Мужской голос: Вот показывают, как они сидят едят за столом: “Вот смотрите, как встречают боевиков”.

В.П.: Ну а что же, если они пришли, что ж, не накормить их?

Мужской голос: Нет, ну это одно. Если она сегодня это показывает, завтра и другое покажет. Вот как вы сейчас говорите данные, инициалы, фамилии… Тут до того люди напуганы! Говорят одно, делают другое. Понимаете? Возьми, вот эти ребята, которые там были... Я не знаю, гарантий не могу дать, но вот сейчас вы соберите их и скажите, что информация там…. Они скажут вам? Нет. Почему? Потому что вдруг… Я не хочу сказать, что вы там передадите… Там задержат вас, отнимут… попадет в их руки, они же прямо придут и заберут этих людей. Ему лучше взять в руки автомат и идти воевать, чем вот так обратно идти в это фильтрационное…. Они каким-то чудом спаслись оттуда. Они говорят: “Обратно чем туда идти, если будет оружие, я лучше сам себя пристрелю, чем туда обратно идти”. Руки, ноги привязывают к стенке и бьют. Трое суток они им воду не давали, не то, что еды – трое суток! Обжигали паяльной лампой. И они рассказывают: “Нам повезло, что нас не так мучили, как мучили ребят, которые там были”. Это вообще, говорят, страшно было.

В.П.: Глава администрации сказал, что он скажет…

Мужской голос: Глава администрации может сказать. Я могу тоже сказать. И он может сказать. Но тот, который там был, понимаете, который все перевидел, у него мнение может быть совсем другое… “Если это я перетерпел, лучше и это перетерплю”.

В.П.: Понятно.

2-й мужской голос: Вот сегодня 34-ые или 33-и сутки, как Бабицкий исчез. Так ведь? И Бабицкий автомат в руках не держал. Бабицкий - корреспондент радио Свобода…

(остановка записи)

2-й мужской голос: …Трудиться, жить хорошо…. Вот тут зачистка идет, разрушили…. А тут же видели сегодня, как сразу….

В.П.: Да, все сразу восстанавливается.

2-й мужской голос: Сразу делает, не ждет. Вот допустим, вы, наверно, подумали, я тоже думаю так: “А… разбили, а пусть теперь восстановит тот, кто разбил…”. Ждать, пока комиссия восстановит, не восстановит…. Тут в основном причины того, что вторая война. Причина, конечно, кроется… Действительно, может быть, чеченцы допускали, правительство допускало много ошибок. И ошибки не мелкие, а важные, крупные проблемы, государственные проблемы. Масхадов, я думаю, никогда не думал, что второй раз война сюда….

В.П.: Да, он очень не хотел войны. Я перед ним даже в чем-то и преклоняюсь, я считаю, что он очень много сделал, чтоб у вас не было междоусобиц. Он терпел в отношении себя и несправедливость другой раз, и прощал, и этих людей вводил в правительство. Он старался, чтоб не было междоусобиц.

2-й мужской голос: Да. Теперь вот смотрите, вы, наверно, помните это потепление, когда можно было говорить смело, что делал Сталин, что делал Берия, что делал этот, другой, третий. Приход Горбачова… И тогда передавали: “Вот видите как: вот Брестская крепость: триста-четыреста чеченцев держали эту крепость. Немец уже к Москве подходил, а чеченцы там сражались”. Было это, знаете… вот я читал Дюма, его книгу “Кавказ”. Сегодняшняя картина, сегодняшняя информация, сведения… там тоже такое же было. Как Ермолов говорил: “Хороший чеченец – мертвый чеченец”. Вы же помните, вы же знаете историю. Вот этот Виктор Полторацкий, он бывший офицер… (приостановка записи). 55 лет тому назад, когда село это спало, все спали мирно – 3 часа, 4 часа – взвилась ракета, и русские солдаты кинулись на это село. И он говорит: “За все время этой бойни только я слышал два выстрела”. Значит, в основном работали штыками, шашкой. Там можно было видеть – ребенок мертвый, лошадь, животное. И вот тут тоже: видели сегодня – скотина….Ну, вы лет 10 тому назад, 15 тому… вы никогда… и я никогда не поверил бы…. Мы говорим: “Вот немец, фашист – он плохой, а вот мы русские, советские…. Наш адрес Советский…”. Вот тут когда офицер мне говорит… Я говорю примерно: “Когда кончится этот беспредел, когда вы отсюда уйдете?”. А он говорит: “А я у себя!”. Вот как. Ему Путин, Сергеев, Рушайло вдолбили – “это не чеченская территория, это Россия”. Я говорю: “В мой дом не врывайся…”. Это сегодня негласно Шаманов, когда сюда все вот это бросил, он дал три дня на растерзание этого села.

В.П.: Гехи-Чу?

2-й мужской голос: Да. Вверху, в верхней части были осетины. Вот никогда чеченец осетинам ничего плохого не сделал. Вот в 44-ом, когда нас гнали в Сибирь, знаете, что осетины делали? Осетины ставили столы, выносили закуску, пьянствовали, танцевали и так далее. А чеченцы думали, что у них, какой праздник? Потом, книга написана, оказывается, они радовались вот этому: “Это злой чеченец, вот, наконец его….” Берия пришел поздравить, мол, “я чеченцев всех выслал”.

В.П.: Ну, и вайнахов, и ингушей же, всех…

2-й мужской голос: Да-да-да, ингушей, всех вайнахов. А вместо того, чтоб действительно… Это рабское равнодушие. Тот же Засохов, тот же Магомед Али-Алиев... Ну что это? Руководитель! Он же слова не может против… То, что ему говорят, он как попугай повторяет. Разве это демократия, разве свобода? А если бы и Засохов, и кабардинцы, дагестанцы, осетины, карачаево-черкесы, ставропольцы – все бы заявили: “Кончайте, мирно решайте!”. Но это же… За месяц до начала дагестанских событий уже на10 километров территории вошли федералы, и со стороны Ставропольского края, и со стороны Дагестана. Это же факт. А эти теракты! 2 месяца тому назад… как его, Жданович, директор этого?… Он же заявил, что ни один чеченец не причастен к этим терактам.

Мужской голос: Вчера заявляют: “Уже 140 человек арестованы по этим фактам, уже признались, что, мол…”.

2-й мужской голос: За два года войны ни один чечен… они теракты не делали, мирные дома не взрывали. Это по природе у чеченца – у мусульманина – нет такого... Его же Аллах… “Меня же Аллах завтра покарает!”.

Мужской голос: Еще в ту войну от Дудаева пришел человек, (я жил в Тверской области, у нас диаспора там была) пришел человек и предупредил: “Никаких не предпринимать диверсий, взрывов, ничего не делать. Если хоть что-нибудь вы сделаете, будут мучить там людей”. Тогда еще. Хотя была возможность, те, которые там живут, они хоть что угодно могли делать…

2-й мужской голос: Да это знаете… вот в 93-м году в Волгоградской области была создана специальная школа по подготовке диверсантов из чеченцев. Помните, в Комсомольской правде статья, как они узнали? А их выдавали… Они переподготовку там проходят, освобождают из лагерей: “Идите вот. Срок вам: если вы три месяца, четыре месяца будете воевать в Чечне, значит, и 5 лет, 10 лет тюрьмы освобождаете вы”. Ну, это все… Гантамиров… Ну, какой пример, как можно объяснить, о какой демократии, о какой цивилизации можно говорить, когда уголовнику предъявляют хищение крупной суммы, отпущенной на восстановление республики, на сто миллиардов рублей, и вдруг говорят: “Давай, возглавляй!..” А сейчас где он?

В.П.: Говорят, что его вроде бы опять сняли, что ли.

Мужской голос: Сегодня передают по радио, что его Рушайло поздравил именным пистолетом.

В.П.: Сегодня, да?

Мужской голос:Да.

В.П.: По радио России?

Мужской голос: По радио России, да. “И мы, - говорит, - это говорим, передаем, показываем по телевидению… вот поступили слухи, что, мол, там его застрелили, то, другое… Чтоб показать, мы все это передаем…”

2-й мужской голос: Самого Гантамирова показали?

Мужской голос: Они по радио это говорят, видимо, значит, показали. Они говорят: “Мы показываем, передаем, для того, чтобы предъявить… те сплетни, которые мы слышали, что его застрелили, то, другое... Что он прошел какую-то там комиссию и уже обратно становится в ряды...” Еще столько-то там милиционеров к нему… И его поздравляет Рушайло именным пистолетом.

2-й мужской голос: Шаманов, кличка Шаман, – этот генерал прославился в этих двух войнах как палач. Один из жестоких, свирепых палачей. Алхан-Юрт. В этом Алхан-Юрте он устраивал… Там было расчленение убитых, растерзанных тел. Там подгоняли… Вот в этом селе крайний дом, у этого Нуралиева. Подогнали машину и погрузили все его. У него хорошая квартира, построил он себе дом хороший, обстановка в доме…. Все это погрузили, увезли. Шаманов там… несколько дней никого не пускали они… вот это село тоже заблокировано было. Три дня… Вплоть до насилия над женщинами. “Делайте, за это отвечать не будете. Что угодно после того, как все это закончится…. Там прошли боевики, значит, над ними что угодно делайте. Надо их страхом, жестокостью душить, задавить”. Вот такую сейчас установку дает и Путин, и Рушайло, и Сергеев – министр обороны. Вот такие установки. И Чернокозово, создали еще один – 700 человек. Создали в Моздоке несколько этих фильтров и еще здесь создали. Теперь пытались в Толстой-Юрте еще один создать.

В.П.: Говорят, в Толстой-Юрте, и еще в Урус-Мартане вроде бы хотят?

Мужской голос: Да. И в Уртан-Чу.

2-й мужской голос: Да. Почему их создают? Это создают специально. Они не смотрят, виноват, не виноват, – хватают молодого человека, поломать ему ребра, отбить внутренности…. Он же не будет человеком. Он, может быть, восстановится, а может…. План, задача – 150 тысяч пропустить через эти фильтры. Вы же слышали, в Минводах создают составы, куда направляют? Только два направления – на Север и в Сибирь чеченцев. Казахстан сказали, чеченцев не принимает; в Молдове чеченцев не принимают. Ну что он должен делать, Виктор, что он должен делать? У него дома нет, семьи нет, ну что ему, автомат взять, как эти ребята говорят? “Сегодня вот нас 16 человек, – говорят, – лучше взять автомат и застрелить себя, чем…”. Ну это же понимают те, которые делают. Ведь депутаты Госдумы это прекрасно видят. Они же видят, они прекрасно знают. Ведь по одному человеку – Бабицкому – такой шум, а целую нацию разрешают уничтожать. Ну как после этого можно говорить… Любить или не любить… Вот сегодня, я чувствую, эти офицеры – они новые здесь, может быть…. Один, помощник командира полка, Владимир его зовут…. “Я, – говорит, – тоже в ссылке жил, мать моя в ссылке была”. Он у меня спрашивает: “А где вы жили?”. Я жил, говорю, в Павлодарской области.. “А мы, - он говорит, - в Алма-Атинской области жили. Мать мне рассказывала, как вы в Казахстане жили. Как половина населения вымерла…” А сегодня… Специально уничтожается нация. Уничтожается нация, чтобы…. И сейчас начали перепись. Понимаете? Для чего это делается? Проверить, сколько здесь осталось. Не для гуманитарной помощи, а проверить, вот в городе сколько, в селе сколько. В Наурском, Шелковском районе знаешь, что делают? Пришли проверки. Так, Гайсомова записали, его семью записали – 6 человек, провели перепись. Через месяц приходят повторно. “Ага, тогда его не было – арестовать!”. У него дом сгорел, там паспорт его сгорел, у родственников, у чеченцев он жил. Вот в этом доме у нас две недели жили их три семьи, около 17-ти, и нас 6 человек, – 23 человека. И вот разница двух переписей – их арестовывают. Идет по улице, хватают его. Но об этом… дума-то знает об этом?

В.П.: Дума об этом не знает. Но даже если бы и знала, то вряд ли бы что-то изменилось. Потому что Дума сегодня… К сожалению, ее состав такой, что надеться в целом на думу не приходится. Это отдельные депутаты, может быть, что-то и постараются сделать, что они смогут сделать. Но они могут делать на уровне запросов, они могут делать на уровне своих встреч с зарубежными парламентариями. Их все-таки не могут арестовать, они что-то могут делать. Но это только не своем уровне. И вот один, два, три, десять там таких депутатов есть. А основная масса Думы, она не будет предпринимать действий, которые осложнили бы отношение к ней Путина и властей. Понимаете? Ни коммунисты, ни вот эти, которые… Блок Единство, тем более…

Мужской голос: Да никто не будет! Раньше они ездили, хоть чем-то занимались, а сейчас они даже слово сказать… Перепуганы там….

В.П.: Отдельные есть депутаты, но их немножко таких. Это буквально 10 человек.

Мужской голос: Все равно они уже сюда не полезут. Они забыли про Чечню…

(приостановка записи)

2-й мужской голос: … В Российской Федерации – там нет статей… Война на своей территории… Этого нет…

В.П.: Конечно, нет.

…“Антитеррористическая операция”! В антитеррористической операции не должно участвовать министерство обороны.

В.П.: Это ж понятное дело.

2-й мужской голос: Вот эта французская журналистка заявила….

В.П.: Это не та французская журналистка, которую потом арестовали?

2-й мужской голос: Арестовали. Ее отпустили.

В.П.: Да, в Новых Атагах ее арестовали?

2-й мужской голос: Да, да.

В.П.: Она у вас тоже была здесь?

2-й мужской голос: Да, была.

Мужской голос: Здесь была?

2-й мужской голос: Да. Она заявила: “Любой блокпост можно в любое время проехать. Только чтоб у тебя были деньги, и можешь куда угодно….”. Так она говорила.

В.П.: Это я слышал. Так, наверно, и есть.

….

Мужской голос: …Я еще тогда не слышал о ваххабизме, даже что такое ваххабизм...

В.П. – Это после той войны?

Мужской голос: В конце войны это.

В.П.: 96-ой год?

Мужчина: Да. И вот в конце, когда они ничего не смогли с ним сделать, потом они решили его не убирать, а вот работать с ними дальше. То он сам им предлагал, мол, вы меня убьете, все равно ничего не добьетесь, толку мало, давайте работать вместе. А эти боялись с ним работать. Ну, там за ними тоже власти стоят. Одни власти его им отдали, а другие-то власти могут в любое время… Это, как он рассказывал, огромные деньги делаются на этой войне. И вот у них было три этапа, у них провалилось…. Четвертый этап сейчас, как он сказал: “Мы туда ввалили огромные деньги для распространения ваххабизма”. Тогда еще не знали, что такое ваххабизм. Да вообще даже это слово и не слышали – “ваххабизм”. Потом, через некоторое время, когда кончилась война, дошли слухи, там, что, мол… Яндарбиев говорит: “Ваххабиты, ваххабиты…” Вот тогда он говорил, что вложено очень много денег для распространения ваххабизма в Чечне. Это же все делалось, все планировалось заранее.

В.П.: Да. Это так.

Мужчина: Этих же людей, которых воровали здесь, например…. Это же все планировано: воруют людей, находят головы в других местах, освобождают в Чечне, показывают все…. А нигде не показывают… вот, например, покажи это село или деревню – место, где захватывают этих заложников, тех, которые их держат. Любой чеченец узнает, что за деревня, что за город, что за люди. Чечня такое место, что везде всех почти что знают. Кто-то да узнает - где, что. Говорят, вон на территории Чечни освобождены столько-то, такой-то…. А где их освобождали? Вот они освобождают этого заложника, арестовывают там 15 человек, там 12, 8 человек арестовывают. Ну ты покажи этого человека, раз арестовали, покажи людям, скажи - вот такой-то и такой-то, фамилия такая-то... Вот такого-то мы арестовали, они держали этого человека здесь… Да никто этих людей там не держал! Это держатся где-то на территории России, да, людьми чеченской национальности. Во всякой нации есть сволочи, которые на деньги работают. С малых лет они на такие дела использовались, учили этих людей. Вот мне скажи там: “Держи, содержи этого человека”. На черта он мне сдался! Его еще надо содержать, для того чтобы…. Неизвестно, за него деньги дадут или не дадут. А потом узнают о тебе, что ты его содержал, его же люди придут, тебя убьют. Да не только тебя, весь род твой. Никто их не будет держать. “Органами ФСБ Российской федерации освобождена группа заложников в несколько человек на территории Чечни”, и Чеченские власти это не знают!

В.П.: Да, и вот вы говорили тогда, что он согласился… не он согласился, а вор в законе, который его держал, согласился с ним вместе какую-то игру вести, да?

Мужчина: Ну да, они дальше работать вместе договорились, вести работу.

В.П.: И вели они какую-то работу? В чем она заключалась, эта работа? Вот в этом и заключалась?

Мужчина: Не знаю. Даже у меня интереса к этому никакого не было, потому что видел я этого человека, разговаривал с ними, когда они содержали его. Когда я ехал домой, в Москве еще они еще вот… В офисе… С ними полковники сидели ФСБ, они же его передавали ему…. Они вместе, как будто он на компьютере там сидел, работал. Чего, какую работу он там делал, не знаю. Они договорились, что они дальше будут работать вместе.

(Звук выстрела)

В.П.: Вот… Я только вспомнил, что не стреляют.

2-й мужской голос: Танк заработал. Или САО

В.П.: Самоходный…. То есть, это отсюда стреляют?

(приостановка записи)

2-й мужской голос:…и кинут войну на российскую сторону.

В.П.: Аслан-то? Аслан да, он говорит, что он против этого. Но не все же от него зависит.

2-й мужской голос: Если группа в 300 человек, как Шамиль Басаева, а таких кроме Шамиля еще другие есть….

В.П.: Для этого не надо даже 300 человек, для этого хватит десяти человек.

2-й мужской голос: Нет, на теракты никогда не пойдут…

В.П.: Дай Бог, дай Бог.

2-й мужской голос: А пойдут на что? Вот на захват населенных пунктов.

В.П.: Как тогда, в Буденовске?

2-й мужской голос: Да. Захват населенных пунктов, круговую оборону, вот в заложники людей, требовать прекратить войну – вот такие…. Он же говорит: “Я против этого, я не хочу этого”. Особенно тут зверствуют дагестанцы. Их заставляют, сюда направляют специально, для того чтоб раздуть… чтобы вражду между национальностями вызвать…

(приостановка записи)

Продолжение записи. Разговор с двумя женщинами.

В.П. …Просто солдат был или офицер?

Женский голос: По-моему, солдат, не знаю. По-моему, лейтенант….

В.П.: А, ну лейтенант – это офицер.

Женский голос: Откуда он был, даже…

2-й женский голос:Из Удмуртии, по-моему, он был.

Женский голос: Да, удмурт он был.

2-й женский голос: Там фотографии и его, и (неразб.) в газете. (Неразб.) в высших эшелонов власти даже заинтересованы обвинять его. В общем коротко так…

Женский голос: Он был сперва в Асиновске. Потом он был в Ханкале. А оттуда не могут узнать….

В.П.: А, все-таки то, что был в Асиновской, это известно?

Женский голос: Из Асиновки его везли в Ханкалу, это тоже известно. А оттуда… Последний допрос его произвели в Ханкале.

В.П.: Если он был в Ханкале, все-таки если он из Асиновской живой вышел, то это обнадеживает. Может быть, все-таки из Ханкалы его отправили, действительно, в Минводы – там Белый лебедь лагерь был, да?

Женский голос: В Моздоке тогда было….

В.П.: В Моздоке фильтрационный, а там уже тюрьма была, Белый лебедь называется, в Минводах.

(неразб. реплики)

В.П.: А от кого известно, что в Ханкале?

Женский голос: Они знали, кто его допрашивал, передали вот…

В.П.: Да, даже известно?..

Женский голос: Последний….

(реплики по-чеченски)

Женский голос: Они знают, кто допрашивал, на него вышли, по-моему…

В.П.: Это с НТВ узнали, или откуда?.. И в этой статье это есть, да?

Женский голос: Да, есть. По-моему, они даже с его братьями тоже вместе искали, да?..

В.П.: Да, конечно, лишь бы он жив был, тогда как-нибудь все это, может быть, разрешиться. А если погиб, они никогда не скажут, куда они его захоронили.

Женский голос: Конечно, не скажут. В то время в Ханкале и в Моздоке самые сильные обработки… Вешали...

2-й женский голос: Ханкала была, потом Моздок был. Там было два фильтрационных… Вообще, такие издевательства….

В.П.: Нет, ну, самое плохое место, наверно, Асиновское было, вот это Куликово поле. Потому что там они не были учтенными.

(останова записи)

В.П.: …Удостоверение, наверно, было участкового милиционера?

Женский голос: Да.

Женский голос: Был бы боевиком, сказали бы, боевик, да. Но если не был никем… Был участковым – и все.

В.П.: Может быть, поэтому они прицепились, что участковый, наверно, может быть, оружие с собой было табельное?

Женский голос: Не было. В то время нигде вообще не разрешали оружие. Вообще на работе не давали.

В.П.: А когда в милицию он поступил?

Женский голос: А он работал до и после…

В.П. – Еще и до Джахара, тогда еще?

Женский голос: Да… (неразб.)

В.П.: А, в 93-м поступил?

Женский голос: Да. В 94-ом, 95-ом (работал). В 95-ом уже шла война, ведь так, они в милиции работали.

В.П.: Да. А в армии служил в какие годы он?

Женский голос: Он был в Германии.

В.П.: В Германии? Вообще в какие годы?

Женский голос: Я не знаю. Не помню.

В.П.: Вы замуж вышли, когда он уже пришел из армии?

Женский голос: Да.

В.П.: Дети есть, наверно? Нет? Это уже немножко легче.

2-й женский голос: Он с 66-го года. В 86-ом он должен был уже отслужить, вернуться.

(приостановка записи)

Женский голос: И когда он выходил, он ему… проглотил записочку с целлофаном, и мать его с Украины приехала, и сказала: “Встречайте”. Она с нами работала. “Вот твой сын там, тебе надо вернуться…”. С Украины приехала она в Грозный…

В.П.: Это когда было?

Женский голос: Это в 98-ом году было. А его задержали в 95-ом, в январе, в начале года. Тоже с оружием один…. Их было, по-моему, шестеро… И она тоже не ожидала, что ее сын жив даже. И вот приходит записка: “Я там и там, такой-то лагерь”. И вот его мать, украинка, и она… Его… отсидел 12 лет….

В.П.: Украинец?

Женский голос: Да. И она поехала вот с чеченкой…. Ну, она там всех узнала….

В.П.: В зоне, в лагере?

Женский голос: Да, ездила, все возила, всех знала. 12 лет, наверно…. Сколько он в этой тюрьме, я не знаю. Они кожу, говорит, обрабатывали там. Выходили редко. И она его без всяких документов, нигде он не числился, никаких… ни на свою фамилию, нигде не числился… Одним словом, она его просто так забрала….

В.П.: Деньги заплатила?

Женский голос: Заплатила 50… тогда деньги деньгами были. 50 миллионов она в общем заплатила. [Теми деньгами] Вот так было. И вот она даже… Ей задолженность отдали, через правительство деньги получила, уехала, забрала. Абсолютно его там не кормили. “Нам хлеб давали, хлеб, воду и днем какую-то гречку на воде”.

В.П.: Откуда он?

Женский голос: С Перми.

В.П.: Нет, это с Перми его привезли.

Женский голос: С Грозного он. Мать его работала в МЧС водовозом. Она говорит: “Вот лично что я…”.

В.П.: А вы ее как знали? Тоже вы в Грозном жили?

Женский голос: Да, мы там жили рядом, я работала тоже в МЧС. Она там у нас водовозом работала, мать его. Я лично этого парня видела своими глазами. Как он к матери пошел. Я у него спрашивала, были ли там еще чеченцы. Он говорит: “Я не знаю. Там три корпуса было, мы так не общались. Я не знаю, был там кто-то…”.

В.П.: Но вот этот факт один говорит о том, что такое может быть. А если бы не нашелся этот украинец, если бы у него мать не такая была бы порядочная…. Другая бы получила эту записку, ну и ладно, и Бог с ним, что она поедет сюда специально…

Женский голос: Да, а она специально приехала, вытащила и помогла…

2-й женский голос: Ну, как они сейчас могут письмо прислать, когда при советской власти – и то они…

(коней 2-й стороны кассеты)

Надпись на стороне В кассеты (почерк В.П.): 13.2. Гехи. В основном 18.2. Гехи-Чу. В конце о Разжен. (?) Руслане.

Расшифровка аудиозаписи - Алла Белякова

Редакция, коррекция - Елена Санникова

БЕСЕДА ВИКТОРА ПОПКОВА

С ЖИТЕЛЯМИ СЕЛА ГЕХИ-ЧУ УРУС-МАРТАНОВСКОГО РАЙОНА В 20-Х ЧИСЛАХ ФЕВРАЛЯ 2000 ГОДА

(расшифровка аудиокассеты)

ЗАПИСЬ ПЕРВАЯ. Виктор Попков беседует с двумя жителями села, мужчиной и женщиной (мужем и женой) в их доме. В какой-то момент собеседники называют себя по именам, но здесь эти имена изменены. В этой беседе речь идет в основном о событиях 6-7 февраля 2000 года, когда село подверглось бомбардировке и затем жестокой зачистке. Беседа происходит 20 февраля 2000 года.

Виктор Попков: Так, и следующий эпизод, это еще что вы сказали… Кого-то еще расстреляли, да?

Женщина: Вот этих братьев убили…

В.П.: И всего на вашей улице… На Центральной, да?..

Женщина: На Центральной улице… Исраиловых - три, Джабраилов - четвертый, Магомаев - пятый,/неразб./ [За]каевы - седьмые, беженец - восьмой. Девять человек.

В.П.: И от осколков - тоже посчитали?

Женщина: Нет, только расстрелянных.

В.П.: Значит, расстрелянных девять человек. А от осколков есть погибшие?

Женщина: От осколков - маленькая трехлетняя дочка… как его фамилия?

Мужчина: Туруева, трех лет…

В.П.(повторяет, записывая): …от осколков: трехлетняя девочка, да? – Трехлетняя девочка Туруева…

Мужчина: Тушаева Хава…

В.П.: …И Хава Тушаева, тридцать лет.

Мужчина: Тридцать лет, да. Мать двоих детей.

В.П.: Мать двоих детей… Ну это у меня записано. Значит, всего получается одиннадцать человек.

Женщина: А в мечети…

Мужчина: Пять человек.

Женщина: Пятеро. Тоже расстреляли.

Мужчина: Это беженцы…

Женщина: Их фамилий мы не знаем.

Мужчина: Это не с нашего села, беженцы. Пять человек. И всего уже здесь похоронено пятнадцать.

Женщина: А вот мне Аслуханова сказала, /неразб./ …улица, 20 из 26 домов разрушено.

В.П.: Это снизу, да? Сейчас… Возле мечети пять… Это получается… Мечеть недалеко от вас, да?.. Это получилось девять, одиннадцать и пять… Шестнадцать…

Мужчина: Шестнадцать человек.

В.П.: Шестнадцать. (Повторяет, записывая): Итого здесь 16 человек погибших.

Женщина: /Неразб./ …двадцать два, она сказала…

В.П.: Двадцать два - это где?

Мужчина: Это с той стороны, улица Заречная.

В.П. (записывает): На Заречной… Заречная?

Женщина: Заречная. Из семи человек Ахсухановых: отец, жена и сын.

В.П.: Сейчас, подождите, не успеваю. …улице погибло всего 22 человека… Это кто она, вы ее знаете?

Женщина: Ахсуханова, знаю, сноха этих…

В.П.: По сведениям Ахсухановой… Как ее зовут? Не помните?

Женщина: Жену и сына… Расстреляли.

В.П.: Ее родственников убило, да?

Женщина: Вернее, не расстреляли…

Мужчина: Сноха… Малика.

В.П.: Значит, по сведениям Ахсухановой Малики...

Мужчина: У них убиты…

Женщина: Свекор, свекруха и деверь.

В.П.: Убиты свекр, свекровь, да?

Женщина: Да.

В.П.: …и деверь... Все под этой фамилией - Ахсухановы?

Женщина: Да.

В.П.: Их расстреляли именно, да?

Женщина: Нет, они, знаете, я точно сказать не могу... То ли она сказала - закинули в подвал что-то, про какой-то трос она мне сказала, что из 26 домов остался один дом на этой улице, и погибло, она сказала, двадцать два человека, вместе с детьми.

В.П.: Так... Она рассказала, что из 26 домов...

Женщина: Один дом стоит.

В.П.: Из 26 домов остался один дом и погибло… 22 человека?

Женщина: Да, мирных 22. В том числе и беженцы, она сказала.

В.П.:С детьми, да?

Женщина: Там абсолютно все ушли оттуда. Там надо поднять голову, идти, что бы ни случилось, за скотиной, и то вот…

В.П.: Все сейчас оттуда ушли. Люди не похоронены, да?

Мужчина: Да, люди не похоронены. Обстреливают, не дают подойти.

В.П. (повторяет, записывая): Люди до сих пор не похоронены. Так, и… По рассказу этой же Малики, федералы на этой улице применили снаряды какие-то с тросом…

Женщина: Тротиловый трос, она мне сказала…

В.П.: …С тротиловым тросом,от которого… все сгорало, да? Все сгорало.

Мужчина: Аслан! Вот, с троссом… Взрывчатка?

Голос издалека: Пластид.

Мужчина: Пластик.

В.П.: Что, пластиковым?

Мужчина: Да, пластиковый трос.

Женщина: Он, говорят, все разрушает.

Мужчина: Да, это сильнее, чем... А?

Голос издалека: Плас-тид.

В.П.: Пластидовый.

Мужчина: Да. Здесь население его называет "змей-горыныч".

В.П.: То есть его еще где-то применяли?

Мужчина: Да, и здесь, в этой стороне тоже применяли один, по-моему.

В.П.: Это значит, 22 на Заречной погибло, 16 у вас здесь. Теперь - в верхней части.

Мужчина: В верхней части, там, наверху, похоронены в земле прямо, не на могилах, а просто яму вырыли - 12 человек. Братские там могилы устроили. Это беженцы. А фамилии, имена…

В.П.: Все беженцы, эти двенадцать, да?

Мужчина: Да.

Женщина: Они на краю села… По Центральной, мы эту улицу до конца по фамилиям всех знали - у кого какие беженцы. А оттуда мы никого не знали.

В.П.: Ну конечно, далеко уже от вас.

Женщина: Это уже где Магомаевы… Они даже не давали… С обоих сторон снайперы…

В.П.: А сейчас где они похоронены, там, наверху?

Женщина: Она мне вот сегодня рассказывала, что на Заречной…

В.П.: Это на Заречной, а наверху?

Мужчина: А здесь выше, метров 500-600 от села, вдоль речки…

В.П.: Это боевики там лежат?

Мужчина: Неизвестно.

В.П.: Метрах в 500-600 от села наверху лежат тела, да?

Мужчина: Да. Количество точное неизвестно.

В.П.: Примерно. Сколько там примерно?

Мужчина: Примерно 15-20 человек.

В.П.: И вы не знаете, что за люди?

Женщина: Мы не знаем. Там люди живут, может, беженцы, мирные. Ни один туда не может подойти посмотреть. Хотя оттуда Суюповых четырех братьев забрали, они же были там... Может, беженцы они, которые там живут. Если б туда можно было сходить, можно было бы у женщин разузнать. Но из-за этих снайперов не пойдешь…

В.П.: Да… И разрушения большие? В верхней части?

Женщина: Полностью!

В.П.: Это сколько там домов разрушено?

Мужчина: По нашей улице?

В.П.: Нет, в верхней части села.

Женщина: Мы не знаем. И они не знают.

Мужчина: Но примерно, если все это, и за речкой прибавить, наверно, 60 процентов.

Женщина: По Центральной улице… Вы видели, нет?

В.П.: Ну, мы же до конца не доехали.

Мужчина: Она разрушена до конца.

Женщина: Ибрагимовы - три семьи там живут, возле Магомаевых. Ибрагимов, который дрова возит на машине. Его два брата… Внизу… Еще Магомед, который со мной учился, и брат его... Вот эти дома… Там их нет, этих домов, говорят.

Мужчина: Большие разрушения. 60 процентов в селе разрушения… И здесь вот лично у меня возникает вопрос: вот этими варварскими, жестокими действиями военные, силовые структуры, в том числе российское руководство, - что они хотят предложить населению?

В.П.: Я уже вам говорил, Салман. Единственное объяснение этому: если ты хочешь, чтоб костер горел, туда бензин надо наливать. Если хочешь, чтобы война шла, - надо народ ожесточать. Если вас гладить по головке, если помогать вам восстанавливаться, если не разрушать ваши дома - вы же воевать не будете. А война им нужна.

Мужчина: Значит, эта война нужна...

В.П.: Конечно. Если б она не была нужна, так тут бы по-другому всё делали. Вообще ничего не бомбили бы. Все ж можно было по-другому решить, если бы хотели решить по-другому. Что, не так разве? Они же специально это все делают, чтобы была война. Им нужна война.

Женщина: У Биксултановых в костюме, в доме… сами вошли, доллары забрали - 900, я слышала, но точно не могу сказать...

В.П.: Мародерство, да?

Женщина: Да. У <Сарама> - то же самое. Машину... молотком машину били.

В.П.: Значит, мародерство: у кого что забрали? Еще раз повторите.

Женщина: У Биксултанова Усмана.

В.П.: Он на Центральной тоже живет? Что у него забрали?

Женщина: Я слышала – 900 долларов. У Акбулатова...

В.П.: Так, у Акбулатова забрали видеоаппаратуру.

Женщина: Магнитофон.

В.П.: У кого еще? Машину какую-то забрали, да?

Женщина: Нет, не забрали. Вошли во двор, хозяина забрали, поставили…

В.П.: Это у кого?

Женщина: Байдуев Сайрам... Молоток взяли и по машине стали… И по всем печам открыли огонь.

В.П. (повторяет, записывая): Вошли в дом, говорят: что…

Мужчина: Дом не разбомбили?

В.П.(пишет): Дом не разбомбили у тебя? Взяли молоток и стали…

Женщина: Открыли багажник, взяли молоток и стали по машине бить.

В.П.: ...ломать машину...

Женщина: Иномарку.

В.П.: Иномарку… Ну, неважно. А потом его что, арестовали, этого Сайрама?

Женщина: Да, его посадили на БТР, пойдешь с нами, заберем. Комендатура наверху там у нас. На поле на чистое, куда их вообще всех собрали.

В.П.: И повезли в комендатуру, да?

Мужчина: Сказали - повезем в комендатуру, а повезли в чистое поле.

Женщина: Жена за ними с детьми пошла, она упала в обморок, ее на матрас положили и закрыли, из-за этого его отпустили... У нее маленькие дети.

В.П. (повторяет, записывая): Жена пошла с детьми, упала в обморок... И Сайрама отпустили?

Женщина: Его, слава Богу, отпустили. Не били, ничего.

В.П.: А вот вы говорили, тогда по этим полям минным… Не одна же семья...

Женщина: А, да, Зара Ваниева с сыном. Кто с ними еще был, я не могу сказать.

В.П.(пишет): С минными полями был еще один случай… Ваниева Зара…

Женщина: Им сказали: пойдемте в комендатуру.

В.П.: Им - это ей и ее соседям?

Женщина: Нет, соседей нет. Сына ее и другого, я просто не знаю.

В.П.: То есть трое было? Так, что им сказали? "Пойдем в комендатуру"? И дальше что было с ними?

Женщина: И по этой пахоте их до конца где-то прогнали, оттуда до конца села вниз...

В.П.: Именно по пахоте, которая заминирована, да?

Мужчина: Да.

В.П.: И дальше что было?

Женщина: Им помог, помог их вытащить бывший глава администрации. Я слышала, Зара сказала, что вроде... Сайраму он тоже помог, Лече Идрисову, он даже за него говорил, что - вы чего? Пятеро детей!

В.П.: Как его фамилия, этого бывшего главы администрации?

Женщина: Исраилов Леча.

В.П.: А почему его заменили?

Женщина: Да тут столько глав было… Не знаю.

В.П.: Его заменили уже после этих событий, да?

Мужчина: Да, когда зашли, вот проверки стали...

Женщина: Нет, глава администрации - почему сменили? Он в девяносто… - каком году

работал?

Мужчина: Он во время войны работал.

Женщина: Потом другая власть была, и его сменили. Теперь вот назначили совсем другого. Эта власть другого поставила.

Мужчина: Эта власть урус-мартановского поставила.

Женщина: Не сельчане его сняли, не они и поставили.

В.П.: Ну понятно. У сельчан не спрашивают. Понятно... Мне тут важно, кто рассказывает. Салман, тебя-то я записал, а вот все-таки много и жена твоя рассказывала, а вас я не знаю, как зовут даже.

Женщина: Меня – Зара.

В.П.: Ну, фамилия та же, что и у Салмана, да? Нет?

Женщина: Нет, я Азнукаева.

В.П.: Так, сейчас запишу тогда… Я смотрю, у многих чеченок свои девичьи фамилии сохраняются.

Женщина: Я в семье одна была у родителей.

В.П.: Поэтому и сохранить надо было, да?

Женщина: Да.

В.П.: Понятно... Когда я женился, жена говорит: давай свою девичью оставлю. Я говорю: смотри, как хочешь, потом обидно будет: дети будут под одной фамилией, ты - под другой фамилией. (смеются)

Женщина: Я бы не оставила, я бы носила эту фамилию. Но у меня родного брата нет, дяди тоже нет…

В.П.: Надо, чтоб фамилия продолжалась… Понятно.

Женщина: И даже сам он говорит: будешь Азнукаева.

В.П.: Не хочет?

(смеются)

Женщина: Нет, говорит, нет, ни в какую…

Мужчина: А я говорю: испытательный срок - тридцать лет. Когда исполнится, говорю...

В.П.: Что ж, правильно, тоже хочется, чтоб ее фамилия сохранялась. Что сделаешь. Надо девочку родить - и она тоже так же...

Мужчина: Село по периметру вокруг заминировано.

Женщина: С Гехи на Шалажи дорогу бомбили, с Рошни-Чу на Гехи-Чу - тоже так же, дорогу... Вертолеты обстреляли.

Мужчина: Глубинную бомбу...

Женщина: Чтоб машины не ездили.

Мужчина: С селом чтобы сообщения не было. Взрывали дорогу глубинными бомбами, там большие воронки, ямы, чтоб сообщения не было. После шести даже в селе нельзя выйти на улицу: угроза, комендатура с Шалажи предупредила, что может арестовать после шести. А как это - комендантский час, чрезвычайное положение, как это? Никаких постановлений, ничего нет...

В.П.: Путин же сказал, что Сергеев здесь закон устанавливает. Что хочет, то и устанавливает. Не надо ничего - ни Думы, ничего не надо, они сами что хотят, то и делают, вот и все. А кто что им скажет? Вы не сможете сказать, в России никто говорить не хочет, в мире тоже говорят: это их внутреннее дело. Что хотят, то и делают.

Женщина: Когда мы подошли, снимали двери у Гастемировых, двенадцать, наверное, минимум женщин было нас. Мы подошли, говорим: ребята, вы что делаете? Я говорю: это дом моего деверя, хотя он ему троюродный брат, но у нас так принято же говорить, не обязательно родной чтоб был… Что делаете? Хозяин не живет, он выехал. Полностью окна, двери сняли, доски погрузили полностью на... 13-18 - еще номер записывала я.

В.П.: То есть видят, что дом без хозяина стоит, и выламывают?

Женщина: И железные листы большие тоже снимают. Говорят: “А тут никто не живет”. Я говорю: у вас что, приказ есть все вывозить, если никто не живет? Я, например, хозяйка, я тут живу. "А нам надо палатки поставить, мы должны мерзнуть, что ли?" - мне они вопрос задают.

В.П.: Да... Это, вы говорите, какой дом они раскурочили?

Женщина: Ну, там улицы пока у нас нет... Дом хозяина, Гастемирова. Его нет сейчас.

Мужчина: Прицеп там забрали, двери поснимали, окна поснимали, шифер сняли железный, доски, двери, полы, столярку… Розетки, выключатели… Он хорошо строил… Перерезали провода и выдергивали. Стекла разбили.

В.П.: Все равно это лучше, чем то, что в Урус-Мартане делали. Там очищали всё содержимое дома, мебель там, всё вывозили, а дом потом огнеметом поджигали, чтобы можно было сказать, что это сгорело просто. А другие соседи видели, вот тоже бесхозные дома вот такие, потому что люди уезжали, многие тогда боялись за жизнь свою.

Женщина: Они на второй день... Мы два раза подошли к ним. Второй раз я просто не подошла, я куда-то собиралась. Они мне крикнули: пошли! Я говорю: мне некогда. И, говорят, колесами этой... БМП... чтоб она обвалилась - снять железо.

В.П.: То есть танком уже?..

Мужчина: Нет, не танком, а БМП. Узкие гусеницы - это БМП.

Женщина: Потом опять женщины подошли: вы что делаете? Они говорят: еще раз подойдете - мы вас всех перестреляем.

В.П.: Не мешайте грабить, да? Ну, с этим более или менее... Шестого, седьмого... Просто потом по этим эпизодам со свидетелями с конкретными с какими-то встречусь, но мне хотя бы общую картину иметь. И потом, значит, еще были у вас зачистки, да, уже после того?

Мужчина: Да, еще были зачистки. Это седьмого зачистка была.

В.П.: Ну да, это сразу после событий, когда шестнадцать взяли.

Мужчина: Да, вот эти аресты, расстрелы... Да, шестнадцать забрали. Восьмого опять зачистка.

В.П.: Но тогда уже не забирали никого, да?

Женщина: Забрали четверых. Раисова сестры… Какого числа это было? Это не 8-го было.

Мужчина: Девятого. Вот седьмого проверили, потом через день - девятого - забрали четверых.

Женщина: Четверых. Сына Асильбековой Розы забрали, беженки из Грозного, она к матери приехала. Раисова, как ее фамилия, я не знаю, девичья - Раисова, Петимат.

В.П.: Тоже сына?

Женщина: Нет, двоих сыновей. Они тоже из Грозного, с Катаямы, с Карпинки. Четвертый - беженец, Устерхановых, с Янды.

В.П.: Устерханов?

Женщина: Нет, это внук их, но я его фамилии не знаю.

В.П.(записывает): …Внука Устерхановых. Эти четверо тоже входили в число этих шестнадцати, да?

Мужчина: Нет.

В.П.: Они что, так и не отпущены?

Женщина: Они отпущены. Их отпустили через полторы сутки.

В.П.: А где они были?

Женщина: Они говорят, точно даже сами не знают. То в Мартане были, дальше их куда-то перебросили…

Мужчина: Через полторы сутки отпустили.

Женщина: За них кто ходатайствовал-то? Я уже точно даже и не могу сказать.

В.П.: То есть вы не знаете, кто им помог?

Женщина: Нет, я не знаю.

В.П.: Но, наверное, кто-то помог, иначе вряд ли бы вышли, да?

Мужчина: Я говорю им девятого: ребята, вы же проверяли седьмого, почему опять проверка? Теперь, говорят, МВД проверяет. Проверяло Министерство обороны, проверяло МВД, потом...

Женщина: А я слышала, что завтра тоже будут нас проверять.

В.П.: Может быть. Потому что сегодня по приемнику сказали, что в Чечне проверка была сегодня, в воскресенье. Восемь сел проверяли сегодня. Может быть, завтра будет опять проверка.

Женщина: Мне вот, когда мы шли, женщины говорили, что зам. – как его… Гантамирова… Вроде, кто-то из них сказал, что в Гехи-Чу будет контрольная проверка. Да, говорили: контрольная. Вот сегодня я слышала, я не могу это подтвердить.

В.П.: Ну, увидим, что будет...

Мужчина: Седьмого, девятого проверяли. Потом...

Женщина: Пять проверок у нас было.

Мужчина: В общем, с 8 января было пять проверок.

В.П.: С седьмого?

Мужчина: С 8 января. С января месяца было всего пять проверок. Почти за месяц вот...

В.П.: Значит, 8-го была, потом, вы говорили, 19-го, 7-го, 9-го и еще одна?

Мужчина: Пятая проверка была ФСБ.

В.П.: А число не помните?

Женщина: Аслан, когда последняя проверка была, какого числа? Сегодня какое число?

В.П.: Сегодня 20-е, воскресенье. День недели не помните?

Женщина: Их отпустили через 10 суток.

В.П.: 16 человек?

Мужчина: Их 17-го отпустили.

Женщина: Значит, 7-го задержали, да?

Мужчина: Их 7-го задержали. Через 10 суток отпустили. А последняя проверка… Пятнадцатого?

Женщина: Вот Малика… Малика к нам приехала 15-го, вот 14-го была проверка ФСБ.

В.П.: Я знаю, я уже здесь был. Я как раз 13-го приехал. Наверное, 14-го у вас была проверка. Потому что мы уже здесь... Там тоже при мне делали проверку, но там они так, легкую делали.

Мужчина: Нет, тут тщательно проверяли.

Женщина: Вы тут были, когда проверка?..

В.П.: Я был в Шалажах.

Женщина: А, там словесную, говорят, делали. Тут-то их было, наверное, за сто человек.

Мужчина: Больше. За сто человек тут было, а в селе…

Женщина: Впереди они тоже… метров 300, ну, 200 отсюда. Когда они к нам вошли, уже… танки, и…

Мужчина: Человек триста их было, если не больше.

Женщина: А, по всему селу - конечно.

Мужчина: От трехсот до пятисот человек.

Женщина: А внизу… Улиц пять они одновременно…

Мужчина: Еще по той стороне стоят…

Женщина: Я Аслану крикнула, когда та проверка была. Мы из подвала как поднялись, идем, кричат оттуда, мы воду таскаем. Она говорит: беги, Аслан, туда, вниз спустись, ну, там можно спрятаться где-нибудь. И он, раз, повернулся, а Аминат говорит, нет, их там… Не надо, не надо, обратно, Аслан. Обратно Аслан к нам подошел, и они уже на улице прямо, у дороги стоят. Но, правда, они нам такого ничего не сказали, но грубили, правда. Аслану сказали: а ну-ка, спустись в подвал, может, у тебя там боевик? Я говорю: нет, я их еле вырастила, я говорю. Он туда не полезет, не залезет. Если пришел проверить, давай сам. Правда, я его так приостановила, Аслана, он еще хотел…

В.П.: Да, они так кинут туда гранату - и все.

Женщина: И он потом достал фонарик и сам провел там, там же видно, что одни банки стоят. Ну, он возмущался, правда. Я говорю: он студент, у него студенческий, зачетная книжка. И Аминат, когда выходил, говорит: не выходи. Там уже на той стороне тоже проверяли, выйти не разрешали. Заходи, говорит, у ворот не стой. Не выйдешь, не зайдешь. Аслан возле ворот стоит, после, как они вместе вышли с Асланом. И мы с ним. Опять говорит ей: заходи. Нет, говорит, я с братом буду стоять. Тот, который проверил паспорт, посмотрел и говорит: заходи, говорит, а то я тебя шандарахну. Потом я ей говорю по-своему: ничего не говори. Раз у него такие бегающие глаза… Такое лицо…

В.П.: Понятно.

Женщина: Первый… высокий такой… Вот он действительно на человека был похож. Когда первый вошел, тебя спросил еще - как, что. Он начал говорить: я педагог, я в просвещении... Он более такой понятливый. Вторые вошли которые… По огороду, по всему прошли, все... Когда мы повернулись к ним, пришли, у дороги мы стоим, и они туда вниз спустились. Я вслед за ними иду. Они через огород одни пошли, другие вот так… Я говорю, там вам не пройти, заборы там. Там другая улица уже, вам не пройти тут. И мне кричит: женщина, назад, а то, говорит, мы не отвечаем… Если бы Аслан туда пошел бы, они бы точно его убили. Они внизу к нему подошли, издалека еще увидели. Одно спасение, что Аминат вовремя сообразила. А мне казалось, что если там обрыв, речка, что они туда не смогут...

В.П.: Нет, нет, это они всё видят... Как того старика застрелили бегущего, так… Они не стали бы смотреть, они сразу бы... Раз бежишь - значит, виноват. Или идет туда - значит, всё. Это у них рефлекс такой.

Женщина: И они до берега, главное, дошли...

Мужчина: И вот, если вы будете комментировать... Эти проверки - они не кончаются. Сегодня, завтра опять... Где-то что-то им надо, мародерством заниматься, что-то еще такое, сразу проверки устраивают. Проверки, проверки... Зачистки.

Женщина: Они ночью… Вот сестра была тут… Полностью дом разрушен. Вчера мы с ней ходили туда, соседи рассказывают: кастрюлю забрали, другую кастрюлю большую. По огороду прошли... Не ночью, а это вечером было. Ночью не посмели б, наверно. Спокойно, все что им надо, дрова взяли, без разрешения, столбы, что-то такое… …варку взяли, еще кастрюлю взяли, тазик взяли. И спокойно, говорит... Еще нам кричат: замолчите там, чего вы орете… Двое их было…

В.П.: Мародерничают все...

Женщина: Но им пройти через огород метров сто, даже больше… И они там уже…

В.П.: Ну ладно, в основном вроде всё записали. Да, на дорогах вот что делается сейчас, вот как можно отсюда проехать, скажем, в Слепцовск, или в Урус-Мартан, или куда-то еще?

Женщина: Есть… вот у нас с села ездит, он с федералами, что-то им дает, по-моему, всегда у него с ними… по-моему, особых проблем не бывает. Как его...

Мужчина: Мурат.

В.П.: Он сегодня приехал из Слепцовска?

Женщина: Он завтра приедет. Вчера он вернулся, он сегодня поехал.

В.П.: А, сегодня опять поехал?

Женщина: Сестра же… Обратно ж приехал вчера.

В.П.: А, вчера его не пропустили?

Женщина: Не пропустили. В Гехах проверка была. Сегодня утром он в полвосьмого поехал. Вот сегодня поехал, он завтра приедет. А поедет ли он послезавтра - это уже если там не закрыто, он послезавтра поедет.

В.П.: Ну, послезавтра с ним ехать надо, если он поедет. А не поедет, самому выбираться надо.

Женщина: И у него точно... Как, что… Надо пойти к нему и сказать. Он такой человек… Ну, например, твой он бывший ученик… Он, если спросишь, скажет, где, чего, где можно проехать, опасно, не опасно - он скажет. Он, я слышала, сворачивает на трассу Шаами-Юрт, как по дороге от нас, и в Слепцовск.

…

В.П.: А вообще чем жило село до войны? Просто, наверно, пахали землю, да? В основном люди чем жили?

Мужчина: В основном, например, скот, по две-три коровы...

(конец 1-й стороны. 2-я сторона кассеты)

Мужчина: Семьдесят процентов населения сегодня требует медицинской помощи. Вот я чувствую, мне нужно... У меня потеря зрения, один глаз полностью, второй, сюда уже переходит. Шприцы, лекарства…

В.П.: Продают на рынке, да?

Мужчина: Да, вот в Урус-Мартане.

В.П.: Туда гуманитарное все попадает, наверно, а людям ничего не попадает.

Женщина: Сегодня в седьмом часу утра… Все уже, думаю, началось…

В.П.: Да, когда по телевизору смотрели, что делается в Африке или где-то в другой стране, удивлялись, как такое может быть, да?

Женщина: …Выехать бы всем чеченам отсюда, оставить разворованную, разграбленную республику… Он говорит: так не говори…

В.П.: Да… А если вы выедете отсюда - она так и останется. У России сил нет свои земли поднимать, свое в таком запустении находится. И здесь если вы не сделаете - никто не сделает. Я не верю, что кто-то другой возьмет эту землю и что-то на ней сделает…

…

Женщина: …Я на базаре, на “Березке”… Иду - один парень стоит. И… в центре двустороннее движение, приостановлено, и один кричит… Поставили молодого парня, руки за спину, не завязаны были, просто он стоял. И один кричит: сейчас мы кровную месть там осуществляем. Расстрел, одним словом. Все женщины смотрят… Я говорю, неужели они его… Такой вообще был парень - высокий, стройный.

В.П.: Кровную месть разве так осуществляют? Так, по-моему, не осуществляют, чтоб человека ставить и расстреливать.

Женщина: Ну, среди них вот эти, оказывается, были ваххабиты, как их... И ему женщины кричат: скажи, парень, как тебя там зовут, чей ты? Ну, что там матери скажешь, мы передадим. Он ни одного слова не промолвил, но ясно, что чеченец. И молитву читал, одним словом. Они ему - раз - очередь дали, второй. Первую очередь дали - он как-то или нагнулся, или падал он, я тянулась, правда, и еще добили.

В.П.: Добили?

Женщина: Да, добили. И ушли сразу. Никогда я этого не забуду. Как я на "Березку", остановку, всегда перед моими глазами этот образ его вставал. И ушли они, и никакой...

В.П.: И они еще будут говорить, что они верующие люди? Кстати, они же, ваххабиты, - они же против кровной мести. Они же говорят, что они против.

Женщина: Нет. Что им придет в голову, то они и делают. И я видела, как они ушли, подошел один, лет за семьдесят ему, достал Коран и прочитал...

В.П.: Молитву отходную...

Ж: Ну сразу его забрали… Сестра рассказывала, такой интересный был парень… Вообще его… как они… Вот они любого, если придерутся, даже чеченец, - всё, от них пощады не жди. Вообще избить так, они гуртом, 15, 20 человек, и один он, не один, там пятеро - их не интересует. Доказательства там не ищут. Избивают, что хотят, то и творят. Деньги тоже испортили их наверняка. Я вообще не признаю их, этих ваххабитов.

М: Ваххаб, там длинное имя... Это течение зародилось в 18-м веке.

В.П.: Да, я знаю, я разговаривал с вашими историками. Но то, что здесь, - к самому Ваххабу это никакого отношения не имеет.

. . . . . . . .

ЗАПИСЬ ВТОРАЯ. Виктор Попков беседует с двумя жителями села на улице. Скорее всего это – два брата, разговор происходит рядом с их домом, серьезно пострадавшим от бомбежки. На записи слышны пение птиц, квохтание кур, кукарекание петухов, шум реки.

Виктор Попков: Продолжение записи 21 февраля 2000 года, Гехи-Чу.

Мужчина:...по радио. Вот она встретилась, прямой эфир был, Степашин, она и еще одна русская журналистка, они втроем сидели. Вопросы задают, Степашин не дает ей слова сказать, француженке, понимаете, глушит ее постоянно. Она в концовке говорит, вы подойдите, говорит, я вам скажу, говорит, конкретно: когда Басаев встретился с Березовским во Франции, говорит, Масхадов после этого пошел, говорит, в Дагестан…

В.П.: Не Масхадов...

Мужчина: Басаев! Басаев пошел в Дагестан. После этого... вы говорили, что он террорист. Если он террорист, если он такой хороший, чего ж вы его - встречаетесь с ним, снабжаете его, потом отправляете? Что вы, не могли его поймать? Хорошо. До этого - 1994, 1995 год… В 1995 году снова вы встретились с Басаевым, он пошел, говорит, на Буденновск. Понимаете? Потом вот сейчас встретились - пошел на Дагестан. Сейчас обратно встретится - пойдет еще куда-то. Что ж вы, говорит, законно избранный президент был Масхадов, вы не хотите с Масхадовым связываться, а с этим террористом вы связываетесь. Как это так? И Степашин говорит: вы извините, говорит, нам легче говорить, говорит, с Басаевым, чем с Масхадовым.

В.П.: Почему же это так?

Мужчина: А почему? Я лично вот, мирный житель, я тут живу, я вырос тут, я работал. Чтобы работать, я закончил Воронежскую лесотехническую академию, понимаете? Я не хотел бы отсюда уехать никуда, мне свой дом ближе всего.

В.П.: Понятно.

Мужчина: Родные стены помогают. Я не знаю, как мы тут выжили после этого второго удара. Я не знаю, я так и не понял сейчас, как мы выжили. Федералы воюют с мирными жителями. Этих пропустили они - начали бомбить тут. Этих пропускают - там бомбят. Если вы такие храбрецы, если они террористы, чего они с ними встречаются, берут, дают и уходят? Зачем это, кому это надо? Кому-то это под руку же, да? Или тебе, или мне это под руку?

В.П.: Или обоим…

Мужчина: Или обоим нам? Вот после последней проверки... Один майор там был, вот когда последний раз приходили. Вот спрашиваем, когда, мол, все это прекратится. Он говорит: когда ваши и наши набьют карманы, говорит, тогда это прекратится.

В.П.: Что ж, правильно говорит. Коммерческая война.

Мужчина: Коммерческая война.

В.П.: Вот с этими предложениями, как можно остановить войну, я с декабря месяца пытаюсь встретиться с Масхадовым. Есть конкретное… Он должен взять обязательства по выполнению Женевских конвенций - дополнительного протокола N 1. В декабре по рации сообщали там обо мне - не удалось. В Шалажах в январе был - опять. И вот сейчас в третий раз приехал - опять не... И война дальше будет идти. А ее можно остановить, ее можно остановить, но никто не хочет. И в мире не хотят, об этом не вспоминают, и здесь… У меня такое ощущение создается, что здесь тоже не хотят. То есть я имею в виду не простые люди, простые люди, конечно, хотят, а руководители…

Мужчина: Им это не надо. Вот Масхадов - законно избранный, хорошо, пусть он будет законно избранный, хоть какой избранный не был, он все равно связан с российской верхушкой. Без ведома России Масхадов тут, в Чечне, ничего не делает. Без ведома России. Это любому дураку, который тут жил, понятно: без ведома России... У нас министр лесного хозяйства, наш министр, здесь его утвердили на должность министра...

В.П.: Вы не курите случайно?

Мужчина: Я курю.

В.П.: Есть сигареты?

Мужчина: "Прима" есть.

В.П.: Давайте закурим. С такого разговора...

Мужчина: Короче, он поехал в Москву на утверждение. Здесь его утвердили, а потом поехал в Москву на утверждение, понимаете?

В.П.: Это в мае, вы имеете в виду?

М: Вот сейчас. Эти два-три года у нас четыре министра поменяли сразу - министров лесного хозяйства. Возле Минутки там у нас было министерство. Я говорю, слушайте, говорю, чего поехал министр туда? Он, говорит, поехал туда за обмундированием, за деньгами, туды-сюды, короче. Я говорю: слышите, вы дураки, балбесы вы, вместе с ним работаете и не знаете, почему ваш министр ездит... Я сам инженером, прямое отношение, я в лесхозе как представитель работал от министерства. Я говорю: слушайте, наш министр не поехал за обмундированием, за деньгами, наш министр, говорю, поехал туда на утверждение. Поехал в Москву на утверждение. Если утвердят - он оставался, если его в Москве не утвердили - он автоматически выходил. Вот так вот двоих поменяли сразу, зараз. Буквально две недели не прошло - сразу двух министров поменяли.

2-й мужчина: Все равно, понимаете, что тут творится.

В.П.: То есть все это находилось под контролем? Это вот с министром, значит, когда это у вас было?

Мужчина: Это в 1997-м было, в 1998-м было. В 1996-м в ноябре месяце пошел я на работу, а в декабре, 1 января вернее, войска вышли все полностью. И с тех пор я работал. Вот как войска ушли - один министр был, он проработал немножко, поехал в Москву, приехал, немножко проработал, потом раз - другой появился, этот не понравился в Москве. Этим не понравился, тем не понравился, того прогнали, другой стал. Я не знаю...

В.П.: Ну вот в вашу отрасль - в лесное хозяйство, в лесопромышленную область - какие-то деньги из Москвы поступали в течение этих лет? Ничего не поступало?

Мужчина: Нет, ничего не поступало. Мы сами себе деньги делали. Вот мы заготавливаем материал, договор заключаем - вот с Турции приезжали...

В.П.: Все-таки что-то удавалось делать?

Мужчина: Да, удавалось. Они приезжали, мы договор заключали. Последний раз когда вот... Одного прогнали министра, второго поставили, приехали из Турции, мы им два рейса отправили, два вагона, короче, где-то 120 кубов отправили, они нам валютой платили. Бук вывозили, в валюте, кругляк. Как вырубим лес, они сами выгружали, все полностью они делали. Наше дело было выделить делянку, вырубить лес, очистить - все. Остальное они все делали. Полностью ихние расходы, они нам платили за куб где-то около 300 долларов.

В.П.: Но здесь ваши рабочие делали, да?

Мужчина: Да, мы сами тут делали, свои рабочие.

В.П.: А вывоз тоже вы осуществляли, или они уже?

Мужчина: Они уже.

В.П.: Их машины приезжали?

Мужчина: Они на машине приехали на станцию, на Слепцовск - железнодорожную станцию, и оттуда вот на вагоны - и отправляли.

В.П.: А до Слепцовска вы доставляли?

Мужчина: Не, они. Они приезжали, машину нанимали сами. Сами мы себе зарплату делали. И то за два месяца я получил зарплату, после двух месяцев мне надо было вылечиться, почки больные. Поехал, приехал - короче, снова началась заварушка. Говорю: в чем дело, что такое… Так и так… Турки приехали за материалом, за лесом - этого турка украли.

В.П.: Кому-то это не нужно было.

Мужчина: А кому-то нужно было. Чтоб вот тут вот наше правительство вот это вот, начиная от Масхадова и его окружение полностью… Они одну копейку не давали никому. Когда Советский Союз был, мы получали две проценты от нефти, да? Когда все 100 процентов остаются в республике - нет ничего.

2-й мужчина: Тогда сами подумаете - ну что это...

В.П.: Ну, понятно.

2-й мужчина: На нефтепроводе сидят.

В.П.: Зато особняки их выстроились какие-то.

Мужчина: Да это... Нефтепроводы вот в Калаус, Горагорск… После войны я туда постоянно ездил со своими ребятами, друзьями. Вооруженные до зубов стоят у нефтепровода. Определенные точки, короче. У каждой колонны так вот стоят. "Что вы, короче, зарплата есть у вас?" - "Конечно, есть: выплачивают по 1500 рублей". - "И куда эта нефть уходит?" - "В Россию уходит". “А оттуда же прибыль должен быть?” “Должен быть, конечно”. "А кто получает?" - "С завода никто не получает". Зарплата должна быть. Деньги эти привозили в Чечню, а выплачивать – никто не выплачивал, понимаете. Сейчас вот неделю почти мы с ним вдвоем... Полностью, ни одного целого шифера… Короче, мы ляп-тяп, чтобы дождя не было. Дождь пройдет - крыша провалится. Чтоб прожить в течение этой недели, короче, мы с ним вдвоем работали.

2-й мужчина: Деваться некуда, не уходить же.

Мужчина: По чужим дворам начнешь ходить, короче, неделю проживешь, две недели проживешь у родственников – а дальше?..

В.П.: Я боюсь, что может повторение быть. Потому что им надо будет все завершить к этим выборам. Тут еще, наверно, крови много будет.

Мужчина: Вроде бы должно быть. Когда вот сказали... У меня приблизительно свое мнение было, когда боевики вошли в село: будет проверка, туды-сюды, сказали. "Проверки не будет, будет уничтожение". "Ты, наверно, с ума сошел". - "С ума я не сошел еще пока, может быть и сошел с ума, но будет…" А сейчас… потом, после бомбежки: “Да, действительно, ты был прав. А сейчас что будет?” - говорит. "Сейчас будет, говорю, еще раз, а потом будет: кто воевал, соберут, заберут их. Кто в 1994, 1995, 1996 годы воевал - их заберут. Потом будет: кто им помогал, болел за них - их соберут. Потом соберут, с Гантамировым которые были. Потихоньку всех, всех. И будет такая очистка. Я в этом уверен сто процентов.

В.П.: Это какая речка? Как раз Гехинка, да?

Мужчина: Гехинка. Речка хорошая...

В.П.: А Гехи - это по-чеченски что значит?

Мужчина: Я не знаю. Я не изучал это.

В.П.: Может быть, какой перевод… Чу - это река? Или вода?

Мужчина: Чу - это глубинка такая, типа такого...

В.П.: Гехи-Чу, Рошни-Чу...

Мужчина: Типа глубинки…

2-й мужчина: Чу - это внутри.

Мужчина: В глубинке, да... Вот такие дела.

В.П.: Ну ладно.

Мужчина: Батя, не беспокойся, все будет нормально. Может, мы с вами и ровесники еще, я бороду не отпустил…

В.П.: Нет, я немножко старше, я с 46-го года, ты, наверно, где-нибудь с 1956-го, да?

Мужчина: Где-то вот так, да...

2-й мужчина: Ребята пришли: что, говорят, ты усы не сбриваешь-то? Подожди, говорю, я сижу, усы подставляю. Хотите, чтоб я их сбрил?

В.П.: Ваххабиты, что ли?

Мужчина: Да.

В.П.: Чтоб борода была, усов не было?

Мужчина: Да.

2-й мужчина: Чего поделаешь, перебиваемся.

В.П.: Тут осколки тоже все...

Мужчина: Да, осколки.

2-й Мужчина: Тебе надо было в первый день прийти.

В.П.: К вам же сюда так просто не попадешь.

2-й мужчина: Сейчас-то ничего еще, порядок навели.

В.П.: Эта река – Гехинка. Гехинка...

(На пленке шум реки).

В.П.: Ну ладно, спасибо.

Мужчина: Только меня не надо на это... Я не хочу показываться.

В.П.: Я вас не снимаю. Вы попадали только со спины, с лица не было.

Мужчина: Не надо, не надо, я не хочу.

В.П.: Раз сказали, что нет, - значит, нет.

Мужчина: Я не хочу, мне это сто лет не надо. Тогда на работу пришли, тоже снимают, камеры там притащили, я, значит, нет-нет-нет… Чего они снимают, не надо мне, зачем мне это - красоваться перед камерой. Я и так нормально себя чувствую, без камеры.

В.П.: Понятно. Ну ладно, брат.

Мужчина: Ну, давай. Счастливо. Если будет время – заходи. Сестра-то... Поймите правильно...

В.П.: Нет, ну... Я понимаю.

Мужчина: Она за свои вот... Сколько она проработала, двадцать пять лет в школе проработала… Все уложили, ничего нету. Она обижена, конечно.

В.П.: Нет, ну о чем тут говорить. Я могу только поражаться еще тому, что какое-то доброе отношение еще сохраняется.

Мужчина: Доброе отношение есть, конечно.

2-й мужчина: Что поделаешь. Так велел всевышний.

Мужчина: Хорошо, что никого не убило, не ранило. Слава Богу.

В.П.: Я говорю: дай Бог вам силы не ожесточиться. Потому что самое страшное - если мы ожесточимся друг по отношению к другу. Правители правителями, а нам чтоб не превратиться в зверей. Это самое страшное.

Мужчина: Самое главное! Еще одно говорят: самый жестокий зверь - это человек, говорят. Не зря сказано - самый жестокий...

В.П.: Я бы его зверем даже не назвал, потому что...

Мужчина: Это человек. Любую вот травку возьмите: вот она дышит, она разговаривает между собой.

В.П.: Конечно.

Мужчина: Деревья разговаривают между собой. Вот опасность их настигла, одно

вот срубил - второе уже передает: опасность, опасность! Понимаете? Они живые… Я знаю, я изучал - растения изучал, деревья изучал. Полностью все изучил, я знаю: они живые. Они просто разговаривать не могут.

В.П.: Нашими словами. Они по-своему могут разговаривать.

Мужчина: По-своему они разговаривают.

В.П.: Они разговаривают запахами, фитоцидами ... Они нас понимают лучше, чем мы их. Говорят, что цветы, которые в комнате есть, они реагируют. Вот как хозяин к ним относится - они или распускаются, или, наоборот, увядают, в зависимости от отношения хозяина. Они нас понимают. А мы, конечно, далеки стали от них. То есть человек, который теряет духовное, - он уже становится ниже самой последней травинки, не то что зверя. Зверь - он в строгих рамках существует...

Мужчина: От нас все зависит.

В.П.: Все от нас зависит.

Мужчина: Но что поделаешь... Будут хорошие времена – приходи!

2-й мужчина: Я хочу еще тут сзади баню немножко пристроить...

В.П.: Да, баня, конечно, вам нужна.

Мужчина: Вот в этот год я убрал, а была у меня старая баня, короче, печка нормальная, пар, все. Мы с пацанами тут постоянно собирались, тут ваххабитов тогда не было...

В.П.: Бог даст. Я хочу еще в марте приехать, с вашим педиатром встретиться, у которого тоже, знаете, дом разбомбили, все... Беженец из Грозного. Я обещал ему лекарств привезти. Вот, может быть, в марте удастся приехать, тогда еще встретимся.

Мужчина: Приезжайте, буду рад.

В.П.: Как хоть зовут тебя?

М.: Меня зовут Усман.

В.П.: Усман... Меня Виктором зовут.

Усман: Виктор! Короче, будет время – приезжайте! Просто в свободное время, отдохнуть. Только вот немножко уберу этот хлам, надо что-то сделать…

В.П.: Отдохнуть мы на том свете отдохнем, а на этом нам надо жить, а жить - это значит вместе дела делать богоугодные, правильно?

Усман: Виктор, вы знаете, у меня был один преподаватель - Лозовой Андрей Данилович, с кафедры лесной таксации он был. Усман, говорит, надо жизнь так прожить, чтоб при старости хоть что-нибудь оставалось вспомнить. Я сейчас захожу, у меня там фотографии, все бумаги там, беру, начинаю листать. А этот, Саид, он говорит: Усман, да зачем тебе все это надо. Я смотрю, говорю, я все вспоминаю… Ну что ты, - говорит. А надо так прожить, чтоб при старости хоть что-то оставалось вспомнить.

В.П.: Конечно. Чтоб добрые дела какие-то оставались, потому что... Ничего мы на тот свет, кроме этих своих добрых и злых дел, не несем. Ни дома не унесем, ничего не унесем.

Усман: Не, ничего…

В.П.: А только свои дела унесем.

Усман: В этой речке мы ловили рыбу постоянно. Вон, бугорок… Уху делали. Вот там вон, место уже снесли. Короче, уху хорошую. И отдыхали нормально. Я как раз в субботу, воскресенье на выходные дни приезжал. "Усман, когда ты приехал?" - "Вот сейчас". - "Давай сейчас уху сделаем". - "Конечно, разговора нет". Отдыхали нормально.

В.П.: Бог даст.

Усман: Еще посидим, еще посидим. Ну, давай.

В.П.: Счастливо вам!

Усман: Увидимся.

В.П.: Увидимся. Обязательно увидимся. Всего доброго!

Усман(издалека, на записи едва слышно): Если что не так – извините.

Голой 2-го мужчины: Если что не так – извините.

В.П.: Нет, что вы. Все нормально, Усман, все нормально.

ЗАПИСЬ ТРЕТЬЯ. Виктор Попков беседует с мужчиной на улице. Рядом – пострадавший от бомбежки дом. На записи периодически слышен стук молотка. Периодически слышны пение петухов, карканье ворон.

Мужчина: Сейчас вот у соседей... Не знаю, где что лежит, все раскидано. Там у меня сзади было типа скотного помещения - все тоже... (запись прерывается, затем возникает с середины фразы) …Глубинная попала…

В.П.: Ну, большие, я видел эти воронки - вон там снимал, с той стороны. Там две рядышком воронки. Ну, хорошо там хоть за домом это попало.

Мужчина: А вообще - какие планы, перспективы вашей работы? Передачу хотите сделать?

В.П.: Передача вряд ли получится. Дело в том, что это не профессиональная камера… Мне главное… Главная моя работа связана с чем? (Слышен стук молотка).Я на правительство не надеюсь, ни на российское правительство не надеюсь, ни на правительства других стран не очень надеюсь. Но в других странах правительства зависят немножечко от общественного мнения. Значит, тут работа в чем должна заключаться? Во-первых, стараться объединять людей доброй воли. Они есть во всех странах - и в России есть, и в других странах тоже есть. И вот чтобы не повторилось такого, как повторилось тогда, в 1996 году, когда правители договор подписали - и дальше вы остались сами по себе, брошены как бы. Вот такого быть не должно. Вместе надо из этого дерьма вылезать, так я думаю. Потому что если поодиночке мы будем действовать...

Мужчина: Дерьма много, вылезем ли?

В.П.: Как Богу будет угодно. Но я думаю так: что если мы сердце свое сохраним, друг к другу сострадание...

Мужчина: На Бога надейся, а верблюда привязывай.

В.П.: Это все правильно, но я говорю: если мы в сердце сохраним сострадание друг к другу - то все будет хорошо. А если мы ожесточимся, ничего хорошего не будет. Потому что все испытания - они, в конце концов, ради нас делаются. Как мы другой раз ни обижаемся, и на Всевышнего другой раз, наверно, допускаем, говорим: за что нам все это, туда-сюда, но... Алмаз создается в огне, так, наверно, да? Что сделаешь…

Мужчина: Это все хорошо, это все красиво звучит, только... Есть народы, большие народы, которым очень интересно установить контроль над Кавказом. В середине оказались почему-то мы - глупые такие, поддались на эту удочку...

В.П.: Я думаю, что народов нет, которым интересно. Народы…

Мужчина: Ну, державы… Системы есть…

В.П.: …даже большие народы, они всего лишь... Им тоже это... Что, интересно сюда этим ребятам русским приезжать, и...

Мужчина: Но войны же кем-то придумываются, правильно?

В.П.: Правильно…

Мужчина: Сценарий тоже разрабатывают, правильно же? За что Югославии по башке дали, за что? Там что, были натовские интересы экономические? Нет, там никаких экономических интересов... Есть геополитика, конечно... Только за то, что сербы

России были лояльны, только за это по башке дали. А тут огромные интересы.

Интересы не только геополитические, политические, экономические. Этот Кавказ

может весь мир кормить.

В.П.: Все правильно.

Мужчина: И поэтому вот за эти интересы дерутся. Не сами дерутся...

В.П.: С нашей помощью.

Мужчина: Не сами дерутся, очаговые такие места создают, мелкие, крупные, масштабные...

В.П.: Я с вами полностью согласен.

Мужчина: Так что…

В.П.: А если бы вы хорошо в Аллаха верили - ничего бы у них не получилось. Потому что мы идем и убиваем друг друга, понимаете? Вот что – я сейчас не знаю, какие у вас там политические интересы или что, - но что толку вот противостоять России сейчас с автоматом? Разве в этом есть смысл? Нет смысла.

Мужчина: Наша беда в том, что мы в послевоенный период увязали все вместе: политику, религию и социальную сферу - все вместе увязали. Значит, все те, которые так или иначе были причастны к войне, - они начали объяснять тебе и религию, как кто себя должен вести...

В.П.: То есть, как молиться надо, и что делать надо...

Мужчина: Да. Они возглавили и правительство, они же начали диктовать всем. Вот и получилось то, что получается. Политика - это независимо от... То есть религия - она должна быть независима от государства.

В.П.: Конечно.

Мужчина: Они мотивируют… Интересно им все увязать вместе - они мотивируют тем, что раньше не давали молиться. Да давали молиться. Раньше это чище было… Теперь, это самое, кто молится – большинство молится просто для того, чтобы показать: вот я тоже богомольный...

В.П.: Прежде всего вера...

Мужчина: Богомольность - это душевное состояние.

В.П.: В душе должно быть. И в твоем образе жизни. Потому что верующий человек - он не пустит ненависть...

Мужчина: А все сделал кто? Российские спецслужбы. А почему? Вот по сути, по логике вещей для России, для русского народа эта война не нужна, правильно ведь?

В.П.: Конечно не нужна.

Мужчина: Не нужна совершенно. А кому-то… Кому-то нужна, значит.

В.П.: Тоже ясно, кому она нужна. Это, по-моему, очень прозрачно.

Мужчина: Для того, чтоб поднять рейтинги, для того, чтобы удержаться у власти, для того, чтобы...

В.П.: Это очевидно...

М: А вот жалко, что мы поддались на эту удочку.

В.П.: А мы поддаемся.

М: До сих пор не можем понять, что происходит.

В.П.: И даже понятно, зачем они именно по мирным людям это делают… Народ ожесточить.

Мужчина: России это аукнется. Ой, как аукнется…

В.П.: И не только России а, может быть, и всему миру аукнется.

М: Сотни тысяч людей с деформацией в мозгу вернутся туда.

В.П.: Это само собой. Зло - оно всегда порождает дальнейшее зло, это ж ясное дело.

Мужчина: Так не бывает: всегда в одни ворота не бывает. Вечно хорошо не бывает, как не бывает вечно...

В.П.: А России разве хорошо?

(Поет петух).

Мужчина: Не, В России ничего, нормально. Самое интересное - то, что...

В.П.: В глубинке - ничего нормального нет.

Мужчина: По крайней мере я бы не сказал, что уж так страдают. Живет, кто может жить, нормально. В основном глубинка… я не считаю, что...

В.П.: Вот смотрите. Вы прошли ту войну, да?

М: Нет, я войну сам... я не воевал.

В.П.: Я имею в виду другое: так или иначе война прокатилась по Чечне. Город был разорен, села многие разорены, земля нашпигована металлом, там бомбами, и все такое прочее. И вот я летом был у вас в Чечне, ехал, и душа, в общем-то, немножечко радовалась, потому что я увидел, что все поля вспаханы, засеяны, урожай вы собирались собрать…

Мужчина: Честно говоря, я знал, что будет война.

В.П.: В деревнях полно народу, люди старались, кто как мог, свои проблемы решить. А если проедешь по российской деревне - что увидишь? Увидишь: заброшено все... Никакой войны не было, а разруха сплошная.

Мужчина: Ничего подобного.

В.П.: Что - ничего? Я вот проезжал недавно, до Минска ездили и назад...

Мужчина: Ну, я бывал в Смоленске, часто там бываю, в Смоленской области бываю. Ну и что? Конечно, вот животноводство, все это сельское хозяйство - развалилось.

В.П.: В развале все. Пьянство...

Мужчина: Ну, я бы не сказал, что уж такое сильное пьянство. Люди, которые живут в основном в районных центрах, городах, - я редко встречаю человека, россиянина, который минимум один раз в месяц не может в ресторан пойти. Вольготно себе живут.

В.П.: Ну, может быть, вы не со всеми встречаетесь просто.

Мужчина: С разными встречаюсь.

В.П.: (смеется) Я, например, в ресторан не могу пойти, и мои знакомые тоже.

Мужчина: Война - она хороша... то есть не то чтобы хороша, она нигде не хороша, просто… как нечто такое далекое. От них она далеко. Вот, казалось нам здесь, Абхазия, Ингушетия, Южная Осетия, Приднестровье… Как нечто такое далекое, да? У нас такого быть не может?

В.П.: Когда там было - так казалось.

Мужчина: Так оно и в России. Я знаю россиян, которые не знают, кто с кем воюет даже не знают.

В.П.: Ну, если их ребенок не попал сюда... Когда ребенок попадет, тогда уже начинают чего-то по-другому... Но этого же мало. Таких на огромную Россию… Пускай здесь десять тысяч, пускай сто тысяч даже...

Мужчина: Вот вы же знаете, что такое война...

В.П.: Ну, немножко. Не то, что немножко...

ЗАПИСЬ ЧЕТВЕРТАЯ. Начало беседы с двумя молодыми людьми из Гехи-Чу, которых во время зачистки 7 февраля задержали и увезли в фильтрационный пункт. Имена здесь изменены.

Виктор Попков: …Три вертолета работало и два?..

Мужчина: Три вертолета и два самолета.

В.П.: Два самолета. Два штурмовика.

Мужчина: Да. Вот эти два самолета - раз - отбомбятся, они улетают, не успели они улететь - другие два появляются.

В.П.: Значит, фактически их было четыре?

Мужчина: Нет.

В.П.: Два улетают и два прилетают - значит, четыре или даже, может быть, больше, ну, в общем…

Мужчина: Да…

В.П.: Постоянно работало два?

Мужчина: Да. (Запись прерывается)

Мужчина: …Дубасят целый день. Не целый день, вот ночью мы туда доехали...

В.П.: А взяли вас в ночь с 7-го на 8-е?

Мужчина: Седьмого нас вечером взяли.

В.П.: Ну, я так и говорю.

Мужчина: А вечером когда отвезли нас, уже стемнело, понимаете? Они нас обстреливали…

В.П.: Да… Ахмед, заходите, вы тут, может, друг друга дополнять будете. Садитесь. Просто, может, что-то один расскажет, что-то другой дополнит.

Мужчина: Седьмого вечером нас забрали. Перед этим ночью и до девяти так где-то, вот так стреляли малокалиберными пушками, что ли. Куда-то в лес, в ту сторону. А утром мы в подвал пошли.

В.П.: Подвал - это где?

Мужчина: Подвал у соседей был. У соседей чуть ниже дом следующий.

В.П.: Утром седьмого?

Мужчина: Да, утром 7-го мы пошли в подвал, сидим там, думаем: сейчас ничего не будет. Только выходить думаем - и начали... Где-то в девять, в десять. Начали, короче, стрелять. Стреляют, стреляют, дом этот чуть не наизнанку. Крыши нету, короче. И в подвал, в подвале сидим, дверь занесло нам. Вся эта угарь, дышим. Выйти хотим - снайперы стреляют, невозможно. Как раз сарай был сзади, где в подвал дверь. Мы выйти хотели - подвал занесло вот этой... то есть сарай pанесло, короче, полностью. Так и застряли там, выйти хотим - не дают, потому что снайперы стреляют. Ну, все успокоилось, мы вышли, хоть и стреляли. Вышли, и смотрим: по трассе, там видно, посмотришь, где дома кончаются, сеточные заборы, где домов вообще нет – видно, идут.

2-й мужчина: …Мы шли навстречу, они нас с мужиками... мужчин они повели - с мужиками, а женщин - сзади...

1-й мужчина: Пока проверки делали, они нас... они сбоку идут, а мы так, с краю по дороге. Они возле… вдоль забора идут и проверки делают. По рации, слышу, “мясо” вызывают. “Мясо” приехало, как дали нам прямой наводкой. Там метров десять, пять, наверно, снаряд взорвался. Хорошо еще... минуты две до этого, когда они проверку делали внизу... Обстреливать начали. Слышим - напрямую летит. Мы прилегли. Если бы мы в этот момент не прилегли, нас там скосило бы.

2-й Мужчина: Ты еще один момент пропустил. По дороге, когда нас повели вверх, живым щитом, короче. Плотно мы встали, нас поставили вот так, друг рядом с другом. И вверх… С двух сторон они над нашими головами туда в лес стреляли из пулеметов, из автоматов, из подствольников. Имитировали, как будто они воюют с кем-то. Там никого не было. Федералы на горке стояли, они туда стреляли. Мы говорили: там ваши, не стреляйте. Все равно, короче… Там кладбище, нас поставили - мы думали, они хотят нас прикончить и показать, что, мол, боевиков уничтожили.Потом с той с одной горки федералы над нашими головами очередь дали. И они говорят: вот видите, как ваши боевики по вам стреляют. А мы же знаем, что там никаких боевиков нет. Сказали: ложитесь. И мы на снег легли. Потом они…

1-й мужчина: До этого они “мясо” вызвали. Я думаю: чего за мясо? Интересно же.

2-й мужчина: “Мясо” - БТР у них был это.

1-й мужчина: Нет, танки. Танк приехал, вот так изгиб идет, проехал, а потом прямой наводкой дал… Один сказал: давай пульни по зеленке. По <рации> один сказал. Вот он, короче, стал стрелять. И где-то метров пять, метров семь-восемь так от нас взорвался снаряд. Они сами испугались: мол, чего... Потом ракетницей пустили. Мол, что это вы, мы здесь стоим, выше еще стрельните. Потом они выше еще стрельнули - по сену, стог сена. Туда попал снаряд, и он загорелся.

После этого они нас проверяли там, меня лично один командир, подошел ко мне, посмотрел так, документы проверил, руки тоже проверил - автомат там носил - не носил, и он сказал: “Он - не боевик”. И обратно они нас повели по селу, за голову руки положили, шли там по селу, там с много было, старики…

В.П.: То есть и старики так шли - руки за голову?

1-й мужчина: Все, все. Тут кого прибрали к нашим рядам, там человек, наверно, сорок… Дети, там, лет по 12-13, в общем, все с нами шли. Мы-то не думали, что нас забирать будут. В голову не приходило. Потом по минному полю нас вообще... На поле вывели, оттуда… Он на свет встал… Вечер был уже. Командир начал документы проверять. Он сказал: которого я проверяю - в одну сторону, не проверял - в другую сторону. Разделил. На мой паспорт он посмотрел, у меня здесь... один раз уже проверял, сказал, что я не боевик, все. Но второй раз посмотрел - он увидел вот это. Я же в Гехи-Чу прописан. Но он не туда посмотрел, он сюда посмотрел.

В.П.: А здесь что?

1-й мужчина: Здесь регистрация брака. В Урус-Мартановском районе, вот видите?

В.П.: И что?

1-й мужчина: Он сказал: "Урус-мартановский?" Я сказал: нет, я не урус-мартановский, я в Гехи-Чу живу и прописан здесь. Это регистрация, я сказал. Я забыл сказать: регистрация брака. А регистрация и прописка - это одно и то же.

В.П.: Конечно.

1-й мужчина: Потом я там в тюрьме подумал... Он: давай, давай в машину. Я и оказался там. У нас в машине, в этом "Урале", по бокам по скамейкам сидели спецназовцы. Мы друг у друга на коленях вот так.

В.П.: И сколько вас было там?

1-й мужчина: 16 человек. 16 они туда посадили, остальных отправили.

В.П.: Все молодые ребята или...

1-й мужчина: И молодые, и... Нас - только молодых, стариков с нами не было. Самый старший - 1960 года, Идрисов Ломали. Брат нашего председателя сельского совета. Двух братьев его забрали тоже.

В.П.: Это который вот сейчас председатель или..?

1-й мужчина: Да, это который сейчас. Его тоже чуть не забрали. Он сказал... он там начал командовать: давайте, туда-сюда...

В.П.: Лёма, да?

1-й мужчина: Лёма, да. А они говорят: давай, чего раскомандовался, становись сюда.

В.П.: Туда же?

1-й мужчина: Да, на нашу сторону.

В.П.: А самому молодому сколько было?

1-й мужчина: Самому молодому... 1984 или 1983 года Асланбек? Двадцать, девятнадцать?

2-й мужчина: Ученик 10-го класса. Ибрагимов.

В.П.: Тогда ему вообще 18 лет где-то, наверно.

2-й мужчина: Да.

1-й мужчина: Семнадцать лет. Пацан он. Туда нас привезли...

В.П.: Туда - это куда?

1-й мужчина: В Ханкалу. Ночью привезли, там разгрузили нас.

2-й мужчина: Никто не знал, что мы в Ханкалу.

1-й мужчина: Да. Но я приблизительно догадывался, что... Потому что мы так круг сделали и… военная база, она в том месте. И там в Ханкале, сколько я помню, я там один раз всего был. Это же она считалась и при коммунистах военная база - большая, вообще чересчур... Нетрудно было догадаться, что мы в Ханкале находимся. Четыре дня мы там провели. Два дня вообще воды, ничего не видели. На третий день нам воду принесли.

В.П.: Там допрашивали или что?

1-й мужчина: Там допрашивали... Как приехали - сразу начали избивать. Всех нас построили. Пожилой такой мужик был, он сначала построил нас, и командир, по-моему, был, они его Батей звали, сигареты дал, кому покурить... Потом он кому-то другим передал нас. Те две колонны сделали нам...

Конец пленки

Искреннюю благодарность за помощь в расшифровке этой аудиокассеты приношу ЛЮДМИЛЕ ЕВСТИФЕЕВОЙ

Елена Санникова